Читать книгу На берегу чарующего Стикса - Дмитрий Миронов - Страница 1

В поликлинике на втором этаже, в углу дивана с кроссвордом на коленях сидел мужчина средних лет. Он не был болен и «не за кем ни занимал». С иронией наблюдал за суетой у дверей кабинетов, и как бабуля в белом халате каждые пять минут выглядывала из «тренажерной» и спрашивала:

– На велосипед есть кто?

Очередь равнодушно молчала. Бабуля гневно жевала губами и хлопала дверью…

Мужчина бодро вскочил с дивана и прошел в туалет. Заперся на крючок в отдельной кабинке, достал из пакета пластиковую бутыль с пивом. Приложился к горлышку и высосал почти половину.

– Лайонель! Ну чего? Да нифига.

Этой фразой он выражал крайнюю степень удовольствия.

Его место на диване заняли. Он спустился вниз, где гардероб и регистратура. В киоске «Оптика» включили музыку. Радиоканал из этих ретро – дорожных с их бесноватыми «утренними шоу».

– Курс доллара на сегодня миллион рублей ха-ха-ха, сорок пять копеек хи-хи-хи!..

Диджеи пердят, паясничают, дудят в какие-то дудки, изображают возню у микрофона, захлебываются счастьем. Слушать это просто невыносимо.

У метро он взял бесплатных газет, и по асфальтовой тропинке пошел домой. Его встретила родная панелька, похожая на вытянутую грязную ладонь. Четырнадцать парадных, проклятое гетто…

Прошло две недели после Нового года. Все эти дни он сидел дома, не выглядывал даже в окно. Сегодня утром почувствовал себя лучше. Приступ тревоги остался за горизонтом в ночных кошмарах…

Мать готовила обед.

– Егор, ты?

– Я. Кто еще…

– Ну, что сказали?

– Да ничего, анкету написал, позвонят. Я завтра еще в одно место съезжу. Ты мне дай на дорогу.

– Давление померяй…

Телевизор на кухне грохнул аплодисментами.

– А теперь мы узнаем, кого Киркоров выгнал из спальни!

Единственная комната в квартире классически поделена шкафом пополам. У него меньше жизненного пространства, зато с окном. Еще есть маленькое бра над головой, тумбочка с телевизором и DVD. В тумбочке диски, очень много дисков, возле окна книжный шкафчик. Книги спят, склеены страницы. Все перечитаны по нескольку раз. Начнется война, думал он, электричество, конечно же, кончится, телевизоры вымрут, будет чем заняться…

Егор не работал, каждое утро говорил матери, что идет по объявлению. Всю осень и начало зимы он гулял в торговом центре, катался в метро от кольца до кольца, иногда сидел в поликлинике в тепле на кожаном диване. Мать давала денег на дорогу.

– Ну что сказали?

– Да ничего, анкету написал…

Они не бедствовали, пенсии матери хватало на двоих. Но это тоже надоедает, да и холодно шлятся, хорошо еще зима такая плюс пять на улице, снега нет.

Набрал номер какого-то завода. Первое же объявление из газеты. Было бы замечательно, подумал он, одна остановка на электричке, не надо никаких денег. Прокашлялся.

– Здравствуйте, насчет вакансии беспокоят.

– Сколько вам лет?

– Пятьдесят…

– Хорошо. Приезжайте завтра по этому адресу, все документы возьмите.

– Спасибо…

Надо же, так просто?

Работа! Некое сообщество людей, коллектив, сборище идиотов. Через пару дней он начнет что-то передвигать, толкать, поднимать. Напарником будет добрый узбек, и все наладится, все будет хорошо. Надо только не забыть вечером побриться…

– Паскуаль! Ну чего? Да нифига…

Новый год встречали вдвоем. Мать купила ему бутылку водки, в одиннадцать вечера ушла спать. Он первый раз в жизни посмотрел «Иронию судьбы» до конца. Фильм неожиданно понравился, новогодняя ночь черная, тихая, как обычная полночь. Балет «Лебединое озеро» перед торжественным боем курантов, пробки на бутылках с вином из белой мутной пластмассы. Помнит, алкаши поджигали спичками такие пробки, потом корявыми черными пальцами сдирали оплавленную пластмассу. Булькал портвейн по стаканам…

Вывалил пачку дисков на кровать, стал разглядывать, что бы посмотреть. От интернета «сатанинского» он давно отказался. Все равно, лучшее кино уже снято, что-нибудь достойное вряд ли появится. Вставил диск в пасть проигрывателю – любимый фильм «Пьянь» с Мики Рурком. В праздники, спасая себя от «голубых огоньков» и приступов паники, пересмотрел всю коллекцию. Америка восьмидесятых, скрип саксофона, дым из канализационных люков, рекламные вензеля из разноцветного неона. Все живут почему-то в отелях. «Трай стар пикчерз» представляет, давно забытые кинокомпании «Каролко», «Тачстоун». Мужики в клетчатых пиджаках, некрасивые лица у киноактеров, в офисах огромные компьютеры, industries. Еще жив Довлатов, еще лохматят небо башни близнецы…

Мать позвала из кухни. Наконец-то, подумал он.

– Жофрей! Ну чего? Да нифига.

Чувство тревоги наваливалось с наступлением сумерек. Контуженный сытным обедом, он думал, только бы не заснуть. Простодушная мать откроет дверь на любой звонок. И все, конец…

Паника толкнула в спину. Он посмотрел на календарь. Отлично, сегодня такой день, куда можно съездить. Даже нужно, потому что, вероятно случится, это будет в последний раз. Мать спала за шкафом. На столе лежали деньги на завтра «на дорогу»…

…На Удельной ввалилась толпа, обступили со всех сторон. Сумки уперлись в колени. Только бы не ведьма старая, думал он, так не хочется стоять в этой давке. Узбечка повисла беременная, уступить – не уступить? Ладно…

– Присаживайтесь, девушка.

– Пасибо.

Да все нормально.

…Раньше это заведение называлось просто, без затей «Кофе – пирожки». Егор знал это место еще со времен «совдепии вонючей», было время все так называли свою Родину, все без исключения, уже было можно. Здесь тогда не было алкоголя, продавали сосиски в тесте и кофе с молоком в граненых стаканах. Пара «гусениц», стаканчик «кофа» и ты сыт несколько часов. В этой забегаловке во все времена было много студентов, рядом ФИНЭК и педагогический. Сейчас здесь два зала, продают пиво и коктейли, телевизоры висят по углам.

Егор купил две кружки пива. Свободных мест не было.

– Не занято?

Два мужика сидели за большим столом. Один шевельнулся – садись, второй дядька плакал, утирал усы и постоянно повторял:

– Это все «Фотострана» проклятая…

Друг успокаивал, совал ему закуски, кивал на телевизор.

– О, смотри…

– Это все «Фотострана» проклятая…

Егор занял позицию, что бы видеть, кто входит в заведение. О, боги. Он уже здесь. Сидит в соседнем зале еще два парня с ним и девочка. Пьют лимонад из банок, смотрят в телефоны, девочка ест салатик. Спортивные сумки висят на спинках стульев. Они всегда здесь в это время, он не опоздал, не промахнулся.

Егор разглядывал компанию, какая смешная мода нынче. Вместо ботинок тряпочные утюжки на плоской подошве, голые лодыжки, носки отсутствуют, холодно же.

– Не вертись, сиди спокойно, – прошептал Егор в ладони, – я не хочу, что бы ты меня видел, я старый и некрасивый.

Все началось с пачки сигарет жарким летом девяностого года. Девяностый! Господи, всех этих детей еще не было на свете, безумное время в ненормальной стране. Магазины весело пусты, талоны на еду, водку, мыло. Очереди в булочную на всю улицу…

Зарабатывал он прилично, об этом напоминала красивая печать с вензелями в трудовой книжке. Монолитные, впрессованные буквы по кругу «Фонд народной дипломатии частное сыскное охранное агентство Алекс». В месяц выходило, примерно, четыреста пятьдесят рублей. Родителям сказал, что сто двадцать, а то был бы скандал. Охраняли один НИИ на Василевском острове, дежурили ночь через ночь. Самая первая частная охранная фирма в СССР.

Зарплату получали в каком-то подвале у Казанского собора. В тот день, они вдвоем с приятелем, выйдя из офиса, сняли рубашки, обвязали вокруг талий. Стояла невыносимая жара. Рулоны рублей не помещались в карманы слаксов. Купили пива с ящиков, пошли дворами в сторону Лиговки, приятелю надо было в какую-то контору.

С набережной Фонтанки свернули в каменное ущелье Казачьего переулка. Переулочек вывел на крошечную площадь с истлевшим тополем посередине и скелетом скамейки. Приятель скрылся в подъезде с табличкой «Жилхоз…». Солнце кусалось, отражаясь от витрин под вывеской «Ремонт пишущих машинок»…

Он помнит каждое мгновение той минуты. Вот лотки с грушами и виноградом, весы. Таджик мокрый и черный, что-то напевает. Покупатель йок. Тишина. Только цокот каблуков где-то в переулке, да осы жужжат над ягодами…

И вот падает пачка сигарет непонятно откуда. Через минуту скрипнула дверь парадной… Дальше, как фотовспышка или ослепляющий «заяц» электрической сварки. Может быть, потому что, когда тебе всего двадцать и в твоей памяти еще мало вот таких высоковольтных мгновений. Голая девчонка не торопясь собрала рассыпанные сигареты. Потом будто очнулась, изумилась… и убежала обратно. Опрокинув весы, грохнулся в обморок таджик. Егор уставился на распахнутые во всем доме окна. Тихо, как в лесу…

Они встретились осенью на книжных развалах. Он часто здесь бывал, даже ничего не покупая, просто стоял, глазел на изобилие. Столы с книгами занимали половину тротуара Невского проспекта. Здесь на углу Малой Садовой и Невского, Егор и начал читать книги. Прямо у стола раскрыл «Компромисс», фамилия автора показалась знакомой. Не глядя, расплатился, так и пошел на ощупь, не отрываясь от магических строчек.

– …Фред Колесников курил, облокотясь на латунный поручень Елисеевского магазина, – читал он вслух, расталкивая прохожих.

Потом купил всего Булгакова, Веллера, Лимонова, Аксенова, Войновича. Еще англо-русский словарь, потому что надо бежать быстрее из этой «совдепии вонючей» пока молодой…

Веллер со своими «Легендами» разочаровал. Причем тут Шостакович, Дали? Совсем другие люди блистали на Невском проспекте: нечисть из подворотен Лиговки и копченых коммуналок, лохматые туловища с Сайгона и Рубинштейна вот настоящие легенды. Еще он убедился, что у Булгакова самые потрясающие вещи это «Бег» и «Белая гвардия», «Мастер и Маргарита» – попса, Войновича второй раз читать невозможно. У Аксенова есть только «Остров Крым», а Юрьенен очень хорош…

Узнал ее сразу. Она разглядывала обложки, ничего не покупала. Пошел за ней, просто пошел сначала за десять шагов, потом все ближе и ближе. Поймала его в отражении витрин на Владимирском проспекте. В телефонной будке набрала номер, ей не отвечали. Смотрела ему в глаза, стала грустной, будто уже увидела свое будущее. Так сложилось, именно в этот день, где-то ее не хотели видеть и не брали трубку. Дальше они пошли рядом.