Отрывок из книги
Мне повезло: я рос в атмосфере, перенасыщенной вопросами, поскольку родители мои были людьми весьма любопытными. Поэтому годы спустя мне выпало на долю нажить врагов, ненавидевших меня за это правдоискательство. Даже собственное имя можно было бы забыть под теми потоками брани, которые обрушивали на меня. Однако я отлично знаю, кто я есть, и надеюсь, смогу рассказать все сам. Меня зовут Джулиан Ассанж. Однажды в Лондоне я был объявлен в розыск. На этом история могла бы и закончиться, если бы не осложнения – осложнения, связанные как с обстоятельствами того времени, так и с моей личностью. Обычно про прошлое говорят, что оно похоже на чужую страну[2], но и будущее, если это допустить, может стать точно таким же: воистину открываются глаза на мир, когда тебя мчит куда-то полицейский фургон.
Все вокруг выкрикивали мое имя. Будто скандировали лозунги. Фоторепортеры облепили окна и скреблись в них, словно крабы в ведре. Я ощущал, как раскачивается фургон, казалось, он вот-вот перевернется; а ведь это были всего лишь журналисты, пытавшиеся меня сфотографировать. Я сполз вниз и уткнул голову в колени – совсем не хотелось, чтобы меня выставляли преступником. В какой-то момент я посмотрел вверх и увидел, как они, пытаясь поймать меня в кадр, со стуком упирают камеры в тонированные стекла. Я закрыл голову руками. Внезапно машина резко тронулась с места. Несомненно, остальные задержанные не подозревали, кто я. Некоторые из них, не ожидавшие такого рывка, попадали в своих отсеках, о чем можно было судить по их крику и грохоту. Других вся эта суета и тряска лишь рассмешила. Шоу закончилось. Через сорок минут мы достигли ворот Уандсвортской тюрьмы. Это случилось 7 декабря 2010 года.
.....
Некоторые письма приходили на рождественских открытках, с подписями вроде «Пожилая дама» или «Друг». Менее дружелюбной оказалась вырезка, которую мне прислали примерно в то же время: статью «Assassinate Assange?» из Washington Times. Придумал этот чудный каламбур[9] некто Джеффри Кунер, который решил несколько остудить пыл восторженных чудаков: «Господин Ассанж – не журналист и не издатель. Скорее, он вражеский солдат, и относиться к нему следует соответственно». Если кто-то и не понял, что все-таки хотел сказать автор, то в последнем предложении Кунер сам развеял все сомнения: «Мы должны относиться к господину Ассанжу точно так же, как к другим опаснейшим террористам, то есть убить его».
Наверное, меня должны были бы возмутить и такой образ мысли, и подобные высказывания коллеги-журналиста в мой адрес, но я давно уже усвоил, что многие журналисты – не более чем стенографисты могущественных людей. Так чего же удивляться, что Джеффри Кунер хотел видеть меня мертвым, если телевизионная звезда и клоун-губернатор Сара Пэйлин уже назвала меня «антиамериканским агентом, чьи руки в крови»? И если меня счел «врагом США» сам генеральный прокурор Эрик Холдер, то надо ли изумляться словам неоконсерватора Чарльза Краутхаммера на канале Fox News, предупредившего, что мне придется оглядываться через плечо всякий раз, как я выйду на улицу. Бывший советник Буша Джек Голдсмит, возможно, думая расшаркаться перед американскими СМИ, заявил, что их «патриотизм» облегчил правительству работу со средствами информации. Если когда-нибудь мне пришлось бы получить такой «комплимент», думаю, я уволился бы сразу.
.....
