Читать книгу Пф-ф, наука… - Егор Александрович Балашов - Страница 1

– 1 –

Он испытывал жуткую головную боль, в ушах звенело, и казалось невозможным не только сфокусировать зрение, но даже просто поймать улепетывающие мысли. Из последних сил он удерживал содержимое желудка и зачем-то все сильнее погружался в неуютное мутящее ощущение движения внутри живота. Казалось кишки, медленно и упорно, пытались поменяться местами с желудком.

Это движение занимало все его сознание долгие часы или даже дни. Но определиться, что же он сейчас делает – противостоит этому движению или пытается его ускорить, не получалось. И был день первый, и понял он, что это не хорошо, но решил, что будет так.

Нечаянным порывом, нежданным и противоестественным в груди набухло что-то невыносимо большое и мерзкое, в легкие ворвался воздух. Этот толчок подарил новые ощущения, обжигая внутренний его мир адским пламенем. Что-то заклокотало совсем рядом.

Тыгдык-тыгды-дык-дык, а затем та-та-та-та, барабанная дробь в груди отдалась эхом в висках. Под левым ребром мышцы сковало спазмом. Да, это мышцы! Надо их расслабить, или хотя бы как-то унять эту ломящую, сковывающую любые помыслы боль. И был день второй, и решил он, что с него уже хватит и проще тупо сдохнуть, но сдохнуть не выходило.

Томящая и бесконечная темнота окружала его. Должно быть именно так ощущает себя остывающая звезда. И так могло продолжаться еще долго, если бы его внимание не привлекло что-то далекое, еле различимое на периферии зрения. Сначала это было только ощущение дискомфорта, которое со временем переросло во что-то большее.

Зеленый огонек резал глаза.

Что это? Ах, да – это бортовая панель управления… Вот они знакомые очертания родного прибора. На душе даже стало как-то спокойнее. Он находился в ложементе управления. Что же такое произошло?

Это понимание резко выбросило его из болота беспамятства. Привычные концепции, словно заново запустили время. Да, так бывает, когда внезапно пробуждаешься от липкого кошмара. Мир начал проступать сквозь туман забвения. Почему так сложно проснуться? Образы соскальзывали, они на миг вспыхивали и исчезали из сознания без следа. Надо скорее ухватиться за эту мысль… «Что случилось, что происходит, где я?», твердил он себе лишь бы снова не провалиться во мрак сна.

Разбился! Он разбился, фронтальный дисплей весь в черных потоках, пятнах, но кое-где еще формируется буроватая картинка.

И был день третий… Какой еще к черту день? Судя по тому, что по приборной панели все еще скатываются выбитые ударом кнопочки и какие-то пластиковые обломки до сих пор висят в воздухе, продолжая свое падение – прошли какие-то мгновения после крушения.

Взгляд привычно соскальзывает в сторону к пожелтевшей фотографии – самый настоящий, в древнем стиле, сделанный на пленку снимок. На снимке отец и мать обнимают маленького мальчика, рядом сногсшибательной красоты совсем молодая девушка, а за людьми раскинулся уютный домик, укутанный кустами сирени. Да это сирень, хоть цветы уже и отцвели, но он помнил, как сделал этот кадр на свой раритетный фотоаппарат, и помнил детство, проведенное в этом домике, и свою невесту Лину. А вот марка фотоаппарата только вертелась на языке. Зингер?

Злость накатила, сметая ностальгическое умиление: «Какая сейчас разница, какой тогда у меня был фотоаппарат!?»

Что случилось? Почему я в таком положении? Как я мог так накосячить? А где экипаж?

«Твою же ж… Капитан меня убьет! Я угробил корабль, я угробил всех на борту, и выжил только потому, что был в пилотском ложементе! Анатолий, Сима, где вы!»

Сердце уже не билось, оно содрогалось, рвалось, каждое следующее сокращение его мышц опережало предыдущее. Боль пропала, на ее место пришел ужас и… стыд. Пожалуй, стыд терзал его сильнее прочего. Как он посмотрит капитану в глаза после этого… Капитан мертв? Он же мертв, он не мог выжить после такого крушения. Он что, врезался в астероид? Но как?

Как!

Мать говорила, что это лихачество его до добра не доведет. А как тогда матерился отец, даже на два месяца отобрал байк, запретил даже на общественном транспорте ездить. Эх, как же это так?

В поле визоров попали медицинские боты, неспешно двигающиеся на помощь судну.

Пилот следил какие-то мгновения за работой спасательной техники, до тех пор, пока она не скрылась в разбитой части экрана.

Он криво усмехнулся: «Все, меня спасут. Но теперь лучше бы уже не спасали…»

Это последняя мысль, которая пронеслась у него в голове. Хотя позже он и утверждал, что мысль эта родилась в большом пальце левой ноги и пронзила все его тело, пробив напоследок череп в районе родничка.

…

Даша переступила порог плохо освещенного зала.

Спортивное кафе. Тотализатор, сплошь набитый грубыми и грязными мужланами, насквозь пропахший кислым пивом и потом. У барной стойки толкались толстомордые, толстокожие боровы в засаленных мундирах, куртках и даже парочка щеголяла в когда-то белоснежных, но теперь желтоватых покрытых бурыми разводами майках. Пожалуй, это были майки, те, что так выразительно смотрятся на рельефных торсах героических военных, спасающих мир. Качки в фильмах, даже в самом пылу сражения, или на дне только что вырытого окопа умудрялись сохранить свою одежду белоснежной, не то, что эти куски сала и волос.

Но делать нечего – надо решаться и идти.

Как же противно.

Одно из отвратительных потных существ обратило внимание на девушку, крякнуло и своей омерзительной здоровенной мохнатой лапой схватилось за мошну. Даже с расстояния десяти метров Даша, как ей показалась, расслышала тот скребающий звук, с которым чудовище почесало себе между ног. По спине у девушки бежали мурашки, руки увлажнились, хотя какое уж сейчас дело до рук.

По громкой связи передавали о завершении ставок – до какого-то заезда оставалось всего десять минут.

Даша робко сделала шаг, другой… Глазами она искала… Да хоть кого-то, к кому будет не страшно или хотя бы не противно приблизиться.

Впереди в партере стояли такие же страшные, но чуть более опрятные личности. Это не капитаны, нет! Это мусоровозчики! Но это же кафе, где как утверждают люди, собираются все пилоты, капитаны и прочие работники межгалактического флота, чтобы отдохнуть между рейсами и развлечься ставками на транслируемые по сети соревнования. Значит, хотя бы часть из этих вульгарных тел являются капитанами! Неужели все капитаны так выглядят? Да быть этого не может.

Взгляд скользнул чуть дальше, на здоровенный, метров пять высотой экран. И тут Даша поняла, что над ней есть еще этаж, а судя по размеру партера и этого «телевизора», может быть и не один. Тут как в театре, только вместо сцены – гигантский монитор, а зрители находятся на балконе.

На центральном экране сейчас красовался список более чем из тридцати строчек. Номера, рейтинг, названия болидов (или корабля, или на чем там устраиваются гонки), количество побед и поражений пилота. Еще с десяток граф, которые были подписаны малопонятными аббревиатурами и содержали в графах цифры, наборы букв и даже пиктограммы.

В нижних строках, на которые Даша могла смотреть, не сильно задирая голову, стояли какие-то «Сереневая стрела», «Вальская борзая», «Толика удачи», «Венская валькирия»… Сереневая стрела, была написана именно через букву «е», поэтому девушка решила, что речь идет не о цвете, а о каком-то неизвестном ей географическом объекте.

Из задумчивости девушку вырвало наглое обращение:

– Я могу пригласить прелестную леди за свой столик? – рокочущий бас раздался где-то над левым ухом. Не голос, а шум груды гальки перекатывающейся в жестяной бочке!

Даша взвизгнула, испуганным зайцем метнулась в сторону, через жиденькую стайку молокососов (А эти кажется ничего, не такие противные, но их острые задранные в потолок носы, да жиденькие усики над губой… фу), споткнулась о чью-то ногу (Девушка, с вами все хорошо? – тенорок вдогонку), и черное чрево лестницы.

Сердечко билось в горле, когда она взлетела по ступенькам. Струйка пота по спине, когда она плюхнулась на стульчик за пустым столом.

– Я могу помочь? – услужливый голос официанта, – Вы ждете товарищей?

– Нет, я одна, – затравлено озираясь, пролепетала Даша, и жалобно-просительно добавила, – я тут впервые…

Официант нервно дернулся, и быстро-быстро замямлил, держась на полусогнутых:

– Тогда, будет вам известно, что этот столик заказан вон теми, направляющимися сюда господами, – резкий указующий рывок носом в сторону,– и если Вы не приглашены за их столик, и не желаете с ними «знакомиться», то вам следует выбрать другое место.

Это «знакомиться» было сказано с такой интонацией, что Даша даже представлять не стала, чем таким ей грозит это «знакомство» с симпатичными молодыми людьми, бодро шагающими в их сторону. Выглаженные мундиры блестели начищенными значками, строгие воротники сдавливали их белоснежные шеи, волосы легко развивались при каждом движении. Ах, какие это были волосы. Если бы не противный официант, то она обязательно подошла бы к ним.

Парни походили на пятерку астронавтов из фильмов. И шли они слегка неровным клином, как в том кино где… На мгновение образ из фильма для девушки стал реальнее того, что она видела. Как там было в этом фильме? «А потом белокурый обаятельный парень махнул рукой, и сказал «поехали!», они надели защитные шлемы, стоя на трапе, и уже полностью облаченные в скафандры лихо запрыгнули в открытые шлюзы межзвездного корабля.» В том фильме были и перестрелки из бластеров и погоня в астероидном поле, и трогательная сцена, когда только один из пятерки вернулся домой, усталый, гордый, с обожженным лицом, обнял девушку и та-ак крепко поцеловал…

А официант продолжал работать. Убедившись, что незваный гость освободил занятое почетными клиентами место за столиком, принялся определять степень кредитоспособности девушки.

– … не парк общего пользования, – Даша пропустила часть фраз молодого человека, – вы будете заказывать напитки, или готовы сделать ставку… да, я могу принимать ставки, и советую вам поторопиться… К сожалению, если Вы не делаете, хотя бы минимальную ставку, или не закажете выпивку и столик, то мне придется Вас проводить до выхода.

В руках Дарьи возник кошелек – нет, она не была совсем уж диким ретроградом, и платила обычно по безналичке. Но так вышло, что сегодня с ней рассчитались бумажными купюрами… Дело в том, что когда девушка потребовала срочного расчета с работодателем, тот как раз крутил в руке эту купюру – это было несколько больше, чем заработанный ей месячный оклад и отпускные – но купюру такого достатка в магазине не разменять. Такой вот последний укол от шефа.

Бумажка перекочевала в руки официанту, который лишь на секунду завис…

– Будете ставить всю сумму?

– Да, – отмахнулась девушка, пытаясь отыскать хоть одного приятного наружностью человека в этом море волосатых жирных мужских грудей из-под майки и блестящих значков на лацканах тощих бравирующих подростков.

– И на кого же будет сделана ставка?

– Толика удачи мне сейчас не помешает, – с испуга скаламбурила девчонка, и почти попросила молодого парнишку, – пусть сегодня победит «Толика удачи».

Это первое название, которое она припомнила. Да, была еще какая-то «стрела», какая-то «борзая» – а остальное она просто не успела прочитать на табло. Но не скажешь же «я хочу поставить на какую-то борзую», так и за полную дуру сойти можно. Вдруг там несколько борзых окажется. А тут такая удача. «Ну, да. Удача, как у покойника», отметила про себя девушка – ставить на неизвестного гонщика в неизвестном соревновании, так еще и из самого хвоста рейтинга. Что же, теперь осталось только кусать губы, но какой в этом толк?

– Ставка сделана, – потерял к ней интерес официант, – а теперь, если у Вас нет забронированного столика, прошу пройти в нижний зал, к сожалению, пустых мест на этом балконе уже не осталось.

Официант взял трепещущую Дарью за локоток и потащил через весь балкон, к противоположной лестнице. Девушка не сопротивлялась, она просто оставалась ошарашенной так сильно что, до потери сознания оставалось еще совсем четь-чуть. Девушка даже слегка обмякла, когда инициативу перехватили. Оглушенная пугающей обстановкой, шумом, страшными людьми, ароматами, которые источали эти люди. Она хватала воздух ртом, но продолжала задыхаться. Паническая атака, так это кажется называется.

И все ее восприятие сейчас сконцентрировалось на обонянии, запахи дурно били по желудку. Даша осознавала, что ее куда-то услужливо ведут, но не могла понять почему и зачем. Она могла только растерянно озираться по сторонам.

Вот прошла женщина с презрительной гримасой на толстых губах – от нее пахнуло застарелым табаком и бумагой. Запах бумаги был явно разбрызган на сальную шею из флакончика духов. Мужчина с легким ароматом воздуха после грозы, за ним старый подтянутый, как струна вояка с ароматом металла и смазки (Что из этого было настоящим, а что запахом туалетной воды?). Душный запах жаренного мяса… Откуда? Сладкие конфетки, и снова спертый воздух прокуренного зала… Эти запахи сменялись, вытесняли друг друга, и снова исчезали. Калейдоскоп тесной вечеринки.

Но нервно напряженная рука парня продолжала увлекать ее дальше. Дальше от экрана, от тускло освещенных столиков. Дальше от цели, от спасения. По позвоночнику пробежала струйка морозного разряда, стоило ей подумать, что ее сейчас вышвырнут из спорт-бара, в прошлую жизнь. В прошлую реальность, где муж садист, безработица и соседи, смотрящие на нее с осуждением палачей. «Такой замечательный парень, а ты еще жаловаться смеешь! Видите ли, посмотрел на нее косо, да ради такой жизни, можно и потерпеть. Не бьет же! Любит же! Чуть ли не руках носит!».

«Да, носит… Пока смотрят. Не бьет… Ха! И еще раз «ха»! Следов не оставляет!»– рыдала она, глубоко пряча свои страхи.

Но всего этого Дарье не говорили, она сама решила, что молчаливые взгляды ее окружения скрывают именно эти слова. И она ничего никому не говорила. Но, если бы хватило девушке сил раскрыться хоть перед кем-то, рассказать хоть одному человеку, может быть и не оказалась она сейчас в роли загнанной жертвы. А в виске у нее пульсировала лишь одна мыль: «Бежать с планеты! Умолять взять на борт хоть поломойкой, хоть в роли груза. Либо так, либо… Но нет, пока еще есть шанс надо бороться!»

Но при этом на кухне уже давно припрятана склянка с… Прозрачной жидкостью без цвета и запаха. Жидкостью, которую можно выпить лишь один раз в жизни. Даже мысленно она боялась произнести это слово. «Яд».

В груди зажглась новая боль. Но почему? Почему этот парень, официант, продолжает ее толкать туда, где кухня, склянка, жидкость… Смерть. А тут еще есть шанс. Пусть последний, но он есть!

Окинутый назад взгляд выцепил официантишку подошедшего к занятому ей ранее столику. Он наклонился для принятия заказа, и через пару секунд раскрытая ладонь сидящих на местах уперлась ему в лицо, оттолкнула в толпу. Бедный мальчишка плюхнулся на задницу.

Падший официант на секунду оказался на свободном пяточке – люди расступились, и снова сомкнули свои ряды. И оставалось не понятно: то ли затоптали мальчонку, то ли он успел вскочить.

У Даши в сердце что-то ойкнуло. Эти парни, что выгладили, словно сошли с обложки сейчас так грубо расправились с ни в чем не повинным официантом, и сейчас склабились улыбками… белоснежными, идеальными улыбками профессионального телеведущего прогноза новостей.

Обида за официанта на мгновение отвлекла от мысли о яде, толкнула к действию. Девушка чувствовала, что тонет. Хоть и не было вокруг воды, но заветная кромка отдалялась все дальше и дальше. А мысли сгущались, словно из них исчезал свет, отсекаемый все большей толщей воды над головой.

– А как же это место?– растерявшаяся Даша как за последнюю соломинку попыталась ухватиться за единственное пустое место.

– Забронировано…– Секундное замешательство, для того чтобы свериться с записями,– весь столик забронирован Анатолием Окским, но его спутник, видимо еще не пришел.

Девушка вцепилась в рукав молодого мужчины за столиком, но так и не смогла вымолвить ни слова.

Официант пару секунд пытался тянуть девицу, видимо впавшую в истерику, но Дашу заклинило.

– Извините.– Как можно более вежливо обратился официант к посетителю,– Девушка немного не в себе. Кажется, она забыла забронировать столик, а сейчас слегка растерялась. Одну секунду. Я сейчас…

Парнишка-официант разжимал пальчики испуганной девчонки, пытаясь освободить уже сильно помятый рукав Анатолия.

– Сегодня нас ожидает незабываемая схватка лучших пилотов на планете!– с потолка раздался громкий голос диктора на границе приличия – когда его уже можно назвать оглушительным, но болевой порог еще не превышен.

– Да, да, не забывайте, что в гонке участвуют не только пилоты нашей планеты, у нас есть гости из далеких звездных систем,– подключился второй комментатор.– А пилот Гра’явкха вообще ксенос!

– Пилота этого болида никто не видел, я склонен считать, что Птпру… Птрупх… Брррр, тьфу… пилот этого болида – человек, взявший такой сложный псевдоним, чтобы привлечь к себе внимание.

– Пт’рув рху,– поправил товарища второй комментатор,– да, такого имени я не слышал. Но согласитесь, в нашем ежегодном заезде уже участвовали ксеносы!

Даша сама не поняла, как оказалась на стуле за столом, напротив солидного мужчины.

– Извините!– опустила она глаза.

– Бывает,– равнодушно отозвался парень в строгом мундире с какими-то жиденькими знаками отличия,– не со всяким, но бывает. Так зачем я Вам нужен?

– Вы?– Возмутилась Дарья.

– Но, только не надо делать меня дураком! Не надо говорить, что Вы поставили на моего парня такую большую сумму не для того, чтобы привлечь мое внимание и завязать знакомство… Но будьте добры помнить, что мои услуги стоят прилично.

Девушка зарылась лицом в руки, резко покраснела и… Заплакала? Что за странная девушка!

«Хотя, что же это? Это истерика? Эй, подруга, что же ты так убиваешься, ты же так никогда не убьешься,»– мысли Анатолия, было взметнулись стайкой мух, но он вовремя одернул себя, вспомнив о своем капитанском звании:

– Девушка, для начала было бы не плохо Вам представиться, и поведать, какие дела привели Вас ко мне! – отчеканил он.

– Последние… Это были, я отдала… Дура! – невпопад бубнила странная девица.

– А это фаллическая конструкция вообще взлетит?

– Да, да… хорошо подмечено. Такие мощные двигатели вовсе не характерны для малого флота. Тем более для юрких спортивных болидов. Хотя эта дура дает хороший импульс и в такой конфигурации может дать ускорение, которое превратит пилота в желе… не оставив целыми даже кости… Но, как ей управлять? Тут один только двигатель несколько тонн весит, а еще баки с топливом!

– В общем, этот участник у нас соревнуется до первого поворота!

– Да, совершенно верно. Не знаю, на что надеются люди, которые выставили эту машину на старт.

– Кстати, не смотря на все очевидные «достоинства» Валькирии, она занимает не последнюю строку в нашем рейтинге. Посмотрите на этот сверхлегкий «агрегат».

– Да, и что с ним? Почему буквально перед самым стартом его рейтинг понизился с одной к ста до трех к тысячи?

– А вы присмотритесь повнимательнее, в очертаниях не находите ничего знакомого?

– После того, как Вы это сказали… Спасательная капсула?

–Да!

Взрыв хохота в зале. «Толику удачи» встречали овацией. Жаль, что эта овация была вызвана таким образом…

Девушка вздрогнула от взрыва хохота, и уставилась на растерянное лицо Анатолия.

– Не такая уж и плохая это идея! – пробурчал капитан,– Мы ее проверяли… Три раза. Видели бы вы, какую она скорость развивает! Двигатели-то там не штатные. Зато Леонид лучший пилот, которого я вообще видел!

А про себя Анатолий добавил: «Не плохо было бы и мне посмотреть на эти «пробные запуски» и «развиваемую скорость», а то что-то плохо верится в правдивость Симиных отчетов»

– Они заменили штатные двигатели обычной спасательной капсулы?

– Строго говоря, спасательная капсула там установлена внутри, а сама «Толика удачи» представляет собой стандартное для межгалактического тягача Муфа-7 спасательное судно на двух человек. Муфа-7 оснащается двумя такими «каяками», в штатном режиме использующимися в качестве шасси при посадки.

– И эти штуки такие быстрые?

– Шутите? Но судя по очертаниям, здесь установлены модифицированные двигатели, слегка изменена геометрия. А топливные элементы установлены вместо второго ложемента! Пока не могу сказать, какое топливо использует этот, если можно так выразиться, спортивный болид. Это станет понятно после запуска двигателей.

– Вы хотите сказать,– комментатор прыснул прямо в микрофон,– что сейчас где-то стоит одинокая Муфа с одним вырванным шасси? Кстати, помните, как в простонародье называются эти два продолговатых элемента корабля?

– Нет-нет-нет, стойте!– в динамиках раздался звук, словно комментатор случайно задел микрофон рукой,– только не в прямом эфире! Га-га, ради бога, нас же могут смотреть дети!

Стеклянные глаза Дарьи сконцентрировались на Анатолии.

– Вы капитан Муфа-7?– медленно, словно вынимая занозу, произнесла девушка.

– Анатолий Окский, к вашим услугам, – капитан сделал попытку встать для представления, но вовремя спохватился, и ограничился ничего не значащим поклоном в положении сидя.

– А…

– Да, действительно, мы выставили на гонку один из наших спасательных судов. Несмотря на всеобщее заблуждение, данный летательный аппарат имеет замечательную геометрию и хорошо приспособлен для маневрирования и высоких скоростей. К тому же, при подготовке болида к гонкам нами были установлены новые, даже можно сказать, секретные двигатели.

Девушка смотрела на капитана уже с интересом.

– А я ду-у-ура!– всхлипнула Дарья,– Я сюда пришла, потому что мне сказали, что лучший способ встретить капитана – это вот такое спорт-кафе. Что здесь собираются все космолетчики… А тут…

– А здесь толпа подозрительных личностей.– Как то одобряюще произнес Анатолий.– В обычное время, когда нет грандиозных событий, в этом кафе можно встретить очень много летчиков… местного сообщения. Но сейчас аврал. Из-за проведения соревнований все спортбары и букмекерские конторы оккупированы теми, у кого есть деньги. Но это заведение, одно из лучших в вашем городе.

– А это мой личный фаворит! Черный скат!– с обожанием поведал голос с потолка,– Семь чистых побед, двадцать побед по очкам и ни разу эта машинка не пришла даже четвертой. Только призовые места! Джо Биль – хорошо известный наш соотечественник.

– Но я не думаю, что кто-то ставит на него,– как бы по секрету поведал другой диктор,– ставки на Черного ската шесть к семи! Даже если он выиграет, то с десяти единиц ставки, счастливчик заберет только одиннадцать единиц. С долями, но все равно крохи.

– Да, поразительно! Как можно искренне болеть за Джо, но при этом всем фибрами души надеяться на его проигрыш?

– Кстати на проигрыш Джо Биля как раз можно ставить! Если Биль займет место ниже третьего, то букмекеры дадут один к восьми! Но, к сожалению, ставки уже не принимают. Ведь…

– Пять!– Перебил товарища диктор.– Четыре!

– Три! – подключились к отсчету дикари в зале спортбара.

– Два!

– Один!

…

Три!

Разгоряченные тела болидов все сильнее гудели, разгоняя турбины, прочищая сопла и всеми силами изображая активные приготовления к стремительному старту.

Воздух вибрирует от напряжения, раскаленные испарения уже вырываются из дюз, а видео-операторы спешно отводят свои дистанционные камеры в попытке в последний момент и взять панораму крупным планом и спасти видеотехнику.

Гонщики расставлены в колонну по 6 участников в шахматном порядке. Несмотря на то, что каждый следующий ряд стоит на удалении 15 метров, факела продуваемых двигателей коптят борта и лобовые стекла находящихся позади.

Два!

Факела, испускаемые двигателями, превращаются в крохотные раскрашенные в разные цвета конусы плазмы. Корпуса напрягаются, сдерживаемые затворами.

Позади всей колонны уже поднимается буран. Да, хуже всего приходится последнему ряду – это гонщики с наименьшим рейтингом. Здесь, в хвосте носы болидов уже раскаляются докрасна.

Один!

Как только магнитные ловушки отпускают участников, те срываются с места. Кто-то режет за собой глубокую борозду в грунте, кто-то взмывает на несколько метров вверх, чтобы продолжить гонку, но уже на более безопасной высоте. «Черный скат», как от него и ожидалось, в первые же секунды вырывается вперед на половину корпуса.

Чья-то машина заваливается на попа.

Но что это? Зачем Валькирия так резко набирает высоту? В тот момент, как все, кто сумел благополучно тронуться, двигаются кто чуть выше, кто чуть ниже, но в пределах трассы – эта бочка-ракета вращаясь вокруг оси взмывает косо вверх.

В следующее мгновение сенсоры нескольких камер просто выгорают. Но зрители этого не увидят, так же они не видят, как взрывом вминает в грунт болид под названием «Джорди» – а вот операторам хорошо видно, что купол этого болида крошится под ударом взрывной волны и все пилотское место превращается в жуткое огненное месиво.

Зрители этого не видели из-за того, что трансляция ведется с пятнадцати минутной задержкой – профессиональные режиссеры, операторы и пиарасты решают не разглашать информацию о смерти сразу двух участников. Понятно, что рванувшая Валькирия однозначно убила своего пилота, а вот гонщик с Джорди сошел с дистанции и… Умер где-то в другом месте.

Зато зрители увидели сияющий огненный гриб на фоне черного неба…

– А почему такое черно небо?– Дашин вопрос поставил Анатолия в тупик…

Нет, ну надо, в такой момент, когда в первую же секунду гонки сходит один из участников и взрывается, не ядерным конечно, но уж чересчур эффектным грибом, интересоваться не причинами трагедии, а отсутствием голубого свода над головой пилотов.

– Так, гонка проводится на Танатосе, втором спутнике Леи.

– А почему не на планете?

Анатолий только и смог, что вытаращить на девушку глаза… И что тут сказать? Сама что ли не видела, какие «эффекты» сопровождают это мероприятие. Да на всей Леи не осталось бы ни единого живого кустика уже после пятого такого заезда.

Но размышления его были прерваны голосом свыше – в смысле голосами комментаторов:

– Вот это да!– восхищенно пропел один из них, и через секунду спохватившись, скорбно добавил,– Вот с такой трагедии начинается наше состязание.

– Похоже, из-за этого взрыва сошли с дистанции еще несколько участников! «Нарвал» и «Толика удачи» стоят пришибленные взрывом – кажется, у них пожгло электронику.

В этот момент экран разделился на три части. В первой – список участников с графиком преодоления дистанции, во второй показывали лидеров гонки. Третья же часть демонстрировала дымящиеся останки стартовой позиции, которая была изрыта бороздами с оплавленными краями. Два болида все еще стояли неподвижно.

– А где «Джорди»? У меня написано, что он тоже сошел с дистанции, но я не вижу его болида!

– Он удачно стартовал, как мне подсказывают в наушник, после чего его взрывом отнесло в сторону. Но нет причин для беспокойства – там уже работают спасатели.

– Ух-ты! А вот это неожиданный поворот, «Тертый байкер» садиться на хвост «Скату»… Опасная игра! Но, нет! Наш Черный скат умудряется уйти от удара и идеально вписывается в поворот… а «байкер» оказался не таким уж и тертым, в том смысле, что его выносит из зеленой трассы!

– Посмотри на эту клоунаду!

– Что такое?

– Сейчас я попрошу показать нам картинку из кабины «удачи», смотри, что это с ним?

– Да, вот тебе и спасательная капсула! Видимо из-за взрыва в ней включилось кинетическое поле. При крушении такая штука может спасти жизнь, в этом поле все движения становятся замедленными и пилот оказывается в подвешенном состоянии.

– И часто кинетическое поле «спасает» жизни?

– Не часто. Все зависит от мощности генераторов и батарей. Чем больший импульс приходится гасить кинетическому полю, тем больше энергии на это тратиться. В теории оно может помочь даже при столкновении дух кораблей идущих навстречу друг к другу на около световых скоростях. Но на практике при этом надо будет израсходовать всю энергию нескольких галактик.

На экране кроме ожесточенной гонки сейчас красовалась кабина горе-пилота захваченного в ловушку технологий. Зрители видели человека облаченного в серый комбинезон, который застыл в уморительной позе. Да, такого нелепого гонщика тут еще не видели.

– Леонид…– Анатолий решил познакомить Дашу с человеком, на которого она только что поставила свои последние деньги.– Как же глупо…

– Это и есть ваш пилот? А он действительно так хорош, что вы его выставили на гонки?

– Он один из самых безбашенных идиотов которых я когда-либо видел! В летном училище его дразнили Чкаловым, а он взял, да и сменил фамилию.. Теперь он Чекалов.

– А кто это такой?

– Какой-то летчик… да не важно. Жаль, эта гонка была последним нашим шансом. Да и Вашим, как я посмотрю.

– Шансом на что, если не секрет?

– Даша,– вздохнул Анатолий,– мы не настолько безумны, чтобы надеяться на победу в столь грандиозном заезде, но есть одна деталь, которую бы нам очень хотелось заполучить. К сожалению, это чутка незаконно, – Анатолий подмигнул девушке, – поэтому не обессудьте…

– А что он сейчас делает?

– Куда он тянется?– в то время как первый диктор комментировал картинку с соревнующимися пилотами, этот непростительно надолго «залип» на одном единственном участнике.

– Там кнопка выключения поля,– сказал он напарнику, а дальше зрителям,– А вот и первый участник, ушедший на красную трассу. Напоминаю, что те, кто находятся на зеленой, более сложной трассе идут без штрафа. А вот пилоты, не удержавшиеся намеченного курса, сначала попадают на желтую трассу – эта по сути тот же маршрут, но находящийся в некотором отдалении от скал и поверхности. Это позволяет развить большую скорость и не рисковать судном, но тогда начисляются штрафные очки. Нахождение же на красной трассе допускается не более десяти секунд – а дальше дисквалификация…

– А «Толика удачи» пересекает стартовую черту! Он все-таки дотянулся до этой злосчастной кнопки! Вот это я понимаю – Воля к Победе!

– Пока мой коллега рассматривает плетущегося в хвосте неудачника, давайте насладимся повтором этого момента. Джо Биль, пилот «Черного ската», обогнал «Мигеру» по золотому руслу! Для тех, кто видит наше соревнование впервые, напомню, что «золотое русло» – это участок повышенной сложности – он не всегда короче, но время нахождения на нем делится вдвое при подсчете очков! Теперь Джо может прийти не первым, но все равно выиграть заезд!

– Боги нам благоволят,– расслабившись, выдохнул Анатолий.

– Вас устроит и последнее место?– Даша насупила обиженные бровки.

– Все равно, главное, чтобы Ленька получил хоть какую-то травму и при этом остался жив.

– Да ты безумный солдафон! – В глазах девушки появились слезы, – да как ты можешь! Он же твой товарищ и сослуживец! Да ни в жизнь, я не наймусь к такому психопату на корабль!

Анатолий только скривил губы:

– Чего?! Больно то надо, чтобы еще каких-то шмакодявок в баре подцеплять и на Ладогу тащить!

Девушка вскочила, и зарядила размашистую оплеуху…

Но промахнулась…

– Это… Напитки для дамы… За счет заведения. – Поставил на стол два бокала с трубочками ушибленный официант.

– Извини, это она меня хотела ударить,– развел руками капитан.

Даша рухнула обратно за стол, и как описавшийся в любимые тапочки щенок, спряталась за коктейльным бокалом.

– С чего бы это такая роскошь,– пробубнила обиженно девушка, как только официант скрылся из виду.

– Так, ты сделал ставку по размеру сравнимую с их дневной выручкой… в обычные дни.

Глаза у Дарьи влажно заблестели, как только она услышала про свои улетевшие в трубу деньги:

– Может он выиграет?

– Да не за этим он туда полетел…– Уличенный в подлости Анатолий неожиданно для себя продолжил, видимо в попытке оправдаться. – Ему позарез нужны фирменные медицинские боты для экспериментов, купить их нереально, и в бытовой медицине они не используются. Только при военных действиях и вот на таких праздниках жизни. Да, после введения они никак не контролируются, просто деактивируются сами собой и выводятся из организма естественным путем. Сами медицинские боты стоят копейки, но из-за строгой монополии, операции ими выполняемые просто баснословно дороги. В деактивированном состоянии их даже скопировать нельзя, но Ленька вместе с Симой придумали как перехватить управление до деактивации. По крайней мере они так думают… Да не смотри ты на меня так! Мы их не собираемся копировать и продавать. Монополию мы не порушим, преследовать по закону нас тоже не станут. Просто у нас Сима на голову больной инженер, а Леня маниакальный пилот, с задатками программиста. Короче, спелись они на мою голову…

– Хотя постой,– опешил Анатолий,– а чего это я перед тобой оправдываюсь. И вообще, ты сидишь на месте Симы!

– Да, а где она?

– Дык,– стушевался Анатолий,– на орбите, в Ладоге… Она наотрез отказалась покидать машинный отдел корабля, и сейчас проводит там какую-то диагностику. Хотя эту диагностику можно было бы провести и завтра и через месяц – все равно у нас штат не укомплектован, и без бортового медика нас с орбиты не выпустят!

Даша прикусила себе язык: «А я же медицинский университет в прошлом месяце закончила!», чуть не возопила она, но уж больно много чести будет этому хаму… Немножко симпатичному, но слишком уж молодому для капитана целого корабля, хаму.

– Чего ты мне глазки строишь?

– Да, вот еще,– пуще прежнего надулась Дарья.

Участники ралли на Танатосе, спутнике планетарного государства Лея, вцепились в свои позиции. Для некоторых – победа, да что там победа, хотя бы не последнее место в списке финишировавших могло не только принести куш, но и спасти жизнь или избавить от срока. Жестко тоталитарная Лея в своей планетарной системе с радостью принимала всякий сброд, но с одним единственным условием – на планету ни ногой. Благодаря этому политическому решению власти, во-первых, придумали идеального врага, на действия которого можно было сваливать любые происшествия – начиная от терактов, и кончая возросшим налогом. С другой стороны, весь этот сброд являлся некоторым буфером, или «щитом», через который не могли прорваться ни послы, ни вездесущие коммивояжеры. Даже гипотетическому захватчику для начала потребуется разогнать «космических пиратов» на орбите. Таким образом, Лея оставалась единственным по-настоящему суверенным государством.

Правда, держать в узде космических… кхе… пиратов, приходилось изо всех сил. И силы к этому прикладывались значительные. Чего только стоит тот случай, когда месяца полтора назад, потерявший управление крейсер пошел по касательной к Лее. То ли скорость была слишком высока, то ли желающих помочь вызвалось не так много, но успели с судна снять только половину персонала. Другая же часть, во главе с капитаном решила более гуманным для себя – добровольно уйти из жизни. И крейсер этот, хоть и погорел изрядно, врезавшись в твердые слои атмосферы, но уцелел. А планетарная солдатня явилась на место крушения для зачистки местности. С каким же удивлением они доставали из немногочисленных уцелевших спасательных капсул людей с револьверными дырами в висках. Экспертиза после установила, что оружие использовалось одно и то же, усопшие просто позволяли своим друзьям застрелиться, после чего выполняли эту же церемонию сами. Одним револьвером. Забирая его из чужих рук – только что живых рук.

Сложно представить, что же творилось с экипажем судна, но порешить свою жизнь так, а не понадеяться на спасение в последний момент… Хотя нет, именно этого спасения люди и испугались.

И правильно сделали.

Спецы Леи отыскали спасшихся. Тех, кого спасли еще до вхождения терпящего бедствие корабля в атмосферу планеты.

И дай бог, никогда не узнать, что же случилось с ними. Ходят слухи, что из двадцати трех спасшихся, на свободе находятся еще трое… Надолго ли? Другими словами, банальное нахождение на судне, которое впоследствии нарушило границу – уже является тяжким преступлением на Лее.

Так вот, ралли на Танатосе могло несколько облегчить жизнь тех, кто слегка подпортил свою биографию. Всем хорошо известно, что Лея устраивает подобные «праздники» специально, чтобы удержать космических бандитов на своих орбитах. Ралли, доки, бордели, маркеты – эта мощная инфраструктура здесь поддерживалась правительством и ориентировалась именно на нелегалов. Кроме того, ходили упорные слухи, что некоторый процент трущихся на орбите «преступников» получают хороши оклад от Леи. Нет, это не специальные агенты, шпионы и доносчики – основная задача «воров в законе» – создавать хребет уголовного общества.

Уроженцы же самой Леи жили себе спокойно на поверхности планеты и по поводу всей этой ерунды особо не тревожились. Однако жизнь – есть жизнь. И мелкие преступления совершаются везде. И если ты напакостил немногим больше, чем перешел дорогу в неположенном месте, то тебе грозит депортация на орбиту. А на орбите, сами понимаете, судьба проста – либо ты профессионал одного из космических направлений, либо гнида и реальный пахан, либо труп. Для трупов остается все же призрачный шанс встать «на оклад», но для этого надо получить репутацию. Мочить всех налево и направо не выйдет – во-первых, в связи с сильной разреженностью человеков в космосе, и во-вторых – ты же планетарная сошка, и в космических баталиях не смыслишь, а попал сюда за то, что стену в туалете разрисовал экстремистскими лозунгами.

– Вот это да! – внезапно завопил комментатор,– Толика пошла на грубую игру! Дисквалификация, однозначно дисквалификация! У нас такого еще не было! Это был таран! Таран чистой воды! Но на что он надеется?

– А вот и нет,– перебивая товарища, подключился к обсуждению инцидента второй ведущий,– тарана не было. Смотри на повтор! Тарана не было. Этот безумный гонщик во время опережения сшибает конкурента своим форсированным выхлопом.

На экранах показывают сильно замедленное видео. «Пес 11» плавно входит в поворот, но к нему по внутреннему радиусу, на полных парах приближается «Толика удачи». Как только корпуса болидов сравнялись, из дюз Толики вырывается синее пламя и пилот резко уходит в сторону поворота. При этом машина поворачивается кормой и маршевыми двигателями к борту соперника.

Струя плазмы ударяет в бок «Пса» и толкает его с трассы. За счет этого дикого маневра «Толика» получает резкое ускорение, и моментально меняет траекторию, а его соперник вращающимся факелом слетает с трассы – сначала в красную зону, и затем вообще на высокую орбиту Танатоса.

– Безумному лихачу всего лишь начисляется семь штрафных секунд!– Восхищенно сообщает первый ведущий,– но и это не страшно – за счет крутого пике, тот уходит в золотое русло. А раньше считалось, что на этом повороте в принципе невозможно попасть на бонусную дорожку. Большинство спортсменов вообще предпочитают здесь идти по желтому сектору!

– Мне подсказывают медики, что подобные маневры за гранью человеческих способностей. При таком резком повороте, ускорение должно было превратить любого человека в кашу! Если «Толика удачи» все-таки финиширует, то пилот сразу же отправится на медэкспертизу.

– Полагаете, Толикой управляет не человек?

– На Танатосе возможно все!– резонно заметил комментатор.

Анатолий промокнул лицо салфеткой.

– Извините,– промычала красная Даша. Она сосала принесенный коктейль из трубочки, как раз, в тот момент, когда из динамиков раздались крики «Вот это да! Толика пошла на грубую игру! Дисквалификация…», а на экранах показали столкновение двух болидов. Как оказалось – это было не совсем столкновение…

Чувства возбужденной девушки нашли выход через рот. Но рот был полон выпивки. И поэтому, эта выпивка вместе с чувствами была излита прямо на капитана.

– Вам противопоказаны азартные игры,– констатировал Анатолий,– Спокойнее надо быть, спокойнее. Дисквалификации не было, капсула цела, Леонид тоже цел. Правда, сам Леонид, скорее всего, этим крайне не доволен.

– Даша, а в качестве кого вы пытаетесь наняться?– наконец-то поинтересовался Анатолий.

Девушка потупила глаза в стол. Она решала дилемму.

– Я закончила медицинский вуз.

При этих словах капитан сложил руки домиком и уперся в них подбородком. Нет, он не планировал изображать внимательного слушателя – он им стал.

– У нас, на Леи, с медицинскими работниками все итак хорошо. В том плане, что выпускнику даже самого лучшего вуза устроиться на работу по специальности невозможно в принципе. Те, у кого диплом с отличием, могут рассчитывать устроиться курьером или поломойкой в клинику. И первые пару месяцев работать без зарплаты на одном энтузиазме. Они после трех-четырех лет работы будут повышены до санитаров или медсестер. И уже годам к сорока получится пробиться в терапевты. А мне просто не на что жить… И диплом у меня не с отличием, и муж зарабатывает так, что хватает только на проезд…

Девушка посерела лицом, губки превратились в ниточки, а во взгляде загорелась гневная обида.

– Ходит в своей голубой тельняшке и тыкает пальце! «Здесь подотри», «сюда не суйся», «сама жри свою отраву»…

– Бьет?

– А тебя это каким хуем касается? – Кулачки ударили по столешнице, а на глазах слезы. Взгляд пьяный-пьяный, и это с двух коктейлей-то? Миг, и девушка кусает себя за ребро ладони, сползает обратно на место.

Она не смотрит на капитана, взгляд уперся куда-то под стол. Забыты гонки, забыт незнакомый гонщик Леонид, забыты все радужные планы, которые она строила…

– Семь переломов за месяц. Ребро… ключица… да, все по мелочи. У нас стоит мед-кабинка дома. ОН,– протяжно, с омерзительной оттяжкой произносит Даша это «он»,– он купил, чтобы я в клинику не обращалась. А я виновата. Видите ли, из-за меня он машину продал. И все ради меня…

Требовательно завибрировал коммуникатор у капитана, в воздухе у столика появилась полупрозрачная фигура администратора гонок.

– Анатолий Окский, капитан Ладоги?– Осведомился чиновник.

– Он самый, я сейчас занят, можно отложить разговор хотя бы на пятнадцать минут?

– Нет, вы как капитан судна, к которому приписан Леонид Чекалов, обязаны принять участие в его дальнейшей судьбе. Во-первых, информирую Вас о том, что Леонид получил травмы не совместимые с жизнью. Реанимационные работы можно провести только в ближайшие минут десять. Порванная селезенка, многочисленные травмы спинного мозга, а в голове вообще компот! Есть вариант донорской пересадки селезенки и части нервной системы…

– Отказ. Приступайте к реанимации согласно стандартному договору,– резко перебил Анатолий.

Глаза чиновника округлились, но уже спустя секунду лицо перекосила гримаса омерзения:

– Он умрет. Но Вы не беспокойтесь… Я не могу этого говорить, но ситуация… Согласно подсчету баллов, Леонид победил. От Вас, Анатолий Окский, ничего кроме разрешения не потребуется. Но, если Вы его не дадите, Ваш парень просто умрет! И никто уже выигрышный гонорар не получит.

– Хорошо. Благодарю Вас за пояснение. Мой ответ остается прежним. Оказывайте помощь согласно правилам.– Произнес Анатолий и отрубил связь.

– Но как?– пораженно вскинулась Дарья,– Гонка ведь еще идет!

– Задержка эфира,– спина капитана намокла от пота. А речь стала твердой как у робота,– Дарья, на что конкретно вы ставили?

На экранах остальные зрители видели, как финиширует первый «Черный скат», за ним другие участники. А вот «Толика удачи» потеряв управление, врезается в финишную черту пятой. Комментаторы спорят о том, считается ли это финишем. Но в таблице уже появляется Толика с отметкой о времени финиша.

– На победу…– растерянно отвечает ошарашенная девушка.

– Не на то, что он первым финиширует, а именно на победу?

– Я сказала, что хочу, чтобы Леонид победил, и у меня приняли ставку.

– Пиздец. Нас убьют.

– За что?

– Я так понимаю, вы сейчас выиграли сумму, сравнимую со стоимостью всего этого заведения вместе с персоналом. Рви билет, и уходим!

– А как же деньги?! Я богата?

– Ты не выйдешь из этого зала. Видишь охрану? Они идут сюда… так на всякий случай. Они еще не знают, что Леонид победил… Идиот… Если он помрет, я его убью к чертям собачьим. Но мало того, что ты поставила большую сумму на пилота, у которого был астрономический коэффициент на победу, мало того, что он победил, так ты еще и умудрилась сесть ко мне за столик. К, мать ее, капитану этого пилота. Они обвинят меня в инсайде, тебя в обмане, и… это если здесь есть государственная полиция. Но нахера им эти сложности. Бежим нахер! Да рви ты эту бумажку, дура! Задержка эфира дай бог пятнадцать минут! У нас минуты три осталось, чтобы свалить. РВИ!

Даша почувствовала себя в невесомости. Как заколдованная, достала билет и демонстративно плюнула в него. После этого разорвала на клочки и засунула в бокал из-под коктейля. Внутри творилось что-то уж совсем неладное. Такого с девушкой еще не было. Сердце начало пропускать удары, тело словно стало невесомым, а воздух вокруг охладел до абсолютного нуля.

Анатолий взял Дашу под локоток, и повел к выходу. Охрана пропустила их без возражений. И только когда они оказались у самой двери, девушка завизжала:

– О боже!!! Сколько нулей? Пять? Анатолий, тут семь нулей! А где запятая… Тридцать два, четыре, и семь нулей!

– Ты рехнулась?

– Нет! Это зачисление! У меня виртуальный интерфейс, все сообщения проецируются… Но я же порвала билет… Значит система зафиксировала факт ставки…

И тут раздался выстрел.

– 2 –

– Грибочки…– Леонид растерянно смотрел по сторонам.

Его окружала сочно зеленая поляна со здоровенными мухоморами высотой с метр.

Идеальные грибы, в том смысле, что их шляпки были одинаковыми красными с белыми пятнышками полусферами, в изобилии произрастали в хаотичном порядке. Трава под ногами казалась ровным густым газоном, через который даже земля не просвечивала.

Поражало и голубое небо с редкими кучевыми облаками и радостным солнышком. Каждое из облаков плыло в своем собственном направлении. А где-то вдали виднелся такой же совершенный смешанный лес.

Теплый ветерок ласкал кожу, и даже звуки навевали умиротворение и покой.

Такая психоделическая идиллия навевала строки классика: «Хорошо в деревне летом…», только что сеном и говном не пахло.

Второй пристальный взгляд на окружение позволил заметить некоторую фауну.

В отдалении неспешно брела гигантская черепаха, слон поливал свою спину совершенно синей, словно подкрашенной, водой, лиса гоняла двух кроликов.

– Если это рай, то он какой-то слишком мультяшный…

Его никто не услышал. Беспокойство закралось в душу, а когда возле него из ниоткуда появился человек, он с нетерпением обратился к нему:

– Что это?

– В каком смысле?– незнакомец оглядывался с интересом, ни страха, ни даже растерянности. Только интерес.

– Где мы? Это сон?

– Ну, да… в какой-то мере. Что тебя тревожит?

– Как вам сказать…– Задумался Леонид,– я привык видеть мир несколько в ином свете. Кто вы?

– Давай без личностей. Это последнее место, в котором бы я хотел заводить новые знакомства. Если ты понимаешь, о чем я.

– Нет, не понимаю. Где мы?

Человек с любопытством уставился на Леонида. И исчез.

– Замечательно! И как это понимать?

– У него всего лишь несколько переломов.– Подсказала лиса, сладко потягиваясь на шляпке гриба.

– А! Говорящая лиса!

– А! Говорящий человек!– подразнила она его, но даже не подумала сменить позу.

Леонид рефлекторно отскочил шагов на пять назад и уперся спиной в гриб. Гриб оказался на удивление упругим, и словно силиконовым.

– Что здесь творится?

– Ладно, ладно. Не буду над тобой дальше издеваться, все ясно. Ты так и не понял, что чуть не помер? Упал с дерева? Или тебя сбила машина?

– Разбился во время гонок. Это как-то связано с тем, что я здесь?

Лиса после этих слов встревожено вскочила на лапки и, спрыгнув, исчезла за ножкой гриба.

– Лисичка, честное слово, я не собираюсь на тебя охотиться… что тебя так испугало?

Из-за гриба раздалось неуверенное:

– Ты космический пират? Ты с орбиты!

– Эм… нет, я не пират. И я не то чтобы с орбиты. Я с Земли Солнечной системы. По крайней мере, там я устроился пилотом на Ладогу. А родился я в открытом космосе. Я… У меня немного путаются мысли. Извини, тут особо больше не с кем поговорить, не могла бы ты мне помочь?

– Мог… Я не девочка.– Радостно поделилась лиса, так и не спеша показываться на глаза.

– Хорошо. Ты лис. Все, уяснил. Господин лис, разрешите представиться, меня зовут Леонид – я пилот курьерского судна Ладога. Как я понимаю, погиб в результате несчастного случая на гонках на Танатосе. Это спутник Леи.

Над шляпкой гриба появилась рыжая мордочка.

– Ты думаешь, что ты умер?

Леонид сложил ладони в замок, выставив вперед оба указательных пальца:

– Я беседую с лисом посреди идеально ровной поляны, усеянной метровыми грибами. Что же… полагаю, мне стоит удариться в панику, начать бегать с криками и ломать все вокруг… только я в некотором замешательстве, поскольку не могу представить, что из этого можно сломать.

Говорил это все он очень рассудительно, взвешивая каждое слово. Но внутри понимал, что паника нарастает с каждым ударом сердца. Да, именно так бы он и поступил в более привычной обстановке – метаться в панике из угла в угол он знал как.

А вот лис на это все отреагировал смехом.

– Нет, стой! Стой! Ты не умер, и боятся тут нечего. Ты под наркозом.

– Это глюки?

– Э… нет. – Растерялся лис.– Не глюки… С чего бы это. Ты находишься в клинической коме. Но есть и плохие новости. Раз ты еще здесь, то ты сильно поломался.

– Не понял.

– Да, я уже встречал одного такого. Ты, кстати, хорошо держишься!

– Я же пилот! – обиделся Леонид. – Самообладание – это профессиональная обязанность!

Лис только махнул на это лапой.

– Не дрейф. Ты в клинической коме. Ну, как тебе это объяснить. Пока врачи тебя лечат, то погружают в наркоз, чтобы ты не чувствовал боли. Теперь понятно?

– Мне это все кажется?

Лис ударил себя лапой по лбу.

– Да нет же! Я реальный, ты реальный, вон та черепаха настоящая, и кажется один из кроликов. Но он появился совсем недавно, и я не успел с ним познакомиться.

– Но наркоз делают с помощью наркотиков, вырубая сознание. Я знаю, что человек под наркозом может видеть очень интересные сны. Но они не реальны.

– Ты из двадцать первого века что ли? Ладно хорошо… Ты знаешь, что такое игры с погружением… Нет… ладно… а! Ты пилот, правильно? Когда ты учился летать, то у тебя были тренажеры, в которых все как по-настоящему? Ты видишь все как в реальности, слышишь звуки, чувствуешь скорость, тепло и холод. Но при этом в реальности сидишь на стуле в классе?

–Да,– недоверчиво промолвил Леонид,– ты говоришь про нейро-тренажеры. Они симулируют ощущения реального полета и передают их непосредственно в нервную систему. Зрительные образы сразу в лобные доли мозга, часть сенсорики через нервные окончания. Осталось, кажется несколько рецепторов, которые не удалось сымитировать на нервном уровне.

– Да, да, да…– отмахнулся лис,– в этом случае теребонят сами рецепторы. Это только в депривационных камерах ПлейМуна используется… эх… я такие только на картинке видел. Там реально полное погружение…

Лис мечтательно завис, зрачки его расширились, а пасть осталась открытой. Из нее даже кончик языка выглянул.

– Попробуй откусить этот гриб! – Вдруг взбодрился лис.

– Я что, совсем больной, чтобы поганки есть? – Возмутился Леонид, но потом вспомнил с кем разговаривает, и пришел к выводу, что да – крыша съехала капитально.

– И какой он на вкус?

– Сладкий, – неуверенно ответил пилот.

– А еще? Ну, на что он похож? На мороженое или на шоколад?

– Нет, на мороженное он не похож – он теплый и мягкий… но… Он просто сладкий. И все.

– Ты не чувствуешь запахов! – резонно заметил лис. – Если ты сейчас находишься в медицинской капсуле и у тебя серьезные переломы, то ты не почувствуешь и ускорения, и холода и даже не различишь влажное и сухое. Насколько я знаю, медицинские капсулы при необходимости наркоза могут симулировать только зрение и осязание.

Леонид плюнул себе в руку.

– Фу! Мерзость! Зачем ты это сделал? – Возмутилось рыжее животное.

– Влажная… рука влажная, а здесь тепло и я чувствую воздух, когда машу руками. – Возразил Леонид,– но почему-то, действительно, не ощущаю запаха, вкуса, кроме сладкого и соленого. Но я даже дыхание и сердцебиение ощущаю. Нет, это не симуляция. Я сейчас попробовал задержать дыхание, и мне нужен воздух, а прикусив язык, я почувствовал боль. Что, за черт?

– О! – Встревожился лис и продолжил участливо,– я понял, что с тобой. Это не медицинская камера, как я поначалу подумал. Это гораздо хуже. Я читал про это. У меня симуляция куда проще. Это кончено, не банальная медицинская кабина, но и не депривационная камера. То, что ты описал дают только военные медицинские боты… Либо ты какой-то военный генерал, либо тебя в фарш размоло…

Лис даже подошел совсем близко и участливо тронул Леонида мягкой лапкой за коленку.

– Да не переживай ты так… Это… В живых ты точно останешься – это я тебе обещаю.

– Нет, ты не понял! – Рассмеялся Леонид.– Это не истерика… это я сейчас та-А-акое облегчение испытал. Это значит, что все получилось… Спасибо, Тебе лисичка.

Леонид нагнулся к животному и на радостях поцеловал его в сухой шершавый носик.

– Фу! Я не девчонка!

Счастливый Леонид смотрел на то, как лис сначала лапками, а потом об землю пытался вытереть свой нос.

Совершенно счастливый и с умилением в голосе Леонид сказал, когда лис наконец-то успокоился:

– Тебе лет двенадцать что ли?

Тут лис прогнулся как кошка, стал на цыпочки и зашипел:

– Кто тебе сказал? Ирка?

– Кто такая Ирка?

– Черепаха,– с презрением прорычал лисенок и мстительно добавил,– а ей сорок три, тогда, что б ты знал.

– Нет, не черепаха. А ты сам.

– Когда?– от удивления лис даже прижал ушки.

– Ты так забавно… э… делаешь все… Так сколько тебе лет на самом деле?

– А вот и не скажу. А вот и двадцать три!

– Ладно, как скажешь. А мне двадцать пять.– Леонид потрепал щенка лиса за ухом. Нет, лис выглядел вполне взрослым лисом, но пилот внезапно понял, что не может уже его воспринимать как животное. Он ощущал рядом с собой мальчика, меленького одинокого мальчика, хоть и в шкуре зверя.

– А как тебе удалось изменить голос и внешность?

Лисичка словно переключилась на другой канал, вот только что он взбешенный своим разоблачением прыгал и рычал, как вдруг начал совершенно серьезно объяснять:

– Это же симуляция, почти игра. Если сильно зажмурится с мыслью, что хочешь увидеть настройки, то перед глазами появится меню. Это только в первый раз странно. Потом привыкаешь. Да не жмурься ты так сильно, внешность изменится только в том случае, если ты попадешь сюда еще раз. Чего я тебе не желаю. Если ты уже здесь, то себя ты не изменишь. Но можно покрутить другие настройки. Интенсивность цветов изменить. Можно боль выключить. Усталость тоже отключается. Но это до шестнадцати делать не разрешается.

– А черепаха и кролики сюда попали людьми, и они уже второй раз в больнице?

Лис внезапно погрустнел, и словно выцвел, он прижал ушки к голове:

– Ира здесь уже была, когда я первый раз сюда попал. Она хорошая тетка, но я не знаю, как она выглядит. Мне кажется,– продолжил он шепотом,– что она вообще не выходит отсюда. Какая-то очень плохая болезнь. А кролики появились только час назад. Они создали свой аватар перед тем, как попали на поляну. Где-то здесь бродит еще куча народу. А на эту поляну приходят те, кто хочет остаться один. Подумать… поплакать… Кролики просто об этом еще не знают.

Леонид уже сидел в позе лотоса и вовсю гладил устроившегося на коленке лиса.

– Извини, тебя не смущает, что я тебя глажу, как собачку?

– Не… тебе ведь сейчас, правда, надо успокоиться… я понимаю.

Леонид улыбнулся.

– Так значит, ты здесь проводишь много времени.

– А вот не надо на меня так смотреть? Ты отключил боль, как я тебе посоветовал?

– Еще нет.

Лис резко подпрыгнул и укусил парня за ухо. Оскал, рычание и рыжий хвост скрылся за ножкой гриба.

– Лис, прости, я не хотел тебя обидеть. Честно.

Но было уже поздно. Звереныш ускакал. И где его искать? Да и надо ли?

– И сколько мне тут торчать? Что-то моя операция затянулась, как я посмотрю. – Сказал он себе, вставая и разминая конечности. Удивительно, но после недолгого сидения у него действительно затекли конечности.

Леонид был склонен считать, что это скорее психологический, а не физиологический эффект.

Уже прошел час в бесцельных скитаниях по полянке среди грибов. Леонид за это время заглянул и в чащобу, но там он себя чувствовал еще более уныло. И как на зло, другие звери либо не обращали на него внимания, либо вели себя как животные. Нет, никто на него не бросался, не пытался защитить территорию, но кролики убегали, как только замечали, черепаха только ползла и изредка фыркала. Слон, правда, что-то гундосо мычал в ответ Леониду, но слов так и не удалось разобрать. За это время он видел и других обитателей этого медицинского мира. Пара обезьян резвилась в ветвях, попугай ухал как сова и охотился на мышку. Один раз ему даже удалось ее настичь, но та просто исчезла из его когтей.

Леонида все сильнее тревожило то, что он так и не вернулся в реальный мир.

…

Иногда крупная сумма денег это везение, а иногда проклятие. Хуже всего то, что Анатолий понимал, что для охранников спорт-бара они с Дашей являются сообщниками. И даже если он сейчас отдаст им девчонку, то лично его проблем это не убавит. По крайней мере, он бы на их месте замочил бы жуликов, в назидание остальным.

Сначала у него проскользнула мысль, что на Леи есть полиция и им стоит искать спасения там. Но потом сообразил, что с точки зрения правосудия, именно Анатолий и является главным нарушителем, Даша – соучастником, а бандюки – пострадавшими.

Именно поэтому, когда раздался выстрел и за шиворот посыпались какие-то щепки, он схватил упирающуюся девчонку за локоть и со всем усердием утащил ее в переулок. Но и здесь он не думал останавливаться, преследователи шли по пятам.

На ходу он разрабатывал стратегию: никаких открытых пространств – бандиты вооружены и уже пустили огнестрел в действие, никаких пряток – если у Даши есть виртуальный интерфейс, а все денежные отношения фиксируются им без проблем, то и у преследователей такие должны быть. А поверить в то, что такая технология работает без использования геопозиционирования у него не получалось. Другими словами – бандиты знаю, где они сейчас есть.

Выход ему рисовался только один – посольство. Официально посетить Лею можно только через посольство орбиты. Сама Лея воспринимала весь оставшийся мир как продолжение орбитального правительства… Которое официально не существовало, воспринималось, как куча разобщенных бандитских группировок, но при этом имело свои посольства, занимающиеся вопросами миграции людей с поверхности на орбиту и обратно. Подробнее разбираться в хитросплетениях законов Леи Анатолию было недосуг. Поэтому сейчас он думал, есть ли другой вариант легально или даже нелегально покинуть эту планету.

А теперь вспомним, что влияние правительства Леи простирается и на орбитальные пространства, а Ладога – космическое судно марки Муфа-7 стало заложником бюрократии, и не могла покинуть доков станции, пока борт ни будет укомплектован полным штатом.

Решение этой проблемы бежало с ним рядом – Даша и ее медицинское образование. Она как раз могла заполнить нехватку штата. Но оставался еще и Леонид – пилот! Да, Анатолий и сам бы мог пилотировать судно, но пока Леонид находится в госпитале или не дай бог умер, дыра в штате остается открытой.

Да и как бросить на произвол судьбы своего товарища? Ладно, пусть не товарища, но члена экипажа, доказавшего свою преданность общему делу.

Бежать и одновременно думать сложно. Поэтому наш бравый капитан, пытаясь переступить через бордюр дороги, закономерно не обратил внимание на то, что тот несколько выше, чем высота, на которую он поднимает ноги.

Нет, самого падения Леонид не ощутил, он ощутил, как терка асфальта сдирает кожу с его лица. Удар лба о дорожное покрытие звоном раздался в ушах, на миг, только на одно мгновение, потемнело в глазах.

Вскакивая, он прижал ладонь к лицу:

– Все нормально! Нос не сломан!

Но визг Дарьи не прекратился, захлебываясь она простонала:

– До.. ко… сти… ты содрал кожу на лбу до кости!

– От потери крови я буду помирать гораздо медленнее, если во мне не появится новых дырок. Бежим!

Теперь уже Даша поддерживала Анатолия под руку. Сказать, что это его злило – ничего не сказать. Но поставить на место зарвавшуюся девчонку, решившую, что он нуждается в ее помощи, времени не было.

– Сюда!

– Зачем?

Короткая словесная перебранка закончилась пинком под зад. Даша полетела в указанном направлении. И как раз вовремя: позади раздался скупой выстрел, но переулок уже укрыл от огня преследователей.

Впереди тупик, но каменная перегородка всего метра два с половиной высотой. Анатолий встал под стеной, складывая ладони лодочкой, что бы подсадить девушку.

– Ну! Наверх!

– А ты как?

– У-Бь-Ю! Быстро лезь!

Анатолий буквально затолкнул ее на стену. А сам просто прыгнул и уцепился пальцами за край каменной кладки. Секунда и он уже вытянул себя до уровня пояса. Думать некогда! В этот момент он обернулся, чтобы увидеть преследователей – да они уже были здесь! Он подался корпусом вперед, надеясь перевалиться через стену, но вместо этого снова ударился лицом во что-то.

Крыша… Это не ограда – это стена одноэтажного здания.

Анатолий еще успел обратить внимание, что уж больно много крови осталось на черном покрытии, но Даша его стянула с другой стороны этой будки. Падать пришлось спиной вперед.

– Все нормально! Шею не сломал!

– Вставай, Бестолочь! Бежим.

– Они выследят нас по твоему интерфейсу! Куда бежать? Есть место, где он не работает?

Секундное замешательство. И Даша уже выдает ответ:

– Рядом с передатчиками – там слишком сильный сигнал, который импланты не могут воспринять. Или на дне океана. Или в шахте. На орбите, в подвале или метро сигнал хорошо ловится. Покрытие поверхности планеты сто процентов, даже в океане!

Перспектива вырисовывалась радужная. Другими словами, Анатолий сейчас тащил с собой здоровенный маяк, сигнализировавший любому желающему о его местонахождении.

«Огреть девчонку по шее, вырубить, и пытаться спасаться самостоятельно!», промелькнула мысль в голове капитана. Действительно, это единственное решение! К самому Анатолию у бандитов вопросов быть не должно. Да и Дарье не угрожает смерть. Она всего лишь лишиться свалившегося на нее богатства, и может быть заплатит штраф?

– Беги один! Я сдамся! У тебя ведь нет маяка в виде интерфейса. Им всего-то нужны деньги, – задыхаясь, предложила девушка.

– А стреляют они травматическими патронами? Или это транквилизатор? – Анатолий приложил указательный и большой пальцы к переносице, но наткнулся на что-то противно вязкое и липкое. Его еще удивило, что нет никакой боли, а кровь сочится хорошей струйкой.

И через секунду парень почувствовал огненный укол стыда. Боже! Если бы эта девчонка сама не предложила это, то он так бы и поступил. Но теперь не выйдет. Одно дело вырубить человека со спины и слинять, и совсем другое в глаза ему признаться в собственной подлости. За-ме-ча-те-ль-но!

Да, нет… не поступил бы он так. Нет, так капитаны не поступают. А Анатолий считал себя настоящим капитаном, пусть гражданского, но флота.

– Даша, они пока еще не сообразили, что могут просто убедить тебя отдать эти деньги. Сейчас они уверены, что это спланированная акция. Они не пытаются вернуть своего. Они просто мстят. Конечно, позже они догадаются, что убив тебя, они потеряют любую возможность аутодафе. Но это будет уже позже.

– Но что же тогда делать?

– Э! Дорогие, да как же это вас угораздило? – грубый голос с акцентом. – Тебе в больничку надо, залезай!

Голубое такси стояло на тротуаре. Видимо, увидев спорящих окровавленных людей, водитель, положив на все правила дорожного движения, подогнал машину как можно ближе.

– Это, она тебя так?

– Упал… с крыши… с вот этой крыши.

– А вон и ваши товарищи, тоже видать, упасть хотят. А дороги для дураков придумали?

– Гони! Тройная такса! – Анатолий уже плашмя прыгнул на заднее сиденье, а Даша залезла поверх него. Ей мешалась его нога, чтобы захлопнуть дверь. Но капитан продолжал увещевать шофера, пытаясь припомнить все аргументы, повышающие заинтересованность таксистов, да и любых лакеев, – Сто единиц на чай! Да трогай уже! Убьют!

– Да ты сядь, хотя бы, дорогой. Ремень для трусов, но ты жопой в сиденье сядь!

Выстрел, визг резины, столб. Хорошо в этой краткой сцене отметился столб, остановивший безумный рывок автомобиля. Но удара не выдержал именно столб, поэтому плавно повалившись, перегородил проезжую часть. Но такси уже успело набрать инерцию и смогло, каким-то чудом, перевалиться через препятствие. Покрышки снова завизжали об асфальт.

– Хм…– философски заметил шофер, – а говорили, не бери Свинтуса, бери Тимми. Тимми модный, Тимми быстрый… Да этого Тимми вокруг столба бы намотало три раза, и под ним же и похоронило.

– Только, бля, не тормози!

Такси, свалив столб, жутко свистя покрышками, продолжало юзом набирать скорость. Неизвестно, что на водителя повлияло больше, обещание щедрой оплаты, или несколько новых дырок в обшивке автомобиля. Но машина продолжала набирать скорость, не обращая внимания на исковерканный капот. А судя по тому, что их траектория так и не выровнялась, то и колеса после удара об столб слегка изменили свою геометрию.

– А этот красивый дырка, чем заделывать будешь? – водила указал пальцем дырку в потолке от выстрела. Интересно, что заставило его выставить претензию именно по поводу дырки, а не по поводу смятой морды автомобиля, поврежденной ходовой части и порчи городского имущества. Но как ни странно, особую вину Анатолий в данный момент испытывал за испачканную кровью обивку сиденья.

– Я тебе новый Свинтус куплю? – Предложил он.

– С кондиционером?

– С круиз контролем, блекджеком и шлюхами! Только увези нас скорее!

–Тогда лучше Тимми, – задумавшись, предложил таксист, – совсем чуть-чуть дороже выйдет. Только тебе нога не больно?

– Нет, не больно, – Анатолий, наконец, обратил внимание на то, что его ноги все еще находятся снаружи автомобиля, а дверь находится в распахнутом состоянии.

– Так убери их, а то дует.

– Небольшая ретроспектива –

Ладога стояла пришвартованной на взлетно-посадочной площадке станции обслуживания на Перу. Перу – это третий спутник Леи, самый большой и удаленный. Луна – первый спутник, в десятки раз уступал ему в размере, а Танатос во всех смыслах был середнячком. Но Перу ко всему прочему имел искусственную атмосферу. Атмосферу, пригодную для дыхания. Условно пригодную. Воздух Перу технически отвечал всем характеристикам «не ядовитого», и содержал достаточно кислорода, азота и углерода для даже долгого пребывания человеческих организмов. Но являлся побочным эффектом от работы автоматики. Никто специально не обогащал его кислородом, никто не фильтровал его от ядовитых примесей, но шахта по добыче металлов выбрасывала достаточно отработанного газа, в котором содержалось все, что надо. Дело оставалось за малым – выделить кислород из различных летучих соединений. Как вы догадываетесь, этим заниматься никто не собирался – ни одна группировка не взяла на себя ответственность за атмосферу спутника, ведь в результате постоянных междоусобных войн тот переходил из рук в руки. Зато под действием жесткого ионизирующего излучения из космоса, тот самостоятельно участвовал во всех нужных химических реакциях.

А, да… Без скафандра человек на Перу из-за излучения обгорал за считанные минуты до кости.

Именно поэтому Анатолий стоял в шлюзе, широко расставив ноги и скрестив руки на груди:

– Никто не покинет Ладогу без соответствующего снаряжения! Я здесь капитан, начальник и владелец оборудования. Если вы оба считаете себя умнее всех, и собираетесь прожарится на Перу, то сначала вам придется подать рапорт об отставке! Да и то, я вас выпущу только после того, как документ будет юридически оформлен по всем правилам.

Леонид виновато почесал затылок.

– Толик, я не собирался… Я только шлюз открыть хотел. И, в конце то концов, территория станции находится под экранирующим полем.

– Это поле защищает только от излучения из космоса! Это раз.– Как собака рявкнул капитан.– Только от излучения! Но воздух она не фильтрует. И от излучения почвы не защищает. Радиацию никто не отменял. А вообще, за этой стенкой восемьдесят градусов по Цельсию! Этого тебе мало? Или ты опять будешь говорить, что видел, человека без скафандра, и поэтому тебе тоже можно получить радиационные и термические ожоги всего чего только можно? Сима, а ты чего молчишь?

– В русских банях парятся при температуре девяносто градусов и в живых остаются. Даже удовольствие получают, – низкий голос женщины отдавался гулом в помещении шлюза,– А Леньке всего-то надо было выйти на две минуты, чтобы отсоединить шину управления от левого шасси.

– У нас перестали работать стыковочные механизмы? – С подозрением вопросил Анатолий.

– Нет, дорогуша. Но я тебе напомню, что наш Муфа-7 не трансформер и не модульная орбитальная станция. А спасательная капсула из рубки отстегивается только в аварийном режиме, и при этом она не «отстегивается», а «отстреливается». После этого мы ее обратно только приварить сможем. Да и взрывать опору, на которой стоит корабль – идея плохая. Поэтому Ленька идет туда, чтобы отстегнуть шину управления, и демонтировать пиропатрон. После чего я из машинного отделения разжимаю крепление, освобождаю шасси.

– Когда вы мне об этом говорили, все звучало намного проще! – продолжал протестовать капитан.

– Да это ерунда!– Заявил Леонид.– Вот аккуратненько взлететь только с тремя маневровыми и без одного яйца, а потом приземлиться рядом, да так, чтобы не перевернуться – вот это реально сложно.

– Та-ак!– Начал закипать Анатолий.

– Но, дорогой,– вступилась Сима, взяв капитана за локоток,– мы ведь уже обо всем договорились. Мы аккуратненько оставим спасательный отсек, аккуратненько перелетим в сторонку и тихонько присядем. Постоим так, пока не закончатся гонки, а потом все так же аккуратненько поставим на место. Все будет замечательно!

Наверное, стоит сказать пару слов о Симе – бортовом механике. Эта женщина была обаятельной, пышногрудой особой восточной наружности лет сорока. И при ее росте в 180 сантиметров, она умудрялась затмить большинство мужчин, как в силе, так и в весе. О чем говорить, если, увидев ее впервые, Анатолий держал пари, что она просто не сможет проникнуть в технический отсек судна. Предметом спора и являлось место бортмеханика. Анатолий с треском проиграл, о чем ни разу не жалел до нынешнего момента.

И вот теперь Анатолия ласково и нежно взяли под локоток и отвели в его каюту.

– Комбинезон защитный надень! И шлем пристегнуть не забудь!

– Есть сер!– радостно возопил из шлюза пилот. Анатолий этого уже не видел, и дверь каюты мягко затворилась.

«Ну, все, я под домашним арестом,»– грустно подумал Анатолий: «Бунт. Меня просто сместили, оттолкали в каюту, и заперли здесь. Потрясающе. Мы вместе всего месяц, и только выпала малейшая возможность, и вот я уже заперт». Он резко вскочил, прошелся по комнате. Три метра в длину – капитанская каюта, самая роскошная «комната» на судне стала тюрьмой.

– Кошиков!– Анатолий набрал на стенной панели номер старого знакомого,– Кошиков, а я говорил, что это плохая идея! Вот полюбуйся! Говорил я тебе, что журналист не может быть капитаном межзвездного корабля!

– И, тем не менее, ты продержался в четыре раза дольше, чем я ожидал!– Лицо, спроецированное на стену, сияло белоснежной улыбкой,– я не мог рассчитывать даже на неделю. А ты связался со мной только через месяц? Поздравляю! Неужели деньги кончились только сейчас. Ладно, переведу тебе еще небольшую сумму, но это последний раз, когда я тебя выручаю!

Анатолий опешил:

– Постой. Нет, если честно с финансовой стороны все нормально, я даже сделал на Ладоге небольшой косметический ремонт. – Анатолий опустил глаза. – Меня заперли в каюте. Они меня просто заперли. Бунт! Заперли, как мешающегося мальчишку!

Капитан, бывший журналист, месяц назад поддавшийся на уговоры друга, сейчас испытывал ни с чем не сравнимое мазохистское удовольствие. Еще бы, этот провал наглядно доказывал несостоятельность всех аргументов Кошикова. Из журналиста не может получиться капитан курьерского судна. Не может бывший блогер учредить успешное агентство доставки, и не может его же возглавить. И никаким образом не сможет возместить капиталовложения товарища. Теперь они все в пролете.

–Кто? – Выпалил пораженный собеседник. – Да, ни в жизнь не поверю!

– Они не хотят слушаться, я им не авторитет! Сейчас они разбирают Ладогу, чтобы из деталей собрать гоночный болид и участвовать в гонках!

– Не может быть! – Собеседник веселился. Он в открытую гоготал. – Подожди, сейчас. Я наберу Леонида.

Стены вздрогнули, пол на секунду перекосился, раздался жуткий скрежещущий звук. На миг все замерло, а потом ухнуло вниз. Анатолий понял, что «команда» закончила приготовления и принялась перегонять Ладогу на новое место. Или вернее уже закончила перегонять. Стены вздохнули, и пол завалился. Не сильно, градусов на семь. Но такое положение явно не было задумано конструкторами.

На стене вновь появилось лицо.

– Окский!– Радостно веселилось оно.– А с чего ты взял, что тебя заперли? Дверь открыта. Команда готова тебя слушаться, кончай дурачиться! Никто тебя не запирал. Сима говорит, что ты очень сильно переживаешь за благополучие экипажа. Они ценят это! Представляешь, Чекалов вообще думает, что ты его от смерти спас! Не знаю, в чем там дело, но с экипажем все в порядке… Что-то не так? Ты в каком-то странном положении.

– Эти идиоты сломали Муфа-7! Они оторвали шасси, и сейчас он валяется просто на брюхе… видимо. Как я буду спать?

– Так сними номер! Чекалов у тебя резковат, но Сима ему не даст дурака свалять. Успокойся и перестань трястись по пустякам. Хочешь наказать их, заставь писать рапорт о происшедшем… И кстати, говоришь, что тебе удалось заработать? Значит, я могу надеяться, что ты расплатишься со мной в ближайшем будущем.

– Расплачусь? Ты меня фактически заставил взять свой старый межзвездник, навязал эту дурацкую работу и хочешь, чтобы я тебе что-то платил?

– И все же документ о купле-продаже оформлен и лежит в моем сейфе. Корабль уже у тебя, но денег я пока не получил.– Все это собеседник произнес ироническим тоном, а потом пристально уставился в глаза Анатолию и проникновенно добавил: «Я рад слышать, что у тебя все хорошо. Звони почаще, от тебя ведь не убудет. А мне приятно знать, как у тебя дела. А насчет команды – не переживай. Они ведь целый месяц провели на корабле – дай им покуролесить на планете, не гони. Да и сам сделай небольшой перерыв».

После этих слов проекция отключилась.

Анатолий запустил пальцы в волосы и схватился за голову. Не для этого он семь лет вел информационный блог, не для этого собирал миллиарды просмотров в месяц, и уж точно не для этого…

Как же иронична жизнь, вот ты на гребне славы, и вот уже ты ничего не имеешь, а школьный друг дает тебе погонять свое старое корыто, чтобы хоть грузоперевозками ты смог подзаработать на хлеб. Что же… на хлеб заработать удалось. Но то, что он получил за месяц, раньше он стриг за два дня. А сколько из этих денег еще уйдет на топливо, смазку, текущий ремонт, аренду парковочного места… А еще и снимать номер в гостинице. А еще было бы неплохо выдать премиальные Симе и Леониду, если те сумеют приделать спасательный отсек обратно к Ладоге.

– Анатолий Окский,– на стене появилось лицо чиновника, он сейчас не видел капитана, но мог передать сообщение. Когда кто-то звонил на Ладогу, то был вынужден сразу показать свое лицо, но адресат, в данном случае Анатолий, становился виден только после того, как он подтвердит связь. И даже если на судне никого не было, бортовой компьютер записывал вызов и мог его воспроизвести после прихода владельца.

– Анатолий Окский, капитан Ладоги. Говорит диспетчер станции обслуживания. В регистрационных бланках Вами не были указаны все необходимые данные. Вы забыли указать идентификационные данные вашего медицинского работника. Согласно постановлению М-312, в случае неумышленного искажения данных форм при регистрации прибытия, вы имеете право исправить информацию вплоть до момента отбытия. В случае обнаружения некорректности заполнения документов после Вашего отбытия, Ваше судно и экипаж оного автоматически признаются нарушителями ряда законов и постановлений. После чего судно будет занесено во все реестры неблагонадежных, – и сменив тон на более добродушный, продолжил, – и Вас начнут преследовать власти. Поэтому до отлета, обязательно отметьте в бланках медика, с которым Вы прилетели и улетите со станции. Напомню, что отсутствие медицинского работника на межпланетарном судне на Лее расценивается как не обеспечение неотъемлемых прав личности и карается принудительным изъятием имущества и депортацией с планеты.

Круглые глаза Леонида появились в дверном проеме. Ему приходилось крепко держаться за косяк, чтобы находится в более-менее устойчивом положении в скошенном судне.

– Но у нас нет медика.– Растерялся Анатолий.

– А им наплевать,– судорожно сглотнул пилот,– по их законам мы уже преступники, у нас отберут Ладогу, и оставят на орбите. Хорошо, хоть парень, что сообщил это, дал нам наводку… Мир не без добрых людей!

– А ты как видел это сообщение?

– Ладога нам троим вызов воспроизвела. Видимо из-за того, что запрос не был маркирован Вашим именем специально.

– Я не уловил, в чем наводка?

– Если мы найдем медика, и впишем его в бланки регистрации, то удастся отмазаться.

– Я вот только не понял, с какого ляда они могут навязывать нам медика?– поразился Анатолий.

– Этот закон, как я успел посмотреть, приняли три месяца назад. У них на планете безработица, видимо, среди медиков… А так, они кроют тем, что у каждого человека есть право на получение медицинских услуг. А раз космический корабль отрезан от человечества, то обеспечение этого права ложиться на капитана судна. А они, якобы, берут обязательства контроля.

– У человека есть еще право на получение образования! Так что нам теперь еще и учителей возить?

Леонид развел руками. Анатолий вцепился в волосы.

– Значит так, я лечу на планету, а ты с Симой… Если что узнаю – убью! Понял?

– Так точно!

– Попробую забронировать хорошие места для просмотра соревнования для себя и Симы.

Леонид засиял как солнышко:

– Вы будете болеть за меня! Спасибо! Я не ожидал! Я думал, что Вы против!

– Я против того, чтобы ты пытался убить себя на этих гонках. Но не забывай, что ты не просто пилот, ты – пилот Ладоги. Так что удачи. А мне надо каким-то образом найти того, кого я впишу в бланки.

И уже через пару минут, прислонившись к внутренней обшивке корабля Сима, словно рокочущая матушка, наблюдала за стремительной походкой скафандра, прямолинейно направляющегося к административным корпусам.

«А все-таки как же хорош, наш капитан!», мечтательно думала женщина, ее губ коснулась призрачная улыбка. «Я уверена, все у нас будет хорошо. Анатолий, ты просто душка».

Но придаваться мечтаниям времени не оставалось. Леонид уже отволок инструменты к спасательной шлюпке, уже содрал защитные кожухи с правой его стороны и уж начинал подбираться к механизмам двигателя. Если не поспешить, то мальчишка спалит себя, в тот момент, когда отсоединит клемму питания от главного маршевого. Да, это сейчас, когда спасательная шлюпка стала самостоятельным судном, правый маневровый двигатель корабля переквалифицировался в маршевый. И очевидно, сам двигатель не очень был готов к такой перемене в профессии. И импульс слабоват, и не предназначен он для долговременной работы. Зато если немного перебрать его начинку, заменить сопло и подать в качестве топлива – смесь обычной горючки и ионов пероксида магния, то заиграет прибор новыми красками.

Теоретически, такая система могла дать достаточную юркость судну в открытом космосе, и позволить посадить кораблик на орбитальной станции. Но участвовать на нем в гонках… Нет уж извольте. Кораблик, не способный совершить резкий поворот в гонках на Танатосе участвовать не сможет.

И Леонид сразу заметил эту несостыковку планов, на что Сима резонно заметила, что навесное оборудование никто не отменял.

– Леня, обожди чуток!– позвала Сима, как только натянула свой скафандр,– троичный раструб нельзя отключать до тех пор пока…

Леонид остановился, пытаясь понять, какой из этих «шлангов» является троичным раструбом. Остальную тираду бортмеханика он пропустил, как неинформативную. Еще в процессе обсуждения планов он понял, что катастрофически некомпетентен в начинке своих любимых игрушек. Эх, а когда он учился летать, то считал себя профи. Он тогда на самом деле знал, как и почему и что внутри его легкого истребителя. И по своей наивности считал, что весь флот строится по тем же принципам. А как иначе? Если это транспорт, то у него должен быть двигатель, органы управления и навигации. Кто же мог знать, что легкая единица космического флота устроена в разы проще и лаконичнее чем грузовичок гражданского? А объяснение просто. Если военные могли себе позволить модульный принцип строения для ускорения ремонта, то у Анатолия было корыто, собранное из мельчайших деталей.

Как только Сима умудряется разобраться во всех этих хитросплетениях проводов.

А вот и она, уже подошла и ласково отстраняет мужчину бочком:

– Принеси-ка тот мешок, который мы под топливо решили использовать. А я тут пока поковыряюсь. Эх, вот незадача, а тральный гредель-то совсем истерся… надо будет на втором тоже заменить…

Пока Сима бурчала, все глубже закапываясь в нутро шлюпки со стороны кормы, Леонид обреченно отправился в грузовой отсек Ладоги. Как мужчина и как знающий себе цену пилот, он грезил себя начальником над Симой, но сейчас оказался на побегушках. Жизнь не справедлива.

…

– Если ты так метаться по трассе будешь, то врежешься в каждого соперника. – Сима наблюдала за маневрами Леонида в спасательной шлюпке из накренившейся рубки Ладоги.

– Сима, дорогая моя Сима! – Сдерживая гнев, пропел пилот, – Какого лешего, я не могу регулировать импульс маневровых по силе? Где эта ручка? Почему они каждый раз жахают на полную силу? Я так посадить его даже не смогу!

– Кончай заливать! – Обиделась женщина,– даже ребенок сможет посадить спасательную шлюпку на одном штатном двигателе. И без всяких маневровых.

Бешеный болид Леонида в пятый раз пронесся мимо купола станции обслуживания, где припарковалась Ладога. Вместо того, чтобы плавно приземлиться на посадочную полосу, эта юркая посудина резким зигзагом металась в пространстве. И каждый поворот, каждое изменение курса сопровождалось набольшим взрывом.

– Почему вместо струи плазмы, как ты обещала, маневровые дают взрыв? Как я это пилотировать то буду?

– О! Хорошо, поняла! Попробуй уменьшить подачу магния!

– Это за какую ручку надо покрутить? – Умоляюще заревел Леонид, на что Сима резонно заметила, что…

– Все бы тебе за ручки крутить. Видишь желтый патрубок, который идет от серого бурдюка? В бурдюке раствор пираксида магния. Просто пережми патрубок и его подача уменьшится.

В этот момент Леонид дал себе слово, что если приземлиться, то на части порвет эту жирную корову.

Удерживая кнюппель направления в позиции, когда ничего нигде не взрывалось, а судно шло плавным штопором, он постарался левой ногой поймать положение педали ускорения так, чтобы все еще не падать на поверхность Перу, но и не преодолевать сверхзвуковую. К его изумлению со всеми «доворотами», что учудила Сима, эта зверюшка либо ползла, либо сразу взбрыкивала и рыскала как одурелая.

Правую ногу он давно уже заклинил между сиденьем и бортовой панелью, так как без этого хитрого приема, его просто вышвыривало с пилотского ложемента после каждого маневра. А в такой близости к твердым поверхностям терять управление, даже на доли секунды, хотелось меньше всего.

Правая же его рука стискивала трекбол, по идеи управляющий навесным оборудованием. Приходилось слегка выворачивать влево и вверх мягкий шарик, чтобы курс был, ну пусть не прямолинейным, но как минимум не походил на траекторию готовой к спариванию мушки дрозофилы. Глазами он наблюдал за мельтешением «земли» и черного провала космоса, ртом произносил ругательства, как молитву. Не, сейчас он уже не матерился. Матерился он четыре минуты назад. Сейчас поток его брани состоял скорее из слогов, очень угрожающих, и явно нецензурных слогов.

– Я его анусом, что ли зажать должен? Сима, ёкорный ты бабай, вытащи меня из этой мясорубки! И почему все еще не сработало кинетическое поле? А! – Новый неспровоцированный рывок в сторону выбил из глаз пилота кровавые слезы,– Я катапультируюсь!

– Мы убрали катапульту! Вспомни! А кинетика подавлена. Мы плавкий предохранитель на полимер многоразовый заменили! Он при двадцати Же сработает!

– Двадцать Же… Это… Я при двенадцати уже вырубался в учебке. – Мысленно перебирал воспоминания Леонид,– Ладно, что произойдет, если врубится кинетика? Маршевый вырубится?

–Да, маршевый отключится, пока полимер не восстановится. Это примерно минуты три. Кинетическое поле остановит корабль за минуту. Если ты это провернешь хотя бы в километре от поверхности спутника, то двух минут хватит, чтобы судно опустилось на поверхность Перу. Но есть и две проблемы. Как только пройдет три минуты, поле вырубится и маршевый включится снова. Значит, его придется погасить до того, как тебя расплющит ускорением. И второе – наше навесное оборудование… понимаешь… оно не выключается. Тебе придется перед этим маневром оставить трекбол в нулевой позиции!

– Сима,– вкрадчиво простонал Леонид,– в нулевой позиции трекбола навесное оборудование уже как пять минут генерирует взрывы случайной интенсивности по левому борту. Видимо нулевая позиция сместилась. Я сейчас твой трекбол мну, как машонку, только чтобы не взорваться окончательно.

– Странно… Такого не должно было произойти…

Симе оставалось только наблюдать, как спасательные роботы гоняются за время от времени взрывающимся снарядом. И вот снова взрыв, судно Леонида разворачивает на месте, Сима видит, как маршевый уходит на максимальную мощность. Корабль моментально гасит скорость, и уносится в противоположном направлении. Снова взрывы. Неужели такого резкого разворота не хватило для того, чтобы дать нужную перегрузку для срабатывания кинетического поля?

…

Леонид сидел в рубке Ладоги и курил. Его забинтованное колено, его бурые круги под глазами, его алые белки глаз заставляли Симу трепетать.

Леонид не говорил ни слова. Он курил с трудом удерживая сигарету в не гнущихся трясущихся пальцах.

– Если Анатолий узнает, что ты тут курил, то убьет нас обоих. – Упавшим голосом пророкотала бортмеханик.

Нет ответа.

– Я починю! Честное слово! Я уже поняла, почему вместо плавной тяги, навесное оборудование детонировало топливо. Там надо форму сопел поменять. И контроллер перепрошить…

Леонид поднял на женщину глаза… глаза, которые могли бы явиться только в ночном кошмаре. Лопнувшие капилляры наполнили их кровью. Набухшие веки не способны были даже сомкнуться на этом безобразии.

– Второй цикл медицинской капсулы будет готов через пятнадцать минут! – затараторила женщина, пытаясь его успокоить, – потерпи еще чуть-чуть. Все будет хорошо. Ты же остался жив! И самые страшные повреждения удалось вылечить сразу. У тебя всего лишь шестьдесят процентов… Все хорошо.

– Шестьдесят семь.– почамкал пилот. Опухшие губы мешали нормально говорить, – На Танатосе, я это повторю.

Пораженная Сима не понимала что делать.

– Ты улыбаешься что ли? Я понять не могу, у тебя не рожа, а блинчик с творогом сейчас. Это улыбка?

– Ага… Говорить больно.

– Тебе говорили, что ты больной на голову? Ты же чуть не умер!

– Ага…

– Я не пущу тебя! Мы разберем эту машину убийства и… Хотя, знаешь, если получится изменить форму сопла и заставить контроллеры работать сообща, то может получиться что-то толковое.

– Я умею программировать контроллеры. – С трудом и почавкал Леонид. Вернее, в его голове эта фраза звучала именно так, в реальности же Сима услышала что-то на подобии: «А-а-у мгл эу, пмомгагиго пФ ась, конфп гро э-ээ-эы».

– Надо будет Анатолию сообщить о завершении испытаний… Нет, не станем мы ему говорить, что при этом ты чуть не помер, и что мы подбили три спасательных робота. И про иск тоже пока не скажем… Да не выкинут они нас со станции. Некуда просто. Не спорь, тебе говорить больно. Нет, чхала я не эту желтую ленточку, которой они нас обвешали. Она же из полиэтилена сделана. Я ее руками порву, не то, что взлетающим межпланетником.

Тихий «дзынь» известил о том, что бортовая медицинская капсула снова готова к работе. По прикидкам Симы понадобится всего три захода, нет, следы конечно останутся, но Леонид будет работоспособен уже через сорок минут. Какое же это счастье – быть здоровым. Даже такие серьезные увечья здоровому человеку в наш прогрессивный век не страшны. А на планете можно будет снять и те немногие шрамы и рубцы на внутренних органах, что останутся после «полевого» лечения.

– 3 –

Бойцы, поднятые по тревоге, собрались в конференц-зале управления полиции. Здесь не так часто случалась подобная суматоха, о чем собственно, свидетельствовали пухлые очертания бравых защитников правопорядка.

Еще в те времена, когда стандартная форма полицейского перестала смыкаться на талиях рядовых служащих, в те времена, когда ремень стали натягивать не на пояс, а на пузо, данную проблему решили кардинально! Первое предложение о введение жестких нормативов и постоянных суровых тренировок в рабочее время, быстро отмели, потому как еще до введения указа лишились трети личного состава. Продолжение введения санкционных мер грозило тем, что девять из десяти служащих были бы неминуемо отстранены от занимаемых должностей. А оставшиеся десять процентов оказались бы в ситуации, когда вместо патрулирования города были вынуждены все рабочее и даже личное время посвятить тренировкам, диетам и походам к психологу.

Проблема усугублялась еще и тем, что полиция лишилась бы всего без исключения управленческого персонала. Таким образом, второе предложение было принято единогласно.

Предложение заключалось в пошиве новой униформы. Мужикам больше всего пришлось по душе то, что теперь уставные брюки оснащались резинкой. На красивых мундирах модельеры предусмотрели практически все. Не пострадали и традиции. Строгие брюки на резинке оснащались муляжом ремня, на этот ремень нельзя было повесить кобуру, но можно было эффектно заткнуть большой палец, оставив ладони свободно свисать вдоль бедер. А клапаны на спине и в подмышках удачно защищали офицеров от перегрева и пота даже в самые жаркие деньки.

А гениальное решение кроить брюки в районе ягодиц не из ткацких нитей, а из полиметаллического волокна позволило родиться новому жанру анекдотов. Одним словом, полиция на Леи процветала. Преступность мельчала, а благосостояние народа неустанно росло.

В такой обстановке тотального процветания сложно совершать преступления. Особенно на Лее, где как мы помним, преступников не осталось. А как можно быть преступником мелкого пошиба в государстве, где нет тюрем и штрафов, где единственный приговор – это пожизненная депортация с планеты… Как раз в тот ад, который образовался на орбите. А СМИ бережно охраняли, так планомерно создаваемый, образ орбиты, как совершенно безнадежного, чуждого и невыносимого места. Уже десятки лет об остальной галактике просто не упоминалось, словно ее и не существовало.

Организованная преступность так же иссякла – просто не оказалось притока новой крови. Самые удачливые пристроились к сонму политиков, менее удачливые стали продюсерами и спонсорами.

Капитан полиции взобрался на кафедру и учтиво прокашлялся. Сирена все еще завывала, а стадо тюленей все еще никак не могло усесться по местам.

Прошло уже добрых десять минут, а вой сирены и кряхтение полицейских так и не прекращались. Капитан, такой же красный и потный, как и всегда, сейчас начал трястись, и трясся все сильнее. Нет, это не из-за беготни, не из-за титанических физических упражнение, но из-за ярости. Ярость кипела в его венах, «что за стадо остолопов!», мысленно кричал он.

Тогда он достал свой наградной пистолет Калашникова и тремя точными выстрелами поразил громкоговорители в аудитории. И рев сирены не прекратился, но собравшиеся в зале замерли и притихли.

– Кто-нибудь выключит сирену? – как можно громче в бессильной ярости выкрикнул он.

Из трех громкоговорителей ему удалось поразить только стену.

– А как она выключается? – выкрик из толпы. Да, это кричал электрик, именно в его ведомстве находился радиоузел.

– Может быть, надо обратно поднять рычажок? – еще один неуверенный голос.

– Какой еще рычажок?

– Ну, тот, который включает сирену? На стене висит. Кто включал сирену? Просто сходите туда, где ее включили и поднимите рычажок!

– Бестолочь, ты говоришь о кнопке пожарной тревоги! Выдави стекло и дерни за рычаг, в случае возгорания или задымления! Ты про эти рычаги говоришь?

– Может быть… Они для пожара, да?

– У нас нет пожара – это тревога экстренного вызова. Ее включают диспетчеры.

– Так идите в диспетчерскую и поверните этот рычаг уже.

– Я могу выключить электричество, тогда сирена прекратиться. – Вклинился в разговор электрик.

– Так сделай это! – Воскликнул капитан и для убедительности выстрелил в потолок. На этот раз он попал. Целился в потолок – и попал в потолок. Как ни как, он же профессионал, а не бульварная шавка. Для него пистолет – это не только брелок, но и полезный инструмент.

Минуты через три свет погас. А заодно и прервался поток воздуха, гонимый кондиционерами. Тут же в комнате начал сгущаться духан пота.

– Что будем делать, капитан? – Раздалось из темноты.

– Сирена не выключилась. – Подсказали из сумрака.

– Тащи мегафон! – Распорядился капитан.

– СЕГОДНЯ, БЫЛО СОВЕРШЕНО ВОПИЮЩИЕЕ ПРАВОНАРУШЕНИЕ. ТЕРРАРИСТИЧЕСКИЙ АКТ! – Усиленный мегафоном голос капитана врезался в уши дезориентированных полисменов.

Уютная темнота окутывала аудиторию, а взвизгивание сирены било по ушам. В этом черном гвалте усиленные громкоговорителем слова терзали не только слух, они проникали в самую душу, заставляя напрягать низ живота и сильнее стискивать зубы, чтобы не разрыдаться от боли.

– Что? – Кто-то из присутствующих, оглушенный сиреной и мегафонным лаем умудрился не разобрать сказанного. Послышалась возня и, по всей видимости, товарищи контуженного перевели ему слова капитана на язык затрещин. Побитый бедняга изредка поскуливал, но больше вопросов не задавал.

– ИНОПЛАНЕТЯНИН, – капитан еще громче закричал в прибор усиливающий голос, – ЗАВЛАДЕВ АВТОМОБИЛЕМ НАШЕГО ТАКСОМОТОРА, УСТРОИЛ БЕСПОРЯДКИ В ДОРОЖНОМ ДВИЖЕНИИ. ЧЕМ СПРАВОЦИРОВАЛ ДЕСЯТКИ ДОРОЖНЫХ ПРОИСШЕСТВИЙ. В АВАРИХ ПОГИБЛО ДВА ЧЕЛОВЕКА. КРОМЕ ТОГО, ОЧЕВИДЦЫ УТВЕРЖДАЮТ О ВЕДЕНИИ ОГНЯ. ИНФОРМАЦИИ О ПОГИБШИХ И РАНЕННЫХ В РЕЗУЛЬТАТЕ ПЕРЕСТРЕЛКИ НЕ ПОСТУПАЛО. СЕЙЧАС ГРУППА СОЗНАТЕЛЬНЫХ ГРАЖДАН ПЫТАЮТСЯ ОСТАНОВИТЬ ПРЕСТУПНИКА, ПОКА ВЫ ОТСИЖИВАЕТЕСЬ В КАБИНЕТАХ!

Внезапно сирена замолкла, и включился свет.

Капитану открылось уникальное зрелище – его подчиненные, корчась в судорогах боли, таращили глаза в его сторону. Красные и потные они зажимали уши руками, кто-то вгрызался зубами в ткань рукавов, некоторые уже валялись на полу в позе эмбриона.

Один из мужиков достал оружие и все никак не мог решить, в кого выстрелить: то ли себе в висок, то ли в капитана, дабы прекратить пытку.

– Слишком громко, да? – Добродушно спросил капитан. – Ладно, теперь, когда сирену выключили, обойдемся без громкоговорителя. Итак, некий Анатолий Окский, капитан гражданского судна Ладога, находился у нас с деловым визитом. Остановился он в президентском отеле. По неизвестной причине он расстрелял спорт-бар, взял в заложники девушку и с тех пор носится по городу в автомобиле. Так, девушка… Дарья Хилл, выпускница медицинской академии. В данный момент числится безработной.

– Это же моя жена!

Все медленно обернулись на голос. Ближе к окну стоял подтянутый образец полицейской доблести. Александр Хилл, честь и гордость отдела, победитель всех без исключения профессиональных смотров города. Во всей Лее найдется от силы две сотни таких же отважных и положительных полисменов. Его окружала горстка таких же подтянутых ребят – его последователей, тех, кто ежедневно убивался на тренажерах, в тире и на полосе препятствий.

Плюшевые сослуживцы искренне восхищались заслугами товарища. В нормальном обществе такое расслоение неминуемо бы вызвало зависть и ненависть, но не на Лее, где провозглашенный капитализм переродился в социализм. Достоинства товарища вызывали у сослуживцев исключительно искреннее восхищение.

Так, я тут про социализм упомянул, но не кидайте в меня камни! На Лее царствует капитализм… и ничто иное! Только рыночные отношения! Эм… Но основные производственные мощности сконцентрированы в руках правительства… А социальные гарантии действительно выполняются… А для нищих и неимущих существуют общежития… Да и общественный транспорт бесплатный… Вернее стоимость проезда заложена в налоги… И на каждом углу есть столовые, в которых может совершенно бесплатно перекусить любой желающий… Пластмассовой пищей, но бесплатно… А старую одежду граждане Леи обязаны передавать в коллекторы, где определяется степень ее изношенности. И если ее возможно отмыть и починить, то одежда отправляется в качестве гуманитарной помощи тем же самым малоимущим… И только десять процентов населения единовременно хоть как-то вовлечены в трудовые отношения, а оставшиеся занимаются либо творчеством, либо туризмом, либо активным отдыхом… Да и работают они не из-за нужды, а по призванию сердца, можно сказать, от нечего делать… Но все это исключительно в рамках капиталистического общества! Хочешь получить что-то лучше общепитовской отбивной под розовым соусом – иди на работу и впахивай! Хочешь приобрести личную яхту для кругосветного круиза не в грошовую аренду, а купить в полное и самоличное владение – иди на работу, и впахивай целый месяц! Не хватает трех комнат, положенных на одного человека? Хочешь виллу на вершине скалы? О! Тут тебе придется уже по-настоящему потрудиться? Так ты горбатиться будешь целые полгода! Шесть месяцев!