Читать книгу Изи и Пизи - Дмитрий Малиновский - Страница 1

Меня зовут Дима.

Мне 26 лет, тунеядец.

«Ну совершенно нет желания работать».

Да, эта фразочка очень часто мелькает в моей жизни.

Родители думают, что я сижу у них на шее, но мне просто лень идти на работу. Я не могу вот так взять и пойти куда-то работать. Ну не моё это, извините! Я был создан с целью жить, зарабатывая не деньги, а пролежни.

Почему я так себя веду?

Что ж, я не любитель сваливать на кого-то, но родители создали мне все условия, чтобы их сынуля был таким, какой он есть.

Мои папа и мама очень любят меня, покупают мне всё, что я хочу… ПОКУПАЛИ (к этому я скоро вернусь). Они достаточно богатые.

Сколько конкретно у них денег?

Вопрос достаточно хреновый. Могу сказать, что если бы родителей не стало, ну мало ли, то я бы мог и дальше не работать до конца жизни, ещё и летать три раза в год на Мальдивы, хоть мне и лень это делать, но, главное, мог бы это себе позволить, – вот примерно столько у них денег.

Папа руководит очень интересной фирмой, а мама руководит не очень интересной фирмой, но эта фирма приносит в два раза больше денег, чем папина. Папа не против того, что мама получает больше, а мама не против того, что папа получает меньше.

Вы чувствуете по моей речи, как я деградировал?

Я вот чувствую, но не придаю значения этому, а стоило бы…

Но в моей жизни происходит некий ОБЛОМ, если можно так выразиться. Потому что родители в какой-то сраный день начинают вести себя как-то иначе по отношению ко мне.

Не подумайте, что СРАНЫЙ здесь из-за того, что что-то идёт не так. Нет, всё дело в том, что в этот день я обосрался, в прямом смысле этого слова.

* * *

Я гулял по улице с пятнадцатилетним другом Сашей, с которым мы играем в компьютерные игры. Мы решили зайти в блинную, где очень маленькие цены, хотя мне любые цены подходят (деньги не мои, а родителей).

– Дальше! – кричит женщина с окошка. Мы подходим к ней. – Что вам, ребята?

– Два блина, – говорю я. – В обоих ветчину киньте, курицы, сыра… только сыра дайте двойную дозу.

– Майонез?

– Нет-нет, не нужно, – отвечаю я.

– Шо, спортсмены?

– Да нет… так… чисто без мазика хотим съесть блины.

Запомнили?

Хотите признания, то за 100 рублей можно получить звание спортсмена, если отказаться от майонеза в блинной «Йо-ма-йо».

* * *

Я с Саней иду домой. Блинчик был очень вкусным, но не без происшествий: мой живот говорит, что пора худеть. Я сразу хочу опустить все подробности и детали, но скажу, что до дома я не дошёл. Буквально в подъезде я сбросил килограмм лишнего веса. Вот поэтому этот день я назвал «сраным».

Для мамы и папы это стало последней каплей.

* * *

– Сначала ты просто НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЕШЬ, а потом и вовсе уже недержание, – сказала мама. – Что дальше?

– Да я не хотел, – начал оправдываться я. – Оно само как-то… Ну это, реакция, что ли. В общем, я не хотел, – опустил я голову.

– Дима, ты такой Даун! Как ты до сих пор живёшь? Я давно говорила твоему папе, что тебя нужно выгнать из дома. Пожил бы на улице, то мозги бы быстро встали на место.

– Ну мам!

– Ну что «мам»?! Тебе, мать твою, 26 лет! Ты знаешь, что бы было, если бы мы не жили в достатке? Ходишь со всяким мудачьём мелким, как будто тебе два годика! Не наигрался за свои 26 лет?!

Маму прорвало сильнее, чем моя утренняя струя. Я вообще не думал, что она может так орать и материться.

* * *

– Мам, а где мороженое?! – кричу я, втыкая в холодильник, где лежит всё, кроме моего любимого шоколадного мороженого.

– В магазине! – пришла ответочка. – Жри то, на что заработал!

– Но я хочу сладенького!

– Дима, тебе 26 лет, иди работай, какой нахрен «сладенького». К тому же от него жопа слипнется.

Мама в чём-то была права. Она правильно говорила, когда говорила слово «СЛИПНЕТСЯ». Вот только слиплась у меня не жопа, а ляжки. И всё же я не мог понять, почему она так злится на меня. Почему её так бесит тот факт, что я не работаю?

* * *

К вечеру всё утихло, точнее она… она утихла, ибо бате всегда было пофиг на меня. Да, он иногда кричал, иногда что-то говорил, но всё это было под управлением… под командами мамы.

И вот после того «сраного» дня, я просыпаюсь утром и…

– Сынуля, мы собираемся в увлекательное путешествие! – сказала мама. Её лицо покрылось «ангельскими улыбками». Она была такой счастливой. Я не думал, что такое вообще возможно.

– Ты такая весёлая, – подозрительно кинул я. – Ты на меня не злишься из-за вчерашнего?

– Брось ты, какой там, – махнула она рукой. – Я и не помню, что вчера было. – Чтобы я не задавал вопросы, мама поспешно добавила: – Я уже всё забыла. Сегодня мы с папой решили, что отправимся в Африку. Мы бы очень хотели, чтобы и ты поехал с нами.

– Сафари? – спросил я.

Мама кивнула.

– Куда угодно. Папа хочет, я хочу, так что поехали.

– Мам, мне лень, – ответил я. Мне действительно было лень куда-то ехать. – Вы езжайте без меня. Я хотел бы посидеть дома, пожрать чипсики, мороженое, посмотреть мультики, поиграть в Ведьмака…

– Слушай, Ведьмак, я согласна больше тебя никуда не посылать, если ты всего один раз в жизни попутешествуешь с нами, – сказала мама. – Я больше не буду упоминать про работу, не буду заставлять тебя что-то делать… Я хочу провести вместе с семьёй всего одну грёбаную неделю. Я, папа, ты и больше никто. Мы побудем в Африке семь дней, которые очень быстро пройдут, а потом приедешь домой и будешь жить до конца жизни так, как ты хотел. Я тебе обещаю, что больше не скажу ни слова про работу или твоё отношение к жизни.

Мне было и приятно, и стрёмно одновременно. Мама никогда так не говорила, а тут ни с того ни с сего такая забота и такие обещания. Хотя, может, ей и вправду надоело со мной бороться.

– Когда выезжаем? – спросил я. Мне не терпелось быстро начать и быстро закончить.

– Сегодня вечером, – ответила мама. – Билеты мы уже заказали, так что собирай всё необходимое.

Интересно получается: билеты были заказаны ещё до моего согласия, как будто она была уверена в том, что я соглашусь. Ладно, можно допустить и такой сценарий.

Что дальше?

* * *

– Дима, я купила твоё любимое мороженое, – сказала мама ближе к обеду, когда я собрал свой чемодан. – Оно в морозилке, на верхней полке, чтобы ты не сгибал лишний раз колени.

Это приятная забота. Мне купили моё любимое мороженое, так ещё и позаботились, чтобы я не перенапрягался перед поездкой, – мама точно хочет, чтобы я поехал.

Теперь у меня нет никаких сомнений, что она просто хочет принести извинения за своё поведение и свои крики. Да, не все могут сдерживаться, когда дети не работают. Но хочу заметить, что не все извиняются. Вот моя мама, например, смогла найти в себе силы, чтобы это сделать. За это ей отдельный респект и уважение!

* * *

Мы вызвали Uber. Мама была так счастлива, что мы втроём летим в Африку, что даже дала чаевые водителю. Я же, увидев это, стырил журналы, что лежали на заднем сиденье. Меня никогда так далеко от дома не выгуливали, поэтому я сам был в шоке от своей реакции.

Казалось бы, у нас есть деньги, есть, в принципе, всё, чтобы хорошо жить, но я решил стырить ненужные мне журналы. Я скажу больше: мне пришлось выбросить их в мусорный контейнер, потому что их было восемь штук, а я такую тяжесть не привык держать в руках. Самое тяжёлое, что я держал в руке, – это свой член и блин с ветчиной и курицей.

* * *

Мама отвела меня в туалет, хотя я мог и сам это сделать.

Папа купил мне шоколадку, а потом извинялся за то, что забыл, что я люблю больше шоколадное мороженое, а не шоколадку.

Я же говорю, что бате моему абсолютно пофиг. Он не заморачивается по пустякам, вроде мороженого. Хотя я с точностью на все десять или сто процентов, я не помню, как там правильно, могу сказать, что мой батя любит меня.

Он познакомил меня с сиськами и письками, когда мне было всего четыре годика. Никакая мать бы не допустила такого, а мой батя – это вам не МАТЬ.

Он отвёл меня в баню, где парились пузатые мужики с сиськами и деды с кучерявыми письками. Да, я именно в этом возрасте впервые увидел этот ужас.

Батя мне сказал, что я ещё не был в женском отделе, или отделении. Он говорил, что там вообще полный кайф; там не только хорошо попариться можно, но и поглазеть на девушек, у которых между ног ничего нет, а сиськи больше, чем у пузатых мужиков.

С тех пор я боюсь подходить к девушкам. Если то, что я видел в четыре годика – пустяки, то представляю, чего ждать от голых женщин. А мама вообще говорила, что они ещё могут и врать. Она говорила, что они могут обвести меня вокруг пальца и забрать все мои деньги. Именно поэтому я не хочу иметь дело с девушками.

И если Вы вспомнили сейчас про мои тяжести, что я держал свой член и блин с ветчиной, то знайте – я держал первое, чтобы отлить, а не сделать с ним что-то некрасивое, с чем у Вас в голове могла быть несостыковочка.

* * *

Мы летим в бизнес-классе, и я сижу отдельно с каким-то дядькой. Мама разрешила мне лететь в Африку одному. Хоть она и за спиной, я могу смело утверждать, что лечу один.

Папа выпил «алкогольные секретики» и сразу уснул. Мне пить нельзя, потому что папа сказал, что эти «секретики» необходимо вынашивать всю свою жизнь, так что пить мне можно будет только тогда, когда я умру. Это всё странно, конечно, ибо папа ещё не умер, а пьёт эти «секретики» так, словно умирает каждый день. Но я не буду спорить с ним. Он даёт мне деньги, так что могу и без «алкогольных секретиков» прожить.

Мама же не пьёт. Она пытается уснуть, как и папа, но у неё это не получается, потому что папа сильно храпит.

Она решила ударить его в бок, чтобы тот не храпел. Что ж, это отличная идея, потому что незнакомый дядька, который сидит полулёжа справа от меня, тоже храпит.

Я решаюсь ударить его в бочину.

– Ты чего это, придурок?! – спросонья спросил дядька.

– Вы храпели, а моя мама сказала мне, чтобы я ударил Вас в бок, – соврал я. На лице у дядьки полная неопределённость. Я, чтобы он не грузил себя, указываю на маму пальцем и говорю: – Вот она.

– Слышь, мамаша, у твоего отпрыска хромосомы завышены на единицу? – борзо спрашивает дядька.

Я, если сказать честно, не совсем понял, что он сказал, но мама отреагировала так же, как орала вчера на меня, когда я обосрался после блинной. Когда она закончила, мужик перешёл в эконом-класс, а мама села на его место и, наконец, уснула.

* * *

Мы приземлились в Кении. Если быть точным, то в Найроби. Мама сразу решила все вопросы по заселению в гостиницу, а папа сразу пошёл бар. Все всё делали сразу, поэтому я до самого вечера лежал на кровати и смотрел в потолок, мама до вечера разложила все вещи, а папа пришёл с бара какой-то странный.

* * *

На следующее утро у нас началась программа, которую мама составила за ночь. Я не видел, как она это сделала, но точно знаю, что мы с папой крепко спали, поэтому НЕ ВЕРИТЬ ей – глупо.

Программа начиналась с национального парка Амбосели. Там я увидел гору Килиманджаро. Если долго смотреть на эту гору, то можно получить подзатыльник от мамы за то, что задерживаю их на одном месте.

В целом мне понравился день. Вечером я приехал очень уставшим, потому что целый день бездельничал, а это не так-то просто: я был измотан, пока смотрел на гору, а ещё вертел головой, когда ехал в джипе. Хорошо, что в гостинице предусмотрена массажная комната, где я мог бы сделать себе массаж. Однако я туда не дошёл.

* * *

Проходил день за днём, я изучал всякие разные места; уставал очень сильно, но всё равно держался, потому что знал, что очень скоро окажусь в родной Москве, где смогу отдыхать уже до конца своих дней.

* * *

– Сынуля, сегодня у нас последний день пребывания в отеле, ты слышишь?

– Да, мам. Мы завтра едем домой?

– Конечно, послезавтра я буду уже в Москве.

Меня ответ слегка озадачил, потому что мама сказала, что ОНА будет в Москве. Я думаю, что это она не специально сказала, – обычная оговорка.

* * *

Я проснулся в субботу – день, когда в шесть вечера наш самолёт отправляется в Москву.

Мама складывала сумки, а папа… я думаю, что он снова пошёл в бар, потому что все вечерА он проводил именно там, а сегодняшний вечер будет в самолёте, поэтому пошёл туда с самого утра.

– Сынуля, ты не хочешь сегодня самостоятельно провести день? – спросила мама. – Я имею ввиду, что ты не хочешь погулять по городу, рынку, музеям?..

– Нет, – ответил я. Мне не хотелось никуда идти, но, увидев в глазах мамы некое разочарование, я решил, что нужно пройтись. – То есть да, я согласен, – улыбнулся я. Мама тоже улыбнулась.

Мне это было важно по двум причинам: первая – я не хотел видеть маму грустной в последний день, а вторая – можно и прогуляться, если сегодня вечером летим в Москву, а с завтрашнего дня начинаем жить без издёвок со стороны мамы.

* * *

Опущу свои прогулки, ибо они закончились тем, что я вышел с гостиницы, дошёл до ближайшего сквера и сел на лавочку.

Я ждал, пока часы покажут полпятого: за полтора часа мы точно успели бы приехать в аэропорт и сесть в самолёт.

Для меня сидеть на лавочке семь часов – одно удовольствие. Я никуда не спешил, и лавочка никуда не спешила, а когда время пришло, то я направился в гостиницу.

Ко мне сразу же подошла женщина-администратор, которая вручила мне конверт. Мне было приятно. Я рванул к себе в номер, чтобы вскрыть его и прочитать.

Когда я это сделал, то лучше бы я этого не делал.

Вы не представляете, в какую жопу я попал!

Эти необычные существа, которых я называл родителями, оставили меня одного в Африке.

Мама написала, что это было нелегко сделать, и что папа все дни сидел в баре, потому что впервые в жизни ему пришлось поддержать маму в чём-то сложном как для папы, так и для мамы. Они просто взяли и свалили со страны, с континента, оставив меня одного в Найроби.

Мама всячески извинялась за это. Она сказала, что это было самым тяжёлым решением в её жизни, и что она по мне будет скучать, хотя непонятно зачем тогда было оставлять меня здесь…

А нет, понятно…

Мама написала, что она оставила меня из-за того, что я веду себя как Даун, что я делаю не то, что нужно делать мужчинам в 26 лет. Приятно, что она считает меня мужчиной, хоть и Дауном, но мужчиной. Буду называть себя муждауном… хотя нет, не буду.

А ещё мама пишет про работу. Вот здесь уже интересно, потому что я у неё мудак, который обленился до потери пульса.

Я, конечно, не силён в матах, но мне кажется, что здесь пахнет оскорблениями. Уверен, что мама это писала, находясь в бегемотном бешенстве. Я это знаю, потому что видел пару дней назад бегемота в озере Найвашу, у которого было самое настоящее бешенство… ну, мне так казалось.

Мама пишет, что у меня должен сработать какой-то инстинкт самосохранения, который поменяет мне мозги, и что благодаря этому инстинкту я смогу начать что-то делать в своей жизни и для своей жизни.

Тут она уже загнула, потому что если она считает, что я начну работать, то она глубоко ошибается… и никакой самосохраняемый инстинкт, или как там его, не поможет.

Мама написала письмо аж на двух сторонах бумаги, и мне лень его читать до самого конца, поэтому я высплюсь, а завтра завершу чтение.

Вы спросите: почему я не поехал в аэропорт?

Да, ещё было время догнать их, но мне было лень двигаться так быстро после утомительного дня в парке с хорошенькой скамейкой. К тому же я должен был вызвать таски, а денег у меня не было. Может, они и были где-то, но я их глазами не находил, а искать по всему номеру мне не хотелось.

* * *

Утром я дочитал письмо, где узнал, что мама будет рада моему возвращению. Она всё-таки думает, что у меня получится вернуться, и что я начну работать.

Потешная у меня мама. Если бы она была старше на лет двадцать, то могла бы стать женой Петросяна.

Она хочет, чтобы я вернулся, но ещё нужно постараться это сделать. Не всё так просто, как сказал один мудрец. Задача усложняется тем, что у меня нет денег.

А вот и то, что я не сделал вчера. Видите, я сейчас прочитал, что денег они мне не оставили. Мама пишет, что заплатила за номер до вчерашнего дня, а всё, что будет дальше, за это буду платить я лично.

Мама занесла мой паспорт администратору, поэтому я, если захочу улететь домой, должен буду оплатить за проживание в отеле. Так как я дочитал письмо только сегодня, то мне нужно заплатить за один день. Отель у нас хороший, а это большие деньги, мне кажется.

Но давайте опустим все эти плохие моменты, ибо я хочу заявить, что я был прав, что не искал вчера деньги по всему номеру, ибо я ничего не нашёл бы, зато потратил бы кучу энергии и сил.

Ещё мама пишет план действий, чтобы мне было легче всё делать. Она пишет, что мне нужно попросить у администратора работу, чтобы оплатить жильё. Потом сказать, чтобы они переселили меня в самое дешёвое жильё, чтобы оставались деньги, и я мог их копить на билет.

Говорю же, моя мама очень потешная женщина. Она думает, что напугает меня этими словами. Мне всё равно, что она думает. Я на неё немного рассержен из-за её думаний, но больше рассержен за невыполнение обещания. Что ж, придётся мне теперь действовать самостоятельно.

* * *

Я целый день спал, чтобы целую ночь думать о том, как мне сбежать с отеля. Но ночью было дискомфортно убегать с отеля, поэтому я дождался утра. Но утром я хотел снова спать, поэтому понял, что нужно что-то менять.

* * *

Когда я целую неделю провёл в разработках плана, ко мне наведалась администратор отеля, и сказала, что хотела бы узнать, сколько ещё времени я планирую здесь находиться.

Вот здесь я окончательно понял, что никто меня не гонит, и что мне нет смысла куда-то убегать. Я даже составил письмо маме, где написал, что буду жить в Африке, потому что меня здесь хорошо кормят, меняют постельное бельё и вообще я чувствую себя превосходно.

Однако и это продлилось недолго, потому что ещё через неделю пришла та же администратор…

– Дмитрий, Вы живёте здесь уже две недели с того момента, как уехали Ваши родственники. Пожалуйста, внесите первый платёж со своей карты, чтобы мы могли в базе отметить именно Вашу карту, а не карту Вашей мамы.

– Я завтра утром всё оплачу, – ответил я.

– Приятного вечера! – поклонилась администратор.

Когда она захлопнула дверь, я первым делом выбросил письмо, которое писал маме. Да, я его не отправлял, потому что мне было лень. Я всё время откладывал отправление на завтрашний день.

Но вернёмся к моей проблеме.

Что делать в такой ситуации?

Конечно же, ложиться спать, чтобы проснуться бодрячком.

* * *

Утро «судного дня» началось прекрасно. Я умылся, сходил в туалет, даже принял ванну с лимоном, который мне приносили каждое утро. Я не ел лимоны, но за две недели их накопилось 14 штук, поэтому я решил максимально продуктивно использовать жёлтые цитрусовые.

Я обещал утром всё оплатить, но денег у меня не было. Благо жил я на первом этаже, поэтому вышел в окно.

Неподалёку от меня был рынок, куда я и направился. А что мне ещё было делать? Денег у меня нет, а кушать в гостинице уже не мог, потому что боялся, что администратор напомнит об оплате, которую я не могу совершить, ибо «грошики все у мамы».

* * *

Рынок предлагал всё попробовать даром, что очень привлекло мой животик. На одних только «а дайте-ка попробовать» я конкретно наелся. Кенийцы не говорили на русском, но они прекрасно понимали мои жесты: я отмахивался, после того как попробовал что-то, а они и не сопротивлялись. Но был всего один минус во всём этом – живот так скрутило, что пришлось бежать в малолюдное место, чтобы продрыстаться.