Читать книгу Сердце Вербарии - Дмитрий Савельев - Страница 1

Act 0

Над лесистыми горами, выше макушек самых рослых кедров, стыла полная луна. Ее свет едва пробивался сквозь густую хвою, но в покойном озере свечение выстраивалось мерцающей тропкой, мостившей гладь от берега до берега.

Агрхвал столкнул на воду долбленку, прыгнул в нее, но так неудачно, что чуть не упал, едва успев схватиться за борта. Уняв раскачку, он сел на шершавое дно лодки, достал весло и погреб прочь от берега.

Горное Племя остановилось у озера не просто так. Многим, как и Агрхвалу, диво как нравились его окрестности. Здешний лес пестрел грибами и ягодами, с кедров дождем сыпались жирные шишки, а дичи хватило бы на несколько лет охоты. И вождь Племени, мудрый Кхта-лу, рассудил, что Племя задержится у горного озера по крайней мере до первых заморозков.

Он отложил весло, растер озябшие ладони и потуже затянул пояс.

– Холодает, однако.

Становище обосновалось в некотором отдалении от берега, и если присмотреться, то сквозь деревья были видны огни костров, на которых сейчас жарили кабанину.

– Тепло им… – пробормотал Агрхвал, вздохнул и снова взялся за весло.

Агрхвал больше любил рыбу и выбрался на озеро, чтобы опробовать одну задумку, способную помочь ему в ночной ловле.

Метрах в тридцати от берега он отложил весло и огляделся.

– Кажется, приплыл.

Здесь было много донных ям, облюбованных горными сомами. По крайней мере, несколько дней назад он поймал одного именно в этом месте, что давало основания так полагать.

Один крючок слабоват для такой рыбы, поэтому пришлось связать четыре. Наживка – обожженные и наполовину стухшие птенцы сойки.

– Ничего, – бубнил Агрхвал, стараясь не дышать носом. – Зато наверняка клюнет.

Он забросил наживку и неторопливо размотал скрученную из жил лесу. Потом достал свою придумку – небольшую плоскую колотушку, которой стал ритмично шлепать по воде. После каждого третьего шлепка Агрхвал делал паузу и дергал за привязанную к борту лесу, дразня рыбину.

Неожиданно лунный свет погас. Агрхвал поднял голову к небу, полагая, что налетела внезапная туча, и оцепенел от ужаса. Вместо тучи он увидел громадный пузырь, медленно оседающий в озеро. Полупрозрачный, отливающий синевой, – это он затмил луну.

О борт лодки ударила волна, разбившая оцепенение Агрхвала.

Трясущимися руками он схватил весло и погреб к берегу, но в тот же момент рыба заглотила наживку и потянула его лодку в обратную сторону. Рыбина попалась здоровая и злополучный Агрхвал, как бы сильно не налегал на весло, только приближался к предмету с небес. Изо рта, вместе с дыханием, стал вырываться хриплый рык, точно у зверя под ножом охотника.

– Нож! – Агрхвал бросил весло, выхватил висевший у пояса нож и перерезал звонко лопнувшую лесу.

Наперекор страху он оглянулся.

Огромный, как скала, пузырь был светел и недвижим. Он наполовину погрузился в озеро, вздыбившись округлой, неподвижной волной. Чем дольше смотрел Агрхвал, тем отчетливей видел движение внутри пузыря. Но то были не люди. Высокие и статные боги, вот кто спустился к ним на землю. Агрхвал стиснул зубы и изо всех сил погреб к берегу. Мгновениями казалось, будто сквозь плеск воды слышится чужеродный оклик, от которого сердце мучительно сжималось.

Вскоре он добрался до берега, прыгнул в воду, несколько раз поскользнулся на глинистом скате, выбрался, пустив в ход ногти, и, наконец, укрылся в сени деревьев. Только теперь он оглянулся еще раз. Пузырь прорвался ярким отверстием, в чьей глубине различались темные силуэты.

– Они идут! Боги спустились к нам! – заголосил Агрхвал и бросился к становищу, с треском прокладывая новую тропу сквозь бурелом.

Грязный, с всклокоченной бородой и выпученными глазами, он одним своим видом всполошил сородичей. Путаные мычания Агрхвала обеспокоили их еще сильней. Мужчины, наскоро посовещавшись, схватили топоры и устремились к озеру. Но когда они вышли на берег, то озеро оказалось пустым. Лишь крупные волны с мятежным шепотом тревожили его гладь.

Act l

Звук поединка третировал лес: на залитой солнцем поляне метались вскрики, хруст щебня, стон рассекаемого воздуха и звон. Именно холодный звон разрушил утреннюю тренировку и созвал на поляну доларгов. Эти двое сходились в поединке редко.

Взмах запала. Еще и еще один. Атака безупречно парируется и возвращается серией коротких выпадов. Звон, блеск солнца, и противники замирают друг перед другом. Длинные сабельноострые кромки запалов скалятся и ждут. Короткий выкрик, рубящий удар; шаг в сторону, широкая дуга с разворота над головой, звон!.. И вновь плотоядные оскалы клинков.

Ни друзья, ни враги. Просто разные. Один – высокомерный и заносчивый, другой – замкнутый и молчаливый. Взрывоопасная раздражительность и тихая усмешка. Пламя и лед.

Обычно, наблюдая за сражением, доларги не стеснялись комментировать. Но теперь окружение молчало. Настроение каждого свидетеля дуэли грубело. Внутри просыпалось ощущение безысходности, осознание заточения внутри строгой реальности. Эти поединки больше всего напоминали доларгам, кто они есть и кем они будут.

Искореженные взбитым щебнем тени продолжают танец вместе с дуэлянтами. Сталкиваясь и расставаясь, они точно боятся своих хозяев, покорно дублируя проекцией каждое движение. Череда коротких выпадов рассыпается искрой о подставленный для блокировки запал. Напор силен, и обороняющийся отступает. Шаг назад, еще один, мгновенный отскок и длинный взмах клинком на вытянутую руку, что едва не касается лица противника. Тени вновь расстаются. Их разделяют шаги. Три коротких мгновения, и вновь поднимается звон.

Они появились в куполе в одно время. Как и многие другие, они были сиротами Той войны. Никто не мог сказать наверняка, но слухи шептали, что парней привезли на остров Бредби из одного приюта. А еще говорили, что они – дети одной женщины.

– Опустить запалы! – высокий окрик порвал мистическую атмосферу в клочья. В одно мгновение золото поединка потускнело и осыпалось. Но клинки не пали.

– Прекратить! Немедленно!

Тонкая голубая дымка окутала голову наставницы. Из ее рта и ноздрей невесомыми струйками клубилась лазурь, а глаза блестелим отражением ясного неба.

– Крайтер! Сейвен! Прекратить! Я приказываю!

Бойцы замерли.

– Ничего. Верно? – негромко, так, чтобы его слышал только противник, сказал Крайтер, взвалил на плечо запал и вышел из разомкнувшегося кольца доларгов.

Сейвен выдохнул. Расправленные плечи опустились, голова поникла, отчего темные волосы привычно закрыли глаза. Все тело будто стравило нагнетенное боем напряжение. Он оперся о запал и молча смотрел себе под ноги – ждал, когда доларги разойдутся. Сила, еще недавно правящая им, исчезла, а вместо нее осталась только тень. Тень… Сейвен очертил взглядом собственную. «Вроде я, а вроде и нет. А без меня и вообще не было бы ничего, кроме этого щебня. Ни меня, ни мыслей вот этих». Он исподлобья посмотрел на наставницу. «И тебя бы, пожалуй, тоже здесь не было».

– Какого демона, Сейвен?! – спины последних доларгов поглотила зеленая куща, что позволило Диз не скупиться на слова. – Сколько можно вас разнимать?! А если бы визитатор раньше меня пришел? Да еще и сегодня! Чего молчишь?! О, хранители… Когда же ты уже поумнеешь…

«Статус ларга, чин наставника или год разницы в возрасте? Что из этого дает тебе право так со мной разговаривать? Хе-х. Скорее, это право даю я. Попробовала бы ты так на Крайтера выступить…»

– Полагаю, тренировка закончена. Я могу идти?

– Можешь, – язвительно ответила Диз. – Какая же ты все-таки ледышка, Сейвен.

– Снег. Много снега, – буркнул он через плечо и пошел прочь.

***

Солнечные лучи точили изумрудную листву, опадая прохладной тенью. У стремительного ручья Сейвен остановился, присел и зачерпнул колючей воды. Умылся. Струйки текли по подбородку, капали и терялись в журчащем потоке. «Как мы». Он посмотрел сквозь поредевший лес на блестевший вдалеке купол Бредби.

Купол возвышался грандиозным пузырем, наполовину осевшим в изумрудный луг. Под высоким солнцем полусфера блестела до рези в глазах. Сейвен сощурился и пошел вниз по тропе. Чуть погодя он различил колонну автоскоров у главных ворот купола. «Пять. Или шесть, кажется… Нет, все-таки пять. Портовое такси не в счет». Для чего фургоны подогнали к главным воротам, Сейвен знал. Вчера из герцогства Франдия поступила заявка, а уже сегодня доларги-выпускники с трепетом внимали приказу собраться в семидесятом нарне шестого цикла у главных ворот. В полной готовности. «Партизаны шалят, скорее всего. Снова, отказываются подчиняться законам континента, и континент отрицает законность иного мнения. Как всегда, впрочем». Задание должно быть достаточно простым, раз его выбрали в качестве экзамена.

Парадный вход он предпочел обойти стороной, поскольку не хотел оказаться в кругозоре товарищей, деловито теснящихся возле транспорта. Доларгам не терпелось повоевать. Сейвен мрачно усмехнулся. «Нарны считают. А на экзамене, верно, добрая половина будет обратный отчет вести: чтоб все поскорее угомонилось». Он хорошо знал своих ровесников. Гораздо лучше, чем если бы являлся частичкой их общества. Добровольно исключенный отовсюду и изолированный от всего, Сейвен смотрел на мир, точно испущенный дух на остывающее тело.

В прошлом году Крайтер провалил такой экзамен: ослушался куратора группы и сделал по-своему. Поставленную задачу-то он выполнил, но не так, как было велено. Результат – строгий выговор ларгу-куратору и крепкое «прощай» чину Крайтера. И если бы не веское слово протектора купола Бредби, Олафа Швассера… Старина имел право вступиться и он это сделал. Крайтеру подарили второй шанс стать ларгом. «Любимчик, демон его дери…»

Около выхода к тренировочным площадкам на лавочке сидела девушка. Сейвен ее не знал. «Не здешняя?» Ясность внесла форма. Белая юбка и такой же китель с ярко-оранжевой каймой на лацканах и манжетах, черные аксельбанты и погоны с черно-оранжевыми полосками. Наконец, эмблема – снежный барс под перекрестьем копий. Сомнений не оставалось – незнакомка прибыла сюда из купола Крисалия.

Подле гостьи с морозного острова громоздился саквояж. Девушка оставила его рядом с лавкой, на которой сидела. Понуро опустив голову, она не заметила остановившуюся рядом фигуру. Сейвен с интересом отметил, что ее короткие волосы переливались огнем. Он еще ни разу не видел рыжеволосых.

– Ты кто?

Девушка встрепенулась и в лицо Сейвену сверкнула хорошая веснушчатая улыбка. Сочные зеленые глаза просто умиляли.

– Лейла.

– Лейла, – повторил Сейвен и, чуть помедлив, добавил: – Зачем ты здесь?

– Я здесь по обмену. Только что, вот, приплыла, а тут экзамен начинается, а я ничего и нигде не знаю!

Она оживилась и с надеждой в голосе продолжила:

– Помогите мне, пожалуйста. Я должна была встретиться у главных ворот со старшей наставницей Диз, но ее не было нарнов тридцать, наверное… И вот я здесь. Совсем не знаю, что мне делать.

«Спросить. У кого-нибудь, мол, я здесь из другого купола – перевели – подскажете к кому обратиться».

– Спросить.

– Что?

– Пойдем.

Сейвен приложил ладонь к ключевой панели на стене и прошел сквозь расступившуюся дверь. Лейла вошла следом, волоча за собой поклажу.

Коридор, по которому они шли, нависал лазурной толщей воды, циркулирующей в оболочке купола. Могло показаться, что через несколько шагов им откроется морское дно, но коридор закончился, и они попали на кольцевую тропку, огибающую нутро сферы. В центре купола возвышался громадный усеченный конус административно-учебного корпуса. Опоясанный ниспадающей спиралью оконного проема, центральное строение всякий раз пробуждало в Сейвене трепет. Величия шпилю придавали четыре симметричных водопада, что шумящими лентами низвергались к основанию, поднимая в неглубоком ровике вселенную влажных искр. И все это благолепие утопало в зелени растительности и пестром благоухании цветов.

– Вот административный корпус, – указал он. – Там есть лифт. Поднимешься на третий этаж. Повернешь налево и войдешь в первую дверь. Скажешь, откуда ты и зачем. Предъявишь документы. Все. Диз тебе больше не нужна.

– Спасибо… – Лейла его почти не слушала. – У вас тут все такое… Такое зеленое, живое. У нас в Крисалии не так.

– Зачем ты здесь? – повторил Сейвен.

– Что? – отвлеклась она. – Почему перевели? Я клирик, а в куполе Бредби клириков не готовят. Вот. Сделали ставку на меня, – Лейла улыбнулась, – правда, не совсем понимаю, почему так внезапно. Перед самым экзаменом, я имею в виду…

– Здесь нет наставников, компетентных в твоей специализации, поэтому ты как доларг здесь никому не нужна. Зато куполу нужен ларг-клирик.

– Да, наверное, – вздохнула она.

– Не распаковывай багаж, – кивнул на ее поклажу Сейвен. – Если провалишь – вернешься в свой купол уже завтра.

– Я справлюсь! – пухлые губы Лейлы надулись. – Не для того я приперлась сюда, чтобы с позором возвращаться.

– Самоуверенно, – хмыкнул он в ответ. Эта вспышка негодования ему понравилась. – Удачи, Лейла.

– Постой, постой! – заволновалась она, поняв, что Сейвен сейчас уйдет. – У меня здесь еще совсем никого нет. Друзей… Как вас… Тебя зовут?

– Сейвен. Но не думаю, что мы подружимся.

***

Он вернулся в свою комнату и, в чем был, улегся на не убранную после ночи кровать. «Плевать». Форсить перед собой и доказывать себе же, что нормальные люди постель убирают, – не хотелось. «Себя все равно не обманешь».

Цикл сборов приближался. Нужно было достать из шкафа форму, проверить ее, если надо, то и отутюжить. «Постой, а в порядок-то приводить ее нечем – паровик сломался. А новый так и не принесли». Просить паровик у кого-то взаймы хотелось меньше, чем надевать форму. «Даже и глаженую».

Сейвен посмотрел на тускло поблескивающий возле двери запал. Металлическое нутро комнаты растушевывало оружие, оставляя лишь силуэт – темный контур на гладкой стене. «Если отсюда, то и ничего так смотрится. Хе-х. Как картинка». Он перевел взгляд на письменный стол, квартировавший у изголовья кровати. В одном из выдвижных ящиков – самом нижнем, том, что на замке, хранились атрибуты запала. Масла, полироли, шомпол, коробка с патронами… Ключик висел тут же на ручке ящика. Сейвен повернулся на бок и попытался дотянуться до ключа. Не вышло. Тогда он снова откинулся на подушку, широко зевнул и рывком поднялся с кровати.

Тридцать два серебристых патрона выстроились на черной блестящей столешнице. Они напоминали бледных, измученных бездействием солдат, готовых на все. Но только немедленно, иначе в следующее мгновение у них не хватит сил даже упасть. Из основания рукоятки запала Сейвен извлек желоб с пружиной, уложил в него шестерых «солдатиков», вернул обойму на место и передернул затвор. Теперь, если спустить курок, запал харкнет свинцом так, что без труда настигнет самую прыткую цель. Он взял оптический увеличитель, покрутил его в руках, приставил к глазу, увидел что-то мутное и положил обратно на край кровати.

Крайтер всегда стрелял лучше. На полигоне, даже в дождь и ветер, его выстрелы достигали мишеней, словно намагниченные. Он бы мог стать лучшим, относись к ремеслу серьезно. Но, как казалось Сейвену, служба нравилась Крайтеру не больше, чем игра. И он играл, играл, попирая правила, жульничал, осмеивая других игроков и саму игру в целом. «Фигляр». Сейвен неловко дернул запалом и едва не зацепил настольный дисплей. «Все бы ему паясничать да глумиться. Почему некоторые так глупы, что спускают в нужник собственный талант?»

Форму по комнатам-«скорлупкам» разносили ключницы. Они же, в отсутствие обитателей, наводили чистоту, поливали растительность, уносили грязную и возвращали чистой одежду. Их присутствия никто не замечал. «А вот пропади они пропадом, заметили бы все. Причем сразу. Как?! Ведь носки? Самому? Стирать?! Ай-ай-ай!» Сейвен криво ухмылялся и разглядывал свою форму. Темно-синяя с вкраплениями серого… Одень такую и мигом померкнешь, обернешься в тень легиона. Легионеров не отличить, как не найти различий в двух каплях воды. Черпай таких бойцов ковшиком – не убудет. «Обезличены, слиты в массу и только массой значимы».

На спинку стула легли черная хлопковая куртка с высоким воротником, черные же брюки с множеством карманов и белая майка. Форма из шкафа – жесткая. Не часто надевая ее, казалось, что с каждым разом она становилась все грубее и тверже. Чувствовался каждый шов, каждый сантиметр аккуратной, но холодной стежки.

Переодевшись, Сейвен взял в руки оружие и попробовал несколько базовых движений. «Как в смирительной рубахе. Теперь понятно, отчего на полевом экзамене даже неплохие доларги валятся с грохотом. Хе-х, путаются в изгибах одежды».

Обувшись, он встал у зеркала. Как по приказу щелкнул каблуками, вытянулся в струнку и отдал честь, прижав левую руку к груди. Потом развязно ухмыльнулся, что совсем не шло строевой выправке. Немного постоял так без движения, вздохнул и, наконец, вышел за дверь.

Матовый, отфильтрованный толщей воды солнечный свет разливался по куполу мягким упоением. Купол представал тихим домом, защищенным от всех невзгод. Даже если смерть разинет пасть на вселенную, обитель ларгов, несомненно, станет той дробиной, что сломает зуб. Сейвен поднял взгляд на палящее снаружи солнце и усмехнулся. «Здесь ты просто лампочка. Большая, далекая и дармовая».

Возня подле главных ворот раздражала уже издали. Сейвен ощутил то же неприятное шевеление внутри, когда приходилось долго стоять в очереди столовой. «Терпеть неудобства по чьей-то прихоти? Увольте». А некоторые личности доставляют неудобство одним своим существованием. Причем именно в этом и заключается их главная особенность. Один горланит, что ему, дескать, на хлеб положили жесткий салат, а другой, что группа сплошь кретины, и что воевать в таком обществе он отказывается. «И если бы результаты. А то одна показуха…»

– Нет, нет и еще раз нет. Не буду, понимаете? Не смогу! Лучше впишите сразу, что провалился, ведь, клянусь хранителями, именно так и будет, если я с этим, с ним… Мне этот урод как дуло в жопе! Хотите на курок нажать? Хотите?!

И так далее.

Шумел Зак Дейв. Невысокий, широкоплечий, с хорошо развитой мускулатурой. Он когда нервничал, то краснел. И потел. Сейвен уселся на поребрик у края главных ворот и с интересом посмотрел на Диз Кристу, невозмутимо выслушивающую брань доларга. «Хе-х, а Зак-то плюется, когда орет».

– Эй, Диз! Платок дать?

Наставница сверкнула на него глазами, ничего не ответила и вернулась к нарушителю спокойствия.

– Я вот что скажу: быть убийству! Я чувствую… Нет, я гарантирую тебе это! Я пришибу это сволочь! Ну… Может, и не насмерть… Только крови не избежать! О-о-о! Ты хочешь этого? Хочешь?! – Зак вытаращился на наставницу, да так истово, что едва не касался носом ее лица. – Как хочешь, но вдвоем в группе В мы на экзамен не поедем!

Зак слыл фигурой оригинальной. Острые черты лица могли сбить с толку, внушив, что личность коварна и хитра. Глядя в зеркало, он, пожалуй, и сам считал себя хищником, ведь это так льстило его самолюбию. На деле же он оставался добродушным простаком, пусть и вспыльчивым, но живо отходящим. Как и Крайтера, хранители наградили Зака светлой шевелюрой, но если первый аккуратно зачесывал волосы со лба на затылок, то прическа второго напоминала сердитого ежа. Остроты лицу добавлял дракон – стилизованная геометрией татуировка змеилась от левого глаза, вскользь уха к плечу.

– Конечно вдвоем я вас никуда не отпущу, – едва сдерживаясь, отвечала на восклицания Диз. – Экзаменационная группа состоит из четверых доларгов…

– Да знаю я, знаю!

– Из четверых. В группу В, кроме вас, мы включили Сейвена Болферта, – они вместе посмотрели на присутствующего. – И Лейлу Миллет.

«Приехали…»

– Почему именно мы, узнать можно? – народу на парковочной площадке прибавилось, гомону – соответственно, но с поребрика Сейвен не слез и голоса не повысил.

– Нет.

«Ясно… Прямо месть какая-то».

– А четвертый кто? Крайтер?

– Крайтер.

– С-скотина! – прошипел Зак.

«Ну, спасибо».

– И он командир группы.

«Просто нет слов».

Услышав полный состав группы, Зак несколько воодушевился. О протухших отношениях Сейвена и Крайтера знал весь купол, и он решил, что соперники сперва повздорят друг с другом, а уже после кто-то примется за него.

– Эх, ладно, записывай меня, – махнул рукой Зак, так, словно Диз его долго и слезно упрашивала. – В ве группе, так в ве. Эй, Сейв! Я рассчитываю на тебя!

«Давай, давай, рассчитывай». Вокруг Сейвена стало невыносимо людно – он предпочел покинуть теплое место и подойти к наставнице. «Крайтер все равно тебя в покое не оставит. А твою размалеванную физиономию я защищать не намерен».

– А кто такая эта Лейла, а? – спросил ничего не подозревающий Зак. – Что-то я не помню такую…

– А ее и не было никогда, – пожала плечами Диз. – Перевели, буквально сегодня.

– Да?

– Да.

– А еще ее кто-то должен был встретить, – к месту ввернул Сейвен.

– Я не виновата, что два балбеса все никак ума не наберутся! – огрызнулась Диз, не смутившись осведомленности подопечного. – Пока разнимешь, пока наврешь, отчего тренировка сорвана, еще и виновата окажешся!

Синие искры гнева заплясали в глаз Диз Кристы. Временами, когда она сильно сердилась, то теряла над собой контроль. Сейвен помнил, как однажды доларг – моложе его на год или два – без разрешения оставил пост… Когда бедняга вернулся, его ждала наставница. Парня в лазарет потом на руках несли. Единственный взмах сочащегося лазурью кнута, и длинные полосы биоэфирного ожога на бедрах. После того случая провинившийся ходить не сразу начал.

– Прошу внимания! – на сцене появился визитатор с мегафоном в руке. – Тишина! Кандидатам в ларги и кураторам групп – построиться! Остальным – покинуть площадку. Немедленно!

Толпа схлынула, обнажая форменных кандидатов. Сейвен огляделся. Всего осталось пять квадратов, во главе каждого – по наставнику. И только их группа походила на треугольник. «Командир, где же ты? Нехорошо так откровенно подставлять куратора…» Лейла, уже в новенькой форме купола Бредби, стояла позади, в одном ряду с Заком. Скорее всего она подошла загодя, но ждала где-то в стороне, не вмешиваясь и ни с кем не заговаривая.

Появился еще один визитатор и встал рядом с первым. В позолоченных головных уборах, из-под которых виднелись только гладкие подбородки, они походили на чудные грибы. Белоснежно-просторные кружева рубах и малиновые шаровары только добавляли сходства… «Галлюциногенные грибы».

Молча, без движений они с нарн смотрели на взвод. Поговаривали, что чепцы этих субъектов полупрозрачны и что они напичканы электроникой, как булка изюмом. Мол, визитатор глядит сквозь головной убор и видит, как зовут человека, какого он возраста, голоден или зол… «А еще – что у нас на уме. Вот он смотрит на меня и знает, что я думаю о том, что он думает. Эй, ты! Да, да, ты! Я о тебе думаю! Может, сделаешь уже что-то или так и будешь стоять?» Реакции не последовало, но Сейвен ее и не ждал.

Наконец тот, кто пришел вторым, наклонился к коллеге, что-то сказал и удалился в купол. Едва он скрылся из вида, как появились две новые фигуры: Крайтер и Олаф Швассер. Первый неторопливо занял место в строю, а протектор взобрался на трибунку и встал рядом с визитатором.

Старина Олаф, в своем извечном красном жилете из бархата, походил на какой-то овощ. Нет, никаких плохих ассоциаций он и его манера одеваться не вызывали, даже напротив… Он вкусным казался, что ли? В любом случае приветливая улыбка, седые виски, сложенные за спиной пышные руки и едва скрываемый пуговками живот сказывались позитивно, и любой начинал улыбаться ему в ответ.

Олаф снял очки, засунул их в нагрудный кармашек, откашлялся и приступил к напутствию:

– Когда мы впервые пришли в это место, здесь ничего не было. Только грязные стены сферы, гуры мусора и такие заросли сорняка, что в них бесследно сгинуло полсотни наших сподвижников! Хе-хе, шучу. Вам наверняка тяжело представить, что двадцать фаз назад в этом месте царило полнейшее запустение. Мы – горстка энтузиастов – горели желанием разгадать тайну куполов, выяснить, что они, откуда и с какой целью были построены. А самое главное – как и кем. Вы знаете, сколько фаз куполам? Около ста сорока тысяч. В то время наши предки с костяными бумерангами на белок охотились… Мы еще шутили что, может быть, это хранители пускали мыльные пузыри и несколько из них угодило к нам. Эти шутки были черной иронией, поскольку фонды заканчивались и мы были вынуждены сворачивать изыскания… Если бы не эхо онемевшей войны, стоять куполам в прежнем запустении. Война оставила после себя немало сирот… Многие ветераны, смыслом чьих жизней была война, не сумели приспособиться к миру и просто пропадали. Я заведовал тогда приютом, мои друзья знали много отличных солдат. Нашлись и фонды, – тут Олаф покосился на стоявшего рядом визитатора. – Основав школы ларгов мы остались, с надеждой когда-нибудь докопаться до правды о предназначении куполов, но…

– Протектор, – шепнул визитатор. – Пожалуйста, покороче.

– Да. Да… Я уже семнадцать фаз бессменно руковожу куполом Бредби. Срок немалый. Но только последние шесть я имею удовольствие поздравлять со вступлением в ряды ларгов. Самый первый выпуск доказал, что тогда мы сделали правильный выбор… Мне больше всего хочется, пожать каждому из вас руку и сказать: «Поздравляю, теперь ты ларг». Я знаю каждого…

– Кх-кхм, – сдержанно кашлянул визитатор.

Олаф подтянулся и торопливо продолжил:

– Профессионалы нужны в любом деле. Военное дело исключением не является. Ларг – не просто наемник. Ларг – гораздо большее. Ларг – символ защиты и безопасности, символ мастерства, совершенства тела и разума. Вы нужны нам, вы нужны Вербарии. Желаю каждому удачи. Пусть хранители пребудут с вами.

Он слегка поклонился и отправился внутрь купола.

– Итак, доларги, – грянул в свой мегафон визитатор. – Сейцикл вы группами рассаживаетесь по фургонам и следуете в порт Бредби. В порту вас ожидает гидроглиссер купола. Вы пересаживаетесь и следуете до пункта назначения – восток Гелионского континента, префектура Франдия, порт Лонция. Дальнейшие инструкции получите от ларгов в гидроглиссере. На этом все. По местам!

Act 2

Окон в фургоне не было и смотреть оставалось только под ноги. Сейвен занимался тем, что считал полосы гофрированного металлического днища. «Сорок восемь, сорок девять, пятьдесят… Зараза». Фургон подскочил на дорожной неровности, и пришлось начинать заново. «Раз, два, три…»

– Простите, я… – Лейла робко нарушила молчание, но тут же пожалела – на нее обрушилось всеобщее внимание. – Я не знаю вас… Может… Я Лейла Миллет из… Из Крисалии. Может, познакомимся? Все-таки экзамен вместе сдаем.

– Ай-ай-ай, Диз, как можно, – зацокал языком Крайтер. – Девушка приехала к нам демон знает откуда, а ты ее даже не представила командиру группы. О чем ты думаешь, а?

Диз и вправду над чем-то крепко задумалась и отозвалась не сразу.

– Ах, да-да, прости… Те, – поправилась она, распахнула папку с документами, отыскала файл и принялась водить ногтем по строчкам. – Да, все верно, купол Крисалия, Лейла Миллет, двадцать три года, клирик…

– О! Клирик! – оживился Зак и повернулся всем корпусом к Лейле. – А правда, что вы можете прирастить конечность, если ее только-только оттяпали?

– Давай проверим? – Крайтер схватил Зака за руку, но тот рванул ее так, что с грохотом ударился локтем о стену позади себя.

– Не трогай меня!

– Спокойнее, братишка, – Командир откинулся на спинку кресла, положил ногу на ногу, а руки закинул за голову. – Если так будешь орать на поле, то я буду вынужден оторвать тебе язык. Вон, Сейвен сидит – помалкивает. Учись.

– Ах ты!..

– Тихо, – остановил его Сейвен. – Он именно этого от тебя и хочет.

Крайтер хотел что-то возразить, но Сейвен обратился к Лейле:

– Это Зак, это Крайтер – командир нашего отряда, это Диз Криста – куратор группы. Не придавай поступкам особого значения. Может быть, дольше останешься при своих.

«Зачем мне это?» Сейвен снова опустил глаза в пол. «Ведь зарекался не вмешиваться. Какое мне дело до их комплексов и амбиций? О, хранители, как здесь смердит! Страхом, злобой и глумлением… Хоть бы отдушину какую». Он исподлобья посмотрел на Диз – та уставилась в раскрытую на своих коленях папку. Нет, она ничего не читала. Просто смотрела и, верно, ничего не видела. «О чем же ты думаешь? Не замечаешь ничего и все думаешь… Даже не разняла, не приструнила. И Лейлу не представила. Что-то ты сама не своя, Диз».

Он вспомнил утро, вспомнил голубые искры ярости в глазах наставницы, ее властный голос, решительные и твердые жесты. Осталась тень. Поблекшая, сутулая и немая. «Что случилось с тобой?» Сейвен вздрогнул. На мгновение ему показалось, что по щекам Диз наперегонки устремились две лазурные слезинки. Он моргнул, наваждение испарилось, но неприятное ощущение, точно он увидел то, чего видеть было нельзя, терзало его до самого порта.

***

Первым доларгов встретил теплый бриз. Солнце, едва переступившее зенит, ярко сияло в небе, а еще ярче – в зелени прибрежных волн. Ленивый шелест океана, его влажный запах и беспредельная широта на квик опустошили голову. Востор и радость! Но взгляд споткнулся о черную махину гидроглиссера, и мысли о серьезной яви снова вернулись.

Доларги построились у трапа и входили по очереди. Когда подошел черед их группы, Диз шагнула вперед, прижала руку к груди и обратилась к визитатору, пропускавшему в нутро гидроглиссера:

– Группа В в полном составе. Здесь характеристики, – она протянула визитатору свою папку.

Тот окинул доларгов взглядом, как представилось Сейвену – скучающим, мельком ознакомился с содержанием документов, кивнул и жестом пригласил заходить.

Шлюз оказался низким, Сейвен пригнулся, но недостаточно и сильно ударился лбом о железный борт. «Чтоб тебе пусто было, консервная банка». Рычи, не рычи, но всеобщее внимание он зацепил. Зак весело хохотнул. «Скотина».

– Интересно, почему тот, кто меньше остальных хочет выделиться, только и делает, что выделяется, – задумчиво проговорил Крайтер, когда они шли по узкому коридору, и вдруг усмехнулся: – Делаем то, чего не хотим, и лучше всего получается именно это! А, Сейв?

Но Сейв молчал. Даже ко лбу не прикасался, хотя чувствовал, как тот неторопливо шишкуется.

– А вот молчать у тебя скверно выходит, – невозмутимо заметил Крайтер и ловко пнул по ноге идущего впереди Зака. Зак бы непременно познакомился ближе с решетчатым полом, да вовремя схватился за какую-то трубу. – Как я и говорил. Шут, а совсем не смешно.

– Да я тебя! – ринулся было в атаку обиженный Зак, но не успел.

– Послушай меня, – Диз бесцеремонно отпихнула прочь Зака и схватила Крайтера за лацкан кителя. – Мне плевать, что мы с тобой учились вместе, мне плевать, что ты каким-то образом подмазался к Олафу, но дольше всего мне плевать, станешь ты ларгом или нет. Поэтому, если ты не умеришь свою удаль, я прямо здесь переломаю тебе ноги, и, поверь, мне за это ничего не будет. Понял?!

– Не надо, прошу, ноги мне еще нужны. Как же я ходить-то буду? Проломи мне лучше голову, – невинно улыбнулся он в ответ, но тотцикл зло оскалился, схватил Диз за запястье и прошипел: – А мне, поверь, на все наплевать. На все!

Он отпустил ее руку и, толкнув плечом, скоро зашагал по коридору.

За очередным поворотом открылась дверь, у которой стоял очередной визитатор. Сейвен поморщился. Можно было подумать, будто визитатор на свете только один и он умеет находиться везде и сразу. Визитатор перегородил коридор и направлял прибывающих в каюту. Опять-таки сухими жестами. «Языки повырезали им, что ли?»

Каюта оказалась довольно обширной. Несколько рядов кресел заканчивались у противоположной стены широким подиумом с трибуной и большим экраном за ней. На экране, даже издали, в деталях различалась карта восточной части Гелионии, места, где ютилась Франдия.

Первые два ряда кресел занимали группы А и Б. В третьем одиноко сидел Крайтер. Он скрестил руки на груди и смотрел на разговаривающих у трибуны двух ларгов-кураторов. Диз позволила подопечным разместиться самостоятельно и присоединилась к коллегам.

Сидеть рядом с Крайтером не хотелось, но и не пришлось – первой на ряд прошла Лейла, следом – Зак и уже после, у прохода, устроился Сейвен.

Через несколько нарнов комната заполнилась. Доларги садились на свои места и помалкивали. Ларги-кураторы что-то обсуждали, потом, видимо договорившись, вернулись к своим группам. Едва Диз успела присесть, как каюта вздрогнула. «Поплыли».

На подиум взошел ларг в форме капитана. Сейвен знал его. «Дарен Тэ… Тэ… Тэльменелио, что ли? Первый выпуск ларгов. Его еще всему куполу в пример ставили. А над ним весь купол смеялся. Да, видно, зря. Капитаном гидроглиссера стал».

– Я уполномочен разъяснить вам содержание предстоящего экзамена, – опустив приветствие, обратился худощавый капитан к публике. – Поэтому приступим.

Он уперся руками в трибуну и монотонно загудел:

– Гидроглиссер класса В, бортовой номер АГ-15, со средней скоростью 250 километров в цикл следует в герцогство Франдия. Ориентировочно через два цикла и тридцать нарнов судно достигнет береговой линии и пришвартуется в северной части порта. Цель миссии сводится к обеспечению безопасности ремонтного отряда, прибывающего сегодня ночью из столицы Гелионии. Инкогнито. Правительство Гелионии полагает, что высока вероятность диверсии со стороны партизанского движения, и именно поэтому оно обратилось в купол Бредби с настоящей заявкой. Руководство купола уверено, что вы легко справитесь с поставленной задачей. Итак, к деталям. По информации, полученной от заказчика, радиовизуализатор, размещенный на вершине хребта Аргола с южной стороны от ущелья Ребрух, вышел из строя, – Дарен вооружился указкой и степенно тыкал ею в монитор, выводя географию. – Радиовизуализатор предназначен для отслеживания движения в зоне покрытия. Зона охватывает всю Франдию. Соответственно с поломкой станции фиксирование перемещений по территории герцогства стало невозможно, что, в условиях усиления партизанского движения, недопустимо. По прибытии, ремонтный отряд незамедлительно проследует на объект и приступит к работе. Лишить город армейского присутствия, даже на короткое время, военный секретариат Гелионии не решился. Каждой группе назначен свой сектор патрулирования. Карты местности получите у кураторов. Если вкратце, то зоны патрулирования сосредоточены вдоль дорог и дорожных развязок. Теперь об угрозе. Партизанское движение «За свободу Франдии» появилось пять фаз назад. Заявили партизаны о себе громко. Пожалуй, громче, чем любая другая группировка провинций Гелионии: в 1549 году подорвали голову праздничной демонстрации по случаю годовщины окончания Той войны. На их счету подрыв колонны автоскоров регулярной армии сто сорок пятого дня 1552 года, поджог оружейного склада в этом же году триста сорок шестого дня. В 1553 захватили гелионийский сухогруз и потопили его. Неоднократно брали в плен высокопоставленных чиновников Гелионии, однако ни разу никого не убили. Партизаны вооружены слабо. Винтовки, холодное оружие, зажигательные бомбы. После введения в эксплуатацию радиовизуализатора регулярное присутствие гелионийской армии стало оперативно предупреждать диверсии. Жители Франдии сочувствуют движению, поскольку сами ненавидят порядок Гелионии. Кроме того, они мирные жители днем, а ночью – бандиты. Так что будьте бдительны. На этом у меня все.

Капитан Дарен, не прощаясь и не предлагая задать вопросы, вышел, с той же стремительностью, с какой и появился. Сейвен проводил взглядом Диз, которая, едва капитана скрылся, вместе с остальными кураторами направилась к терминалу при мониторе.

В каюте организовался гомон: доларги принялись обсуждать услышанное. Только группа В наслаждалась молчанием. Крайтер едва заметно шевелил плечами и все так же отрешенно рассматривал видимую только им точку. Лейла какое-то время пыталась разглядеть за спинами кураторов монитор, но вскоре сдалась и опустила руки. Зак вертелся по сторонам и хлопал ушами. Он то наклонялся вперед, вторгаясь в беседу группы Б, то откидывался на спинку кресла и подслушивал о чем говорят сзади. Наконец, он побежал на первый ряд любопытствовать, что обсуждали там.

Призадумавшись Сейвен не заметил, как на место Зака уселась Лейла, а потому невольно вздрогнул, когда она заговорила с ним.

– У меня такое чувство, что никакой поломки радиовизуализатора нет и вся эта ремонтная бригада из Сотлехта – фикция. Ночью… Ну да, предположим, отряд действительно прибыл поздно. Но отчего не остановиться лагерем где-нибудь в укромном месте, пусть даже под присмотром ларгов? При свете дня ведь проводить ремонтные работы лучше. Да и по горной тропе взбираться – тоже. Потом, для чего такая скрытность? Достаточно обеспечить хорошую охрану, и все. Мне с трудом верится, что Гелиония не в состоянии снабдить ремонтную бригаду достойной охраной. Тут скорее дело в другом. Мы не конвой, мы – приманка. Делио подозревает или местное правительство, или армейское присутствие во Франдии в сговоре с партизанами…

– Я понял, – прервал ее Сейвен. – Ночь должна быть спокойной.

– Либо так, либо я слишком мнительна.

С полнарна молчали.

– Сейвен, – едва слышно вымолвила Лейла, – тебе страшно?

Помолчали еще немного.

– Не знаю, – наконец, отозвался Сейвен. – Храбрецу могила не страшна. А я пока не спешу в могилу. Боишься?

Она со вздохом усмехнулась:

– Не то чтобы… Я не знаю, чего ждать.

– Спокойной ночи, – напомнил Сейвен.

– Да, но… – она снова вздохнула, только на этот раз как-то украдкой, точно застыдилась вздоха. – Это ведь все только мои догадки. На самом деле все может оказаться гораздо проще. Как изложил капитан корабля. Или еще проще. Хотя, куда еще? Нет ведь ничего яснее прямого приказа. Сказали – исполнил. Все.

– Нет, не все, – качнул головой Сейвен. На протяжении всего разговора он смотрел в пол и только теперь повернул голову к собеседнице. – Еще проще быть дураком.

Вернулся Зак. Увидав, что его место занято, он помялся немного в проходе, оглянулся на группу кураторов, хмыкнул и сел на место Диз.

– Ашники считают, – торопливым полушепотом оповестил он Сейвена, – что сегодня ночью боя не избежать. Они говорят, что у партизан критичное…

«Критическое».

– …положение, что они все последнее время лажали…

«Лажали… Ну и лексика».

– …и что навернутый радиовизатор дело их рук. Теперь им любой ценой надо будет захватить ремонтный отряд, чтобы воспользоваться его штучками и перенастроить ту хреновину на горе для себя. Понимаешь?!

– Нет.

– Что – нет?

– Я не понимаю. А ты?

– Да… – как-то потерявшись, протянул Зак. – Партизаны смогут следить за маневрами солдатни. И… И реагировать.

– А контрольный пункт?

– Контрольный пункт?

– Он в городе, а в нем гелионцы. Его партизаны тоже захватят?

– Ну…

– А знания?

– Что – знания?

– Партизаны знают, как обращаться с оборудованием, и смогут его использовать?

Зак хотел что-то ответить, но захлопнул рот, отвернулся от Сейвена и всей своей фигурой показал, что в пух и прах разобиделся. Если бы вернувшаяся Диз потребовала убраться с ее места, то непременно произошел бы скандал. Но она просто заняла свободное кресло и коротко сказала:

– Коммуникаторы достаньте.

Доларги повиновались.

– Принимайте карту.

По экрану, точно капелька меда, потекла желтая полоска, и, когда она добралась до нижнего края, на ладони раскинулась подробная карта окрестности ущелья Ребрух. Сейвен отдалил карту и оценил местность целиком. Квадрат группы А охватывал пригородную зону, место, по его мнению, самое спокойное. Группе Б достался внешний участок, тот, что располагался внутри ущелья. Темный и опасный участок, надо сказать. «А нам что за счастье?» Группе В выпала честь нести караул на перекрестке. Одна дорожка вела прямиком к городу, другая змеилась в горы, к радиовизуализатору. Группам Г и Д досталось место на горе – обеспечивать безопасность восхождения отряда.

– Смотри, – Лейла толкнула Сейвена локтем и показала ему на место у самой вершины, где гнездилась башня. Там оставался неохваченным участок метров в четыреста. Это если по прямой. Если по извивам серпантина, то километра полтора.

– Наставница, – повернулся Сейвен к покусывающей карандаш Диз, – можно вопрос?

– М?

– Кто отвечал за порядок патруля?

Не вынимая карандаша изо рта, она распахнула папку и перевернула несколько файлов:

– Комаллил воеллого плисулсия Лелиолии в лелцелслве Далле Фалиллал… – карандаш не выдержал издевательств, выпал и укатился под задний ряд. – И герцог – Алоиз Малле. А что, тебе не нравится твой квадрат?

– Я в восторге.

– Что-то не заметно.

С заднего ряда вернули потерю.

– Спасибо, – и снова Сейвену: – Если что не так – договаривай.

– Мы станем ларгами при любом исходе?

– В смысле?

– Вершина не защищена. Мы считаем, что партизаны нападут на отряд именно там. Если мы не предотвратим атаку, по понятной причине, нам присвоят звания?

– Сейвен прав, – поддержал слышавший все Крайтер. – Если мы растянемся цепочкой вдоль пути следования, пользы от нашей охраны будет мало. Мы ведь не партизан вылавливаем, а конвоируем отряд… Агрегат на вершине беззащитен. Пока не поздно, Диз, вы, как ларги, имеете право внести предложение изменить тактику. Следовать за отрядом к вершине, например.

– Вместо того чтоб впустую караулить свой сектор, – добавила Лейла.

Диз растерялась. Она вовсе не ожидала той солидарности, с которой смотрели на нее подопечные, и переводила взгляд с одного на другого.

– Я не могу этого сделать, – проговорила она. – Это экзамен, а не простое задание. Кроме того, это тот случай, когда за тактику отвечает заказчик и мы не имеем права вмешиваться.

Она привстала, оправила юбку и, ни на кого не глядя, с надменным звоном в голосе докончила:

– Не спрашивайте лишнего, исполняйте приказ и станете ларгами. Ясно?

– Ба! – с досады Крайтер стукнул подлокотник, отвернулся, но тут же поворотился назад к Диз. – Ты понимаешь, что делаешь? Ты сама веришь в то, что говоришь?! А если бы мы случайно узнали, что нас под нож пускают, тогда что? «Подыхайте, это приказ»? А? А?!

Ответа не последовало. Диз Криста поджала губы, упорно молчала и не двигалась. «Даже не дышит, кажется». Она напомнила Сейвену струну, живую, туго натянутую жилу, которую не то что теребить, но даже трогать было опасно. Лопнет и больно осечет. Но неожиданное терпение еще сильней распаляло Крайтера. С каждым словом его речь грубела, преисполнялась яростью и возвышалась так, что доларги с соседних рядов начинали с опаской коситься на него.

– Мы вам что, куча говна?! Где захотел, там и насрал?! У-у вас не осталось никаких идеалов! Вы, ларги, – жалкое подобие основ. Продали честь, а теперь еще и гордитесь этим!

– Крайтер.

– Не вмешивайся, Сейв!

– Крайтер.

– Я сказал!..

– Ты жалок.

– Что?! – капитан группы В вскочил с места.

– Если они и продали честь, то ты выставляешь ее напоказ, как в балагане.

Комната онемела. Слова Сейвена, произнесенные негромко, услышали все. Комната ожидала взрыва. Но Крайтер вдруг засмеялся. Громко, искренне и долго. Потом он хлопнул Сейвена по плечу, сел на место и всю оставшуюся дорогу что-то весело насвистывал.

***

Песчаный пляж вспарывал морскую гладь тупым и ржавым лезвием, окровляя воду каймой мелкого дна. Прочь от берега протянулось пять бесконечно длинных пирсов, у одного из которых – самого крайнего – пришвартовался гидроглиссер купола Бредби. С их сторны кораблей больше не имелось, зато противоположный край, выглядывающий из-за невысокой насыпи, пестрел разномастными судами. На причале суетились люди, двигалась техника, с баржей работал кран…

Почему заказчик распорядился остановиться гидроглиссеру купола именно здесь, в запущенной части порта, Сейвен догадывался. «Чем меньше народу будет знать, тем лучше. По городу наверняка уже звонкий слух идет, мол, плывут! И наверняка цели визита настолько раздуты, что пойди отыщи, куда все это натянуть».

Отряд сошел на берег и устремился к городу. Бетонную площадку, по которой они шли, занесло хрустящим песком, некоторые плитки на стыках шатались. Кое-где грудами ржавел металл, гнили ящики… Всё, даже самые тонкие разводы трещин, указывало на запустение этой части причала. «Портовый город – торгующий город. До войны наверняка места не хватало, а вот теперь… Двадцать фаз прошло, как Та война закончилась, но прежней торговли до сих пор нет. Оно и понятно. С кем торговать? С Гелионией? Все равно что самому себе продавать». Шествие уперлось в железобетонную дамбу, немного продвинулось вправо, вдоль укрепления, и взобралось по широкой крутой лестнице.

Город был стар, но чист и опрятен. Высокие, нависающие утесами трех-четырехэтажные дома смотрели на мощенные булыжником узкие улицы светлыми не запыленными окнами. На верхних этажах дома соединялись меж собой коваными мостиками, и жители передвигались от дома к дому, от улицы к улице, не спускаясь на землю. Под черепичными крышами тянулись тротуары, по которым прохаживались горожане, роняющие осторожные взгляды вниз, на идущих по почти безлюдной мостовой доларгов.

Едва они пересекли городскую черту, как солнце исчезло за плотными рядами домов. Наверняка дневной свет редко заглядывал в окна местных жителей, а если и заглядывал, то гостил недолго. И уж верно, первые этажи не выбирались из полумрака даже в самый яркий цикл зенита.

На центральной площади, от которой в разные стороны разбегались восемь дорог, отряд остановился. В центре какой-то угловатой площади печалился фонтан. Водой не дышал он уже давно, о чем свидетельствовала ржавчина и ссохшаяся грязь на дне. Сейвен подошел к краю и заглянул внутрь. Чумазая мозаика солнца выглянула к нему. «Если почистить, грязь отмыть и чистой водичкой края наполнить, то, пожалуй, можно и о красоте говорить. Интересно, кому в голову пришла идея утопить солнце?»

Доларги построились группами. Напротив шеренги встали ларги. Все держали перед глазами наладонники.

– Группа А! – выкрикнул куратор первой группы. – Красные фишки!

Участники группы повиновались, нажали нужные кнопки, и на экранах коммуникаторов вспыхнули красные точки.

– Группа Б – синие!

– Группа В – зеленые!

– Группа Г – желтые!

– Группа Д – белые!

– Полагаю, содержание задания всем ясно и повторять никому ничего не придется? – куратор группы А, как формальный лидер, обязан был задать в той же степени формальный вопрос. – Патрулируем свой сектор, не умничаем, ни во что не встреваем, не задаем вопросов и, если все гладко, к утру возвращаемся домой героями. Вопросы есть? Вопросов нет.

Центральная часть города выглядела оживленней. Люди здесь разгуливали не только по крышам, но и по улицам, сидели на скамейках, беседовали, впрочем, все так же делая вид, что не замечают отряд. Почти каждая дверь нижних этажей была распахнута, а над входом красовалась витиеватая табличка. То булочная, то паб, то аптека или химия для дома. А то и оружейный магазин. Поравнявшись с последним, Сейвен замедлил шаг и заглянул в окно. Посетителей внутри не было, только за стойкой над чем-то низко склонился хозяин. На стене за его спиной висели винтовки и ружья, вдоль павильона тянулись стеллажи с мечами, рапирами, шпагами и ножами. У входа громоздился рекламный щит, сулящий каждому вошедшему покупку в долг.

Шагая сквозь город, Сейвен не забывал поглядывать на экран коммуникатора. Город на его ладони напоминал груду коробок где-то надорванных, где-то помятых, но всегда холодных и заброшенных. Только цветная шеренга доларгов, как бисерная нить, змеилась жизнью в этом схематическом и карманном мире. Вскоре большие постройки сменились маленькими, поредели и обратились в нечто серое, невзрачное, едва отличимое от схем карты.

Солнце уходило за горизонт, покидая оставшийся за спиною темный город. Только хребет Аргола впереди горел расплавленным закатом. Кое-где зубастые уступы, что тянулись от края до края, топорщились клочками сосен, такими же уставшими и потрепанными, как и сама гора.

Группа А остановилась. Красные зернышки выбыли из головы шествия, отступили в сторону, и уже через несколько шагов Сейвен лично миновал живые воплощения маркеров с экрана. «Что-то дурь в голове. Кто кого воплощает-то?» Он покосился на коллег. Коллеги выглядели довольными своей участью. «Еще бы. Город – вот он, а в городе – гелионцы, а у гелионцев – оружие. Много оружия». Не вынимая рук из карманов, каждый из них получит статус ларга. Потому как он у них уже там – в кармане. Они знают это, а оттого еще крепче сжимают и глубже суют. Глядя на лоснящиеся снисходительной добротой лица и расслабленные самоуверенностью позы, Сейвен припомнил опасения Лейлы и в глубине души понадеялся, чтоб партизаны все-таки напали. «Вот бы посмотреть тогда на ваши рожи».

Ущелье Ребрух оказалось на редкость узким и извилистым. Точно каньон с дорогой вместо реки. А вот топография несколько лгала, упрямо утверждая, что путь разветвлялся тут же, у подножья, в то время как на самом деле развилка начиналась куда севернее. Или правее, как выразился Зак.

Синие устремились в ущелье, зеленые остановились на перепутье, а оставшееся разноцветие поплелось к вершине. Когда группа В уединилась впотьмах, все тот же выразительный Зак спросил:

– Что дальше?

– Так, посмотрим, – вздохнула Диз и одарила вниманием коммуникатор. – Значит… Наш квадрат полтора километра на километр. Предлагаю рассредоточиться по углам сектора и с периодичностью, скажем в десять нарнов, перемещаться по периметру. Связь, естественно, поддерживаем с помощь вот этого, – и она взмахнула коммуникатором.

– Вы это все сами придумали или подсказал кто? – осклабился Крайтер и скрестил руки на груди.

– Тебя что-то не устраивает, солдат?

– Да нет, все в общем-то хорошо. И даже больше: если у соседей будет тот же подход, то мы сможем встретиться с ними на границе и поболтать немного.

В ночи тускло, но отчетливо сверкнули два лазурных искорки.

– Эх, – вздохнул Крайтер. – И нервы никудышные, и чувство юмора на нуле.

– А что если, – решилась вмешаться Лейла, – что если нам остаться здесь и через каждые десять нарнов курсировать вдоль дороги в одну и в другую сторону?

– Только не по самой дороге, а по обочине, – согласился Зак. – И еще кому-то нужно будет обязательно дежурить на перекрестке постоянно. Где-нибудь… Да вон хотя бы за тем камнем.

– Диз? – проканючил Крайтер. – Сделай доброе дело. Отдохнешь, расслабишься, поспишь, может быть, до утра, а?

– Идите вы к демону, – буркнула она в ответ. – Такими самостоятельными стали, да? Делайте что хотите.

– О, да! Теперь вся ночь наша! – хлопнул в ладоши капитан группы В и завыл койотом так громко и натурально, что где-то у подножья ему отозвался неподдельный зверь.

Act 3

Пятнадцать нарнов добросовестно прождали на месте. Затем Сейвен и Зак прогулялись до ущелья, а когда вернулись, Крайтера с Лейлой на перекрестке не застали. Угрюмый голос из-за валуна сообщил, что они только что ушли. Зак пожал плечами и уселся тут же на краю дороги. Сейвен отошел чуть в сторону и всмотрелся в ночь.

На потемневшем небе звезды переливалась могучей, утекающей в бесконечность рекой. Миллионы брызг сверкали в холодном ожидании, осветляя небо от потемневшей земли. «Такие холодные, такие далекие…»

Среди всей этой армады особенно выделялась одна ярко-оранжевая звезда, неспешно восходившая над городом. Зойба – колоссальных размеров газовая планета, мчащаяся по соседству вокруг солнца. Раз в год, в шестьсот шестьдесят шестой день, Зойба восходит на вершину неба, чтобы начать очередной спуск. В этот день ее видно даже днем. Сейвен взглядом очертил по небу дугу: до нового года оставалось еще тридцать два дня.

Патрульные вернулись не одни, а в компании ушастого ежика. Зверек в руках Лейлы фыркал, сопел, порывался удрать, но она сноровисто осаживала его за уши, приговаривая: «Ну-ну, не торопись». Как ни странно, но Крайтера игра с животным забавляла не меньше Лейлы. Тусклым лучом фонаря он светил на ежика и пытался схватить его за нос.

Наблюдавшему за животным Заку вдруг понадобилось чихнуть. Он постарался сдержать свой прорыв, но трескуче хрюкнул. Еж, в свою очередь, пискнул, сгруппировался, шмякнулся наземь и был таков.

– Эх, ушла скотинка, – вздохнул Крайтер. – Жаль. Хоть какое-то разнообразие.

Пришло время очередного рейда. На сей раз Крайтер распорядился скооперироваться Заку и Лейле, а сам взял в поход Сейвена.

Шли молча. Тишину раздражали только хруст шагов да шелест одежды. Крайтер оторвался на корпус-два и продолжал ускорять шаг. Образ начальника в темноте растворялся, так что разобрать его присутствие удавалось только по шагам. «Хрустящим как мелкие косточки…» Внезапно он остановился.

– Стой, – бросил Крайтер, точно шагнул. – Сюда.

Без объяснений капитан группы В свернул с дороги и направился к городу.

«Началось».

– При всем уважении, капитан, мы куда?

– Заткнись и иди следом.

Сейвен только вздохнул. Ему неоднократно приходилось сталкиваться с причудами Крайтера. Зачастую лично. Но в перспективах маячил один щекотливый пунктик, за который и Сейвена могли к стенке прижать.

– Дезертируешь?

– Чего?

– Если хочешь уйти – иди. Но без меня.

Звякнул смешок, и Сейвен напрягся – в руках у Крайтера тускло блеснул запал.

– Защищайся, – шагнул он навстречу и замахнулся.

Сейвен не заметил, как запал юркнул ему в руки, и отразил первый удар. Звон хлынул в пустоту, достиг гор и вернулся расколотым эхом. Выпад, еще один, дуга, метящая в ноги, и снова выпад. Внезапно Крайтер бросился в сторону, оказавшись вне досягаемости острия Сейвена. Он достал коммуникатор, включил его на передачу и прицелился запалом в небо. Выстрел брызнул яркой вспышкой света. Последующий выстрел метнул струю огня в сторону города.

– Внимание! – заревел Крайтер. – Партизаны замечены в северо-западном углу сектора В! Они движутся в сторону города!

И он выключил связь.

– Если хочешь выбраться отсюда, – усмехнулся капитан группы В, – чеши за мной.

***

Спотыкаясь о кусты и камни, они мчались к городу напрямик, избегая дороги. Очень скоро из ночи стали выныривать первые здания – нежилые и едва различимые. По мере приближения улицы светлели, а дома возвышались и наполнялись жизнью. Скрываться Крайтер не собирался, он бежал явно и целенаправленно. Свернув с главной городской дороги на третьем или четвертом перекрестке, он на квик остановился и взглянул на экран коммуникатора.

– Что за цирк, – Сейвен схватил его за руку и рывком развернул к себе. – Дуришь опять? Учти, выгораживать не буду.

– Будешь-будешь, – вырвался Крайтер и вновь сверился с коммуникатором. – Еще как будешь. Благодарить меня будешь.

– Что ты задумал?

– Цыц. Придет время – увидишь. Нам сюда, – и он устремился вдоль по улице.

Карманная карта подсказывала, что вслед за ними в город кинулось три группы, но, как и следовало ожидать, не в полном составе. Красные, синие и зеленые пятнышки приближались к городу в порядке хаоса. Самым прытким из них до Сейвена с Крайтером не хватало нарна или двух бегом…

Пара «преследователей» выскочила из подворотни, вернувшись на главную дорогу. Фонари освещали безлюдную мостовую, двери магазинов плотно закрыты, витрины – зарешечены. Настежь растворенными оставались только пабы и кафетерии, но их было совсем немного. Вдруг Крайтер заорал во все горло:

– Стооой! Стой, кому говорят! Стой или буду стрелять!

Не притормаживая, он достал из-за пазухи зажигательную гранату – превосходный самодельный образец с напалмом в качестве начинки.

Сейвен даже не успел как следует удивиться, а они уже стояли у штаба армейского присутствия Гелионии. Прочная дубовая дверь с табличкой «Вход строго по пропускам», окна в клетку, за окнами – свет и чье-то движение. «Это здесь, что ли, контрольный пункт?»

Однажды Крайтер, в приступе чистосердечия, сказал: «В любом деле думать нужно мало и скупо. Надо больше действовать. Пока все обмозгуешь, можно успеть ошибиться и предпринять вторую попытку, но уже чисто. А когда придет чутье, уйдут и ошибки». Сейвену почему-то припомнились эти слова именно теперь, когда Крайтер размахнулся и швырнул гремучий припас в окно штаба. Колба лопнула, напалм вспыхнул, и окно занялось демоническим факелом. Внутри кто-то завопил, завопил и командир группы В:

– Скорей! Они уходят! Демон вас раздери! – он выхватил запал и, сорвавшись в бег, пальнул в воздух, второй и третий раз. – Стоять! Кому сказал! Убью! – и, обернувшись к Сейвену, проорал дурным голосом: – Быстрее, Сейв, быстрее! Они уже близко!

С этими ревом он ворвался в подвернувшийся «Подвальчик старого ключника». Питейная отнюдь не пустовала. Добрая часть приземистых округлых столиков была занята. У стойки хозяина заведения, как раз у противоположной от входа стены, сгрудилась толпа. Видно, заслышав выстрелы и грохот снаружи, часть посетителей захотела выйти, но не успела – лестницу загородил Крайтер.

– Койоты – бегите! – согнулся он, точно от боли, и страшно захрипел. – Гелионские собаки идут с облавой… Они… Они уже близко! Во имя свободы Франдии, если вам дороги близкие – бегите!

На несколько квиков воцарилась тишина, а потом снаружи послышался топот десятков сапог и резкие, отрывистые выкрики.

– Вот дрянь! – выругался кто-то.

– Скорей, валим отсюда! – поддержал кто-то другой, и толпа косяком хлынула к выходу.

Подверглись бегству преимущественно те, кто в момент появления отважной парочки толпились у хозяйской стойки. Прочие же в недоумении озирались по сторонам, что-то спрашивали друг у друга, глотали комья страха и в конечном итоге тоже потянулись к выходу. Крайтер благоразумно убрался с дороги, увлекая за собой Сейвена. Народ ломился из узкого дверного проема в диком безумии. Толкались, локтями прокладывали путь, хватали друг друга за одежду и едва не по головам шли. Выбравшись, люди скрывались в переулках. По главной улице, откуда валил дым и несло гарью, спешил гарнизон.

Крайтер стоял, прислонившись к стене и корчился от мнимой боли. Внезапно он рванулся и схватил кого-то из толпы, огрел бедолагу ребром ладони по шее и передал бесчувственное тело Сейвену. Еще один молниеносный рывок и еще одна жертва в руках командира группы В. На этот раз Крайтер заломил беглецу руки за спину и повалил его на землю.

– Что? А-а-а! – прижатый к булыжникам пытался сбросить с себя мучителя. – Ка-ак! Кто ты, мать твою, а?! За что?!

– За наше счастливое будущее, мышонок, – прошипел ему в ухо Крайтер.

Подоспели солдаты. После короткого расспроса бóльшая часть гарнизона поспешила дальше. Те, кто остался, приняли у доларгов партизан, и тут же, не сходя с места, капитан погорельцев взял показания.

– Мы патрулировали свой квадрат, – суховато повествовал Крайтер, в то время как Сейвен угрюмо молчал в стороне. – И заметили слабый свет на краю дороги. Это даже был не свет, а вспышки, короткие и очень тусклые. Мы отклонились от запланированного маршрута и сошли с дороги. Приблизились, потребовали назвать себя. В ответ на нас бросились с оружием. Мой напарник отразил атаки, я – дважды выстрелил в воздух. После этого группа – всего их было, наверное, человек десять – побежала в сторону города. Я незамедлительно сообщил о столкновении и мы бросились в погоню. В городе группа стала дробиться, но мы старались преследовать основную массу. Плохо, что нам совершенно незнаком город… Иначе… Иначе мы помогли бы вам больше. Задержать удалось только двоих…

– Капитан, взгляните на это, – к начальнику гарнизона подошли двое солдат.

Один держал в руке склянку с зажигательной смесью, точь-в-точь такую, какой чуть ранее воспользовался Крайтер. Второй держал под руку связанного «партизана», опять-таки неволенного Крайтером.

– Напалм, – рассмотрел самоделку капитан. – С магниевым капсюлем. Это его?

– Да, капитан.

– Ясно…

– Это не мое! – дернулся было заключенный, но его тут же урезонил толчок приклада между лопаток. – Это не мое… Мне подкинули. Клянусь!

– Ну да, конечно, – капитан вздохнул. – А потом ты решил подкинуть ее нам. Тебе еще повезло, что гарнизон не сгорел. Хотя… Позже увидимся. Уведите его.

Он повернулся к доларгам:

– Как вас зовут?

Крайтер отрекомендовался, заметил, что Сейвен насупился еще сильнее, и представил его. Капитан пожал каждому руку:

– Благодарю за помощь. Я непременно сообщу о проявленном вами героизме. Всего наилучшего! – Он козырнул, развернулся и зашагал в сторону гарнизона.

Когда Крайтер рассказывал доларгам о подвиге, Сейвен только шевелил желваками и молчал. Больше всего раздражало то, как командир группы В превозносил его, Сейвена. «Издевается». Достаточно было чуть присмотреться, чтобы заметить ехидство в уголках его глаз. «И как я это допустил? Идиот. Сучок осиновый. Не прощу себе никогда». А бойцы, при каждом таком упоминании, поглядывали на соратника с уважением и с какой-то липкой, сырой завистью. Больше всего, конечно, плевался Крайтер, а его меткость жгла кислотой.

– Да если бы не Сейв, то сгорели бы гелионцы заживо сегодня! Видели бы вы, как он урезонил того, который бомбу в окно гарнизона швырнул… М-м, дорого посмотреть! Только тот за вторым снарядом за пазуху сунулся, и вдруг – бах! Уже на земле валяется. Сейвен – сверху и руку заламывает, потом бросает его мне, а сам бежит дальше.

На остаток ночи, по утро включительно, Сейвен замкнулся в молчании. Крайтер же, напротив, рассказывал о приключении охотно, разукрашивая цветастыми образами каждый шаг. «И ведь не сбивается, не перевирает. Каждая мелочь как на ладони, точно в самом деле так и было».

Вооруженных столкновений больше не случилось. Отряд из Сотлехта благополучно опоздал на полцикла, а когда наконец прибыл, то без промедлений направился к горной дороге. Четыре армейских внедорожника с роторными пулеметами на крышах и два бронированных фургона между ними. Вот и вся колонна…

Отряд проследовал к подножью склона, вскарабкался на гору, и на подступах к вершине, там, где несли караул доларги группы Д, один из внедорожников едва не сорвался. Водитель головной машины чуть съехал с дороги и угодил на осыпь, но к счастью, падение остановила корявая сосна. Машину поставили на место с помощью другого внедорожника и доларгов, за что последних тут же похвалили и отметили.

Приказ возвращаться был отдан, только когда рассвет взял-таки высоту и перевалил через хребет Аргола. Утро хлынуло солнечной волной и, когда это случилось, Сейвен впервые почувствовал, что устал. «Поспать бы». Он зевнул украдкой и посмотрел на Диз, бодро шагающую чуть впереди и справа от него.

Мысли о соучастии в ночном инциденте, мучали Сейвена хуже тошноты. Любые упоминания о происшествии вызывали едва сдерживаемые позывы разоблачиться. Он отлично понимал, что его желание прокричать во все горло: «Вранье!» – безумно настолько, насколько фальшива бодрость шагающей впереди Диз. «Предположим, мне поверили. Что потом? Трибунал. И никто не будет разбираться, почему мне, свечке парафиновой, не хватило мужества остановить Крайтера. И раз я держался с ним, с ним партизанил и получил одобрение капитана гарнизона тоже с ним, то с ним я и заодно. Заставил? Смех… Кто ж в это поверит? Да и не заставлял он меня…» Еще крепче увязать во лжи Сейвену хотелось в самую последнюю очередь. Но, хотя он твердо решил молчать, от внутренних метаний решимость не спасала.

Прибрежье Лонции сияло, как грань изумруда. Но доларгам не было дела до красоты зачинающегося дня. Измотанные напряжением и бессонной ночью, они, хотя и держались достойно, но окружению внимание уделяли минимальное.

Коверкать голову размышлениями о том, что сегодня ждет его – Сейвена, Сейвен не хотел. «Будет так, как быть должно, и неважно, думаю я об этом или нет». Но как бы он не отмахивался, одна мысль неизменно возвращалась. От нее тошнило. Она доводила Сейвена до тихого буйства. «Я сообщу о проявленном вами героизме». Это означало, что и он, и вся группа В по безумному капризу Крайтера сегодня же имели все шансы принять статус. «Какая ирония: всю жизнь честно играть, пусть и маленькую, но свою роль, чтобы под конец снискать славу в театре марионеток. Пошлой куколкой».

Из начальства никто и словом не обмолвился об общих достижениях и о частных успехах доларгов. Отряд просто пустили внутрь гидроглиссера и предложили занять свои места. Сейвен не без удовольствия растянулся в удобном кресле, откинулся на спинку и вытянул ноги. Комната молчала. Даже Зак опустил голову и медленно моргал в пол. Тело налилось приятным оцепенением. Каждое движение давалось с трудом, но утруждаться и не хотелось. Веки смыкались все чаще, наливались липкой тяжестью.

Гидроглиссер оторвался от причала и сначала медленно, но потом все быстрее и быстрее поплыл к родному берегу.

***

Сколько прошло времени Сейвен сказать не мог, но, когда он открыл глаза, кругом все спало и тишина стояла такая, что от нее звенело в ушах. «Оглушающая. Оглушающая тишина». Под сердцем холодной волной шевельнулось недоброе. Какое-то роковое предчувствие. Он огляделся. Народ спал вповалку. Казалось, сбыло и их дыхание, настолько все кругом стало недвижимым. Растрепанные волосы, расстегнутые вороты, нелепые, какие-то сюрреалистичные позы и… Сейвен похолодел. Ни один, ни единый человек в комнате не показывал своего лица. Все как один отвернулись прочь.

Сейвен поднялся. Воздух вокруг оказался плотным, как вода. Любое движение, будь то поворот головы или мановение пальца, оставляло в пространстве след в виде радужных вихрей. Завитки рождались, проплывали клубами дыма и таяли без следа. Преодолевая сопротивление воздуха, он выбрался из своего ряда в проход и только тогда увидел человеческую фигуру, неподвижно стоявшую на подиуме, возле чернеющего пустотой экрана. «Диз?»

– Диз? – окликнул он, но с губ слетела лишь тишина.

Тем не менее она услышала и даже обернулась. По ее щекам к подбородку стекали лазурные слезы. Текли обильно, но… Не капали вниз, а плыли по воздуху маленькими пульсирующими светляками. Лицо Диз искривилось плачем, она что-то горяче шептала Сейвену, но он и слова не разобрал. Он шагнул к ней, но она, как будто чего-то испугавшись, отпрянула, развернулась и скрылась в чернеющем экране монитора, точно в ночном окне. Нимало не удивившись случившемуся, Сейвен устремился вслед за ней.

Тьма душила. Место, в которое он попал, оказалось гораздо плотнее спящей комнаты. Тьма ослепляла. Ни сполоха, ни огонька… Никаких оттенков или полутонов. Безбрежный океан сажи и он – на его дне. Но он чувствовал, что стоит, стоит на чем-то рыхлом, податливом. Он присел, зачерпнул горсть песка и тонкой струйкой пустил ее на свободную ладонь. Песок не кончался, а все сыпался и сыпался, точно из ладони. Сейвен чувствовал, как его засыпает, безвозвратно погребает под барханом.

Тьма стала глубже, хотя казалось, что глубже уже было некуда. Дыхание перехватило, больше от страха, чем от нехватки воздуха. Тело проседало, куда-то проваливалось…

И вот он уже падает. В ушах – свист ветра, над головой – звездная даль, а внизу – все та же тьма. Приземлился он мягко, хотя падение и длилось долго. Сколь долго, он сказать не мог. Нарн или цикл… Время стало неопределенным.

Он очутился у подножья горного хребта, израненного солнцем и ветрами. Квадрат группы В. Кругом ни души. Далекий свет звезд едва серебрил иссохшую землю, тонкий ветерок веял прохладой с гор, пели сверчки, и тихо шелестела придорожная трава. Ночь стояла безмятежная.

Внезапно тишину пронзил вой койота. Отчаянный крик животного доносился из ущелья и Сейвен, инстинктивно, бросился на него.

Но не успел он пробежать и сотни шагов, как завывание перекатилось в хохот, всеоглушающий, неистовый рев, от которого дрожала земля. Сейвен почувствовал, как по щекам потекли теплые струйки крови. В тщетной попытке защититься от безумного смеха он стиснул ладонями голову и продолжил путь. Вдруг хохот оборвался, и стало тихо как прежде.

Стены ущелья наваливались черными портьерами. Их вес просачивался сквозь кожу, обволакивая нутро. Клин звездного неба над головой как будто сузился, а сами звезды потускнели. Горы заскрежетали – теперь они сближались по-настоящему. Сверху посыпались камни, срывались валуны, что с глухим уханьем вонзались в землю. Звезды исчезли совсем, и вновь стало невыносимо темно. Тьма проникла. Она стала частью его самого.

Вдалеке появился блуждающий огонек. Он слепо носился от стены к стене и медленно приближался. Сейвен остановился. Вся та тьма, что впиталась его телом, теперь рвалась прочь от огня. Он ощутил страх, но не как собственное чувство, а как чье-то холодное дыхание за спиной. Как будто кто-то охваченный ужасом прятался за ним и в своем глубоком, безотчетном трепете увлекал Сейвена за собой. Он оглянулся, и страх пропал.

Перед ним, на расстоянии вытянутой руки, стоял Крайтер. Одетый во все белое, с вымученной улыбкой на бледном лице. В руках он сжимал большой хрустальный шар. Сфера мерцала глубинным синим огнем. В ней что-то билось, трепетало, как лепесток свечи. Это была Диз. Ростом не больше мизинца, она молотила кулачками стены своей неволи. Было видно, как ее маленький ротик открывается – она кричит. И вся светится.

Сейвен почему-то знает, что ее нельзя выпускать. Если она вырвется, то случится что-то настолько ужасное, что никто и никогда не сможет исправить этого. Он поднял глаза на Крайтера. Тот кивнул, как бы подтверждая опасения.

– Вернуться уже нельзя, – проговорил он с горечью. – Нельзя остановить то, что ты начал. Хочешь увидеть, что ты начал?

Его последнее «что» звякнуло укоризной. Он протягивал шар Сейвену, предлагая заглянуть в глубину пристальней.

Взгляд проник внутрь и увлек за собой. Сейвен сморгнул. Он стоял на дне пересохшего фонтана с мозаикой в форме плачущего солнца. Рядом Диз. Очень близко. Она обнимает его, а он в ответ придерживает ее за талию и вздрагивающие плечи. Она плачет. Плачет и солнце, наполняя фонтан. В воде уютно. Ему хочется стоять вот так вот, обнявшись, целую вечность. Стоять, чувствовать тепло ее счастливых слез и ни о чем не думать.

Вдруг в воде что-то промелькнуло извилистой тенью, ускользая за спину. Он поворачивается, но… Открывает глаза и видит каюту гидроглиссера, видит спящих доларгов и Диз, спокойно дремлющую рядом с ним.

До порта Бредби оставались считаные нарны.

Act 4

Пробуждение оказалось для Сейвена тяжелым. Из головы рвались обрывки чудоковатых снов, рука затекла, а шея болела. Он перевернулся на другой бок и попытался вспомнить, что ему снилось. Какие-то заросли, огромные, но добрые животные… Каньон с обрушающимися стенами, чернота, Диз… «Стоп, это же снилось вчера».

Он подскочил на кровати и схватил будильник. Черный экран свидетельствовал, что тот опять сам-собою отключился.

– Допросишься, скотина, когда-нибудь выброшу тебя. Будешь знать как не будить. Будильник еще, – раздраженно пробурчал он.

По возвращению в порт, экзаменационный отряд без промедлений доставили в купол. Доларги с нетерпением ждали вердикта и не расходились. Когда же уставший отряд построили у главных ворот купола, визитатор, встретивший построение, скупо сообщил, что в восьмом цикле в актовом зале будет общее собрание. Оставшееся время он настоятельно порекомендовал употребить на сон. А еще настоятельнее – не опоздать к назначенному циклу.

В соблюдение последнего Сейвен и поставил будильник на половину восьмого, дабы, проснувшись, без лишней спешки привести себя в порядок. «И почему меня никто не разбудил?!» Теперь уже без десяти нарнов, а он все еще растрепанный и в одном исподнем мечется по комнате в поисках формы. «Наверное, даже никто и не заметил, что меня нет».

– Я ведь ее здесь… – растерянно тормошил он стул, на который перед сном сложил форму.

Он посмотрел на входную дверь и рядом, на крючке, увидел ее, выстиранную и старательно поглаженную. Его осенило. «Ключниц. Точно. Последние мозги проспал, идиот». Сейвен торопливо натянул форму, обулся, прибрал пальцами волосы и выскочил за дверь.

Снаружи его ждал сюрприз. Диз.

– Какого демона, Сейвен! – негодовала она. – Строиться давно пора!

– Простите, я проспал, – честно признался он.

«Надо же. Ты и впрямь пришла… Хоть тебе спасибо за это».

– Будильник барахлит.

– Будильник. Давай, пошли уже скорей.

Заспешили не по кольцу тротуара, опоясывающего недро купола, а сквозь парк, кончающийся у главного здания шумящими водопадами.

На некоторое время они погрузились в густой лес, обступивший их сумрачными, неясными тенями. Кое-где на стволах и листьях растений переливались люминофором редкие жуки. В глубине парка слышались монотонные перекаты водопадов.

Над головами шагающей пары зажглись ночные огни. Меридианы фонарей несли бледно-голубой свет из водной прослойки, отчего тот рассеивался по куполу ровной, мягкой аурой.

Запахло милюдой, а вскоре появился и источник сладковатого, оседающего на губах нежной пыльцой аромата. Большие кусты вдоль тропки были усыпаны брезжащими в сенной полутьме цветами. Снаружи – на ветру – лепестки распустившихся бутонов летели бы по ветру звездной пылью. Но здесь… Они лишь усеивали почву тонким ковром, который истлеет к утру, как позабытый костер.

Диз замедлила шаг и остановилась у одного из кустов. Она отломила крошечную веточку, всю облепленную цветами, и пристроила ее на своей прическе за ухом. В этом призрачном свете стремительно живущих цветов Сейвен разглядел, как она была хороша. Роскошные темные волосы собраны в плотный нимб, из которого на висках и затылке ниспадала дюжина стройных кос. Ее кожа, немного бледная от ночной иллюзии, благоухала тонким ароматом духов, различимым даже здесь, в густоте цветущих растений. На лице ни тени, ни эмоции, ни морщинки. Глянцевая оправа очков ровно блестела голубизной. Как и глаза… Темно-синее вечернее платье плотно облегало тело, подчеркивая каждый изгиб ее превосходного тела.

– Диз, время, – осторожно напомнил Сейвен.

Она что-то хотела ответить, даже приоткрыла рот, но лишь коротко вздохнула и пошла дальше, так ничего и не сказав.

Первый этаж административно-учебного корпуса представлял собой огромный зал с множеством высоких колонн, где обычно подолгу задерживалось только эхо. Но сейцикл он гудел сотнями голосов, а из репродукторов лилась музыка. Казалось, на церемонию собрался весь купол, включая дежурных и вахтовых, отчего зала о сорока метрах в поперечнике стала тесной.

Они заспешили к подиуму, возведенному у дальнего края окружности залы. Сквозь люд у подиума, различались организованные группки виновников собрания. Доларги – единственные, кто сегодня был одет по форме. Все остальные щеголяли в своих лучших нарядах. «Еще бы. Главный праздник года. Когда же еще, как не теперь, натянуть фрак, или вечернее платье, что целый год пылились складками в шкафу и выйти в люди». У Сейвена фрака не было. Редкие праздничные вечера он сидел за настольным дисплеем, читал или чистил запал. Спал, наконец. Если же под гнетом угроз и натиском докучающих приходилось тащиться в общество, то он облачался в свою повседневную одежду и весь раут молчал из тени, наблюдая за окружением. В такие циклы ему открывались моменты, незаметные в будничной суете, впрочем и они быстро наскучивали.

На невысоком – по пояс Сейвену – подиуме устроили трибунку. Вернее большой стеклянный пюпитр, за которым стоял Олаф Швассер в давешнем своем красном жилете. Он раскладывал визы ларгов и заглядывал под каждую обложки, проверяя все ли в порядке.

Без лишних приветствий Сейвен занял свое место в квадрате, так, что Олаф ничего не заметил. Манипуляции протектора длились нарна три, пока один из визитаторов, выстроившихся ширенгой в глубине подиума, не подошел к протектору и что-то не шепнул ему. Олаф вскинул голову, оглядел доларгов, выпрямился, кашлянул и напряг голос:

– Пожалуйста, потише, – попросил он, выждал, пока собрание угомонится и затем продолжил: – Сегодня великий день. И величие его прежде всего заключается в вас, выпускники купола Бредби. Вы доказали свое превосходство, доказали, что достойны называться боевой элитой Вербарии и достойны героизма ларга. Сегодня – ваш день.

– Вечер! – выкрикнул кто-то издали.

– Что? – мигом откликнулся Олаф, но шутник притаился и не ответил. – Да… Я говорил о значимости момента… О его, если можно так выразиться, мистичности. Вот вы, ларги, присутствующие здесь, поднимите руки, пожалуйста.

Даже не оборачиваясь, Сейвен с уверенностью мог сказать, что леса из рук не вышло. «Неудачная попытка, старина. Ларгов в куполе – что рыб в мертвом пруду. Наставники одни, да чины высокие – шишечки, что первыми поспели. А остальная масса в разъездах. Хе-х, фонды зарабатывают».

А Олаф тем временем набирал обороты. Жесты его становились размашистее, речь преисполнялась пафоса, а лицо наливалось кровью. Он все громче и витиеватей глаголил о значимости куполов в общем и ларгов в частности, о том, какая великая обязанность возложена на их плечи, о том, что они являются ни много ни мало – гарантами мира и процветания всей Вербарии. И так далее, и так далее…

«Давай-давай, болтай. А те сзади тебя послушают». Сейвен посмотрел на визитаторов, стоявших позади Олафа шеренгой неподвижных шелковых кукол. Их могущество заключалось главным образом в пунктах кодекса ларгов. Они олицетворяли власть. Представляли тех, на чьи деньги выросли ларги и на кого теперь работали. «Для них ведь надрываешься. Вдруг возьмут да и подбросят на нужды купола лишних фондов?»

Внезапно Олаф умолк на полуслове. Какое-то время он разглядывал стоявших перед ним доларгов, потом перевел взгляд на стопочку виз. Когда он начал их неторопливо перебирать, по залу разнесся шепот. Протектор выбрал одну из корочек, повернулся всем корпусом к Сейвену и, глядя в визу, сначало тихо, а потом во весь голос изрек:

– Не может быть. Думал, показалось. Крайтер! Да ты ж ларгом стал!

Раздались фанфары, за ними грянула торжественная музыка и все зааплодировали. Сейвен так до конца и не понял, оказался ли первый титул случайностью или его спланировали заранее, но эффект он произвел неподдельный.

Крайтера, по меньшей мере, уважали, за то, что во многом он был лучший. Лучший стрелок, лучший фехтовальщик, ставил рекорды в подводном плавании, беге на длинные дистанции. А в учебных маневрах неизменно отличался как инициативный и грамотный стратег… Когда в прошлом году публика так и не услышала его имени, шепот удивления не стихал очень долго. Это уже после все дружно вспомнили его неугомонный и сложный норов, а тогда… Тогда все ждали, что непременно произнесут Имя. Но снова и снова ларгом оказывался кто-то другой.

Нельзя сказать, что известие как-то эмоционально повлияло на Крайтера. «Еще бы. Сам ведь все устроил так, чтобы сегодня непременно взойти на подиум. Какие уж тут неожиданности, пусть и приятные?» Он преспокойно вышел из строя и энергически взобрался к Олафу. Ему, как первому в этом году новоиспеченному ларгу, предстояло выступить с речью, что он и не преминул сделать:

– Братья и сестры! – пафосно начал он, как и протектор, отказавшись от микрофона. – Все мы оказались здесь, в куполе Бредби, потому, что нам не оставили права выбора. Сюда нас пригнала нужда. Я уверен, что ни один любящий родитель не отдал бы своего ребенка на семнадцать фаз туда, где из него выкуют шестеренку войны. Кто из вас не задумывался о своей участи? Кто не пытался вспомнить лица своих родителей? Кто из вас не помышлял сбежать отсюда? Но куда? Зачем?! Эти короткие вопросы каждый раз останавливали меня, ведь, вне купола у меня ничего нет. Мне некуда, незачем и не к кому идти. Мы здесь все большая, драная семья без роду и племени! Братья и сестры по участи… Не знаю. Может быть, в другой жизни я бы плел корзины или ловил рыбу и видел в том свое счастье. Но в этой жизни – я ларг. И я, демон меня забери, горжусь этим!

С визой ларга в руках Крайтер спустился, занял свое место, а аплодисменты все окружали его звонким ореолом. Смолкли они только, когда Олаф поднял обе руки вверх, призывая к тишине.

– С вашего позволения я продолжу. Сегодня у нас еще девять вручений, и, поскольку мы тут немного задержались с началом церемонии, предлагаю поздравить нашу молодую элиту оперативно, горячо и сразу приступить к банкету.

Зал согласно загудел.

– Ну что же… – он поднес к глазам очередной документ и громко прочитал: – Лейла Миллет!

Стоявшая рядом с Сейвеном Лейла издала радостный возглас и мигом очутилась возле протектора. Олаф пожал ей руку, неуклюже поцеловал в щеку, наконец, передал визу и громко, усмиряя шум аплодисментов, сказал:

– Лейла – клирик, и, по мнению мастера Исутсуманадараго с Крисалии, самый лучший! Кто еще не знает – прошу любить и жаловать. Лейла, поздравляю!

Следующим под руку Олафу попался паренек из группы Д – высокий и худощавый. Когда он встал напротив протектора, то в сравнении похудел еще сильней. Паренек слегка качнулся в поклоне, изрек сухое «Спасибо» и, как показалось Сейвену, очень крепко пожал руку Олафу.

Еще одним избранником фортуны оказалась девушка все той же группы Д, что в Лонции помогала спасать вездеход гелионцев. Сейвен был знаком с ней ровно столько, сколько и с любым другим жителем купола. «Поскорей бы уже раздали визы, покуда совсем не поскучнело».

Неясно, за какие добрые дела, но следующим по подиуму прошелся Манкер Глит – высокомерный и заносчивый выскочка. Несколько раз случалось так, что за проступки, инициатором которых являлся именно он, расплачивались те, что почестнее, да понаивнее. Сейвен мог отдать руку или даже две, что на экзамене, в составе группы А, Манкер ничего достойного не совершил. Однако же он был как-то связан с когортой инвесторов, а в этом ключе любые дальнейшие вопросы становились риторическими.

Следом Олаф поздравил еще двоих участников группы Д. Напряжение переминающегося на месте Зака, как показалось Сейвену, достигло предела. Вытянутыми по швам руками Зак отхлопывал по бедрам известный только ему ритм, а по телу то и дело пробегала дрожь.

– Зак Дейв!

На два-три квика Зак замер, точно отпечаток, но уже в следующее мгновение подпрыгнул на месте и дико заорал: «Фой! Я ваш папа!»

«Хе-х. Я ваш папа? Что бы это могло означать? Уж не то ли, что он такой молодец и всех сделал?» С удивлением Сейвен заметил, что улыбается и, спохватившись, стянул губы обратно. Украдкой осмотрелся. «Не увидел ли кто?» Но всеобщее внимание было устремлено на сцену, где в припадке радости бесновался Зак. Он широко улыбался, тряс руку Олафу так, что та едва не отрывалась, непрестанно хохотал и лез целоваться. Даже когда ему всучили визу, на прежнее место он вернулся не сразу. К всеобщему удивлению, Зак обошел всех визитаторов и каждому сунул руку. Причем половина общественности изумилась сумасбродной выходке, а остальная половина тому, что визитаторы ответили-таки на приветствие. «На волне изумления, надо полагать».

Когда предпоследним ларгом оказался не Сейвен, откуда-то всплыл мутный пузырёк беспокойства. «Чушь. Покамест все шло предсказуемо, и нет причин положению вещей так резко меняться. Крайтер сделал ларгом себя и всю нашу группу. В этом сомнений быть не может». Сейвен внутренне содрогнулся, когда вдруг понял, что, несмотря на правду, известную только ему, он не прочь обзавестись билетом в новую жизнь. И это после того, как его буквально рвало от лжи. «Распробовал? Теперь вкусно стало?» Он скрипнул зубами и чуть было не поддался желанию покинуть строй и выйти вон. Никогда еще он не чувствовал такого отвращения к самому себе.

– Сейвен Болферт!

«Сказать правду? Сейцикл! Непременно сказать!» Он сделал шаг и вышел из строя.

Зал ему аплодировал. Как и всякому другому, удостоившемуся сегодня чести зваться ларгом. Но аплодисменты показались Сейвену зловещими. Воображение рисовало дикую картину того, что все знают истину и вот здесь и теперь проверяют его – Сейвена. Испытывают на честность. Проверяют его честь. И если он, как Крайтер, воспримет все как должное, пожмет руку Олафу, поклонится и спустится обратно, то тут же поднимется гвалт и его справедливо освистают. «Лжец! Вероломный обманщик!» Он слышал эти обвинения как наяву и уже верил им.

Это был его шанс. Как последний ларг он должен был произнести заключительное слово. Олаф передал ему визу, пожал руку и жестом пригласил к микрофону. Сейвен поднес к губам микрофон и только теперь прямо посмотрел в зал. Люди притихли, ожидая, что же скажет самый молчаливый житель купола Бредби. Но тот продолжал молчать, разглядывая раскинувшееся перед ним скопище. Взгляд остановился на рожденных сегодня ларгах и тех, кому судьба дала от ворот поворот. Он посмотрел на пылающее счастливой улыбкой лицо Зака, на блестящие глаза Лейлы, на Крайтера, который многозначительно ухмылялся. В этих лицах было что-то, что остановила Сейвена от давешнего порыва. В них он увидел свет. Увидел сбывшиеся мечты и новые, далеко идущие надежды. Он выдохнул, набрал в грудь воздуха и сказал:

– Спасибо тем, результатами чьих стараний мы преодолели долгий путь и предстали перед вами как есть. Разочарований не будет. Мы обещаем.

Ненависть к аплодисментам обещала вот-вот материализоваться. Сейвен сжал кулаки покрепче, стиснул зубы, отчего губы превратились в узкую белесую нить, и медленно сошел вниз. Народное внимание отстало от него, но аплодисменты по инерции все еще звучали. В его честь.

В зале снова воцарилась тишина и Олаф вернулся к своему любимому делу:

– Десять ларгов. Неплохо, да? А следующий год обещает новые рекорды. С завтрашнего дня к семнадцатой сессии обучения приступит аж тридцать три доларга! И если отказников окажется больше, пускай даже все тридцать процентов, то все равно в будущем году вот на эту сцену взойдет по меньшей мере тринадцать новых воинов. Остальные же не у дел не останутся, – он обвел взглядом выстроившихся перед ним выпускников. – Невозможно каждому стать ларгом, как нельзя любому быть рыбаком. Поверьте, работы хватит на всех. Мы навсегда останемся одной семьей, живущей под общей крышей, дышащей одним воздухом, стремящейся к одной цели. Сделать наш мир лучше, безопасней и… Свободнее. Свободным.

Он рассмеялся.

– В любом случае уже завтра новички отправятся на свое первое задание. Контракты уже подписаны и лежат у меня на столе, так что завтра я жду всех в своем кабинете. К пятому циклу. А сейцикл – отдыхайте. Сегодня ваш, хм, вечер.

***

С бокалом пальмового вина в руках Сейвен подпирал одну из колонн мантапама. Он слушал музыку, про себя оценивая каждую композицию по пятибалльной шкале, глазел по сторонам, оценивая наряды людей все по той же системе, и цедил напиток, сразу оценив его по достоинству. Он допивал уже третий бокал и, быть может, именно поэтому не торопился уходить с праздничного вечера.

Проходившая мимо разносчица, которая успела запомнить молодого ларга, не отходившего от колонны весь вечер, остановилась и предложила обновить бокал. Сейвен великодушно согласился. И вот, уже с четвертой порцией вина в руке и потеплевшим от алкоголя взглядом, он продолжал по-своему наслаждаться вечером.

В гуще событий заприметился Зак. Окруженный толпой, он что-то самозабвенно повествовал, без устали размахивая руками. «Должно быть, треплется о своих достижениях в Лонции. Тоже мне, герой без подвига». Крайтер оживленно беседовал с Олафом. «Откуда же у вас такая связь близкая?.. Не оказалось бы, что наш драгоценный протектор отец Крайтеру. Вот шороху-то будет». У края сцены Сейвен мельком углядел Лейлу, которая громко аплодировала и что-то кричала всякий раз, когда артисты завершали очередную композицию. «Вливается наша новенькая потихоньку. Хм? И музыку, стало быть, любит? А может, играет? Не удивлюсь, если следующий концерт пройдет с ее участием».

Немного погодя пришло время танцев. Стульями огородили импровизированную площадку на которой, сначала нерешительно, но затем все бойче, стали кружиться пары. Толпа хлынула к границам площадки, отчего зала мигом опустела. Смотреть стало больше некуда и Сейвен уставился в бокал с вином.

С полнарна ничего не происходило, но вдруг в золотистом хмельном напитке неожиданно добавилось синего. Он поднял голову и его взгляд встретился со взглядом Диз. Наставница стояла сложив руки за спиной и пристально смотрела на Сейвена. Потом она шагнула раз-другой и оказалась вплотную настолько, что костяшки его пальцев, сжимающих бокал с вином, коснулись ее груди. Сейвен предпочел отхлебнуть глоток.

– А ты почему не танцуешь? – спросила она тоном, будто Сейвен целыми днями только и делал, что танцевал, а тут вдруг взял да уклонился.

– Что ты хочешь, Диз?

– Что я хочу?

– Да.

– Хочу, чтобы ты пригласил меня на танец.

– Даже если бы и умел…

– Я знаю, – она отступила в сторону и привалилась спиной к той же, что и Сейвен, опоре. – Тогда просто постоять с тобой.

Три нарна тянулось молчание. «О чем ты думаешь, Диз? Чего хочешь?» Сейвен покосился на стоящую рядом.

– Чего ты хочешь, Диз? – повторил он, но ответа не услышал.

Диз боялись. Боялись потому, что она часто гневалась, а в гневе теряла над собой контроль. Напряжение ее биотоков подскакивало вместе с яростью, и все это срывалось в непредсказуемые последствия. В такие моменты ее тело превращалось в сущую молнию.

– Диз? – он повернулся и с удивлением обнаружил, что она плачет. Не как это делают обычные женщины, с всхлипами и искривленным лицом, а молчаливыми дорожками слез. Только уголки ее губ часто подрагивали.

«Превосходно. Только этого мне и недоставало». Сейвен огляделся по сторонам, но, к удаче, поблизости не было никого, кто смог бы обратить на них внимание. Он оттолкнулся от колонны и со вздохом встал напротив Диз. Так же близко, как несколькими нарнами раньше она подошла к нему.

– Что с тобой? – спросил он, так мягко, как только мог. – Только не говори, что тебя кто-то обидел. И прекрати давать слезам волю. Они тебе не к лицу.

Но вместо того, чтобы последовать совету, она бросилась ему на шею, вся дрожа от беззвучного плача. «Вот же ж…». Сейвен покосился на бокал, из которого расплескалось вино, украдкой допил его остатки и засунул опустевший хрусталь в карман кителя.

Он приобнял ее за плечи, она же в ответ прижалась еще сильнее. Внутри шевельнулось что-то теплое, какое-то новое чувство захватило его. Сейвен погрузился в тот странный сон, где он стоит, вот так же обнявшись с Диз в солнечном фонтане. Чудно, но теперь его мало заботило, что их могли увидеть. «Это все вино. Четыре бокала. Одуреть. Как я еще на ногах держусь».

Наконец Диз успокоилась, ее плечи перестали вздрагивать, а дыхание выровнялось. Она распустила объятья, мягко отстранила Сейвена и посмотрела ему в глаза. Ее ресницы слиплись, а кончик носа слегка покраснел. Он обратил внимание, что Диз где-то успела снять очки. Она смахнула остатки слез со щек, глубоко вздохнула, возвращая самообладание, и решительно проговорила:

– Я больше не наставница. Сегодня утром, как только мы вернулись из Лонции, я подала рапорт о самоотстранении. Олаф не хотел его подписывать, но я иногда могу быть настойчивой… Теперь я ларг. Как и ты. И… Может быть…

– Почему? – изумленно перебил ее Сейвен. – Зачем ты так?

– Я знаю, что меня никто не воспринимает всерьез как наставницу. И ты тоже, кстати. Мне нравилось то, чем я занималась. Нравилось делиться знаниями, которыми я сама располагаю. Пусть их немного, но… Что толку, если я не могу увлечь? Да, я могу задать трепку, нагнать страху, но заставить уважать себя как наставницу… Можешь мне не верить, но даже молодые доларги не хотят слушать меня. Даже дети, понимаешь?!

– Значит, это не твой путь. У тебя характер воительницы, а не учителя. Простого желания поделиться знаниями мало. Здесь нужно иметь или дар учителя или характер деспота. Но, извини уж, ты одарена другим. И ты слишком мягка к подопечным. Так что, – он усмехнулся, – с возвращением. Ты все сделала правильно.

Диз улыбнулась, а Сейвен про себя облегченно выдохнул.

– Спасибо, Сейв. Я знала, что ты не такой, каким кажешься.

– Да я просто…

– Выпил лишнего, – засмеялась она. – Может, все-таки потанцуем? Если не умеешь, я научу тебя двум-трем несложным па.

– Я не настолько пьян, спасибо, – на мгновение Сейвен смутился. Но лишь на мгновение. – И раз уж зареклась больше не учить, так не учи.

– Это ведь совсем не то.

– Знаю. Хе-х, просто я не привык находиться в центре внимания. Мне пора. Спокойной ночи.

Он развернулся и зашагал прочь, но услышал оклик.

– Эй, что это у тебя в кармане?

И действительно, из кармана его кителя продолжала торчать хрустальная ножка. Сейвен достал бокал и вернулся к Диз.

– Вот. Отдай разносчице, как будет проходить мимо. А она будет.

– Хорошо.

Диз достала из-за пояса очки, надела их и проводила Сейвена взглядом до сумрака парковой зоны. Потом она дождалась разносчицу, но вместо того, чтобы вернуть бокал, попросила наполнить до краев. Вместе с ним она покинула залу и уединилась в своем номере.

Act 5

Проснувшись утром, Сейвен, первым делом, поинтересовался который цикл. «Начало пятого?» Он привстал и взял со стола будильник. «Да, точно. А пришел я вчера ровно в полночь… Стало быть, пять циклов. Недурно соснул…» Часы отправились на место, а Сейвен сел на край кровати. Навалилась головная боль, а следом пришло раскаяние о количестве выпитого вчера.

Покряхтывая и стеная, он провалялся с боку на бок еще с треть цикла. Потом заставил-таки себя подняться и глянуть, не осталось ли немного воды в бутылке за столом. Но, к праведному сожалению, ни воды, ни бутылки там не нашлось. Сейвен взвесил обстоятельства, пожевал ссохшимися губами, наскоро оделся и вышел.

Снаружи зачинался прекрасный новый день, солнечный и теплый. Но Сейвен обрадовался не столько солнцу, сколько тому, что вокруг царило безлюдие, и поспешил вниз по тропинке – к краю жилого комплекса, где располагались умывальни. «Только бы не занята».

Повезло и во второй раз – у кабинки было пусто. Сейвен вошел, замкнул за собой дверь, выдохнул облегченно, но тотцикл вспомнил, зачем пришел, и торопливо утолил жажду.

Ледяная вода приводила в чувство. Как следует поплескавшись над умывальником, Сейвен снял с вешалки свободное полотенце, вытерся им насухо и вышел, мимодумно прихватив утирку с собой.

За дверью поджидал Крайтер. С голым торсом и в коротких шортах, из кармана которых выглядывал тюбик зубной пасты. Он стоял, прислонившись к стене, и поигрывал своим полотенцем.

– О! – оживился он, завидев Сейвена. – Тоже в скорлупку волочешь? А я вот вчера унес и только сегодня вспомнил, что полотенце за кровать завалилось. Вот – возвращаю!

Сейвен не ответил. Ему подействовали на нервы беспечный тон Крайтера и то, с какой никчемной темы он попытался завязать разговор. «Полотенце? Через треть цикла получать первое задание и валить демон знает куда, а тут полотенце. Да и вообще, откуда такое радушие?» Можно было предположить, что это новый статус одухотворил Крайтера, но Сейвен знал его не первый год. Он возложил свое полотенце Крайтеру на плечо и удалился так ничего и не ответив.

Время до встречи с Олафом еще оставалось, но возвращаться в скорлупку не хотелось. «А не позавтракать ли?» Сейвен мысленно оценил перспективы остывшего завтрака и решил наведаться в столовую.

Дежурный по столу, который больше хотел видеть сны, чем лицо Сейвена, положил свежего салата, шлепнул в тарелку каши, жирно сдобрил массу соусом и отправил с подносом на стол.

Жевал Сейвен неохотно. Вдобавок основное блюдо подали уже чуть теплым. А вот завар из тонизирующих трав оказался неплох и отлично поправил настроение.

После завтрака Сейвен вернулся к себе и уточнил время. До назначенного цикла оставалось всего двадцать нарнов.

***

У лифтовой площадки мялась Лейла. Темно-желтые короткие штаны, желтая куртка, застегнутая до самого подбородка, и черные ботинки из которых выглядывали желто-черные чулки… На поясе у Лейлы он подсмотрел ряд метательных ножей и одобрительно хмыкнул.

– Кого ждешь? – он шагнул из тени, ожидая эффекта, но Лейла даже не дрогнула. Она повернулась ему навстречу и просто улыбнулась.

– Если ты откроешь двери лифта, то тебя. Отпечаток моей ладони еще не загрузили в привратную систему, так что…

Сейвен кивнул в ответ, и они вместе вошли в просторную кабину лифта.

– Я еще вчера обратила внимание… У вас даже здесь, в лифте, цветы растут! – Лейла указала на ряды какой-то растительности, кустившейся в навесных клумбах под самым потолком лифта. – Для чего столько?

– Микроэкосистема. Мы даем растениям оптимальные условия для жизни, а они – нам.

– Воздух?

– Не только. Растения дают плоды, а некоторые их части используют для приготовления лекарств… И завара.

– Чай?

– Что?

– Ну, когда высушенные листья кипятком…

– Да.

– У нас в Крисалии это чаем называется.

Двери лифта расступились, и ларги шагнули в приемную протектора. Впрочем, скорее – в общую приемную, поскольку на пятом этаже центрального корпуса размещался не только кабинет Олафа, но и секретариат визитаторов.

Напротив створок лифта громоздился огромный, как сама приемная, стол, за которым работал визитатор. За его спиной возвышалась стена из выдвижных ящиков. Справа у закрытой двери стояло несколько ларгов, и каждый из них что-то читал.

Визитатор поднял голову на прибывших, отчего из-под золоченого чепца показался его подбородок и жестом пригласил к столу.

– Вот табель, распишитесь в получении. Здесь и здесь, – указал он на пустые строчки.

Когда росчерки были запечатлены, визитатор обратился к одному из ящиков стола и достал табельные экземпляры устава вместе с удостоверениями ларгов. Сейвен видел удостоверения не раз, но… Сердце замерло, когда он открыл книжицу и, с одной стороны, увидел дагерротипный отпечаток своего лица, а с другой – отлитый из стали знак купола: оскаленная лисья морда с ножом в зубах. Рядышком Лейла тоже знакомилась со своим удостоверением, но, верно, ее полнили чувства иного рода. «Как же… Так долго быть частью одного, чтобы в результате получить нечто другое».

Снова зашумел лифт, и в приемную вошли двое. Крайтер и Зак. «Как только кабину не разнесли?» Крайтер пожаловал на прием в своем обычном белом плаще, а Зак –

в просторных шортах с кроссами на босу ногу, да плотной клетчатой рубашке с закатанными рукавами. Сейвен припомнил форму купола и одобрительно хмыкнул тому, что ее не заставляли надевать, отправляя на задание. В привычном было удобнее. Зак, например, кулачный боец, и ему точно неловко, когда узкие подмышки мешают как следует размахнуться.

Визитатор пригласил только что вошедших к столу, а после отпустил к двери протектора. Через некоторое время поднялись и остальные ларги, но прием все никак не начинался. Стало тесно. Но не в физическом отношении – места в приемной хватало всем. Ларгов теснило ожидание. Все молчали. Изредка кто-то обменивался фразами, пустыми и ничего не значащими. Рядом с визитаторами предпочитали держать рот закрытым.

Наконец двери кабинета протектора отворились и на порог вышел еще один визитатор. Он громко назвал три имени, приглашая войти первую группу. Через несколько нарнов двери распахнулись вновь. Тройка вернулась разгоряченная и, если судить по живому обсуждению, преисполненная энтузиазма.

Следом были приглашены еще трое ларгов. Сейвен нахмурился и потер все еще болевшие виски – остался полный состав давешней группы В. Крайтер усмехнулся, потом еще и еще, пока не засмеялся в голос. Остальные грузно молчали.

Шанс, что оставшихся ларгов разделят, сводился к нулю. Сейвен это отлично понимал, ведь каждому было известно, что группы из двух человек не бывает. Редко, очень редко ларги работали поодиночке. Это были опытные, закаленные воины, которым поручались особо ответственные задания. «Явно не наш случай».

Двери кабинета отворились во второй раз и вышла группа ларгов, которая молча поплелась к лифту.

Кабинет Олафа напоминал утес, скребущий пиками небеса. Вошедших накрыла волна яркого света, немилосердно ослепив после хмурой приемной. Протектор сидел за столом в шикарном резном кресле и просматривал бумаги. За его спиной во всю стену зиял оконный проем, вид из которого преподносил купол как на блюде. «Наверняка старина частенько стоит у окна и смотрит вниз, наблюдает за нами». Верхний край окна почти касался небесной тверди, и вода в оболочке купола, преломляя лучи солнца, походила на жидкий кристалл.

Впустивший компанию визитатор остановился за спиной протектора и замер, как будто его отключили. Олаф вскинул на гостей голову и поспешил выбраться из-за стола:

– А, группа В! Умеете работать в команде, умеете.

Он поприветствовал каждого лично, чем особенно смутил Лейлу, потом вернулся к столу, отыскал во всем многообразии тот самый документ и положил его на край, прихлопнув сверху ладонью.

– Вот ваш контракт. Живой и очень интересный. Поедете в Крисалию. Контракт заключен с правительством Делио Флаби, так что имейте в виду это сразу, – серьезно и даже сурово продолжал Олаф. – У них в Крисалии несколько собственных желобов по добыче руды, и нам поручено конвоировать туда новейшее оборудование. В Йерашане уже ведется погрузка ледокола, так что к вашему прибытию все будет готово. Задача такая: вы сейцикл отправляетесь в Лонцию. Знаю-знаю, вы только вчера оттуда вернулись, но ничего не поделаешь. Так вот, из Лонции вы следуете к железнодорожной платформе и оттуда прямиком до Йерашана.

– Эге. Почти вся Гелиония поперек… – присвистнул Крайтер.

– Да, именно так. На вокзале Йерашана вас будут ждать и препроводят в порт. С этого момента, собственно, ваше задание и начинается. Охрана, я вам скажу, самое обыкновенное дело ларгов. Не верите? А спросите, – и он кивнул на визитатора. Тот в ответ степенно наклонил чепец в жесте согласия.

– Капитан ледокола посвятит вас в детали. Он вообще всячески обязан содействовать вам. Поедете впятером… Сегодня. Глиссер будет ждать в порту ровно в семь.

– Вы сказали впятером. Кто-то еще? – продолжал вести переговоры инициативный Крайтер.

– Да. Поскольку это ваше первое задание и оно довольно-таки ответственное, я решил отправить с вами проверенного ларга. Диз Криста, она будет вашим командующим напока.

– Диз? Так ведь она…

– Я отстранил ее от наставничества. Без тридцати нарнов семь у главных ворот вас заберет транспорт. Не опаздывайте. Все свободны.

Спустились вместе, но едва двери открылись, как Крайтер скорыми и раскатистыми шагами оставил товарищей далеко позади. Когда они вышли на малое кольцо к одному из водопадов, его уже и след простыл. «Важное что-то вспомнил. Или просто выделывается. Да. Скорее, именно так».

На душе было как-то плоско, разочаровано. Сейвен внутренне готовился к напыщенным речам, витиеватой манере слога, к тому, что Олаф много скажет лишнего. Сегодня же он просто не походил на себя вчерашнего. «Может, он со всеми ларгами так лаконичен? И это не он, а мы изменились…» Странно было и то, как он отозвался о Диз. «Проверенный ларг», но «я отстранил ее». Противоречиво донельзя.

На мосту через ров Сейвен остановился, перегнулся через перила и посмотрел вниз на прозрачную воду. Сквозь рябь, отбрасываемую ворчащим рядом водопадом, проглядывалось гелечное дно. Одинокий пучок водорослей колыхался сообразно течению, а рядом с ним резвилась стайка мальков. Рыбки исчезали и появлялись вновь, мерцали на свету глянцевитыми боками и видели только себя. Их мир едва умещался в зыбком кустике водорослей. «А если выпустить их в настоящую реку? Интересно, уплывут они или останутся? Будут так же держаться вместе или разбегутся кто куда? Мы бы уж точно разбежались».

Остановился Сейвен не просто так, а с намерением отделаться от спутников. Но те, видно, намека не разобрали и встали рядом, молча поглядывая на воду. Простояли так долго. Странно, но в молчании не было ничего неловкого. Поначалу Сейвена раздосадовала вынужденная компания, а теперь он поддержал бы любой разговор. Только вот его никто не начинал.

Что-то заурчало. Сейвен покосился на Зака – тот немного зарделся. Урчание повторилось.

– Да, я сегодня еще ничего не ел, – перевел он голос своего желудка. – Позавтракать никто не желает?

– Уж лучше и пообедать сразу, – отозвалась Лейла. – Сейвен, ты как?

– Я уже поел. Идите без меня.

– Тогда до скорейшего.

– Да, увидимся. Позже…

Торчать на мосту дальше не было смысла, и Сейвен пошел к себе.

Он лег на кровать. Одеяло сбилось, и все тело прямо заскрежетало от раздражения. Он выдернул из-под себя комок и швырнул в ноги. В распоряжении оставалось еще полтора цикла, потому резон устроиться поудобнее все-таки был.

Какое-то время он прислушивался к собственным мыслям, но не услыхал ничего внятного… Самые выразительные из них прикладывались к тому, на чем останавливался взгляд. Сейвен полежал с закрытыми глазами, но сон ходил далеко. Тогда он достал из кармана личный устав ларга и раскрыл его, где раскрылось:

«Глава 6. Укрепление и сохранение здоровья ларгов.

134. Сохранение и укрепление здоровья, физическое развитие ларгов – важная и неотъемлемая часть их подготовки к качественному исполнению заключенного контракта. Забота ларга о собственном здоровье является одной из его основных обязанностей по обеспечению постоянной боевой готовности. Сохранение и укрепление здоровья ларгов достигаются:

– регулярными тренировками, физической подготовкой и спортом;

– осуществлением санитарно-гигиенических, лечебно-профилактических мероприятий;

– исключением факторов, негативно воздействующих на здоровье и общее физическое состояние».

Очередная случайно раскрытая страница:

«Глава 3. Права, обязанности и ответственность ларга.

45. Ларг обязан с достоинством нести звание наемного воина, дорожить честью купола и честью своего звания.

46. Ларг обязан ставить исполнение контракта превыше всего, прилагать все усилия к достижению цели, быть готовым к самоотверженному устранению любых факторов, препятствующих достижению цели.

47. Ларги обязаны оказывать поддержку друг другу, независимо от принадлежности к тому или иному куполу, оказывать содействие в выполнении контракта, если возникает такая необходимость».

Чем больше Сейвен читал, тем отчетливее видел мелкие ячейки сети, наброшенной на ларгов. Каждая строчка устава сквозила цинизмом, неприкрытым безразличием к ларгу как к человеку. В этом документе они рассматривались точно дорогие автоматы, которые должны всегда работать исправно, беспрекословно повиноваться и видеть перед собой только один идеал – контракт. Устав ни на что не намекал. Он открыто и бесцеремонно расставлял по полочкам то, чего с гнетущим чувством ждали доларги, то, что они, будучи доларгами, отказывались принимать, но уже давно приняли. С самых тех дней, когда их – беспомощных и глупых – привели в купол и стали дрессировать. А теперь? Теперь ничего не осталось. Только правда, которая в чистом виде горше хлорки.

Не то чтобы эта книжица потрясла Сейвена – он не пудрил себе мозги псевдоромантикой профессии и давно уяснил, кто он таков. Та война оборвалась внезапно, но, как разрушенный дом оставляет после себя груду камней и тучу пыли, она не исчезла без следа. Война породила другое, чужое поколение, заменившее истинные ценности мира базарной ценой. И если тогда – в самом начале – глубина бессмыслия измерялась горем, то теперь – ценою. Вот и все.

Хоть поверхностно, но устав знать следовало, поэтому Сейвен истратил остаток времени на его изучение. Текста оказалось много, а официальный стиль дополнительно затянул чтение так, что к половине седьмого цикла он едва осилил треть.

Сейвен поднялся с кровати, отыскал походный ремень, наполнил его патронами и другой нужной мелочью, проверил, удобно ли он сидит на бедрах, прихватил запал и вышел.

У главных ворот дожидались только его. Оказалось, что помимо их группы в Лонцию поплывет еще трое ларгов. Сейвен узнал состав – эти ребята зашли к Олафу чуть раньше.

Уже в дороге всезнающий Зак в полтона рассказал, что Магро, Диотор и Гельвим будут их спутниками почти до самого Сотлехта. Собственно, в столицу Гелионии их и отправили, но для чего – ларги раскрывать отказались.

Через нарн они уже плыли к восточному берегу западного континента. Пока остальные в пути спали, Сейвен развлекался чтением устава. Веселье, правда, то еще, и он бы с удовольствием вздремнул и сам но… «Странно все это как-то». Не раз и не два Сейвен отрывался от книжицы и настороженно осматривал каюту. Их разместили в другой комнате – поменьше, но его не покидало чувство фантастичности, какого-то залипания во времени. Будто он все еще спит. Или видит точно такой же сон. Он озирался снова и снова, проверял, куда смотрят ларги, не плывут ли по воздуху радужные завитки… Нарнами он так заигрывался с воображением, что начинал водить перед собой ладонью или привставал с места, чтобы выяснить, где он находится: там или здесь.

В порту их поджидал одинокий солдат Гелионской армии. В форме и при оружии, он козырнул прибывшим и предложил следовать за собой. Когда их ввосьмером определили в фургон, где посадочных мест оказалось всего шесть, Сейвен не знал, чему дивиться: то ли колкости судьбы, упекшей ларгов в сердцевину ремонтного отряда, возвращающегося в Сотлехт, то ли скупердяйской продуманности маршрута.

Ущелье Ребрух оказалось куда длиннее, чем во сне. И шире. Сейвен все выглядывал в узкое окошко-бойницу и ждал, когда стены начнут сдвигаться, а Крайтер – печалиться. «А я и Диз, стало быть, съеживаться». Но ничего такого не происходило, хотя в настоящий момент чуток поубавить в росте Сейвен не отказался бы. Он сидел в проходе на корточках, поскольку стоять не позволял низкий потолок. Его участь разделял Крайтер, который с кислой миной подбирал край своего белоснежного плаща постоянно опадающего на пол.

Железнодорожная станция на которую они, наконец, прибыли размещалась у края обширной площадки, окруженной со всех сторон крутогорьем. Открытую местность по периметру освещали редкие прожектора, дающие, впрочем, достаточно света, чтобы не заблудиться. У вытянутой платформы томился локомотив, отягащенный тремя вагонами. Состав блестел в желтых отсветах, как китоническая рыбина, грозная и проворная в воде, но беспомощная на суше.

Гелионцы сразу же избавили попутчиков от своего внимания и стали группировать технику для ночлега, а ларги, как будто обиженно и оттого не попрощавшись, тотцикл отправились на посадку.

Вблизи поезд оказался больше, чем мерещилось. Обтекаемый, как пуля, приплюснутый с носу и без намека на окно, он явно приходился родственником гидроглиссеру. Сверх того, локомотив и вагоны щеголяли плавниками воздухорассекателей на крышах. В каждом изгибе чувствовалась скорость, а в немом величии – мощь.

Попасть в вагоны можно было только через головную машину – сквозь единственный люк в бронированной обшивке. На стук откликнулся визитатор. Открыл дверь он не сразу – сперва осведомился через внешнюю связь, кто они такие и чего хотят. Диз ему ответила, озвучив номер контракта, состав команды, место назначения, и, для наглядности, предъявила документ. Диотор точь-в-точь повторил характеристику Диз, отделив лишь номер, место и состав. Даже интонации в голосе у него звенели идентично. «Подражать наставнику не так уж и плохо».

Фыркнула гидравлика, и овал люка неторопливо посторонился. Внутри оказалось светло и чисто. Дальше тамбура визитатор никого не пропустил, покуда каждый не предъявил удостоверение ларга. Когда он закончил рассматривать корочки и заносить отметки в табель, то смилостивился и открыл дверь в первый вагон. Самым обычным железным ключом, что несколько позабавило Сейвена.

– Остальные двери открыты, – махнул он рукой. – По четверо в каждом вагоне.

– Но нас в команде пятеро, – осторожно заметила Лейла.

– Значит, кому-то достанется целое купе.

– А может, мы как-нибудь вместе?..

– Нет. По инструкции не положено. Проходите, не задерживайте отправление.

Роскошь коридоров, через которые шел Сейвен, ошеломляла. Стены, отделанные бархатом и позолотой, хрустальные осветители на потолках в обрамлении тончайшей серебряной бязи, массивные, как будто мраморные багеты и доподлинная картинная галерея вдоль стен.

– Это что, вернисаж на выезде? – Крайтер остановился у картины, на которой рельефный буйвол, вспарывал рогами землю. – И зачем это он?

Единственное купе первого вагона заняла группа Диотора. Второй вагон Сейвен миновал не останавливаясь, понадеясь, что команда осядет именно в нем. В третьем он оглянулся и облегченно выдохнул – за ним никто не пошел. «Вот и отлично».

– Знал бы – оделся поприличней, – обескураженно проговорил Сейвен, рассматривая убранство купе.

Больше всего озадачила головастая шкура бурого медведя на полу. И камин. Впрочем, при ближайшем рассмотрении камин оказался искусственным. Блестящий паркет, хрустальные сосульки звездного света над головой, массивный дубовый стол и четыре стула, кожаные кресла, по формам и мягкости напоминающие свежие пончики, две кровати со шторками, огромный холодильник и… Матово-стеклянная дверь в уборную.

– Шикарно.

Обувь Сейвен оставил у порога, запал пристроил в углу за какой-то расписной вазой и, не переставая осматриваться, снял пояс. Его не покидало чувство отстраненности, будто бы это и не купе вагона, а просто уютная комната. На самом деле он не уезжает, а уже приехал. «Вот только куда?»

Камин фальшиво потрескивал в тишине, от него волнами исходило тепло. После прохладных гор и людского обилия здесь было особенно хорошо. Сейвен развернул к камину одно из кресел и провалился в нем, как в облаке. Двигаться расхотелось, обленились и мысли. Он закрыл глаза и представил себя в пушистом халате, в мягких тапочках перед настоящим камином. В огромном доме все спят и лишь он один с бокалом теплого вина остался в гостиной, чтобы привести мысли и чувства в порядок. В воображении бесконтрольно, как во сне, соединялись люди и образы, плавилась жизнь, чтобы предстать перед Сейвеном в ином свете.

От стука в дверь мечты разбились. Он открыл глаза и с сожалением обнаружил руку пустой, а ноги – босыми. «Дались мне эти тапочки». Раздражение колыхнуло волной успокоившуюся было душу.

– Заходите, кто там.

Дверь открылась, и на пороге возник Крайтер. Он посмотрел на Сейвена, потом на его сапоги, оставленные за порогом, и начал разуваться.

«Какого демона тебе надо?»

Крайтер долго смотрел на урчащий в углу холодильник:

– У нас он деревом отделан. Представляешь, сколько стоит? А… Для чего? Я имею в виду, ведь поезд куполу принадлежит, а значит, никто, кроме нас, им пользоваться не будет. Зачем ларгу деревянный холодильник? Тебе он нужен?

«Естественно, что нужен. Как еще я могу нормально отдохнуть между заданиями, если не в хорошей обстановке и хорошо питаясь?»

– Нет.

– Вот и мне не нужен. Я не могу есть из деревянного холодильника. Так что, будь добр, или иди к ним, или оставайся и поужинаем вместе.

«Смотрите-ка, есть он не может. Поругался там, что ли, теперь пришел сюда? Все равно попытка выселить меня фальшивая».

– Делай что хочешь.

– Значит, ты остаешься?

– Нет. Я иду спать.

– Как? А ужинать?

– Нет желания.

– Ну, как знаешь.

Спать хотелось вполне оправданно – на хронометре уже было далеко за полночь. А вот почему аппетит ходил где-то далеко – Сейвен объяснить не мог. Впрочем, нет, не из-за Крайтера. Наверно, сказалась разнузданная дорога и угар, которым он надышался в пути. Заставить себя и сесть за стол можно, но теперь, когда рядом он… «Насиловать себя, да еще и дважды? Нет уж, увольте».

Шторки оказались весьма кстати. Сейвен забрался в кровать на первом ярусе, задернулся, и сразу стало темно и как будто тише.

Дрема забавлялась с ним, ласкала, отвлекалась на перестук колес и редкие, но какие-то инородные звуки, порождаемые Крайтером. Душа ворочалась и зевала, томно устраивалась поудобнее во вздыхающем теле. Все становилось неуловимо далеким и близким, как сердце, быстрым и бесконечно долгим.

Наконец, остановилась и эта карусель. Сейвен оказался на пике гладкого, как шлифованная сталь, конуса. На самом кончике, с вершины, он взирал на копошащуюся внизу массу, перемалывающую в экстазе нагие тела и оголенные механизмы. По безбрежному, пестрому океану пробегали разряды электричества. Они разбивались о подошву конуса ледяной пеной, осыпающейся в пучину искрами снега.

Его больше нет. Он – одинокая снежинка, оторвавшаяся от искристой пены, парит над разноцветным океаном и поднимается все выше, и выше… Сполохи теперь похожи на грозовые переливы в разбухшей туче. Они бледнеют, истираются и меркнут насовсем. Теперь он – единственный источник света, но светить не для кого.

Act 6

Мощное русло реки Хофери пролегало через всю центральную часть континента Гелиония, упираясь разветвленной дельтой в восточную его оконечность. Благодатные равнины этих земель цвели и плодоносили круглый год. Люди вели здесь размеренную и неспешную жизнь. Чего нельзя было сказать о столице Гелионии.

Сейвен стоял на пригорке в какой-то зеленой деревушке и смотрел поверх Хофери. Противоположного берега видно не было. Зато был виден Сотлехт, точнее не он сам, а грязное растекшееся по горизонту пятно задымления. На том берегу дышал своей жизнью самый большой город планеты.

Магро, Диотор и Гельвим спустились с косогора, на котором остались провожающие, взошли на пристань и скрылись в пароме, уже нетерпеливо попыхивающем клубами выхлопа. Через два-три нарна судно тягуче запищало и отчалило, а команда Диз, более не сдерживаемая формальным прощанием, вернулась в поезд.

В отсутствии окон была своя прелесть. Спускаешься в эдакий богемный подвальчик, спишь, ешь, отдыхаешь, а выбираешься совершенно в другом месте. «Машина перемещений. В книжке фантазийной что-то такое было. Только там она была маленькой и в кармане умещалась, а тут мы сами в ней».

Отправление затягивалось. Сейвен развалился в одутловатом кресле напротив двери своего купе и жевал пирог с ревенем, запивая его молоком. За ночь экспресс покрыл большую часть пути, и теперь до Йерашана оставалось каких-то триста-четыреста километров. «Но почему же мы стоим?»

Йерашан возник куда раньше Сотлехта, но столицей Гелионии он так и не стал, хотя в разные моменты истории служил убежищем правителям от смут и восстаний. «Может, холодно там слишком было?» Йерашан основали в устье Хофери – превосходном месте для рыбного промысла и торговли. Многими годами позже город превратился в континентальный центр металлургии, поскольку Северные горы, тянувшаяся по серпу полуострова Зилама, оказалась несметно богата рудой.

Двести десять фаз назад полуостров отделился в суверенное государство со столицей в Йерашане. Кровавое было отделение, суровое. «Революция? Да, пожалуй и так. Но только не в гелионских книгах по истории». Но внезапное окончание Той войны помогло Делио Флаби поставить строптивую державу на место. Как и любую прочую суверенность континента.

Окружение качнулось, и поезд наконец-то тронулся. Сейвен затолкал остатки пирога в рот, будто есть разрешалось только на остановках, и прилежно собрал крошки в пустой стакан. Едва он поднялся, чтобы озадачить работой мойку, как в дверях появился Крайтер. Он посмотрел на Сейвена, на его набитые щеки, усмехнулся, набрал в холодильнике еды и уселся за стол.

Картины из коридора наскучили очень скоро, но возвращаться в общество Крайтера не хотелось, как не хотелось оставаться и в общества Зака, который прохаживался тут же. Этот товарищ то ли серьезно разбирался в живописи, то ли искусно притворялся.

– О! Смотри, какая игра света и тени, какие краски! Напоминает ранние работы Йохи Митуса. Хе-хе-хе, конечно, до того, как его сожрал кубизм… А это? Смотри, Сейв, смотри. Видишь чайку? А ее тень? Какая панорама… Ух, какая пастозность! Какая полислойность!..

Сейвен оставил Зака наедине с творчеством и пошел дальше.

Девушки во что-то играли. Они мельком глянули на Сейвена, но тут же вернулись к разбросанным по столу картам. «Хм. А холодильник и впрямь деревянный». Сейвен опустился в свободное кресло и углубился в чтение устава. Временами он отрывался и поглядывал на картежниц. Игра шла в упорном молчании. Два цикла кряду. «И Зак куда-то подевался со своим пустым звоном…» Он отложил книжицу, откинулся в кресле и стал на память воспроизводить прочитанные тезисы.

– Вот так вот! – победоносно хихикнула Лейла и шлепнула на стол пачку карт. – Будешь собирать?

– Верю. Еще партию? В качестве реванша?

– А давай!

Брови Сейвена приподнялись. «Два цикла одна партия? Это что ж за игра такая?»

– Да вы не успеете.

– Что? – впервые за столь долгое время на него по-настоящему обратили внимание.

– Я говорю, до Йерашана цикл-полтора осталось. Едва начнете.

– А ты давай с нами, – лукаво прибавила Диз. – Если разыграем на троих, то точно успеем.

– Какой же это тогда реванш?

– Ничего, – протянула Лейла, старательно перетасовывая колоду. – Если продуешь, то мы обе будем в выигрыше.

Они засмеялись, а Сейвен только вздохнул в ответ. «Спелись уже».

Зак появился только когда визитатор оповестил по терминалу о скором прибытии. Он молча вошел в купе и так же втихомолку принялся за содержимое холодильника. «Насытил душу, пришла пора желудка». Сейвен присмотрелся – в Заке сквозило что-то еще. Он был сумрачней обычного. «Разве картины не должны просветлять?» Конечно, может, и должны, но три цикла подряд ходить по галерее из трех вагонов… «А был ли он там все это время?»

– Что живопись? – как можно безразличнее поинтересовался Сейвен.

– Нормально, – пробурчал в ответ Зак.

– Как Крайтер?

Зак чуть не подавился, потом метнул взглядом молнию в товарища и набросился на еду с удвоенным ожесточением.

«Ну что ж, все ясно».

***

Йерашан встречал хмурым ненастьем. Холодный ветер порывами швырял в лицо морось, небо над головой стелилось бесконечными оттенками серого, а сам вокзал походил на заброшенное кладбище.

Поезд остановился на возвышенности, отделяющей город от каменных насыпей. По обширному гребню пролегло несколько железнодорожных путей, то разветвляющихся, то сливающихся вновь. На обочинах бугрились какие-то строения. Справа, где несметным количеством громоздились навалы доставленной с гор руды, возилась техника. Слева унылой грудой начинался сам Йерашан. С высоты нескольких десятков метров он мало чем отличался от вороха серого камня. Над городом клубился дым фабрик и заводов, окончательно сводящий небо и землю.

Пока спускались на широком эскалаторе, Сейвен поймал себя на мысли, что город ему не безобразен. Йерашан изнемогал от людского присутствия, от бесконечно долгих терзаний. Казалось, что город хотел встрепенуться, стряхнуть мучителей, но… Их слишком много, а он – смертельно устал и теперь все безразлично. «Интересно, каким он был до появления первой фабрики?» Сразу припомнилась деревушка, в которой они останавливались по пути. «Свободная от гнета технического замысла».

У подножия дамбы их поджидал сухощавый старик в темном френче и маленьких круглых очках. Его голову покрывала фуражка с символикой армии Гелионии.

– Ларги, я полагаю? – отчеканил он. Судя по голосу, дедуля стоил другой трешки молодых парней.

– Так точно, – Диз протянула документы, и все дружно предъявили удостоверения.

Внимание бумагам досталось минимальное, а на удостоверения старик и вовсе не посмотрел. Зато он пристально оглядел компанию. Отчего-то его взгляд дольше всего задержался на Крайтере.

– Полковник Ларус Меко. Высшим командованием я уполномочен препроводить вас на судно. Так же в мои обязанности входит посвятить вас в детали кампании. Обстановка вам известна?

– Исключительно в общих чертах, – усмехнулся Крайтер.

Губы старика сжались.

– Имя и звание.

– Что?

– Ваше имя и звание, – раздельно повторил он.

– Крайтер Солвет. Ларг.

– Крайтер Солвет, известно ли вам, что по уставу ларгов вступать в переговоры с заказчиком имеет право только командир группы?

– Да, известно.

«Врешь ты все. Ничего тебе не известно».

– Тогда почему на мой вопрос ответили именно вы?

– Прошу прощения, полковник. Думал пошутить самую малость, разрядить обстановку. А то все какие-то зажатые…

Он хмыкнул и отвернулся, так, будто полковник Ларус Меко перестал существовать.

«Ой-ёй. Зря ты так. Здесь тебе не в куполе, да и Олаф далеко».

Предотвращая очевидное, Диз выступила вперед.

– Просите нашу неучтивость, моншер. Ларги – вчерашние выпускники. Им не хватает опыта.

– Этого ларга ждет наказание. Так или иначе. Идите за мной.

Кругом все кряжисто и прижато к земле. Все тускло и безлико. Под ногами на тротуарах – грязные лужи, на дорогах – реки грязи, которые бороздят тяжелые грузовики. Брызги от их колес потоками разбиваются о стены и тут же стекают обратно. Редкие прохожие все столь же невзрачны и подавлены, точно вместе с грязной водой в их души просочилось безразличие города.

Пеший ход длился недолго. На одной из полноводных улиц их подобрал армейский фургон. Полковник отдал распоряжение водителю и забрался во чрево автоскора вслед за ларгами. По дороге он завел пространный монолог о задании, из которого Сейвен заключил, что несколько ближайших дней они проведут в скуке и однообразии.

Трюмы и палубы ледокола «Снежный клинок» в настоящее время загружали, и к утру планировали закончить. Ларгам предстояло оберегать груз в пути, а, по прибытию, отконвоировать до желоба по добыче никеля. Желоб принадлежал правительству Гелионии, как и груз, целиком состоящий из новейшей техники для извлечения полезного ресурса. Агрегаты, кстати, изготовили здесь же в Йерашане на передовом заводе. Полковник дал понять, что груз – опытные образцы и что на производство затрачены немалые средства.

– Настоящий год беспрецедентен в отношении партизанской активности, – полковник снял очки и протер уставшие глаза. – Силами одной только армии мы не справимся. Две трети всего воинского контингента занимается лишь охраной и патрулированием. Гелиония огромна, и в каждой провинции мы должны иметь постоянное воинское присутствие. Где-то чуть больше, где-то меньше… Бросить все силы на поддержание порядка мы не имеем права, потому как обязаны держать резерв на случай чего. Вот и приходится прибегать к услугам со стороны.

Он усмехнулся, но усмешка вышла сдавленно, как вздох:

– Ларги обходятся нам в круглую сумму, но иного выхода нет.

Далее полковник скатился в жалобы, а потому Сейвен про себя уценил старика до двух молодых парней.

Порт был огромен, а океан – тревожен и угрюм. Казалось, будто бы все, чего касаются его воды, тут же покрывается лоснящимся пепельным налетом. Трудно было определить, сколько всего судов томилось на причале. Они прятались друг за дружкой, грудились у пирсов, выглядывали из доков и, в сгущающихся сумерках, напоминали громожденье скал.

Ларги вошли в одну из портовых гостиниц. Сухая, прибранная скромно, но со вкусом, она сразу понравилась Сейвену. Пока Ларус Меко договаривался с хозяином постоялого двора, команда устроилась на лавке у глухой стены вестибюля.

Окно напротив истекало разводами дождя. Снаружи почернело окончательно. На некоторое время Сейвена отвлекла коричневая с белыми узорами драпировка стен, а когда он снова глянул в окно, то увидел сотни фонарей, похитивших у ночи порт. «Рабочий день продолжается. Ночным днем? Или дневной ночью… Бесконечностью. Эдаким вечным двигателем, который однажды запустили, а теперь никто не знает, как его остановить. И работает все быстрее, быстрее, быстрее. А ведь поломается когда-то. Так стеганет, что из кожуха выскочит, и тогда… Хе-х. Наступит тогда истинная ночь».

– Скорей бы уж, – мимодумно буркнул Сейвен, его услышал Зак, но растолковал по-своему:

– Да, что-то долго полковник там языком чешет.

Ему никто не ответил, но как будто услышал сам полковник и тотцикл вернулся.

– Для вас организуют ужин, после – укажут номера для ночлега. Извините уж, если принимаем скромно… Завтра утром, в начале четвертого цикла, за вами прибудет фельдъегерь и препроводит на борт «Снежного клинка». Будьте готовы.

Он направился к выходу, но у порога обернулся:

– Тихой ночи. Пусть хранители пребудут с вами.

Поужинали в соседней комнате, где хозяева гостиницы содержали харчевню. Стол оказался богат и обилен. После трапезы ларгов представили трехместным номерам. «С удобствами, чтоб им».

Едва они вошли, Зак побросал ботинки, разделся и нырнул под одеяло спать. Крайтер повесил заляпанный плащ на спинку стула, навестил умывальник, а когда вернулся, снова оделся и пошел к двери.

– Пойду, прошвырнусь, – угрюмо бросил он и вышел вон, громко хлопнув дверью.

Сейвен хотел проследить за гулякой, но потом нашел затею пустой и даже обозлился на себя. «Пускай катится, куда хочет! Мне-то какой резон мокнуть вслед за ним? Лучше высплюсь как следует». Он погасил свет, улегся, но непонятная тревога не отпускала его еще долго.

***

Крайтер сидел в кресле. Его голова покоилась на груди, руки плетьми свисали поперек локотников, так, что кончики пальцев касались пола. Он спал. В отсвете хмурого утра его фигура напоминала мертвеца. Пепельно-серая, неподвижная и чудовищно холодная. Странно, но от угла, в котором он сидел, на самом деле тянуло холодом. Сейвен протер глаза. Да, окно рядом было приоткрыто.

Он поднялся, натянул штаны и прокрался в ванную комнату, а когда вернулся товарищи все еще спали. «Закрыть бы, а то просквозит». У окна пахло не только остывшим мокрым воздухом, но и хмельными парами. «Надрался, что ли?» Он приблизил лицо к Крайтеру. «Ну так и есть».

– Чего тебе, Сейв? – не поднимая головы, проскрежетал Крайтер.

– Иди, умойся. Через пол-цикла курьер придет, а от тебя разит, как от бочки с вином.

Крайтер наконец поднял голову и посмотрел на Сейвена. Глаза у него были налиты кровью.

– Как же голова болит.

– Думаешь?

– Что «думаешь»?

– Головой думаешь или чем?

– Эх… Знал бы ты! – напрягся, было, он, но тут же скис. – Пусти. Пойду и впрямь умоюсь.

Фельдъегерь прибыл нарн в нарн. Молодой человек отчеканил заготовленное приветствие и сильно удивился, когда Крайтер богато пожал ему руку и крепко обнял.

– Веди нас, мышонок, – выдохнул он ему прямо в лицо. – Только смотри, не ошибись.

На борту «Снежного клинка» их встречал сам капитан.

– Марио Шриттер, – представился он, пожимая руки парням и лучезарно улыбаясь девушкам. – Давайте я покажу вам каюты, а после – соберемся у меня и выпьем за удачу в рейсе. Тогда и поговорим.

Так он сказал и многозначительно посмотрел на Крайтера. Тот, казалось, капитана не услышал вовсе, а подошел к ближайшему контейнеру, и стал проверять, надежно ли тот закреплен на палубе.

– Основная часть груза в трюмах, – кашлянул начальник. – Я покажу его вам позже. Пойдемте?

Когда осмотр кают закончился, капитан повел всех в трюм ледокола. По дороге он нахваливал свое судно, его быстроходность, проходимость, вместительность… Говорил с такой гордостью, на какую способен только отец, кичащийся успехами сына.

Нутро корабля и в самом деле казалось внушительным. Оно не делилось на секции, как этого можно было ожидать, а тянулось сумрачным вместилищем от носа до кормы, часто перекрещенное мощными шпангоутами. Груз состоял из контейнеров, погруженных в новенькие вездеходы. Наверняка толстоколесая техника входила в перечень доставки.

Диз попросила спецификацию.

– Всенепременно покажу! – заверил ее капитан. – Вот только доберемся до моей каюты и все документы в вашем распоряжении.

С высоты помоста, на котором они стояли, можно было различить двадцать одинаковых вездеходов, сгруппированных в две шеренги. Сколько техники они удерживали в своих бортах, Сейвен утверждать затруднялся. Некоторые умещали по одному большому контейнеру, под тентами других угадывалось множество мелких ящиков.

Выбрались на палубу и отправились в каюту капитана, куда тот с таким упорством завлекал ларгов. В процессе знакомства с судном Марио Шриттер несколько раз намекал на выпивку, ожидающую в его апартаментах, и Сейвен заподозрил в капитане нездоровое пристрастие. «Вместо того чтобы распорядиться об отплытии, он носится с нами, как с дорогим вином, да облизывается при мысле о глубоком стакане. Надеюсь, хоть помощники у него нормальные, а то с таким капитаном, чего доброго, и на мель сядем».

В каюте царил раскардаш. На огромном столе в хаосе валялись карты, навигационные приборы, книги, письменные принадлежности, бутылки, стаканы, тарелки с объедками… На краю стола догорала свеча. Дверца одного из книжных шкафчиков валялась на полу, а на ней – груда книг. В углу, где покоился огромный глобус Вербарии, сгрудились пятнистые тряпки. «Или это одежда?» Широкое овальное окно было заляпано чем-то желтым.

– Присаживайтесь! – гостеприимно пригласил Марио, одновременно высвобождая стулья из мусорной трясины. – У меня тут небольшой беспорядок, но вы не обращайте внимания.

Ларги продолжали стоять в дверях, не решаясь войти.

– Я боюсь, – шепнула Лейла. – Вдруг там крысы?

– Пошли, – прошипела в ответ Диз. – А то обидется еще.

Они по очереди переступали порог и, по мере обнаружения стульев, рассаживались за столом.

– Ох, простите, – спохватился хозяин корабля и сгреб в кучу все, что покоилось на столе, потом зарылся в нее и отыскал пустые стаканы. – Кому налить?

– Мне! – тут же отозвался Крайтер.

– О! Наш человек! – расцвел капитан. – Еще кому?

Желающих выпить больше не нашлось. Зато Диз снова напомнила о документах.

– Ах, да, – тень легкого разочарования промелькнула на лице капитана.

Он достал из ящика стола на удивление аккуратную папку с бумагами и протянул ее командиру группы. Из другого ящика он достал бутылку без этикетки и наполнил густо-коричневой жидкостью стаканы.

– Ну, будем! – воодушевленно объявил капитан, они с Крайтером выпили, крякнули и занюхали чем попало. – Ну, как вам наш город?

– Сероват, – покачал головой Крайтер. – И женщин порядочных мало.

– Точно. Особенно в порту.

Крайтер бросил пронзительный взгляд на Марио, но тот ничего не заметил и продолжил:

– Вы и города-то толком не видели. У нас ведь не только фабрики да пристани. Есть свой парк. Огромный парк с фонтаном и аттракционами… Только не работает он. Музеи есть. Причем три. Музей искусств, исторический музей и археологический. Только они тоже все закрыты. Знаете почему? А потому, что, пока Гелиония платит, нужно работать, а не отдыхать. А откажемся работать – силой заставят. Причем задаром. Демон пожри эту Гелионию! Среди вас ведь нет гелионцев?

Он снова налил, и они с Крайтером снова выпили.

– Знаете, мне ведь только сорок семь фаз. Из них двадцать семь я в море. Начинал матросом на военном линкоре. Мы тогда часто делали рейды к берегам Кетсуи-Мо и утюжили из гаубиц прибрежные утесы. Знаете, какие язвы в скалах оставляют серфиры? Ммм, загляденье просто… Теперь таких нет уже. Запретили. Впрочем, весь этот артобстрел походил на переплевку пятиэтажного дома. Ну, дело не в том. Я хотел сказать, что в разгар Той