Читать книгу Несломленный - Джеки Бонати - Страница 1

Утро в Лондоне было как всегда сырым и туманным, темным, холодным, по-настоящему осенним. Будильник разбудил Рея в половину шестого, как всегда, но почему-то сегодня встать было особенно трудно. Рей сел на кровати, пытаясь вспомнить, что ему снилось, но ничего, кроме ощущения западни он не помнил. Удушающее чувство несвободы, тесной клетки. Отогнав остатки сна, парень вздохнул и встал, вздрогнув, когда холодный пол обжег ступни. Рей тут же подошел к термостату, прибавляя отопление. Нужно было разогреться, и он торопливо оделся, не забыв про шерстяные носки.

Первые движения из разминки он, казалось, делал на автомате, пока тело просыпалось, но потихоньку ритм становился четким, и через сорок минут, когда в окне стала видна улица вместо его отражения, Рей уже закончил разминку и теперь растягивался. С танцами всегда так, они становятся частью всей жизни, и, если это балет, как это было у Рея, то они были всей его жизнью с малых лет. Так проходило каждое его утро – ранний подъем, час на занятия, душ, завтрак, сборы, дорога в театр, где с утра уже шли репетиции. Осенью было всегда больше напряженной работы, начинался сезон, и вся труппа была в предвкушении новых постановок и ролей. Рей был хорошим танцовщиком, но главных ролей ему не давали, да и премьер у них был отличный, он им искренне восхищался.

Танцевал Рей с шести лет. Для балета это было довольно поздно, к тому же паренек пришел из спортивной гимнастики. Еще он был из трущобного Ист-Энда и понятия не имел, что такое плие и баллон. Он хорошо помнил тот смотр, куда его притащила мать – балет всегда был ее мечтой, и помнил, как его тормошили туда-сюда, заставляли прыгать и гнуться во все стороны. Он, кажется, не понравился никому, кроме одной женщины, которая была строже и жестче всех. Она больно гнула его спину, стопы и доказывала остальным, что потенциал есть.

– Вы посмотрите, какие сильные ноги! Да, худой, мышцы еще нарастут, но он легкий! И гибкий! А стопы, смотрите, это же классика, – говорила она, больно вывернув ступни маленького Рея. – И он молчит, пока остальные бы пищали и ревели, просясь к мамочкам. Научится, если чего не знает. Мы его берем.

Это Рей хорошо помнил до сих пор. И был благодарен мисс Харкер, за то, что ей удалось убедить остальных. Это уберегло его от трущоб, это обрадовало мать, и это дало ему дело, которым ему нравилось заниматься. Что поделать, в конце концов, больше он ничего не умел. Со учебой не сложилось, да и смысла теперь в ней не было. Какая учеба, если у тебя репетиции с утра до ночи?

Рей не заметил, как за этими мыслями и воспоминаниями прошло утро, он уже был одет, и сумка собрана, и оставалось самое трудное – завтрак. Мать, почему-то никак не могла уложить в голове, что балет и еда несовместимы, и каждое утро готовила плотный завтрак, из которого Рей с трудом съедал одно яйцо всмятку и выпивал полчашки кофе. Если съесть чуть больше, его начинало тошнить. Но каждое утро повторялось одно и то же. Сегодня пришлось съесть еще и тост, так как мать начала плакать, ведь она старалась.

Услышав, что часы пробили восемь, Рей просто сбежал, боясь опоздать, и уже в метро остро ощутил тяжесть и тошноту. И это было очень некстати в день открытия подготовки к сезону нужно было быть в форме. И пока Рей трясся в метро, он ощущал, как ему нехорошо. Выйдя на улицу, он немного взбодрился холодным воздухом, и дурнота отпустила, он надеялся, что в театре все совсем пройдет.

На крыльце уже собралась небольшая толпа таких же ранних пташек, в основном девушек, которые хмуро ему кивнули. Двери театра открыли, они, наконец, попали в тепло и тут же в репетиционном зале, не стесняясь друг друга, стали переодеваться, натягивать пуанты и балетки, которые были помягче. Рей сел в уголок и стал аккуратно заклеивать и бинтовать пальцы и стопы, пока подтягивался остальной народ из труппы.

– Привет, – сначала рядом с Реем мягко упала сумка, а потом еще более изящно опустился ее обладатель. – Что-то ты бледный, – Льюис чмокнул друга в щеку и занялся тем же самым, что и его друг.

Льюис был единственным другом Рея в труппе. В балете всегда так, есть иерархия, пчелиный улей. Есть королева и ее пчелки-завистницы, которые восхищаются, а за глаза только и делают, что говорят гадости и ждут, когда трон освободится. За годы учебы Рей видел всякое, и драки с вырыванием волос, и подсыпанный сахар в пуанты. Девушки были злее, среди парней было попроще. Конечно, конкуренция была, не без этого, были еще и любовные разборки – почти все в труппе были бисексуальны, а уж Льюис и вовсе, казалось, перетрахал всю труппу. Кроме Рея, правда. Но у них были и совсем другие отношения.

– Привет. – Рей улыбнулся ему, получив поцелуй и пожал плечами. – Не знаю, вроде все нормально. Ты как? – спросил он, надев балетки и разминая стопы, поглядывая на зал. Все были в страшном возбуждении, как и всегда перед началом сезона.

Своим мерным жужжанием зал сейчас напоминал пчелиный рой – все переодевались, переобувались, растягивались, разогревались, не переставая при этом обсуждать предстоящий отбор.

А обсудить было что – величайший постановщик современности – Дилан Демидов – потомок русских эмигрантов, он настаивал именно на таком твердом произношении, сегодня должен был проводить отбор в новую постановку.

Никем пока незамеченный, Дилан двигался по краю зала, в тени, оставаясь лишь неясным силуэтом, и присматривался к парням и девушкам, юным дарованиям и бездарям, прикидывая и решая, кто займет место в его постановке.

Ею он грезил лет с пяти, когда в Нью-Йорке впервые увидел на сцене Михаила Барышникова. Уже на следующий день бабушка отвела его в балетную школу. И хотя его родители с сомнением отнеслись к этому "увлечению", ее авторитет был непререкаем. Именно из-за нее Дилан мечтал о гастролях в России, и сейчас его агенты вели переговоры с принимающей стороной.

Но до этого было еще далеко. Сейчас гораздо важнее было сделать так, чтобы вот эти вот юноши и девушки смогли воплотить образ, продуманный Диланом до мельчайших подробностей.

Задержав взгляд на премьере этой труппы, он оттолкнулся спиной от стены, сделал несколько шагов вперед, выходя из тени, и хлопнул в ладоши. Все звуки тут же стихли, танцоры обернулись к источнику звука, и под потолок взлетел всеобщий вздох изумленного восхищения.

– Доброе утро, – негромко поздоровался Дилан. – Меня зовут Дилан Демидов.

Рей надел шерстяные гетры и поднялся, потягиваясь. И только он успел встать к станку, как резкие хлопки привлекли внимание, и зажгли яркий свет. По труппе прокатился шепоток, и Рей тоже искренне удивился. Говорили, что сменят постановщика, но про Демидова никто не упоминал. Он был фактически живой легендой, и паренька снова слегка замутило от переживания. Вдруг он совершенно не впечатлит нового постановщика?

– Я отлично, – Льюис улыбнулся сытой, довольной улыбкой, выдававшей, что ночь он провел не один. Да он и не собирался этого скрывать, выложил, что познакомился вчера в клубе с регбистом с просто "волшебным" членом. Как обычно, успел позвать Рея с собой.

Наверное, Льюису можно было бы позавидовать, если бы он по жизни не был настолько простым парнем. Он никому не завидовал и танцевал, как сам говорил, исключительно для собственного удовольствия.

– Надоест – пойду на завод, машины собирать, – не раз говорил он.

Но пока не надоело. И хотя премьером он не был, роли всегда получал не самые последние – Меркуцио, Гораций, Себастьян и тому подобные.

Сейчас, несмотря на то что успел пожаловаться на боль в заднице, он легким прыжком поднялся на ноги и развернулся к источнику звука.

– Ого, Демидов! – прошептал он, округлив глаза и ощутив, как дырочка запульсировала – перед этим мужчиной хотелось раздвинуть ноги немедленно.

– Не буду хранить интригу и сообщу, что ставить мы будем "Сон в летнюю ночь", – Дилан медленно шел по залу, глядя на каждого по очереди. – Если кто-то не в курсе событий, искренне советую почитать, – продолжил он. – И, главное, постановка будет новаторская, и в финале Елена будет с Гермией, а Лизандр с Деметрием.

Из всего вышесказанного, Рей знал только, что написал Сон Шекспир, и что постановок было много, но содержания он не знал. Он наблюдал, как все танцоры вытягивались в струнку перед Диланом, желая продемонстрировать себя с самой выгодной стороны. У девушек хищно трепетали ноздри, но услышав, что вся постановка будет крутиться вокруг не примы, а премьера, слегка расстроились. А вот Алекс, их премьер, наоборот усмехнулся. Он обожал быть в центре внимания и уже прикидывал, кого ему дадут – Деметрия или Лизандра?

Рей же надеялся, что ему достанется хотя бы роль второго плана. В постановку Демидова хотелось отчаянно, и желательно не в кордебалет, а хотя бы маленькое соло или что-то такое. Он пытался вспомнить других персонажей, но не получалось, и, когда перед носом вырос Демидов, он едва не отпрянул от неожиданности. Благо, стоял он подтянутый, не расслабляясь ни на минуту. За спиной Дилана облизывался Льюис, всей душой желая, чтобы Демидов тактильно убедился в том, какие у него крепкие ноги и особенно – зад.

– Если кого-то подобный расклад не устраивает, скажите сразу, – продолжил Дилан, вскоре оказавшись перед двумя юношами. Один из них был весьма хорош – красивый, гармоничный, и улыбался все это время правильно – не заискивающе, не пытаясь сразу прогнуться, а чему-то внутри себя. Тезей, пожалуй – мысленно прикинул Демидов и перевел взгляд на второго.

Тут все сложнее и, пожалуй, интереснее. Парень напряжен так, что, кажется, напоминает себе дышать. Но в позе, в развороте плеч, в постановке ног чувствуется сила. Прыгать он должен изумительно.

И в то же время, чистый лист – рисуй, что захочешь.

Дилан выдержал паузу, давая труппе возможность высказаться, а желающим отказаться. Таковых не нашлось.

Кивнув, он встал в центр и взмахнул руками.

– Девочки направо, мальчики налево, – разогнал он труппу к станкам. – Делаем гранд плие, релеве и батман фондю.

Рей бы сильно удивился, если бы действительно кто-то отказался танцевать у Демидова. Да ни за что такого бы не произошло. Стоять рядом с ним было по ощущениям похоже на эпицентр грозы – когда волосы электризуются от переизбытка энергии в воздухе. Так вот рядом и с ним. Рей старался не глазеть на точеный профиль, жесткий и уверенный взгляд, подтянутую фигуру. Он был мастером, и это чувствовалось.

По команде все разошлись к станкам – это было правильно, смотреть на разогреве, как кто справляется с простыми фигурами, прежде чем перейти к сложным. Классическая музыка привычно шла фоном, и Рей отключил голову, сосредотачиваясь на движении, что было куда важнее.

За разминкой Дилан наблюдал пристально, на пару с их постоянным хореографом – женщиной уже в возрасте, но всегда беспощадной к ошибкам. Она о чем-то тихо говорила Демидову, и тот кивал, отмечая то недостаточную выворотность ног, то слабые руки или набранный вес у кого-то из танцовщиков. Он отдавал команды, чтобы выполнялись те или другие элементы, и когда с разминкой было покончено, он сразу и резко отмел едва ли не треть труппы, коротко рявкнув "в кордебалет". Про нрав Демидова тоже ходило много слухов, так что никто не удивился.

На счастье Рея, он и Льюис остались в группе для дальнейшего смотра. Пока что Демидов отбирал девушек, видимо искал Елену, и сделал довольно резкое замечание их приме, судя по ее побледневшему от унижения и злости лицу. Конечно, списки будут только через неделю, но уже сейчас можно было сделать выводы, кого отметил Дилан.

Дошла очередь и до мужчин, и Демидов заставил их демонстрировать прыжки. Несмотря на то, что они хорошо давались Рею, он слегка переживал. Льюис в этом был непревзойденно хорош, с легкостью прыгал гран ассамбле ан турнан и прочие просто потому, что делал это с удовольствием. Рей улыбнулся, глядя на довольного друга, а потом был следующим – высоко прыгал, исполняя двойное ассамбле, удивительно легко и чисто для себя самого.

Наблюдая за труппой, Дилан мысленно отмечал для себя не только танцевальное мастерство, но и взаимоотношения. У балетных заметить этот очень легко, особенно, когда они не видят, что за ними наблюдают. Едва ли не каждая девушка, оставленная Диланом для дальнейшего отбора, злорадно сверкнула глазами, когда он сделал замечание приме по поводу ее невнятных рук и пухлых щиколоток.

Брать в пару подружек он не собирался, ему это не нужно, ему нужно, чтобы между героинями искрило. То же самое он хотел видеть и между героями. Именно поэтому сразу утвердился в первоначальном выборе Тезея. У Льюиса, как назвала его Аманда, были хорошие отношения практически со всей труппой. По жизни этого хорошо, для балета плохо.

Когда дошло до Рея, Демидов увидел подтверждение своим ожиданиям – прыгал паренек отлично. И раскрывался в прыжке, словно парил. Что ж, пожалуй, стоит попробовать. Вот только кто – влюбленный Лизандр или взрывной Деметрий? Об этом стоит подумать.

В итоге к концу репетиции с некоторыми ролями он полностью определился, о некоторых собирался подумать, а пока передал труппу Аманде для проведения репетиции, сам же отошел в угол зала и опустился там на пол, чтобы видеть ноги танцующих.

Аманда сегодня разошлась так, словно в преисподней хотела натопить пожарче. Через час все были не просто мокрые, а взмыленные. Льюис уже даже не успевал отпускать короткие комментарии, только и думал о том, как бы не сбиться с дыхания. Кудри Рея падали на лицо, и в перерыве на попить он забрал их в короткий пучок на макушке, открывая лицо. Когда он танцевал, все его эмоции вылезали наружу, и когда он это замечал, то смущался и закрывался, стараясь удержать нейтрально улыбчивый вид, как и было принято. Репетиция закончилась через два часа, и все были загнаны, словно лошади. Рей, которого Аманда заставила крутить фуэте добрых пятнадцать минут, до сих пор ощущал головокружение и тошноту – но уже от голода. Сил он потратил немерено. Льюис обтирался полотенцем, прежде чем идти в душ через весь этаж – там были нешуточные сквозняки.

– Ты как? – спросил Рей, вытирая мокрую шею и снимая обувь. Ноги сладко хрустнули, мышцы гудели.

Особенность Рея отпускать себя в танце Дилан заметил сразу и мысленно нахмурился. Хорошо, что парнишка дает волю своим эмоциям, плохо, что закрывается, как только осознает это. Тем интереснее будет научить его переводить их в другое качество – чтобы каждый его взгляд на партнера был вызовом и призывом.

Когда Аманда закончила репетицию, он не покидал зал, продолжая наблюдать за бытовым взаимодействием.

– Не отказался бы от массажа, – Льюис повел плечами и подумал, что, пожалуй, стоит позвонить своему массажисту – огромному бородатому мужику, который сначала скрутит его в бараний рог на массажном столе, а потом в кровати. Его член Льюис любил особенно, после него даже на следующий вечер дырка была мягкая. – Поехали со мной, – предложил он, зная, что Гленн и с ними с двумя прекрасно справится.

Рей улыбнулся и покачал головой. Это было уже дежурным приглашением, Льюис всегда звал его и предлагал то одно, то другое, но знал, что Рей откажется. Так и сегодня.

– Нет, я пас, пожалуй, – улыбнулся он. – Нужно зайти в костюмерную и снять мерки на новое трико, – припомнил он. – Да и балетки тоже надо обновить перед сезоном. Ты иди, а я пока немного растянусь и тоже пойду.

Рей привык задерживаться в театре, лишь бы не возвращаться домой. С матерью было тяжело, особенно по вечерам, когда у нее было слишком много свободного времени.

– В другой раз, – пообещал он как обычно, глядя, как Льюис собирается, а сам снова встал к станку, чтобы поработать над растяжкой. Обычно танцоры со временем утрачивали ее на том уровне, что был в юности, но Рею повезло, благодаря тренировкам она все еще оставалась такой же.

– Да-да, и в другой раз ты скажешь то же самое, – закатил глаза Льюис и, подхватив сумку, поцеловал друга в щеку. – Если все же передумаешь – звони, у Гленна волшебные пальцы, – он выразительно подвигал бровями, предвкушая.