Оглавление
Джон Гивенс. Образ Христа в русской литературе. Достоевский, Толстой, Булгаков, Пастернак
Слова благодарности
Введение. Образ Христа и русская литература
Глава 1. Век неверия. Христос в русской литературе XIX века
Вера и неверие в российском обществе
Русские писатели в век неверия
Христос веры в век неверия
Иисус истории и новый прототип
Достоевский, Толстой и тревога о вере
Глава 2. Христос вне истины. Отрицательная христояогия в «Бесах» и «Братьях Карамазовых»
Символ веры Достоевского
Человекобог против богочеловека: Христос «вне истины» в «Бесах»
Отсутствующий Христос
Иван Карамазов как богоискатель-апофатик
Глава 3. Ускользание в веру. «Идиот» Ф. М. Достоевского и комическая христология
«Идиот» и комедия
Князь Мышкин как смешной человек
Комическое мировосприятие в романе «Идиот»
От смешного человека к идиоту
Не просто «рыцарь бедный»
Мышкин и Ставрогин
Глава 4 «Любите ненавидящих вас…». Путь к христологии Толстого
Христос как провокация
Любовь-агапе в «Войне и мире»
Эрос против агапе в «Анне Карениной»
Глава 5 «Неужели это вера?». «Воскресение» Л. Н. Толстого
Апофатический Бог Толстого
Христос «Воскресения»
Глава 6. Век веры. Христос в русской литературе XX века
Символисты и Иисус Христос
Иисус, Ленин и революция
Христос в советской литературе до «Доктора Живаго»
Булгаков, Пастернак и Христос
Глава 7 «Имейте в виду, что Иисус существовал» Образ Христа у М. А. Булгакова
«Безбожник» и писатель
Мистификация, парадокс и двусмысленность: обращения, Христос и неоконченная рукопись
Апории, Аквинат и неопределенность
Любовные истории, инверсии и апофатизм
Глава 8. Подчеркнуто человеческий, намеренно провинциальный…. Христос Б. Л. Пастернака
Пастернак и христианство
Персонализм, Юрий Живаго и Христос
Роман Пастернака о Христе
Любовь к женщине, любовь к Богу
И последнее
Заключение. Образы Христа эпохи постмодерна
Нарратив веры после Сталина
Три послесталинских «пассиона»
Finis
Источники
Библиография
Отрывок из книги
На эту книгу меня вдохновили беседы с бывшим католическим священником о связи между поисками исторического Иисуса и Христом веры в романе М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита», когда я впервые разбирал этот роман со студентами в рамках своего курса советской литературы. Хотя в основном наши разговоры вращались вокруг исторической школы библейской критики и аспектов Западной и Восточной христологии, диалог мы начали с одного из первых вопросов, которые Воланд задает двум своим собеседникам-атеистам на скамейке в сквере у Патриарших прудов, – вопроса о пяти доказательствах существования Бога. Как ни странно, в примечаниях к двум последним, хорошо себя зарекомендовавшим переводам романа не было сказано ни слова о том, что это за доказательства, хотя едва ли многие читатели знали, кто их автор, или вообще помнили их. Мой собеседник знал, помнил и говорил о них подробно и охотно, безо всяких понуканий с моей стороны. Этим священником был мой отчим. Слушая его рассказы о «Пяти путях» Фомы Аквинского и обсуждая с ним, зачем Булгаков заставил дьявола отстаивать существование не только Бога, но и Иисуса, я понял, что нашел бесконечно увлекательную тему. Келвин Швенк, «священник вовек по чину Мелхиседека», стал таким образом главным вдохновителем и путеводной звездой этого исследования, хотя и не дожил до того момента, как я его закончил. Я посвящаю эту книгу его памяти и памяти моей матери.
Есть и многие другие, перед кем я в той или иной степени в долгу. Моя коллега Анна Александровна Масленникова, ранее работавшая в Санкт-Петербургском государственном университете, внимательно прочитала каждую страницу моей рукописи и обогатила ее множеством ценных идей и предположений, а кроме того, оказывала мне постоянную поддержку в процессе написания. Ее замечания и комментарии моих анонимных читателей-рецензентов были исключительно важны: они заставляли меня с максимальной убедительностью обосновывать свои аргументы и спасали меня от ошибок. Я благодарю их всех за ценное критическое вмешательство. Также важным для меня было то, что рукопись читали Гэри Сол Морсон и Кэтлин Парте, чьи комментарии на разных этапах моей работы были проницательными и полезными. Благодаря вкладу всех моих вдумчивых комментаторов книга стала лучше, и если в ней остались ошибки, то они целиком на моей совести.
.....
Как у Достоевского, так и у Толстого апофатическая христология служит выражением веры в век неверия, хотя каждая из них ведет нас в своем направлении: у Достоевского это утверждение красоты и совершенства Христа как необходимой действующей силы в спасении человечества; у Толстого – прочь от Иисуса как такового: корректирующая мера, необходимая для того, чтобы обрести по-настоящему важное: учение Иисуса. И Толстой, и Достоевский своей критической христологией подготовили почву для знаменитых пасхальных романов Булгакова и Пастернака, каждый из которых исповедует собственный литературный апофатизм. Образы Христа, явленные нам этими четырьмя авторами, оказались самыми устойчивыми и значимыми в русской литературе последних двух столетий. Эти уникальные образы служат отражением своего времени, с одной стороны, и универсально привлекательны – с другой. Кроме того, каждый из них в отдельности представляет интересное христологическое решение.
В прочтении этих четырех писателей я руководствуюсь объединяющим их литературным апофатизмом, следуя за тем, куда ведет их негативная христология. Кроме того, я прокомментирую еще две общие христологические проблемы в их произведениях; обе они берут начало в Евангелиях и православном богословии. Это противоречие между двумя преобладающими видами любви – эросом (физической любовью) и агапе (любовью духовной)[3] – и тема личности, выраженная в творчестве каждого из авторов: мысль, что человек, созданный по образу Божьему, обладает нерушимым достоинством, ценностью и уникальностью, которые навеки подтвердило воплощение Христа.
.....
