Читать книгу Мертвые не кусаются - Джеймс Хедли Чейз - Страница 1

Их было трое в большом помещении, укрывавшем от палящего снаружи солнца. Они сидели за столом у самой стойки, попивая кукурузное виски.

Стоящий за стойкой Джордж держал тряпку в толстой руке и внимательно прислушивался к разговору, то и дело кивая квадратной головой.

– Истинная правда, мистер, – поддакивал он им.

Уолкотт неуверенно ощупывал монету в жилетном кармане. Это были его последние деньги, что очень тревожило его. Фридмен и Уилсон уже сделали ставки, и теперь наступила его очередь. А денег нет. Его веснушчатое лицо заблестело от выступившего пота, он притронулся к своим щетинистым усам грязным пальцем и беспокойно заерзал на стуле.

Уилсон сказал:

– Нынче куда ни сунься, всюду паршивые бродяги так и смотрят, где бы задарма поспать да пожрать на халяву. Этот город кишит бездомным сбродом.

Уолкотт быстро отреагировал:

– Что-то тут жарковато становится. И пить-то невозможно в такую жару…

Фридмен и Уилсон подозрительно посмотрели на него. Потом Фридмен осушил свой стакан и со стуком поставил его на стол.

– Ни в какую жару не откажусь от выпивки.

Джордж перегнулся через стойку.

– Так наливать, мистер? – спросил он Уолкотта.

Уолкотт секунду поколебался, взглянул на пустые стаканы, потом на лица компаньонов, неохотно кивнул. Он положил монету на стойку с таким видом, словно ему было физически больно расставаться с ней, и произнес:

– Мне не надо. Только два.

Пока Джордж наливал спиртное, воцарилось тяжелое молчание. Стало ясно, что это последняя монета Уолкотта, но это мало кого волновало. Они были полны решимости получить от него все, что можно.

Джордж подобрал монету, взглянул на нее, повертел в своих толстых пальцах и щелчком отправил в кассу. Уолкотт со страдальческим выражением на лице следил за каждым движением Джорджа. Он немного повернулся на стуле, чтобы не видеть, как пьют компаньоны, и прикрыл глаза руками.

Через несколько минут от сильного толчка низкие двери салуна распахнулись и вошла девушка. Она нерешительно остановилась в пятне солнечного света у двери, вглядываясь в сумрак помещения, а потом подошла к стойке.

Джордж сказал:

– С добрым утром, мисс Хоган. Как ваш папаша?

– Дайте пинту шотландского, – сказала девушка.

Джордж достал из-под стойки бутылку и поставил перед ней. Она протянула ему банкнот и, пока он набирал сдачу, осматривалась вокруг. Она увидела троих мужчин. Они сидели как манекены, но совершенно точно – наблюдали за ней.

Девушка медленно обвела их взглядом, вздернула голову и отвернулась к стойке.

– Я не могу весь день торчать тут! – воскликнула она. – Нельзя ли побыстрее шевелить обрубками?

Джордж положил деньги на стойку.

– Пожалуйста, мисс Хоган… – начал он.

Она быстро подхватила деньги и бутылку.

– Ладно, все, – сказала она и вышла.

Трое мужчин повернулись на своих стульях, не сводя с нее блестящих, немигающих глаз, когда она проходила мимо. Они следили, как она распахнула качающиеся двери и исчезла на горячей, залитой солнцем улице.

Наступило продолжительное молчание. Потом Фридмен сказал:

– У нее ничегошеньки нет под платьем, заметили?

Уолкотт все еще пялился на дверь, словно надеялся, что девушка вернется. Он нервно вытер руки о шляпу, которую держал на колене.

– На месте Батча я бы ей шкуру спустил, – ответил Уилсон. – Шлюха!

– А у нее есть на что посмотреть, – возразил Джордж. – Другой такой красотки нет в этой дыре, правильно я говорю?

Уолкотт с усилием оторвал взгляд от двери.

– Угу, – согласился он. – Видали, как она вошла? Встала эдак на свету. Все, что есть, – напоказ. Она еще попадет в переделку, помяните мое слово.

Фридмен ухмыльнулся.

– Ничего вы не знаете, – сказал он. – Эту цыпочку не надо учить. Огонь-девица. Я видел ее ночью с одним из крутых парней.

Двое мужчин рывком сдвинули свои стулья и наклонились друг к другу над столом. Джордж посмотрел на них.

Вдруг они понизили голоса, и он не мог расслышать, о чем они говорят. Он помедлил, потом, чувствуя себя исключенным из беседы, отошел к другому концу стойки и начал протирать стаканы. Он правильно решил, что не очень полезно для здоровья болтать о дочери старого Батча Хогана. Старый Батч все еще опасен для простых и не простых смертных.

Неожиданно длинная тень легла на пол салуна, заставив Джорджа резко поднять голову.

Мужчина стоял в дверях, придерживая раскрытые створки руками. Потрепанная, засаленная шляпа, надвинутая на лоб, скрывала глаза незнакомца. Джордж стал разглядывать его. Заношенный пиджак в пятнах, вытертые на коленях брюки и разбитые башмаки. Он машинально протянул руку и накрыл крышкой блюдо с бесплатной закуской.

«Еще один голодранец. Проклятье!» – подумал Джордж, перегнулся через стойку и сплюнул в медную пепельницу. Затем, выразив этим свое отношение к посетителям, выпрямился и продолжил протирать стаканы.

– Меня зовут Диллон, – медленно произнес человек.

Джордж спросил:

– Да? Не слышал. Вам чего?

– Дайте стакан воды.

У Диллона был глубокий, скрежещущий голос.

Враждебным тоном Джордж ответил:

– Воды не подаем.

– А вот мне подадите, – грозно произнес Диллон. – Слышал меня, поганец? Я сказал – воды.

Джордж потянулся под стойку за своей дубинкой, но Диллон внезапно сдвинул шляпу со лба и подался к нему.

– Только ничего не затевать, ясно? – пригрозил он.

Холодные черные глаза, устремленные на Джорджа, вызвали у бармена дрожь. Он отдернул руку. Диллон продолжал сверлить его взглядом.

Джорджу недостало храбрости. Нет, он был силен, и ему частенько случалось сбивать ко-го-нибудь с ног своей дубинкой. Он делал это не задумываясь. Но этот бродяга был иным. Джордж сразу почувствовал, что с ним лучше не ссориться.

– Вот, берите воду и убирайтесь отсюда к черту!

Бармен двинул бутылку воды через стойку в сторону Диллона.

Трое за столом перестали говорить о дочке Хогана и обернулись. Фридмен воскликнул:

– Какая радость! Вот еще одну рвань принесло.

Джорджа прошиб пот. Он пошел вдоль стойки в сторону Фридмена, предостерегающе тряся головой.

Диллон сделал большой глоток из бутылки с водой.

Присутствие приятелей придавало Фридмену уверенности.

– Ой, этот малый воняет. Выстави его отсюда, Джордж.

Диллон поставил бутылку на стойку и повернул голову. Его белое, похожее на маску лицо поразило Фридмена. Диллон спокойно произнес:

– Вот такое жлобье и пришивают темной ночью.

У Фридмена отваги несколько поубавилось. Он отвернулся и заговорил с Уолкоттом.

В этот момент вошел Эйб Голдберг – человек лет шестидесяти, с большим крючковатым носом-клювом и острыми маленькими глазками. Уголки его рта загибались вверх, придавая ему вид добряка. Он кивнул Джорджу и заказал имбирного пива. Диллон пристально посмотрел на него. Эйб выглядел неряшливо, но его жилет пересекала толстая золотая цепочка. Эйб поймал его взгляд и спросил:

– Вы в этих краях чужой?

Диллон направился к двери, подволакивая ноги.

– Вам-то какая забота? – спросил он.

Эйб окинул его взглядом, вздохнул и поставил свой стакан на стойку. Он подошел к Диллону, посмотрев на него снизу вверх.

– Если вы не откажетесь покушать, – сказал он, – то можете зайти в магазин через дорогу. Моя жена предложит вам что-нибудь.

Диллон, глядя на Эйба, стоял неподвижно, его холодные глаза изучали лицо старика. Потом он сказал:

– Что ж, я так и сделаю.

Трое за столом и Джордж наблюдали, как Диллон, шаркая ногами, вышел из салуна.

Фридмен сказал:

– Настоящий головорез. Есть что-то зловещее в этом молодчике.

Джордж вытер лицо тряпкой. Он искренне обрадовался, что Диллон уходит.

– С этими бродягами следует быть поосторожнее, мистер Голдберг, – сказал он. – Вы ведь не знаете, кто он.

Эйб осушил свой стакан и покачал головой:

– Этот парень в порядке. Он просто голоден.

Эйб пересек улицу и вошел в свой магазин. Он им гордился. В универсальном магазине Голдберга, который считался хорошим, можно было найти почти все. Правда, приходилось платить немного дороже, но зато это было удобно. Все под одной крышей. Это избавляло от хождения по жаре. Так или иначе, но Эйб получал хороший доход. Он не бросался деньгами, не хвастался ими. Он просто относил их в банк и помалкивал. Большинству людей Эйб нравился. Он был хитроват, но все об этом знали и потому обычно торговались. Иногда, если покупатели торговались достаточно долго, то получали нужную вещь дешевле. Заведение Эйба было единственным в городе местом, где можно было этого добиться, что, естественно, также привлекало покупателей.

Эйб вошел в свой прохладный магазин, принюхался к разнообразию запахов и улыбнулся.

Его жена, чуть постарше его, покачала своими черными кудряшками при виде мужа. Она была толстая, с мокрыми кругами под мышками, но Эйб любил ее.

– Голдберг, – спросила она, – что это за выдумка – посылать ко мне на кухню бездомных?

Эйб поднял узкие плечи и развел руками.

– Малый был голоден, – сказал он. – Что я мог поделать?

Он прошел за прилавок. Его маленькая ладонь похлопала большую руку жены.

– Ты сама знаешь, как это бывает, – сказал он мягко. – И нам случалось голодать. Что тебе стоит?

– Вечно одно и то же. Все бродяги, появляющиеся в этом городе, протаптывают к тебе дорожку. Говорю тебе, Голдберг, ты фраер.

Ее жирная мясистая улыбка восхитила его.

– Ты суровая женщина, Рози, – сказал он и опять похлопал ее по руке.

Сосредоточенный и угрюмый Диллон ел на кухне. Когда туда вошел Эйб, он взглянул исподлобья, не поднимая головы от тарелки, потом снова опустил глаза.

Эйб остановился, переминаясь с ноги на ногу, в некотором замешательстве. Наконец он решился:

– Вы ешьте, ешьте.

С набитым ртом Диллон отозвался:

– Обязательно.

Диллон, сидящий за столом в шляпе, по-прежнему надвинутой на лоб, с ножом и вилкой, казавшимися крошечными в его волосатых руках, произвел на Эйба немалое впечатление. От него исходила напряженная, дикая сила. Эйб ощущал ее. Это немного пугало. Лишь бы что-нибудь сказать, Эйб спросил:

– Вы издалека?

Диллон поднял свои холодные глаза и посмотрел на Эйба.

– Порядочно, – ответил он.

Эйб пододвинул стул и осторожно опустил на него свое маленькое тело. Он положил на стол руки, чистые и мягкие, как у ребенка, и спросил:

– А куда вы направляетесь?

Диллон отломил кусок хлеба и вытер им тарелку. Потом сунул хлеб себе в рот и медленно прожевал его. Затем отпихнул от себя тарелку и откинулся на спинку стула, заложив большие пальцы за пояс. Он по-прежнему держал голову наклоненной, так что Эйб не мог рассмотреть его лицо.

– Чем дальше, тем лучше, – наконец произнес он.

– Может быть, капелька пива пришлась бы кстати? – спросил Эйб.

Диллон мотнул головой.

– Не употребляю.

Лицо Эйба невольно прояснилось. Надо же! Парень мог выпить за его счет, но отказался. Но, возможно, он чересчур расщедрился. Эйб спросил:

– Закурите?

Диллон опять покачал головой.

– Тоже не употребляю.

Из магазина внезапно донесся писк Рози. Эйб выпрямился, прислушиваясь.

– Что это там стряслось с моей Рози? – спросил он.

Диллон стал ковырять в зубах кончиком спички. Он промолчал. Эйб встал и вышел в магазин.

Уолкотт стоял, навалившись на прилавок и злобно уставясь на Рози. Его тощее, костлявое лицо было красным.

– В чем дело? – нервно спросил Эйб.

– В чем дело?! – заорал Уолкотт. – Я скажу вам, в чем дело, гад. Она не дает мне в кредит, вот в чем дело!

Эйб кивнул.

– Мистер Уолкотт, – бледнея, сказал он. – Вы слишком много мне должны.

Уолкотт заметил его страх. Он заорал еще громче:

– Лучше подавайте мне все, что надо, а не то я вас вздую как следует!

Он сжал кулаки и перегнулся через прилавок, замахиваясь на Эйба. Эйб поспешно отступил назад и крепко ударился головой о полку. Рози опять вскрикнула.

Диллон медленно пришаркал из кухни в магазин. Он посмотрел на Уолкотта и сказал:

– Отвали.

Уолкотт был пьян. Кукурузное виски, словно огненный шар, все еще горело у него внутри. Он медленно обернулся.

– Не лезь не в свое дело, голодранец! – крикнул он.

Диллон подался вперед и наотмашь ударил его в самую середину лица. Уолкотт отпрянул, пытаясь устоять, держась за лицо обеими руками.

Диллон спокойно наблюдал за ним. Он потер костяшки пальцев обеих рук.

– Выметайся, – приказал он. – Проваливай отсюда к чертовой матери!

На подламывающихся ногах Уолкотт вышел на улицу.

Эйб и Рози стояли не шелохнувшись. Руки маленького еврея порхали по пиджаку вверх и вниз. Наконец он сказал:

– Вам не следовало бить его так сильно.

Диллон ничего не ответил. Он двинулся к двери.

– Подождите, – остановил его Эйб. – Не уходите. Я полагаю, что мы должны поблагодарить вас.

– Обойдется. – Диллон повернул голову. – Мне надо идти.

Рози подергала Эйба за рукав.

– Дай этому парню работу, Голдберг, – попросила она мужа.

Эйб в изумлении посмотрел на нее.

– Как, Рози… – начал он.

Огромный и ссутулившийся Диллон подозрительно наблюдал за ними. Стоя в дверях сумрачного магазина, он изучал Эйба.

– Да ну же, Голдберг, – продолжала Рози. – Дай ему шанс. Тебе когда-то придется взять помощника, так сделай это сейчас.

Эйб боязливо посмотрел на Диллона.

– Конечно, – сказал он неуверенно. – Ты права. Я собираюсь нанять себе помощника. Это верно. Что, если нам поговорить об этом?

Диллон, немного помедлив, кивнул.

– Валяйте говорите.

Майра Хоган шла по Главной улице, сознавая, что все на нее смотрят. Даже негры замедлили работу, но, боясь поднять глаза, опустив головы, тайком смотрели на нее. Она шла, и ее высокие деревянные каблучки выстукивали вызов окружающим.

Мужчины раздевали Майру глазами, когда она проходила мимо. Женщины тоже наблюдали за ней. Холодными, ненавидящими, завистливыми глазами. Майра слегка покачивала бедрами. Ее крепкое молодое тело, ничем не стесненное, ритмично двигалось. Полные крепкие груди подрагивали под тонкой материей дешевого цветастого платья.

В конце улицы группа неряшливых женщин стояла под палящим солнцем, сплетничая и перемывая людям косточки. Они заметили приближение Майры и прервали разговор.

Приближаясь к ним, Майра напряглась. На минуту ее походка утратила свой ритмичный размах. Деревянные каблучки ступали мягче. Ее самоуверенность не имела прочных корней, она была все же слишком молода. В обществе старших ей стоило большого труда и усилий держаться непринужденно.

Она подходила с неуверенной улыбкой на полных алых губах. Но когда она приблизилась, женщины зашевелились, словно выводок стервятников, и повернулись к ней сутулыми спинами. Они сделали вид, что не замечают ее. Деревянные каблучки снова зацокали.

С покрасневшим лицом и гордо поднятой головой она прошла мимо.

Жужжание голосов сразу же прорвалось за ее спиной. Одна из женщин громко сказала:

– Уж я бы ей задала! Грязная потаскуха!

Майра продолжала идти. «Неряхи, – подумала она. – У меня есть все, что надо, и они меня ненавидят».

Банк находился в конце Главной улицы. На его пороге стоял Клем Гибсон. Он заметил идущую Майру и нервно потрогал свой галстук.

Клем Гибсон в городе считался важной фигурой. Он управлял банком, имел машину и менял рубашки дважды в неделю.

Майра приостановилась и одарила его улыбкой.

– О, да вы шикарно выглядите, мисс Хоган, – раскланялся Гибсон.

Такие речи нравились Майре. Она обрадовалась.

– Да ну, вы смеетесь надо мной.

За очками в роговой оправе заблестели глаза Гибсона.

– Я не стал бы морочить вам голову, мисс Хоган, честное слово.

Майра сделала несколько шагов вперед.

– Что ж, приятно было от вас это услышать, – сказала она. – Только мне нужно бежать. Папаша ждет меня.

Гибсон спустился на две ступеньки.

– Я собирался предложить… то есть я хотел спросить…

Он запнулся в замешательстве.

Майра посмотрела на него из-под длинных черных ресниц.

– Да?

– Послушайте, мисс Хоган. Может, нам с вами куда-нибудь съездить?

Майра покачала головой. Она подумала, что он чертовски расхрабрился. Поехать с ним, чтобы потом его жена с лошадиным лицом подняла тарарам? Он просто свихнулся. У Майры хватало благоразумия не иметь дела с женатыми мужчинами. Им только одно нужно.

– Папаше это придется не по вкусу, – сказала она. – Не любит он, чтобы женатые мужчины со мной встречались. Такие у него взгляды.

Гибсон отступил. Он был в замешательстве, его лицо заблестело от пота.

– Конечно, – смутился он. – Ваш отец прав. Лучше не говорите ему о нашем разговоре. Я сказал не подумав.

Гибсон боялся Батча Хогана.

– Я ему ничего не скажу, – пообещала Майра.

Она пошла дальше, подрагивая ягодицами под тесным платьем. Он жадно следил за ней.

До дома Майре было не близко, и она выглядела довольной, когда открыла низкую деревянную калитку, ведущую к полуразвалив-шейся лачуге. Она остановилась возле калитки и посмотрела на дом. «Я ненавижу все это, – подумала она, – ненавижу!»

Комок спекшейся потрескавшейся грязи – вот и весь ее дом. Хибара была двухэтажной, построенной целиком из дерева, которое ветер и дождь покоробили, а солнце выбелило. Дом стоял как безобразный, угнетающий символ бедности. Она прошла по дорожке и поднялась на веранду по двум высоким ступенькам.

В тени, подальше от солнца, сидел Батч Хоган, опершись большими руками на тяжелую палку.

– Я тебя заждался, – прошипел он.

Она стояла и смотрела на него. Разбитое, покореженное лицо, ужасные глаза – невидящие, с желтым пятном в каждом зрачке, похожие на сгустки мокроты, – большая квадратная голова, нависшие брови и свирепый рот. Майру передернуло. Он испугал ее, неожиданно извергнув мокрый комок жевательного табака, шлепнувшийся в засохшую грязь.

– Может, все-таки ответишь, где тебя черти носили? – спросил он.

Она поставила бутылку виски на стол возле него.

– Вот, – ответила Майра.

Она положила рядом остатки денег.

Неловкими пальцами он ощупал и пересчитал деньги, прежде чем сунуть их в карман. Потом встал и потянулся. Хотя Батч был высок, он казался коренастым из-за широченных плеч. Он повернул лицо в сторону дочери.

– Зайди-ка в дом, я хочу с тобой поговорить.

Майра прошла в примыкавшую к веранде гостиную. Это была большая комната, неряшливая и набитая ветхой мебелью. Хоган последовал за ней. Он двигался быстрой кошачьей походкой, каким-то непонятным образом не натыкаясь на попадавшиеся на его пути препятствия. Слепота не лишила его подвижности. Он был таким вот уже десять лет. Сначала темнота душила его, но он боролся с ней и, как во всех других своих боях, одолел. Теперь уже темнота не была для него серьезной помехой. Хоган мог делать почти все, что хотел. Слух его обострился и служил ему вместо глаз.

Майра хмуро стояла у стола. Она выводила на пыльном полу узоры носком своей потрепанной туфли.

Хоган подошел к буфету, нашел стакан и налил себе порцию неразбавленного виски. Потом он подошел к единственному мягкому креслу и, согнувшись, уселся в него. Он сделал большой глоток из стакана.

– Сколько тебе сейчас? – внезапно спросил он.

Два желтых сгустка вперились в нее.

– Семнадцать.

– Подойди сюда, – приказал Хоган.

Он протянул огромную толстую руку, но Майра не тронулась с места.

– Если я сам подойду, будет хуже.

Она неохотно подошла и встала у его колен.

– Ну, чего? – спросила Майра немного испуганно.

Рука Хогана сжала ее запястье, большие толстые пальцы заставили ее согнуться от боли.

– Стой смирно, – рявкнул он.

Свободной рукой Хоган начал исследовать ее тело. Он напоминал фермера, который ощупывал откормленную утку.

Потом он отпустил дочь и с ворчаньем откинулся в кресле, сделав вывод:

– Ты взрослеешь.

Майра отступила со слабым румянцем гнева на лице.

– Держи свои лапы от меня подальше! – воскликнула она.

Батч подергал грубые волосы, растущие у него из ушей.

– Сядь, – сказал он. – Я буду с тобой говорить.

– Ужин готов, – ответила она. – Нет у меня времени с тобой трепаться.

Хоган выбрался из кресла с невероятным проворством и, прежде чем Майра смогла отскочить, ударил ее по плечу ладонью. Он метил ей в голову, но неправильно оценил расстояние. Она упала на четвереньки. Он опустился на колени возле дочери.

– Заноситься стала, да? – зарычал он на Майру. – Ты думаешь, я тебе не указ? Зря ты так считаешь! Ясно тебе? Может быть, я ничего и не вижу, но только для тебя это без разницы. Так что лучше образумься.

Она медленно села, нервно ощупывая себя. Получить удар от Батча – это кое-что значило.

– Сдается мне, что ты будешь походить на свою мать. Я давненько за тобой приглядываю. Я слышу, что говорят люди. Ты уже льнешь к шпане. Как твоя мамаша. У этой грязной шлюхи вечно в одном месте зудело. Ты выставляешь себя напоказ, распаляешь мужиков. Так вот, я за тобой слежу, поняла? И задам тебе хорошую взбучку, если с кем-нибудь поймаю. Оставь-ка мужиков в покое и сделай так, чтобы и они к тебе не лезли.

Майра с беспокойством слушала его.

– Ты спятил! – воскликнула она. – Я ни с кем… ничего…

Батч осклабился.

– Я тебя предупредил. Ты созрела для этого, и вот-вот начнется. Ладно, только попробуй, и увидишь, что с тобой будет.

Майра поднялась с пола. «Тебе еще надо поймать меня за этим», – подумала она.

– О’кей, теперь пойди и сообрази чего-нибудь поесть. До тебя все дошло, а?

Она повернулась к двери, но он протянул руку и рванул ее назад.

– Дошло?

– Да, да! – нетерпеливо воскликнула Майра.

Батч похлопал по своему широкому ремню.

– Если я когда-нибудь накрою тебя врастяжку с парнем, шкуру со спины спущу!

Майра выдернула руку и с чуть дрожащими коленями вышла из гостиной.

К дому подкатил ветхий автомобиль, и из него вышли трое. Майра поспешила к двери, выглянула и побежала в свою комнату. Ее глаза заблестели от возбуждения, и едва заметная улыбка появилась на губах. Приехал Гарни со своим хвастуном боксером. Гарни вызывал трепет в сердце Майры и очень волновал ее.

Сэнки, боксер, шагал по разбитой дорожке понурив голову. Его большие руки расслабленно свисали по бокам. Его тренер, Хэнк, тревожно наблюдал за ним.

Сэнки поймал взгляд Гарни и мотнул головой, но он казался озабоченным. Гарни высматривал Майру, а Сэнки порядком осточертел ему.

Все трое остановились на веранде. Батч вышел из гостиной.

– Давно вас тут не было, – сказал он. – Как идут дела?

Гарни сделал знак своим приятелям. Сэнки не обратил на это внимания, но Хэнк осторожно кивнул. Батч был рад приехавшим.

– Да садитесь вы, ей-богу, – продолжал Батч. – Как ваш парнишка, входит в норму?

Под прикрытием шума, который произвели пододвигающиеся стулья, Гарни проскользнул в дом, нашел комнату Майры и, открыв дверь, просунул голову внутрь.

Майра красила губы. На ней был бюстгальтер и белые трусики. Она резко обернулась, увидев лицо Гарни в засиженном мухами зеркале.

– Ну-ка, убирайся! – крикнула она.

Гарни вдруг почувствовал, что у него пересохло во рту. Он шагнул в комнату и, закрыв дверь, прислонился к ней спиной.

Гарни был верзила со сломанным носом и широкой щелью рта. Глаза его всегда немного бегали. Он крикливо, ярко одевался – носил черные костюмы в желтую или розовую полоску и красные или желтые хлопчатобумажные рубашки. Сам он считал себя неотразимым красавцем.

– Ник… проваливай, – вдруг встревоженно попросила Майра. – Старику это не понравится. Прошу тебя…

Гарни обошел кровать и протянул руки к Майре. Она отскочила, глаза ее стали большими и испуганными.

– Если ты сейчас же не уберешься, я закричу, – пообещала она.

– Да ну, милашка, зачем так говорить… – Гарни продолжал теснить ее. – Ты шикарно выглядишь. Я ничего не затеваю, честное слово.

Их руки соприкоснулись, и Майра вдруг почувствовала слабость. Она бессильно сказала:

– Не надо, Ник, старик убьет меня.

– Ты его не бойся, – прошептал Гарни.

Он заключил ее в свои объятия. Руки его были как огонь на ее прохладном теле.

Раскаленное желание пронзило Майру, стиснув внутри железными пальцами. Она искала губами его рот, обхватив руками шею и почти задушив его. Гарни про себя ухмыльнулся.

– Я ухожу, – сказал он, – скоро мы увидимся. Как-нибудь ночью. Тебе это придется по вкусу, верно?

На веранде Батч похлопывал Сэнки по плечу.

Сэнки стоял свесив голову на грудь, словно лошадь у живодерни.

– С ним ведь все в порядке? – встревоженно спросил Батч.

– Конечно, – ответил Хэнк.

Но прозвучало это не очень убедительно.

– С Фрэнсисом мне нужна удача, – пробормотал Сэнки.

– Господи! – воскликнул Батч. – Да этот малый ничего не стоит. Ему не одолеть тебя.

– Я чертовски хотел бы, чтобы ты оказался прав, – сказал Сэнки.

– Этой шпане не попасть в тебя даже горстью камней.

– А он и не будет кидать в меня камнями.

Сэнки повернулся к перилам и уселся на них.

Он по-прежнему не поднимал головы.

Батч обеими руками потер свою лысую голову и сказал:

– Слушай, какой дурацкий разговор. Когда дойдет до дела, то ты задашь ему трепку, ясно? Будешь лупить левой, и до тех пор, пока не выбьешь ему мозги. А потом дашь правой и уложишь его.

Сэнки промолчал. Батч начал нервничать.

– Где Гарни? – неожиданно спросил он. – Он ведь с вами?

– Конечно, – быстро ответил Хэнк. – Возится с машиной. Она уже не та, что была раньше, сейчас он придет.

– Он мне нужен, – заволновался Батч.

Хэнк подошел к веранде и крикнул:

– Эй, Гарни! Тебя зовет Батч.

Хэнк приложил немалую силу, чтобы докричаться до Гарни.

– Ты чего это так орешь? – с подозрением спросил Батч. – Он не глухой!

Хэнка прошиб холодный пот. Он задрожал.

Тут Гарни выбежал из-за угла лачуги. Лицо у него было в следах помады Майры, но это не имело никакого значения: Батч не мог их увидеть. Он был совершенно спокоен, когда поднимался по ступенькам.

– Чем ты занимался, черт возьми? – спросил Батч.

Хэнк быстро вмешался:

– Я же говорил тебе, он чинил колымагу.

Гарни едва заметно ухмыльнулся.

– Ага, правильно. Машина свое отъездила, это уж точно.

– Где Майра? – спросил Батч.

Гарни был невозмутим. «Хитер, старый скряга и сукин сын», – подумал он.

– Как раз об этом я и сам хотел у тебя спросить. У меня слабость к этой девчушке.

Батч пожевал нижнюю губу. Он сел на стул, опустив на колени громадные кулаки.

– Оставь ее в покое, – проворчал он.

Гарни опять усмехнулся, но голос его звучал вкрадчиво.

– Какая муха тебя укусила, Батч? Ты же знаешь, что девчонки не для меня. Мне подавай видавших виды.

– О’кей, Майру не тронь, – ответил Батч.

Наступило молчание, потом Хэнк спросил:

– Ты пойдешь туда, Батч?

Батч, которому напомнили о Сэнки, опять забеспокоился.

– Твой парень совсем не верит в себя, – сказал он Гарни.

Гарни закурил сигарету и бросил спичку в засохшую грязь.

– Он в порядке. Просто немного нервничает. Это ничего не значит.

– Да? – Батч подался вперед. – Ты, может быть, спятил? Я поставил свои деньги на этого парня. Он должен победить!

Сэнки зашевелился.

– Кончайте, – попросил он. – Больше не о чем трепаться, что ли?

Батч повернул голову.

– Хэнк, убери его отсюда. Прогуляйся с ним вокруг дома. Мне нужно поговорить с Гарни.

Хэнк встал и мотнул головой.

– Пошли, – сказал он Сэнки.

Они прошли по дорожке и сели в машину.

– Черт возьми! – рявкнул Батч. – Этот малый заранее не стоит на ногах.

Гарни поскреб подбородок.

– А что я могу с этим поделать? Фрэнсис нагнал на него страху. Прошлым вечером они столкнулись в пивной. Ты же знаешь Фрэнсиса. Он действует Сэнки на нервы.

Батч встал и поднял над головой сжатые кулаки.

– Шпана трусливая, – сказал он сдавленным, придушенным голосом. – Ты должен что-то сделать, Гарни. Я всадил слишком много денег в этого паразита, чтобы рисковать. Говорю тебе, ты должен что-то предпринять.

– Я сам поставил на него сотню, – озабоченно сказал Гарни. – Похоже, он малость перетренировался.

– У тебя есть неделя, чтобы поправить дело, – медленно протянул Батч. – Поработай-ка головой.

Майра вышла на веранду. Ее глаза были прикованы к Гарни. Батч резко повернул голову.

– Где ты была? – требовательно спросил он.

– Твой ужин готов, – ответила она.

Гарни встал.

– Ну ладно, Батч, я посмотрю, что можно сделать.

Осторожно ступая, он подошел к Майре и поцеловал ее. Поцеловал под самым носом у Батча. Майра не посмела остановить его, но так побелела, что он с секунду поддерживал ее за руку.

– Ты что делаешь? – спросил Батч.

Он стоял склонив голову набок и напрягая слух.

– Я ухожу. – Гарни ухмыльнулся. – Мне пора. Майра, заботься о своем папаше.

Улыбаясь, он вышел.

Майра проскользнула на кухню. Ее сердце тяжело колотилось о ребра. «Дурак, бешеный, – думала она. – Устроить такое?!» Она неподвижно стояла посреди неряшливой кухни, крепко стискивая грудь, закрыв глаза и думая о Гарни.

Весь город заинтересовался Диллоном.

Эйб заметил, что торговля шла бойчее, когда Диллон был в магазине. Женщины заходили просто посмотреть на него. Они слышали об Уолкотте. У мужчины, который так бьет, должен быть избыток энергии. Такие мужчины кружили головы жительницам Плэттсвилла. Они надеялись увидеть что-то вроде Кларка Гейбла, а неподвижное лицо и холодные, лишенные всякого выражения глаза Диллона пугали их. Они говорили друг другу, что он нехороший человек, но заходили опять, чтобы еще раз взглянуть на него.

Мужчины Плэттсвилла относились к этому не так восторженно. Они заявляли, что каждый может сбить с ног Уолкотта. Это – дешевая шпана и ничего из себя не представляет.

В салуне говорили о Диллоне, когда туда вошел Гарни. Все смолкли. При появлении Гарни разговоры всегда прерывались. Все хотели знать, в какой форме Сэнки.

Фридмен протолкался вперед.

– Здорово, Ник, – сказал он. – Что выпьете?

Гарни был привычен к такого рода вниманию, это его мало заботило.

– Ржаного чистого, – ответил он.

Джордж неуклюже подбежал с другого конца стойки с бутылкой и стаканом. Он поставил их возле локтя Гарни и поинтересовался:

– Ваш паренек в порядке?

Гарни налил себе порцию виски и выпил одним глотком.

– Ничего, он в полном порядке.

– У меня на него деньги поставлены, – продолжал Фридмен. – Я хотел бы видеть его победителем.

– Он победит, не сомневайтесь.

К стойке враскачку подошел Уилсон.

– Фрэнсис не так уж плох, – сказал он. – Пожалуй, мне по душе больше Фрэнсис.

Гарни окинул его быстрым взглядом.

«Всего лишь захолустный умник, – подумал он, – хотя, может быть, в чем-то он и прав».

– Кто-то ведь должен быть и за Фрэнсиса, – произнес Гарни вслух.

Все рассмеялись. Лицо Уилсона покраснело.

– Да? – спросил он. – Нервы-то у Сэнки сдали! Этот малый скиснет, не успев выйти на ринг. Фрэнсис задаст ему взбучку.

Гарни повернулся, чтобы наполнить стакан. Он подумал, что от таких разговоров мало пользы. Он похлопал Уилсона по груди.

– Соображать надо, фраер! Неужели ты не слышал про отвлекающий маневр? Это – один из них. Слушайте, у Сэнки много хитростей, да Сэнки мог бы отлупить Фрэнсиса с завязанными глазами. Он припас сюрприз для твоего дружка. Ставьте свои денежки на Сэнки – не промахнетесь.

Уилсон начал терять самоуверенность.

– Это точно? – спросил он. – Без обмана?

Гарни подмигнул Фридмену.

– Он спрашивает меня – точно ли это. Меня! Уберите его кто-нибудь и похороните!

– Вот хорошо бы ваш паренек прижал Диллона, – сказал он. – Ублюдок сам напрашивается.

Гарни поднял брови.

– Диллон? Кто это?

Все бросились рассказывать, перебивая друг друга. Гарни стоял, прислонившись спиной к стене, со стаканом в руке, и слушал. Наконец он сказал:

– Эйб не дурак. Этот малый наверняка не так уж плох.

– Он обдурил Голдберга, – заявил Фридмен.

Гарни начало мутить от Фридмена. Он одернул пиджак, наклонился над стойкой и поправил шляпу перед зеркалом.

– Надо зайти к Эйбу. Взгляну, что за парень.

Фридмен сделал движение, словно собирался пойти с ним вместе, но Гарни остановил его взглядом.

– У меня к нему дельце.

– Конечно, ступайте, – кивнул Фридмен. Он сказал это поспешно, ему не хотелось портить отношения с Гарни.

Перейдя улицу, Гарни вошел в магазин. Был час затишья, и в помещении никого не было. Диллон вышел из подсобки и встал, опершись руками о прилавок между двумя пирамидами из консервных банок. На нем был тесный ему рабочий халат Эйба. Диллон не походил на бродягу, который появился в Плэттсвилле несколько дней назад. Лицо его было чисто выбрито. Диллон посмотрел на Гарни из-под полуприкрытых век. Гарни подумал, что этот парень может оказаться чрезвычайно опасным.

– Эйб здесь? – спросил Гарни.

– Вышел, – коротко ответил Диллон.

– Жаль, я хотел повидать Эйба.

Гарни суетливо задвигался. Диллон вселил в него неуверенность.

– Долго его не будет? – помедлив, спросил он.

– Может статься.

Диллон начал отодвигаться в темноту магазина.

Гарни подумал, что надо бы сначала аккуратно прощупать парня. Он спросил:

– Вы здесь недавно?

Диллон потер предплечье. Он по-прежнему смотрел на Гарни из-под прикрытых век.

– Вы тот парень, который стоит за Сэнки, верно?

– Да, это я, – приободрившись, ответил Гарни.

– Что с ним случилось?

– С ним? Ничего. Что вы хотите сказать?

– Вы знаете. Малый струсил. Чего он боится?

Некоторое время Гарни в нерешительности помолчал. Потом ответил:

– Слушайте, мне не нравится такой разговор.

Диллон не спеша обошел прилавок, все так же потирая предплечье.

– Нечего со мной важничать, – сказал он. – Я спросил, что с ним случилось.

Гарни снова стало не по себе. Опасная, свирепая мощь чувствовалась в Диллоне.

– Фрэнсис нагнал на него страху, – неохотно ответил он.

– Он победит?

Гарни кивнул.

– Сэнки? Вряд ли.

Гарни нахмурился.

– Я поставил уйму деньжищ на этого парнишку.

– Полагаю, я смог бы это уладить, – сказал Диллон. Он пристально наблюдал за Гарни.

– Вы?

Всем своим видом Гарни выражал недоверие.

– Конечно. Почему бы и нет? – Диллон неторопливо подошел к двери и выглянул на улицу, а потом вернулся обратно.

– Что вы знаете о том, как улаживают такие дела? – подозрительно спросил Гарни.

– Все, что надо, – ответил Диллон. Помолчав, он добавил: – Я ищу шанс снова заиметь большие деньги.

Теперь Гарни был более чем заинтересован.

– А что, если вам заглянуть к Батчу сегодня вечером? Я хотел бы познакомить вас со стариком Хоганом.

– Хоган? – Диллон задумался на секунду. – Экс-чемпион?

– Он самый. Теперь он живет на окраине. Ослеп. Беда для такого человека.

– Да. – Диллон покачал головой. – Беда.

– Так вы зайдете?

– Да, пожалуй. Есть еще кто-нибудь, заинтересованный в Сэнки?

– Хэнк. Он его тренирует. И еще Эл Морган, его менеджер.

– Скажите обоим, чтобы пришли. Но без Сэнки. Ему в наши дела не соваться.

– Я заеду за вами вечером, – сказал Гарни.

Диллон покачал головой.

– Я приду сам, – возразил он. – Обо мне не беспокойтесь.

Он ушел за прилавок, оставив Гарни стоять в нерешительности посреди магазина.

Помедлив немного, Гарни вышел на ярко освещенную солнцем улицу. Он не мог раскусить Диллона. Было в нем что-то непонятное. Одно можно сказать наверняка – он не простой бродяга. Этот человек привык вертеть людьми. Он приказывал и ожидал повиновения. Гарни начал побаиваться его.

Гарни был так занят мыслями о Диллоне, что не заметил Майру, идущую по улице. Она ускорила шаг, но Гарни уже садился в машину, и, прежде чем она окликнула его, он уже отъехал.

Майра даже обрадовалась, что он не заметил ее. Она посвятила немного времени своей внешности. Цветастое платье было выстирано и отглажено. Пожалуй, оно немного село, но это не беспокоило ее. Она знала, что так платье еще лучше обрисовывает ее фигуру. Ее густые черные волосы блестели на солнце и были низко собраны на шее. Туфли сияли. Майра шла смотреть на Диллона.

О Диллоне она услышала в день его появления, но нарочно ждала, пока он посмотрит на всех женщин Плэттсвилла. Теперь для него пришла пора полюбоваться ею. Майра шла по улице, наслаждаясь ощущением своей красоты. Она знала, что мужчины оборачиваются ей вслед, и рассчитывала произвести неотразимое впечатление на Диллона.

Майра вошла в пустой магазин, громко стуча каблучками по деревянному полу. Она намеренно встала в луче солнечного света, хлынувшего в комнату. Ей уже не раз приходилось замечать, как действует этот трюк, и она знала, что ее тонкое платье позволяет увидеть многое.

Диллон поднял глаза.

– Я уже видел это, – сказал он. – Ничего нового. Отойди от света.

Ударь он ее, она взбесилась бы меньше. Майра машинально отступила в тень, потом спросила:

– Что это за дешевая шуточка?

Диллон передвинул жвачку за другую щеку.

– Чего тебе? – поинтересовался он.

– Надо же, до чего старательный продавец! – воскликнула Майра, покрепче стиснув сумочку. – Если хотите сохранить свою работу, то придется вести себя по-другому.

– Кончай, – сказал Диллон. – Я ведь могу не слушать твой треп. Бери чего надо и отваливай. Меня не волнует, что у тебя припекло в одном месте.

Майра сделала три шага и размахнулась, чтобы дать Диллону пощечину. Она едва не рыдала от ярости. Диллон выбросил вперед руку и поймал ее запястье.

– Не валяй дурака, – сказал он. – Не в кино.

Майра стояла, с ненавистью гладя в его жесткие глаза.

– Я скажу про вас своему отцу, – только и смогла произнести она.

Диллон резко отбросил ее руку. Она, крутясь, отлетела на середину магазина.

– Говорю тебе – выметайся!

– Грязный сукин сын! – закричала Майра. – Мой отец пришибет тебя…

В дверях показался Эйб с вылезающими из орбит глазами.

– Что случилось?

Майра резко повернулась к нему.

– Вы просто спятили – держать такого мерзавца! Он меня оскорбил!

Диллон вышел из-за прилавка быстрым скользящим шагом. Он схватил Майру за руку и бегом подвел ее к двери, взмахнул рукой и свирепым ударом по ягодицам выбросил на улицу. Майра едва удержалась на ногах и не останавливаясь побежала вперед.

Эйб рвал на себе волосы.

– Что вы делаете, черт побери! – взвизгивал он. – Это же дочка Батча Хогана! Старик такое устроит!

Диллон вернулся за прилавок.

– Ничего, – спокойно сказал он. – Мне тошно от проклятых сук, которые ходят пялиться на меня. Может, теперь оставят в покое.

Эйб, трясясь в бессильной ярости, забыл свой страх перед Диллоном. Он заклокотал, брызгая слюной:

– А как насчет моего бизнеса? Что скажут люди? Они приходят сюда не затем, чтобы их били. Это разорит меня.

Диллон оттолкнул его и прошел на кухню. Эйб следовал за ним, не переставая вопить.

– А, забудьте вы про нее! – огрызнулся Диллон. – Это не повредит вашему бизнесу. Бьюсь об заклад, что эта поганка так же популярна в городе, как и плохой запах. Она промолчит, не растреплет, что ей надавали по заднице. Забудьте вы о такой ерунде.

Все сидели на веранде у Батча и ждали прихода Диллона. Луна, едва показавшаяся под черными силуэтами деревьев, бросала резкий серебристый свет на окна дома.

У себя наверху Майра примостилась у окна, тоже ожидая Диллона. Ее глаза, красные от слез, были прикованы к дороге внизу. Все ее существо съежилось от ненависти. Мозг кипел.

Батч поерзал на стуле.

– Кто этот парень, черт подери? – неожиданно спросил он, задав вопрос, который был на уме у всех присутствующих.

– Не знаю, – ответил Гарни. – Но может быть, он сумеет вытащить нас из этой переделки. Я подумал, что попробовать стоит.

– Сэнки в жутком состоянии, – сказал из темноты Хэнк. – Ничего не говорит, только сидит и думает.

Возникший из темноты Диллон поднялся по ступенькам. Даже Майра, следившая за дорогой, не видела и не слышала его. Четверо мужчин сидели неподвижно, глядя на него. Потом Гарни произнес:

– Это Диллон.

Батч встал, обошел столик, на котором стояли бутылки и стаканы, и протянул руку.

– Значит, вы – Диллон, мастер по решению боксерских проблем?

В его голосе слышалась едва заметная усмешка.

Диллон окинул его взглядом, посмотрел на протянутую руку и проигнорировал ее. Батч нетерпеливо пошевелил пальцами.

– Дайте мне руку. Я хочу посмотреть, что вы за парень.

Глаза Диллона блеснули. Он вложил свою руку в руку Батча. И тотчас Батч сдавил ее. Огромные мышцы его предплечья вздулись, когда он вложил всю свою силу в сокрушительное рукопожатие. Лицо Диллона мгновенно покрылось потом. Он переступил ногами, потом размахнулся снизу вверх левой и ударил Батча в мускулистое горло.

Кулак с глухим стуком врезался в старика. Батч откинулся назад, издав каркающий звук. Гарни вскочил на ноги и удержал его от падения.

Диллон стоял, разминая пальцы.

– Вот такой я парень, – спокойно произнес он.

Батч поднес руку к горлу и тяжело сел. Он не получал такого сильного удара с тех пор, как покинул ринг. Когда дыхание восстановилось, он сказал:

– Крепкий парень, у него хороший удар.

Диллон подошел ближе.

– Может, зайдем в дом?

Все молча прошли в комнату.

Диллон встал у окна.

– Садитесь, – сказал он.

– Там осталась выпивка, – произнес Гарни. – Хотите?

Диллон посмотрел на него.

– Не употребляю. Забудьте об этом. Дело важное. Фрэнсис нагнал страху на вашего паренька. Вы ставите на победу Сэнки. Ему нужно побить Фрэнсиса. Разве что с ним будет совсем плохо, и любой мальчишка отлупит его.

– Пожалуй, так, – кивнул Гарни.

– Есть у кого-нибудь деньги?

Все посмотрели на Моргана – тощего человека с жестким лицом, похожего на жокея.

– Может, я и смог бы что-нибудь наскрести, – ответил он на заданный вопрос.

– Я устрою вам победу в этом бою за пятьсот монет, – сказал Диллон.

Слабый вздох пронесся по комнате. Гарни покачал головой.

– Слишком много.

Диллон потер шею.

– Одурели, пижоны? Я говорю, что смог бы все уладить. Значит, ваш человек победит. Можете ставить на него любые деньги. Верняк.

Морган подался вперед.

– Хотел бы я знать, кто вы такой, мистер?

Диллон посмотрел на него, прищурясь.

– Мало ли чего бы вам хотелось знать. Не ваша забота. Я и раньше проворачивал такие дела. Ну так как?

Морган посмотрел на остальных.

– Мы войдем с вами в долю, – кивнул Батч.

Морган пожал плечами, но все же сказал:

– Ладно. Деньги получите, когда Сэнки победит.

Диллон оскалился.

– Вы поставите пять сотен на Сэнки за меня и выложите денежки, когда я скажу.

Морган с минуту раздумывал, потом согласился:

– Что ж, справедливо.

Все четверо стали заражаться уверенностью Диллона.

– Раскошеливайтесь, – сказал Диллон. Он положил на стол растопыренную пятерню. – На деловые расходы.

Каждый внес свою долю. Вчетвером они набрали сто долларов. Диллон сунул деньги в карман. Гарни сходил на веранду и вернулся с бутылкой. Все, кроме Диллона, опрокинули по стаканчику.

– Как вы собираетесь провернуть дело? – спросил Батч.

Диллон стукнул по столу кулаком.

– Господи, да он просто вышибет из вас потроха! – воскликнул Батч.

Диллон покачал головой.

– Не вышибет. – Он отодвинул стул. – Вроде все.

Все, кроме Батча, встали.

– Что, если вам пройтись, ребята, – сказал Диллон. – Мне нужно потолковать с Батчем.

Гарни направился на веранду.

– Может, соберемся опять как-нибудь на днях? – спросил он.

– Да. – Диллон кивнул. – Завтра и загляните к приятелю.

Батч сидел, дожидаясь, пока остальные исчезнут в ночном мраке. Диллон вернулся с веранды. Он остановился, задумчиво глядя на Батча, потом закрыл дверь и подошел к нему.

– Кто научил вас такому удару? – спросил его Батч.

Диллон пожал плечами.

– Не важно. Мне надо кое о чем поговорить с вами. Есть еще кто-нибудь в этой хибаре?

– Наверху спит моя дочь. Больше никого.

– Скоро я буду выжимать деньги из этого города, – начал Диллон. – Можете войти со мной в долю, если есть охота.

Батч в задумчивости потер нос.

– А что, если вы выложите свои карты на стол и дадите мне заглянуть в них? – спросил он наконец.

– Я из ребят Нельсона, – понизил голос Диллон.

Майра, притаившаяся за дверью, задрожала. Казалось, что и Батчу стало не по себе.

– Жесткий вы парень, – с трудом выдавил он.

– Пижон он был, – сказал злобно Диллон. – Я уже давно скрываюсь. Теперь все утихло. О’кей, пора опять зашибать деньгу. Что вы на это скажете?

– Вы не говорили бы мне ничего, если бы заранее не были уверены в моем согласии, – ответил Батч. – Я знал, что вы смекалистый парень.

Диллон кивнул.

– Может, вы и потеряли глаза, но мозги у вас на месте.

– Вам нужен дом, да? – опять заговорил Батч. – Рядом с границей штата. Для прикрытия, да?

– Точно. – Диллон немного расслабился. – По эту сторону границы я не работаю. Только быстрые налеты. Ничего особенно рискованного. Это потом. Ну и сразу назад, сюда, в нору. Как вам это нравится?

Батч задумался.

– Что я буду иметь? – помолчав, спросил он.

– Четвертую долю со всего.

– Идет. – Батч кивнул.

Неожиданно Диллон спросил:

– Этот Гарни, он как, в порядке?

– Он войдет в долю, я так считаю, – ответил Батч. – Гарни гонится за большими деньгами. Ему все равно, как он их получит.

– Потом я с ним потолкую. Теперь насчет Фрэнсиса. Есть только один способ с ним разделаться. Надо запугать его, ясно? Предупредить. Если возразит, ему не жить. Но первым делом нужно поладить с шерифом. Какие у вас с ним отношения?

– Он стреляный воробей. Продаст душу за доллар. С ним можно договориться.

– Тогда повидайтесь с ним и выясните обстановку. Мне не стоит самому соваться к нему. Посоветуйте ему поставить на Сэнки, объясните почему. Если Фрэнсис поднимет визг насчет полицейской защиты, он ее не получит, ясно?

Батч кивнул. Диллон достал сто долларов и отсчитал из них пятьдесят.

– Дайте ему, пусть сделает ставку.

Батч нащупал деньги и сунул их в карман.

– Сдается мне, вы и впрямь сумеете устроить это дело, – сказал он. – Я ставлю на него все, что у меня есть.

– Промаха не будет, увидите, – успокоил его Диллон.

Диллон направился к выходу. Майра крадучись отошла, не произведя ни малейшего шума. Она поднялась по лестнице, ведущей на чердак, который служил ей спальней. Чувствуя себя в безопасности среди привычных вещей, она выскользнула из платья, прежде чем подойти к окну. Диллон постоял на дороге, осторожно оглядываясь по сторонам, потом быстрым скользящим шагом двинулся прочь и растворился в темноте.

Майра еще некоторое время стояла в раздумье возле окна. Луна освещала ее лицо, горячий ночной воздух гладил кожу.

Даже когда Майра легла, она никак не могла уснуть. Неподвижное лицо Диллона стояло перед ней, как мертвый лик луны. Его презрительный голос все еще раздавался у нее в ушах. Удар, который он нанес ей, все еще жег ее тело, заставляя метаться на провалившемся матрасе. Сон не приходил к ней, чтобы милосердно унять боль ее раненой гордости.

Майра вдруг заплакала, не сдерживая горячих слез, стекающих по лицу. Ее зубы стучали, сжатые кулаки молотили по постели.

– Ненавижу тебя! Ненавижу! – всхлипывала она. – Ненавижу! Будь ты проклят, поганый ублюдок!

Гарни осторожно вел машину. Приходилось беречь ее на неровной дороге. Одна хорошая выбоина – и ось наверняка лопнет. Диллон сидел рядом, надвинув шляпу на глаза.

Время от времени Гарни бросал на него быстрые взгляды. Диллон был для него загадкой. Он не мог раскусить его. Интуиция подсказывала, что с Диллоном он далеко пойдет, дорвется до больших денег, но, как ни увлекала его эта мысль, он все же колебался.

Это было на следующий вечер после встречи Диллона с Батчем. Диллон присоединился к Гарни после закрытия магазина, и теперь они направлялись через границу в фермерский городок, навестить Фрэнсиса.

– Прижмешь парня сам, – неожиданно сказал Диллон. – Я буду на подхвате. Что говорить – сам знаешь. Не давай ему разойтись. Действуй жестче. Он тебя не тронет, я буду радом.

Гарни задумался, уставясь на дорогу, белую и пыльную в свете фар.

– Этот малый умеет бить, – сказал он неуверенно. – Он взбесится, если я нажму на него.

Диллон придвинулся к нему.

– Делай то, что я говорю, – приказал он. – Я управлюсь с кем угодно.

Он вытащил из кармана пиджака тяжелый автоматический пистолет, показал Гарни, а потом сунул обратно.

– Господи! – Гарни всполошился. – Где ты его раздобыл, черт побери?!

Диллон повернулся, взглянув на Гарни из-под полей шляпы.

– Уж не испугался ли ты? Пушки боишься!

Это было слишком круто для Гарни, но он не подал виду. Тревожно покусывая губы, он молча вел машину. Через некоторое время Гарни спросил:

– Ты ведь не собираешься ухлопать его?

– Конечно собираюсь, если он станет беситься, – ответил Диллон. – Это не первый человек, которого я ухлопаю.

Старый автомобиль вильнул. Гарни почувствовал, что у него дрожат руки.

– Это не по мне – впутываться в убийство, – вдруг сказал он.

Диллон протянул руку и выключил зажигание. Мотор поперхнулся и заглох.

Гарни нажал на тормоз.

– Ты чего? – нервно спросил он.

Диллон сдвинул шляпу на затылок и подался к Гарни, тесня его в угол машины.

– Слушай, – сказал он. – Я тебе выложу все. С этой минуты я приказываю, а ты беспрекословно делаешь то, что я скажу. Мы будем грести деньги, и никто нам не помешает. А если кто встанет нам поперек дороги, тем хуже для него, усек? Скоро город будет мой. Ты войдешь со мной в долю. Или будешь сам по себе. Но тогда одной темной ночью кто-нибудь накидает тебе полное пузо пуль. Ты слишком много знаешь. Все понял? Батч со мной, так что хорошо подумай.

Гарни даже пожелтел, он долго не раздумывал.

– Конечно, – сказал он. – Я понял. Конечно, действуй. Ты босс.

Диллон царапнул по его лицу своими холодными глазами.

– Был тут один умник, который говорил то же самое, а потом передумал. Как-то вечером он шел по улице, а кишки у него висели до колен. Кто-то вспорол ему брюхо. Черт возьми! Видел бы ты этого парня. Хотел он запихнуть кишки обратно, ему стало до того тошно, что он так и оставил их висеть.

– Со мной у тебя не будет никаких неприятностей.

Гарни сказал это слабым голосом, но довольно уверенно.

Они поехали дальше.

На часах было половина одиннадцатого, когда они остановились возле дома Фрэнсиса. Дом казался довольно неприглядным с фасада, но ведь Фрэнсис был всего лишь одним из малоизвестных боксеров, только начинающих свою карьеру. Пройдя короткой дорожкой, они остановились перед дверью, затянутой проволочной сеткой. Гарни дернул ручку звонка и услышал его вялое звяканье где-то в глубине дома. За темной шторой горел свет. Похоже, в доме еще не спали.

Сквозь сетку им была видна фигура приближающейся молодой женщины. Диллон кивнул Гарни и отступил немного назад.

Дверь распахнулась, и женщина остановилась на пороге, глядя на них, чуть нахмурив в недоумении брови. Она была молода и привлекательна. Ее черные волосы были уложены венцом, несколько прядей спадали на лоб. У нее была хорошая фигура, высокая грудь и широкие бедра. Она заговорила мягким голосом с южным акцентом.

– Что вам угодно? – спросила женщина.

– Гарри дома? – поинтересовался Гарни.

– А кто вы?

В ответ Гарни шагнул вперед, оттолкнув женщину, и в сопровождении Диллона вошел в дом; женщина отступила, на лице застыл неподдельный ужас.

– Что такое? – спросила она, еле выговаривая слова. – Нельзя же врываться…

Гарни прошел в гостиную. Фрэнсис сидел на стуле с бутылкой молока в руке и неуклюже держал ребенка на коленях. Он выглядел внушительно.

Женщина проскользнула мимо Гарни и подбежала к Фрэнсису. Он сунул ей ребенка на руки и быстро вскочил.

Фрэнсис был встревожен, в глазах мелькнул испуг, но он не потерял самообладания. Если дело шло к драке, уверенность его в своей силе была непоколебимой.

– Нельзя вламываться в дом, – сказал он Гарни. – Видел я таких умников…

Гарни неловко улыбнулся. Ему было не по себе.

– Мы уже вошли, братишка, – сказал он. – Выставь отсюда дамочку. У нас есть к тебе разговор.

– Бет, унеси ребенка, – обратился Фрэнсис к женщине.

Она молча вышла, но ее не было лишь секунду или две. Она возвратилась одна и встала за спиной Фрэнсиса. Ее глаза были широко распахнуты от страха. Фрэнсис спокойно обратился к ней:

– Не вмешивайся в наши дела, милая.

Она промолчала, но не сдвинулась с места. Тонкие губы Диллона сложились в язвительную ухмылку.

Фрэнсис понемногу успокоился.

– Ну и напугали же вы меня, – вздохнул он. На его большом лице появилась глуповатая улыбка. – Надо же, ворвались как сумасшедшие. Я мог задать вам трепку, ребята.

– Не заносись, Фрэнсис, – сказал Гарни. – Тебе грозит беда.

Глаза Фрэнсиса широко раскрылись. Он напрягся.

– Только не от вас, – заметил Фрэнсис. – Что надо?

Гарни придвинул стул и сел. Он предусмотрительно поставил стул так, чтобы между ним и Фрэнсисом оказался стол. Диллон прислонился к стене. Бет непрерывно наблюдала за ними. Диллон вселял в нее омерзительный, смертельный страх.

– Мы пришли кое-что сообщить тебе, – бесстрастно произнес Гарни. – В потасовке победит Сэнки.

– Да? – задохнувшись, спросил Фрэнсис. – Победит обязательно, если только я не уложу его в первом же раунде.

– Ты не понял, – терпеливо объяснил Гарни. – Ты поддашься ему.

– Черта с два, я не понял, – сказал Фрэнсис. – Кто это говорит?

– Я говорю, – спокойно отозвался от двери Диллон.

Фрэнсис повернул голову и медленно оглядел Диллона с ног до головы.

– Кто ты такой? – спросил Фрэнсис. – Вы оба спятили. Лучше убирайтесь-ка отсюда, пока я вас не вышвырнул силой.

Наступила пауза, которую прервал Диллон:

– Ты нарвешься на уйму неприятностей, если не ляжешь по-хорошему.

Фрэнсис чуть побледнел.

– Ну ладно, крысы, сейчас поговорим по-другому.

Он отшвырнул стул в сторону.

Гарни, побледнев, неловко вскочил на ноги. Бет внезапно вскрикнула, увидев в руке Диллона пистолет. Фрэнсис тоже заметил его и замер, словно наскочил на кирпичную стену.

– Эй! – вскрикнул он.

– Все! – свирепо оборвал его Диллон. – Не рыпайся, а то заимеешь второй пупок!

Бет схватила Фрэнсиса за руку.

– Не надо, он тебя застрелит. Не надо!

Диллон пригнулся. Его лицо осунулось, он злобно оскалился.

– Пришью, фраер, – прошипел Диллон. – Вот только шевельнись, и тебе крышка.

Пистолет испугал Фрэнсиса. Он никогда раньше не сталкивался с убийцами. Он растерялся.

– Вы что, ошалели? – Фрэнсис старался говорить ровным голосом. – Вы не можете сделать этого.

– Хватит! – злобно сказал Диллон. – Слушай! Будешь делать, что велено, и помалкивать. Ты поддашься, понял? Сэнки должен победить. Примерно в пятом раунде. Устраивай это как хочешь. Но он должен победить. У нас на этого паренька поставлено слишком много денег, чтобы дать делу сорваться по-глупому.

Бет заплакала. Она издавала судорожные звуки, которые действовали Гарни на нервы.

Диллон продолжал:

– На ринге устроишь хороший спектакль, но особо не расходись. Шуруй для виду, ясно? Потом раскройся и дай Сэнки ударить. Только один раз, пусть это выглядит как случайный удар. Падаешь и не встаешь. И смотри у меня, попробуй только подвести – увидишь, что с тобой тогда будет.

На мгновение Гарни показалось, что Фрэнсис бросится на Диллона. Но Фрэнсис понял, что из этого ничего не выйдет. Диллон успеет выстрелить, прежде чем он доберется до него. И поэтому он просто стоял на месте, сверкая глазами. Его кулаки сжимались и разжимались. Наконец он сказал:

– Ладно. Сэнки победит.

Голос его при этом походил на сдавленное карканье. Бет опустилась на колени, держа его за руку. Диллон кивнул Гарни, и они, пятясь, вышли в ночь.

Гарни сидел в машине и курил. Он оставил Диллона возле магазина Эйба и поехал за город. Ночь была безветренной и очень душной. Большие черные тучи, похожие на глыбы угля, лениво висели в небе. Луна плыла так низко, что едва не задевала верхушки деревьев.

Весь во власти будоражащих мыслей, Гарни сидел, нервно затягиваясь. Красный кончик его сигареты светился в удушливом мраке машины. Мысли судорожно роились в голове.

Пистолет – вот что беспокоило его. Гарни вспоминал, как этот пистолет остановил его порыв, превратил его из кремня в тесто. С пистолетом в руке любой может повелевать. Пистолет заставляет подчиняться кого угодно.

Гарни заерзал на сиденье. Диллон – жесткий мужик, но без пистолета Фрэнсис раздавил бы его, сделал бы из него пятно на стене.

Мимо неслышно промелькнула большая машина. Непроизвольно Гарни повернулся и увидел даму, сидящую впереди рядом с хорошо одетым парнем, выглядевшим так, словно ему принадлежал весь мир. Белое платье дамы мерцало и переливалось. Милашка что надо.

«Будь у меня пистолет, – думал Гарни, – этот паршивый тип и пикнуть передо мной не посмел бы! Пистолет быстренько поставил бы все на свои места». Мысли Гарни перенеслись к Майре. Вот уж кто сам напрашивается. И вообще – какого черта он тут сидит. Гарни наклонился вперед и повернул ключ зажигания.

Ему не понадобилось много времени, чтобы доехать до дома Батча. Он остановил машину в стороне от дороги, за несколько сот ярдов от хибарки под деревьями, и выключил фары. Здесь никто не заметит машины. Он, быстро и бесшумно шагая, приблизился к дому Батча.

Единственный огонек светился в комнате нижнего этажа. Беззвучно, осторожно ступая, он подошел к окну. Гарни испытывал большое почтение к слуху Батча. Уцепившись пальцами за край окна, он подтянулся.

Совсем близко от него стояла Майра, гладя платье. Она была одна. Гарни опустился на землю и обошел дом. Он легонько постучал по проволочной сетке кончиками пальцев. С минуту он ожидал, слушая, как сердце колотится резкими толчками. Наконец он увидел силуэт Майры в оконном проеме.

– Кто там? – услышал он ее голос.

– Здорово, малышка, – ответил Гарни, понизив голос. – Ты одна?

Она распахнула дверь и вышла на порог.

– Ник!

У нее перехватило дыхание. Гарни с радостью заметил это и усмехнулся.

– Он самый. Батч дома?

– Пошел в спортзал. Но он не так уж долго там пробудет.

– А теперь впусти меня, детка, мне надо поговорить с тобой.

– Нет, сейчас поздно, Ник. Тебе нельзя входить.

Гарни протянул руку и ухватил ее повыше локтя.

– Пошевеливайся, – прошептал он, – ты же не захочешь, чтобы видели, как мы тут треплемся.

От его прикосновения сопротивление Майры ослабло. Она позволила ему втолкнуть себя в дом. Когда они вошли в комнату, она вырвалась и прижалась спиной к стене, не отрывая от него глаз.

– Поосторожнее, – сказала Майра. – Он скоро вернется, ты знаешь. Он свалится как снег на голову. Он ходит тихо. Не надо, Ник, я боюсь, он придет. Ник, прошу тебя…

Гарни, не снявший сдвинутой на затылок шляпы, оторвал ее от стены. Майра всеми силами пыталась освободиться от него до тех пор, пока его рот не нашел ее губы. И тогда она прильнула к нему, колотя по его спине ладонями.

А по дороге шел Батч. Его огромное тело отбрасывало неуклюжую тень, которая спотыкалась и пошатывалась впереди него. Он не производил ни малейшего шума, шагая по траве. Его напряженный слух старался уловить звук мотора. Батчу приходилось быть настороже. После поворота он ускорил шаг. Батч знал, что теперь он почти дома. Идя со склоненной головой, он размышлял о Диллоне. Сэнки тоже тревожит его, он всадил в него уйму денег. Если Диллон не сможет подстроить результат этой потасовки, он потеряет слишком много.

Батч неслышно прошел по засохшей грязи, остановившись на верхней ступеньке веранды, принюхался к ночному воздуху. Ему не понравился воздух, он был горячим и душным. «Видно, будет буря», – подумал он.

Майра спрыгнула на пол с кушетки, когда вошел Батч. Гарни вскочил. От страха его лицо чуть позеленело. Если Батч обнаружит его здесь, он переломит ему хребет.

На Майре не было никакой одежды, кроме туфель и чулок. Она стояла рядом с Гарни, ее лицо застыло.

– Я как раз собиралась ложиться, – сказала она отцу.

Голос ее дрожал. Батч остался у дверей. Чутье подсказывало ему, что дело нечисто.

– Поздновато, – сказал он, склонив голову набок и прислушиваясь.

Майра жестом велела Гарни оставаться на месте. Гарни сидел, опершись на локоть и свесив на пол одну ногу. По его лицу стекал пот, придавая ему жуткий вид в ярком свете голой лампочки.

Батч сделал шаг вперед, закрывая за собой дверь.

– Сэнки в порядке? – спросила Майра.

– Да, – ответил Батч.

Он провел рукой по своей лысой макушке. Его глаза были устремлены прямо на Гарни. Два желтых сгустка буравили мозг Гарни.

– Что-то тут тихо, – продолжал Батч.

Майра нагнулась и подобрала платье. Батч услыхал шорох материи, когда она собирала платье в кольцо, чтобы надеть через голову.

– Что ты делаешь? – резко спросил он.

Майра вздрогнула, роняя платье.

– Я же сказала: ложусь спать.

Она нарочито громко задвигалась по комнате, поднимая гладильную доску и приставляя ее к стене.

– Сэнки одолеет Фрэнсиса? – спросила она, чтобы хоть что-то сказать.

– Интересуешься парнем, а? – спросил Батч.

От неудобного положения, в котором он сидел, у Гарни заболели мускулы, но он был слишком испуган, чтобы пошевельнуться. Не двигаясь, он смотрел на Батча.

– Почему бы и нет?

У Майры начали трястись колени. «Старый хрыч почуял неладное», – подумала она. Небрежно подойдя к кушетке, она опять подняла платье с пола. Ни Гарни, ни она не посмотрели друг на друга.

Движения Батча были стремительны. Он едва не наступил на ногу Гарни, проносясь мимо него. Он выхватил платье из рук дочери.

Майра отскочила к стене и прижалась к ней. Ее глаза широко раскрылись. Батч ощупал платье, потом поднес его к носу. Его широкое лицо потемнело.

– Ты что тут делаешь, черт побери? – прорычал он. – Почему ты разделась?

Стараясь придать голосу твердость, она спросила:

– Что с тобой сегодня? Мне стало жарко. Нельзя девушке снять платье?

– Поди сюда.

Гарни перестал дышать. Майра сказала, вжимаясь в стенку:

– Как бы не так!

Батч медленно подошел к двери, запер ее, а ключ вынул и положил в карман.

– Здесь творится какая-то чертовщина! – рявкнул он. – Ну-ка, поглядим, что тут такое.

«Будь у меня пистолет, – думал Гарни, – я мог бы прихлопнуть старого черта».

Шаркая ногами, Батч двинулся к Майре. Он сделал это так быстро, что она едва увернулась. Скользнув вдоль стены от его протянутых рук, она подбежала к двери, отрывисто дыша.

Батч остановился, рукой упираясь в стенку, вперив в нее невидящие глаза.

– Тебе лучше подойти по-хорошему, – сказал он.

Майра ответила слабым голосом:

– Мне боязно. Открой дверь. Говорю тебе, я хочу спать.

На этот раз Батч поймал ее. Гарни не думал, что он может так быстро двигаться. Его ручищи схватили Майру, когда она метнулась прочь от него. Он рванул ее к себе. Его горячее дыхание обожгло ей щеку.

– Отпусти меня!

Голос Майры стал пронзительным. Через секунду она истошно закричала. Гарни сбросил ноги на пол и встал с кушетки. Батч проворно повернулся.

– Что это? – жестко спросил он. – Ответь, что это было? – Он с силой встряхнул Майру. – Здесь есть кто-то еще. Кто?

– Ты просто спятил, – выдохнула она. – Никого тут нет.

Батч взмахнул рукой и ударил дочь по лицу. Потом он застыл. Держа оба ее запястья железной хваткой, он коснулся ее извивающегося тела.

Гарни дюйм за дюймом крался к открытому окну. Видя это, Майра начала вопить, заглушая производимые им звуки. Батч вскинул руку, его пальцы сдавили Майре горло, оборвав ее крик. Гарни метнулся к окну, вывалился наружу головой вперед, при этом задев ногами занавески и сдернув их с карниза. Вскочив, он побежал вдоль дороги, качаясь из стороны в сторону.

– Вот, значит, как! Ты – шлюха! – заорал Батч.

Майра чувствовала, как у нее подгибаются колени. Она едва не упала на пол.

– Кто это был?

Батч затряс дочь. Огромные руки швыряли Майру из стороны в сторону, ударяя ее ногами о стену.

– Ты скажешь, кто этот чертов сын?

– Ты никогда не заставишь меня это сделать, – задыхаясь, выговорила Майра.

Она попыталась оторвать от себя его руки.

– Да? Погоди, увидишь.

Батч поволок ее через комнату и швырнул на кушетку. Она лежала с расширенными от ужаса глазами. Он по-прежнему стискивал ее руку, что-то бормоча и возясь с пряжкой своего широкого ремня.

Лишь когда рука его стала мокрой от пота, Майра вырвалась. Они стояли лицом к лицу. Ее руки вцепились в спинку стула, и, высоко взмахнув им, она ударила Батча по голове. Потом, с испуганным видом подхватив свое платье, сломя голову Майра побежала из комнаты на чердак.

Вот-вот должен был начаться бой.

Они проталкивались по проходу между рядов. Впереди шел Гарни, потом Диллон, за ним – Морган. Зал был набит до предела, они с трудом пробирались на свои места возле ринга.

Проходя мимо стройной блондинки, Гарни задрал ей юбку до колен.

– Оставь меня в покое, – огрызнулась она.

Диллон, ожидая, чтобы его пропустили, остановился.

– Если твои кривые палки целы, – сказал он, – могла бы и подвинуться.

Два молодых парня, сидевших позади блондинки, громко захихикали. Она взглянула на Диллона, смекнула, что он ей не по зубам, встала и пропустила его. Морган быстро протиснулся следом.

Они уселись на свои места. Над самыми огнями ринга тяжелое облако табачного дыма лежало как туман, поднимающийся от сырой земли. В зале была жарища. Диллон рывком расстегнул воротничок и немного ослабил галстук.

Двое боксеров легкого веса свирепо колотили друг друга. Гарни наклонился к Диллону.

– Ты видел Сэнки? – спросил он.

– За Сэнки я не беспокоюсь, – ответил Диллон. – Пожалуй, навещу-ка я Фрэнсиса.

– Мы его напугали, – сказал Гарни. – Увидишь, все будет о’кей.

Толпа вдруг издала громкий вздох, прозвучавший как стон, когда у одного из боксеров начали подламываться колени.

– Всыпь ему, шпана! – заорал Морган. – Пришиби его.

Боксера спас гонг.

Диллон встал, прошел мимо Моргана, перелез через блондинку и снова поднялся по проходу. В начале коридора, ведущего к раздевалкам, его остановил коротышка в желто-белом джерси.

– Дальше вы не пройдете.

– Я по делу, – сказал Диллон не останавливаясь.

Коротышке пришлось пропустить его. Он был попросту сметен. Диллон зашел в комнату Сэнки. Хэнк сидел на табуретке возле стола. На столе лежал Сэнки, укрытый ярко-красным халатом. Оба подняли глаза, когда появился Диллон.

– Ему скоро выходить, – сказал Хэнк.

Диллон пожевал губами.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Конечно, в порядке. Он поддастся? Да? Так ведь?

Диллон кивнул.

– Но это не значит, что тебе можно валять дурака, – сухо ответил Диллон. – Будь настороже, Сэнки.

– Ясное дело, он будет настороже, – раздраженно заметил Хэнк. – А ты как думал?

Диллон кивнул и неторопливо вышел из раздевалки.

Тихо ступая, он шел по коридору, пока не добрался до комнаты Фрэнсиса. Он сунул руку под пиджак, нащупал холодную рукоятку пистолета и открыл дверь.

Фрэнсис уныло разглядывал пол. Его тренер, Берг, сидел на стуле, чистя ногти маленьким ножичком. Он быстро вскинул голову, когда появился Диллон.

– Ошибся дверью, приятель, – сказал он Диллону, – гуляй.

Диллон даже не взглянул на него.

– Мы поблизости. Наблюдаем, – обратился он к Фрэнсису.

Фрэнсис поднял глаза.

– Выйди. Не суйся ко мне.

Диллон не пошевелился.

– Пойми нас правильно, – тихо продолжал он. – Мы хотим, чтобы все обошлось без шума.

Берг встал со стула. В одно мгновение он оказался рядом с Диллоном. Он был маленьким толстячком, но шустрым и смелым.

– Что ты тут мелешь, черт побери? Проваливай, тебя сюда не звали.

Диллон посмотрел на него сверху вниз, ухмыльнулся и неторопливо вышел. В дверях он обернулся.

– Примерно в пятом, Фрэнсис, – сказал он. И прикрыл дверь с резким щелчком. Из зала до него донесся внезапный взрыв иронических приветствий. Диллон снова прошел мимо коротышки, который сердито посмотрел на него, но ничего не сказал.

У входа в сектор «К» он увидел Гарни и Моргана, которые направлялись к салуну. Диллон пролез через толпу и присоединился к ним.

– Эти два шпаненка до смерти боятся друг друга, – сказал Морган. – Обнялись и спят. Ждут, когда время выйдет.

– Ты ходил к Фрэнсису? – спросил Гарни.

Диллон кивнул. Он прислонился к стойке, засунув большие пальцы за пояс.

– С ним будет порядок, – заявил он.

Гарни налил себе бурбона, пододвинул бутылку Моргану, а потом обратился к Диллону:

– А Сэнки?

– Сэнки осмелел. Теперь-то он важная птица, знает, что бой подстроен. А вообще – трус.

Моргану это не понравилось, но он придержал язык. Диллон вселял в него неуверенность.

– Паршиво вышло с Батчем, – сказал он, переведя разговор на другую тему.

Диллон поднял брови.

– Я ничего не слышал.

Гарни было явно не по себе. Он торопливо наполнил свой стакан. Диллон следил за ним из-под опущенных век. Морган злобно хихикнул.

– Неужели не слышал? Тут такая история… Его девчонка чуть не отшибла папаше башку.

– Может, ты спятил? – Диллон нахмурился.

– Может, и спятил, но это факт. Старый Батч вернулся домой и накрыл ее с каким-то парнем. Они обжимались в гостиной. Эх, хотел бы я это видеть. На ней, кстати, ничего не было. Парень ошалел и сиганул в окно. Представляешь, как они орали.

Морган хлопнул себя по ляжке и, согнувшись, разразился хриплым смехом. Диллон презрительно покосился на него.

– Тогда Батч схватился за ремень и начал ее полосовать. Что и причиталось этой девке. Тут она вырвалась, и не сойти мне с этого места, если она не трахнула папашу стулом по кумполу. Я вам точно говорю – эта девка дикая, шальная. Она лупила его стулом, пока не нокаутировала. Теперь он лежит больной, как раненый медведь, а пацанка задрав нос заправляет в доме.

– Кто был тот парень? – спросил Диллон, хотя, посмотрев на Гарни, он сразу все понял.

– Батч не мог узнать. – Морган пожал плечами. – Он думал, что ремень развяжет ей язык. Да не вышло. Она не раскрыла рта. Считай, крепко повезло тому беглецу. Батч свернул бы ему шею.

Гарни вытер лицо шелковым платком. Диллон посмотрел на него, но Гарни отвел глаза.

– Пошли обратно, – сказал Диллон. – Им скоро выходить.

Гул разговоров наполнял сияющий лучами зал. Ринг был пуст. Когда все заняли свои места, свет начал меркнуть. Позади Гарни, Моргана и Диллона два толстяка переговаривались громкими хриплыми голосами.

– Сегодня дела идут из рук вон плохо, – жаловался один. – Я ставлю три к одному на Фрэнсиса. Пижонам меня не провести.

Диллон обернулся.

– Из этого я возьму пять сотен.

Толстяки переглянулись немного удивленно, потом один из них сказал:

– Конечно.

И перестали разговаривать.

Гарни подтолкнул Диллона локтем, указывая кивком на Бет Фрэнсис, которая шла по проходу. Она проскользнула на свободное место возле ринга. Ее лицо выглядело осунувшимся, похудевшим, а глаза блестели как в лихорадке.

– Дура она, что пришла, – прошептал Гарни.

– Это удержит Фрэнсиса от глупостей, – не согласился с ним Диллон.

Толпа завопила – выходил Сэнки. Луч прожектора следовал за ним по проходу, отражаясь на его красном халате. Он пролез между канатами, держа одну руку над головой.

– Черт! Воображает, что он Луис, – произнес Гарни.

Сэнки прохаживался по рингу, не опуская руки, в то время как одна часть публики стонала, а другая приветствовала его криками. Наконец он отошел в свой угол и встал, разминая колени и теребя канаты.

Морган бросил взгляд на Диллона.

– Он осмелел, разве не так?

Диллон ухмыльнулся.

Теперь появился Фрэнсис. При виде его зрители вскочили на ноги. От воя и рева задрожала крыша. Фрэнсис слегка осунулся, под глазами темнели синяки. По дороге к рингу он должен был пройти мимо Диллона. Гарни крикнул:

– Не слишком прижимай его, Гарри!

Это понравилось толпе, и вокруг заулюлюкали. Фрэнсис шел не оглядываясь.

Бет услышала Гарни и встала, глядя дикими глазами на троицу, сидевшую слева от нее. Она пристально смотрела на них в течение нескольких секунд. Потом опять села.

Морган беспокойно заерзал на стуле.

– Теперь она будет знать нас всех.

Двое других промолчали.

Сэнки выскочил из своего угла и раздвинул канаты, чтобы Фрэнсис мог пролезть через них. Фрэнсис остановился, подняв на него глаза.

– Не валяй дурака! – рявкнул он. – Пошел к черту!

Толпа решила, что Сэнки ведет себя доброжелательно. Раздался одобрительный вой.

Фрэнсис одним прыжком перемахнул через канаты, оставив Сэнки держать их. Толпе это понравилось еще больше. Она засвистела и захлопала. Сэнки неудержимо тянуло в угол Фрэнсиса. Он подошел и похлопал его по плечу. Толпа сочла это замечательным поступком.

– Если вы не уберете от меня этого сукина сына, я пришибу его сию секунду, – сказал Фрэнсис.

– Не напирай так, приятель. – Берг подошел к Сэнки. – Скоро он тебе еще надоест.

Сэнки не спеша отправился в свой угол, помахивая толпе поднятыми кулаками.

– Я балдею от этого ублюдка, – признался Гарни.

Хэнк заявился в угол Фрэнсиса, когда Берг бинтовал тому руки, и обратился к Бергу:

– Хватит накручивать.

Фрэнсис поднял голову.

– Не будь идиотом.

Коротышка с микрофоном в руке поднялся на ринг и понес несусветную чушь. Он восхитил толпу. Единственным достойным внимания, по его словам, было то, что Фрэнсис на шесть фунтов тяжелее Сэнки.

Гарни чувствовал сухость во рту, сердце его билось тяжело и гулко. Он сдвинул шляпу на затылок и потер рукой влажно блестевший лоб. Диллон сидел как скала, опустив расслабленные руки на колени. Его челюсть медленно двигалась, пережевывая резинку.

Парни смотрели, как рефери вызывает противников на середину ринга. Сэнки вышел в халате, накинутом на плечи. У Фрэнсиса было только полотенце на шее. Они стояли, слушая слова рефери. Гарни хотелось, чтобы все поскорее закончилось.

Боксеры разошлись каждый в свой угол. Сигарный дым медленно поднимался спиралями к потолку. Публика смолкла в напряженном ожидании. Сэнки сбросил халат и, держась за канаты, пошаркал ногами по канифоли.

Когда прозвенел гонг, Фрэнсис вышел осторожно, прижав подбородок к груди. Сэнки бросился на него почти бегом. Он наносил размашистые удары левой и правой, но Фрэнсис нырнул под них и резко ударил Сэнки.

Это ему не понравилось. Он вошел в клинч, тормоша Фрэнсиса, колотя его по голове. Сэнки висел на нем, пока рефери не шлепнул его по руке. Затем, когда он выходил из клинча, Фрэнсис нанес противнику удар правой в голову.

Толпа призывала к решительному бою и сейчас просто стонала от восторга. Сэнки опять двинулся в атаку, но Фрэнсис сковал его в клинче. Они еще какое-то время боролись, и опять Фрэнсис ударил его, когда они расходились.

Гарни поерзал, затем положил ногу на ногу.

– Во что он играет, черт побери? – спросил он неизвестно кого.

Ответа не последовало.

Фрэнсис снова устремился в атаку. Сэнки попятился к канатам, гася большинство наносимых Фрэнсисом ударов, и в конце концов послал страшный удар правой, который настиг Фрэнсиса, когда тот наступал.

Удар не достиг цели и не причинил вреда, но Фрэнсис остановил его. Сэнки оторвался от канатов и, пританцовывая, отскочил в сторону. Фрэнсис рванулся вперед, и они обменялись короткими тычками в голову.

Гонг прозвучал как раз в тот момент, когда Сэнки приходилось туго. Бесспорно, это был раунд Фрэнсиса.

Над толпой разносился гул возбужденных голосов. Гарни откинулся назад, чувствуя, как у него по спине стекает пот.

– Ты говорил – в пятом, верно? – спросил он Диллона.

– Не прыгай, дело в шляпе, – ответил Диллон. – Должна же эта шваль что-то показать!

Сэнки с угрюмым видом развалился у себя в углу. Хэнк размахивал над ним полотенцем, советуя не растрачивать зря силы.

Прозвенел гонг, начался второй раунд.

На этот раз в атаку ринулся Фрэнсис. Он оказался почти в самом углу Сэнки прежде, чем тот поднял кулаки.

Толпа разразилась ревом. Левая рука Сэнки прыгнула в лицо Фрэнсиса, отбрасывая его голову назад, но его пыл не мог остановить Фрэнсиса. Он швырнул Сэнки в угол тяжелыми ударами одновременно обеих рук.

Рот Сэнки, который каждый из этих ударов подбрасывал вверх, безвольно обмяк. В его глазах появилось выражение загнанного зверя, но он не опустил рук.

Гарни крикнул ему:

– Отпихни его! Резко оторвись!

Фрэнсис в это время нанес широкий размашистый удар, поразивший Сэнки в голову. Сэнки упал на колени. Фрэнсис не горячился. Он сразу отошел в нейтральный угол, предоставив рефери возможность начать счет. Зал дрожал от шума. Люди влезли на стулья, вопя до хрипоты.

До Сэнки донесся визгливый крик Моргана:

– Жди! Оставайся на месте!

Сэнки поднялся при счете девять. Казалось, что с ним все в порядке. Фрэнсис кинулся к нему с излишней беспечностью.

Удар потряс Фрэнсиса. Оба были рады войти в клинч. Но на этот раз Фрэнсис не попал в Сэнки, когда они расходились.

Сэнки держал Фрэнсиса на расстоянии короткими ударами левой, бегом пятясь перед ним по всему рингу. Фрэнсис хотел только одного – прорваться и ударить. К концу раунда ему это удалось. Сэнки попытался блокировать его, но это было все равно что удерживать паровой молот.