Как мы мыслим. К основам христианского мышления

Оглавление

Дмитрий Николаевич Герасимов. Как мы мыслим. К основам христианского мышления

Конфликт ценности и смысла. К исходным категориям русской культуры1

Наивное мышление и. христианский персонализм4

Проблема преодоления платонизма. в русской религиозной философии11 (Доклад, прочитанный 30 сентября 2003 года на научной конференции «Культурное наследие России: Универсум религиозной философии» (К 110-летию со дня рождения А. Ф. Лосева))

Как мы мыслим46

Отрывок из книги

Хорошо известный тезис Н. А. Бердяева об антиномичности познания русского бытия в силу внутренней противоречивости последнего, вынесенный в качестве эпиграфа настоящей статьи, отличается несомненной интуитивной истинностью и соответственно определенной методологической значимостью. И все же, фиксируя действительную сложность познания феномена русской культуры, он, на наш взгляд, не дает удовлетворительного ответа на вопрос о сущности и причине данного противоречия. Как представляется, происходит это вследствие неявного смешения онтологического и гносеологического в проблеме культуры вообще (не только русской).

Гносеологически, в соответствии с исходным – кантовским – пониманием природы антиномий, следует различать два подхода к осмыслению культуры. Рациональный, или объективный, реализуется в рамках предметного мышления, предустанавливающего исходные формы постижения действительности. Ему противоположен, ценностный, или субъективный подход, отличающийся интуитивностью и внерассудочностью своих форм познания. Иными словами, антиномично не то, что мы видим в культуре, но противоречиво само наше видение культуры. Причем, противоречие между разными способами познания культуры не есть уже гносеологическое противоречие – антиномия в собственном смысле слова, но есть именно онтологическое противоречие, поскольку различие между способами познания обусловлено различием между объектами познания – разными уровнями бытия самой культуры. Если оба похода – рациональный и ценностный – имеют основания в условиях бытия культуры, то это значит, что и источник их конфликта (антиномии, теперь уже в бердяевском смысле) следует искать тоже в недрах бытия самой культуры.

.....

Трансцендентная ценность в своей глубине (эссенции) никогда не может быть постигнута разумом и дается лишь интуиции, лишь творческому интуитивному прозрению (откровению), ибо по «бытию» своему предшествует всякому индивидуальному мышлению, или сознанию живущих ею людей. Смысл, напротив, всегда рационален и связан с конкретным историческим и индивидуальным мышлением, а потому именно в нем происходит осознание трансцендентно-ценностной основы культурной деятельности, и тем самым организуется все ее содержательное пространство. Культурные ценности открываются совокупным действием, коллективным творчеством множества людей, связанных между собой общностью исторической судьбы. В них бессознательно сказывается самобытная душа народа – творца данной культуры. Напротив, культурные смыслы являются по преимуществу продуктом индивидуального творческого усилия, требующего для своей реализации выделения в особый культурный слой людей, занятых исключительно духовной деятельностью. Интеллигенция как «носительница» культурных смыслов собственной жизнью, исторически воспроизводит внутрикультурные процессы смыслопорождения. Вместе с тем, всякий подлинный культурный смысл в глубине своей светится той трансцендентной культурной ценностью, на осознание которой он в истоке своем всегда направлен (в силу «интенциональной» природы смыслов). Самоотверженная попытка удержаться в просвете трансцендентного разрыва истории, в состоянии метарационального свечения культурного смысла и есть то, посредством чего становится возможным пересечение действительности и истории, исхождение истории в подлинность, т. е. в конечном итоге сама культура и ее крест. Таким образом, интеллигенция по своему положению особого культурного слоя, самим существом культуры призвана нести крест культуры, без которого последняя была бы вовсе невозможна и который означает вечную трагическую отделенность трансцендентной, метарациональной, по своему характеру и положению, культурной ценности от всегда направленного на нее, имманентного культурного смысла, обреченного тем не менее блуждать в круге исторической обусловленности, живущего в истории и вместе с историей.

«Антиномичность» русской жизни, наличие в ней жутких противоречий и взаимоисключающих тенденций – одним словом, все то, что признается Н. А. Бердяевым и другими русскими мыслителями в качестве сущности русской культуры, и что нашло себе замечательное выражение в тютчевском «В Россию можно только верить»3 есть ни что иное, как наивная, почти инстинктивная попытка отрицания внутренне присущего ей метафизического конфликта ценности и смысла – отрицания, вырастающего на почве сколь традиционного, столь же и обыденного, в духе метафизического «всеединства», отождествления ценности и смысла. Именно неявное смешение последних внутренне подрывает историческое бытие русской культуры, неминуемо ведет к последующему разрыву и распаду ее фундаментальных составляющих: исторические смыслы русской культуры, будучи не определены по «этосу» как иное, отличное от ценностей бытие, потому и не светятся более светом трансцендентных культурных ценностей.

.....