Читать книгу Как Димка за права человека боролся - Дмитрий Суслин - Страница 1

Мама Димку все-таки выпорола. А потом сама же и расплакалась. Села рядом с ним на диван и стала плакать. А я еще раньше расплакался, еще до того, как она его бить начала. Если бы у нас было две комнаты, то я бы обязательно убежал в другую комнату и закрыл за собой дверь, чтобы ничего не видеть. Но у нас только одна. Поэтому я сидел за шкафом на нашей с Димкой кровати и плакал.

А Димка не плакал. Он ни слова не проронил, когда его мама ремнем лупила. Он только тогда разревелся, когда мама начала плакать. Так мы все трое и плакали. Сначала они вдвоем сидели, а потом я к ним подошел.

Димка это мой старший брат. Я учусь в третьем классе, а он в пятом. В пятом «Б». Сегодня закончилась первая четверть, а у него в дневнике четвертная двойка по русскому. Вот его мама и наказала. Она уже две недели обещала это сделать, если он двойку принесет. Мы очень надеялись, что двойки не будет, но Татьяна Анатольевна ему все-таки двойку поставила. Как он ни старался. Но эти тесты и диктанты! Димка их терпеть не может. Всегда за них двойки получает.

Хорошо начался пятый класс. Ничего не скажешь. Не зря нас уже сейчас им пугают. Да-да, наша учительница Маргарита Павловна так и говорит:

– Ничего, вот перейдете в пятый класс, там вам учителя покажут, что такое настоящая учеба. Там вас жалеть не будут. Три шкуры с вас драть будут. Что заслужите, то и получите.

Вот так оно у Димки и получилось. А когда он у Ольги Васильевны учился, то у него двоек не было. Тройки были. Куда же без них? А вот двоек не было.

А теперь вот.

Мне Димку очень жалко. И себя тоже. Мне ведь тоже через два года в пятый класс идти. А теперь я уже заранее туда не хочу. Какая радость учиться, когда с тебя три шкуры дерут?

У нас дом рядом со школой стоит. Надо только дорогу перейти, и ты дома. Так вот, мы два часа до дома шли. А потом еще час во дворе на лавочке сидели. Домой не шли. Не хотелось. Хотя мамы дома не было. Она у нас поздно приходит. Сидели и молчали. Говорить не хотелось. Только когда дождь пошел, мы домой поднялись. Димка, как мы в квартиру зашли, сразу же разделся и пошел за шкаф. Лег там на кровать, лицом зарылся в подушку и ни слова. Даже есть не стал. Я тоже не стал, хотя очень хотел. А потом мама пришла…

Вообще нас мама никогда не бьет. Ругается, конечно, как все мамы. Ну, там, подзатыльник иногда даст, по рукам шлепнет. А так, чтобы ремнем, никогда. И вот сегодня такое. Прямо напасть на нашу семью!

Потом мама, вся расстроенная, даже какая-то серая, я ее никогда такой не видел, ушла на кухню, стала посудой греметь, а мы с братом остались вдвоем. Мы еще некоторое время поревели, а потом устали. Нельзя же реветь вечно. Димка достал свой мобильный телефон и стал с ним играть. А меня даже не замечает.

– Дим, – прошептал я, прижимаясь к нему, – больно было?

Димка шмыгнул носом и прошептал в ответ:

– Не больно. Я уже ничего не чувствую. А вот тут, – он ткнул мобильником себе в грудь, – вот тут больно.

– Ничего, – попытался я его успокоить, – в следующей четверти ты исправишься.

– А если не исправлюсь? – тихо воскликнул Димка. – Если опять двойка будет? Опять меня драть придется?

Я поежился от страха. А что, если действительно опять двойка будет? Двойки они ведь такие. Раз, и появляются.

Мы опять помолчали. Потом нас мама на ужин позвала. Мы ели молча, хотя обычно у нас за столом всегда шумно, без аппетита. И еда мне казалась какой-то безвкусной. Даже жевать ее было тяжело, и приходилось все чаем запивать. Но хуже всего стало, когда мама пирожные достала.

– Вот, – словно извиняясь, сказала она, – я специально купила, чтобы отметить конец четверти.

Мне сразу расхотелось их кушать эти пирожные. В первый раз со мной такое случилось в жизни.

Смотрю, и Димка тоже на пирожные не смотрит, уткнулся в свой бокал с чаем и делает вид, что пьет.

– Не хочется? – спросила мама.

– Не хочется, – сказал я.

А Димка ничего не сказал. Мама молча убрала их в холодильник. Лучше бы она их вовсе не доставала.