Читать книгу Я всегда буду рядом - Екатерина Борисовна Калашникова - Страница 1

Посвящается доктору Покатову Игорю Владимировичу

Часть первая

Он успел бросить последний взгляд на экран телефона, перед тем как тот окончательно погас.

«Очень переживаю за вас, обнимаю, доброй ночи!»

Последние слова показались довольно необычными для деловой переписки. Влад неожиданно для себя повторил их вслух. В пустой темной комнате хриплый голос прозвучал странно: голосовые связки отвыкли от работы. За время двухмесячного карантина он всего лишь пару раз говорил по телефону, да и то не с живыми людьми, а с чат-ботами рекламных агентств.

Он поставил телефон на зарядку, прошел на кухню и привычным движением включил чайник. Настроение внезапно улучшилось. За год, прошедший со времени постановки диагноза, он испытал море эмоций. От животного парализующего страха – «Рак мозга? У меня?» – до полного спокойствия и даже некоторого умиротворения.

В принципе, он настроился умирать. Это казалось даже интересным. Влад смотрел на осеннюю листву в парке с каким-то невероятным чувством. Неяркое солнце освещало клены медовым светом, а он старался запомнить форму каждого листика.

«А ведь я вижу все это в последний раз», – думал он, неторопливо разглядывая последние снежинки зимой и первые весенние почки.

Операция прошла на редкость удачно, Влад быстро восстановился и на третий день уже вышел гулять в огромный больничный двор. Немного пошатывало от слабости, но в целом он чувствовал себя вполне терпимо, хотя ожидал как минимум парализации. Незаметно прошли сеансы лучевой терапии и первая химия.

Пожалуй, слегка подташнивало по утрам, но к середине дня это ощущение бесследно проходило. Через неделю он сел за руль, уверенно сжав его руками. Первоначальный страх понемногу отступал. Он начал даже беседовать с раком, ассоциируя его с каким-то инопланетным пришельцем-симбионтом.

«Ты же не дашь мне умереть, пока я не посмотрю на парад, правда?» – беззвучно торговался он с невидимым собеседником в мае. И с нескрываемым удовольствием смотрел по телевизору победное шествие, соединяя его мысленно со своей личной победой над болезнью.

«А как насчет Нового года? Договоримся? Ведь если я умру, то и ты тоже умрешь, будешь лежать в деревянном ящике в холоде и без еды или тебя вообще сожгут вместе со мной без остатка», – продолжал монолог Влад.

Рак молчал.

На МРТ было чисто, волосы быстро отросли, и через два месяца доктор вышел на работу.

Сначала чувствовал себя немного героем, но потом закрутила привычная рутина. К счастью, на работе о его проблеме знал только непосредственный начальник, главный врач поликлиники, но он появлялся редко, да и не высказывал особой заинтересованности. Коллеги и пациенты оставались в неведении, и Владу удалось благополучно избежать косых взглядов и жалостливых перешептываний за спиной.

Незадолго до того злосчастного приступа, когда он внезапно рухнул прямо на асфальт перед дверью своего подъезда, напугав соседских детей, которые и вызвали скорую помощь, приступа, после которого жизнь резко разделилась на «до» и «после», он навел порядок в своей личной жизни – удачно расстался со своей последней женщиной…

С детства он был довольно влюбчивым. Сначала неловко, по-детски мечтал об учительнице по русскому и литературе, замирая на уроках от стыдных мыслей.

Русичка была довольно экзальтированной особой, стильно одевалась и, страстно заламывая руки, рассказывала ученикам о литературных героях, серьезно искажая представление подрастающего поколения о реальной жизни. Владу казалось, что за школьным порогом его ждут какие-то невероятные встречи и приключения, эмоции и чувства.

Однако жизнь оказалось на редкость пресной. С настоящей дружбой как-то не сложилось, хотя он и приятельствовал со многими ребятами. На выбор профессии повлияла болезнь мамы. Она умерла от воспаления легких, когда Влад учился в последнем классе. Врачи невнимательно слушали тихие жалобы скромной пациентки, торопясь поскорее уйти по своим делам. Смерть мамы стала для мальчика невероятным шоком.

Успешно отучившись в медицинском институте, Влад случайно распределился на кафедру лор-заболеваний. Ну как случайно – увлекся симпатичной сокурсницей, которую ее папа-профессор пристроил туда по блату. Однако романа не вышло.

На всю жизнь он запомнил невольно подслушанную характеристику, которую дала ему возлюбленная, – «липучка». Да, он таким и был, ходил за ней везде, как хвостик, и никак не мог побороть свою потребность видеть любимую. Но скоро проблема разрешилась сама собой – вертихвостка бросила мединститут, выпорхнула замуж за квадратного серьезного папика и растворилась в неизвестности.

После института Влад довольно скоро нашел работу со скромной ставкой в обычной поликлинике. Взяток брать он не умел, да и, честно говоря, давать их ему никто не собирался. Старушки-пациентки бескорыстно любили его. Он был тем редким исключением из касты врачей, кто всегда внимательно выслушивал их бесконечные жалобы вперемешку с историями о жизни и выписывал простые лекарства от тонзиллита и насморка. Никакого геройства.

Несколько раз он влюблялся в ярких, совершенно не подходящих ему женщин. Преодолевая природную скромность, назначал свидания. Заканчивались любовные истории обычно печально: красотки начинали предъявлять претензии, чаще всего материальные, требовали дорогих подарков и насмехались над его зарплатой.

Влад страшно переживал по этому поводу и иногда ходил на собеседования в дорогие частные клиники. Однажды ему даже удалось устроиться в одну из них, однако что-то не заладилось. Он пытался работать как можно лучше, но назначать безумно дорогие обследования при простом ОРВИ не позволяла совесть. Поэтому ничуть не удивился, когда в конце месяца получил приглашение в кабинет к вышестоящему начальству, а там – предсказуемый приказ об увольнении. Наоборот, стало как-то легче.

Доктор Романов с удовольствием вернулся к своим пенсионеркам с их привычными причитаниями о маленьких пенсиях и жалобами на правительство. Обещанную зарплату в навороченном медцентре ему, конечно же, не выдали.

Предпоследняя дама сердца неожиданно покинула его квартиру, а вместе с ней из старенькой расписной шкатулочки пропали все незатейливые мамины драгоценности. «За бесцельно прожитые годы» – так гласила оставленная внутри записка, написанная неровным знакомым почерком.

Стоимость украденных драгоценностей он представлял плохо, главное, что они были напоминанием о маме. О счастливых моментах детства, о нечастых совместных походах в театр или кино. Мама с удовольствием наряжалась в такие дни и иногда просила его застегнуть замочек от золотой цепочки или жемчужного ожерелья. Вместе с ними пропало и папино обручальное кольцо, единственная память об отце, которого он ни разу не видел.

Самое противное было то, что он сразу же все простил бывшей, а потом долго мечтал о том, что она вернется, чувствуя ломку от расставания. Даже записался к психологу. И тогда же впервые ощутил какую-то черную тоску внутри.

Кстати, после операции это ощущение бесследно исчезло, как будто хирург скальпелем удалил не только поврежденные клетки, но и кусок больной души.

Часть вторая

Нельзя сказать, что Влад не нравился женщинам. Многие пациентки и их довольно милые родственницы часто вполне прозрачно намекали на желание встретиться в неофициальной обстановке. И он однажды даже повелся на это. Встреча с приятной барышней прошла удачно. Она искренне симпатизировала ему, была неконфликтной и прекрасно готовила. Свою роль сыграло и то, что он был молодым мужчиной с приличным уровнем тестостерона.

Свидание затянулось на пару лет. Влад искренне пытался заставить себя полюбить нынешнюю пассию, но испытывал только усиливающееся чувство вины за то, что не может ответить любящей женщине на ее чувства.

«Липучка»… Это зеркальное сравнение постоянно напоминало о первой любви и заставляло его страдать. Он натужно улыбался, слушая постоянное щебетание подруги, и с видимым облегчением уходил на работу все раньше и раньше. А она все чаще и чаще заводила разговоры про детей.

Каждый раз это было невероятным испытанием для него. Он очень хотел детей, честно. Но не от своей теперешней подруги. И если у него пока еще были силы выносить ее заботу и ласки, то мысль о совместных детях приводила в ужас. Он пытался отшучиваться или делать вид, что не понимает, насколько для нее важна эта детская тема.

Со временем щебетание переросло в упреки, и в конце концов девушка поставила его перед фактом разрыва отношений. «Я не могу жить с инфантилом, я устала играть в одни ворота, ты не хочешь ничего менять в своей жизни, – горячилась она. – Ты не хочешь детей, ты не хочешь делать ремонт, ты не хочешь покупать дачу, ты даже не хочешь поехать со мной в Турцию. Я чувствую, что жизнь проходит мимо меня», – чуть не плача, жаловалась несчастная. Он был с ней совершенно согласен, так как чувствовал абсолютно то же самое. Пришлось изобразить придурка и инфантила. Расстались почти по-дружески. Хороший врач всем нужен, они на дороге не валяются.

А теперь он окончательно понял, что это было к лучшему. В нынешнем состоянии он не выдержал бы рядом чужого человека, пускай даже любящего и сострадающего.

Итак, Влад продолжал работать, как будто ничего не случилось, как будто и не лежал несколько месяцев назад с вскрытой башкой на столе у своего однокашника из вуза, но, естественно, не испытывал никаких иллюзий насчет своего будущего. Жить ему оставалось не более двух лет.