Читать книгу Манипулятор. Глава 36 - Дима Сандманн - Страница 1

ГЛАВА 36

Настроение почти на все оставшиеся дни праздников было испорчено. Я оказался в сильной эмоциональной яме и сплошном одиночестве. В семье отношения перешли в ста-дию законченного идиотизма. Никакому здравому смыслу ЭТО не поддавалось. Мать, отец и сын – жили вместе и между собой почти не общались. Лишь по необходимости каждый из нас бросал другому бытовые реплики. Шли выходные, а я не знал, куда подать-ся из этого капкана. Компаньон по бизнесу – у него своя семья, свои заботы. Вовка? То же самое. Через пару месяцев он собирался оформить свои отношения официально. Наташа? Да, мы продолжали встречаться. Но отношения развивались странно. Настолько спокойно и размеренно, что я начал задумываться об искренней заинтересованности в них обоих. Отношения отдавали формальностью. Или это мне так казалось? Я не знал. Я не мог разо-браться в своих чувствах к девушке. Наташа мне определенно нравилась. Все в ней было интересно. Помимо эффектной внешности Наташа обладала мягким характером и явно была неглупа. Но, как не странно, внутреннего огня в себе я не ощущал. Наше поведение было столь схожим, что я начал подозревать аналогичное состояние и у нее. Плотный гра-фик работы Наташи тоже не делал наши отношения крепче. Все праздники она работала без отдыха на разных точках, подменяя то одну, то другую подругу. Наше общение в те дни свелось к двум мимолетным встречам после десяти вечера. Полчаса вместе и девушка ехала домой спать, чтобы на следующий день снова в восемь утра быть на работе.

9 мая ожидался ежегодный праздничный салют. Он всегда начинался в десять ве-чера и длился около двадцати минут. Настроение в тот праздничный день у меня было препаршивое. Я ничем не занимался, проторчал полдня дома за компьютером, после обеда позвонил Наташе. В тот день она тоже работала. Я машинально предложил встретиться вечером, удивился ответу – Наташа сказала, что работа ее достала, хочется развеяться и что давно не была в «Чистом небе», и что туда надо непременно сходить сегодня вдвоем, но перед этим еще и успеть посмотреть салют. Я словно встрепенулся от ее слов, настрое-ние сразу улучшилось – я стал ждать вечера.

Мы договорились встретиться ровно в десять в центре. Без двадцати я был там. Я вышел из автобуса за пару остановок от места встречи. Движение транспорта в центре бы-ло перекрыто, как всегда в праздничные дни массовых гуляний. Я влился в поток людей, плывущий в нужную мне сторону, и пошел быстрей. На трезвую голову окружение из пьяных лиц воспринималось совсем по-другому. Я лавировал в толпе людей и буквально физически стал ощущать неприятие происходящего. Флюиды радости, эйфории, злобы, агрессии – все вперемешку обволакивали меня со всех сторон. Под ногами хрустнуло, я наступил на стекло битой пивной бутылки. Темнело быстро. На западе остатки багряного заката пробивались сквозь разрывы облаков. Отторжение окружающего росло с каждой секундой. Я позвонил Наташе без пяти десять, будучи уже на месте. Мобильная связь из-за перегрузок работала с перебоями. Я перезванивал и перезванивал – все бесполезно. Темнота окончательно легла на город. Входящий звонок.

– Ты где!??? – донеслось из трубки приглушенно. – Я уже в центре… иду к «Чисто-му небу»… давай там встретимся… через десять минут… на перекрестке…

– Да, давай! – едва успел крикнуть, как связь забилась помехами и оборвалась.

«Пять минут идти, успею», – подумал я и пошел быстрым шагом к клубу. Впереди меня из-за крыши здания вырвался первый салютный сноп и брызнул по небосводу. Толпа вокруг взревела. Я продолжал идти на гаснущий сноп. Искры его разлетелись и потухли. Пауза. Гуляющие затихли. Взлетел второй сноп. Рассыпался ярче. Толпа взревела еще не-истовее. Выстрелы полетели вверх один за другим. Первые не успевали гаснуть, вторые догоняли их, пролетали сквозь и взрывались еще выше. Толпа, взревев в третий раз, уже гудела не переставая. Я лавировал между групп людей, хрустел под ногами мусором и би-тым стеклом, но был взволнованно рад. Сквозь череду передряг в семье, свидание с Ната-шей виделось мне единственным светлым пятном радости и позитива. Я почти бежал на встречу с ней.

Подойдя к углу улицы, я оказался у крупного перекрестка, сплошь забитого людь-ми. За перекрестком высился кинотеатр, слева сцена, не убранная еще после дневных му-зыкальных выступлений, справа «Чистое небо». Толпа стояла, задрав лица вверх, и сопро-вождала каждый очередной всполох салюта одобрительным пьяным ревом.

«Как же мы тут встретимся???» – в панике принялся я шарить глазами по черной колыхающейся массе людей, гудевшей и менявшей свою форму ежесекундно. Я принялся звонить Наташе – бесполезно, соединение не проходило. Так в отчаянии я простоял минут пять. Дав последние залпы особенно мощно, салют кончился. Масса напоследок устало взревела, затихла, рев перешел в мерный гул – народ принялся разбредаться. Толпа отхлы-нула от моего угла перекрестка, поредела, растекаясь во все рукава перекрестка, и остави-ла после себя свободный пятачок асфальта, густо усыпанный мусором. Посреди освобо-дившегося пространства стояла Наташа, абсолютно белая – волосы, тонкий облегающий свитер под горло, белые джинсы и белые босоножки. Контраст казался нереальным. Она повернула ищущий взгляд в мою сторону и встретилась с моим. Мы побежали навстречу друг другу. Всего десять метров. Сходу обняли друг друга, прижались крепко и в этот мо-мент я почувствовал зарождение в себе чего-то важного. Именно того, чего так не хватало в наших отношениях. Я чуть отстранился от девушки и посмотрел на нее уже другими глазами. Наташа, вглядываясь ответно в мои, словно заметила в них перемену и перемени-лась в своих. Мое сердце бешено заколотилось.

– Я думала, уже не найду тебя! – произнесла Наташа и прижалась ко мне снова.

– Как я по тебе соскучился! – сказал я и принял девушку в свои объятия.

Мы взялись за руки и пошли прочь с загаженного перекрестка на такой же завален-ный мусором тротуар. Заслоняя собой Наташу от мечущихся туда-сюда в эйфории людей, я повел ее против течения толпы. Через пятьдесят метров мы оказались у «Чистого неба». Человек тридцать осаждали вход. Они давили на двух охранников, стоявших снаружи у двери и выборочно впускавших внутрь. Я нашел взглядом сквозь стекло Артура, тот дал сигнал охране, и нас впустили. Толпа сзади недовольно заревела, но дверь захлопнулась, и грохот музыки ударил нам из клуба навстречу. Мы пробыли там пару часов. Все было хо-рошо. Наташа улыбалась мне, я ей. Она прижималась ко мне, я обнимал в ответ. Ее рука искала мою, я отвечал взаимностью. Мы были счастливы, нас выдавали наши лица. Окру-жающие посматривали на нас с интересом. Иногда встречаешь человека в каком-нибудь месте и понимаешь, ему тут не место. Он выделяется в лучшую сторону. Всем. Внешнос-тью, поведением, блеском в глазах. Наташа выделялась. Она словно была не отсюда. Ее точеная идеальная внешность приводила парней в восторг, зажигая глаза интересом, а девушек в оторопь и нескрываемую зависть. В лучшем случае и редко в женских глазах мелькал уважительный интерес. Мне было все равно, я встречался с лучшей девушкой на свете и других для меня не существовало. И это несмотря на то, что у нас с Наташей так и не было интима. Но я был согласен ждать еще, лишь бы наши отношения по-настоящему случились и вылились во что-то серьезное и важное для обоих.

Чуть за полночь мы оказались снова на улице. Праздничные гуляния закончились. По улицам бродили те, кто как и мы задержались в клубах и кафе. Мусор, мусор, мусор. Постпраздничный центр города всегда производил гнетущее впечатление. Я смотрел на него трезвым взглядом. Городские службы уже приступили к уборке. Поливальные маши-ны катили по центру проспекта, сбивая напором водометов мусор к бордюрам, шуршали метлы, сметая мусор в кучи, скрежетали лопаты, загружая эти кучи в ковши тракторов, тарахтели дизелями трактора, опрокидывая полные ковши в кузова самосвалов. Спустя пару часов центр города вернет свое обличие, о прошедшем празднике будут напоминать лишь спящие на лавках и под кустами перебравшие алкоголя и переполненные отделения милиции.

Вадик работал. Нам пришлось пройти к его машине пару кварталов. Через двадцать минут «шестерка» подкатила к дому Наташи, панельной девятиэтажке.

– На каком же вы этаже с Полинкой живете? – задрал я голову вверх под крышу.

– На шестом, – сказала Наташа и прижалась ко мне, обвив меня руками, прижалась сильнее, вдруг отстранилась, заглянула мне прям в зрачки снизу вверх, повернула меня чуть к свету фонаря, радостно улыбнулась, произнесла, как важный внутренний вывод:

– А глаза-то добрые…

Я ухмыльнулся, скрыв так стеснение. По телу разлилось приятное, я машинально прижал Наташу к себе сильнее, выудил из головы первую пришедшую фразу:

– А Полинка сейчас же еще на работе в «Небе»?

– Да… приедет попозже… – сказала Наташа, положив голову мне на грудь.

Мы постояли еще немного, я поцеловал девушку в губы и вернулся в машину.

– Поехали? – посмотрел на меня заговорщицки Вадик.

– Да! – произнес я, словно нашел внутри ответ на какой-то важный вопрос. – Поеха-ли домой, Вадик! Все хорошо… все хорошо…

Затяжные праздники кончились, начались трудовые будни. Погода нам на руку сто-яла теплая и без дождей – дихлофосы расходились как горячие пирожки. Я регулярно про-сматривал электронный отчет, с удовлетворением отмечая рост цифры в графе «прибыль». Сергей следом быстро пристрастился к этому занятию.

– Че там цифра!? – именно так стал периодически спрашивать он, кивая на мони-тор. Так и говорил, не «прибыль», не «доход», а именно «цифра».

Я или Вера нажимали кнопки, результат высвечивался на мониторе. «Цифра» росла весь текущий месяц, после чего своеобразная игра начиналась заново. Мы уже привыкли к тому, что наша ежемесячная прибыль перевалила за двести тысяч при обороте, достигшем отметки в миллион. Оборот отражал долю прибыли верно, ведь его треть приходилась на бартерный обменный товар, который мы продавали почти вхолостую. Реальный оборот составлял примерно тысяч семьсот в месяц. И с этой суммы нам удавалось получать две сотни прибыли ежемесячно. Средняя рентабельность плавала около тридцати процентов. Подскакивая зимой и летом за счет парфюмерии и дихлофосов до сорока, она падала до двадцати пяти в межсезонье. Расходы вместе с зарплатами составляли около восьмидесяти тысяч. Итого – ежемесячно мы имели больше ста тысяч чистой прибыли.

Я пристрастился читать газеты. Регулярно еженедельно Сергей приносил очеред-ную, и пару дней мы читали ее по очереди и обсуждали.

Отец продолжал каждый день в буквальном смысле слова клепать будку для «газе-ли». Машина постоянно стояла на том же месте у нашего склада. Мы с Сергеем по нес-кольку раз на дню проходили мимо отца, и никто из троих не здоровался. Отец бросал на меня изучающий взгляд полный льда и обвинений. Я же смотрел встречно с вызовом, злостью, жалостью, ненавистью и даже легким злорадством. Это была не лучшая смесь чувств, но таков факт. Я испытывал жалость – отец оказался буквально выброшен за борт того дела, какое мы с трудом поднимали вместе. Злость – из-за отцовской врожденной упертости, переходящую временами в одержимость. Ненависть – к тому, что отец создал и нам и себе проблемы на ровном месте тем поступком. Вызов – ответ на интуитивное ощу-щение внутри меня. Я чувствовал, чуть ли не спинным мозгом, что отец лелеял мысль о возвращении, о том, как мы сами попросим его обратно, побоясь двигаться дальше без не-го. Злорадство – мы пошли дальше без отца, бизнес рос стремительно, а отец обшивал ме-таллический каркас будки, клепая к нему листы фанеры.

Мы в который раз шли с Сергеем от склада мимо «газели».

– Ром! – сказал отец и пару раз кашлянул, заметно волнуясь. – Можешь подойти сюда на секундочку, помочь, подержать тут…?

Отец произнес это так смиренно, и вид у него был такой почти побитый, что жа-лость во мне враз усилилась, заглушив все остальные чувства. Хотелось подойти к нему, сказать «Что ты, вот, мучаешься с этой будкой? Чего тебе не работалось с нами? Теперь, вот, ковыряешься тут в грязном комбинезоне, сам не понимая зачем…»

Я подошел к отцу, забрался в кузов в наполовину обшитую будку, сказал сухо:

– Давай, что держать?

– Вот этот лист держи… – кашлянул отец и потер под носом – еще один его жест смущения. – А я заклепками прихвачу…

Я прижал лист фанеры к металлическому каркасу будки. Отец взял заклепочный пистолет и прихватил лист в нескольких местах.

– Все, спасибо… – сдержанно произнес он.

– Не за что… – сухо сказал я, отряхнул руки, спрыгнул с кузова и скрылся за ним, медленным шагом догоняя Сергея.

Тот, предусмотрительно пройдя выше «газели» за кабину, остановился метрах в десяти и, лукаво ухмыляясь, ждал меня. Я, заметив этот взгляд, опустил глаза в землю, в груди дико защемило – мы с отцом за время короткого общения ни разу не глянули друг другу в глаза.

– Че… все… помог? – произнес Сергей, едва я с ним поравнялся.

– Да, помог… – кивнул я, продолжая шагать и смотреть себе под ноги. Я тяжело вздохнул, невидимые обручи сдавливали грудь, выдохнул. Сергей пошел рядом.

– Что Анатолий Васильевич сделает будку и поедет за помидорами или чем там? – поинтересовался он.

– Ну да, вроде так говорил… – кивнул я.

– Ну а как он поедет…? – задумался напарник. – Он же никогда не занимался… Он что, знает где их брать… цены…? А где он торговать собрался? На рынке просто станет и будет продавать что ли!?

– Да не, он оптом хочет продавать, – сказал я. – Полторы тонны на рынке – это неде-лю надо стоять, а то и две. А помидоры через неделю уже будут никакие, придется выбра-сывать… Он оптом хочет! На «Водном рынке» станет и будет там торговать…

– Один что ли? – не унимался Сергей.

– Да нет… – всплыл в моей голове жуликоватый образ соседа по стоянке. – Есть там у отца знакомый один… Вася… Вроде они вместе собираются и закупать и торговать… Да пусть занимается, че дома сидеть!? Хоть денег нормально заработает! Там с машины сразу десятка минимум получается чистыми, в неделю по рейсу делай, вот тебе сорок штук на карман! Нормально же!? А то бы батя у нас тут на пятнадцать тыщ пыхтел! Не, правильно сделал он, что ушел! И нам без него комфортнее, не надоедает своим занудством, и он больше заработает без нас! Так всем будет лучше!

Я облегченно отмахнулся от тяжелых мыслей, почувствовав, что нашел именно те слова, какие сам себе хотел сказать. Я их нащупал – он больше заработает без нас, так всем будет лучше – именно эти слова мне были нужны! Как только я их произнес, мне стало легче. «Так всем будет лучше, так всем будет лучше», – крутил я спасительную мантру в голове. Черта моего характера – желание в любой ситуации никого не обидеть и никому не причинить вред – наконец удовлетворилась, получив требуемую пищу.