Читать книгу Поминки по Финнегану. Глава 2. Авторский перевод - Джеймс Джойс - Страница 1

Генезис и именование Хамфри Шимдена Иервикера. Гэети Театра постановка Королевского Развода.

Теперь (чтобы воспретиться на веки малые Ирландужных Древ и Лили О'Рангусей), касаемо генезиса Гаральда или Хамфри Шимпденового рабочего позорвища (мы сновна в дофамильном продроматическом периоде, разумеется как раз когда энос⁰ меловал нахолльные силки) и сбрасывая раз и на всё те теории из по-старее исторчников которые б связали его назад с такими стержневыми предками как Глюезы, Грэйви, Нордысты, Анкеры и Ухоплеты Сидлсгэма в Сотне Мужгуда или б провозгласили его о́тгрызком викингов что основал оружной взюд и поседлил себих в Херрике или Эрике, лучшая удостоверенная версия, Думлат¹, читай Прочтение Хофеда-бен-Едара², содержит что было так. Сказано бывало как то нам в начале случась что подкарманивающий Цинцинат сей величественный старый садовник сберегал дневной свет под своей секвойей одним знойным саббатным послуднем, Хэг Чиввичас Ив³, в допаденческом райском миру следуя своему плугу за корешоками в заднем саду его тачерни, старного прибрежного отеля, когда королечество возвещено было бегуном усподобясь остановить себя на столбовой дороге вдоль которой досужелюбивый лис метался преследуем, тоже пешим шагом, сворой кокер-спаниелих. Забвен до всего окромя своей вассала простой верности своему этнарху Хамфри или Гарольд мешкал не с тем чтоб запрягать и седлать, но выковылял жарколиц каким и был (его потный бандан навыпуск из пальто своего кармана) поспешая на предворки своего паблика в тропи, подпруге, солашарфе и шотландке, гольфах, портянках и бульдожьих ботах огнеохрашенных в киноварь горящим мергелем, позвякивая своими турникетными ключами и неся ввысь меж закрепленных копий охотничего пикника высокий шест на конечнике которого цветочный горшок прилажен был земным концом воодружай осторожно. На его величество, кто был, или частенько прикидывался, заметно дальнозорким с зелена молоду и все намеревался поинтересоваться что, по сути дела, вызвало вон ту насыпную дорогу быть столь изрытвенной, спрашивая заменно растолкованным быть что до того не были ли перемёт и искусные мёшки теперь более извлюбленной наживкой для лобстервли^3* 'честной прямоватый Харомфрилд отвечал на отнюдь не неуверенных тонах очень аналогично с бесстрашием на лбу: Науф, вош червичест, ё бил лишай лювив на фон жуклятых уховорток. Наш моряцкий король⁴, осушая булькáл очевидного адамэля, дяр как и гжорб, по сему, прекратив глотать, улыбнулся наисердечно под своими моржовыми усами и потакая тому вовсе не гнияльному юмору что Вильгельм Завоебальник по линии прялки унаследовал вместе с врожденным белочубом и некоторой короткопалостью от своей тёбки Софеи, повернулся к двоим из своих экскорта галлогласцев, Майклу, эфиродному лорду Лейкса и Оффали и юбилейному мэру Дрогеды, Елтуху (двое дробовиков быв Майкл М. Мэннинг, протосиндик Уодерфорда и одно Итальянское высочество по имени Джубилеи в соответствии с поздней версией цитируемой ученым схолархом Коневаном Канмахнойзом), в любом случае триптихная религиозная семья симфаллизируя пуритацию доктрины, бизнесс по обыкновениям и жердо́чек болиголистника где церклашковые скартофенники⁵ растут и заметил дилсидульственно: Чудокостки Святого Хуберта как у нашего красного брата с Порицании пошел б дым из ушей, знал б он что у нас за достоверного бейливика стоит там шлагбаумщик, который является по очереди шлагсъебщиком ни капли не реже чем уховёрчем! Ибо он знавачил Джома Пилла с его двором таким серым и его местычки у себя дома по утрам. (Доселе слышен тот булыжный коростный смехоч, как тавтявкает оживишенно, средь придорожного древа что леди Мохпатрик посадила, и все еще ощущается смешкучное молчание камнедетого неразборчивоя: Ятъ иль зап редели Борна.) Возникает вопрос это и есть ли факты его имяземства как свидетельствованно и сопохваленно в обоих или одноих побочных эндрюполмерфных повествованиях. Эти ль есть их фатумы чтитаем мы по сибеллинам меж фасом и его нефасом⁶. Никакого навоза на дороге? Так и быть ли Недо́мею нашим местом чем?⁷ Дра, Мулахчи⁸ наш королеемый хан? Мы вот еще пожалуй не так скоро и увидим? Пинк понксит этот помячитель ибо дытается альяценза где конце́петры со Сцентаврами останавливаются. Держи в уме, сын Хокмаха, если тому быть есть у тебя метег в твоей середности, этот чел- гора и на ветр пермен те' взойти. Отшвырнем мы-ка всю ошибочность, такую же тщедательскую как и вычурную, что был это не цам царь, а его неразлучные сестры, некоролируемые сомнамболтушки, Шуткаризада и Дыньязада, кто впоследствии, когда грабительники подстрелили социолампенов, спустились в мир в качестве развлекательниц и были поставлены на сцене Мадам Садлоу как Роза и Лили Мискингетка в панталиме⁹ те две питтки¹⁰ покровыплательсвуемые¹¹ Милиодорус и Галатеистка. Огромный факт возникает что после сей исторической даты все олографы доселе эксгумированные инициаленные Харомфри несут сиглу Х.Ц.Е. и пока был он голодлинным и то́лькощим и вечно добрым Дуком Амфри для худогладных чернодяев Лукализойда¹² и Шимберса его ж корешам было это равно зумеется приятным потрясением простого люда которое и дало ему как смысл тех нормативных литер кличку Ходит Челок Этот¹³. Импозантным целовсяким он всегда на самом деле и выглядел, постоянно такой же как и равен себе самому и внушительно весьма достоин любой и каждой всей такой универсализации, каждый раз непрерывно обозревал он, посреди горланий от перед Прими этих децл психичек! и Сними эту белу шляпу!, разноображенных Останови его Грог и Занеси это в Журнал и Гробыча в его (басогласых) Ботах, от доброго старта до счастливого финиша по-настоящему католическое скопище собралось сообща в том короля пирном доме из атласа глянцеподобно поверх огней рампы из голослиных вельдов и бычеследов единодушно чтоб рукаплодировать (инспирация всей его жизни и хиты их карьер). М-ра Валленштейна Вашингтона Семперкелли зелеве́чная¹⁴ труппа в представлении по высочайшему повелению специальным запросом с учтивым соизволением для богочертивых целей сие студень-нациятое представление проблемных страстей христовых тысячевекия, идущее веско со времен мироздания, Королевский Развод¹⁵, затем под приближение к вершине его кульминации, с амбициозными антрактными оркестровыми подборками из Мальчешской Девочки и Лили на всех кобыльственных высоковеленных вечерах из его виценосной ложи (его боссалона- потолочена имеется там публевок и менее выдающийся чем красношапочки Маккаби¹⁶ и Каллена¹⁷) где, истый Наполеон Н-й, наш миросцения непосредсвенный шуткопьес и кекельтокомедиант по собственному умудрению, этот пронародель все время сидел, имея полноту своего хаоса вкруг себя, с неизменным широтянутым платком охлаждая всю его шею, затылок и лопатки и в обшитом гардеробными панелями смокинге полностью запрокинутым из рубашки метко величаемым хвасточкин лист¹⁸, по всем пунктам далеко выкрахмаливая отпраченные гвоздодеры и мармором крытый высший комонд партерных стойл и ранний амфитеатр. Пьеса была таковой: смотри на лампы. Состав был таким: смотри под часами. Дамский круг: накидки можете не снимать. Яма, проммеры и партер, места только стоя. Завсегбухаи в глаза бросаясь возникаенны.

Слухи про Х.Ц.Е. непристойность

По-низменнее смысл там вчитан был в эти персонажи буквальный смысл которого приличие едва-ли может намекнуть. Распускаются вздорболтные слухи некоторыми остряками (шумоны Мохората¹ и есть в ночных сговоршках утра), что он страдал от мерзкой болезни. Астма, отмужестви его! На такое предложение один лишь самоуважающий ответ это заявить что есть утверждения которым не следовало б быть, и хотелось бы надеяться мочь добавить, не следовало б быть дозволяемым сделанными быть. Ни что его хулители, которые, дефективно теплокровная раса, по всей видимости представляют себе его как огромную белую гусеницу способную на любую и каждую гнустность в календарь заведенный для дискредитации семей Джука и Келликека, соштопали свое дело путем инсинуирования что, поочередно, лежал он одно время под смехотворным пятном докучных Уэльских фузилёров в народном парке. Хэй, хэй, хэй! Хок, хок, хок! Фаун и Флора на переложной любви этот маленький старый жок. Любому кто знал и любил христоподобность большого чистодушного гиганта Х.Ц. Ухоплета на протяжении всего его высочественного долгого вицекоромыслового существования, простой намек о нем как о сладощейке вынюхивающей неприятностей в какой-нибудь лохвушке звучит особенно нелепым. Истина, борода на пророке, вынуждает добавить что там говоримо уже имелось квондам² (тьфуит³! тьфуит!) несколько случаев доброго подразумевания, в это интердум⁴ верится, один квидам⁵ (если б его не существовало было бы необходимо квоньям⁶ его изобрести) стамбулясь эр-риядом с Дамбейлингом в дырявых кроссовках со своим поскверны́м списком кто остался топантично анонимным но (давайте воскрасим его Абдуллой Тухлососеарбским) был, это установлено, запощен в Мэллонзе^6* по просьбе дежурных вояк комитета бдительности и годы спустя, кричит там один еще более великий, Ibid, предхвалитель какой-то правоскверных, по-кажимости, над самыми такими что были сулхайфом пресыжены, запал замер твой⁷ (тьфиат⁸! тьфиат!) ожидая своей первого числа месяца съедобанной очереди за темм рубб пах каббачками аликуби⁹ за счет старого заведения для втри́доработника, Роши Хэддокс за Хокинсовой Стрит. Лоуи, ты белокурый лжец, Зоб сценил тебя на рыноющей площади и она что'сть эдит в дома спортует этих малькишек! И есть там кеб полон калбэша¹⁰ в самом деле в душке этого ества. Клевета, пусть это и лжит плоше некуда, так и не смогла уличить нашего доброго и настоящего и никак не ординарного Южанна Ухоплета, этого однорённого мужа, как назвал его один праведный автор, в каком-либо большем неприлии чем то, выдвинутое парой лесничих и хозрощих, кто не посмели отрицать, охренники сии, что они уже, чин Тед, чин Там, чинчин¹¹ Тэффид, употребили в тот день души своей пшеничную,– в поведении онджентилменским безобразом супротив парочки нежных служичек на опухолме порывистой лощины куда, ну или так два халатик и чепчика показывали, дамская натура во всей невинности имела спонтанно и примерно в тот же час вечера отослал их обеих, но чьи опубликованные комбинации вышелкных свидетельств являются, там где не подозрительно правдивы, видимым образом расходимыми, как крой и край, по несущественнолетним пунктам касаясь интимной природы этого, вперво́е проступленье при вылюбке леса или оленины что было по всеобщему признанию беспечным но, в самом диком случае, частичным разобнажением с такими смягчающими обстоятельствами (сад заплонен зелено где сокмен¹² разъезженит на девлянке) как аномальное лето Святого Суизина и, (Джессис Розашарон!) спелая оказия чтоб спровоцировать это.

Встреча с Хамом в Парке

Без них нам никуда. Жены, мчитесь к спокойтельницам вашим! Измуж будет замуж, в то время как клас – это лол. Зесюд – наш кадем, виллаплет, воллаплуг¹. Фикап, для свежей нелли, эль мундо нов, динственный длек^1*! Если она лилитка, срывай заранее! Паулина, позволь! И самцажисты затаясь в досаде, не подчерните, не подчерните! Безвинен во многом возложенном на него был он ясно хоть раз по крайней мере ясно выразился он как бывший с по-прежнему следом былого своего картавия и отсюда воспринялось нам что это правда. Сказывают историю (амальгаму столь же поглощающую как кальзио-хлоеродным и гидрофобным губкам лишь под силу) как одним бессуботным Апрельских Ид утром (годовщина, как уж выпало, его первого приятия на себя в-чем-мать-родного костюма² и преимущественных прав по смушению людских рас) веки вечные после вменяемого проступка когда сей опробованный друг всего творения, тигревянный путсох ему на подпору, волной вздымался через широкий простор нашего главного парка в своем каучуковом кепи и охуительном ремне и прячьвмешками и своей блауфунксовой фланели и железнобоких сапогах и Бхагафатных гетрах и своем прорезиненном плаще с капюшоном, повстречался ему какой-то хам с трубкой. Последний, лучевор же не-венчасный (кто, шансы таковы, бертится до сих пор вокрыск да около в той же самой соломенной шляпе, неся свой козловик под мышкой, овечьей стороной наружу, так чтоб выглядеть болей как присельский джентельмен и давая зарок так же завесело как вам будет угодно) удало обратился к нему с: Гиннеса растопник в еврее мне ужин дрозда плавник?³ (любезное здорование в Пулблэке в те времена как некоторые из наших стариднешек и по сей день могут с трепетом припомнить) чтоб спросить не мог ли бы он сказать ему сколько часов было что часы пробили имел ли он хоть какое представление петуха везухой ибо часы его брейдили. Колебучесть была четко предотвращеной быть. Отвругательство столь же умно быть дабудетстыженным. Ухоплет /Earwicker, HCE/ сей этого подстрекаянного мгновения, сознавав по фундаментальным либеральным принципам высшую важность, нексально и ноксально, физической жизни (блуждайшим радиоспорьем быв пингпинг К.О.⁴