Читать книгу В поисках дома - Егор Титов - Страница 1

14 марта 1991 года

Крылатый великан приземлился в ещё спящем Париже. Погода была прохладная, не то что в тропическом Окленде, но Амелия этого как будто не замечала. Быстро сойдя по трапу, она вместе со своей группой засеменила к железнодорожному вокзалу. Куратор Вивьен Монпри, обрюзгшая дама за пятьдесят, грубо подгоняла молодых студентов. На некоторых людей холод действует именно так – злит и торопит. Светлые кудри выпадали из-под шапки, но Амелия думала только об их с группой недавнем путешествии. Новая Зеландия поразила и влюбила в себя молодую француженку. Даже очередной комплимент от Жана она пропустила, упиваясь воспоминаниями.

 Забравшись в поезд, который следует до некогда столицы Лотарингии, города Мец, Амелия упала на своё место и только сейчас почувствовала усталость от всех этих поездок и перелётов. Возвращаться в подвал дома тётушки после такого грандиозного путешествия ей совсем не хотелось. Мысли о возвращении в заточение на мгновение украли улыбку с лица девушки, но Амелия вернула её, нащупав в дорожной сумке плотный кожаный дневник, который был сборником всех её эмоций и переживаний за последнее время. Выбрав вместо наблюдения природы за окном чернила на бумаге, девушка скинула с головы бархатную шапку и принялась перечитывать свои записи.

 Всего две недели группа студентов факультета гуманитарных наук, искусства и культуры провела на южном и северном островах Новой Зеландии, но, благодаря очень насыщенной программе мадам Монпри, успела посетить множество достопримечательностей. Амелия указала по пунктам все музеи, государственные заповедники, термальные источники, деревни коренного народа – маори, и ещё с десяток парков, выставок и благотворительных вечеров.

Именно там молодым студентам в голову пришла идея устроить собственный благотворительный приём по прибытии во Францию.

 Больше всего молодую Амелию поразила природа и местный народ. Экскурсия по деревням маори пришлась на конец первой недели, и многие, пресытившись прочими новшествами, не ожидали от местного народа ничего особенного. Но маори смогли удивить иностранцев. Группа уже через час дороги от города оказалась как будто в ином мире, в котором правит природа и древние боги. Мадам Монпри предупредила своих учеников, что обычно местные жители обыгрывают один и тот же приём воздействия на туристов, но сама застыла от испуга, когда их встретили около десятка вооружённых мужчин. Воины были украшены ритуальными татуировками, и каждый держал в руке копьё. Они начали свой устрашающий танец, и тогда Амелия, впервые почувствовав пробирающее до дрожи восхищение, едва удержалась на ногах.

 Вскоре группа уже обедала местными блюдами и слушала выступление нескольких девушек маори, что пели и играли на небольших гавайских гитарах, называемых укулеле. Амелия одна из немногих согласилась на предложение окунуться в прохладную воду реки Рангитикеи. Вивьен Монпри прекрасно знала, что Амелия – самая лёгкая на подъём девушка из всех, кого она знала, но всё равно отчитывала её за своевольность, таким образом поддерживая дисциплину.

Дорога за воспоминаниями прошла незаметно, и, по прибытии в родной город, Амелия направилась в то место, что принято называть домом. Невысокое здание с обшарпанным видом как будто насмехалось над молодой девушкой, приветствуя её очередным обвалившимся со второго этажа куском штукатурки. Девушка заскочила в подъезд и, перепрыгнув несколько ступеней, постучала в дверь. Тётушка Анна открыла и сердечно поприветствовала свою племянницу. Пускай их отношения не были такими близкими, но тётушка хотя бы делала вид, что заботится об Амелии. Девушка проскочила мимо и спустилась к себе в комнату. Сбросив наконец одежду и сумку, она легла на матрац и растянулась. «Как же я хочу вернуться обратно!» – эти слова кружились в голове девушки с невероятной скоростью. Амелия присела и почувствовала голод. Найдя в себе силы подняться, она направилась на кухню попросить обед. Тётушка снова брюзжала, что Амелия в свои двадцать лет не может сама о себе позаботиться. На все попытки рассказать о путешествии тётушка Анна махала рукой и повторяла: «Это нам не надо, где родился, там и пригодился». Покончив со свежими круассанами и яичницей, Амелия вернулась к себе и от нахлынувшей усталости вскоре уснула и проспала до следующего дня.

 В день организации благотворительного вечера она одна из первых пришла в арендованный зал и помогала в расстановке столов. Девушка быстро накидала на бумаге речь и принялась заучивать её. Вскоре собрались и остальные. Вечер был посвящён малым народам и путешествиям. На него, помимо сотрудников университета, были также приглашены щедрые меценаты, некоторые спонсоры и небольшая часть учеников университета немецкого города Мангейма, что проходили стажировку в Меце. Амелия выступала вместе со своим руководителем и, произнеся свою речь, заметила молодого светловолосого парня в строгом костюме в той части, где расположились немецкие гости. Он выглядел отрешённым, но всё же старался держаться достойно. Его серьёзный вид так позабавил лёгкую и почти всегда непринуждённую француженку, что Амелия спустилась с невысокой сцены и подошла к парню. Вблизи он оказался ещё более высоким и красивым. Очередной игривый порыв заставил девушку обратиться к нему с фразой: «Не хмурься так, морщины появятся». Вскоре молодой человек назвал своё имя – Рихард Голон. Амелия сама не заметила, как начала кокетничать, и плавно их разговор наполнялся темами об увлечениях, взглядах на жизнь и интересами. Амелия почувствовала, что молодой Рихард, несмотря на свой возраст, чрезмерно серьёзно относится к жизни. Со стороны выглядело, будто встретились две противоположности – активная, импульсивная и лёгкая француженка и спокойный, педантичный и деловой немец.

 Вскоре после того благотворительного вечера, который, кстати, принёс щедрые подарки факультету и университету, Рихард вернулся в родной город продолжать обучение, так как стажировка подошла к концу. Амелия в последние дни перед их расставанием почти не появлялась дома, проводя всё время с молодым немцем. В нём она увидела, помимо прекрасных манер и красивой внешности, стержень, который отличает мальчика от мужчины. Рихард, в свою очередь, знал, что всему нужен противовес, и в молодой яркой француженке он увидел то, чего сам был лишён. Слёзное расставание прошло тяжело для обоих, но уже через неделю общения по почте Амелия собирала чемоданы и, не успев попрощаться с тётушкой, отправилась в Германию к своему возлюбленному.

27 июня 1992 года

Переезд оказался для Амелии довольно простым. Рихард снимал квартиру, не желая жить в доме родителей, и её внутреннее убранство как нельзя лучше описывало его внутренний мир. Чистота, строгость и даже серость не испугали молодую девушку, так как здесь было хотя бы больше места, чем в её прежней комнате в подвале. Рихард подошёл основательно к их совместной жизни и сразу расписал все обязанности и правила. Амелии было тяжело начать жить по плану, но, как вскоре оказалось, она быстро приспособилась к новым условиям. Переведясь в университет, где учился Рихард, она продолжила своё обучение по направлению «искусство и культура», планируя позже перейти на более точные науки, вроде антропологии. Через два месяца Рихард сделал предложение Амелии, и вскоре была сыграна свадьба. Родители парня были против, но Рихард проявил свой характер и поступил как считал правильным.

 Новое место слегка угнетало Амелию, потому как погода здесь чаще плаксивая и мрачная, а не солнечная и светлая, как во Франции. Роль жены не сильно отличалась от её обычного сожительства с Рихардом, но желания гулять и дурачиться постоянно пресекались занятостью мужа. Он серьёзно занимался учёбой и большую часть времени, что проводил дома, копался в бумагах. Амелия частенько вбегала в его импровизированный кабинет в соседней комнате и прыгала на руки, весело смеясь и что-нибудь рассказывая, но Рихард оставался невозмутимым и продолжал работу. Девушка не хотела сама себе признаваться, но семейная жизнь оказалась довольно скучной и однообразной.

16 августа 1999 года

Яркое солнце как нельзя лучше дополняло настроение праздника. Совсем скоро наступит уже шестой день рождения сына Амелии и Рихарда. Светловолосому мальчику дали имя Франц. Его нельзя было назвать непоседливым, наоборот, Франц всегда очень внимательно слушал маму и был довольно застенчив с незнакомыми людьми. Амелия прогуливалась с сыном по парку, огибая расставленные через каждые несколько десятков метров статуи и памятники. С ранних лет она увлекла своего сына рассказами о далёком и прекрасном, вспоминая свою поездку в Новую Зеландию. Франц с упоением слушал истории о горах и реках, о природе и молочных облаках. С каждой новой историей Франц чувствовал себя ближе к тому далёкому народу.

Амелия несколько лет назад окончила университет и решила остаться в нём, преподавая историю малых народов, а в свободное время помогала в местном музее. Франц несколько раз бывал у мамы на рабочем месте и, несмотря на свой возраст, был крайне заинтересован всеми этими неизвестными словами, древними артефактами и картами. Амелия не раз говорила, что мечтает жить именно в Зеландии, потому как только там она чувствовала себя дома. Мальчик проводил почти всё время рядом с матерью, и её восхищение Новой Зеландией передалось ему сполна.

08 декабря 2007 года

Амелия громко позвала сына обедать. Парень закрыл толстую книгу о природе тропических стран и направился на кухню. Преодолев скрипучую лестницу, Франц сел за стол и наигранно осмотрел пустующее место отца. Наверное, не было ещё ни одного обеда, когда бы он не задавал вопрос – «Где же отец?». И вот, в очередной раз он повторил его. Амелия выдохнула и наложила в тарелку еды. Рихард никогда не обедал и зачастую даже не ужинал с семьёй, проводя это время на работе.

Мальчик каждый день вслух замечал, что отца никогда нет рядом и что он уже начал забывать, как тот выглядит. Мама поправляла сына, объясняя, что отец их обеспечивает, и нужно ценить его старания. Она и сама скучала по мужу, но старалась не давать волю чувствам. Время от времени Амелия пребывала в печальном настроении, и тогда Франц становился слушателем. Она рассказывала, каким Рихард был во время их первого знакомства: высокий, учтивый, красивый и серьёзный, самая лучшая опора для молодой девушки. Вскоре, после окончания обучения, он нашёл серьёзную работу, и с тех пор всё поменялось.

Так и не дождавшись отца ни на обед, ни на ужин, Франц отправился в свою комнату спать, а Амелия осталась сидеть в зале, дожидаясь мужа. Рихард вернулся домой ближе к полуночи, застав её спящей на диване. Жена всё ещё ждала его с работы спустя столько времени. Рихард только сейчас начал осознавать, что то время, когда Амелия бросалась ему в объятия во время его учёбы, было самым лучшим и тёплым. Только ради такого стоило бы чаще бывать дома.

02 сентября 2011 года

Первый год в университете, первое занятие и первый вопрос – «Что я здесь делаю?». Просторный лекционный зал был просто огромен, но всё равно угнетал Франца. Поступив по настоянию отца на юридический факультет, чтобы потом работать в его адвокатской фирме, парень ощущал, что это совсем не то, чего он хочет на самом деле. Предметы, вроде основ права, просто навевали скуку, и Франц большую часть занятий спал на задних партах. Преподаватели ничего не могли с ним поделать, ведь экзамены Франц сдавал с лёгкостью и не отставал от других. В одно время он даже хотел сдать всё скорее, лишь бы не ходить на нудные занятия. Несмотря на то, что предметы давались ему легко, Франц вознамерился уйти после первого курса и поискать место, где будет чувствовать себя более заинтересованным. Но его планам не суждено было сбыться, потому как в следующем семестре появился человек по имени Людвиг Майер, и всё изменилось.

Профессор Майер стал для молодого Франца настоящим кумиром. Он преподавал гуманитарные науки и часто углублялся в историю, иногда даже в географию, хоть это и не было его профилем. Благодаря поддержке профессора Майера и его наставлениям Франц решил доучиться. Однажды, задев тему малых народов, Людвиг Майер увидел огонь и искреннюю жажду познаний в глазах светловолосого парня и всё понял. Вскоре Франц уже занимался историей, и, нащупав ту линию, что ему так нравилась в детстве, он снова загорелся идеей посетить Новую Зеландию. Твёрдое желание идти по стопам любимой матери стало самой важной целью в его жизни.

20 ноября 2019 года

«Маори выдержали испытание временем и не только стали сильнее, но и сохранили свою культуру и идентичность». Франц перевернул последнюю страницу и закрыл дневник матери.

– Прекрасно, правда?

Приглушённый голос матери прозвучал так естественно, с надеждой, как будто услышанное вернуло её в мечты о прекрасном прошлом.

– Да, пожалуй, – Франц выдохнул и поднялся с кресла. – Мама, как ты себя чувствуешь?

Амелия улыбнулась и попыталась глубоко вдохнуть, но закашлялась.

– Подай воды, пожалуйста!

Франц подошёл к столу с графином и наполнил стакан. Повернувшись, он встретился взглядом с матерью. Раньше она всегда была для него идеалом женщины. Он много думал об этом. Всякий раз, когда в голове появлялась мысль найти себе девушку, он представлял себе её идеальную внешность и качества как у матери – яркие золотистые волосы, стройное телосложение, лёгкая, спокойная походка и самый задорный на свете смех. Но самое главное – искра в глазах. В них всегда был огонёк, который как будто говорил: «Я знаю секрет, хочешь, поделюсь с тобой?». Сейчас от той женщины мало чего осталось. Когда пришла болезнь, Амелия с каждым днём становилась всё бледнее, сильно похудела. Вместо прекрасных волос – обычная косынка, заострились скулы и подбородок, улыбка всё реже стала появляться на её лице. Руки выглядели тонкими и хрупкими. Последнюю неделю ей стало тяжело даже открывать глаза, но, когда она находит в себе силы поднять веки и взглянуть на сына, в стеклянных, угасающих глазах всё ещё искрился тот огонёк, и, казалось, он никогда не погаснет.

– Держи, – Франц вложил в руку матери стакан с водой, – давай помогу приподняться!

– Merci, mon cher.

Сделав пару глотков, Амелия отдала стакан сыну и указала на дневник с записями, оставшийся лежать на кресле.

– Милый, я снова хочу вернуться туда и вдохнуть воздух гор Руахине, побродить по лесам и искупаться в прохладной речке. Вот сейчас вылечусь, и мы вместе поедем, хорошо?

Франц отвернулся, чтобы мать не видела, как на глаза навернулись слёзы. Гнетущая осенняя погода за окном только всё усугубляла.

– Да, конечно, мама, я пойду собирать чемоданы.

Амелия издала сдавленный смешок и спустилась ниже, чтобы снова лечь.

– Хорошо, да… хорошо. Я пока отдохну. Нечего тебе тут сидеть, иди, прогуляйся.

Сын не стал спорить и кивнул. Он поцеловал мать в лоб и вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Переполняемый эмоциями, Франц опёрся о стену и начал глубоко дышать, пытаясь успокоить быстро бьющееся сердце. «Я верю, что всё будет хорошо». Внизу зазвонил телефон. Франц неторопливо спустился и нехотя поднял трубку.

– Да?

– Привет, француз! Это Эмма. Мы с ребятами вечером собираемся отпраздновать наш выпуск. Ты пойдёшь? Все тебя ждут.

Эмма часто то коверкала имя парня, то подбирала различные эпитеты для обращения, чем изрядно выводила его из себя. Мало кто знал, что его мать француженка и что он неплохо говорит по-французски, поэтому со стороны казалось, что подруга просто дразнит его.

 Обучение наконец закончилось. Эмма и ещё несколько человек из группы готовились к выпускному дню почти полгода. Юридический факультет Мангеймского университета являлся отличным началом для вступления во взрослую жизнь. Отец в кои-то веке казался довольным. Мысленно возвращаясь в учебные дни первых курсов, Франц припоминал, что часто не было возможности даже нормально поесть, и он заметно исхудал. Эмма то и дело приносила парню в библиотеку что-нибудь перекусить и сидела с ним, пока Франц читал не книги по юриспруденции, а работы по истории, и в сотый раз пытался отыскать что-то в работах Гюстава Лебона.

– Нет. Много дел.

– Может, мне приехать?

– Всё хорошо, Эмма. Отмечайте без меня, потом расскажешь, как всё прошло.

– Эх, ладно. Увидимся позже.

Он положил телефон на стол и закрыл глаза. Разговор получился какой-то сухой и холодный. Франц вздрогнул, когда подумал, что превращается в своего отца. Подступающий к горлу ком и сухость во рту натолкнули на мысль, что нужно выпить. У отца в кабинете отличный бар, и Франц сделал несколько шагов вперёд. В широкую чёрную дверь не было никакого желания входить, но выпить тянуло сильнее. Он тихо приоткрыл дверь в кабинет и направился к бару. Старинный платяной шкаф семнадцатого века так часто открывался, что дверцы даже не скрипели. Парень присел и открыл нижние створки.

– Ром, виски, джин, водка… виски, ром, джин…, пожалуй, виски.

– И мне налей.

Франц вздрогнул от неожиданности.

– Я тебя не заметил.

Отец сидел в углу кабинета на диване, закинув ногу на ногу. Несмотря на его строгий вид и морщинки в уголках глаз, сверстники Франца всегда говорили, что отец легко сошёл бы за его старшего брата. Те же черты лица, тот же русый цвет волос и прямая осанка объединяли их, но взгляд… он выдавал настоящий возраст. Серые глаза отца смотрели как будто насквозь, с присущим им циничным прищуром. Лицо не выражало ни одной эмоции – издержки всё той же профессии. Франца всегда забавляло, что отец закрашивал седину, чтобы выглядеть гораздо моложе, хотя в его работе возраст имел достаточный вес. Вокруг него были аккуратно разложены рабочие бумаги, а экран телефона то и дело загорался от входящих звонков и сообщений.

 Франц разлил виски, подал отцу бокал, сел рядом в кресло и залпом выпил содержимое стакана. Неловкое молчание и витающее напряжение всегда присутствовали в их отношениях, но сейчас оно было просто невыносимо.

– Мама умирает.

– Я знаю, – ни один мускул не дрогнул на его лице. Взгляд остался таким же пустым и безучастным. Он сделал глоток виски. – Мне нужно закончить работу, ужинай без меня.

Отстранённость отца нисколько не удивила Франца. Он всегда был таким, и даже сейчас ничего не изменилось. Франц, выждав несколько секунд, поднялся и вышел из кабинета, прихватив с собой бутылку.

 Хлопнув входной дверью, он оказался во внутреннем дворе. Франц уселся на ступени и сделал ещё пару глотков виски. Маме не нравилось, когда сын был пьян, но сейчас это вряд ли бы её побеспокоило. Ещё пару глотков, и уже чувствуется приятное тепло, растекающееся по всему телу. Голова начинает кружиться и жизнь кажется легче. Франц смотрел на увядающую природу и вспоминал весь свой жизненный путь.

Учёба в университете была не так плоха, и, можно сказать, что это время было самым лучшим в его жизни. Эмма Розенкранц, лучшая подруга по учёбе, одно время даже проявляла интерес к Францу, но он не мог разобраться со своими чувствами и остался девушке просто другом. Из земель Гессен, на втором курсе, к ним приехал молодой парень Феликс Кай, весельчак, с того дня вечно втягивающий Франца в глупые ситуации. После того случая на праздновании первого апреля им пришлось почти весь день отмывать коридор и стены на четвёртом этаже от разбрызганного всюду йогурта – любимой шутки Феликса. Только во время учёбы Франц чувствовал себя на своём месте. Но были и проблемы, в основном в начале пути. Хорошо, что профессор Майер увлёк парня своими предметами. История, как профессор любил повторять, скорее не наука, а способ познать себя. Погружение в прошлое открыло в молодом Франце горячий интерес к людям, их личностям и жизням. С помощью книг он узнал о дальних землях и мирах, что так манили к себе, прочь из скучной повседневности. Благодаря матери он заинтересовался антропологией и малыми народами. Поначалу это не так увлекало, как вопросы политики и общества, в котором он живёт, но вскоре его мнение изменилось. В благодарность профессору, Франц на выпуск подготовил речь, в которой было отведено больше половины времени своему наставнику.

 Парень допивал остатки алкоголя и пустыми глазами смотрел в никуда, медленно приходя к мысли, что то, что держало его на ногах всё это время, с каждой секундой отдаляется всё дальше и дальше.