Иерархия Неба и Земли. Том V. Часть VI. Новая схема человека во Вселенной

Оглавление

Дуглас Хардинг. Иерархия Неба и Земли. Том V. Часть VI. Новая схема человека во Вселенной

Часть V

Глава XVIII. Автобиографическая – человеческая фаза

1. Моя человеческая история

2. Симметричное восстановление времени

3. Симметричное восстановление времени на практике

4. Семь возрастов человека

5. Смерть в будущем

6. Смерть в прошлом

7. Смерть в обществе: индивид и сообщество

8. Обычаи

9. Физическое постоянство

10. Психическое постоянство – память и цель

11. Постоянство поля

12. Обзор и промежуточные выводы

13. От истории субъекта к истории объекта

14. A la recherche du temps perdu[112]

15. Моя ответственность за человечество

16. Заместители и чувство ответственности

17. Зазор между намерением и действием

18. Намерение относительно будущего

Глава XIX. Автобиографическая: от человеческой стадии к стадии жизни

(i) Человеческая стадия, продолжение

1. Дифференциация, или нисхождение: древнее прошлое

2. Реинтеграция и новое восхождение: будущее

3. Четыре руки моей истории и ее симметрия относительно горизонтальной оси – прошлое

4. Симметрия относительно горизонтальной оси, продолжение – образование

5. Симметрия по горизонтальной оси, продолжение – ценности и закон рекапитуляции

6. Симметрия относительно горизонтальной оси – рекапитуляция будущего

(ii) Этап Жизни

7. От Человечества к Жизни – прошлое

8. От Человечества к Жизни – будущее

9. От клетки к человеку – прошлое: события до рождения

10. От человека к клетке – будущее: события после смерти

11. Осознание «фактов жизни»

12. Четырехчастная история моей жизни в виде концентрической системы

13. Четырехчастная рекапитуляция моей жизненной истории

(iii) Законы раздвоения и фоэтализации

14. Закон раздвоения: мое древнее прошлое – отсутствие специализации

15. Закон раздвоения: мое индивидуальное прошлое – фоэтализации

16. Закон раздвоения: мое индивидуальное прошлое – «фоэтализация» после рождения

17. Закон раздвоения: мое будущее восхождение

18. Закон раздвоения: мой будущий спуск

Глава XX. Автобиографическая – космический этап

1. Приблизительная схема моей четырехчастной космической истории

2. Теория рекапитуляции в приложении к космическому этапу моей истории

3. Рекапитуляция – некоторые общие принципы

4. Общая теория иерархического процесса: (i) три «объяснения»

5. Общая теория иерархического процесса: (ii) Основные характеристики

6. Общая теория иерархического процесса: (iii) намеренное поведение

Глава XXI. Автобиографическая – жизнь после смерти

1. Варианты будущего: (i) сохранение при помощи миграции и экспансии

2. Варианты будущего: (ii) Выживание и экстрасенсорные феномены

3. Варианты будущего: (iii) преодоление времени

4. Оживление мертвого прошлого и будущего

5. За пределами истории: исключение времени

Отрывок из книги

Я есть нечто, что происходит во времени. Поэтому вопрос «Кто я?» становится вопросом: «Какая у меня история?» Я есть история своей жизни – по меньшей мере. Любой ее день, любой час, прошлый или будущий, является частью целого. Наблюдатель, который не может одним взором окинуть мою зрелость, детство и старость, находится в таком же незавидном положении, как тот, кто не может сразу увидеть мое лицо.

Лишать меня времени так же гибельно, как и лишать пространства, поскольку в основе они едины. Это не дело – вырезать из моего жизненного пути значительный кусок. Ведь (1) я обладаю такой же протяженностью, что и поле моих целей: их пространственно-временной узор (корни которого ветвятся в прошлое, а ветви дают побеги в будущее) – это органичный узор моей жизни, то живое целое, с точки зрения которого сиюминутная пространственная структура моего тела – бескровная и бесплодная абстракция. И, по сути, вопрос о том, что входит в мое тело, а что находится снаружи, можно решить только с учетом моей жизненной цели. Ради чего я есть (в обоих смыслах этого выражения) – ключ к пониманию того, кто я есть. (2) Я нуждаюсь в объяснении, а объяснение предполагает восстановление потерянного времени. Тело и разум останутся совершенно необъяснимыми, пока мы не увидим их в исторической перспективе. Я полон времени: уберите все, что отсутствует в этом математическом моменте, и смысл исчезнет – или, скорее, нечего будет осмыслять[6]. (3) Половина жизни – это лишь половина человека: мы развиваемся не просто до возраста зрелости, но до целой человеческой жизни, где все ее возрасты объединяются[7]. Но чаще всего мы довольствуемся фрагментарными эпизодами и называем их людьми. Оказавшись в середине второго Акта жизни другого человека и услышав несколько реплик, я почему-то пребываю в иллюзии, что видел всю пьесу целиком. Созерцая свою пьесу в настоящем, я лелею мысль о том, что она почти не связана со сценами моего детства и старости; хотя на самом деле все три возраста составляют единство столь же неделимое, как единство моего собственного тела. (4) Так или иначе, я испытываю непреодолимый интерес к моему прошлому и судьбе. Это важная часть моего существа – забота о том, кем я был и буду. Я жажду узнать, откуда возникла эта путаница во II Действии и чем все обернется в конце. Потерять интерес – значит перестать жить; проявлять слабый интерес – значит быть едва живым.

.....

Вполне можно спросить, зачем вообще рождаться? «Мы зреем и зреем, а потом час за часом гнием и гнием». И это вызывает протест. Временное ограничение, которое придает мне определенность и индивидуальность, крайне трудно принять, как бы я ни ценил его преимущества. Ибо я чувствую, что однажды возникнув, обязан присутствовать во все времена[34]: почему-то большая часть моей души считает, что мое небытие в мире до рождения и после смерти – преступление.

Мое положение неприятно, но еще больше его ухудшает то, что даже в том крохотном интервале жизни, которым я реально обладаю, постоянно появляется нелепость, абсурд[35]. Жизнь строится на совершенных мелочах и разрушается ими же, она находится целиком под властью иррациональной случайности не меньше, чем простое имущество[36] – к слову, многие вещи живут дольше и страдают от форс-мажоров меньше, чем те, кто имеют честь называть себя их владельцами. И они уходят из мира достойнее. Когда я начинаю воспринимать себя слишком всерьез, мне стоит только вспомнить о своем начале. Я говорю не только о комичных сторонах секса. Что определяет встречу чьих-то родителей? Вполне возможно, какая-нибудь ничтожная случайность – неосмотрительный ужин; приступ боли из-за расстройства желудка, перевод нового сотрудника, путешествие на поезде, упавшая газета, порыв ветра: именно от таких мелочей, такой чепухи и очистков ничтожных обстоятельств зависит мое появление на свет. И я неизбежно буду так же бесцеремонно выброшен из жизни. «Пузырек воздуха в крови, капля воды в мозгу, и человек выходит из строя, его механизм распадается на части, его мысль тает, а мир ускользает от него, как утренний сон. На каком тонком волоске висит наше индивидуальное существование…»[37] Либо мелочи, благодаря которым я прихожу в этот мир и покидаю его, фантастически несоразмерны моей природе, либо я действительно мало что значу. Так или иначе, они забирают у меня всякое достоинство, даже достоинство образа трагического героя. Сухой остаток слишком нелеп, чтобы впечатлить, но слишком печален, чтобы развеселить. Человек – не возвышенная трагедия, но и не низменная комедия.

.....