Оглавление
Джэм Бародо Небеский. Философская сатира абсурда
Внутренняя улыбка
Водные процедуры
Времена Года
Однажды, как обычно
Петр Иваныч
Исповедь клоуна
Пора уж…
«Фу» или «просто социум»
Видимо Весна
Выводы
«Жж»
«Трах –тибидох»?
Мечта любить
Он был подоконником
Я сел на стул, чего же боле?
Стояли рядом семеро
Народ будет подобием
Стихия
Лягушка, лев и гиена
Погода в доме
Где я?
Богатым будешь
Темечков и душ
Знакомство
Семейный портрет
Стол?
Неправильно живем…
Сенсация
На одной ноге
Полудурок
Однажды…
Бестактно
Такое вот «здрасьте»
Случается же! Или будние тяготы жизни
Стало ясно
Слова Любви…
Докторская
Исповедь Сенсорика
Незрелые размышления в метро
О Главном
«Отважный»
Прощание с темнотой
Путешествие в математику
Старая кофемолка
Философия кофе
«Холодный маньяк» Или «Федя хочет есть»
В полдень на мостовой
«К вопросу об оригинальности» или «Юморзитив жизни общества»
Откуда время
Пардон
Постыдно
Носороги
Петушиная пьеса
Административный менеджмент
Письмо другу
Петр Сергеевич
Тихий час
Мертвой хваткой
Рассужденья
Огни подъезда
О насущной мошкаре
А с этим что?
Встреча с законом. (Там, где добро)
Отрывок из книги
Под впечатлением от фильма, он вышел на улицу. На его лице сияла широкая искренняя улыбка. Сияла таким образом, будто он знал наверняка, он чувствовал каждой клеточкой, что дарит радость всем окружающим – без исключения.
Мимо проходили влюбленные пары, в числе которых была как молодежь, так и пожилые люди. Влюбленные старики больше всего вселяют умиление и радость. От этого и собственная улыбка растекается вширь до таких немыслимых размеров, что становится, пожалуй, даже немного неловко. Но ведь эта самая неловкость – явление условное, навязанное правилами поведения в культурном светском обществе. Ведь именно от подобных социальных моралей и рождается гамма похожих ощущений о том, что подумают о тебе люди. Что люди скажут? Осудят ли? Или же хоть кто-то и одобрит? А вдруг и вовсе засмеют, похохочут над тобой?
.....
– Мне пора, – он выдавил с широкой улыбкой при грустных глазах, изображая неподдельную радость, филигранно отточенную годами практики, – Увидимся, дружок…
Оставив нас в своей гримерке, лишь у двери он робко обернулся, подставив волочившуюся ногу. И снова улыбнулся. В лице читалась лёгкость и невинное желанье жить, но отнюдь не просто "существовать". Мгновение спустя, без единого шороха он скрылся. И будто растворился в воздухе, вместе с гулом щедро рукоплескавшего зала.
.....
