100 лекций о русской литературе ХХ века

Оглавление

Дмитрий Быков. 100 лекций о русской литературе ХХ века

Предисловие

От автора

1900-е

Леонид Андреев «Молчание», 1900

Дмитрий Мережковский «Воскресшие боги. Леонардо да Винчи», 1901

Максим Горький «На дне», 1902

Валерий Брюсов «Urbi et Orbi», 1903

Антон Чехов «Вишнёвый сад», 1904

Александр Куприн «Поединок», 1905

Максим Горький «Мать», 1906

Фёдор Сологуб «Мелкий бес», 1907

Михаил Кузмин «Александрийские песни», 1908

Сборник «Вехи», 1909

1910-е

Надежда Тэффи «Юмористические рассказы», 1910

Александр Блок «Ночные часы», 1911

Анна Ахматова «Вечер», 1912

Андрей Белый «Петербург», 1913

Владимир Маяковский «Облако в штанах», 1914

Иван Бунин «Господин из Сан-Франциско», 1915

Алексей Толстой «Егор Абозов», 1916

Борис Пастернак «Сестра моя – жизнь», 1917

Василий Розанов «Апокалипсис нашего времени», 1918

Зинаида Гиппиус «Петербургские дневники», 1919

1920-е

Евгений Замятин «Мы», 1920

Николай Гумилёв «Шатёр», «Огненный столп», 1921

Илья Эренбург «Необычайные похождения Хулио Хуренито», 1922

Викентий Вересаев «В тупике», 1923

Исаак Бабель «Конармия», 1924

Сергей Есенин «Чёрный человек», 1925

Михаил Булгаков «Дни Турбиных», 1926

Леонид Леонов «Вор», 1927

Осип Мандельштам «Египетская марка», 1928

Борис Пильняк «Красное дерево», 1929

1930-е

Мариэтта Шагинян «Гидроцентраль», 1930

Илья Ильф и Евгений Петров «Золотой телёнок», 1931

Андрей Платонов «Впрок», 1932

Иван Катаев «Ленинградское шоссе», 1933

Владимир Набоков «Приглашение на казнь», 1934

Владимир Киршон «Большой день», 1935

Валентин Катаев «Белеет парус одинокий», 1936

Марина Цветаева «Повесть о Сонечке», 1937

Лазарь Лагин. «Старик Хоттабыч» Аркадий Гайдар «Судьба барабанщика», 1938

Лидия Чуковская «Софья Петровна», 1939

1940-е

Дмитрий Кедрин «Зодчие», 1940

Константин Симонов «Жди меня», 1941

Василий Ян «Батый», 1942

Михаил Зощенко «Перед восходом солнца», 1943

Юрий Домбровский «Обезьяна приходит за своим черепом», 1944

Александр Твардовский «Василий Тёркин», 1945

Вера Панова «Спутники», 1946

Виктор Некрасов «В окопах Сталинграда», 1947

Тихон Сёмушкин «Алитет уходит в горы», 1948

Семён Бабаевский «Кавалер Золотой Звезды», 1949

1950-е

Александр Фадеев «Молодая гвардия», 1950

Анатолий Суров «Рассвет над Москвой», 1951 год

Марк Алданов «Повесть о смерти», 1952 год

Владимир Померанцев «Об искренности в литературе», 1953 год

Илья Эренбург «Оттепель», 1954 год

Александр Яшин «Рычаги», 1955 год

Эммануил Казакевич «Дом на площади», 1956 год

Галина Николаева «Битва в пути», 1957 год

Борис Пастернак «Доктор Живаго», 1958 год

Борис Слуцкий «Время», 1959 год

1960-е

Андрей Вознесенский «Мозаика», 1960 год

Александр Солженицын «Один день Ивана Денисовича», 1961 год

Аркадий и Борис Стругацкие «Попытка к бегству», 1962 год

Вероника Тушнова «Лирика», 1963 год

Юрий Нагибин «Председатель», 1964 год

Евгений Евтушенко «Братская ГЭС», 1965 год

Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита», 1966 год

Георгий Полонский «Доживём до понедельника», 1967 год

Валентин Катаев «Трава забвения», 1968 год

Варлам Шаламов «Колымские рассказы», 1969 год

1970-е

Юрий Трифонов «Предварительные итоги», 1970 год

Василь Быков «Сотников», 1971 год

Алесь Адамович «Хатынская повесть», 1972 год

Владимир Богомолов «В августе сорок четвёртого», 1973 год

Александр Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ», 1974 год

Владимир Войнович «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина», 1975 год

Александр Зиновьев «Зияющие высоты», 1976 год

Александр Крон «Бессонница», 1977 год

Валентин Катаев «Алмазный мой венец», 1978 год

Галина Щербакова «Вам и не снилось», 1979 год

1980-е

Чингиз Айтматов «И дольше века длится день», 1980 год

Василий Аксёнов «Остров Крым», 1981 год

Михаил Веллер «Хочу быть дворником», 1982 год

Юлиан Семёнов «Приказано выжить», 1982 год

Виктория Токарева «Ничего особенного», 1983 год

Александр Шаров «Смерть и воскрешение А.М. Бутова (Происшествие на Новом кладбище)», 1984 год

Валентин Распутин «Пожар», 1985 год

Виктор Астафьев «Печальный детектив», 1986 год

Анатолий Рыбаков «Дети Арбата», 1987 год

Иосиф Бродский «Урания», 1988 год

Валентин Пикуль «Нечистая сила», 1989 год

1990-е

Фазиль Искандер «Сандро из Чегема», 1990 год

Владимир Сорокин «Сердца четырёх», 1991 год

Людмила Петрушевская «Время ночь», 1992 год

Виктор Пелевин «Синий фонарь», 1993 год

Булат Окуджава «Упразднённый театр», 1994 год

Борис Стругацкий «Поиск предназначения, или Двадцать седьмая теорема этики», 1995 год

Алексей Иванов «Географ глобус пропил», 1996 год

Борис Акунин «Азазель», 1997 год

Владимир Маканин «Андеграунд», 1998 год

Юлий Дубов «Большая пайка», 1999 год

2000-е

Дмитрий Быков «Оправдание», 2000 год

Подведение итогов

Отрывок из книги

Работая над этим проектом, Дмитрий проделал невероятно сложную и интересную работу. Он посмотрел на Россию XX века глазами людей, в ней не только живших, но и писавших о ней. Каждая лекция – бусинка, нанизанная на нить истории. Если начать с начала и двигаться вперёд год за годом, глава за главой, перед вами развернётся удивительная картина! Отдельные части сложатся в узор с помощью удивительной способности Дмитрия видеть картину в целом, заострять внимание на деталях и проводить анализ не только литературного произведения, но и того времени, в котором жил и творил тот или иной писатель. Эта книга – невероятное приключение, с глубоким погружением в волшебный и трагичный мир русской литературы, по которому Дмитрий будто за руку проводит читателя.

– Никто и не вспомнит, что этот цикл вместе с вами делала я. Вы меня хоть в предисловии упомяните.

.....

Мы поговорим о главной, вероятно, литературной удаче 1904 года – о чеховском «Вишневом саде», который в 1903-м был написан, а в 1904-м был главным хитом театральной Москвы в постановке МХТ. Рискну сказать, что в недолгой и в общем трагической жизни Чехова это был первый абсолютный театральный успех. После довольно сдержанного приёма «Иванова», который понравился немногим, после полного провала первой постановки «Чайки» и странного, довольно двусмысленного успеха второй её редакции, когда после спектакля МХТ все понимали, что произошло театральное событие, но ещё не понимали, какое именно, «Вишнёвый сад» чётко обозначил рождение нового театра. Нового по трём параметрам.

Во-первых, это театр символистский, потому что пьесы Чехова, и особенно «Вишнёвый сад», обладают огромной мерой условности. Бунин, например, наезжал откровенно на пьесу, говоря: «Где видел Чехов в России, в русских усадьбах огромные вишнёвые сады? Яблочные были, вишнёвых не помню». Тут совершенно не важно, бывают вишнёвые сады или нет. Вишня для Чехова необычайно важна именно благодаря своей эфемерности, лёгкому, летучему цвету, непрагматизму, потому что с яблоневого сада ещё можно снять какое-то состояние, а с вишнёвого уже никак. Вишня – даже и не дерево, строго говоря, она такой древоподобный кустарник, в этом смысле положение её промежуточное. Поэтому, когда топором стучат по этим вишням, они как-то выглядят особенно уязвимо, особенно жалко. Яблоню ты поди сруби, а вишня – это что-то гораздо более хрупкое. Но символ, конечно, не только в этом. Все персонажи этой драмы, этой трагедии, которую сам автор назвал комедией (и мы сейчас объясним почему), – это, безусловно, некие штампы, архетипы русской литературы. Чехов писал «Вишнёвый сад» как эпилог к собственной жизни и как эпилог к русской литературе, которая ведь, по большому счёту, на «Вишнёвом саде» заканчивается. Начинается век Серебряный, который действительно «труба пониже и дым пожиже». Чеховская литература – эпилог помещичьей эпохе, финал и разрешение всех главных конфликтов, реквием и пародия. Вот что особенно важно. Вторая принципиальная новизна этого, как выражался Ибсен о себе, «драматического эпилога» – это абсолютно новый, не бывавший ещё в русской литературе интонационный синтез. Да, «Вишнёвый сад» – трагедия, кончается жизнь, но при всём при этом «Вишнёвый сад» – это пародия, страшная, горькая, ядовитая комедия, отчаянное издевательство над всеми этими людьми. И самое главное, что в этой пародийной трагедии, высокой пародии, если угодно, в финале есть и некий свет. И это третье, что делает её таким принципиальным новаторством. Да, конечно, «Вишнёвый сад» отпевает и русскую усадьбу, и русскую жизнь, и русского помещика, но вместе с тем он впервые в русской литературе хоронит Лопахина. Только что народился новый человек, народился купец, представитель русского капитализма, на которого все молятся. Но однако, если вы смотрели замечательный фильм Сергея Овчарова, который так и называется «Сад», там всё заканчивается кадром отъезжающей Раневской, провожающего Лопахина и крупным титром «Шла, однако, осень 1904 года» или просто «Шёл, однако, 1904 год». Почему нам это важно? Потому что Лопахину осталось очень недолго, а вот Раневская, пожалуй, бессмертна, потому что вовремя уехала. А вот Симеонов-Пищик – помните, Симеонов-Пищик, несчастный помещик, сосед, который вечно должен и вечно спасается каким-то чудом, потому что у него в конце на участке, помните, нашли какую-то белую глину и англичане стали её рыть. Вот здесь очень важная и в каком-то смысле спасительная чеховская мысль. Прагматик обречён. Обречён тот, кто надеется трудом, строительством железных дорог, вырубанием вишнёвого сада продлить своё существование. Спасение приходит ниоткуда. Толстый, смешной, с идиотской фамилией, добрый Симеонов-Пищик, этот толстый ангел русского помещичьего землевладения, всегда спасётся, потому что у него найдётся какая-нибудь белая глина, вишня у него начнет образовывать, домыслим от себя, какой-нибудь нефтяной перегной. Но всегда как-то Симеонов-Пищик спасётся, а вот на Лопахине лежит явственная печать обречённости. И когда Петя ему говорит: «Не размахивай руками! Отвыкни от этой привычки – размахивать. У тебя тонкие, нежные пальцы, как у артиста, у тебя тонкая, нежная душа…» Это абсолютно точная формула. Мы не любим Лопахина именно за то, что он самодоволен. Он размахивает руками. Он всё время говорит о том, какие у него будут наполеоновские планы, как он проведёт железную дорогу, как он начнёт торговать участками, сколько он выручит, – и мы понимаем, что у него ничего не выйдет, потому что не этими вещами покупается в России бессмертие. Бессмертны в России неопытные, непрагматичные, в общем, беспомощные люди. Бессмертен Петя Трофимов, вечный студент, смешной Петя, у которого такие жалкие калоши, который падает с лестницы, но ему достаётся любовь Ани. Аня любит его, они говорят: «Прощай, старая жизнь! Здравствуй, новая жизнь!» И вообще, когда мы смотрим на Петю Трофимова, мы как-то понимаем, что будущее-то всё-таки за ним, потому что Петя добрый. Больше того, когда Раневская ему говорит: «Петечка, как это смешно в ваши годы не иметь любовницы», мы понимаем, что Раневская, в сущности, пошлая стареющая баба, говорит она ему грубую, бестактную вещь, которой потом сама стыдится. Петя с его чистотой – это тот, кто в конце концов получит все бонусы. И Аня – нелепая, неумелая, даже, пожалуй, неумная Аня, которая говорит, что они будут работать, а вечерами они будут читать. За ней прелесть, свежесть, очарование жизни, а за это Чехов прощает всё, и поэтому у Ани всё будет прекрасно.

.....