Читать книгу Авторы судеб - Егор Алексич - Страница 1

Впервые я узнал о том, что произойдет в будущем, случайно подслушав разговор. Мама о чем-то говорила с бабушкой, а я сидел на лестнице на второй этаж нашего дома и услышал, как бабушка сказала: «Егор только через восемь лет поступит в академию». Разговор этот я тогда запомнил, потому что потом еще месяц гордился, что поступлю в какую-то академию и стану настоящим академиком! Об этом я вспомнил как раз через восемь лет, когда приехал поступать в самую настоящую Академию, обычное заведение высшего профессионального образования, которых пока еще хватает в этой стране. Бывает так, что всплывают какие-то яркие воспоминания из детства, спонтанно или в связи с каким-то событием. Академией это высшее учебное заведение стало называться через четыре года после того, как бабуля сказала ту самую фразу. Это я узнал из буклетика об истории учебного заведения. Еще тогда отметил про себя, что бабуля когда-то давно назвала это место «академией». Вот так, почувствовал что-то, но тут же отпустил эту мысль. Видимо решил тогда, что бабушка просто оговорилась. А значение я этой оговорке придал только через несколько лет.

Не стало бабушки, потом через пару лет и деда. Но родители не стали ничего делать с их домом, оставили пустовать. Это была какая-то нетипичная безалаберность по отношению к недвижимости в наше время. Но мои родители тяжело отпустили своих родителей, а внукам эта отдельная жилплощадь была не нужна. Дом периодически проверяли, что-то даже ремонтировали. Но за участком не следили, дом потерялся среди вымахавших яблонь и кустов смородины.

Как-то я приехал проверять дом в субботу днем. Я уже жил и работал в другом городе, но на выходных исправно ездил к родителям в гости, и в этот раз мне выпал условный жребий приехать с проверкой. Зайдя в калитку, я с тоской оглядел запущенность, припоминая, как тут было весело и беззаботно в детстве. Прошел по тропинке к дому, отпер дверь, зашел внутрь. По привычке глянул в угол, где всегда горела лампадка и откуда до сих пор пахло ладаном. У каждого дома, каждого жилья есть свой особый запах. И у этого был свой. Бабуля была религиозным человеком, а к концу жизни и весьма воцерковленным. Но после смерти, иконы из красного угла родители забрали, дабы не искушать потенциальных непрошеных визитеров. А все остальное практически было не тронуто. Гнетуще и щемяще, конечно. Ты помнишь себя маленьким в этом доме с доброй улыбчивой бабушкой и веселым громким дедом. А теперь ты и сам поспешно вырос, и бабушки с дедом больше нет. А дом и обстановка остались.

Обойдя комнаты, я проверил окна, подвигал зачем-то стулья, заглянул в шкаф. А когда направился к выходу, случайно задел клеенку на столе. Она и съехала. Стал ее поправлять, но увидел, что под ней на краю стола виднеется какая-то надпись. Сдвинул, присмотрелся, сдвинул еще, а потом и вовсе снял клеенку со стола. Это был календарь. Или список с датами. Я не знаю, как правильно это назвать. Обычной ручкой на светлой поверхности стола были написаны года – а напротив события. Или даты и события. Или череда событий и год. Я еще подумал: «Вот старики чудили, на столе записывали, что бы не забыть, наверное!». А потом взгляд мой дошел до конца списка, а там были три события, которые судя по датам еще не наступили.

Я почесал затылок – обычно в литературе и кинематографии так повышают умственные способности. Но мне не помогло. Я прошелся еще раз сверху до конца списка: вроде бы все логично, даты последовательны. Начал вчитываться в содержание. То, что я помнил, совпадало. Некоторые факты и людей, упоминаемых в записях, я не знал. Попалась запись и про меня, был там и год поступления в Академию, причем написано было именно «академия». Было про родителей. Было про политиков тех времен, фамилии известные. Было про посторонних, но знакомых нашей семье людей.

Я достал из кармана смартфон и сфотографировал столешницу. А потом еще немного посмотрел, почитал и накрыл цветастой клеенкой. Вышел из дома, осмотрел участок, забор и вышел в калитку, заперев ее за собой. Почему-то родителей я в известность тогда не поставил и ни о чем не спросил.

Потом несколько дней я ломал голову над этой загадкой. И чем больше я об этом думал, тем больше меня затягивало. Я подумал, что последние несколько событий, которые наступили после смерти бабули, могли быть каким-то предсказанием. Но давний случай с названием Академии, которая в момент оговорки бабушки была Институтом, опять всплыл в памяти и не давал покоя. И это дало мне подсказку – ведь значит мама должна быть в курсе! Ведь ей открыто тогда бабушка сказала, куда именно я поступлю. Да и неужели она ни разу под клеенку не заглядывала, ведь столом-то постоянно пользовались.

Дождавшись выходных я помчался на машине к родителям, и сразу с порога выпалил маме о списке на столешнице, о названии Академии несколько лет назад, о ненаступивших событиях в этом списке. Мама внимательно и слегка подозрительно посмотрела на меня:

– Ты здоров? Я ничего не поняла из твоего рассказа, но у тебя синяки под глазами.

– Мам, у меня всегда синяки под глазами! – я еще глаза закатил для эффекта.

– Почему?

– Я не знаю, наверное с детства. У всех они бывают. Называются под-гла-зи-ны. Ты про бабулю, про стол расскажи.

– А я не поняла ничего про стол. Что я могу рассказать? Кстати, кое-какую мебель купили.

– Что? – я оторопел.

– А что? – она удивилась, – К нам обратились за покупкой мебели новые соседи, они недавно переехали, недорого мебель хотели купить.

– Когда? Вы всё продали? – я смутно ощущал какое-то волнение, какой-то неприятный осадок от ситуации. Почему-то казалось важным наличие этого стола в пустующем доме, да и в моей жизни на тот момент. Мне нужен был этот стол.

– Да вот пару дней назад, – мама продолжала не замечать мою неоднозначную реакцию, – Приехал мужчина, объяснил свою просьбу. Сказал, что наш адрес подсказали соседи, что мол мебель у нас можно спросить. Ну я и решилась. Я ему дом открыла, они с сыном вынесли столы, шкаф и комод. Сказали, что пока хватит и рассчитался.

– А кровать? – почему-то спросил я.

– А что кровать?

– Ну людям чтобы спать, нужна кровать. Почему они кровать не купили?

– А я откуда знаю? Чего пристал? Может не понравилась.

– Может. – согласился я. – А он только с сыном приехал что ли?

– Я не знаю, я больше никого не видела.

– Ну они же в свой дом заносили мебель?

– Ты зачем ко мне пристал с этой мебелью? Нет, они вынесли все на улицу, я калитку заперла и ушла домой.

– А из какого они дома-то?

– Да откуда я знаю. Он не уточнил.

Мама развернулась и ушла на кухню. Я наконец-то разделся, прошел за ней. Пришел папа, посидели, поболтали уже просто о всем подряд. Я сказал, что поеду еще дом бабули с дедом проверю. Родители не возражали.

Приехав в дом моих стариков, я прошелся и посмотрел, какую мебель вынесли. Все так, как и говорила мама: два стола, шкаф и комод. Выйдя из дома за калитку, я посмотрел по сторонам, ища признаки новых соседей. Зачем? Я и сам не знаю. Но мне нужен был этот стол. И я почему-то не хотел, что бы список видели другие. Это личное, это какая-то тайна нашей семьи, почему-то представлялось мне.

Каких-либо следов новоселов в окружающей обстановке не было. Ничего, за что мог бы зацепиться взгляд. Тогда я пошел наугад. В первых двух домах, стоящих по бокам от нашего по этой же стороне, почему-то никого не было дома. Зато сосед напротив, дед Боря, открыл мне калитку и даже узнал:

– О Егорка, какими судьбами?

– Зрасьте, дед Борь. Да я соседей новых ищу!

– Здрасьте – губы накрасьте. Надо говорить, день добрый. Тогда он добрым будет. Как день назовешь, так он и пройдет. Я вот помню… – он сделал паузу, а я с ужасом приготовился к какой-нибудь затяжной истории, но дед Боря сказал, – Чьих новых соседей?

– Да и ваших и наших. Мама сказала, новые соседи заехали.

– Куда?

– Сюда!

– Куда сюда?

– Вот сюда вот на нашу улицу! – от затяжной истории уклонились, но вот развитие диалога тоже оказалось не быстрым. Я начал немного раздражаться.

– Ко мне никто не заезжал. И к вам не заезжал. Да и на улицу никто не селился давно. С чего мать твоя взяла это?

– Мама моя, – я сделал акцент на первое слово, – добрейшей души человек, вчера им мебель продала.

– Мебель видел. Мать твою они как проводили, так машина подъехала, мебель погрузили и уехали.

– Что? – удивленно спросил я.

– А что? – так же удивленно ответил дед Боря. Такой тип диалога у меня второй раз за день. Начинает входить в привычку.

– В смысле, они просто с мебелью уехали, а не соседи они что ли?

– Уехали, да. А на улице новых соседей нет. Да и в нашем районе никто не заезжал давно, все те же живут. Тут три улицы, любое выселение на слуху, а уж заезд тем более. – дед Боря окончательно поставил точку в расспросах.

Я извинился, пообещал зайти как-нибудь, попрощался и удалился. Как-то все это неприятненько и непонятненько. Я позвонил маме, переспросил, как представлялся, что говорил тот самый мужчина. Имя он назвал – Олег Аркадьевич, сказал, что сосед новый. Кто ему посоветовал обратиться, ей было неизвестно, он не сказал. Он сам новым соседом назвался, а не она выдумала. Место предполагаемого проживания не уточнил, а она тоже не спросила. Состав семьи он не говорил, а вывод про сына она сделала сама из-за разницы в возрасте со вторым мужчиной. Его так называемый «сын» молчал при выносе мебели, да и потом ничего не говорил. Маме не говорил, по крайней мере. А между собой они вроде разговаривали. На вопрос, почему она не дождалась, пока они мебель в свой дом понесут, мама удивилась: мол, а зачем? Олег Аркадьевич с «сыном» присели отдохнуть, тут мама и пошла к себе, что бы над душой у работающих людей не стоять. Только всё закрыла и ушла. Мама у меня такая тактичная.

Почему-то меня эта история все больше начала затягивать и интересовать. Воспоминания, список, быстрая после его обнаружения покупка стола, таинственные несуществующие соседи.

Я прошелся по улице, присматривая у кого из соседей есть видеонаблюдение. Так как район был застроен частными бревенчатыми домами, и основной контингент проживающих состоял из пенсионеров, то я не надеялся на удачу отыскать хоть какие-то свидетельства про этих «новых соседей». Но мне повезло. На одном из гаражей над воротами висела видеокамера, захватывающая часть нашей улицы. Я постучался в калитку этого дома, и бабуля, открывшая мне, сказала, что всем этим ее «продвинутый внучек» ведает. И через полчаса мне уже был отправлен через Интернет «продвинутым внучком» файл, содержащий кусок записи с проезжавшим грузовиком в том время, о котором говорила мама. Решил, что дома внимательнее посмотрю.

Вернувшись домой, я откопал в «облаке» этот кусок видеозаписи, фотографию списка и скинул все в одну папку на домашнем компьютере. Видеозапись была черно-белая, и разрешение было так себе. Видимо внучек хоть и был продвинутым, но продвинулся не далеко – камера видеонаблюдения была откровенно хренового качества. Но все же на видеозаписи был виден грузовик, наверняка Мерседес Т1, светлый, с пассажирами. Профиль грузовичка Т1 или, как еще его зовут с таким кузовом, «Почтовик», был весьма узнаваем, цвет в таком исполнении обычно был желтым. А вот номера машины видно не было вообще.

Единственное, что я тогда догадался сделать, это позвонить знакомой с просьбой: пробить у диспетчеров грузовых такси такую машину в такую дату – может кто-то заказывал в наш поселок? Она занималась грузоперевозками и почти со всеми коллегами была накоротке. Пообещала узнать.

Потом я какое-то время рассматривал фотографию столешницы. И решил проверить незнакомые мне даты и события в Интернете. Все, что можно было проверить, сходилось. Но это не удивляет, сейчас практически все эти факты – часть истории, которую легко найти в сети. Но вот знать бы, в каком хотя бы году был написан список на столешнице.

Тренькнул телефон, пришло сообщение от Ларисы, так звали знакомую: в запрашиваемый поселок было заказано и выезжало три желтых Мерседеса-“Почтовика». Три? Я перечитал. Три. Что за бред? Я такие машины чаще на картинках в Интернете вижу, чем на улице. А тут в поселок в пятидесяти километрах от ближайшего города аж целых три одинаковых машины. Может по разным адресам? Я перезвонил Ларисе, спросил, как можно узнать подробности? На вопрос, а зачем это мне, я не придумал ничего лучше, чем ляпнуть – вроде Мерседес «притёр» там на улице чужую машину. К моему удивлению, расспросы не начались, а Лариса просто мне продиктовала имена и номера телефонов трех диспетчеров такси. Мол, разговаривай сам, они вопросы с ДТП самостоятельно улаживают. Я поблагодарил.

Взял телефон, собрался звонить, но остановился. А что я им скажу? То же самое про притертую машину? Врать на ходу много придется, а мне как раз ничего про груз и водителя не скажут. Да еще посоветуют обратиться в ГИБДД, и позаботиться о наличии подтверждения, что именно их машина оставила место ДТП. Я об этом подумал еще тогда, когда врал Ларисе, думал раскусит. В общем, не придумал ничего лучше, чем позвонить и под надуманным предлогом о габаритах груза попытаться выяснить, где находится стоянка машин, что бы я самостоятельно выбрал машину. Конечно, меня вежливо послали по всем трем телефонам. Но предложили назвать габариты для подбора автомобиля. Я всем пообещал перезвонить, а когда нашел габариты кузова Мерседеса «Почтовика» в Интернете, то всем троим диспетчерам такси позвонил еще раз и назвал эти габариты с небольшим отклонением в сторону уменьшения. Конечно, по всем трем телефонам вежливо удивились. Дословно: «что это за херня такая здоровая»?

Сработало только в одном случае – предложили Мерседес Т1 «Почтовик». Я еще уточнил: желтый? После недоуменной паузы мне подтвердили, что действительно фургон желтого цвета, но на габариты фургона цвет не влияет. Я огласился с этим утверждением и сказал, что машина нужна завтра, а в какое время, я уточню дополнительно. На что диспетчер мне ответила, что передает мой телефон водителю. «О Боги, это везение!» – подумал я. Был уже вечер, вызывать грузовик куда-то просто на разговор не очень тактично. Можно вместо разговора получить что-нибудь другое.

На следующий день, в восемь утра мне поступил звонок от водителя. Мужчина представился и спросил во сколько, куда подъехать, и что за здоровую штуку я повезу. У меня было время ночью подумать, поэтому я с ходу выдал заготовку:

– Михаил, я прошу прощения, но у нас срывается перевозка. Человек, у которого ключи, не выходит на связь, и я не знаю во сколько я его найду. Поэтому не буду мариновать вас целый день обещаниями, а перезвоню на этот номер как только найду ключи. Договорились?

– Хорошо. Но я тогда время не гарантирую, потому что сейчас другие заказы возьму.

– Конечно, без проблем. Мне все равно другую машину не найти по габаритам. – подводил я его к интересующей меня теме.

– А что везти-то?

– Дак это… – пора было сворачивать тему в нужное русло. – Мебель. Мы же и в прошлый раз в четверг с вами мебель везли из Калинкино.

– Из Калинкино в прошлый четверг я пустой уехал. Если это вы вызывали, – голос его стал сразу суровым, и я понял, что что-то пошло не так, – То это была плохая шутка. Спасибо, хоть не кинули, оплатили. Но объявить по прибытию, что заказ отменяется, это знаете ли… Могли бы и заранее позвонить.

– Я перезвоню. Спасибо. – я нажал отбой.

Номер этого Миши у меня остался, а вот разговор сейчас продолжать не стоит. Хотя информация интересная, надо будет еще его расспросить. Но потом, а сейчас пусть успокоится. Но натолкнул он меня на правильную мысль, которую надо было заранее через Ларису узнать. Вызывали три машины, а с грузом уехала одна. Как говорится: «А упало, Б пропало – И служило в ФСБ». Надо было сразу узнавать, кого кинули с заказом. Я позвонил ей, что-то опять наплел, что не могу точно знать, что за машина, но она точно грузилась там.

– Вот бы мне узнать, кто пустой ехал из троих оттуда, а? Сам не могу, кто же мне расскажет. – тараторил я.

– А почему решил, что вообще кто-то пустой уехал оттуда?

– Да я одного водителя все же нашел, он сказал, что пустой. А нужный мне точно с грузом. – я понимал, что на фоне моего предыдущего вранья эти сумбурные объяснения выглядят странно. – Ну узнай, пожалуйста, кто с грузом уехал. Вдруг, кто-то без?

Лариса меня или не совсем поняла, или совсем не поняла, но обещала узнать, в конце добавив: «Еще про женскую логику что-то говорят». Но довольно быстро перезвонила и сказала, что действительно, по двум машинам вызовы отменили по прибытию. Назвала грузовое такси, откуда мне водитель Михаил звонил, и еще одно. Можно было бы и раньше это выяснить, но задним умом все молодцы.

В нужную фирму я позвонил с первичной сказкой про ДТП, а не со сложной схемой поиска водителя через заказ. В этот раз я уже знал, что именно их машина была по нужному адресу, с каким грузом, в какое время и так далее. Чем больше подробностей, тем больше похоже на правду, а не на обычный телефонный развод. А вишенкой в моей сказочке было то, что мне для страховки всего лишь нужен «европротокол», оформленный задним числом. Я не знал, делается ли так для получения страховки, но видимо диспетчер тоже не знала. И мне достался номер телефона водителя Василия. Я мысленно похвалил себя за неожиданное умение красиво врать.

Потом меня закрутила работа, быт, какие-то дела. И к этому вопросу, кляня себя, я вернулся через три дня. Время уходит, а водитель мог и подзабыть детали. Выбрав момент в течение дня, я набрал Василия.

– Здравствуйте. Василий? Мне ваш номер телефона диспетчер подсказала. Я по одной деликатной проблеме беспокою.

– Да. Вы по какому вопросу? – прямо как в советских фильмах спросил, таким вот советским строгим тоном.

– Примерно неделю назад вы в Калинкино мебель с улицы Пушкина везли. А эту мебель моя мама продавала, – для этого разговора у меня была совершенно новая история. – Так вот, там в шкафу наши семейные фотографии остались, она не выложила. Теперь ищем как связаться с людьми, которые купили шкаф.

– А чего у диспетчера не спросили? – я как будто с разбегу ударился о бетонную стену головой.

– А там про заказчиков не дают информации.

– Дак и я не даю. – тут я мысленно ударился второй раз.

– Да мне не про заказчиков, собственно, мне скажите хотя бы, куда отвезли, а я там сам приеду, договорюсь.

– А какая разница, что про заказчиков рассказать, что про адрес доставки – все равно раскрытие информации! – Василий оказался человеком подготовленным, и судя по всему, подготовленным в какой-то разведслужбе.

– Василий, поймите, скорее всего, если люди были порядочные, то они сами сейчас ищут способ отдать фотографии. Вы просто ускорите этот процесс и никого не раскроете. Тем более, я нигде и никому на вас ссылаться не буду, просто скажу, что в диспетчерской узнал всё.

– Да какие они порядочные! На разгрузке продержали час и не оплатили. – я похоже нашел нужную мозоль.

– Не оплатили простой что ли?

– Ну да. Посчитали мне что-то, что медленно ехал, специально время тянул. Они и ваши фотографии поди ка выкинули уже!

– О нет! – вскричал я, – Василий, только не это!

Надо было поступать в театральный. Или фильмы озвучивать. Так натурально и страдальчески получилось. Я продолжил давить:

– Василий, там же память о всей нашей семье. По пятьдесят лет фотографиям, их даже восстановить неоткуда, копий нет! Последняя надежда через вас их найти. Выручайте. Пожалуйста!

Выдавая все это, я параллельно обдумал две мысли по очереди: натурально ли получается, и зачем я это все делаю? На второй вопрос скорее всего я бы ответил: интрига должна быть раскрыта, хоть интригу я сам и выдумал. А на первый вопрос ответил Василий:

– Ну ладно вы убиваться-то. Они ее в приют перевезли. Я поэтому ругаться и не стал. Хотя люди могли бы и совесть иметь, даже в таком заведении.

– Что за приют? – я был уже в стойке.

– А что, их так много? – хмыкнул Василий. – Для детей на Панинской. Не ошибетесь, там он один.

Я довольно горячо поблагодарил его. Про пассажиров расспрашивать не стал, так как по логике вещей меня интересовал только шкаф. Да и Василий был изначально настроен подозревать меня в чем-то.

Итак, у меня сложилась начальная картина. Через несколько дней после того, как я сдвинул клеенку со стола, объявились два человека, которые вызвали три одинаковые машины в наш поселок и лишь на одной забрали мебель в приют для детей. Что за список на столешнице, я так и не знаю – то ли это даты уже наступивших к моменту написания событий, то ли это предсказания, записанные бабулей (а кем же еще). В первое определение не вписываются даты событий после смерти бабули и три еще вообще ненаступившие. А во второе определение вписывается все, только непонятна дата их возникновения. Мог быть промежуточный вариант: к моменту записи текста на столешнице часть событий наступила, а часть нет. Мог быть другой промежуточный вариант: предсказанные события могли перемежаться с фактически наступившими, если список бы периодически дополнялся. А вот поведение неких Олега Аркадьевича и его «сына» не вписывалось в обычную покупку мебели. Да и зачем было нанимать три машины, если конечную цель поездки я все равно смог бы выяснить через любого из водителей. В общем, из логических рассуждений я смог вынести только одну, как мне казалось, здравую мысль: наибольшая вероятность была у варианта, что на столешнице были записаны бабулей все таки предсказания. Кто-то указал ей, что и когда произойдет. То, что не она сама была причастна к такому знанию и умению предсказывать будущее, это я понимал отчетливо – иначе мы все бы в семье знали об этом. Ну я так думаю. Да и к церкви она тяготела, воцерковленная была. А, насколько я знаю, такие прорицания не в религиозном почете. Хотя это не точно. От всех таких раздумий можно слегка тронуться умом: слишком много неизвестных и допусков.

Через несколько дней, занятых опять же работой и бытом, я не остыл к своей затее, а наоборот – созрел навестить детский приют. Особо придумывать легенду для творческого вранья я не стал, подумал, что выеду на импровизации. Тем более, я не совсем понимал, кто меня там встретит. А от собеседника часто зависит, что стоит говорить, а что нет.

И вот я оказался у дверей детского приюта. Это было двухэтажное здание из серого кирпича с окнами без занавесок, сильно напоминавшее больничный блок. Честно говоря, я ожидал увидеть детей, воспитателей, услышать запах «садиковской» кухни. Обязательно должно было пахнуть капустой и котлетами, почему-то в садиках и школах всегда пахнет капустой и котлетами. Но нет, серое здание с пустыми глазницами окон, казалось, было безжизненным, без звуков и запахов.

Я потянул дверь, она казалась заперта. Рядом с дверью висела табличка с названием учреждения, но без режима работы. Найдя кнопку звонка, я позвонил. Долго никто не открывал, но в конце концов дверь распахнулась, и на крыльцо вышла женщина средних лет в сером платье и серым платком на голове. Серая женщина смотрелась гармонично с серым зданием.

– Что вы хотели? – спросила она.

– Здравствуйте. А Олега Аркадьевича я могу увидеть?

– Кого? Здравствуйте. – она если и удивилась, то не слишком заметно.

– Олега Аркадьевича. Он, наверное, у вас работает.

– У нас таких нет. Вы, скорее всего, ошиблись адресом. Это детский приют. Что-то еще?

– Да, я прочитал, что это детский приют. Подождите, подождите! – я увидел, как она сделала шаг назад и взялась за ручку двери. – Тут такое дело. Мебель вам несколько дней назад привозили. Которую у меня купили. Вернее у мамы моей. Ее Олег Аркадьевич покупал, которого я ищу. Вот я и подумал, что он тут работает. Вы не знаете его?

– Не знаю, – ответила она безэмоционально. Я еще не понимал, будет ли она разговаривать дальше, но ручку двери она уже отпустила, что было хорошим знаком. – Мебель? Мебель нам иногда привозят. В основном ненужную никому, бывшую в употреблении, так сказать. Да, недавно привозили. А в чем собственно дело? Обычно ее в качестве пожертвований предоставляют, а вы сами сказали, что ее у вас купили. Какие-то проблемы?

– Нет, нет, что вы, практически никаких проблем. Просто в шкафу коробка фотографий осталась. Вот я из-за нее, собственно.

– Не уверена, что там что-то было. Мы осматривали. Но хотите, можете сами посмотреть. – сказала она, посторонилась и сделала приглашающий жест рукой. – Все еще тут в коридоре стоит.

Какая удача! Я не стал затягивать с реакцией на ее приглашение и поспешно шагнул внутрь. Действительно, прямо за дверью располагался небольшой коридор, по одной стене которого стояла наша мебель – шкаф, комод и один стол. Но не тот, который мне был нужен. Но для правдоподобия я подошел к шкафу и с вопросительным «Позволите?» пооткрывал в нем дверцы, позакрывал их, повыдвигал ящики, позадвигал обратно. Естественно, я ничего не нашел.

– Нет ничего. – немного расстроено сказал я. – А может во втором столе, там тоже ящик был выдвижной?

– Каком втором столе? Нам один стол отдали.

Занавес. Такого я, если честно, не ожидал. Не вписывалось в мною построенную схему всего произошедшего то, что искомый мною стол вообще исчезнет из этой схемы.

– Ну белый такой, с цветной клеенкой. Они у нас два стола покупали.

– А вот этого не могу знать. Нам отдали только то, что вы видите. – развела она руками.

Дальше было выяснять бессмысленно. Я напоследок зачем-то поинтересовался, много ли у них детей в приюте. На что мне рассказали, что сейчас наступают лучшие времена, и детей, оставшихся без попечения родителей, все меньше. А сейчас тихий час. Я извинился за беспокойство и вышел.

Надо было снова возвращаться к расспросу диспетчеров грузовых такси. Хорошенькая ситуация получается: нужную я машину нашел, точку выгрузки нашел, а мне это не дало ровным счетом ничего. Кроме крепнувшего убеждения, что все это сделано не просто так. Три одинаковые машины. Несколько предметов мебели. А потом раз, и как в фокусе, один предмет исчезает бесследно.

Неудача с детским приютом меня раззадорила настолько, что я не стал откладывать с поисками, а сразу набрал Ларису, помогавшую мне и раньше с поисками машин: мне нужен заказчик всех трех машин, так как это одно лицо, которое причастно к ДТП на нашей улице, а диспетчеры меня на водителей отослали. Лариса резонно заметила, что заказчик не отвечает за ДТП. Я сходу выдал: конечно не отвечают, но только в данном случае это не ДТП, так как водитель, который был там, говорит, что заказчики шкафом при погрузке поцарапали чужой автомобиль.

– Слушай, Егор, я первый раз слышу такую интересную историю! – Лариса даже хихикнула в трубку, видимо действительно история понравилась. – Честное слово, я такую ахинею первый раз слышу! Что бы кто-то вызвал три одинаковые машины, а потом, бегая со шкафом по улице, царапал чужие машины. При этом сначала это было ДТП, а теперь это уже какое-то хулиганство, да? Умышленно поцарапал, да?

– Ну Лара, ну не совсем так все было! Соседи меня попросили узнать. Их машина, а шкаф наш был. А дядьки, что шкаф несли, вообще чужие. Мы думали, что это грузовиком задели. А водитель грузовика говорит, что он не причем, это мол шкафом. И милицию не вызовешь – свидетельств нет что бы ДТП оформить.

– А что, оформили бы «европротокол», как изначально хотели. Участники ДТП – машина и шкаф. Страховая бы только за одну такую шутку выплатила бы все!

– А это я тебе про «европротокол» говорил? – я напрягся.

– Нет. Это когда я с диспетчерами из такси разговаривала по своим вопросам, они тебя вспомнили. Сказали, что ты зануда и мутный. Непонятно чего хочешь и задаешь много вопросов. А я лично думаю, что ты мне еще и привираешь.

– Спасибо за откровенность. А что-то еще сказали, что может мне помочь найти заказчика? – я пропустил её реплику про ложь.

– Вообще-то да. В общем, во все три фирмы мужчина приходил лично, называл адреса и время прибытия, внес предоплату. Номер телефона не оставлял, а при такой договоренности и предоплате он и не нужен. По отмененным заказам перевел неустойку на карту диспетчера. По выполненному заказу доплатил наличными водителю. Данные по переводам добыть не смогу, и не проси. У девчонок только «смски» остались, что Олег Аркадьевич Л. вам перевел такую-то сумму. Они и сами не узнают без запроса в банк. Но поверь, никто из них не будет этим заниматься из-за того, что кто-то там махался шкафом.

– Ого, а чего ты раньше-то мне это не рассказала?

– А ты спрашивал? Тебе сначала одно надо было, потом другое. А сегодня третье. Это все мне сначала Наташка из «Спецтранса» рассказала, сначала про тебя, потом про этот заказ. Потом из второго такси почти тоже самое. А в третью фирму я уже сама позвонила, стало интересно. Я сколько лет в грузоперевозках работаю, а три одинаковые машины в один населенный пункт никогда не заказывали. Причем, дядя этот знал, у кого такие машины есть и заказал именно их. А до кучи ты еще при каждом звонке несешь что-то невероятное. Это что за шпионская история?

Похоже, что это был тупик поисков. Аккуратно свернув тему разговора, я поблагодарил и распрощался. Насколько я понял, дальше копать в этом направлении было бессмысленно. В направлении приюта тоже тупик. Мужика этого видела только мама, так что даже встреть я его на улице, прошел бы мимо. А всего-то их хотелось спросить – зачем вам стол?

А действительно, зачем им стол?

Если покупателям стола нужны были предсказания, то сегодня актуальны из них только те, которые не наступили. А там вроде ничего особенного. Все остальное из списка уже случилось. То есть «предсказания со стола» свершились почти на сто процентов. И этом меня весьма смущало. Ну не бывает так, что бы предсказания были такие четкие и сбывались на все сто процентов. Как я себе представляю предсказания, пророчества и все такое – это весьма затуманенные фразы, которые надо еще интерпретировать и понять, о чем в них говорится. А в бабушкином списке фактов и дат всё предельно просто и ясно. Значит часть записанного – факты. Но есть то, что наступило после смерти бабушки или вообще еще не наступило – значит часть написанного является предсказаниями. Узнать бы реальное соотношение, и когда они появились.

И я придумал! Я придумал, как попытаться хотя бы примерно определить момент написания бабушкино списка. Я открыл фотографию с ним и выбрал все даты и факты, касающиеся нашей семьи, родственников и знакомых. Все остальное, затрагивающее политику, незнакомых людей я отбросил. Потом красным выделил негативные факты, которые по моему мнению бабуля должна была предотвратить, если бы они ей не понравились, знай она о них заранее. Желтым выделил то, на что она могла повлиять. Получилось немного, но приблизительно можно было попытаться выяснить, в каком промежутке бабушка могла влиять на свою судьбу согласно предсказаниям.

Я позвонил маме. Мы говорили долго. Она все не могла понять, что я имею в виду, и почему вообще вспомнил эти события, зачем мне это все. Я пытался расспросить о реакции бабушки на «красные» и «желтые» события из нашей семейной истории. Опять же, спрашивать у мамы что-то раньше ее сознательного возраста было бессмысленно, некоторые события она не помнила. Но через некоторое время начало получаться.

Более информативно мама могла сообщить только о некоторых фактах истории нашей семьи, которые она помнила сама. В 1970 году сгорел дом старшей сестры бабушки Ирины Ивановны. Мы ее всегда по имени отчеству звали. Ее не стало в 1991 году. Так вот пожар был неожиданным, хотя каким еще может быть пожар. Мама сказала, что на пожаре Ирина Ивановна убивалась, а наша бабуля утешала сестру и была спокойна. Ни в момент пожара, ни после она никогда об этом эмоционально не отзывалась. Это запомнилось, потому что наша бабуля в тот момент оказалась единственным спокойным человеком на общем фоне, делала все рассудительно и правильно. Бабушка сразу взяла сестру жить к себе, семьи у той не было, всю жизнь одна прожила. Помогла сестре выправить сгоревшие документы, помогла вещами. Через два года Ирине Ивановне справили новый дом в нашем поселке, который достался ей вместе с новой работой в нашем местном совхозе. Хотели скинуться родней на новый дом раньше, но бабушка настояла, что бы сестра пожила еще у нее. Как оказалось, дом потом достался, как сейчас говорят, «на халяву». Маме тогда было 20 лет, и хоть она и училась в Москве в институте, достаточно хорошо помнит тот момент их жизни. Пожар был «красным» событием списка. Новый дом Ирины Ивановны тоже был записан в списке, но я его никаким цветом не помечал.

Мы обсудили с мамой несколько событий, но пожар в доме сестры был первым «красным» фактом в списке. Судя по реакции и последующих действиях бабули, она была готова к этому, а значит это было предсказано ей раньше. И из этого следует, что момент написания списка лежит раньше 1970 года.

Ранее 1970 года были пару «желтых» событий. Некий Михаил Иванович становится председателем не указанного совхоза в 1965 году. Мама предположила, что это о нашем местном совхозе. А в 1968 году мама уехала учиться в институт в Москву, но про реакцию бабушки ничего не может сказать, бабуля не отговаривала свою дочь, слова против не сказала. Да и чего противиться, высшее образование все таки. Так что с этими годами получилась неопределенность.

В конце разговора мама спросила:

– Сын, а что происходит? Ты откуда все это помнишь? Нет, ты даже помнить не можешь. Откуда узнал? Бабе Вере звонил?

Я со всего размаху стукнул себя по лбу. Какой дурак! Младшая сестра бабули Вера Ивановна – «баба Вера» – жила сейчас в Санкт-Петербурге жива и, надеюсь, здорова. Вот где кладезь информации.

– Мам, давай я тебе потом расскажу подробнее. Просто когда у бабули был в доме, нашел старые записи. Вот и интересно стало. Я же многого не знал. А история семьи оказывается какая насыщенная!

– Темнишь… – ответила мама, но расспрашивать не стала.

К вопросу бабулиного списка я вернулся через несколько дней, когда внезапно всплыло воспоминание: водитель Василий, который перевозил нашу мебель, сказал, что его на час задержали с разгрузкой. Почему? А вот это интересный вопрос. Ждали окончания тихого часа? Я просчитал время от выезда из нашего поселка до адреса в городе, нет, тихого часа быть не могло. Какая-то подготовка к разгрузке? Возможно. В процессе которой потерялся один стол. В прошлый раз общаясь с воспитателем из детского приюта, я настолько сфокусировался на мебели, что не расспросил о людях, которые ее привезли. Придется наносить новый визит.

На следующий день я отправился в детский приют, благо характер работы позволял спокойно отлучаться по личным делам. Дверь мне открыла та же женщина, но в этот раз на ней была верхняя одежда.

– Слушаю вас? – сказала она нейтральным тоном.

– Здравствуйте, я был у вас по поводу…

– Мебели. – закончила она. – Да я помню. Здравствуйте. Но вроде я все вам ответила?

– Я конечно извиняюсь за настойчивость. Но фотографии… Они дороги для нашей семьи, и поэтому я опять здесь. – а дальше я не стал особо ничего выдумывать. – Я просто разговаривал до этого с водителем, и он сказал, что при разгрузке ждал целый час. Вы не знаете почему?

– Без понятия. Мы с детьми сейчас гулять выходим. Если вы не против, договорим на улице. Я сейчас вернусь.

Я кивнул, она закрыла дверь. Ну хоть совсем не послала, и то хорошо. Через несколько минут она вышла в сопровождении нескольких детей разного возраста, они все вместе спустились с крыльца и пошли в обход здания. Мне ничего не оставалось, как проследовать за ними. За зданием приюта оказалась детская площадка с какими-то сооружениями, домиками, турниками, качелями. Детишки сразу разбежались по разным сторонам, а воспитатель подошла ко мне.

– Меня зовут Ольга Сергеевна. А вас?

– Егор. Очень приятно.

– Егор, мне хочется вам помочь, но я не знаю как. Я не знаю, почему они целый час разгружались. Да я и не видела, когда подъехала машина. Когда я вышла, на крыльце был мужчина, а мебель стояла уже возле крыльца. Он даже не предупреждал заранее, что что-то привезет. В принципе, я могла бы сказать, что не приму, но это как-то не в наших правилах. Так что машины я вообще не видела. Потом подошел еще молодой человек, и они вдвоем занесли все. Стол точно был один.

– А молодой человек не из машины разве вылез? – забор перед крыльцом был низкий, реечный, через него можно было видеть, из какой машины вышел второй парень.

– Нет. А знаете, он не со стороны дороги вообще подошел. Я как-то и не обратила внимания.

– А откуда?

– Да вон со стороны парка. – и она показала рукой в сторону рощицы, которая так же была отделена забором. – Кстати, там тоже калитка. Она не закрывается никогда. А от нее тропинка в парк. Наверное он по ней пришел. Почему – не спрашивайте, я не знаю. Не спросили бы вы об этом обо всем, я бы и не вспомнила.

– А другие выходы с территории есть, кроме главного и этой калитки?

– Нет. Вы как будто расследование ведете. – впервые улыбнулась она.

– Получается, что так. А можно я туда прогуляюсь? Калитка точно не закрыта?

– А как хотите, это общественный парк. Калитку не закрываем на замок, у нас не концлагерь, так что просто ее толкните и все.

Я поблагодарил ее и пошел в указанном направлении. Калитку от того места, где мы разговаривали, видно не было, но подойдя к забору ближе, я ее обнаружил. Выйди за нее, я оказался на тропинке в окружении деревьев, которые подступали вплотную к забору. Эта часть забора, отгораживающая парк, была уже из профлиста, и с территории приюта густота деревьев была незаметна. А вот за забором напротив, я попал как будто сразу в лес. Я пошел по тропинке, все больше углубляясь в лесопосадку. То, что это искусственный лесок, было понятно по ровным рядкам деревьев. Деревья были достаточно молоды, кустарника было немного, так что парк хорошо проглядывался.

Я шел неспешно, особо не понимая цели своего путешествия. Но другого пути с территории приюта не было. Если машина ждала час, нужно отбросить около получаса на занос мебели, и получается, что у Олега Аркадьевича с «сыном» было так же около получаса куда-то отлучиться. За полчаса туда-обратно можно уйти на километр-полтора максимум. Достаточно далеко.

Я был погружен в свои мысли и расчеты, но осматривал тропинку и парк, насколько хватало взгляда. И тут взгляд зацепился за что-то яркое в стороне. Я свернул и подошел к заинтересовавшему меня предмету. Это были остатки клеенки. С нашего стола. А рядом остатки костра. Не ходили они на километр, они просто отошли в сторонку и сожгли стол. Причем, клеенку даже дожечь не удосужились. А вот от стола вообще ничего не осталось. Значит я был прав. Во-первых, они охотились именно за столом с надписями. Во-вторых, они действительно его вытащили отдельно. В-третьих, ну хоть на этом спасибо, а том ведь могли спалить весь дом, кто их знает. И в этом направлении, как говорится, концы в воду. Дальше можно и не ходить.

Я вернулся по тропинке, прошел через территорию приюта к своей машине. Меня никто не видел, так что не было необходимости что-то объяснять воспитателю Ольге Сергеевне.

Вернувшись домой вечером, я снов засел за рассматривания фотографии столешницы. Больше свидетельств не оставалось. И стол этот был центром странной истории.

Что можно выудить из самого списка, что могло бы мне помочь в поиске ответов? Список начинался с того времени, когда бабуле было 22 года, и началом списка событий был переезд бабули из другой деревни в наше Калинкино. Переезжала одна, деда она встретила уже на новом месте, а про родителей бабушки я ничего не знаю. Следующей была запись про то, что дед заболел. Вернее, это я так прочитал, так как указывалась «болезнь Миши», а Михаил Анатольевич – это мой дед, бабушкин муж. Третьей была запись о рождении мамы, дочери бабушки. Но не день рождения, а месяц и год – май 1950 года. Я сравнил с другими записями – дни рождения моего старшего брата и мой, а так же день смерти старшей бабушкиной сестры Ирины Ивановны были записаны полными датами. Больше полных дат не было. Как так, день рождения собственной дочери записать без числа месяца? Есть запись о годе свадьбы мамы и папы, а вот о собственной свадьбе бабуля не записала ничего. А когда она была?

Я опять позвонил маме, спросил про дату свадьбы бабушки. Долго пришлось отнекиваться от объяснений такого нелепого вопроса, но мама пообещала поискать в документах и перезвонить. Перезвонила она через час:

– Поженились они 13 августа 1949 года, нашла свидетельство. Хорошо, что есть привычка все документы складывать в одно место. Знаешь, Егор, я еще такой момент вспомнила. Вот ты меня все расспрашивал про отношение мамы, про то, как она относилась к жизни. Так вот я после института должна была уехать в другую область работать по распределению, но она меня вернула домой. Даже письмо в институт писала, что бы меня распределили в наш район, мол мать нуждается в уходе. Распределения не нашлось, тогда она сама договорилась о моем трудоустройстве. Так я сразу в нашу «Родину» и попала. А в другую область не уехала, хотя собиралась.

Я нашел в списке это событие, оно было записано как «Аня возвращается» и год 1973. Получается, бабуля устроила возвращение своей дочери домой. Скучала, или так надо было?

На следующий день я сделал то, что следовало сделать давно, а именно – позвонил бабушкиной младшей сестре Вере Ивановне в Питер. Номер телефона у меня был, она жила со своей дочерью – моей теткой – с которой я периодически общался. Я долго думал, что ее спросить. Тревожить память человека об ушедшем близком – не лучшее занятие. Я позвонил тетке, поболтал немного и спросил, как дела у бабушки Веры. Узнав, что у нее все хорошо, спросил, а нельзя ли с ней поговорить, мол давно не виделись, ей будет приятно, наверное. Баба Вера взяла трубку телефона, узнала меня, мы поговорили о ее здоровье, о том, что я уже совсем взрослый. И я спросил:

– Баб Вер, а я тут дома у бабы Раи был.

– Молодец, Егорушка, что не забываешь. Как она там?

– Баб Вер, эээ… так все так же… – я не знал, что ответить. Бабушка Рая, ее сестра, на кладбище. Как она там может быть? – Баб Вер, а я спросить хотел. Я на их столе кое-что нашел. Список.

– Егорушка, а сам ты как? Когда женишься-то? Уже пора. Список это хорошо, он давно там. А ты женись лучше. И вообще, давно у нас не был. Приехал бы в гости, а?

– Баб Вер, ну я постараюсь…

– Алло, Егор. Это я. – трубку снова взяла тетка. – Мама прилечь пошла.

– Утомил я ее?

– Да нет конечно, когда бы успел. Вон улыбается лежит. Опять говорит, что бы я тебя в гости звала. Ты на самом деле приезжай, ни разу же не был. – как-то смущенно закончила тетка.

Я попрощался, обещав приехать. Обдумал все, что услышал и решил: а ведь бабуля-то Вера что-то знает. Ведь как про список ответила. Может это и старческое что-то уже, но интуиция подсказывала (или мне хотелось так верить), что не зря она сказала «он давно там».

Через три дня я уже был в Санкт-Петербурге. С работой решилось без проблем, собираться мне было не долго. Поэтому я взял билет на ближайший поезд и помчал в северную столицу. Заодно и развеяться, давно не был в Питере, да по работе дел подкинули в этом городе.

По прибытию я сразу поехал к родственникам. О своем визите я их предупредил сразу после покупки билета. На вокзале не стал заморачиваться с общественным транспортом, а взял такси и через полчаса был уже у них. С собой я на всякий случай вез распечатанную фотографию списка со стола.

Шумная встреча перешла в застолье. Вроде я и не такой близкий и дружественный родственник, но меня приняли, как делегата от нашей «Калинкинской ветви семьи», как выразилась тетка. Буквально на полчаса заглянула ее дочь Валерия, с которой мы иногда виделись в детстве, когда она приезжала погостить в деревню. Меня уговаривали остаться на ночь, но я сказал, что у меня уже забронирована гостиница, а завтра утром пару дел на другом конце города, ведь я решил совместить поездку с рабочими вопросами. С бабушкой Верой все не получалось поговорить, потому что я не очень желал внимания к нашему разговору со стороны всех родственников. Но как-то так получилось, что когда все разошлись по домам, а тетка мыла посуду, баба Вера поманила меня в комнату, а дочери своей сказала:

– Мы с Егорушкой в комнатке пока посидим.

И мы пошли в комнату. Баба Вера села в кресло, я хотел сесть в соседнее, но она показала мне на пуфик, а потом на место возле себя. Я все понял, придвинул пуфик поближе и уселся.

– Долго рассказывать не смогу, годы уже не те. Я все ждала, когда ты приедешь.

Я хотел что-то спросить, уточнить, но баба Вера подняла руку.

– Ты слушай пока, может потом и вопросов не останется. Да и пока доча посуду моет, поговорим, ибо потом не получится. Рая моя завещала мне это. И уехала я тогда не сама, она настояла. Память моя уже не та, но помню хорошо, что она сказала тогда: приедет к тебе младший на закате лет, ты ему расскажешь а пока молчи и храни, завещаю тебе. Я знаю, какой ты список нашел. Я его тоже нашла, и полезла тогда к Рае с расспросами. А она меня ругать. Месяц не разговаривала. Потом сама подошла. Говорит, я знала, что младший найдет, но не думала, что это про тебя. Я же младшая сестра. Я ей говорю, расскажи. А она давай выпытывать – кому рассказала про то, что видела? Я конечно никому, видела же как она тогда злилась. Даже не думала еще раз смотреть. Да говорю, что там такого написано, что ты такая злая на меня? Но годы были в том списке уже после наших. А она заставила поклясться, что никому и никогда не расскажу. А потом рассказала. Ей же когда было 15, она чуть не утонула, ты знал? Даже наверное мама твоя не знает до сих пор. Так вот, Рае было 15, она купаться пошла с подругами. Меня там не было, сама не видела. Говорят, пропала под водой, а потом ее вдруг в траве на берегу нашли. Живую, но без сознания. Выходили. Но с того дня она по другому жить стала. Никто не удивился, ведь при смерти побывала. А жизнь у нее правильная пошла какая-то. Она всегда знала, что нужно сделать, всегда правильно принимала решения. И ей слова поперек не скажи. Со временем привыкли. Когда советы давала, как жить, всегда строго говорила – или так исполнишь, или больше не скажу ничего. Люди делали, а потом снова за советом шли. Ибо получалось так, как она сказала.

Вера Ивановна сделал паузу. Передохнула. А у меня мурашки по коже от услышанного. Она продолжила:

– Рассказала она мне после клятвы. Говорит, когда утонула – умерла. Это, говорит, я точно знаю. И саму себя там встретила. И сама себе рассказала, как жизнь дальше проживет. Что-то прямо сказала, что-то в общих чертах. И сама себе велела прожить именно так, тогда все, кто ей дороги, счастливы будут. А иначе начнет жить – то ничего не получится. Сказала, лучше мол жить так, как уже проверенно было, а не ждать удачи по новому. И на столе записала в задумчивости. Стирать не стала, накрыла скатертью и все. Я, говорит, точно знала, что надписи найдет только кто-то младший. Даже Мишка, твой дед, ни разу этого не видел, хотя всю жизнь в этом доме прожил. Я так понимаю, думала про тебя Егор, знала, что ты появишься. А за год до твоего рождения попросила меня уехать. Настойчиво попросила. Я тогда с этой тайной уже много лет жила, понимала, что если она скажет – надо именно так делать. Всем вокруг только лучше было от ее слов. Но никто не подозревал, что она знает. Все думали, что просто баба умная. Я не стала перечить, поехала сюда жить. И не пожалела, сам видишь. Теперь вот убедилась, что младший нашел то, что она прятала всю жизнь. Ты же младший внук из всех. А еще стол этот она привезла с собой при переезде. Только стол и одежду. Когда приехала, сразу знала, кто муж будет. Он заболел тогда, Мишка-то еённый. А она же медсестрой в войну была. Вот и выходила его, он после войны почти не дышал уже. Мужику 25 лет было, а он уже не дышал почти. А она вылечила. Вот так Егорушка. Больше не знаю, так что можешь не спрашивать. Что она меня просила, я исполнила – тебе рассказала. Ей же тоже тяжело было, жить а никому не рассказывать.

– А почему никому нельзя было?

– Видимо так положено было ей в этой жизни. Все ее и так слушали и почитали, зачем было о себе такую историю рассказывать. Она на исповеди только и поведала это, да мне ранее. Священник, кстати, тот быстро уехал после того. Не знаю, с этим ли связано.

– Баб Вер, и что мне теперь с этой тайной делать?

– А вот тут я тебе точно скажу – держи в себе. Я тебе ее отдала и скоро уйду. Мне моя сестра ее отдала, велела хранить. И я тебе эту тайну отдаю, велю хранить и никому не отдавать. Поклясться не прошу, вы молодые сейчас, силе слова клятвенного не верите. Но хотя бы пообещай.

– Обещаю. – сказал я, не задумываясь.

– И еще, Егор. Тайна эта может и не тайна для других. Сестра говорила, что если с этим просто жить, то ничего не изменится. А если копаться в ней начнешь, да искать ответы – может и тайна сама тебя найдет, но к добру это или нет, она не сказала. Думаю, что не совсем добрые это знания, когда кто-то знает наперед свою судьбу и других по ней ведет. Все, Егорушка, я спать, прости старушку.

Она поцеловала меня в лоб и удалилась к себе. Теперь я понял, что действительно баба Вера звала меня к себе и именно для этого. Исполнить последнюю волю Раисы Ивановны, моей бабули, мамы моей мамы.

Я добирался до гостинцы пешком. Погода был хорошая, а для Питера так вообще великолепная. Да и мне нужно было подумать. А пешие прогулки в одиночестве весьма к этому располагают. И я пошагал в гостиницу, посматривая на названия улиц и маленькую карту в кармане, которую специально для этого и захватил. На следующий день я намеревался погулять по городу, для чего собственно и печатал уменьшенную копию карты некоторых районов. Туристическая привычка.

– Огоньку не найдется? – окликнули меня сзади.

Приплыли. Я обернулся, ожидая увидеть каких-то хулиганов или бандитов. Правда я не осознавал принципиальную разницу визуализации этих терминов. Но то, что сейчас будут проблемы, я ощутил. Не по интонации голоса, голос как раз был спокойный и может даже слегка вежливый. А просто исходя из классического сюжета – ночь, улица, «фонарь» под глазом, потом аптека…

Я обернулся, мысленно прикидывая, куда можно будет рвануть в случае необходимости. Трусостью я не болел, но всегда предпочитал реально оценивать свои силы, а лучшим боем – несостоявшийся, как говорил один известный человек. Но все оказалось проще. Передо мной стоял интеллигентного вида мужчина, не броско, но со вкусом одетый и держал в руках сигарету. Его внешний вид весьма гармонировал с окружающей питерской архитектурой, погодой и тембром голоса. Этакий искусствовед из Питера, с бородкой и шейным платком.

– Я не курю, так что извините.

– Да ничего страшного, Егор, это так, для повода.

– Откуда вы меня знаете?

– Позвольте представится, а то право неудобно, что я вас знаю, а вы моего имени нет. – он не сказал, что знает мое имя, он сказал, что знает меня. – Меня зовут Олег Аркадьевич. Вы знаете, иногда, когда что-то ищешь, оно находит тебя само. Я сейчас не про себя.

– Весьма любопытно. Продолжайте. – сказал я, а у самого затылок онемел от адреналина.

– Раз вы в Санкт-Петербурге и уже идете от своих родственников, а до этого еще несколько раз побывали в приюте, то преамбулу этой истории мне повторять не обязательно. Вы человек весьма догадливый и разумный, поэтому я просто хочу обсудить некоторые вопросы и понять, что же нам делать дальше.

– Все же я бы кое-что уточнил.

– Извольте.

– А вы, собственно, кто? И откуда знаете меня и что я делал сегодня?

– Я представился.

– Нет, меня не имя интересует, а ваша роль во всем этом.

– Ну скорее всего ее можно охарактеризовать словом «антиконтроллер».

– Что это значит? Я знаю в автобусе или троллейбусе контроллера, он проверяет билеты. А вы выкупаете билеты у пассажиров? И еще, я никогда не видел людей, которые покупают столы, что бы сжечь. Еще и несколько машин заказывают, что бы следы замести.

– А вот тут вы не правы. Мы не заметали следы. Давайте пройдемся, и я вкратце вам обрисую ситуацию с нашей точки зрения. – он неспешно зашагал, не дожидаясь моего ответа, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним. – Что бы понять суть «антиконтроллера», надо сначала договориться, кто такие контроллеры. Скажу прямо – это ваша бабушка.

– Что что?

– Не так, которую вы знали, а та, которую ваша бабушка увидела после пребывания в озере.

– У меня и так крыша немного едет от этой информации. Я не совсем готов верить во все это.

– Да вы уже верите. И это в какой-то мере предопределено. Вы же приехали сюда после безуспешных поисков у себя дома. Вы услышали то, что услышали от сестры Раисы Ивановны.

– Да откуда вы все это взяли?

– А когда мама вас спрашивала, откуда вы все знаете про историю бабушки с дедушкой, вы что ей могли бы ответить? У нас тоже есть подобные списки.

– У кого это у вас?

– Давайте по порядку. Я все же продолжу. Одновременно в нашем времени существует несколько людей, которые знают ход событий этого времени. Их задача – проконтролировать, что бы это время прошло именно так, как они его видели, так как череда событий в настоящем формирует удачное и лучшее из возможных будущее. Что бы оно наступило, надо цепочку всех событий за определенный промежуток времени в определенном месте повторить без нарушений. И это люди как будто проживают второй раз. Они приходят к другим людям и называют им даты и события, убеждают, что это именно судьба, у которой есть автор – Бог, Аллах, Кришна, случайность и так далее. Проживая вторую целую жизнь в определенный момент они пишут людям их судьбу. Но есть и другие люди. Они считают, что равновесие достигается только случайностью. Вся жизнь должна определяться только тем, кто ею живет, и цепочкой случайностей. Осознанный выбор в определенных вопросах не должен давать 100%-ый прогноз результатов, а должна оставаться доля случайных изменений. Поэтому, например, было заказано три машины, две из которых перепутали адреса. Эти люди действуют веером событий, часть из которых приводит к нужному результату. Так вот, первые – это контроллеры, а вторые – мы, антиконтроллеры.

– Это какие-то враждующие объединения что ли?

– Нет, что вы, мы не враждуем. Просто мы заняты созданием истории. Они назад, мы вперед. Они считают, что у судьбы заранее должен быть автор, а мы считаем, что судьба творится с чистого листа. И как атрибуты наших диаметрально противоположных мнений у нас существуют свои правила. В частности, две машины приезжают по неправильным адресам потому, что мы награждены повышенной вероятностью случайного изменения событий. Поэтому мы действуем веером событий, часть из которых приводит к нужному результату. Мы заказали три машины, и только одна добралась. Я, садясь в поезд или самолет, покупаю три разных билета на разные рейсы, и только один рейс не отменяют или не задерживают. У людей тоже есть такие примеры, только люди покупают один билет, вызывают одну машину, а потом удивляются своему хроническому невезению. А всего-то надо иметь в качестве страховки несколько запасных вариантов.

– А вы не люди?

– Люди.

– А как это, создавать историю назад?

– Когда есть доступ к будущему, то легко анализировать его и транслировать результаты в настоящее с помощью контроллеров.

– Это вообще уму непостижимо. Будущее. Контроллеры. Бабушка. Возможно, у меня галлюцинации, и этого все мне приснилось. К нам прилетают люди из будущего?

– Да успокойтесь, Егор. Вы и так отлично держитесь и все принимаете. Бывали случаи и хуже. Никто никуда не прилетает. Весь мир – это поток информации. И у информации тоже есть характеристика времени.

– Хорошо, а какие цели-то у вас, у ваших конкурентов, или как их еще назвать?

– Все таки я не ошибся, решив с вами встретиться. Хотя некоторые были против. Но об этом после. Цель у всех одна – жизнь должна продолжаться, история должна идти. Никто из нас не навязывает политику невмешательства, мы одинаково вмешиваемся в жизни людей. Поверьте, у вас будет встреча и с контроллерами. И только от вас будет зависеть, чью сторону вы примите.

– А почему я вообще должен принимать чью-то сторону?

– Я скажу так: это ваш выбор, принимать чью-то сторону или не принимать ни чью сторону. Поверьте мне еще раз, контроллер вам скажет, что это предопределено. Просто я с вами первый встречаюсь, а он будет после меня. А с бабушкой вашей первым был контроллер, а потом уж наш адепт. Она сделал свой выбор.

– А зачем вся эта кутерьма с бабушкиным столом? Можно было бы стереть просто эти надписи.

– А контроллеры их бы снова написали. Ведь для их варианта истории все должно быть так. И те три события, которые не наступили, должны случится. Они их доведут до конца. А мы постараемся добавить в них случайностей. Сожжение стола – эта как раз подстроенная случайность. И Раиса Ивановна до конца списка не дожила. Сама искра жизни и тень смерти недоступны ни нам, ни им.

– Скажу прямо – я не понимаю с чем я столкнулся, пока считаю все это фантастикой и бредом. Мне надо отдохнуть.

– Безусловно. Я говорю, вам еще контроллер расскажет много. Поэтому спасибо, что выслушали и до новых встреч. До свидания. – и он просто шагнул в темноту переулка.

Сказать, что я был в шоке, это ничего не сказать. Такого я не ожидал. А внутренний голос зудел: а чего ты ждал, какой развязки хотел? Да никакой. Я об этом не думал.

Из темноты переулка шагнул человек теперь уже навстречу мне. Я думал, что это антиконтроллер Олег Аркадьевич вернулся, но нет, это был не он.

– Слышь, паря, сигареты есть?

Да это же хулиганы! Как это реально, по земному и привычно. А не какой-то бред от весьма осведомленного моим прошлым человека.

– Ну наконец-то! – сказал я автоматически. – Где ты раньше-то был?

– Че? – от удивления мужик тормознул, почесал затылок ниже кепки и осмотрелся по сторонам. – Ты че, подстава что ли? Мент что ли?

– Не совсем.

– Так. Ну тя нахрен. Сам свои сигареты кури. – сказал он, как мне показалось, обиженно и ретировался в переулок.

Для апофеоза теперь должен еще появиться тот, кого обещал Олег Аркадьевич, и я окончательно тронусь головой. Поэтому, что бы не дожидаться такого финала сегодняшнего вечера, я быстро пошел к ближайшему перекрестку, так как на нем виделось какое-то движение, машины, люди.

Вечер я закончил в гостинице без каких-то приключений. Следующий день прошел так, как я его планировал ранее. Я забрал посылки для фирмы, в которой работал, в одном консалтинговом центре, с которым мы сотрудничали. Следующий день тоже прошел размеренно, я погулял по городу, посидел в ресторане. Потом я уехал домой, попрощавшись с родней по телефону прямо с вокзала. Всю дорогу домой я думал над тем, что произошло, и мне не верилось в суть происходящего. Но как сказал антиконтроллер (что за слово дурацкое они придумали), я уже верил в это, так как с головой влез в эту историю.

Следующие несколько дней прошли без приключений. Собственно, расследовать и искать уже было нечего, я все узнал. Но в кармане так и таскал распечатку списка, которую возил с собой в Питер, хотя она там и не пригодилась. В свободные минуты, когда не было свидетелей, я доставал ее из кармана и перечитывал, пытаясь найти еще какой-то дополнительный смысл. Но его не было, все укладывалось в ту схему, которую мне изложил Олег Аркадьевич. Мне становилось скучно и печально от того, что история со списком практически закончилась. Такое впечатляющее начало с похищением стола, мои потуги в расследовании, а потом за одну поездку в Питер развязка наступила слишком быстро. Меня накрывало разочарование.

И еще было неприятно от того, что влипнув в такую интересную историю, я не мог ее самостоятельно продолжить. И рассказать никому не мог. Причина банальна – сочтут за психа.

И тогда я решил, что пора просто выкинуть распечатку со списком и забыть это все, как странный сон. Сказано – сделано. Я полез в карман, вытащил бумажку. Но это был не список. Это была фотография бабушкиного дома. Что за фокусы? Кто-то спер список, и может его прочитать – это была первая мысль. Вторая – мне дали намек.

Намек с фотографией я понял буквально, и сев в машину через час уже был у бабушкиного дома. Я вошел во двор, и увидел, что на лавке возле крыльца сидит незнакомый человек. Он чем-то походил на чиновника среднего уровня в отпуске: галстук носить уже не обязательно, а вот рубашку под вельветовый пиджак нужно обязательно однотонную.

– Здравствуйте, Егор, спасибо что приехали. Нам нужно поговорить.

– Вы кто?

– Может зайдем в дом?

– Да я вас не знаю, с чего бы приглашать-то?

– А вы хотите, что бы нас слушали соседи? Вам нечего опасаться.

– Да я и не опасаюсь.

– Ага, я вижу, – сказал он и слегка улыбнулся. – Вы ведь уже несколько дней не находите себе места, все ждете моего появления. И вот я появился, а вы не рады.

– И вовсе не жду я ничего, – пробурчал я, но пошел в старый сарай и из укромного места достал запасные ключи.

В общем, мы вошли в дом. Я старался пропускать незнакомца вперед, что бы не оставлять его за спиной. «Я не трус, но я боюс» – как говорил мой папа в шутку про меня в детстве. Незнакомец присел на диван, а мне указал на стул напротив. Не повелительно, я это отметил, а каким-то приглашающим жестом. Я сел.

– Егор, я не буду возвращаться к началу всей этой истории. Знаю, что вы уже встречались с неким Олегом Аркадьевичем, как он вам представился, и думаю, что нужны некоторые уточнения. Но прежде я должен вас спросить – вы ему поверили?

– Я не знаю. Скорее да, чем нет.

– А почему? Ведь любой мог записать на столе похожий текст, завуалировать его исчезновение под какой-то высший смысл, а потом наплести вам о мировых тайнах.

– А вы собственно кто? Тот самый контроллер?

– Ну зовут меня допустим Клаус. Нет, не Санта Клаус, шутка поднадоела. Просто Клаус.

– Итак Клаус, кто вы и что вам нужно?

– Давайте начнем с последнего вопроса. Мне нужен баланс истории. Я не буду вам читать лекции про добро и зло, свет и тьму и прочую ерунду. Баланс истории заключается в том, что она не должна идти только в сторону постоянного развития, прироста, улучшения. Нужна деградация, упадок, если изволите – война. И в сторону постоянной деградации история не может идти. Баланс между положительными для человечества событиями и отрицательными и есть мой интерес. Вас слегка ввели в курс этой проблемы, и в принципе, не слишком-то и обманули. Такие как я действительно контролируем исполняемость истории определенного индивида в определенный отрезок. И это приводит к лучшим показателям баланса истории. Мы не смотрим в будущее, мы смотрим в прошлое и анализируем цепочку событий, которая приводит к правильному настоящему.

– А зачем вы сейчас мне это все рассказываете?

– Баланс истории, Егор, это есть результат работы нескольких, назовем их, контроллеров. И ваша личная история, Егор, этот баланс сейчас может нарушить. Потому что вы не контроллер, но каким-то чудом обстоятельства сложились так, что вас втянуло в процесс. Я буду откровенен, хотя вы и сами уже догадывались о многом: тот список, что вы видели, должен быть исполнен в точно то время, которое указано, но ваша бабушка не дожила до его полной реализации. Тут дело случая. Потому что в истории действительно имеет место случайность, иначе наша функция была бы не нужна. Нам важна реализация всех пунктов списка. Три пункта не реализованы. Не обнаружь вы список на столе, вы бы не могли вмешаться. Но этот Олег Аркадьевич – его имя Хельги – решил вас втянуть во все это своей хитрой многоходовой комбинацией.

– Хельги?

– Хельги. Его настоящее имя. Но нам пришлось работать в вашей стране после войны и имена типа Клауса и Хельги были бы весьма не кстати.

– Я все равно не понимаю, зачем мне все это? Зачем меня втянули, как вы говорите. Зачем сейчас мне все объясняете. Не понимаю.

– Хельги отщепенец, отступник. Он решил, что всегда должен быть шанс случайного исхода. Пытаясь нам это доказать, он часто влезает в текущий ход событий, в наши действия, в наши планы. В случае с вами тоже. Вашей бабушки не стало, мы готовы были каким-то другим образом повлиять на исполнимость списка, а он втянул вас, что бы предложить вам саботировать его исполнение.

– Ничего он мне не предлагал. Он сказал, что сначала с вам поговорить придется все равно. А вообще, кто это вы? Кто вы все такие? Откуда взялись? Из какого будущего? Вы ведь из будущего? С ума сойти…

– Успокойтесь, Егор. Будущее, понятие относительное. Пока я вам это говорил, наступило ближайшее будущее, отличающееся от прошлого на две секунды. Так что не терзайте себя пониманием будущего и прошлого, поиском точки отсчета. Нет этой нулевой точки. Есть момент. Каждая ваша секунда жизни, или еще меньший отрезок времени, это и есть момент истории, который плавно перемещается от прошлого к будущему. Если бы математически попытаться выразить формулу существования, то это был бы предел функции момента при стремлении аргумента времени к бесконечности.

– А попроще?

– А зачем? Вы же все равно поняли, о чем я. Ну хорошо. Давайте то же самое через призму ваших вопросов. Мы как человеческие тела ни откуда не взялись, мы не из будущего. Я лично в своем горизонте существования даже не вижу возможности перемещения физических тел во времени. То есть то тело, которое вы сейчас видите и и с которым общаетесь, он родилось и выросло в вашем времени. А вот сознание – это информация. Перемещение информации возможно в любую сторону по времени. Вспомните известных прорицателей. Они знали течение времени и в доступной им манере пытались изложить его в своих трактатах. Бакид, Кассандра, Нострадамус, монах Авель, Немчин, Кейси, Распутин, Мессинг, Ванга, Шейх Шарифу и другие – это те, кто открыто высказывал свои прорицания. А писатели? Брэдбери, Замятин, Кларк, Беляев, Хлебников, Азимов. Да можно еще час перечислять. Откуда у них была информация о будущем? Сейчас бы хорошо легла в наш разговор теория единого информационного поля или банка идей. Но я не буду загружать вас этим и пытаться притянуть всё отовсюду.

Мой собеседник сделал паузу, потер виски. Откинулся и снова посмотрел на меня.

– Представьте, что мое тело родилось примерно сорок лет назад, а мой разум через примерно двести лет. И в определенный момент времени тело, обладавшее тогда адаптированным к своему времени и возрасту разумом, вдруг приобретает новые знания, новое мироощущение и цель жизни. Так я стал контроллером. Есть, кстати, и неудачные опыты, когда наложение новой информационной матрицы из другого времени признают шизофренией, если человек не сумел совладать с ней. Это отвечает на ваш вопрос, как мы оказались здесь. Надеюсь, приемлемое для вас объяснение.