Читать книгу Убийство в магических тонах - Динара Касмасова - Страница 1

Глава 1

Марк сидел на песке, закрыв глаза. Сквозь яркую, смазанную ресницами полоску он различал темные пятна на берегу. Его друзья спешили раздеться и нырнуть в море. До открытия кафе оставалось полчаса, и перед работой можно было еще успеть выкупаться. Марк с завистью слушал, как они, весело переговариваясь, плюхались в воду. «Наверное, море еще не утратило своей утренней прохлады», – подумал Марк, по спине сбежала струйка пота, и он тяжело вздохнул. Как жаль, что у него в комнате только душ, а как хорошо было бы наполнить ванну прохладной водой и погрузиться в нее по уши.

– Идем, искупаешься, – раздался рядом голос.

Марк, вздрогнув, открыл глаза. Толстый повар, который работал в их кафе всего пару дней и имени которого Марк не помнил, с улыбкой смотрел на него.

– Он у нас боится утонуть, – к ним подошел Алекс, который, как и Марк, работал тут официантом. Алекс запрыгал на одной ноге, вытряхивая воду из уха. – Еще ни разу не видел, чтобы он купался.

– Да можно ведь и не заплывать далеко, – сказал повар, – мель тянется на несколько метров, вода там по пояс.

– Так спасем же высыхающего, – к ним вдруг резво подскочил еще один работник кухни – рыжий верзила Лаврик.

И вдруг – Марк даже не успел оборониться – шесть рук подхватило его под локти и колени. И вот уже товарищи с гиканьем и хохотом помчались вместе с ним к морю. В ужасе Марк завопил во всю глотку, пытаясь вырваться, но его уже со всего размаху швырнули в воду.

– Не-ет, не-ет… – закричал было Марк, но тут же, оказавшись в воде, захлебнулся.

В отчаянье и панике он пытался вскочить на ноги, но поскальзывался и опять падал в воду. Хохот товарищей, шум волн слились воедино, он вопил «Спасите!» бессчетное количество раз, но не слышал своего голоса. Ему казалось, что сердце перестало биться и мир рухнул. Все его попытки выбраться на берег были бесполезны, его что-то за ноги утягивало назад в глубину. И он знал, что это не кто-то живой с зубами, который хочет съесть его или разорвать на части, нет, это было само море и оно хотело растворить его или, того хуже, превратить каждую клеточку его тела в морской камушек или ракушку и растащить по всему морскому дну, где он будет чувствовать каждый свой камушек веки вечные.

И вдруг все вокруг застыло и затихло. Марк замер и сам, так как увидел, что волны превратились в стеклянную ажурную стену, которая окружила его. Толща воды за ней на многие даже не метры, а десятки метров стала прозрачной, и Марк увидел разнообразных рыб, моллюсков, медуз, морских ежей – все они светились странным светом и шептались между собой о чем-то непонятном. Марк, в ужасе вскрикнул, и тут же вода ожила, упала, и взбурлилась дикой волною, да с такой силой, что вытолкнула его далеко на берег и окатила с головой троицу приятелей, которые на миг оторопели.

На четвереньках, трясясь и бормоча: «Такого не бывает, такого не бывает», Марк дополз до друзей. Он был словно вдрызг пьян, голова шла кругом и все было как в тумане, и в то же время ужас сотрясал каждую его поджилку.

Приятели захохотали, держась за животы, только повар наклонился к Марку и, тронув его за плечо, с опаской сказал:

– Эй, ты что… Ну, успокойся.

Марк обернулся и глянул на море, будто ожидая, что оттуда выскочит чудовище, но ничего не увидел, кроме мелких размеренных волн. Он выдохнул с облегчением и уже трезвее посмотрел вокруг и на товарищей. Мир стал прежним. И в голове прояснилось.

Он заметил, что трое ребят улыбаются, иногда повторяя: «Ну и чудило». И ему вдруг стало ужасно стыдно за свои трусливые вопли и странное поведение, он вскочил на ноги, хмурый и злой – но злился он не на друзей, а на себя.

В смятении чувств, втянув голову в плечи, он поспешил в кафе, чтобы спрятаться от глаз сотоварищей в своей комнате. Жил он прямо над кафе, точнее, над его кухней, в комнатке под крышей. Взбегая по лестнице, он в ужасе думал, что же с ним такое было, чего это он чуть не рехнулся от страха.

Только закрыв за собой дверь, он выдохнул спокойно. Он стыдился за свое дикое поведение, думая, как теперь покажется на глаза товарищам. Укоряя себя и вопрошая, что же с ним было, он стянул с себя мокрую одежду, зашел в тесную ванную комнатку, где помещался лишь душ и раковина, и хотел было смыть с себя соленую воду, но вдруг остановился. Он принюхался к руке и понял, что она еле слышно пахнет морем. Он закрыл на миг глаза и улыбнулся. Он был счастлив. Почему то этот запах приносил ощущения счастья. Марк вытер волосы и надел сухую одежду, так и не приняв душ.

Единственное окно его комнаты выходило на море. Марк остановился, задумчиво глядя на бескрайнее синее поле, по которому бежали белые барашки. Он уже два года жил в этом приморском городке и работал в кафе и почему-то все эти два года избегал моря, не в состоянии себя заставить даже приблизиться к кромке воды. Но несмотря на то, что друзья вынудили его пережить истинный ужас, воспоминание о воде, которая сначала хотела изничтожить его, а потом вдруг явила всякую тварь морскую, привело его в странное, даже радостное чувство.

– Будто сон наяву, – пробормотал он. – Шепот рыб между собой, и застывшие волны.

Но теперь ему надо было спуститься вниз, а он стыдился. И с чего он, взрослый мужчина двадцати трех лет, повел себя как трусливая девчонка?

Медля спуститься в кафе, он не спеша расчесал волосы, сделал аккуратный боковой пробор, потом внимательно посмотрел на себя в зеркало, будто ища признаки безумия на лице. Но оно было обычным: как всегда, печальные светло-зеленые глаза под широкими полосами каштановых, в цвет волос, бровей и тонкие губы, сейчас искривившиеся в иронии.

Как теперь он покажется на глаза товарищам? Алекс точно начнет подшучивать над ним.

Но часы показывали десять минут десятого, а это значило, что он уже десять минут как должен быть на работе. Делать нечего, придется идти. Он опять тяжело вздохнул.

Когда он спустился вниз, кафе уже было открыто. Алекс расставлял стулья, он успел переодеться в форму и белый передник, только волосы еще поблескивали влагой.

– Отпустите, отпустите, – пропищал он, заметив Марка.

Бармен тоже не преминул спросить у Марка, что там произошло на пляже, медуза, что ли, его укусила?

– Она самая, – буркнул Марк, краснея от стыда. Он сделал вид, что не слышит других вопросов, и стал расстилать скатерти.

На пляже, как и на набережной между кафе и парком, уже появились люди, вечно праздные, будто для них не существовало ни дней недели, ни времен года.

Прибрежное кафе, в котором работал Марк, стояло последним в длинной веренице ресторанчиков и кафешек, выстроенных вдоль пляжа. Через несколько метров от этого кафе пляж заканчивался и начинался волнорез, а дальше виднелся уходящий далеко в море длинный деревянный пирс, где пришвартовывались рыбацкие лодки и небольшие катера. Ресторанчики были будто зажаты между морем, которое во время зимних приливов наступало на них, доходя до нижних ступенек лестниц, и старым парком, что тянулся, как и пляж, вдоль всего города.

Кафе, в котором работал Марк, в отличие от новых каменных двухэтажных зданий конкурентов, было накренившимся к морю старинным одноэтажным деревянным строением, со стороны моря оно имело огромную террасу, с витыми столбами и балясинами, и две лестницы, которые элегантно, полукругом спускались на песок. Потому и открыто кафе, в отличие от конкурентов, было только летом. Но и тогда народу заходило не то что бы много.

Марку нравилось, что эта часть пляжа была немноголюдна: в кафе заходило мало посетителей, у него было много свободного времени. Для хозяина же, наоборот, в этом была главная проблема его завядающего бизнеса.

Поджидая посетителей, Марк любил, облокотившись о перила, смотреть на море. Даже в эту августовскую жару люди не спешили укрыться от солнца и выпить холодные коктейли. И сейчас Марк по привычке стоял и глядел в голубую даль.

Вдруг мелькнула огромная тень, и рядом на перила приземлилась чайка. Она уставилась на Марка черным блестящим глазом, вопросительно и даже удивленно. Они смотрели друг на друга, будто каждый хотел понять, что с другим не так. Чайка вдруг, бочком, шагнула ближе и нерешительно клацнула желтым клювом, но Марк вовремя снял руку с перил. Он хотел было отчитать чайку за плохое поведение, но она вспорхнула и улетела прочь.

– Опять мечтаешь или вспоминаешь устренний заплыв? – Алекс толкнул его локтем. Он держал поднос с двумя бокалами цветного коктейля. – Очнись. Клиентам сами напитки не подплывут. Это тебе не какое-то будущее из твоих книжек, ты все еще в двадцать четвертом году двадцатого столетия на планете Земля.

Алекс опять толкнул его локтем и захохотал. Он вальяжной походкой двинулся к столику с посетителями, явно радуясь своей дурацкой шутке.

Марк лишь вздохнул. Этому Алексу только и дел что доставать его. Но весь день прошел спокойно. Вечером он и Алекс должны были уйти с работы пораньше. Еще накануне они решили пойти на танцы со своими подружками и отпросились у хозяина: выходной у Марка и Алекса были в понедельник и вторник, а у девушек – в воскресенье.

Так как после десяти вечера посетителей почти не было, хозяин иногда сам оставался за официантов. В последнее время он нес убытки и, кроме хмурой озабоченности, других эмоций на старом и усталом лице не появлялось.

В десять вечера в кафе пришли их девушки: белокурая, полненькая, в модном блестящем платьице, новая подруга Алекса и молчаливая брюнетка Полина, с которой уже пару месяцев встречался Марк. Обе работали в магазине одежды, который находился в квартале от кафе: Полина – как она говорила, с самого его открытия, а подруга Алекса – поступила туда только что. Полина была спокойной, задумчивой девушкой и очень нравилась Марку, но он с печалью стал замечать, что она пытается при любом удобном случае привлечь внимание Алекса. Ему казалось, чтобы быть ближе к Алексу, она вынуждена общаться с ним, с Марком.

Девушки стояли у крыльца, выходящего на набережную, и о чем-то болтали в ожидании, когда к ним выйдут их кавалеры. Марк взглянул на Полину, она была одета так же как на работе, даже не принарядилась к танцам: волосы, аккуратно уложенные на затылке, скромное серое платьице почти по щиколотку и грубые черные туфли, в которых, кажется, она ходила и летом, и осенью. Сейчас она и не замечала, что Марк смотрит на нее – она поглядывала в кафе, следя за передвижением Алекса.

Марк придумал какую-то отговорку, чтобы не идти, он боялся, что Алекс начнет со свойственной ему хамоватой бравадой рассказывать девушкам про сегодняшний случай, как будто это какой-то анекдот. Он, конечно, все равно про купание Марка расскажет, но пусть хотя бы его, Марка, при этом не будет.

Полина не расстроилась, выслушав его нелепую отговорку, а даже обрадовалась, и девушки с Алексом ушли втроем.

До закрытия кафе, то есть до полуночи, оставалось еще часа полтора. Кроме влюбленной парочки, сидевшей в углу, посетителей не было. Полная луна монолитом висела над морем, и лунная дорожка бежала прямо от неё к кафе. Разглядывая пятна на этом огромном желтом диске, Марк вдруг услышал, со все более нарастающими истеричными нотками, ругань двоих, мужчины и женщины. Обернувшись, он увидел, что и хозяин, и даже бармен подошли к стеклянной, распахнутой настежь двери и с любопытством глядят на дорогу. Марк тоже подошел ближе и увидел косо въехавший на тротуар огромный, блестящий, с хромированной отделкой, черный «Роллс-Ройс». Возле него, размахивая руками, стояли двое. Шикарная, в жемчугах, молодая дамочка и не хилого сложения пожилой мужчина во фраке и цилиндре, он был лет на двадцать старше ее. Он её в чем-то обвинял, она же сыпала на него проклятиями и прочими ругательствами. Выдохнув, она вдруг посмотрела на кафе и на миг их с Марком взгляды встретились.

Марк смутился под этим колючим взглядом голубых глаз, а может, его сразило её великолепие. Она была словно кинодива – красивая и изящная. На ней было короткое до колен платье, сшитое из ажура и бусин, туфельки на тонком каблуке, а белокурую голову ее венчал ободок с пером и с огромной, может быть даже брильянтовой, брошью.

Девушка замолчала и, кинув мужчине сердитое: «Видеть тебя не желаю», села в автомобиль, громко хлопнула дверцей, и шофер тут же умчал её прочь.

Мужчина, пробормотав ей вслед нелестное пожелание, глянул на зрителей, что торчали в дверях кафе и нахмурился. Хозяин, не растерявшись, любезно улыбнулся и сказал:

– Не желаете выпить? Вечер уж очень душный.

Мужчина снял цилиндр и вдруг принюхался, будто учуяв какой-то странный запах. Он огляделся вокруг и уставился на служащих кафе озабоченным взглядом. Его странное поведение нельзя было отнести к его нетрезвому виду, разве что вместо алкоголя он принял более затуманивающую разум вещь.

– Что ж, – сказал он хозяину, – телефон у вас есть?

Тот услужливо указал на на барную стойку, где стоял черный аппарат.

Мужчина, кинув по пути на столик свой цилиндр, направился к аппарату, при этом поглядывая по сторонам, будто хотел что-то обнаружить в кафе. Потом он набрал номер, сказал в трубку несколько слов и после уселся за столик. Когда к нему подошел Марк, тот сказал:

– Что-нибудь легкое, бордо, бургундское или… – и он вдруг странно застыл, уставившись на Марка, чуть ли не открыв рот в удивлении, а потом прошептал: – Позвольте, а вы случаем не…

Он запнулся, будто ожидая, что Марк договорит слово за него.

– Что я? – не понял Марк.

– Ну, вы просто официант или…

– Или? – растерялся Марк.

– Не знаю, – посетитель задумчиво пригладил усы и седоватую бородку, – например, библиофил или ихтиолог.

Так как Марк продолжал удивленно таращиться, богач махнул на него рукой и еще раз попросил принести бутылку вина и какую-нибудь закуску. Марк тоже решил – в переносном смысле – махнуть на него рукой и не обращать внимания на его странности. В кафе, бывало, всякие личности заходили. Один прощелыга как-то требовал накормить его бесплатно, потому как он ценный работник у морской царицы. А прошлым летом некая дама при виде жаренной рыбы вдруг рыдать начала. Так что Марк, пожав плечами, принес все, что требовал посетитель, и встал в сторонке. Хозяин опять уселся за столик около бара и все пытался в огромной бухгалтерской книге что-то просчитать, но, судя по его озабоченному лицу, это ему никак не удавалось.

Вскоре к богачу присоединился его приятель, хотя он был больше похож на подчиненного: если богачу было где-то лет сорок пять – пятьдесят, то этому, в клетчатом костюмчике – не больше двадцати пяти.

Марк подошел к ним, чтобы узнать, чего желает новый посетитель, и успел услышать, как богач обеспокоенно произнес:

– …странные дела. Он, конечно же, из диких, явно ничего не понимает. Но при чем тут рыбья ма… – он тут же замолчал, заметив Марка.

Приняв заказ – еще одну бутылку вина и закуску – Марк ушел. Когда же он возвращался с заказом – а сделал он это, повинуясь бессознательному любопытству, нарочно бесшумно и незаметно, прямо вынырнул из-за столба – он успел услышать от молодого человека:

– А что, ставрида и такой фортель могла выкинуть?

Богач увидел Марка и не ответил, а только махнул ладонью на собеседника.

Марк понял, что говорят они о чем-то интересном и необычном, и любопытство его разгорелось еще сильней.

Любопытство, к неловкости и стыду Марка, являлось его слабой стороной, и в его арсенале имелись некоторые приемчики, способствовавшие лучшему подслушиванию. Но основных правил, что он вывел для себя, было всего два. Во-первых, главное – не смотреть на того, кого подслушиваешь. Почему-то люди уверены, если на них смотрят, то слушают – даже если ты далеко и их вообще не слышно, и, соответственно – наоборот: если ты, хотя и находишься рядом, но совсем на них не смотришь, они могут говорить все, что угодно, думая, что их не слышно. Во-вторых, если заняться каким-нибудь кропотливым делом, даже пусть и близко от разговаривающих, то они тоже решат, что человек ни черта не слышит.

Марк так и сделал. Сначала он возле барной стойки чистил какую-то вазу. Потом стал подметать пол недалеко от интересных посетителей.

Негромкие голоса собеседников не открыли полной картины разговора, но Марк смог услышать следующее. Говорил в основном богач. Голос его был разморен вином и печалью:

– Самое смешное, что город рядом с морем, и охранять его от моря, получается что, нелепо.

– Ну и отдать его им на растерзание нельзя, – сказал его молодой друг.

– А по мне, эти ставридисты измельчали. Это ж курам на смех. Вчера наткнулись на одного, продавал туристам поделки из ракушек.

– Ну, так если они из рыбьего дворца или там…

– Ян, ну ты сам посуди, ставридист – и как старушенция какая-то изготавливает поделки из ракушек. Хоть и из дворца.

– А как быть с дикарем? – еле слышно спросил молодой.

– Буду разбираться. Прощупать надо по всем фронтам…

Эти разговоры вдруг встрепенули Марка, так как ему показалось, что, не пойми как, но то, о чем они говорили, неким образом перекликается с его утренним непонятным видением в море. Эти двое еще болтали о каких-то странностях, но смысла Марк понять не мог, зато сердце его почему-то затрепетало от этого разговора.

Богач, заметив Марка, махнул ему, чтобы тот принес еще вина. Что Марк и сделал.

Надо было закрывать кафе, все посетители, кроме этих двоих, разошлись. Марк принялся рядом с их столиком переворачивать стулья, намекая этим, что и им пора убраться. Хотя самому хотелось присоединиться к их компании.

Молодой человек вдруг принялся жаловаться богачу на свою девушку и, печалясь все больше, один прикончил вторую бутылку и принялся за третью. Марку самому сегодня было не очень-то весело, он вздыхал, вспоминая Полину. «Она теперь и вовсе со мной гулять не захочет, после того как Алекс наговорит ей всякого обо мне», – с печалью подумал Марк.

Молодой в клетчатом костюме поманил вдруг Марка, кивнул на стул и налил вина в пустой бокал – будто прочел его мысли.

– Извините, нам нельзя, – сказал учтиво Марк, но, видимо, сожаление было слышно в его тоне, потому что молодой сказал:

– Садись.

Марк сел. Молодой представился коротко: «Ян», а своего старшего друга представил как мистера Клеверса. А потом сказал:

– Ну, скажи, разве это не верно?

– Что?

– Да то, что эти девчонки душу всю могут измотать и не знаешь, что делать, то ли бежать от них без оглядки, то ли искать нормальную, чтоб издалека было понятно, что это не ведьма!

– Это ты про которую говоришь? – пробормотал Клеверс. – Хотя бы фотографию показал. Может там и правда, ведьма. – Он хохотнул.

Молодой откликнулся:

– Вы вовремя напомнили. У меня одна вещичка есть, только от мастера забрал. Вот, поглядите.

Он вытащил из кармана шар с кулак величиной, сделанный из какого-то легкого металла, и сказал, что в нем фотография его мучительницы. Марк взял шар и заметил там линзу, как в маленькой подзорной трубе. Он прищурил один глаз и глянул туда. Внутри была фотография красивой блондинки в коротком платье и с веером из перьев, которым она игриво обмахивалась, возведя густо подведенные глаза. Благодаря полусфере девушка выглядела, как в кино, почти живой. Вдруг Марка что-то щелкнуло по лбу. Он быстро отнял от глаза шарик, а богач махнул пред ним рукой, будто отгоняя кого-то, и с извинением сказал:

– Муха.

– Красивая девушка, – Марк отдал шарик с фотографией обратно Яну.

Но руку его перехватил мистер Клеверс и, пробормотав: «Дайте и мне поглядеть», посмотрел в шар. Отняв от глаза шар, он вдруг в оторопелом удивлении сказал Яну:

– Да это даже не фиолетовый, а почти что черный.

Ян удивился и, схватив шар, тоже глянул туда.

– О чем вы? – не понял их Марк.

– Фотограф перетемнил с фото, – пояснил Клеверс.

– Разве? Вовсе нет, – пожал плечами Марк, не понимая, что же все-таки им не понравилось в фото.

Богач, подлив вина в бокал Марка, сказал ему:

– У тебя, поди, от красоток отбоя нет? Вижу-вижу, личностная магия налицо.

– Обыкновенное лицо, – пожал плечами Марк и вздохнул, опять вспомнив о Полине, которая, когда гуляла с ним, все время косилась на Алекса.

Марк устало выпил полбокала вина, оно было теплое, но неплохое.

– Да брось, девушки вокруг тебя поди рыбными косяками вьются, – сказал Ян с усмешкой.

– Ненавижу рыб, – сказал Клеверс. Он закрыл глаза и вытянул ноги. Видимо, вино хорошо подействовало на его и так не очень-то трезвое состояние. – А ты, наверное, специально подыскивал работу у самого моря?

– Сам не знаю, чего я сюда устроился, – пожал плечами Марк. – Я с родителями жил в соседнем городе… даже не город, а так, сельцо в горах… а сюда к морю мы приезжали редко, только по праздникам, вот и захотелось сюда перебраться.

– Так ты не местный? – кивнул Ян. – Поди лет пять как здесь?

– Почему пять? – удивился Марк его странному вопросу.

– Ну, тогда многие сюда приехали и остались.

– Нет, я здесь два года. А почему сюда многие приехали?

– Не слышал разве? Тут на побережье землетрясение было, в районе Гаково, а потом строиться там начали вовсю. Я вот тоже сюда пять лет назад приехал, тогда-то со своей дурою и познакомился. Душу она мне всю вымотала! Вот какого черта она ко мне привязалась?!

– А у меня наоборот, – вздохнул Марк,– не хочет привязываться.

– У нас тут что, клуб разбитых сердец? – перебил их Клеверс, вдруг очнувшись. – Какая пошлость! Тоже мне трагедия жизни!

– Конечно, какая может быть трагедия с такой красоткой женой, – тихо сказал Ян Марку, кивнув на своего богатого друга.

Клеверс долил вина, выпил, махнул кому-то– видимо, зовя официанта. Марк пошел за бутылкой. В баре хозяин тихо сказал ему:

– Когда читаешь светские хроники и в голову не придет, что такой известный человек из высшего общества способен так надираться, причем дешевым вином, да еще в нашем, мягко говоря, не пятизвездочном кафе. Но кем бы он ни был, я не собираюсь караулить его тут всю ночь. Так что выпроводи его, только поделикатней. Все-таки уважаемый человек, хоть и горазд выпить.

Марк не успел дойти до Клеверса, как дорогу ему перегородил помощник повара, рыжий верзила Лаврик, благодаря инициативе которого Марка сегодня искупали в море. Даже не стараясь говорить тише, он с усмешкой сказал Марку:

– А я тут с поваром поспорил, каким голосом ты сегодня вопил, когда тебя в море кинули, морской свинкой или морским попугаем? Я настаивал нас свинке. Хри-и, хри-и, – противно завизжал он.

Даже помутневший взгляд Клеверса прояснился, и он посмотрел с интересом на них.

Рыжий Лаврик, похохатывая, направился прочь из кафе. Марк, хмурясь, возвратился к двум сотоварищам, даже не подумав, что подколку Лаврика могли слышать и, вручив бутылку, предложил этим двоим прогуляться, так как кафе уже закрылось.

– Прогуляться! По бережку! – вдруг провозгласил Клеверс, кинув странный взгляд на Яна.

Клеверс встал, пошатнулся и, ища равновесия, оперся о плечо Марка. Используя Марка как опору, он направился к лестнице, что вела с веранды прямо на песок, и стал доверительно говорить Марку что-то невразумительное про несчастья, которые оборачиваются счастьем, и что надо смотреть в оба. Ян, попивая на ходу из бутылки, поплелся за ними.

Бросить богача Марк не мог, а тот продолжал плестись по песку и рассказывать ему какую-то свою теорию о счастье. «Вот например, – бормотал он, – проигрался я в пух и прах в казино, задолжал там чуть ли не самому влиятельному мафиози в городе, тут бы и повесился кто, но только не я. Я посмотрел на это с другой стороны и нашел выход!» И вдруг богач оторвался от Марка и с криком: «Всех их в топку!», вдруг кинулся к морю, по пути срывая с себя рубашку.

– Шеф, здравоохранение запрещает купаться, если пьян, – сказал Ян, прислоняясь к высящейся пирамиде шезлонгов. Он закрыл глаза, и бутылка, выскользнув из его рук, глухо упала в песок, красное вино выплеснулось, тут же исчезнув в песке.

Марк беспокойно посмотрел на пожилого богача, который без рубашки, брюк, но в ботинках и длинных белых кальсонах поборол огромные прибрежные волны и кидался все дальше вперед, махая руками. Голоса его слышно почти не было, но иногда доносились какие-то невнятные вскрики – кажется, сплошь ругательные.

Марк пошел к воде, желая вернуть пьяного богача на сушу. Но сколько он ему ни кричал, чтобы тот вернулся, богач не слышал, слишком был громкий шум волн. Марк видел, как Клеверс взмахнул руками и пропал за очередной волной. Марк метнулся туда-сюда, не зная что делать – людей на берегу не было, стояла уже ночь. А страх, к стыду Марка, не давал кинуться вслед богачу. Марк понимал, что действовать надо быстро, собутыльник богача пьян, а пока Марк вернется обратно в кафе, пока приведет кого-нибудь, может, будет совсем поздно. Если бы не этот страх! А ведь раньше Марк вполне сносно плавал, да и было это не так давно, два года назад, а потом произошел тот несчастный случай, который повлек за собой его кратковременную смерть.

Марк подходил все ближе и ближе к морю. Волны были не то что днем, совсем не ласковые, издалека видно, какая глубина скрывается за ними – шумными, черными, злыми. В тот несчастный день, когда он на миг умер, стояла вот такая же летняя ночь и накатывали огромные, жаждущие жертв, волны.

Воспоминания о прошлом ужасе усилили страх, но Клеверс над водой так и не появлялся, хотя прошло уже минуты две или три, и тогда Марк, запретив себе думать, скинул туфли и рванул вперед, с разбегу рухнув на волны. Они ударили, отшвырнули его чуть ли не обратно на песок. «Трусу здесь не место», – зашипели они и захихикали шуршащим, булькающим смехом.

Но Марк упрямо бил по волнам, будто это был враг, которого надо было победить, лез вперед, одолевая волны, которые продолжали шумно хохотать. Он греб словно лопастями и плыл вперед. «Я плыву!» – вдруг понял он. И от осознания этой дикой странности приходил то в восторг, то в ужас. Теперь ему казалось, что море злится и шипит: «Заглоти его, съешь его, утяни его». А ему и самому надо было погрузиться в эту черную бездонную пучину, чтобы отыскать богача. Страх смерти сковал его сознание, но он все же нырнул в глубину вод. В голове его мелькнула мысль, что, может, вместо него утонет его прежняя жизнь, а он возродится обновленный?

Нырнув, Марк вдруг увидел светлое пятно, подумал, что это должно быть тело Клеверса и, проталкиваясь в глубь и толщу воды, схватил светящееся тело. Вздохнуть, ему уже не терпелось вздохнуть, а для этого еще надо было тащить вверх богача. Но вдруг притянув к себе светящееся тело, он увидел, что это вовсе не пьяное тело богача, это была огромная, с серебряной, величиной с монету, чешуей полутораметровая рыбина, эта рыбина смущенно ему улыбалась. Он не знал, что больше напугало его – эта неожиданная подмена или её смущенная улыбка. Марк хотел оттолкнуть рыбу прочь, но хвост ее уже ловко обвился вокруг его ног, а один из плавников взял под локоток.

– Марк, – вздохнула рыбина. – О, Марк, – и она захихикала.

Он опять попытался отбрыкаться от неё – не понимая, сходит ли с ума от отсутствия кислорода или это…

– Русалка? – сказал Марк, а может, и подумал, так как если бы сказал, то тут же бы хлебнул воды, но этого не произошло.

– Ставрида, – обиженно произнесла рыбина. – Никаких получеловеков. Просто рыба.

– Мне пора, – опять то ли подумал, то ли сказал Марк. – Мистера Клеверса надо спасать.

– Да он не утонул, наверху он. Ты его проглядел.

Она прижималась к нему своей холодной, жесткой, как металл, чешуей, которая чувствовалась даже сквозь одежду, и глядела на него огромными черными круглыми глазами.

– Так скучала по тебе. И столько хотела тебе сказать, а сейчас растерялась, – захихикала она. – Я бы сама к тебе еще раньше заявилась. Но я не знала, где ты. Да к тому же, наверное, я самая скромная из ставрид.

– Не бывает таких огромных ставрид, – то ли Марк себя хотел поймать на сумасшествии, то ли её уличить во лжи и узнать, кто она на самом деле. Может, это какой оборотень морской. А может, он наглотался воды и это его предсмертный глюк?

– Может, такую как я, не каждый день встретишь, но и ты хорош. Разве бывают официанты, которые не дышат под водой по пять минут?

Марк дернулся, вспомнив, что давно бы пора ему глотнуть воздуха, и вдруг с ужасом понял, что в этом не нуждается и даже не хочет дышать. Но он хотел вырваться из объятий этого серебристого чудовища, хотел бы сказать: «Сгинь, нечистая!», а потом опять встретил ее взгляд, такой нежный и даже наивный, и невозможно уже было говорить ей таких обидных слов. Странно, что эти круглые фосфорицирующие глаза могли так нежно смотреть.

– Отпустишь? – попросил Марк.

Она размотала хвост, но продолжала держать его руку своим колючим плавником.

– А тебя не мучает одиночество? – спросила она тихо. – Мне показалось, ты так печален и всегда один. Вот я тоже, вроде бы всегда в стае ставрид, но такая тоска, – она даже второй плавник прижала к сердцу, показывая силу своей рыбьей тоски, – и такое чувство, что меня никто не понимает и никому до меня нет дела.

– Хм, – сказал он и наконец-то сбросил её плавник со своей руки.

Тут же, радостный, рванул скорее вверх. До него донесся еле слышный голос ставриды:

– Извини, что напугала. Но я так обрадовалась, когда почувствовала, что ты прыгнул в море. Я так давно…

Марк вынырнул на поверхность, и на него обрушилась и ночь, и шум воды, он глотнул воздуха, хотя ему это и не было нужно. Вдруг он услышал голос Клеверса, обернулся и увидел, что тот уселся на буек, размахивает руками и поет, а точнее кричит, пытаясь переорать шум волн, какую-то песню. Марк поплыл к нему, а встреча со ставридой почти стерлась из чувств и памяти, словно сон. «Это был минутный сон», – решил он и поставил на этом точку. Он слышал, что некоторые люди могут засыпать прямо на ходу на несколько секунд, может и у него как-то так вышло.

Марк заставил Клеверса слезть с буйка и приплыть обратно к берегу.

На берегу их встретил обеспокоенный Ян. Он кинулся к богачу, подобрал по пути вещи того и вручил их, хотел было уже что-то говорить, но богач перебил его, опять затянув песню, потом перебил себя и заявил, что не помешало бы выпить еще.

Марк потоптался на месте, не зная, что ему делать: ему хотелось бы поговорить с этим странным Клеверсом, хотя он еще и не понимал, зачем и для чего. Но эти двое уже забыли про него и потопали по пляжу куда-то дальше в темноту. Марк развернулся и направился обратно в кафе. Он посматривал на море и не мог поверить, что вот только сегодня утром он увидел всех морских тварей, а теперь ему привиделась еще и говорящая рыбина. Но, не смотря на панику открывшегося сумасшествия, он с радостью подумал, что смог кинуться в пучину.

– Может, теперь я избавился от своего странного страха? – пробормотал он себе под нос.

Принимая душ, он глянул на руку, слегка поцарапанную ниже локтя, и подумал, что это не от плавника той говорящей рыбины, не было никакой рыбины – мало ли, на работе где поцарапался, а все остальное просто бред от усталости в конце рабочего дня и теплого вина. «Да, – твердо кивнул он головой, – такой же бред, как и утреннее видение в море».

Глава 2

Но все же эти странные случаи он не мог до конца приписать просто бреду. Это было слишком уж нечестно по отношению к своему разуму. И он это понимал. Он всю ночь мучился мыслями о своих вдруг появившихся видениях. Он понял, что не хочет больше считать себя сумасшедшим или ненормальным. И он хочет поговорить об видениях хоть с кем-нибудь.

Этот богач Клеверс и его друг Ян – какие интересные разговоры они вчера вели! И самое главное: этот Клеверс говорил что-то о ставриде, и явно не в гастрономическом плане, а будто о человеке. А вдруг они говорили именно о ставриде, что встретил Марк вчера в море?

И эти странные вопроса Клеверса к Марку, кто он, да откуда и случаем не библиофил или ихтиолог. Будто как-то догадался, что его, Марка, что-то необыкновенное связывает с морем. «Что, собственно, верно, – вдруг с удивлением подумал Марк. – Вот взять хотя бы мои сны». Куда было тягаться недавно появившемуся черно-белому кино с его цветными, странными, жутко реалистичными снами. Правда все эти странные сны были всегда о море. О его бездонных глубинах, где Марк плавал легко и свободно. Он всегда был в этих снах один, только иногда рядом раздавался легкий серебряный смех – который настораживал, так как Марк не видел, кто смеется, но и радовал одновременно. И Марку вдруг то ли показалось, то ли вспомнилось, что смех этот был похож на смех той огромной ставриды, которую он встретил вчера.

– Этот Клеверс явно знает нечто о ставриде и о прочих странных вещах. Вот бы встретиться с ним и поговорить. Думаю, он бы разъяснил, что творится со мною и вокруг меня, – пробормотал Марк. – И почему я не прицепился к нему с вопросами вчера? Или хотя бы расспросил, кто он, да где его можно найти.

И тут он вспомнил, что вчера хозяин назвал Клеверса известным человеком. Значит, хозяин знает, кто он!

Марк, не дожидаясь, пока откроется кафе, спустился вниз. Пришлось подождать, пока приедет хозяин. Марк, забыв по обычаю пожелать ему доброго утра, сразу спросил, не знает ли он, кто был тот вчерашний богач, что ссорился перед дверьми кафе со своей дамой, а потом сидел у них до закрытия.

– Ну и темный ты человек. Это же знаменитость, известнейший человек! И не только в нашем городке, но и в стране, – пожал плечами хозяин. – А он, что, не доплатил вчера? – с подозрением спросил он.

– Нет, не в этом дело. Просто стало интересно, кто это был. Он представился как мистер Клеверс. Но вот кто он такой?

– Это самый известный иллюзионист в мире. Да в каждой газете про него пишут, в светской хронике. Он миллионер, вертится в высших кругах, он и с мэром на короткой ноге, и прочими сливками нашего общества. Кстати, Марк, насчет сливок. Теперь, когда будут заказывать кофе, сахар с молоком пойдет за добавочную цену. А еще. салфеток поменьше их клади в подстаканники.

Он, хмурясь, отошел. Марк понял, что если приходится хозяину настолько экономить, навряд ли кафе еще долго протянет. А жаль, ему нравилось тут служить. Тихая спокойная работа. Когда ты молод, официантом быть нетрудно, да и по статусу подходит, но лет через пять нужно искать что-нибудь посолидней. Но Марк отогнал печальные мысли о будущем, ему не хотелось портить себе настроение, тем более день сегодня был такой приветливый, солнечный. И, самое главное – он знал теперь, кто этот Клеверс такой. И если он иллюзионист и дает представления, значит, нужно просто заявиться в местный театр, наверняка он там часто появляется, на репетициях и представлениях.

Марк решил сегодня же в обеденный перерыв сходить туда.

Театр был пуст, только в вестибюле за конторкой сидел вахтер. Он хмуро глянул на Марка, неуверенно озиравшегося вокруг и раздумывавшего, что ему теперь делать.

– Что вам тут надо? – нелюбезно спросил вахтер.

– Я хотел бы повидать мистера Клеверса, – сказал Марк.

Вахтер окинул Марка презрительным взглядом:

– Ишь чего захотел. Тут такие люди, такие дамочки осаждают театр, чтобы не то что словечком перекинуться с мистером Альбертом Клеверсом, просто автограф попросить. Не чета такой шантрапе.

И вахтер неодобрительно покачал головой.

Марк сделал несколько шагов в глубь вестибюля и остановился, заметив приподнявшегося охранника, который до этого сидел в углу и читал газету. Вахтер тоже с подозрением глядел на него, и Марку пришлось уйти.

Возвращаясь в кафе, он подумал, что может и к лучшему, что он не нашел этого Клеверса. Ну чтобы он сказал этому богачу? Я подслушал, как вы говорите о ставриде и еще о каких-то странных вещах? Меня вот тоже осаждают всякие галлюцинации…

Но в то же время он не мог отделаться от мысли, что Клеверс, может быть, является тем ключом, который приоткроет тайну безумных, связанных с морем происшествий, которые творятся вокруг него.

Марк и на следующий день размышлял, продолжать ли ему искать встречи с Клеверсом, как вдруг в их кафе заявилась подружка Клеверса, с которой он ссорился.

Марк, не веря своему счастью, поспешил к ее столику, обогнав Алекса, который тоже было рванул к красотке. Для Марка это был шанс разузнать, где найти Клеверса, и как можно подобраться к нему, чтобы не быть оттиснутым охраной или слугами.

Марк подошел к девушке и хотел уже начать говорить, но, когда она подняла на него свои холодные голубые глаза, оробел. Девушка выглядела так изысканно и богато, источала такую уверенность и превосходство над всеми, что в обычных обстоятельствах он бы никогда к такой даме не подошел. Когда сюда заглядывали подобные красотки из высшего общества, их всегда обслуживал Алекс. Поэтому стоявший недалеко Алекс исподлобья и с завистью глядел на них.

– Кофе, – сказала девушка и отвернулась к морю.

Марк принес ей напиток, сахарницу и сливочник. Выставив все на столик, он замялся, крякнул и наконец заставил себя сказать:

– Прошу прощения. Два дня назад вы и ваш… хм, кавалер, мистер Клеверс, вы останавливались возле нашего кафе…

Девушка недовольно посмотрела на него, явно не понимая, что ему надо.

Марк продолжил:

– Мне нужно… я хотел бы, если вы, конечно, сами знаете, кто это, то есть, я нисколько не подозреваю вас в неблаговоспитанности и в том, что вы гуляете с неизвестным вам… то есть… – Марк, поняв, что сморозил бестактность, запнулся, пригвожденный едким взглядом льдистых глаз девушки.

– Если вы таким наглым образом спрашиваете, с кем я тогда была, то это был мой муж, – недовольно процедила она.

– Нет, простите, я не то имел в виду…

– Вот и славно. Так что вы хотели?

– Я хотел узнать, где можно найти мистера Клеверса, – извиняющимся тоном пробормотал Марк.

– Зачем он вам?

– Ну, я… мне как бы надо, – выдохнул Марк. Не рассказывать же о своих галлюцинациях и рыбах.

– Зачем бы он ни был вам нужен, держитесь от него подальше, – со злостью сказала она. – Он растопчет вас, как наивную букашку, или ромашку, смотря за что примет.

– Мистер Клеверс? – Марк был удивлен. Этот мощный дядька был вовсе не похож на беспринципного злодея. И ведь он был порядочно пьян, а как успел, работая в кафе, заметить Марк, только в пьяном виде у человека проявляется его истинная сущность. Этот же Клеверс успел допиться до полного отключения контроля воли, и все, что от него услышал Марк, так это позитивные призывы к счастливой жизни. И еще тот кинулся в море, что говорило о его ребячливости – и вот эта сторона натуры уж никак не совмещалась со злодейством.

– Думаете, вы первый, кто удивляется темной сути, которая вдруг проявляется в этой якобы щедрой простой натуре? Но когда эти жернова начнут перемалывать ваше нежное существо, вот тогда, может, вы и поверите мне. – Она вдруг совсем расстроилась и тихо добавила: – Это страшный, страшный человек.

Марк заметил, что её глаза, до этого голубые и ясные, как лазурь моря, пронизанная лучами солнца, сейчас стали туманными от слез.

Она поспешно встала, намереваясь уйти, так и не выпив кофе. Кинула на стол несчитанные монеты.

– Простите, если расстроил вас, – сказал он ей.

Она дернула плечом, будто от смятения чувств не в силах ответить.

– Не разводи печаль, пой и танцуй как кефаль, – с улыбкой сказал ей Марк.

– Что? – Она уставилась на него как на сумасшедшего.

А он и сам не понимал, с чего вдруг смолол эту околесицу.

– Кажется, это какой-то детский стишок, – забормотал он, – не знаю. Я только имел в виду…

– Да, да, все будет хорошо, – резко оборвала она его. – Вот только я не верю…

Она шагнула от него прочь, но вдруг остановилась и бросила быстро через плечо:

– Альберта вы не найдете. Он вчера уехал в столицу. И приедет лишь в следующий четверг.

Она скорым шагом покинула кафе.

Марк задумчиво глядел на дверь, в которую входили другие посетители. Почему она так обеспокоилась и даже разозлилась, когда заговорила о своем муже? И что она имела в виду, когда так резко отозвалась о муже?

– Очнись, Марк! – окликнул его Алекс. И, проходя мимо, с усмешкой кинул: – Что, от разговора с красивой девушкой окаменел? Бедный. Надеюсь, до завтра ты придешь в себя?

Марк даже не воспринял, что сказал его товарищ, он принялся убирать со столика, за которым она сидела. Подобрал мелочь и вдруг заметил, что одна монетка вовсе не из этих краев. За кофе она заплатила, конечно же, чуть больше, а потому он сунул эту странную монетку в кармашек жилета.

Когда выдалось свободное время, он вытащил медяк и стал разглядывать его. Из какой страны привезла его эта грустная красавица? Монета была почти новой, блестящей, но отлили ее будто бы вручную. С одной стороны было что-то написано странными буквами, похожими на греческие. И стояла дата 1919. На другой стороне была изображена рыба с руками и ногами и шла надпись из двух непонятно что означающих слов. И как этот артефакт мог затеряться среди монет? А может, это талисман?

Марк опять спрятал монету в карман, надеясь вернуть её владелице, хотя, непонятно почему, но у него возникло огромное желание не расставаться с этим медным кругляшиком, так приятно теплевшим от пальцев.

Прошел день, два, и тут Марк понял, что продолжает думать об этой грустной красавице. Чем больше проходило дней, тем нестерпимей становилось его желание встретиться с ней вновь, и он все сильнее боялся, что никогда не увидит её. Целую неделю он засыпал с неизменной мыслью о ней, гадал, какое у неё имя, больше всего склоняясь к Ирис и Жасмин, потому что она была похожа на цветок: нежная, воздушная, манящая и трепетная в своих непонятных ему чувствах. Как жаль, что видел он её всего два раза и то ничтожно короткое время. Вспоминать было почти нечего.

Он вспоминал, с какой грустью и обидой она говорила о своем муже, который, как теперь чувствовал Марк, был негодяем, мучившим её, и который был виноват во всех её пролитых и непролитых слезах. Потому Марк даже перестал думать о том, чтобы встретиться с ним. Еще он вспоминал её одежду, атласное голубое платье, золотые маленькие серьги, туфельки и маленькую черную сумочку. Но воспоминания, как крошки, только царапали, сушили память и не давали насытиться, хотелось большего.

Каждое утро он надеялся: вот сегодня она точно появится, сегодня он увидит её, и пусть она не обратит на него внимания, но зато он не будет больше мучиться в этой пустоте, возникшей после её исчезновения.

Ему казалось, от невозможности получить желаемое, что он стал тихо сходить с ума: пытался нарисовать ее портрет – и это он, который в школе не мог нарисовать ни цилиндра, ни круга! – или слышал её голос, оборачивался, но её, конечно же, не было, он даже написал пару стихов – с избитой тоскливой рифмой: люблю, молю, горю.

Единственным подтверждением того, что она не была видением, была странная монетка. Он почти не выпускал ее из пальцев, словно это было кольцо всевластия, которое своим напоминанием мучило, дурманило и звало к прекрасной незнакомке. Он понял, что дошел до ручки, когда, глядя на монетку, вдруг увидел, как странная рыба начала двигаться по кругу.

Пора было кончать с этой навязчивой любовью к призраку.

Как-то вечером перед самым закрытием кафе Марк увидел, что около двери стоит Полина. Он, ожидавший все это время свою блистательную даму, вдруг заметил, какой серой мышкой была его девушка, что у нее грубые башмаки и старомодное платье, и прическа, которой вроде бы пытались придать более модный вид, сделав из него каре, но так и не смогли.

Марк подошел к Полине, пытаясь на ходу придумать отговорку, чтобы не идти с ней гулять, но, только он поприветствовал её, она сразу же, вздернув свой и так курносый носик, гордо сказала:

– Вообще-то, я теперь с Алексом.

– Да? – Марк опешил.

И хотя теперь она вроде бы не была ему нужна, Марк воспринял это как предательство – ее и Алекса. То-то Алекс попритих со своими подколками и теперь с каким-то виноватым видом ходит. Значит, вот в чем дело.

Взгляд Марка упал на маленькую незатейливую розочку-брошь, что Полина нацепила на уголок воротничка. И вдруг подумал, а ведь он сам похож на эту стеклянную брошку, которой место только на простом платьице, а не на богатой одежде, на которой она смотрелась бы нелепо, и ему не место рядом с красавицей из высшего общества, он должен встречаться с такими простыми девушками, как Полина.

Марк кивнул, соглашаясь со своими мыслями, но Полина, видимо, приняла это на свой счет, так как сказала:

– Хорошо, что ты не против.

Марк хотел было возразить, но увидел, как счастлива Полина. А когда к ней подскочил Алекс, сбросивший фартук и накинувший на плечи пиджак, особенная улыбка расцвела на ее лице. Марк с завистью подумал, что с ним Полина совсем не улыбалась и всегда была задумчива и молчалива, а тут – как радостно она принялась рассказывать Алексу о двух покупательницах, которые чуть не подрались сегодня в магазине, так как обе хотели купить последнее серебристое платье длиною до пола.

Когда Марк уже отчаялся увидеть свою прекрасную и грустную красавицу, вдруг в кафе вошла она. Она кинула на Марка взгляд и, тут же отвернувшись, направилась к тому же столику, что и в прошлый раз – он стоял на террасе у перил. Марк, не дожидаясь заказа, принес ей кофе, и она опять как-то странно посмотрела на него, будто хотела что-то сказать. Но не решилась и снова отвернулась, задумчиво вглядываясь в море, будто забыв о Марке. А он словно попал под ледяной водопад, и все потому, что в эти дни навоображал черте что, придумал, что страстно любит ее и сходит по ней с ума, хотя вот она, ужасная действительность – они незнакомые друг другу люди, наверняка она даже не помнит о том, что они разговаривали в прошлый раз.

Марк вздохнул. Её лицо было еще прекрасней, чем то, которое воскрешала его неверная память. А печаль голубых глаз еще больше тревожила, и ему хотелось отдать последнее, что у него было, чтобы утешить её.

Он отошел от её столика, так ничего особого и не сказав, лишь как-то залихватски отчеканив бравым голосом, что рад видеть её в их кафе. И тут же обругал себя последним идиотом, подумав, что уж лучше бы пожелал приятного кофепития.

Обслуживая других посетителей, он все время косился на неё, и однажды она тоже глянула на него и её губы дрогнули в подобии улыбки. Он чуть поднос не выронил из рук, а потом даже споткнулся, но она опять обратила свой взгляд к морю.

Спустя полчаса, не больше, она оставила монеты на столе и поднялась, чтобы уйти. Боясь, что она опять исчезнет и, может быть, уже никогда не вернется, он подскочил к ней. Она вопросительно посмотрела на него.

– Как вы? – решился спросить он.

– Не знаю. – Она и вправду была и растеряна, и будто бы даже напугана.

– Вы стали еще печальней. – Он с беспокойством вглядывался в бездну голубых глаз.

– Потому что все стало еще хуже. – И она вдруг так близко придвинулась, что они чуть не столкнулись носами, и зашептала: – Потому что я в плену, выхода нет, веревка затягивается на шее смертельным узлом, а эта злобная тварь… Хотя, – она опять отстранилась, – какое вам дело до всего этого? Оставайтесь на своем месте, я же останусь на своем.

Она направилась прочь из кафе, но теперь он не собирался отпускать её, как в прошлый раз. Тем более, услышав полный драматического пафоса крик души, он не смог бы оставить её наедине с её ужасами. И он поспешил за ней.

Он остановил её в дверях, слегка тронув за руку:

– Что с вами происходит? Скажите мне!

– Марк, – вдруг раздался позади голос хозяина кафе, – посетители ждут.

– Может, мы поговорим вечером? – с неловкостью сказал ей Марк.

– Мне не нужны разговоры, – хмуро сказал она и сделал шаг за порог.

Его опять окрикнул хозяин. Марк разрывался, не зная, что важней для него и, махнув рукой на кафе, кинулся вслед за девушкой, спустившейся с крыльца.

– Не боитесь потерять работу? – бросила она ему.

– Ради вас я готов на что угодно!

– Это просто слова.

– Только прикажите! Ради вас я пройду хоть семь кругов ада.

Она странно посмотрела на него и, немного подумав, сказала:

– Вернитесь в свое кафе и дайте оплеуху хозяину.

– Но…

– Я же говорю, одни слова, – презрительно сказала она.

– Нет, стойте.

Марк развернулся и бегом кинулся в кафе. Сердце его стучало как бешенное, он понимал, что это не просто ребячество, это безумие, но ничего не мог поделать, он хотел доказать ей, что для нее готов на все.

Хозяин сидел за столиком рядом с баром, распечатывал письма со счетами. Марк, не давая себе шанса остановиться и подумать, с размаху шлепнул хозяина по щеке и, зачем-то выкрикнув: «За справедливость!», умчался прочь.

Когда он подошел к девушке, она глядела на него широко раскрытыми глазами, явно ошалев.

– Вы правда это сделали? – воскликнула она. – Вас уволят.

– Мне все равно. Я готов голодать, готов идти на безумства… Если только это докажет вам… Ведь я все эти дни так… – мысли его перегоняли одна другую. – Хотя зачем обо мне. Вы сказали такие ужасные слова про веревку на шее…

Она будто все еще была под впечатлением от его поступка и молчала.

– Это вы из-за мистера Клеверса, из-за мужа? – Марк был в гневе. Ему даже не нужно было подтверждения, он знал, он чувствовал, что все её страдания идут от этого мерзкого типа. Как он сейчас его ненавидил, как желал бы вступить с ним в рукопашный бой, чтобы отбить из его мерзких лап эту нежную принцессу.

– Да, вы правы, – тихо произнесла она и зашагала прочь, будто бы смутившись.

Марк стал бормотать какие-то утешения вперемешку с угрозами в адрес Клеверса. Он говорил, что сделает для неё все. Пусть только скажет, что с ней происходит.

Они шли по пустой набережной, вдоль незастроенной части берега, здесь не было ни машин, ни людей. Полуденное солнце грело все сильнее, или ему просто становилось все жарче от неловкости и от глупости своих слов.

Вдруг она остановилась, да так резко, что он успел обогнать её на пару шагов.

– Как вас зовут? – спросила она.

– Марк.

Ему хотелось спросить: «А вас?», но было неловко, он еще был в роли официанта, а она посетительницы – то ли она так себя вела, то ли кодекс официантов продолжал действовать, как радиомаяк, в энной окружности кафе.

– Сколько вам лет? Девятнадцать… двадцать?

– Двадцать три, – Марк был обижен и разозлен.

Она бы так не подумала, укорил он себя, если бы он не разводил с ней нюни, а сказал бы сразу… но не успел он развить мысль, как ему надо было вести себя, чтобы она не подумала, что он какой-то мальчишка, – как она схватила его за рукав рубашки и потащила с дороги, мимо каких-то сараюшек, прямо к морю. Остановилась она чуть ли не у кромки воды. Море шумело, шипело и кидалось к ногам, будто злилось, что ему не хватает еще пару прыжков, чтобы достать до его лощенных ботинок или до изящных туфелек его визави. Этот участок берега был покрыт разноцветной галькой и на нем отдыхающих не было, только вдалеке стоял рыбак.

– И вы, конечно же, не женаты, – сказала она.

– Нет.

Она придвинулась ближе и зашептала. От дороги и взглядов прохожих они были защищены сараем для лодок. Марк чувствовал, как кружит его голову запах моря и легкий цветочный аромат её духов. Он боялся вдохнуть чуть глубже и ощутить запах её кожи, тогда бы он точно забыл, что он здесь для того, чтобы выслушать её, и впился бы в ее губы и обнял бы, как обнимают волны. Она шептала:

– Тогда вы не поймете, в каком я смятении. Альберт, конечно, богат, и намного старше меня, но вначале, когда я выходила шесть лет назад замуж, это были настоящие чувства. Он был загадочным, иногда до странности, но таким внимательным и… – Она затрясла головой, от чего прическа совсем разлохматилась, и волнистыми белокурыми волосами завладел ветер. – Но на днях мне стало известно нечто ужасное.

– Он изменил вам? – Марк очнулся, оторвал взгляд от её губ.

– Уж лучше бы это, – хмыкнула она. Потом снова приняла сосредоточенный вид: – Альберт игрок, не знающий края.

– Да, точно, он упоминал что-то о мафии и о своих долгах в казино, – вдруг вспомнил Марк. Он нахмурился, всем сердцем возненавидя этого подлеца.

– Вам, говорил о таком? – недоверчиво спросила она.

– Ну, как-то вскользь. И по другому поводу.

Она кивнула понимающе и продолжила говорить:

– Он задолжал им невероятную сумму денег. Свои деньги он уже давно промотал. И вот решил прибрать себе мое, хотя и не такое уж большое состояние. Он хочет убить меня.

– Что? Не может быть. Как… Как можно даже подумать о таком?! – Марк был взбешен и ошеломлен.

– Ради спасения своей жизни, – мрачно улыбнулась она.

– Так надо бежать в полицию или…

– Нет, ничего не поможет. У Клеверса связи, а мэр этого города – его лучший друг. Мне никто не поверит. Скорее меня упекут в психушку за такие разговоры, чем заподозрят его. Есть только один выход. Поступить так, как он решил поступить со мной. – Она выдохнула.

До него дошел весь смысл её слов, даже не сказанных. Он понял по засветившейся надежде в ее глазах, что она от него хочет. Да, его привлекала ее таинственность незнакомки, и пусть бы так и оставалось всегда, но он хотел большего, он хотел выйти за рамки отношений официанта и клиентки. Потому что, как он понял только сейчас, он любил её до такой степени, что мог на все, что она ни предложит, сказать ДА. Но то, что он услышал, было до того несуразно, что походило на шутку или просто на пожелание, так, черное пожелание души.

– Как твое имя? – спросил он, вдруг перейдя на «ты». Может, потому, что она решила возвести его до звания своего личного киллера?

– Элен…– она запнулась. – Так ты согласен?

Он медлил с ответом: непросто было отмахнуться фразой: «Ну, конечно, я убью твоего мужа, это для меня так же обыденно, как коктейль смешать».

– Зачем, зачем ты полчаса воздевал руки к небу, ругал Альберта и делал вид, что горишь желанием мне помочь? – Она рассердилась. – Воспользовался моим душевным волнением, потрясением, моей растерянностью, чтобы выпытать, вырвать какие-то ужасные слова из меня! А теперь делаешь ангельский вид! Но только кто тут на самом деле дьявол?!

Она развернулась и сделала шаг от него. Он вдруг понял, что если она сейчас уйдет, он её никогда не найдет, а если они даже и встретятся, она сделает вид, что не знает его. Она будет потеряна для него навсегда: после таких признаний она просто сотрет его из своей памяти.

– Элен, подожди.

Она повернулась к нему и так впилась взглядом в его глаза, что у него оборвались последние струны добродетели в душе.

– Что? – прошептала она так тихо, что шум волн съел это слово, он только по губам понял его.

– Я сделаю это.

Он сказал то, что она хотела услышать, но совсем не то, что хотелось бы ему сказать.

– Нет, не верю. Ты слаб, ты не сможешь, – пробормотала она, придвинувшись ближе. – И ладно, не надо, ты свободен в своем решении. Кто я для тебя? Так, одна из посетительниц… – сбивчиво шептала она, обдавая его своим горячим дыханием, – я чужая… – Она будто нечаянно прикоснулась губами к его щеке, почти задев его губы. – Сейчас я тебя поцелую, и исчезну… – И она припала к его губам.

Он на миг забыл, кто он и где, был только волнующий жар и соленый, наверное от слез, вкус её губ.

– Не могла не сделать этого. – Она чуть отодвинулась и улыбнулась.

Он впервые увидел её улыбку, которая оказалась такой милой и трогательной.

Она сказала:

– В тебе есть какая-то нелепость, глупость и ненужная мягкость, даже безволие. Обещай забыть все мои слова, будто я и не говорила их.

– Но рыбы все слышали, – кивнул Марк на волны, которые словно бесчисленной чешуей поблескивали на солнце, и тоже улыбнулся.

Его тут обозвали чуть ли не идиотом бесхребетным, подумал он, а он еще и шутит. Наверное, и правда, бесхребетный.

– Говорю же, странный. – Она продолжала с улыбкой глядеть на него.

– Я только хотел этим сказать, что не проси, не забуду. Но, может, тебе что-то придумать другое, ведь убийство это… – он запнулся, хотел сказать, что это даже не крайняя мера, это ужас, табу и непростительная вещь.

– Ты испугался или правда не понимаешь, что выбор тут прост – или моя жизнь или этого чудовища?

Он, видя в глазах её презрение, поспешил сказать:

– Я готов сделать невозможное, я согласен, но дай мне время разобраться и, может, найти другой выход.

Она как-то резко рассмеялась, видимо, нервы ее были на пределе. И сказала:

– Времени нет. Говоря фразочкой из какого-то кино: «часы моей жизни вот-вот истекут». Альберт начал подозревать, что я догадываюсь о его планах, он стал следить за мной. Быть может, он уже подослал людей, чтобы следить и за тобой. Если ты сомневаешься, признайся в этом сейчас и не давай мне надежду.

В этом мире у него осталось только одно желание, и оно было превыше всего, что существовало для него: спасти Элен любым способом, пусть даже тем ужасным, что она предлагала.

– Клянусь, у меня нет и больше не будет сомнений, – сказал он. – Ты можешь положиться на меня.

– Сама судьба послала мне тебя, – пробормотала она и посмотрела на него с благодарностью.

Она вздохнула с облегчением, будто на душе её полегчало. В эту секунду луч солнца, скользнувший из-за легкой тучки, осветил её лицо, блеснул жемчуг зуб и стали видны застывшие слезы на щеках. Он сходил с ума от этой красоты и, не выдержав такой манящей близости, поцеловал её.

Она слишком быстро отстранилась и сказала:

– Жди меня здесь завтра, рано утром, я сообщу необходимые сведения.

Она быстрым шагом, почти бегом кинулась с пляжа обратно к дороге. Быстро свернула за постройки, будто нарочно, чтобы исчезнуть с его глаз. А он, увязая в песке, в окружную побрел к набережной.

Он не знал, сколько длился этот разговор, ему казалось, что начался он в прошлой его жизни, а закончился в новой. Эта новая жизнь была жуткой, захватывающей, и главное место в ней занимала Элен с её порывами и страстями.

На тротуаре, за несколько шагов от кафе, он остановился, вдруг вспомнив, что влепил пощечину хозяину. И как он решился на такое? Почему послушался Элен? Будто голову потерял из-за нее. Он увидел маячившую в дверях кафе фигуру хозяина. За такое оскорбление хозяин без расчета его турнет, не посмотрит, что конец месяца. Да еще из каморки выкинет.

С тяжелым сердцем, понурясь, Марк подошел к дверям кафе. Хозяин хмуро поглядел на него и вдруг тихо проговорил:

– Не знаю, откуда вы это узнали, Марк. Но обещаю, в этом месяце я переведу ваши деньги в пенсионный фонд. Вы же понимаете, я разоряюсь, а если я буду платить каждому в его фонд, мне можно хоть сегодня прикрывать мою лавочку. Надеюсь, вы никому не рассказали о том, что узнали?

– Нет, – Марк постарался, чтобы эмоции и мысли не отразились на его лице. А эмоций, как и мыслей, у него была уйма, и все они были недоброжелательные по отношению к хозяину кафе. Он еле заставил себя промолчать. Но все же главное: хозяин не собирался его увольнять. Все-таки не зря говорят, что у каждого найдется скелет в шкафу.

– А про эту дурацкую пощечину скажешь всем, что из-за девушки, – совсем тихо прошептал хозяин. – Так, не уточняя.

Марк кивнул, и хозяин одобрительно похлопал его по спине. В кафе они зашли вместе. Алекс поглядывал на них искоса. А после, конечно же, спросил, что это был за спектакль с хозяином? Марк ответил, как просил его хозяин, тем более это и было правдой: хозяин получил пощечину из-за девушки – из-за её странного каприза.

– Из-за девушки? – встрепенулся Алекс. – Неужели из-за той богачки?

– Нет, из-за другой.

А когда Марк принялся принимать заказы, он краем уха услышал, как Алекс проворчал едва слышно:

– И что может быть общего у этого дурака с красоткой?

Но Марку было наплевать, что думал о нем Алекс. Его даже не волновали тайны этой огромной рыбины. Теперь, когда его любила Элен, ему больше ничего не было нужно. Параноидальная, лишающая разума любовь завладела им. И если Элен хочет, чтобы Клеверс исчез, то пусть он и исчезает, даже вместе со своей разгадкой тайны моря.

Глава 3

Кафе закрылось, но Марк не отправился к себе на чердак. Он пошел гулять по песчаному берегу. Море успокаивало и остужало голову. Марк чувствовал, что жар любви, затмивший разум, немного отступил. Он поклялся прекрасной Элен, что совершит убийство. Но разве он мог? Он успокоил её, но разве сказал ей правду?

Вопросы грызли его, он, хватаясь за голову, вышагивал рядом с волнами. Темнота давно окружала его. Иногда он слышал далекую мелодию или смех, где-то совсем рядом гуляли люди, он прислушивался к разговорам и опять погружался в свои мысли.

Марк что-то бубнил про мораль и невыносимую любовь, как вдруг заметил в воде рядом с берегом блестящую, словно отлитую из свинца, голову огромной рыбы.

– Это любовь, да? – сказала она. – Только любовь может довести человека до сумасшествия.

– Может я и вправду сошел с ума, раз со мной говорит огромная рыбина? – пробормотал он.

– Ах, Марк, ну когда ты ко мне привыкнешь, ведь это уже наша третья встреча! – с обидой воскликнула рыбина и шлепнула огромным хвостом по поверхности воды.

– Вторая, – возразил он своему видению.

– Вторая в этом месяце, но ведь была та самая первая наша встреча, два года назад.

– Н-не было тогда никакой у нас в-встречи, – вдруг начал заикаться он.

– Как это не было? – возмутилась рыба.

Она подплыла ближе и улеглась на мелководье, она то наполовину торчала из воды, то когда откатывались волны, открывалась вся целиком. Странно было, что она каким-то образом дышала воздухом – ведь она рыба. Впрочем, что в её случае было не странно? Даже ее поза – хотя рыба была большой, но сидела на песке довольно изящно, чуть в полоборота, да еще и кокетливо взволновывала широкий хвост.

И все-таки Марк, не удержавшись, отошел на пару шагов назад.

– Какая неблагодарность! – воскликнула она, – по твоему лицу видно, что ты держишь меня за чудовище.

«А собственно кто ты, как не чудовище», – подумал он.

– А ведь я тебе жизнь спасла! Тогда, когда ты утонул. Совсем утонул, по-настоящему. А я поцеловала тебе и спасла. С тех пор я следила за тобой и все думала и думала о тебе. – Она закончила свой рассказ вздохом, тяжелым и грустным.

И вдруг в сознании Марка откуда-то выплыло воспоминание. Он вспомнил поцелуй холодных, жестких, как жесть, губ, и в то же время, как они опалили, словно огнем, обожгли губы, гортань и, наконец, легкие, которые вдруг получили странное свойство дышать под водой. Он вспомнил эти два круглых рыбьих глаза, глядевших с трепетом и смущением. А потом эти плавники стали поднимать его наверх, и раздался шепот большой рыбины, такой успокаивающий, убаюкивающий, как нежные накаты волн на берег.

– Так, я и вправду могу дышать под водой? – воскликнул Марк. – А ты, значит, вовсе и не видение? Не мое помешательство?

– Как видишь, я самая обыкновенная рыба.

– Ну, допустим, не очень-то и обыкновенная.

– А что есть обычность? Вот ты, например, всем кажешься самым заурядным официантом…

– Спасибо, – буркнул он.

– Но на самом деле ты необычен, и знаешь чем? Тем, что у тебя есть такая преданная влюбленная особа, как я. Ох, – она захихикала, – хорошо, что я рыба и не краснею, как-то у меня это вырвалось нескромно. А вот что с тобой происходит? Может, у тебя беда какая, и ты не знаешь, что делать?

– Кажется люди идут, – кивнул он в темноту берега, откуда и вправду доносились еле различимые голоса, – тебе стоит вернуться в море.

– Ерунда, – отмахнулась плавником размером с дельфиний ласт она. – Так чем же ты опечален? Если, и правда, любовью, то…

– Не беспокойся, – прервал он её. – И уже поздно. Мне пора.

Марк развернулся, желая сбежать от этой чешуйчатой подальше, но тут услышал:

– Ну конечно, будь на моем месте простая девушка, ты бы так грубо не поступил. Оставляешь меня одну, в темноте. Сам сказал, что люди какие-то ходят по берегу.

– Так плыви домой. – Он стоял в полоборота, все еще намереваясь уйти.

– А я хочу побыть с тобой, – вздохнула она. – Мне грустно и тебе грустно, поговорили бы.

– Извини, – бросил он и пустился скорым шагом от неё.

Ему было неловко, что он ушел так резко. «Может, она и права, – подумал он, – с девушками я так в жизни не поступал. Но ведь она не девушка, она рыба! Почему я должен говорить с рыбой?»

До рассвета оставался час-полтора, и Марк только и успел принять душ и позавтракать перед встречей с Элен. Он спустился к берегу, но близко к воде подходить не стал, боясь, что опять вынырнет эта навязчивая влюбленная ставрида – которая, к сожалению, оказалась вовсе не видением. Он прислонился к стене заброшенного сарайчика и принялся ждать Элен. Свет и цвет неба менялся, оно окрашивалось чудными красками рассвета, а потом и нового дня, но Элен все не было. Марк с беспокойством глядел на часы, потом даже вышел к дороге, предположив, что она могла прийти к кафе, а не на берег. Но её видно не было.

Кафе уже открылось, пора было приступать к работе, но Марк все ждал Элен, выискивал её глазами, вглядываясь в уходящую кривизну дороги. Он крутил головой, переходил с места на место. Ее не было. И он отправился на работу.

Но и там весь день он ждал. Думал, вот-вот появится Элен и кинется к нему, с испугом рассказывая, что муж следил за ней и она никак не могла прийти. А вдруг и правда что-то подобное произошло? Вдруг муж узнал о её намерении, и теперь…

Марк застыл от этой мысли прямо возле столика. Он видел, но не слышал, что ему говорит клиент. Ужас от мысли, что Элен, может, сейчас уже мертва, взволновал его на столько, что его кинуло в жар, потом в холод, и он, пробормотав извинение, кинулся от столика к выходу… Потом остановился, понимая, что бежать некуда: он не знал, где живет Элен. Спустя пару минут он убедил себя, что пока рано впадать в паранойю. Может, она придет завтра и с ней ничего не случилось, просто какие-нибудь дела ей помешали прийти. Марк вернулся к столику. Пожилая пара глядела на него с удивлением.

– Извините, – сказал он, – я просто понял, что предыдущие посетители оставили слишком большую сдачу и хотел вернуть.

– Может, это специально? – улыбнулась дама. – Благодарность за хорошую работу?

– Да, наверное.

После его вранья этим посетителям пришлось тоже оставить немалые чаевые. Но Марк это отметил лишь мельком, он все продолжал коситься на дверь в ожидании Элен.

День закончился. Марк, усталый, разбитый ожиданием и сонмом ужасных мыслей, мучивших его весь день, отправился к себе и, не раздеваясь, рухнул на кровать. Только закрыл глаза и тут же провалился в вязкий полусон. Наверное, сказывалось и то, что он не спал прошлую ночь.

Марк гнался за Элен, но она все ускользала в лабиринте темных комнат, и когда наконец он схватил её за руку и притянул к себе, вдруг её прекрасное лицо превратилось в заостренную рыбью морду. Рыба засмеялась.

– Мусик-Маркусик, – сказала ставрида ласково, – все не такое, как тебе кажется. Протри глаза, не будь дураком.

– Неправда, неправда, – пробормотал Марк и оттолкнул её от себя.

Рыба опять засмеялась. И от ее смеха ему стало неловко и даже стыдно: что, может он и вправду дурак? Ничего вокруг не замечает и не понимает. Не зря же все над ним вечно смеются.

Но тут он заметил мужскую неясную фигуру и понял, что это муж Элен – потому что тот был в черном коротком пальто и от него веяло злом, а еще он хотел спрятаться от Марка. Клеверс все отворачивал от него лицо, и Марк кинулся к нему и толкнул со всей силы в спину. Тот полетел вперед, и вдруг стены комнаты исчезли, и Клеверс улетел куда-то за край обрыва. Марк подошел к самому краю и посмотрел вниз. Распростертое мертвое тело лежало на валунах, кровь расползалась от него и тут же смывалась накатывающими волнами.

«Я убийца», – в ужасе подумал Марк. И ему стало стыдно за свое плохое поведение.

Опять раздался тонкий и даже добродушный смех, и он услышал где-то за спиной голос ставриды:

– Ах, глупая ты дурашка.

Вдруг стукнула дверь. Марк открыл глаза. В полумраке, на фоне белой входной двери, вырисовывалась черная фигура: на голову и плечи накинута черная кружевная шаль, лицо бледное. В его сонной голове возник пугающий образ огромной черной каракатицы, вокруг которой дымкой расплывается черная тень, еще одна секунда – и она кинется на него, чтобы разорвать своими длинными щупальцами. Марк приподнялся, фигура сделала шаг вперед. Попав в желтый лунный свет, лившийся сквозь незанавешенное окно, она приобрела черты Элен. Марк так бы и смотрел на неё, продолжая гадать, спит он или уже нет, если бы она не подошла ближе и не сказала:

– Возникли небольшие трудности, но мне удалось достать это, – она протянула руку вперед.

Ощущение сна вмиг исчезло. Марк встал и подошел ближе.

На ладони Элен лежало что-то небольшое, черное, стальное – маленький дамский револьвер, больше похожий на игрушку. Но стоило Марку представить, для чего он его будет применять, он невольно отступил на шаг.

– Не беспокойся, – сказала Элен, – у этого бульдожика нет номеров, и даже если его найдут, по этому крохе ни меня, ни тебя не вычислят. Главное, не оставь отпечатков.

Так как Марк так и не взял оружия в руки, Элен подошла к столу у окна и положила его возле стопки книг.

– Ты умеешь пользоваться оружием? – спросила она.

– У отца была винтовка. Вот только я ненавижу охоту, поэтому стрелял только по банкам. – Марк криво улыбнулся над превратностями своей судьбы.

– Ну, хотя бы не промахнешься, – сказала она. – Так, что еще ты должен знать… Альберт – иллюзионист. Очень, кстати, известный. «Иллюзии Клеверса» – может слышал?

Марк кивнул. Она продолжала:

– Он редко дает концерты в нашем городке, но как раз завтра в местном театре будет премьера. И это шанс. Наш домашний адрес тебе ни к чему. Дом хорошо охраняется, куча прислуги, в общем, тебе лучше не соваться внутрь. Да, как ты уже знаешь, Альберт еще любит казино, он там часто пропадает.

Она вопросительно глянула на него – по крайней мере, ему так показалось в полутьме.

– Так странно, что ты здесь, в моей каморке, – проговорил он. – Жаль, что повод такой тяжелый. Если бы все было по-другому…

– Мне самой все это не нравится… – Она кинулась к нему на шею, и он почувствовал мелкую нервную дрожь в ее теле.

– Не бойся, скоро ты будешь свободна, – сказал он, сжимая её в объятиях.

И вдруг понял, что теперь точно сможет сделать то, о чем она просила. И что сомнения и совесть оставили его. Элен давала силу и уверенность, без неё он был словно корабль, потерявший из виду маяк – он блуждал в тумане своих жалких трусливых мыслей.

Как он не просил её остаться, она ушла, выскользнула из его объятий, пообещав, что скоро они смогут быть по-настоящему вместе.

Марк, будто без сил, опять рухнул на кровать. Вместе с ней и тонким шлейфом её духов, все меньше ощущавшимся в комнате, улетучивалась и уверенность в том, что он должен был сделать. Чтобы изгнать страх, он зарылся в подушку и зажмурил глаза, пытаясь вызвать образ Элен. На миг он не только увидел её прекрасное лицо, но ему даже показалось, что возле левого уха призрак Элен прошептал его имя. И он поклялся подушке, что не будет слабым, что не свернет с указанного ею пути. И его вдруг охватила эйфория, он был неимоверно рад служить своей Элен.

Марк убрал револьвер в ящик стола. Взял вчерашнюю газету и принялся искать рекламу. Вот и она. «Прославленный иллюзионист Альберт Клеверс и его новое небывалое шоу…» Далее шло описание чудес, которые ожидают зрителя и намеки на таинственные номера, каких не видел еще никто во всем мире. Тут же было и смазанное фото прославленного иллюзиониста, угрожающе воздевавшего руки. Седоватый шатен с бородкой и усами грозно глядел со снимка. Он был совсем не похож на того здоровяка богача, что пил с Марком в кафе неделю назад.

Марк вдруг увидел, как на этом черно-белом лице прямо из середины лба, из дырочки, оставленной пулей, вытекает серая кровь, как струйка бежит по мясистому, чуть с горбинкой, носу, теряется в усах и проходит по тонким, растянутым в зловещей усмешке губам.

Пусть это была фантазия, но Марк знал, так оно и будет, потому что он сделает это.

Вот только нужно было придумать, как.

Спрячусь в доме Клеверсов – в гараже, чулане или шкафу – и когда Альберт Клеверс будет валяться на диване, в халате и с газетой в руках, или размокать в ванне, полной пены, выскочу, словно черт из коробочки.

Пробраться внутрь дома ему помогла бы Элен, оставив открытым окно или дверь. Правда, Элен была против того, чтобы он являлся к ним в дом, и если подумать, то она была, конечно же, права: убить его в доме – это навлечь подозрение первым делом на неё.

Так что лучше все-таки подловить Клеверса возле или внутри театра, тем более пробраться туда вряд ли будет трудно. Наверняка так бы и поступил какой-нибудь сумасшедший фанат, который хотел бы его убить.

Марк задумался, представляя, каким образом можно «подловить» Клеверса. И решил, что для начала хорошо бы провести разведку местности. Нужно найти местечко, где можно было бы поджидать Клеверса, укрывшись от посторонних глаз, и наметить путь отступления.

Жалко, что премьера завтра – ведь он совсем не был морально готов, он еще не свыкся с мыслью о предстоящем деле. Но зато на премьере шумно, много людей, а значит, легче смешаться с толпой поклонников, ведь главное было не только совершить задуманное, главное было не попасться. «Страх быть пойманным – это единственное, что останавливает людей от преступлений, – подумал Марк. – Если бы, допустим, существовали плащи-невидимки, преступление вошло бы в обиход каждого, даже святош не остановила бы совесть».

Марк снова глянул на рекламу в газете.

Оказывается, спектакль повторялся следующие два дня, только шел на час позже. Вот это уже получше, вот послезавтра он и отправится в театр и… Марк вдруг понял, как ему трудно сказать даже не вслух, а всего лишь про себя, что он пойдет и… что он… ЗАСТРЕЛИТ КЛЕВЕРСА!

Марк закрыл лицо руками. Ему совсем не хотелось убивать Клеверса, но мысль, что он должен это совершить, не отпускала его, душила нежно и неотвязно, как душит аромат тропического цветка… И вдруг ему стало казаться, что аромат этот – аромат духов Элен.

Прошел один день и наступил вечер второго, неизбежное приближалось слишком быстро. Накинув пиджак, Марк остановился в нерешительности. Брать с собой револьвер или нет? Может, в этот раз только разведать поле боя? Решив, что от предстоящего дела ему не отвертеться, он сунул маленького бульдожика во внутренний карман пиджака.

Глава 4

Было полвосьмого вечера, вдоль аллеи стали зажигаться фонари. Марк скорой походкой направлялся к центру города. Здешний театр он посещал всего пару раз, и то в детстве, когда на выходных они с родителями приезжали сюда и шли в театр или цирк. Поселившись в этом городе и работая в кафе, он почти что и не ходил ни на какие представления, так как девушкам, с которыми он встречался, хватало и танцулек, что устраивались в парке. Перебирая тусклые воспоминания однообразного прошлого, он и не заметил, как к нему по левую руку приблизился кто-то и шагает рядом. Он повернул голову и тут же в ужасе остановился.

– Ну чего ты? – сказала ставрида. – Я не стала здороваться – вижу, что ты о чем-то думаешь, не хотела прерывать твои мысли.

Марк глядел на рыбу, которая была чуть ниже его ростом и стояла на хвосте. Он повертел головой, пытаясь уловить шокированные взгляды прохожих, но все спокойно проходили мимо, некоторые, может, и кидали взгляды, да и то на него.

– Они – что, тебя не видят?

– Видят, но только как красивую девушку. Ну хватит уже на меня таращиться, пойдем, а то опоздаем туда, куда ты направляешься.

– А на меня ты магию пожалела, что ли – чтобы и я видел тебя как красотку? Тогда бы я спокойно общался с тобой, как ты и хочешь.

– С тобой все иначе, – она улыбнулась смущенно. – Ты особый, поэтому видишь меня, какая я есть. Да и если бы не это, я не хотела бы запудривать голову и лгать такому хорошему человеку.

«Если бы ты знала, что я собираюсь сделать с Клеверсом, ты бы так не говорила обо мне», – усмехнулся невесело Марк.

Он зашагал дальше по аллее, она шла рядом. Конечно же, она не шла, она лишь слегка задевала хвостом булыжник, будто плыла над мостовой, слегка шевеля плавниками и колыхая туловищем. Он даже загляделся, как эта большая рыбина переливается в свете фонарей и как поистине фантасмагорично она выглядит на обычной парковой аллее, среди стертых старых лавочек и ничего не замечающих прохожих.

– Так значит, ты можешь не только дышать, но и ходить? – спросил Марк.

– И не просто ходить, а под ручку со своим кавалером! – хихикнула она и прильнула к нему, опять обнимая его плавником.

Пиджак сбоку намочился, и Марк поспешил отстраниться от неё.

– От меня же будет пахнуть рыбой, – пробормотал он. Хотя он соврал, от неё почему-то не несло рыбой, от неё пахло морем – и только. – Все зрители будут от меня шарахаться.

– Так ты идешь в кино? – с восторгом спросила она.

– В театр, – нехотя ответил он.

– Тогда мне надо поизящней одеться.

Она как-то смешно растопырила плавники, а через пару шагов Марк услышал, как мимо проходящий парень присвистнул и даже обернулся, с восторгом глядя на рыбину.

И какие еще она там фокусы откалывает со своей внешностью? Марку стало интересно, как же её видят другие. А потом он вдруг со смехом подумал: – «Наверное, тот парень позавидовал, что у меня такая подружка».

Они подошли к проезжей части дороги, из-за поворота вынырнул, звякнув, трамвайчик, и Марк решил, что это хороший шанс сбежать от навязчивой «подружки». Пока ставрида подмигивала еще одному молодому человеку, с восторгом говоря Марку, что почаще бы ей вылезать из моря, ведь это так приятно – быть популярной, он заскочил на подножку трамвая. Марк оглянулся, рыбина стояла посреди ожидающих следующий трамвай людей, растерянно провожая его своим рыбьим взглядом. Но не тащиться же ему было с ней в театр.

Он перестал думать о ней уже на следующей остановке, а когда трамвай остановился на театральной площади, он был сосредоточен лишь на одном: как ему пробраться незамеченным вглубь театра. Может, даже удастся проскользнуть в гримерку Клеверса? Не зря же он сегодня взял пистолет – вдруг будет подходящая возможность? И тут он неожиданно осознал, что в глубине души надеется, что все же такой возможности ему не представится, по крайней мере сегодня.

К его удивлению, народу возле театра толпилось неимоверно много, люди с восторгом говорили о предстоящем зрелище и прославившемся во всех странах иллюзионисте.

Когда Марк подошел к кассе, билетерша сообщила ему, что все билеты проданы уже давно, даже на галерку мест нет.

– Это же великий Клеверс, мастер иллюзий! Да и представления он дает редко всего пару раз в год. На него за месяц надо билеты брать, – сказала она поучающе-строго.

Марк глупо стоял у входа, глядя, как люди просачиваются внутрь. Очередь все редела, улица пустела, вот-вот должен был прозвучать звонок. И он прозвучал, и швейцар у входа, с ухмылкой глянув на Марка, уже взялся закрывать двери, но тут раздался голосок:

– Стойте! – Плавник подхватил Марка под руку, таща к двери. – Вот наши билеты.

Марк не знал то ли радоваться, то ли огорчаться, что ставрида была так навязчива. Да, он попал наконец в театр – но вместе с рыбиной! Это противоречие не давало ему успокоиться.

Идя по фойе, рыба по пути беспрестанно трещала – мол, сначала она хотела вернуться обратно, в море, а потом подумала, зачем пропадать такому чудесному вечеру, тем более она же видит, Марку одному скучно, и даже печально. Очень уж у него кислое лицо, будто весь день только одни лимоны ест. А на ней, кстати, шелковое платье цвета лимона и золотое колье, она такое на театральной афише только что видела. А на какое представление они идут?

Марк продолжал злиться, и, когда они со ставридой пробирались на свое место, он даже не замечал, что отдавливает ноги зрителям.

Места оказались в одном их первых рядов, если бы он платил за них, у него бы на билеты ушла половина зарплаты. Рядом сидели господа в костюмах и их разряженные дамы, и Марк неловко себя чувствовал в своей простенькой рубашонке и пиджаке неопределенного коричневого цвета. Ладно хоть его спутница напустила на себя магический туман.

Когда он со своей рыбиной уселся в кресла, со сцены уже ушел конферансье под бодрые хлопки зрителей.

Марк, наверное, больше всех в зале ждал выхода фокусника, с таким нетерпением ждал, что даже забыл про свою необычную спутницу.

Не терпелось увидеть ненавистную ему физиономию, которую вскоре ему предстояло наградить по-особенному – пулей в голову. Марку вдруг стало важно, каким предстанет перед ним Клеверс. Таков ли он, каким его описывала Элен, или все же первое впечатление в ту встречу с Клеверсом в кафе было правдивей, он не настолько злобный тип, и это будет видно даже отсюда, с третьего ряда? «А вдруг я увижу одухотворенного артиста с небывалыми способностями, и это остановит мою руку?»

Шоу началось. Тяжелый занавес раздвинулся, открывая невероятной красоты декорации, изображавшие внутренние покои во дворце восточного падишаха. Арабский низкий столик, множество шелковых занавесей, фонарики, цветы. Заиграла восточная музыка, и с двух сторон стали выплывать прекрасные девушки в шароварах и полупрозрачных накидках.

Наконец, когда девушки уплыли, и осталась лишь одна блондинка с весьма современным каре, центральные газовые занавески распахнулась и на сцену вышел Альберт Клеверс. Зрители радостно зааплодировали. Клеверс был в чалме, длинной накидке-плаще, а верхнюю часть его лица закрывала маска.

В кафе, сидя рядом за столом, он представал обыкновенным, начавшим стареть богатым мужчиной, теперь же, на сцене, он выглядел моложавым, мистическим и загадочным, он казался выше ростом и во взгляде его подведенных будто черным углем глаз скрывалась тайна. Марк подумал, что улыбка и прищур у Клеверса выдают двуличного человека, а осанка и манера держаться говорят о высокомерии и пресыщенности, которые были порождены славой и деньгами. Но, возможно, все это Марк выдумал, ведь он не был ни физиономистом, ни психологом, чтобы читать по внешности тайны души. А может, Марк потому видел Клеверса таким, что знал, что этот богатый, известный человек задумал убить свою жену?

Клеверс совершил мелкие пассы, и в руках его вдруг появились голуби, которых он тут же выпустил в зал.

– Так будут фокусы! – с презрением протянула рыба и стала насмехаться над наивным, глупым зрителем, которого просто дурят. Это же и младенцу понятно, кролика не из шляпы достают, он находится под столом. А девушку вовсе не распиливают, в ящике их просто две.

На неё шикали зрители, кто-то даже сказал, что будет вынужден пожаловаться.

А Марку с каждой минутой становилось все скучнее и тягостнее сидеть в узком неудобном кресле и вынуждать себя таращиться на сцену. И дело было не в номерах фокусника, во время которых маэстро то пугал публику, то восхищал появляющимися из ниоткуда предметами. Марк понимал, что сидит он здесь зря. Прошло всего минут десять, а он уже не мог дождаться антракта, чтобы пробраться за кулисы.

Вдруг зловеще застучал барабан, и Клеверс сообщил, что сейчас совершит невероятный фокус, доселе еще нигде не демонстрировавшийся и который никто из фокусников всего мира не сможет повторить. Клеверс предложил своей ассистентке забраться в неказистый зеленый, с железными углами, чемодан, захлопнул крышку и после пассов и усилившегося барабанного боя распахнул крышку и поднял чемодан за ручку, показывая всем его пустое нутро. Но не успели зрители в полную силу удивиться, как фокусник указал в центр зрительного зала – а там уже сидела его ассистентка!

Публика зашлась аплодисментами, и Клеверс, давая в полной мере зрителю восхититься собой, сдернул с лица маску. И тут произошло нечто странное.

Клеверс скользнул глазами по головам зрителей и вдруг остановил свой взгляд на спутнице Марка. Широкая улыбка фокусника застыла, и Марку показалось, будто он, как и Марк, видит не магический мираж, а огромную рыбину, восседающую в зрительском кресле. А может, фокусник очаровался красотой, которой прикрывалась ставрида?

Клеверса отвлекла ассистентка, и тут же Марк боковым зрением заметил, что кресло по правую руку от него опустело. Рыбина исчезла. Клеверс еще кидал озабоченные взгляды в сторону Марка, будто вопрошая, что же было рядом с ним, но потом фокусы его окончательно отвлекли. Правда, он стал рассеянным и то заговаривался, то ронял предметы.

Опоздавший зритель зашел в зал, и Марк заметил в чуть приоткрывшуюся дверь блеск чешуи, будто рыбина расхаживала по коридору. Ему бы плюнуть на эту рыбу и с облегчением вздохнуть, что она исчезла, но ему стало любопытно, что же произошло. И он потихоньку вышел из зала.

– Вы как будто с Клеверсом знакомы? – спросил он её.

– Знакомы? – хохотнула нервно она. – Нет.

– Тогда чего ты испарилась?

– Да ты посмотри. Разве это фокусы? Обман какой-то.

– Что?.. – не понял Марк. – Фокусы и есть обман. Поэтому и называются – иллюзия.

– Да? Хм. Ну, у них не все фокусы – иллюзия. Некоторые – настоящая…

Позади него вдруг раздались голоса, шорканье, возня, и Марк обернулся.

Из двери, что вела в служебные помещения театра, охранник и парень в клетчатом костюме выталкивали здоровенную даму. Когда даму чуть оттеснили в сторону и молодого человека стало видно, Марк признал в нем Яна, с которым Клеверс пил в кафе. Видимо, как предположил тогда Марк, он не был другом Клеверса, он работал на него.

Марк чертыхнулся. И зачем он вообще пошел на представление? И Клеверс, и Ян его увидели. Да и внутрь не пробраться. Ему надо было выбрать другую тактику.

– И заберите букет обратно, мистер Клеверс ненавидит полевые цветы, – Ян вручил даме огромную охапку ромашек, колокольчиков и прочих простодушных васильков и повел ее к выходу из театра.

– Но я лично знакома с Альбертом! – кудахтала взволнованно дама. – Он выгонит вас вон, когда узнает, как вы со мной поступили!

– Конечно, конечно, – успокоил её Ян, выталкивая за дверь.

Устало выдохнув, он отряхнул руки от лепестков и сделал выговор охраннику, чтобы тот впредь был внимательнее и следил, кто проходит во внутренние помещения театра.

Ян заметил Марка и, подойдя к нему, с удивлением спросил:

– Марк? Что ты здесь делаешь?

– Пришли на представление, а моей спутнице плохо стало. Мы выйдем на воздух.

Ян внимательно посмотрел на рыбу и вдруг приосанился, улыбнулся:

– Позвольте представиться. Главный помощник самого великого и известного в мире иллюзиониста Альберта Клеверса – Ян Милевич, для друзей просто Ян.

Ставрида не спешила представляться.

– Так как ваше имя? – Ян с надеждой глядел на нее.

– Какие милые усики. Как у сомика! – хохотнула вдруг рыба.– Только для сомика вы худоваты, – опять хихикнула она. – А вы любите плавать? Ночью.

Ян ошалел и, казалось, позабыл обо всем. Он смотрел на ставриду так, будто перед ним стояла самая прекрасная из кинодив. Может, так оно и было.

– А-а… – он пытался что-то сказать и, открывая и закрывая рот, стал и вправду похож на какую-то рыбу.

– Мне уже пора идти, – кокетливо сказала ставрида.

Она развернулась и, взяв Марка под ручку, заскользила к выходу из театра. Марк с сожалением обернулся, все надеясь хоть как-то задержаться в фойе, но увидел, что Ян так и остался стоять, мечтательно глядя вслед рыбе.

– Ишь как он тобой очаровался, – сказал Марк, когда они оказались снаружи.

– Девушки его слабость. Но чем бегать за ними, лучше бы предложил что-нибудь интересное своему боссу. У этого сомика есть искра неординарности. А то у них все зайчики да платочки.

– А что ты хотела сказать про фокусы там, в фойе? Что они настоящие? – спросил Марк.

– Не все. Сначала был просто обман. Иллюзия, как ты говоришь. А вот потом…

– Что?

– Магия.

– Магия? – усмехнулся Марк. – Ты так говоришь, будто магия существует.

– Магия один из главных элементов природы.

– До встречи с тобой я бы в такое не поверил, но сейчас… Черт его знает, чего только не может существовать, – сказал Марк. – А как ты поняла или увидела, что это не фокус, а магия?

– Я могу видеть истинную суть вещей, мой взор не затуманить ни ложным словам, ни заклинаниям.

– Хорошая особенность, – без энтузиазма сказал Марк. Он заметил, что швейцар, стоявший около театра, с подозрением глядит на них, будто подслушивает.

Марк прошел дальше по улице и остановился, думая, что же теперь ему делать. Возвращаться в театр обратно было уже нельзя. Но и уходить ни с чем не хотелось.

– А хочешь, и ты будешь видеть истину? – спросила его рыба.

– Что это значит? – Марк отвечал ей машинально, размышляя о своем.

Мимо прогуливались празднично одетые люди, и они с рыбой отошли к вазонам, в которых ярко оранжевели бархатные цветы.

– Видеть ложь и правду. Это особая магия, – сказала она.

– Наверно, от этого жизнь станет грустной. Ведь вся вежливость – это ложь. Но, в общем, неплохое умение. А что, всякий может такому научиться?

– Ты не всякий. Так что если хочешь…

Марк промолчал, ему не хотелось ни учиться у рыбы чему-нибудь, ни даже говорить с ней о магии. Вот если бы на её месте был человек…

– Ма-арк, старина… – раздался рядом оклик.

Марк повернулся, перед ним стоял Алекс, держа под ручку Полину. Алекс обескуражено таращился на рыбу. Марк испугался, что изумление друга вызвано тем, что ставридина магия исчезла и тот тоже видит перед собой огромную рыбу. Мало того что все в кафе считают Марка чуть ли не дурачком, а теперь, узнав, что он гуляет с рыбой, так и вообще проходу давать не будут. Но в следующее мгновение Марк заметил зависть во взгляде Алекса и понял, что тот все же видит не рыбу, а красотку, и в изумление его привело то, что она находится рядом с Марком.

– Ты не представишь меня своей знакомой? – проворковал Алекс и даже приосанился – он уже освободился от руки Полины и старался держаться от неё подальше.

Полина, метнув взгляд на рыбу, нахмурилась и отвернулась. Марку стало её жаль. «Хотя, – с обидой подумал он, – ты сама выбрала себе такого кавалера. Если бы продолжала гулять со мной, я бы ни на каких красоток внимания не обращал». Сейчас Марк совсем забыл об Элен, отношение к ней были неземные, а потому он о ней не смел думать как о возлюбленной, это было помешательство на богине.

– Ну, – замялся Марк, не зная, что ответить Алексу. – Э…

– Я здесь инкогнито, поэтому без имен, – перебила его мычание ставрида.

– Хох, забавненько, – ухмыльнулся Алекс. – Держу пари вы из актрис. Из театральных. Они всегда наводят тень на плетень.

– Даже если мое инкогнито вас интригует, это не повод для фамильярностей.

В руках у ставриды вдруг возник лорнет, и она сквозь него долго и с прищуром смотрела на Алекса, потом с презрением фыркнула и встала в горделивую позу.

Полина все это время краснела, бледнела, хмурилась, топталась на месте, явно желая сбежать. Наконец она дернула Алекса за рукав:

– Мы же опаздываем. – И с ненавистью глянула на Марка, будто это он бы виноват, что его дама нравится её парню.

– Да, нам пора. – Алекс еще раз посмотрел на рыбу, но уже менее восторженно. А потом обратился к Марку: – А мне сначала показалось, Марк, что это твоя подруга-блондинка, та, что вчера приходила в кафе… Но, кажется, та была помиловидней. – Он довольно усмехнулся и двинулся прочь.

Когда они ушли, рыба сказала ему вслед:

– Неприятный тип. – А потом уже веселей добавила: – Ну, а мы чем сейчас займемся, куда пойдем?

Она вопросительно глянула на Марка. Он ответил:

– Сейчас мне надо побыть одному, подумать.

– Так свидание уже окончено? – разочарованно произнесла она.

– Разве это было свидание?

Она даже отшатнулась. Круглые черные глаза с болью и печалью смотрели на Марка.

– Завтра, – вдруг сказал он, неожиданно для себя самого, – мы можем увидеться завтра. Ну, или послезавтра.

Она чуть улыбнулась, но улыбка была все еще печальной.

– Ты думаешь, я совсем тебе не подхожу, – сказала она, – но ты ошибаешься, между нами гораздо больше общего, чем, например, между тобой и той брюнеткой, – она кивнула вслед Полине.

Рыба вдруг исчезла, растворилась в воздухе как мираж, и Марк опять засомневался, а не была ли она галлюцинацией? Хотя с этой рыбой сегодня кто только не говорил… Но сейчас надо было думать не о ставриде, надо было решить, как подобраться к мужу Элен.

Марк прошел мимо театра до переулка и заглянул в темноту. Далеко, посредине здания театра виднелся черный ход. Если нужно было бы застать в этом темном переулке фокусника – например, когда он будет садиться в машину – то можно спрятаться вон за теми мусорными бочками.

Парадные двери театра распахнулись, и оттуда стали выходить восторженные зрители.

Марк попал в обычную в таких случаях стрекотню, блеск от платьев и украшений и чрезмерный запах духов.

– Чистая магия, – ахала пожилая дама.

– Это называется отработать детали до совершенства, – весомо заметил её усатый кавалер.

Марк отступил в переулок, почти скрывшись в тени. Не заметив его, совсем рядом остановились две девушки, по разговору было понятно, что они ждут машину, которая должна была забрать их.

– Видный мужчина, – сказала рыженькая своей подруге.

– По мне так староват, – ответила блондинка.

– Зато он ужасно богат.

– Прям-таки ужасно? – хохотнула блондинка.

– Еще бы! Разве ты не слышала, какие приемы он закатывает? Почище этого шоу. Дикие животные, странные птицы, еда, о которой мы и слышать не слыхивали. Да еще приглашает высшую аристократию и толстосумов.

– Вот бы попасть на этот прием, – вздохнула блондинка.

– Многие бы хотели, но он только для избранных.

От дороги донесся нетерпеливый гудок, и девушки, заметив, что их уже ждет автомобиль, поспешили к нему.

Марк углубился в переулок. Что ж, он бы тоже хотел попасть на этот прием – но только по своим соображениям, которые ему теперь диктовал тяжелый металический предмет в кармане пиджака. Жаль, что Элен была против того, чтобы он появлялся у них дома.

Пройдя по переулку мимо хозяйственных построек, лепившихся к театру, Марк увидел, что переулок выходит на тихую поперечную улочку. Он вернулся назад, прошел вдоль мусорных баков, стоявших напротив черного выхода из театра, и остановился сразу за ними.

На улице уже было тихо, зрители разошлись. Марк почему-то все еще не спешил уйти, хотя соседство с баками было не из приятных. Тут скрипнула дверь, и в темноту проулка вышел высокий мужчина во фраке. Марк вжался спиной в кирпичную стену. Альберт Клеверс стоял ровно в пяти шагах от него. Фонарь, висевший над дверью, освещал его вислые щеки, нахмуренные брови и усталое лицо. Клеверс вытащил портсигар, блеснувший золотом, достал сигарету и закурил.

Далеко на улице проезжали машины, из открытой двери театра доносились голоса, смех, звук трубы. Здесь же, в проулке, стояла тишина, и кроме фокусника и Марка никого не было.

Сердце Марка вдруг забухало прямо в ушах. Он понял, что вот сейчас настало то самое мгновение, тот самый подходящий случай, когда он мог легко сделать свое черное дело и, незамеченный никем, уйти. Прошла секунда, три, пять, и он наконец заставил руку полезть в карман пиджака. Пальцы нащупали холодную рукоять бульдога, оставалось сделать шаг к Альберту Клеверсу. Время застыло, он видел, как медленно опускается рука Клеверса с зажженной сигаретой и как он стряхивает пепел и красные искорки летят на мокрый асфальт. Марк не мог вздохнуть, он застыл, сердце громко стукнуло и затихло, и вдруг тишину и остановившееся время взорвал шипящий звук.

В проулок завернул черный блестящий «Роллс-Ройс». Машина остановилась возле фокусника, заслонив его от Марка. Марк испустил дрожащий выдох, момент был упущен. Когда же Марк вынул из кармана теперь уже безопасную, пустую руку и опустил её, она дрожала и тряслась. Как хорошо, что ЭТОГО сейчас не произошло.

Клеверс наклонился к задней дверце машины.

– Ты не выйдешь? – спросил он в опущенное окно.

– Зачем ты меня вызвал?

Марк вздрогнул, это был голос Элен. Он даже не поверил, что её чистый, нежный голос может быть таким острым – не слова, а пики, будто она защищалась от своего мужа.

И вдруг Марк почему-то подумал о том, что она вряд ли примет его к себе, когда он совершит этот ужасный поступок. Она не сможет видеть с собой рядом такого ужасного человека!

– Меня там поздравляют с премьерой. Ты должна присутствовать. Все-таки я женат или нет?

– Пить с твоими ассистентами и работниками сцены?

– Там еще директор театра и парочка этих… жирных финансистов…

– Не думаю, что тебе надо обязательно пить с ними. Да и потом, ты не забыл, что твои настоящие друзья соберутся у нас в особняке через час. И мне надо все там успеть приготовить, за всем проследить.

– Прислуга приготовит. А у меня есть час, чтобы поболтать по-простому с этими людьми. – Он открыл дверь авто.

– Но я-то тебе зачем?

– Черт побери! Мне что, любовницу завести, чтобы она меня сопровождала?!

– Первый раз слышу, чтобы муж спрашивал на это разрешения у жены.

– Ну и проваливай! Стерва!

Он со всей силы захлопнул дверцу машины. Запустил окурок куда-то в сторону Марка и зашел внутрь, не забыв с не меньшей силой хлопнуть и железной дверью – да так, что грохнуло на весь переулок.

Машина проехала мимо Марка дальше, и он вдруг увидел в окно Элен, она закрывала лицо платком.

В проулке опять стало тихо, только ветер подпинывал бумажки и первые опавшие листья.

Марк медленно направился домой. Мысли были спутаны, как и чувства. Единственное, что он осознавал, возвращаясь по той же парковой алее, что путь в театр был намного приятней, чем обратно – может, оттого, что туда он шел в необыкновенной компании, а может, потому, что теперь он четко осознавал, что ему предстоит сделать завтрашним вечером.

Но сначала нужно было в ожидании провести целый день. Марк вдруг понял, что следующий вечер изменит всю его жизнь.

Глава 5

Посетителей было мало. Все-таки уже наступил сентябрь, туристов стало меньше, отдыхающих у моря – тоже. Как и заглядывающих в кафе. Как только Марк появился в кафе, Алекс стал выспрашивать у него, где это он таких красоток находит, да причем каждый день у него новая.

– Ты что, нашел какое-то приворотное зелье? – сказал Алекс. – Поделился бы.

– Тебе зачем? У тебя же есть Полина.

– Да это так, пока настоящую девушку не найду.

– Ну и фуфло же ты, – не выдержал Марк.

– Не фуфло, а свободный человек. Да и кто бы говорил. У тебя их вообще вон сколько.

Марк отошел от него. Не зря ставрида с презрением на Алекса фыркнула – большего он не заслуживает.

Когда Марк убирал со столика, он вдруг услышал за своей спиной:

– Нет, не вы. Позовите Марка.

Странно. У него не было постоянных клиентов, любивших именно его обслуживание. Марк повернулся, чтобы увидеть, кому он мог понадобиться и оторопел. За пару столиков от него сидел Клеверс. Заметив взгляд Марка, он приветственно помахал рукой.

Марк продолжал стоять как истукан. А вдруг Элен невольно или под давлением сообщила мужу, что некий официант намеревается убить его? Марк чувствовал, как поджилки его трясутся. Он боялся Клеверса, перед ним будто сам демон из преисподни явился.

– Марк, подойди к шестому столику, – Алекс кивнул на Клеверса.

А когда проходил мимо Марка, на секунду задержался и тихо прошептал:

– Что, обсчитал его? Или обслужил плохо?

– А может, наоборот? – также тихо ответил Марк.

– Знаю я таких, по морде видно, что все ему не то да не так.

Клеверс подозвал Марка, и тот, наконец ожив, медленным шагом подошел к нему.

– Садись, Марк. Поговорим. – Клеверс, поджав губы и прищурясь, глядел на него.

– Извините, не положено, – еле выдавил Марк, им овладел не то страх, не то будоражащее ожидание. Казалось, фокусник сейчас скажет: «А я-то все знаю». Или: «Что, в убийцы решил податься?»

– Не бойся. Пока мы будем разговаривать, твой хозяин и товарищи будут думать, что ты работаешь, а тебя самого будут воспринимать, как клиента.

– Хотите разыграть какой-то фокус?

– Просто кинь свой фартук на пустую вешалку.

– Э-э, если хотите поговорить, то можно и после работы, к чему тут фокусы? – Страх стал испаряться, Марк вспомнил о том, что этот человек задумал убить Элен, и вместо страха вдруг возникла неприязнь и ненависть к нему.

Даже разговаривать с ним Марку стало невыносимо. Марк хотел отделаться от него, соврав о встрече, на которую вовсе не собирался. Знает ли Клеверс о предстоящем убийстве или нет, Марку стало неважно. Он собирался совершить то, что требовалось, несмотря ни на что.

– Вечером у меня спектакль, – сказал Клеверс. – Ну же, я здесь ради тебя и в первую очередь этот разговор выгоден тебе.

Марк посмотрел на его опухшее, усталое лицо. Черные, будто проникающее в самую суть глаза блестели от оставшегося в крови алкоголя -, видимо, вчерашняя вечеринка была весьма бурной и протянулась до самого утра. Никакой он не дьявол, всего лишь старый артист и алкаш. «Если он обвинит меня в том, что я хочу его убить, это будут всего лишь слова», – подумал Марк.

Но фокусник все же заинтриговал его.

– Хорошо, – сказал Марк.

Он кинул свой фартук на пустую вешалку и сел напротив Клеверса.

– О чем же вы хотели поговорить? – спросил Марк.

– Подожди.

Клеверс прошептал что-то и махнул рукой на вешалку с фартуком. Фартук обвился вокруг оси вешалки и завязался на бантик.

– Брысь, – сказал ей фокусник, и вешалка вдруг присела на своих трех изогнутых ногах, а потом деловито пошла к столику с посетителями.

Кажется, после гигантской говорящей рыбы Марк не должен был бы этому удивиться, но он выпучил на вешалку глаза и даже открыл от удивления рот, глядя как она, словно заправский официант, снует между столиками и подбирает грязные тарелки своими металлическими коротенькими вешалами-ручками. И вот в чем была главная странность: никто не обращал на нее внимания! Будто это и вправду был официант, а не железная палка на трех ногах и в длинном белом фартуке.

– Гипноз? – неуверенно спросил у фокусника Марк.

– У посетителей – да.

– Да нет же, у меня, конечно! Ведь не может же вешалка…

– Знаешь, почему я здесь? – вдруг прервал его Клеверс.

Марк недобро смотрел на него.

– Вчера ко мне на спектакль ты пришел с весьма необыкновенной спутницей.

– Вас так поразила её красота, что вы ради этого пришли сюда и устроили этот цирк?

– Красота у рыбы весьма сомнительна, не правда ли? – засмеялся он.

– У рыбы? – повторил Марк бесцветным голосом.

– Ставрида. – Клеверс тяжело вздохнул. – В стародавние времена маги мечтали повстречать ставриду магикус-фантомиус.

– Странные мечты у фокусников.

Радоваться, что он не одинок в своем безумии и что Клеверс тоже видит не девушку, а рыбу, Марк не спешил, он все ждал какого-то подвоха от фокусника.

– Не у фокусников, а у магов, – сказал Клеверс. – Не фокус заставил эту вешалку ожить, а магия.

Марк так жаждал до встречи с Элен и до взятой на себя миссии поговорить с Клеверсом о магии моря и о рыбе, о которой Клеверс и Ян так странно переговаривались в кафе, что вдруг забыл о своей ненависти, её затмило то, что фокусник стал приоткрывать занавес над тайной этой рыбы.

Клеверс махнул вешалке, и та, мигом примчавшись, поставила возле него бутылку только что откупоренного шампанского и высокий бокал. Фокусник налил себе полный бокал и, не обращая внимания на потекшую из бокала на стол пену, принялся жадно пить. В секунду осушив бокал и то ли фыркнув, то ли хохотнув, он сказал:

– Судя по твоему дикому взгляду, ставрида, хотя и гуляла с тобой под ручку, но ничегошеньки не говорила о магии. А?

– Говорила, что вы совсем не фокусник, – сказал Марк и вдруг понял, что начинает верить этому толстому, мучившемуся от похмельной жажды пьянице, верить в то, что не только магия, но, главное, маги – существуют.

– Эт да. Но все же ты ей лучше не верь. Хитрая, коварная и большая вралина эта рыба.

– С чего вы это взяли? Как я понял, вы не имели счастья с ней общаться.

– Нет. И мне страшно подумать, зачем она вылезла из воды. Ведь навряд ли только из-за тебя.

Марку вдруг стало неприятно от слов этого мага-фокусника. Не могла его ставрида быть коварной, она была так ранима и честна, он видел это в её глазах.

– У меня есть пара книг об этом существе. Любой маг должен знать о праматери всей магии. Так что ты обязан их прочесть.

– Вы так говорите, будто я тоже…

– Маг? Черт побери! Только маг бы и смог с ней общаться! Но, конечно же, не каждый, заурядный маг. А она и это утаила от тебя? – улыбнулся он и опять налил в бокал шампанского.

Чем дальше продолжался разговор с этим человеком, тем больше Марк готов был признать сумасшедшим себя или его, а лучше уж сразу обоих.

– Можно мне тоже бокал? – попросил он Клеверса.

Тот кивнул, и тут же подскочила вешалка, и перед Марком явился бокал и запотевшая бутылка с шампанским. Марк не стал возражать, что обеденное время не очень-то подходящее для шампанского. Он сделал пару шипучих глотков и выдохнул.

– Прям-таки и маг? – сипло сказал он, откашлялся и уже своим голосом договорил: – Волшебник, как в какой-нибудь детской сказке?

– Знаешь, почему я зашел выпить сюда на прошлой неделе, хотя совсем и не собирался? Я почувствовал здесь магию.

– Это как?

– Магию можно ощутить. Она как электричество. Если ее мало, то она еле заметна в воздухе, когда ее чуть больше, она отдает в ладони или ступни легкой вибрацией, будто проникает из земли – но это редкость, такой сильной концентрации магии почти нигде нет.

Марк вспомнил, что он тоже чувствовал это необычное электричество, исходящее от некоторых людей. Значит, это были маги.

– Так вот, почувствовав здесь магию, я вызвал своего помощника Яна с особым прибором, чтобы проверить свою догадку.

– С прибором? – нахмурился Марк.

– Тот шар, якобы с фотографией его девушки, – улыбнулся Клеверс. И стал объяснять: – Если глянуть в этот шар, можно увидеть не только фото красотки, под фото окрашивается квадратик, отражая магию из глаза мага. Цвета бывают от светло-голубого до фиолетового. Маг, который может пользоваться лишь простыми заклинаниями, даст светло-голубой цвет.

– А вы какой?

– Я почти последний, темно-синий.

– Вы тогда что-то сказали про фиолетовый, – вспомнил Марк.

– Скорее темно-фиолетовый. Что уже выходит за шкалу этого инструмента. И это необыкновенно! Даже среди магов.

Может, и правда, вся странность, эта боязнь моря, глюки и тому подобное были от того, что Марк не такой как все, что он просто-напросто маг? Черт побери, как он жаждал этого разговора, этих объяснений. Но вправе ли он брать у этого человека нужные сведения, если потом собирается хладнокровно избавиться от него? Нет, он должен отстраниться, должен оттолкнуть Клеверса со всеми его ключами, открывающими тайны мироздания. И больше не забывать ни на минуту, что этот человек задумал убить Элен.

Марк холодно произнес:

– Кем бы я ни был, какое вам до меня дело?

– Во-первых, как я сказал, ты невероятной силы маг. Хотелось бы понять, почему ты никогда не подозревал, что обладаешь магией.

– Потому что у меня её никогда не было.

– Но этого не может быть. Магами рождаются. Никак иначе, это как цвет глаз, заложено генетически.

Клеверс вопросительно, как на необъяснимую загадку какого-нибудь Древнего Египта, смотрел на Марка, но тому нечего было ответить, он и сам хотел бы знать, что он из себя представляет.

– А что же во-вторых? – спросил его Марк.

– Вчера, когда ты явился со ставридой, я впал в такой ступор, что и не знаю, как сумел завершить шоу. Хотя я сам виноват. Ведь Ян мне сказал тогда на берегу, что, когда я полез в море и ты – следом за мной, ему показалось, в толще воды блеснула огромная рыбина. Но я ему не поверил. Потому как до вчерашнего дня был уверен, что этой проклятой ставриды-фантомиус уже не существует.

– Так что же она такое, эта рыба?

– Мне и самому необходимо узнать, что она такое. Потому я и пришел к тебе. Я хотел бы, чтобы ты устроил нам встречу.

Марк молчал, почему-то в словах Клеверса он чувствовал подвох. Чего ему было ожидать от этого улыбающегося двуличного убийцы? Зачем ему рыба? Наверняка еще одно черное дело задумал.

– Я знаю, тебе тоже интересно узнать и о себе, и о магии. Я могу обучить тебя основам. С твоим невероятным потенциалом ты заткнешь за пояс любого мага. Примем тебя в наш клуб для магов. И даже в совет, в который входят только избранные – не каждый маг-герцог туда пролезет. А для начала приглашаю тебя на мою вечеринку, она будет через несколько дней. Кстати, она для простых… хе-хе, не в том смысле простых, а в смысле людей без магии. Хотя и маги там будут. Введу тебя в высшее общество. – Клеверс пошарил в кармане и, вынув оттуда пригласительный билет, вручил Марку. Это была небольшая черная открытка, на которой серебряными завитушками шли надписи. «Приглашение на вечер в особняк мистера и миссис Клеверс». – Только учти, про магов никому и нигде ни слова.

Клеверс говорил дружелюбно и уверенно, будто между ними все было решено и Клеверс уже его учитель и друг. Марк же смотрел на фокусника со странным чувством. Явись он к нему до своей жены, всего-то на неделю раньше, Марк с радостью стал бы его учеником, чтобы познать тайны магии.

Сейчас, после этого разговора, Марку начинало казаться, что Клеверс не способен убить жену. И что он вообще совсем не похож на злодея. И все же, как было не верить Элен?.. Марк понял, что стоит перед дилеммой: с одной стороны – он должен защитить Элен и убить Клеверса, а с другой – убив Клеверса, он тут же лишится нового магического мира, который готов вот-вот ему открыться.

Что теперь делать?

– У тебя такой взгляд… не очень-то радостный, что ли, – сказал Клеверс, откидываясь на спинку стула. – То ли ты не понимаешь, какие перспективы откроются перед тобой, то ли, вообще, магия для тебя – пустой звук.

– Да нет, эта ваша вешалка очень впечатляет.

– При чем тут вешалка, – отмахнулся фокусник.

Он посмотрел на улицу и вдруг нахмурился. Марк, перехватив его взгляд, понял, что смотрит Клеверс на щеголевато одетого лысого мужчину, подпирающего столб на противоположной стороне улицы.