Роман «Обнаженная в зеркале» (1953) – последнее и наиболее зрелое произведение известного американского писателя и поэта Джорджа Сильвестра Вирека (1884–1962), где, как в фокусе, собраны основные мотивы его творчества: гармония отношений мужчины и женщины на физиологическом и психологическом уровне, природа сексуального влечения, физическое бессмертие и вечная молодость. Повествование выстроено в форме череды увлекательных рассказов о великих любовниках прошлого – от царя Соломона до Наполеона, причем история каждого из них получает неожиданную интерпретацию.
На русском языке издается впервые.
Оглавление
Джордж Сильвестр Вирек. Обнаженная в зеркале
Вниманию заинтересованных лиц[1]
Предисловие
Глава 1. Профессор отправляется в отпуск
1
2
Глава 2. Зеркало
Глава 3. Геракл
Глава 4. Секрет Дон Жуана
Глава 5. Влюбчивый крестоносец
Глава 6. Помпейские любовники
Глава 7. Тиберий на Капри
Глава 8. Богиня из сточной канавы
Глава 9. Покрывало с золотыми пчелами
Глава 10. Дневник Синтии Грей
Глава 11. Секрет Казановы
Глава 12. Тайна Сфинкса
Глава 13. Царь Соломон и тысяча жён
Глава 14. Семейная жизнь Сократа
Глава 15. Терпению приходит конец
Глава 16. Щетка с серебряной ручкой
1
2
Глава 17. Следы на песке
Автобиография[41]
Последняя сказка Джорджа Вирека
Отрывок из книги
Замысел этой книги возник у меня перед Второй мировой войной. Я намеревался назвать её «Тысяча и одна ночь Венеры» или «Великие любовники – великие лжецы»[2] и набросал несколько глав вместе с моим другом, покойным Эссад-Беем[3]. Мы условились, что он изложит историю по-немецки, а я на свой лад, по-английски. Смерть вырвала перо из руки Эссада. Он умер при трагических обстоятельствах в Италии в годы войны (в 1942 г. от заражения крови. – В.М.), поскольку не подходил под определение чистокровного арийца при гитлеровском режиме. Я благодарен ему за многие красочные подробности о Востоке и Средиземноморье.
Порой сюжеты убегают от авторов. Книга получилась иной, чем в первом варианте, слишком утяжелённом психологией моего друга и учителя, Колумба Бессознательного, Зигмунда Фрейда. В нынешнем виде она проще и, надеюсь, занимательнее. Этим превращением она обязана непрестанным возражениям моего молодого друга, которого назову Оводом[4]. Мы бились над каждой главой и едва ли не над каждой фразой.
.....
– Если Гринлиф действительно так думает, ему лучше об этом помалкивать, – прошипела костлявая девица.
После этого в поднявшемся гуле было уже практически невозможно различить отдельные голоса, разве что курносая продолжала защищать своего кумира, а девица с кривыми зубами ещё глубже запустила коготки в отсутствующего профессора.
