Отрывок из книги
Лауреат премии Брэма Стокера
«Рыбак» – это необычайно плотный роман, под завязку забитый идеями и образами. Странная, ужасающая и невероятная история с непредсказуемым сюжетом и явно выраженным ритмом.
.....
Удочка изогнулась. Леска уходила вниз метр за метром со злым свистящим звуком, какой обычно можно услышать только в этих телепередачах про глубоководную рыбалку, когда клюют марлин или рыба-меч. Она закончилась быстро, но разве мог быть этот ручей таким глубоким, чтобы рыба, пусть даже подавшаяся в глубину, растянула всю мою катушку? Начать сматывать леску я не мог – боялся, что удочка сломается (хотя, спрашивается, не лучше ли было дать ей сломаться?), а мой улов тем временем трепыхался где-то глубоко внизу, явно желая сняться с крючка. Внезапно трепыхания унялись, и я застыл, колеблясь, пытаясь понять, временная ли эта передышка или же рыбина сдалась. Кажется, сдалась. Я начал сматывать леску. Даже во сне на это у меня будто бы ушли долгие часы, и груз, повисший на другой стороне удила, словно утяжелялся по мере поднятия. Зато больше не дергался. Что же это за зверь такой, гадал я. Ни разу за жизнь мне не приходилось слышать о рыбе, что ушла бы с приманкой на глубину, а там вдруг резко выдохлась и позволила себя преспокойно, без дальнейшей борьбы, вытащить. По правде говоря, я понятия не имел, что это за ручей, который позволил моей загадочной рыбе нырнуть так глубоко. Пейзаж напоминал Катскилл, но где именно я в горах – признать не мог.
Не ведаю как, но я почувствовал, что нечто на крючке приближается. Уж точно я не увидел это – сквозь бурлящую воду нельзя было что-то различить. Вместе с этим чувством пришло ощущение, будто неизвестные наблюдатели в чаще все как один задержали дыхание, с нетерпением ожидая незнамо чего. Мой улов наконец-то пробился сквозь толщу вод, и время замедлило свой ход. Я видел что-то темное, кружащееся в воде, похожее на сплетение змей. Не змей… скорее, каких-то растений, водорослей. Нет, не водоросли – волосы. То были волосы, густые и коричневые, промокшие и напрочь спутавшиеся. Волосы разметались по обе стороны от высокого, бледного лба и длинных узких бровей над закрытыми глазами. Еще прежде чем из воды явились ее высокие скулы, ее острый, чуть заостренный рот, я уже знал, кого изловил. Из ее маленькой верхней губы торчал крючок, но крови не было – вместо нее из ранки сочилась какая-то черная гадость. Застыв соляным столбом на берегу, я таращился на свою жену, на мою бедную мертвую Мэри, осознавая даже во сне безвозвратность утраты, вцепившись отчаянной хваткой в удочку и не ведая, что можно еще сделать. Какая-то часть меня пребывала в столь сильном страхе, что твердила мне бросить удило и смыться, даже под страхом столкнуться с бдительными обитателями темной чащи. Другая моя часть была напрочь убита горем, желала броситься в поток и схватить ее, обнять ее, перед тем как она вернется туда, откуда поднялась. Как будто я потерял ее считанных пять минут назад – такой острой была боль в душе. Горючие слезы нескончаемым потоком катились по моему лицу.
.....
