Оглавление
Джон Перри. Европейские колониальные империи в XVIII веке. Борьба за господство и торговлю на разных континентах и океанах
Введение
Часть первая. Территории. Конец XVII столетия
Глава 1. Испанская америка
Глава 2. Южная Атлантика и Вест-Индия
Глава 3. Вест-Индия и Северная Америка
Глава 4. Индийский океан
Глава 5. Ост-Индия и Китайское море
Часть вторая. Столкновения и восстания
Глава 6. Испанское наследство
Глава 7. Война, торговля и колонизация
Глава 8. Первая американская революция
Глава 9. Новые conquistadores[58]
Глава 10. Война с Францией и Вторая американская революция
Часть третья. Вторая эпоха открытий
Глава 11. Корабли и моряки
Глава 12. Карты и навигационные приборы
Глава 13. Путешествия
Глава 14. Проникновение и рассредоточение
Часть четвертая. Смена курса
Глава 15. Торговцы и промышленники
Глава 16. Правительственные агенты
Глава 17. Опекуны и подопечные
Заключение. Господство на море
Карты
Отрывок из книги
Люди создавали империи испокон веков. Когда одна организованная группа людей или их правители подчиняла другие группы, инородцев или их правителей, превращая их в своих подданных, данников или подчиненных союзников, или когда она отправляла часть своих людей жить в отдаленные места и впоследствии сохраняла контроль над этими поселениями, она создавала империю. На самом деле использование этого слова в таком смысле относительно ново. Когда Генрих III заявлял, что его владение в Англии должно быть империей, то думал не о своем владычестве, скажем, над Уэльсом, а всего лишь о том, что считает себя правителем, над которым нет правителей. Однако с конца XVIII века нормальным в Англии стало использование этого слова для описания определенного типа политической организации, сверхгосударства, состоящего из метрополии и зависимых территорий. Именно в таком смысле используется слово «империя» в этой книге.
Существенной особенностью всех империй – в этом смысле слова, – не считая просуществовавших совсем недолго, является связь метрополия – зависимая территория, поэтому можно выделить три главных элемента. Первый и самый очевидный – господство, контроль. Это изначально и есть смысл слова imperium. В самых важных вопросах метрополия или скорее правительство метрополии – посредством всевозможных консультаций, модификаций или обходных маневров, продиктованных обычаями или обстоятельствами, – принимает окончательное решение и отдает приказы. Его приказы могут быть или не быть действенными. Народ зависимой территории может возражать и оказывать давление, может уклоняться, тянуть время или игнорировать их, и, если его сопротивление становится открытым, постоянным и успешным, империи приходит конец. Вторым элементом является прибыль, выгода, которую получает метрополия от своих отношений с зависимыми территориями. Она может доставаться правительству метрополии, ее гражданам или и тем и другим. Прибыль может иметь форму реальной дани, получаемой обществом или частными лицами, привилегированного положения в торговле внутри империи, стратегических преимуществ над внешними врагами. Она может измеряться всего лишь эмоциональным удовлетворением от ощущения собственной власти (даже иллюзорной) или сознанием выполнения своей цивилизационной, прозелитической миссии, поскольку связи внутри империи являются не только экономическими, но также эмоциональными и политическими. Третий элемент – это услуги, которые метрополия оказывает зависимым территориям. Они могут представлять собой просто некоторую степень защиты от других хищников, но часто включают в себя что-то большее: например, оборону, поддержание порядка и стабильности, весь комплекс управления. Правительство метрополии может предоставлять зависимым территориям преимущества, или предполагаемые преимущества религии метрополии, идеологические откровения, технические навыки, политическое искусство, общую культуру. Более бедным и слабым зависимым территориям она может предоставлять финансовые субсидии, как это делало большинство правительств европейских империй в середине XX века. Эти услуги могут приветствоваться или не приветствоваться, но все имперские правительства считают их предоставление до определенной степени необходимыми для оправдания своей власти.
.....
Испанцы всегда были одними из самых суровых критиков Испании. В прошлом испанские авторы часто нападали на колониальную политику Испании, но обычно на том основании, что она была несправедливой. В конце XVII и начале XVIII века критики стали более склонны сетовать, что ей недостает экономической изощренности. Не трудно было в соответствии с меркантилистскими принципами осуждать излишние самоубийственные ограничения торговли и неспособность поощрять промышленность метрополии. Многие писатели, такие как Мартинес де Мата, Устарис, Ульоа и Кампильо – это если называть только самых выдающихся, – делали это решительно и согласованно. Другое дело было обеспечить эффективные действия. Королевства в Индиях даже в лучшие времена не могли похвастаться хорошим администрированием. Их физическая недоступность в сочетании с патрицианским индивидуализмом руководителей наделяли их поразительной способностью к пассивному сопротивлению давления не только непрошеных иностранцев, но и их собственных суверенов. Подотчетный королю Совет Индий в качестве центрального правительства был осторожным и медлительным совещательным юридическим органом, неспособным на серьезные инновации, не подкрепленные решением короля. Карлос II, со своей стороны, не только не обладал способностями к эффективному управлению, но даже не понимал связанных с этим проблем. Однако нельзя сказать, чтобы его преемник Бурбон, несмотря на все хорошие советы, которыми его засыпали французы и офранцузившиеся испанцы, оказался более способным и вдохновляющим лидером. Действительно, в некотором смысле во время царствования Филиппа V дела пошли еще хуже как следствие разрушительной войны за престолонаследие и нарушение коммуникаций, которое она вызвала. Условия решительно сформулированного Proyecto para galeones y flotas 1720 года, предполагавшего восстановить ежегодные конвои, нарушенные во время войны, оказались невыполнимыми. Казалось, контрабандисты все больше и больше завоевывали позиции. В начале 1740-х годов Кампильо по-прежнему писал: «Такими высокими пошлинами, такими ограничениями фрахта и другими препятствиями мы, можно сказать, закрыли дверь в Индии для испанских производителей и пригласили все остальные нации поставлять в испанские владения свои товары, поскольку эти провинции должны откуда-то снабжаться, и им открыт каждый порт на побережье, протяженностью четырнадцать тысяч лиг».
Некоторые патриотично настроенные испанцы, анализируя ситуацию в империи в целом, а не только с точки зрения ее экономики, испытывали чувство, близкое к отчаянию. Маканас дошел до того, что в традициях Лас Касаса задался вопросом о праве Испании управлять Индиями. В своем горьком «Завещании Испании» он обличал несправедливость и тиранию, а также управленческую некомпетентность и экономическую леность. То же самое, но менее красноречиво делали Хуан и Ульоа, два умных впечатлительных молодых офицера военно-морского флота, которых в 1735 году отправили в Южную Америку с научной миссией и которые написали конфиденциальный отчет об управлении провинциями, где побывали. Иностранные авторы, хотя и с алчным ликованием отмечали имперские трудности Испании, часто бывали более объективны в своих отзывах. «Один английский купец» (Джон Кемпбелл), будучи проницательным – хотя его определенно нельзя назвать незаинтересованным – наблюдателем (он старался склонить свое правительство к проведению более агрессивной антииспанской политики), вероятно, был недалек от истины, когда писал: «Слабость испанцев – это, собственно говоря, слабость их управления. Дело не в людях и не в слабости обороны там, где губернаторы и другие королевские чиновники не заинтересованы в исполнении своего долга…» Этот автор приводит перечень нападений иностранцев на испанские колониальные владения, часть которых были успешными, но другие отбиты благодаря решительному местному сопротивлению, и заключает: «Итак, кажется бесспорным, что не так слабы сами испанцы, как их власти, которые в тех случаях привели их к потерям».
.....
