Читать книгу И налегке умчаться в вечность - Дмитрий Дмитриевич Пирьян - Страница 1
ОглавлениеИ что театр вам?
Пустая трата грёз?
Иные ищут в нём беспечность
А оные
Лишь выплеснуть на сцену слёз
И налегке умчаться в вечность
Пьеса Должок.
Действующие лица:
Роман Иванович Кошкин, Мария Лисичкина – гражданская жена Кошкина, Елена Станиславовна Равикович – директорша агентства «Должок», Вера, она же Верунчик – секретарша агентства, заёмщица Шендарёва Зинаида Петровна, певица Ляля Чёрная, агенты, милиционеры, мальчишка с велосипедом.
Действие первое.
На экране кинохроника из современной жизни мегаполиса, а именно Москвы; автомобильные заторы, пробки, снующие туда-сюда на пешеходных переходах многочисленные москвичи и гости города…
Кадры современности сменяются историческими сценами – баталиями войны 1812 года. Гремят пушки храбреца Раевского, кавалерия маршала Мюрата бросается на шрапнель. По сцене хаотично двигаются актёры – агенты и менты. В руках – обычные листы бумаги формата А4, в бумагах – ничего. Актёры вглядываются в листы, перебирают стопку, разглядывают следующий лист, недоумённо озираются. Гремят пушки. Ржут кони. «У-ррр-а!!!» Освещение на сцене медленно угасает. Затем, тускло.
За кадром – вдохновлённый диктор:
«Москва… как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нём отозвалось!..»
Далее диктор, утратив поэтическую интонацию сухо зачитал:
– Выписка из Федерального Закона №230-ФЗ от 03.07.2016 года "О защите прав и законных интересов физических лиц при осуществлении деятельности по возврату долгов".
Кредитором является сторона в кредитных отношениях, по-иному займодатель.
Должником является физическое лицо, имеющее просроченное денежное обязательство.
При совершении действий, направленных на возврат просроченной задолженности, кредитор обязан действовать добросовестно и разумно.
Не допускается направленные на возврат задолженности действия, связанные с применением к должнику или иным лицам физической силы или угрозы её применения, угрозой убийства или причинения вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества…
Диктор умолкает. Актёры, швырнув бумагу в стороны, все разом бросаются вперёд и хором выкрикивают в зал: — Должок!
Свет так же – совершенно тусклый. Часть зрителей на ощупь, не стройно поползла на выход.
Действие второе.
В ролях: Роман Иванович. Мария.
Квартира Кошкина. Убогая, зашарпанная мебель. На кровати «валят дурака» Мария и укоризненно следит за Кошкиным. Роман Иванович в белье, носках и туфлях слоняется по комнате, неловко одевается, плюхается в кресло (на стул). И теребит рекламную газету.
Мария: — И когда же, Рома? Когда мы будем начинать безбедно-радужную жизнь? Когда?.. Я не прошусь на Кубу, Рома. Нет, заметь, давно. Но, ведь всему же есть предел, Роман. Всему. И чувствам. И любви. И бедности… И моему терпению, кстати, тоже.
Роман Иванович (понуро, виновато): — Мария. Ну, зачем ты так? Зачем? Я же стараюсь. Вот взгляни, – указывает на газету.
Мария: — Ах, стараешься?
Встаёт с кровати, брезгливо отстраняет от себя газету и начинает нервно расхаживать по комнате:
– Нет, поглядите, он старается. Нет Рома, это всё не то. Ты не стараешься, Роман, а только создаёшь иллюзию и корчишь из себя не знаешь и что. Тебя ведь всё устраивает, Рома? Абсолютно всё. И собственная мелкая зарплата рядового инженера в НИИ чего-то… И эта старая на вид, изрытая клопами мебель. И эта жуткая «хрущёба» на окраине Москвы, в которой мы живём. Пойми, Роман, в квартире этой жить нельзя. Здесь, Рома, можно только не спеша издохнуть.
Роман Иванович: — Мария. Ты моя голубка… (Ситник нервно вздрогнул).
Роман Иванович: — Ну чем же не квартира? И с чего «хрущёба»? Ведь это же мой дом. Я прожил здесь… Мы прожили здесь с мамой… Ну, а теперь живём с тобой, моя голубка.
Мария, раздражительно перебивает: — Не называй меня голубкой. Сколь раз тебя просила. Терпеть же невозможно это вот, мещанское…
Роман Иванович, в ответ скороговоркой: — Ну, хорошо же, хорошо, Мария. Уже, коль, тебе не нравится, так называть не стану. Мы как-то с мамой…
Мария: — Что?! И что вы с мамой? Смиренные приверженцы патриархального затишья? Ну, а как же? Деликатные столичные манеры. Ведь это просто не прилично, Рома. Это же обман. Один раз в месяц в Третьяковку? А если денег нет, то на трамвайчике в Черёмушки? Скупиться на блошином рынке. Поношенными тряпками… А, вечерами книжечки читать и чаепитьем наслаждаться, с баранками. Я удивляюсь, Рома. А почему нигде не видно самовар? Вот где же он? – нарочито шныряет взглядом. — Вот где?.. Этот копчённый, медный!
Роман Иванович, понуро: — Зачем ты так, Мария?.. Ну, зачем?.. Ведь я для нас стараюсь. И работаю. Зарплата с Гулькин хвост? Однако получаю вовремя. Питаемся нормально. Сосисками, сардельками. А ты, Мария?.. Что же ты?.. Ты даже замуж за меня не хочешь. Живём с тобой в каком-то непонятном браке. Гражданском, что ли?..
Мария: — Что я слышу? Замуж?.. За кого же замуж? Для чего вся эта суета и волокита? Все эти документы, споры о фамилиях. А так всё ясно. Кошкин и Лисичкина. Всё вроде бы разумно. И что с того, хоть оженись мы, Рома, что изменится?.. Всё это, Рома, да?.. Вот это? – рукой обводит обстановку.
Роман, непонимающе: — Что это? Что?..
Мария: — Это, Рома, бедность. Нужда смиренная, привычная… А, ты привык, Роман. Тебя устраивает и совсем не огорчает, что на обычное людское счастье твоей копеечной зарплаты не хватает. И невозможно шмотку лишнюю купить. Заметь не именную шмоть. Простую тряпку из обычного «Ашана».
«Так и пошей себе сама, ворона! – Мария Анатольевна встряхнулась и поёжилась. Удобнее уселась в кресле и обхватила крепче руку Ситника: – Ох, молодец Евгений Ибрагимов. Сработал на века. Пробрало».
А между тем на сцене закипали страсти.
– Тебе плевать, – Мария, истерично: — Здесь нет приличной утвари. И старая посуда. Мне стол на праздники сервировать культурно не чем. К нам никогда не ходят гости. Мне даже перед Адамовичами стыдно.
«А мне на Сидоровичей плевать, – отметила Мария, но тут же усомнилась: – Хотя Анюта заказала платье, а деньги нам нужны. Ох, как нужны, – вздохнула, согласилась: – Ну ладно, пусть приходят, накрою стол для всех».
– А ведь тебе и так сойдёт, – загрызла Кошкина Лисичкина: — А почему?
Роман Иванович, довольно робко: — И почему, моя голубка?
Мария, нервно, — Всё потому, что ты тюфяк! И у тебя нет хватки, Рома. Ты попросту аутсайдер и лузёр. К тому же неудачник. И не прикидывайся, дескать, красть ты не умеешь, караулить тоже… Вот там, – Мария указала в сторону окна. — Там тысячи приличных, честных, но заметь, весьма успешных граждан. И тот сосед наш Адамович. Тебе бы брать с него пример, Роман. Ведь новое авто купил. Ну да, в кредит. И что? Но ведь жена одета. И детки толстощёкие, весёлые… И такса в новых ботах на прогулке. А у меня же, Рома, набойки слезли с каблуков, – и достаёт из-под кровати туфли и тычет ими в Кошкина: — А этот самый Адамович, он же кто? Сантехник. Ну, а ты вообще?.. Что ты на это скажешь, Рома?
Роман Иванович, бесцельно теребя в руках рекламную газету: — Мария. Ты моя голубка…
Мария, раздражённо: — Вот опять!..
Роман Иванович: — Мария, я стараюсь. НИИ, конечно, я не брошу. Какой ни есть, а заработок. Опять же, я учился…
Мария, с подковыркой: — Ах, да! Ну, что вы, что вы? Он учился. Но не на то, не там.
Роман Иванович: — Нет, ты взгляни, Мария, – и указал ей на публикацию в газете: — Вот я нашёл. Ну чем не подработка? Свободный график, – с надеждой смотрит на Марию. — Смогу по выходным. Оплата сдельная; проценты. Ты погляди, моя голубка.
Мария, примирительно: — Ой, ладно. Что там у тебя? Какой такой процент? – заглядывает в газетный разворот.
Кошкин: — Ну, вот же, вот. Агентство. Называется «Должок». Нуждается в коллекторах. Вот адрес, время. Собеседование в пятницу. Как раз сегодня пятница.
Мария, иронично: — Ты, Ромочка, больной? Какой же из тебя коллектор? Ты инженер, технарь. И кроме как рассчитывать винты для маломерных и речных судов ты ни на что не годен. А тут финансовое дело, Рома. Ну и какой же ты процентщик? Тебя же в магазин за овощами послать нельзя — в раз обсчитают и всякой дряни насуют в авоську. Ты хоть понятие имеешь, Рома, чего там делать надо? – и глядит в газету.
Роман Иванович: — Ну что?.. Известно, что… — пожал плечами. — Коллектор — он и есть коллектор. Как инженеру мне понятно. Коллектор есть объект, что-либо на себя берущий и далее распределяющий по надобности. А в нашем случае коллектор, это не объект, а человек. Агент. И более того, в газете всё написано понятно. Тут требованья к соискателям; культура поведенья, грамотная речь и деликатность. На предварительном этапе — обучение. Основы делопроизводства и юриспруденции. Я, в общем, справлюсь.
Мария, назидательно: — И там и там — канализация. У Адамовича спроси. Он по таким коллекторам специалист. Знаток. Не задарма же новое авто купил… В кредит. И как за те долги трясут он знает. Как грушу. Там же бандитизм, Роман. Простое вышибание долгов, а иногда случается — с последними мозгами. Сплошная уголовщина. И это хуже той канализации, в которой ты как инженер хоть что-то смыслишь.
Роман Иванович: — Ну, что ты, Маша?.. Ну, какой же бандитизм? В газете же написано; «осуществлять звонки, напоминать про долг, процент к окладу». Вот и всё.
Мария, сомневаясь: — Ой, не знаю, Рома. Ой, не знаю. Ну не годишься ты в коллекторы. Ведь те же сплошь накаченные, крепкие, спортивные. С телосложеньем культуристов. А ты, Роман, сопля.
Роман Иванович, в ответ: — А я попробую, Мария. Постараюсь. Люди ко всему привыкнуть могут. И учатся всему. Не боги обжигают глиняный горшок.
Мария: — Глиняный горшок, Роман, возможно, ты и смастерил бы. Недаром же технарь. А тут я сомневаюсь. Дело скользкое. Финансы. И тот, кто занят этим делом, имеет в голове размытую мораль. И ты запомни, Рома. Либо намнут тебе бока заёмщики. Ну, либо угодишь в полицию.
Роман Иванович: — За что же мне бока?.. За что в полицию? В агентствах всё официально. По порученью банков, – указывает на газету. — И кстати, Машенька, и для тебя нашлось. Сама ведь говорила, не хватает. Вот взгляни, – читает вслух: — Разыскиваем мерчендайзеров. Логистика, товар, ответственность. Два через два. Ну, что? Попробуешь?.. Устроишься?..
Мария, раздражённо: — Что же ты заладил, Рома? Ведь знаешь, у меня мигрень. Да и к торговле нет способностей. Тем более трудоустройство предлагает супермаркет, а там народу — тьма, не продохнуть. И коллектив, наверное, одни мигранты. Ой, нет. Не справлюсь. Ты пойми, Роман, ведь я ответственность имею. К вопросам подхожу серьёзно. И цену себе знаю. Знаю, Рома. И уж тем более чужого места занимать не стану, – прикладывает руку к голове, вздыхает:
– Так, что же, милый?.. Что же ты решил? Пойдёшь в коллекторы?
Роман Иванович, решительно встаёт, отодвигает стул: — Пойду. Ведь я стараюсь.
И начинает суетливо собираться. Мария прилегла.
Звучит входящий вызов.
Роман Иванович ответил в телефон: — Да, да… Я вас внимательно.
Мария: — Кто звонит, Роман?
Роман Иванович, ладонью прикрывая трубку: — Старший сотрудник из НИИ, – и продолжает отвечать по телефону на вопросы: — Да, да, конечно. Да, Игнат Петрович. Винт парусно-моторной яхты рассчитал. Не беспокойтесь, в понедельник… Всё успею.
Бросает телефон в портфель, хватает кепку и выбегает из квартиры.
Свет гаснет. Занавес. Нестройные аплодисменты.
Действие третье.
В ролях: Роман Иванович. Верунчик. Елена Станиславовна. Сотрудники агентства. Мария.
На авансцене – офисное помещение агентства «Должок». Приёмная. В приёмной секретарша Вера, но для своих она – Верунчик, на клавиатуре отстукивает текст. А на диване сиднем два агента. Костюмы чёрные, солнцезащитные очки. Чуть дальше кабинет директорши. По кабинету взад и вперёд снуёт Елена Станиславовна. Беседует по телефону: – О, да. Угу, я поняла. Всенепременно… Как у вас?..
В приёмную заглядывает Кошкин.
Роман Иванович, стесняясь: — Здравствуйте.
Вера, ответила ему кивком.
Роман Иванович: — Я к вам по объявлению. Хотел бы стать коллектором.
Верунчик, хлопая ладошкой по столешнице: — Кладите резюме.
Роман Иванович, неловко: — Нет, не принёс. Я полагал, что будет удобней при личной встрече рекомендоваться.
Верунчик, взвешивает взглядом гостя и явно не в восторге: — Без резюме у нас нельзя. Но раз пришли, заполните анкету, – протягивает бланк.
Роман Иванович: — Нет, вы не беспокоиться. Не привлекался, не судился и не состоял. По трудовой — ведущий инженер НИИ Речфлота. У вас хотелось подработать.
Вера, удивлённо: — Похвально. Ну, а почему же к нам?.. С чего решили поискать себе вакансию в коллекторском агентстве?
Роман Иванович: — Отвечу вам честно. Нуждаюсь в деньгах. У вас свободный график и процент, – указывает на газету.
Верунчик, саркастически: — И вы считаете «нуждаюсь в деньгах» достаточной весомостью для профпригодности в коллекторском агентстве? К тому же с нашей репутацией. Мы исполняем договор на оказание услуг с крупнейшим банком. Вы «Пром Альянс», конечно, знаете?
Роман Иванович: — Нет, не знаю. И не слышал. Банки мне совсем не интересны. Кредитов я пока не брал.
Верунчик: — Ну, так возьмите.
Роман: — Спасибо, нет. Стараюсь экономить. В общем, мне хватает. Но, вот жена моя Мария…
Верунчик: — Что же она? Брала?
Роман: — О, нет. Ну, как возможно?.. Она и не работает нигде. Слаба здоровьем. У неё мигрень.
Всё это время в зале приглушённо слышится забористая музыка. Луч софита ненадолго освещает мизансцену – квартиру Кошкина, в которой перед зеркалом Мария поправляет макияж и пританцовывает.
Роман Иванович: — А мне достаточно. Ведь я не прихотлив. Нам с мамой раньше…
– Тогда к чему вам дополнительные деньги? – Верунчик, усмехнулась, недослушала: — С чего нужда?
Роман Иванович, застенчиво, смущённо: — Я лично вам признаюсь и честно. С мамой нам хватало. Но вот жена моя, Мария, считает несколько иначе.
Их разговор привлёк внимание директорши. Она окликнула.
Елена Станиславовна: — Верунчик!.. Кто там у нас?
Вера: — Соискатель на вакансию.
Елена Станиславовна: — Ему назначено?
Верунчик: — Нет. Но просит личной встречи.
Елена Станиславовна, выглядывает в дверь, оценивает взглядом:
– Ну, коли просит… зови. Зачем держать в приёмной?
И примечает на диване неподвижных сотрудников агентства:
– А эти отчего здесь ошиваются? Работы им что ли нет?
Верунчик, наклонившись, что бы слышно было только лишь начальнице:
– Да как же нет?.. А Шендарёва?.. Проблемная, скандальная заёмщица. Уже который месяц висит у нас в неплатежах. Все показатели по договору с «Пром Альянсом» портит. Ну, вы же сами знаете.
Елена Станиславовна: — Как же, знаю, помню. Зинаида, по батюшке Петровна?.. Вот этих и пошлите к ней.
Указывает на сотрудников, сидящих на диване.
Верунчик: — К этой не идут. Упёрлись, не идут.
Директорша: — А к прочим неплательщикам?
Верунчик, хохотнув: — А к прочим — с удовольствием.
Елена Станиславовна: — Что на звонки?.. Голосовые сообщения?..
Верунчик: — На звонки не отвечает. Отключила телефон. Вот так вот — раз!.. Выключила. И человека нет.
Елена Станиславовна, вздыхает: — О, да. Ну и дела у нас. Сплошные неприятности. И что? И как?.. И каковы последствия?
Верунчик: — В «Пром Альянсе» нами не довольные. Отдел проблемной клиентуры письма шлёт. С угрозами о выставлении претензии, – И покачала головой. — Вот так, Елена Станиславовна. Теряем мы у них доверие. Расторгнут договор, вся наша репутация — к чертям. И заработки тоже.
Елена Станиславовна, вздыхает, вновь глядит на Кошкина и обращаясь к секретарше: — Ну, а что?.. Зови.
Уходит в кабинет.
Верунчик — Кошкину: — Вы проходите. Директор ожидает.
Роман Иванович, не смело заглядывает в кабинет: — Позвольте к вам, Елена Станиславовна?
Елена Станиславовна: — Прошу вас, проходите. И присаживайтесь. Так, я вас слушаю. Вы, понимаю, соискатель на вакансию? Хотите к нам в коллекторы?
Роман Иванович: — Признаюсь честно, да. Хотелось бы попробовать. Нуждаюсь в деньгах.
Елена Станиславовна: — Ну, нет, милейший. Попробовать — такое не у нас. У нас — работать!
Роман Иванович: — Вы не извольте беспокоиться, Елена Станиславовна. Я с делом справлюсь, – но оговорился: — Ну, в общем, постараюсь справиться.
Елена Станиславовна: — Образование у вас конечно высшее?.. И вы интеллигент.
Роман Иванович: — А как же? Я учился, вот прошу взглянуть в диплом, – и выложил перед собой бумаги: — Но, смею вам заметить, что и по финансовому делу я кое в чём осведомлён.
Елена Станиславовна, с любопытством): — Занятно. В чём же? Хотелось бы узнать.
Роман Иванович: — Вы понимаете, мы с мамой любим книги. Жена моя не очень. Но мы с мамой…
Елена Станиславовна: — Ах, книги? Очень интересно. И что?
Роман Иванович: — Бывало, вечерами сядем у окна. Читаем вслух. Особенно любили классиков; Лескова, Гончарова и Тургенева. Но мама упоённо проникалась Чеховым. Его рассказы; «Бабы», «Палата №6», «Крыжовник» — восхищали. Но я же больше тяготился к Достоевскому. Вот мог же Фёдор Михайлович увлечь, скажу я вам.
Елена Станиславовна: — И что же вам у Достоевского?.. Хотелось бы понять. Чем он вас встревожил?
Роман Иванович: — Так вы уже и догадались? Нет, но я, конечно, не берусь судить и утверждать. Но «Преступление и наказание» — бесспорно философия. И я предполагаю, что это даже экономическо-психологический трактат. Недаром ведь, что классика?.. Ну, до чего же актуально, злободневно. И мастерство пера!.. Нет, каково?.. Художественным словом и об издержках ремесла? О ростовщичестве. А место выбрано?.. Вот этот его Питер! Эти тени – полутени, серость, слякоть. Раскольников в нужде и сырости. Старуха вожделеет над копейками…
Тут он спохватился:
– А кстати, ведь она была довольно бойкая бабуля. И возрастом всего под шестьдесят. По нынешним-то меркам отчего старуха?.. А этот же Раскольников?.. Студент, бедняга и одет в рванину, залез в долги, жить не на что. А из квартиры того гляди погонят. Да и квартира — пшик! И не квартира вовсе, а коморка. «Однушка» в старом фонде ну куда приличнее, скажу я вам.
Директорша: — Вполне возможно. Что же дальше?
Роман Иванович, зловеще наклоняется, глаза навыкате:
– И покусился тот Раскольников на сущее злодейство. И совершил его! Но после… Угрызений совести он вынести не смог. Не смог!
Кошкин возбуждённо соскочил со стула:
– И всё! Нет больше сил терпеть. На улицу! На перекрёсток! К чёрту!.. На Голгофу! На мост!.. И этот крик его растерзанной души.
Роман Иванович втянул в себя со свистом воздух и выкрикнул:
– Я убийца!!!
– Ох, ёж тебя!.. – в стуле подпрыгнул организмом Ситник.
Мария Анатольевна в тихом напряжении вся вжалась в кресло.
Елена Станиславовна, хватается за сердце:
– О, Господи!
Верунчик испугавшись, вбегает в кабинет. Агенты не подвижны, привычны к склокам и всяким скандалам.
Верунчик, озабоченно: — Елена Станиславовна?..
Директорша: — Не беспокойтесь. Всё в порядке.
Роман Иванович присел на стул, чуть погодя продолжил:
– Ну, нет, конечно. Такой сюжет возможен только в Питере. В Москве не так. Москва другая; спокойнее. дремотнее. И климат здесь у нас гораздо лучше.
Елена Станиславовна, с надеждой в голосе: — А климат вы имеете в виду финансовый?
Роман Иванович: — Любой. Что тот, что тот.
Директорша: — Скажите мне, Роман Иванович…
Испытующе смотрит на бумаги Кошкина и в них что-то ищет взглядом:
– Ну, а другие — прочие произведенья Достоевского? К примеру «Идиот»?
Роман Иванович: — Прекрасно. «Идиот», это прекрасно. Сказал бы я, что это психологический роман. Но к ремеслу, – рукой обводит кабинет агентства, — он отношенья не имеет. Никакого.
Елена Станиславовна: — И это почему же?
Кошкин: — В нём не находишь ремесла. Не тот формат. Проблемы несколько иные. Хотя, финансы, страсти те же. Но зависимости нет. Нет заёма.
Елена Станиславовна, задумчиво: — Ну, что же. Вы отчасти правы. Убедили. И я возьму вас.
Радостно кричит в приёмную: — Верунчик!..
Секретарша отвечает: — Да… Я вас слушаю, Елена Станиславовна.
Елена Станиславовна: — Примите Кошкина по трудовому соглашению. Сегодняшним числом.
Верунчик уточняет: — И куда направить?
Елена Станиславовна: — Известно, к Шендарёвой.
Агенты на диване нервно вздрогнули.
Верунчик ужаснулась: — К кому?.. Его?!
Елена Станиславовна: — Ну да. А что не ясно? И проведите вводный инструктаж по правовым основам. Сегодня же.
И поясняет Кошкину: — А завтра преступайте к делу. И я прошу вас следовать инструкциям.
Роман Иванович с ней распрощался.
Елена Станиславовна вернулась из приёмной в кабинет, задумчиво прошлась, остановилась перед зеркалом, взглянула на себя.
И вдруг как вскрикнет:
– Я убийца!!!
Услышав крик директорши Верунчик встрепенулась:
– Елена Станиславовна, у вас там всё в порядке?
Елена Станиславовна: — В порядке?.. Нет же, лучше. Всё прекрасно! Похоже, что мы с вами получили именно того, кого искали.
Подхватывает плащ, уходит из агентства. За кулисы.
Свет гаснет. Занавес. Аплодисментов нет. Совсем.
Действие четвёртое.
В ролях: Роман Иванович. Зинаида Шендарёва. Мария. Мальчик пятиклашка с велосипедом.
Роман Иванович разыскивает адрес. Входит в дом и поднимается по лестнице. Останавливается на площадке этажа. Разглядывает номер на дверях. А мимоходом мальчик с велосипедом. На вид всего лишь пятиклашка, не старше.
Роман Иванович: — Послушай, мальчик… Эй, мальчик…
Тот оглядывается.
Роман Иванович: — Расскажи, пожалуйста, здесь проживает Зинаида Шендарёва? – указывает на квартиру.
Мальчишка отвечает нехотя: – Не знаю. Живёт какая-то старуха. А как зовут — не знаю. Вроде бы Петровной кличут, – и уходит, тренькая звонком велосипеда.
Роман Иванович не смело глядит по сторонам, подходит к двери, робко тянется к звонку, одёргивает руку и прислушивается… Робеет. Собрался духом и всё-таки звонит. Ответа нет. Звонит ещё. Затем стучит, прислушивается. Из-за двери доносится какая-то возня, затем чуть слышен диалог каких-то неопределённых лиц:
«Вы негодяй, мерзавец!»
– А это явно крики женщины, – вслух догадался Кошкин.
«Но, но… По легче, – говорит уже мужчина. — Ведь стоит мне всего лишь закричать и тут же явятся полиция, и вышвырнет вас вон. Так будьте же разумны. И поймите, что я всего лишь финансист, а сумма, о которой я прошу — пустяшная. Таков мой бизнес».
И снова женщина, срываясь голосом:
«И вы готовы погубить несчастного за эти деньги?!»
Мужчина:
«Ну, конечно, да. Ха-ха. Ведь это ремесло».
Женщина в ответ отчаянно:
«Ну, что же! Я спасу весь мир от этой гадины!»
Раздаётся пистолетный выстрел. Затем ещё четыре.
Роман Иванович застыл и даже впал в оцепененье.
В этот момент из-за кулисы на сцену входит Зинаида Шендарёва. В руках авоська, оглядывает Кошкина, подходит к двери. Отпирает.
Роман Иванович разглядывает Шендарёву и размышляет вслух:
– И отчего старуха? Вовсе и не старуха. В годах, конечно. Но не бабка.
Кошкин деликатно к Шендарёвой: — Прошу прощенья, но Зинаидой Шендарёвой вы будите?
Однако та не отвечает, глядит брезгливо и собирается войти в квартиру.
Роман Иванович, предупредительно: — Вы обождите здесь. Не стоит вам туда ходить. Там видимо конфликт. Я через двери слышал. Очень шумный. Огнестрельный.
Зинаида Шендарёва, удивлённо: — В моей квартире?! Но она пуста. А ты, касатик, услышал телевизор. Я никогда не выключаю. Пусть воры думают, что в доме кто есть.
Окидывает Кошкина пытливым взглядом: — А ты, касатик, кто же будешь?.. Вор?
Входит внутрь. И запирает дверь.
Роман Иванович, смущённо: — Нет, что вы? Я по делу. С порученьем от Елены Станиславовны. Задолженность у вас образовалась. По кредиту. Платёж просрочен.
Должница из-за двери: — От Равикович, что ли? Так она воровка. А ты у неё коллектор? Ну, стало быть, и сам бандит.
Роман Иванович: — Как можно, что вы? Именно коллектор, не бандит. Я из агентства с порученьем. Так и какой же я бандит?
Заёмщица, в ответ со скукой в голос: — Ты вот что… Убирайся прочь, сквалыга. Плевать мне на тебя.
Роман Иванович опешил, но собрался, достал из своего портфеля мятую инструкцию, встрянул и бегло пробежав глазами по станицам, предложил:
– Вот тут уведомленье, прошу вас ознакомиться. И более мне ничего не надо бы от вас.
Заёмщица: — Плевала я на то уведомленье. И на твою задолженность. Катись отсюда, говорю. Не-то спущу собаку.
Роман Иванович, пожав плечами: — Собаку?.. – рассуждает: — Что собаку? Собака — человеку друг. Мы с мамой завсегда собак любили и многое про них читали. Вот знаете ли; «Белый Клык», «Каштанка». Или вот «Муму». Ведь как Герасим?.. Как же сильно он любил свою собаку. Но барыня заерепенилась и утопил, – вновь робко тронул дверь. — И не мою задолженность, а вашу. Да и собаки у вас нет. Вы их терпеть не можете. У вас на шерсть собачью аллергия. Мне же в агентстве всё о вас подробно изложили.
Заёмщица: — На Равикович… На Равикович у меня зудит во всех местах и даже аллергия. И на таких вот прихвостней её, как ты. Катись отсюда. Мои проблемы с «Пром Альянсом». Тебе до них какое дело? Я вашего агентства знать не знаю. Особенно вот эту вашу Равикович. Ух и противная мерзавка. Такая прямо фифа из себя. А ведь сама — сквалыга. Как где-нибудь копейка прозвенит — везде она. Вот так бы взять её за шиворот и в пруд.
Роман Иванович, отчаянно: — Нет, не могу я так уйти. Мне надобно отметку сделать, что опросил вас, договорился и назначил срок. Ведь я бы мог по телефону. Но вы же сами отключились. Я и пришёл на адрес. Как же мне иначе?
Заёмщица: — А и ни как. Вот как пришёл, так и отваливай. Ты тут своим ничтожеством меня нервируешь. Тревожишь, беспокоишь и мешаешь жить. И оскорбляешь личное моё достоинство. Законы почитай, лопух.
Роман Иванович, недоуменно: — Да как же мне идти? Я не могу. Ведь порученье не исполнил. Не справился с простым заданьем. Мне не заплатят ни копейки, а ведь я старался.
