Читать книгу Королевский поцелуй - Екатерина Романова - Страница 1
ОглавлениеЭльрих Драгнор
Версия с убийством и уничтожением тела не подтвердилась, но кто-то очень старался, чтобы мы в нее поверили. И улики, стоит сказать, указывали на смерть мага. Много крови, следы борьбы, свидетели, слышавшие крики и как все разом стихло, будто оборвалось на высокой ноте. Но мне хватило ума отправить кровь на видовой анализ, и он показал, что на полу в башне магистра Оруэлла зарезали свинью. Свидетели путались в показаниях, а подробный анализ «следов борьбы» показал инсценировку. К тому же, довольно странно, что похитители забрали украшения из потайного сейфа, а мешочек с золотыми из перевернутого книжного шкафа оставили нетронутым. Инсценировка. Причем довольно грубая.
Магистра Оруэлла, самого заслуженного исследователя подмирья, похитили. Гвардейцы не обратили внимания, что большинство книг магистра подменили, старыми, пыльными, внушительными, но совершенно бесполезными для старика талмудами о танцах, истории костюма и свойствах трав. Значит, его не просто похитили, но и прихватили с собой все исследования. Кто-то очень хотел, чтобы интерес к трудам магистра остался незамеченным.
В Беззубом Кейре было необычно людно и шумно для этого места. Желающих попасть на завтрашний отбор больше, чем мест в тавернах и постоялых дворах столицы. Тем не менее, я рискнул, и оказалось, что имелся один свободный номер, арендованный знатным дарси, но отмененный в последний момент. Мне сунули ключи от четвертого номера и предложили ужин.
Магистр Ксандра – худощавая пожилая женщина – работала с магистром Оруэллом и, судя по печали в глазах, была глубоко влюблена в коллегу. Она согласилась побеседовать и помочь мне с расследованием.
– Как вы думаете, в его исследованиях было что-то особенное? Возможно, он не обо всем докладывал Верховному колдуну и королю? Он работал над чем-то еще, параллельно?
Женщина обняла двумя руками огромную деревянную кружку, глотнула травяного чая и подалась вперед.
– В последнее время он изучал не столько разрывы и сущностей, сколько… путешествия за грань.
Стиснул зубы. В памяти вспыхнул прощальный взгляд Лидии. Она была так счастлива, когда шагала за грань. Она верила, что вернется и войдет в историю, как женщина, навсегда запечатавшая разрыв. В историю она вошла, вот только обратно не вернулась.
– Это невозможно.
– Магистр пытался доказать, что не только возможно, но и…
Женщина нервно улыбнулась и осмотрелась.
– И?
– Что с той стороны могут прийти не только безумные твари. Он полагал, что их кто-то создал. Для какой-то цели, не находите?
Логично. Я тоже об этом думал, но за все время существования разрывов никто и никогда не сталкивался с разумной тварью. Все они ведомы жаждой убивать и напрочь лишены мозгов, а некоторые еще и инстинкта самосохранения.
– И у него были доказательства.
Женщина кивнула, допила чай и добавила:
– Он вел записи своих исследований, я их не видела, но Катор рассказывал о своих подозрениях с таким жаром, что у меня не осталось сомнений. Он уверял, что через несколько месяцев представит королю отчет, который навсегда изменит историю мира. Но…
Женщина заплакала. Я протянул ей платок и подчистил тарелку, пока магистр сокрушалась о возлюбленном.
– Я не верю, что его убили, да еще и разбойники. Это невероятно, – всхлипнула она, вытирая платком щеки. – Если он жив, пожалуйста, найдите его…
– Не могу ничего гарантировать, магистр, но сделаю все возможное.
Сунул подавальщице чаевые и поднялся в комнату. Небольшая, с двуспальной кроватью, шкафом и тумбочкой у стены. Света не было, но нам с Джей он и не понадобится.
При мысли о наемнице настроение поднялось. Я скинул пыльную одежду, освежился в душе и устроился в постели, дожидаясь очаровательную любовницу. Но кто бы мог подумать, что Эрвин подсунет мне свинью.
Точнее, не свинью, а… олененка!
Оливия Штерн (Адель де Виньетт)
– Узнаю семейную магию, – ухмыльнулась ведьма, проводя длинными тонкими пальцами над прозрачным шаром. – Кто-то из твоих предков серьезно разозлил моих. Даже и не знаю, помогать тебе или нет…
Я вздохнула, готовая привести двадцать-сорок аргументов, почему да, но ведьма смерила меня претенциозным взглядом и хмыкнула.
– Лечение от вашего недуга простое – королевский поцелуй.
– Не поняла.
– Одну из вас должен поцеловать король. Сам. По доброй воле. Без шантажа, угроз и лобызания ног в мольбах.
Я истерично усмехнулась. Старшая сестра похожа на восьмидесятилетнюю старуху и ходит под себя, средняя едва узнает саму себя в зеркале и только мне, благодаря магии и силе духа удается держаться. Поцелуй короля? Серьезно?
– Сделаю! – заявила бодро и выложила на стол обещанные десять золотых.
Ведьма зашлась диким хохотом и даже денег не взяла.
– Малышка, если ты снимешь проклятье, если получишь поцелуй короля, то найди меня! Я дам тебе вдвое больше!
Противный хохот ведьмы уже вторую неделю звенел в ушах, не переставая. Смешно ей, видите ли. А вот возьму и достану этот треклятый поцелуй! Всем назло! И посмотрим, кто будет смеяться последним! Решительные девушки семьи де Виньетт – это серьезно, а уж хорошо мотивированные девушки семьи де Виньетт, да еще и магически образованные, это вообще туши свет.
Полная решимости, я смотрела на вывеску таверны «Беззубый Кейр». По злой иронии таверна ютилась рядом с кабинетом дантиста «Зубастая Джейзи». Впрочем, я быстро разобралась, что дело вовсе не в иронии, стоило нерасторопному троллю зазеваться у входа.
– Кайшхерр партыть! – выругался он, сплевывая на землю зуб и кровь.
Дверь с коваными балясинами злорадно скрипнула и закрылась, а тролль поковылял в соседнее заведение, костеря Марга, Кейра, Джейзи и всех, кто на язык пришелся.
Я шевельнула пальцами и нащупала на двери простейшую магию ветра. Отец предупреждал, что в столице полно жуликов и опасностей, все зарабатывают, как могут, а слово «честь» пылится в толстых старых талмудах на полках, с литературой, не пользующейся популярностью. Ну, ничего, мы сами с чистой совестью, потому что крайне редко ею пользуемся и профессионально отстирываем при случае!
Определила лошадь в конюшню, деактивировала заклинание и вошла внутрь. Мне зубы понадобятся, чтобы короля целовать. Гаяна подробно объяснила технологию процесса, и зубы играют в нем не последнюю роль, ведь через них «как через последний рубеж обороны должен пробиться язык лобызающего мужчины». При мысли о королевском языке на моих зубах берет оторопь, но что не сделаешь ради семьи. Благо, процесс длится две-три минуты, после чего стороны процесса расходятся по своим делам. В теории. Но, зная Гаяну, могу предположить, что она что-то упустила. С ее-то старческим маразмом всякое возможно.
В таверне было шумно, темно, пахло дешевым пивом и пригоревшим мясом. Подавальщицы сбились с ног, громко кричали, размахивали руками и мастерски сновали с подносами, набитыми едой и выпивкой. На столах, застеленных простыми скатерками, горели толстые сальные свечи. Всюду звучали фразы «Великое побоище», «Жесткие игры», «Грязные девочки»… У отбора хранительниц для гранд-джаффаров много названий, неизменно одно – интерес народа к этому событию.
Я невольно поежилась. Пусть нас и лишили титула несколько поколений назад, но древняя кровь еще не выветрилась, и подобные места вызывали внутреннее содрогание похлеще мыслей о королевском языке.
– Мне номер на ночь, – произнесла, вынимая из поясного кошеля серебрушку.
Отец рассказывал, что прежде, когда нам принадлежали сотни свечных заводов по всей стране, мои предки носили кошельки, туго набитые золотом и останавливались только в личных имениях. Благо, в столице их было с избытком. Весной, например, мы бы расположились в Гламуар Плейс, неподалеку от королевского дворца. Родовые книги необычно ярко описывают это место: тюльпаны, гиацинты, нарциссы, озера с карпами и бесчисленное множество садовых ансамблей для оформления которых нанимались лучшие королевские садовники.
А сегодня де Виньетт – персоны нон грата, лишенные не только герцогского титула, но и большинства заводов, денег, земельных наделов и чести. У нас осталась только гордость и слабая, почти растаявшая надежда на благосклонность короля. Но, в отличие от сестер и отца, я не собираюсь опускать руки!
– Простите, дари, сегодня настоящий бедлам! – хмыкнул конопатый паренек, протирая грязной тряпкой щербатую барную стойку. – Есть только кровать в общей комнате, без воды и света. Что-то с настройками кристаллов. Берете?
Шквалистый ветер часто сбивает настройки, а, если еще и молния попадет, то можно просидеть без света несколько недель, дожидаясь, пока магический баланс кристаллов восстановится.
– Подойдет.
– Вот, четвертый номер.
Забрала ключи и двинулась наверх. Учитель советовал не ужинать перед соревнованием, да в такой обстановке и никакого желания. Я привыкла к тихим и размеренным семейным посиделкам при свечах. Папа бы по обыкновению читал газету и важно комментировал экономические новости, Гаяна бы мочила сухари в блюдце с чаем, а Мирта, оттопырив мизинчик, кушала бы манную кашу чайной ложечкой и каждые пять минут знакомилась бы со всеми заново…
И все это под аккомпанемент камина и Марькиного мурлыкания.
Отогнала грусть и нахмурилась. Я сниму проклятье. Я все исправлю! Мы еще щегольнем на королевских балах, вернем титул и найдем себе прекрасных женихов!
– Дари, постойте, я…! – администратор что-то кричал вдогонку, но я уже скрылась за поворотом, окрыленная мечтами о скором прекрасном будущем.
Добралась до комнаты, насилу попала огромным ключом в малюсенькую замочную скважину, устало бросила на пол сумку и ударила по выключателю.
– Марговы потроха! Света же нет…
Сквозь зашторенные окна протискивался тоненький лучик от уличного фонаря, высвечивая очертания кровати. Ноги гудели, спину ломило от усталости, я три дня гнала верхом почти без остановок, лишь бы успеть, а тут – целая кровать! После открытого-то поля!
На удивление в комнате было пусто. Да и кровать всего одна, двуспальная, добротная, с высокими деревянными колоннами и балдахином. Должно быть, пройдоха спутал ключи, но это не моя вина. Я заплатила и хочу спать! А, кто первый лег, того и кровать. И вообще, моей совести сначала надо выспаться, а уже завтра можно выговорить неуклюжему администратору и снисходительно простить за путаницу.
Не чувствуя себя от усталости, скинула походную куртку, штаны и хлопнулась поверх одеяла. Пахнуло терпким кофе и хвойным лесом, будто на простынях до меня уже кто-то лежал. Ладно, отложу привередливость на завтра.
– Долго же ты шла, – раздался бархатный голос, и на меня обрушилась тяжеленная туша.
Подмяв жертву, туша перешла в наступление… поцелуями!!! О, я хорошо изучила технологию! Было все: и горячие сухие губы, и язык, скользким ужом юркнувший в мой рот, и пресловутые зубы, через которые язык мастерски пролез. Я просто растерялась, сверяя память с происходящим, потому противник проник так глубоко. То есть, далеко, то есть… проник!
Реальность, скажу вам, оказалась далека от рассказов! Я думала, это метафоры и будет как-то по-другому, но этот извращенец и правда засунул мне язык в рот. Да он еще и рычал, как голодный тигр, словно хотел меня сожрать! Его руки жадно сминали мои бока, пытались добраться до ягодиц! Может, это плотоядный рыхотень?! Может, недалеко был прорыв?!
Я опомнилась, мотнула головой, уворачиваясь от очередного облизывания-укуса и, применив магию, опрокинула мужлана на спину. Секунда, и я победно оседлала жертву. Учитель говорил, что это во всех отношениях выгодная позиция: противник деморализован, а ты можешь дотянуться до его шеи, заблокировать главный энергетический канал врага или наложить заклинание на сознание. Проанализировать ситуацию, опять-таки, тоже удобно. Есть только один недостаток: мужские кинжалы упираются между ног и это нервирует. Вот и этот ненормальный не снял на ночь оружие.
– Люблю, когда женщина сверху, – проворковал маньяк, не думая, впрочем, нападать. Наглец бесстыже погладил меня по бедрам, и я активировала молнии на ладонях, готовая пустить их в бой. – Ты не Рейли! – сообразил неприятель, стоило свету от молний коснуться моего лица.
– Ты кто, Марг тебя раздери, такой? И что делаешь в моей кровати?
Свет от молний прошелся по суровому лицу незнакомца, смягченному иронией в серебристо-синих глазах.
– Красотка, это ты забралась в мою кровать. Но, я не против, если ты также хороша, как Рейли.
Эта рыжая зараза ключи попутал!
– Ну, я ему устрою!
Попыталась слезть с мужика, но запуталась в простыне. Пришлось упереться ладонями в его грудь и дернуть ногой.
– Твою ж… – прорычал мужчина, впитав мои молнии.
– Ну, прости, какая оказия! – фыркнула с деланым сочувствием. – С магией вечно так. То намагичишь, то отмагичишь, то вообще марг-те-что получится.
Хотя, стоит отдать должное, получить такой разряд и не завопить на весь этаж – многого стоит. Грудь мужчины на ощупь была твердая, с вязью застарелых шрамов, и я поймала себя на мысли, что впервые касаюсь обнаженного мужчины не на спарринге. От этого щеки непривычно запылали, а ноги не то чтобы сильно активно пытались распутаться.
– Ты издеваешься? – прорычал незнакомец, стискивая мои бедра так, что дергать ногой больше не получалось.
– А похоже? Я запуталась. Если бы ты не брал в постель оружие, все было бы проще. Твой кинжал мне мешает, его нельзя убрать? Я боюсь порезаться.
Незнакомец оторопел.
– Он еще и шевелится?! – воскликнула, ощутив под собой странное движение.
Мужчина озадаченно кашлянул, что-то сообразил и одним движением переложил меня по соседству.
– Это не кинжал, – ответил он сдавленным голосом, как будто поперхнулся.
– А что тогда? – я ловко соскочила с кровати, натягивая куртку.
– Если дари не просветили родители, не считаю возможным рушить ее розовый детский мир. Жди здесь, я разберусь.
– Ну что вы! Это вы ждите здесь, я разберусь!
Завтра – самый важный день в моей жизни. Я должна была хорошенько выспаться и отдохнуть, с утра помедитировать, разогнать резерв, а вместо этого… языки в рот и кинжалы в трусах? Ну, нет.
Исполненные праведного гнева, мы двинулись вниз. Впрочем, в коридоре, при свете факелов оказалось, что исполнена гнева только я. А мой сосед… Хм. Я смогла лучше его рассмотреть. Высокий, широкоплечий, статный, как молодой дуб, с красивыми сильными руками и длинными крепкими ногами. Он лениво вышагивал по скрипучему полу, словно делал тому одолжение. Будто каждый его шаг в этом дремучем месте – уже подарок жалким деревяшкам. Каждое его движение дышало силой и надменностью. Даже в походных кожаных штанах и легкой рубашке с широкими рукавами мужчина выглядел так, словно спустился с древней картины «Гранд-джаффар – укротитель Небесного гьерда». Небесные гьерды – самые опасные твари подмирья, а этот вполне бы мог свернуть им шею с одного присеста. Нелепо, в общем, смотрелся мой сосед в этом захолустье.
Осознав этот странный факт, я даже не спустилась вниз. Помню, как мама учила Гаяну, что неприятные поручения следует делегировать мужчинам. Во-первых, они почувствуют себя важными и нужными, а, во-вторых, не придется возиться самой. Что и говорить, но устраивать разборки – не мое. Я по природе человек не склочный. Лучше сразу достану меч или тихо-мирно пальну молнией в качестве аргумента, чем долго и нудно выяснять, почему собеседник неправ.
Рыжеволосый парнишка рассыпался в извинениях, чесал затылок и гаденько посмеивался, бросая взгляды наверх, туда, где я стояла. Пришлось показать ему неприличный знак Маргеса, чтобы перестал щериться и нервировать.
И тут я поймала взгляд незнакомца, отчего у меня перехватило дыхание, сердцебиение и все системы жизнеобеспечения разом.
Джаффар.
Самый настоящий джаффар!
Его кожа едва заметно мерцала, словно усеянная капельками росы. Говорят, это от избытка магии. Каналы джаффаров всегда открыты и, чтобы разгрузить организм, сила сочится сквозь кожу. Я думала, врут…
– Мест нет. Если хочешь – спи со мной, – лениво бросил джаффар, проходя мимо.
– Я против! – запоздало спохватилась и обратилась уже к удаляющейся спине. Крепкой и широкой, как дубовая дверь, что на входе в это чудесное заведение!
– Хорошо, спи на улице, – хмыкнул этот невоспитанный… джаффар и скрылся в номере.
Тут уж я стерпеть не могла. Во-первых, где это видано, чтобы к молодой дари поворачивались спиной, даже пусть она и в брюках? А, во-вторых, даже если и так, то где извинения, раскаяния и уступка?! Старый-добрый торг, в конце-то концов?
– Разве вы, как настоящий дарси, не должны уступить дари кровать? – заявила обличительно, врываясь в номер и плотно закрывая за собой двери, чтобы кто-нибудь, не приведи Марг, не стал свидетелем моего позора. Еще не искоренились пережитки прошлого, когда мои предки были вынуждены жениться лишь потому, что кто-то застукал их вместе без сопровождения. Поговаривают, в былые времена даже нарочно подстраивали такие ситуации, чтобы женить на себе кого-то особо привлекательного. Но это не мой случай. Сначала проклятье сниму, судьбу сестер устрою, а там уже и о себе можно подумать.
– Кто сказал, что я настоящий дарси? – устало уточнил джаффар и растянулся на кровати. У меня иссякли аргументы. – И вообще, кровать большая, а дама не сильно притязательна, раз опустилась до местечка вроде этого.
И мне, как какой-то безродной босячке, как дворовой собачонке постучали ладонью по одеялу. Не хватало еще команды «к ноге, Найда!». У меня затрепетали ноздри, но… завтра соревнования! Спать хочу! А еще резерв нужно тянуть.
– Тронете меня еще раз и получите молнией промеж глаз! – предупредительно высунула указательный палец, уверенная, что джаффар увидит даже в темноте. – Держите свой язык и свой кинжал при себе!
Мужчина усмехнулся.
– Поверь, малышка, я не любитель непросвещенных девственниц.
Я вспыхнула и раскрыла рот, но отвечать на комментарий посчитала выше своего достоинства. Какое-никакое, но оно у меня все же есть.
– Мужлан! – прошипела себе под нос и распахнула окно, впуская свет и свежий весенний воздух, наполненный ароматом первоцветов и сырой земли.
Глядишь, этот медведь простудится, и будет вспоминать меня ближайшие несколько недель, утопая в грохающем кашле. Бугога!
Бросила на пол куртку и устроилась сверху. Не стану менять планы, немного разомнусь перед сном. Я взвила вокруг себя простенький туманный щит, чтобы отгородиться от ненужных зрителей и, один за другим, раскрыла все энергетические каналы: сначала на ступнях, потом на ладонях, на висках, на пупке и, в последнюю очередь, на солнечном сплетении.
Маргес – своенравный бог, недаром управляет ветром. Стихия непредсказуемая, поэтому так мало адептов выбирает ее для покорения. Когда я ступила путем Марга, надо мной смеялись все, включая сестер и отца. А Мирта могла посмеяться пять раз за вечер, забыть и посмеяться еще парочку раз, чтоб ее старческий маразм! Годами у меня ничего не получалось, я не могла даже пошевелить колосок на расстоянии вытянутой руки, но не бросала тренировки. Учитель уверял, что во мне течет старая кровь, и мои предки служили Маргесу годами. До того, как королева Эухения сделала нашу семью изгоем. Отец не в курсе, маму не спросить, а сестры… ну, с ними и так все понятно.
В нашей семье почему-то не принято говорить о магии, какое-то время она даже была под запретом, но стоило проявиться первым сединам на висках Гаяны, как отец махнул рукой, а мама… быстро сгорела от горя.
Магия лениво потекла от второстепенных каналов к главному, медленно наполняя резерв. Когда он достигнет границ, то начнет их продавливать. Это больно, но иначе резерв не раскачать. А, чем он выше, тем более серьезные заклинания можно творить.
– Почему не открываешь рецессивные каналы? – голос незнакомца прозвучал как гром в тишине. Я дрогнула, потеряла нить магии, и она выскользнула в окно.
– Марговы семенники! – расслабилась, пытаясь повторно ухватить за хвост уплывший энергетический поток. – Не лезьте не в свое дело.
– Какой у тебя круг? Второй? Максимум третий. Так ты долго будешь прокачиваться до четвертого, а пятый не раскроешь никогда.
Опустила туманную завесу, очевидно, что в ней никакого смысла, и швырнула в незнакомца недовольным взглядом. Лунный свет мягко стелился по комнате, лаская очертания предметов и… мужланов. Не похож он на магистра ветряной магии.
– Что еще за рецессивные каналы?
– Не стану лезть не в свое дело, – ухмыльнулся незнакомец и, закинув руки за голову, уставился в потолок.
– Что еще за рецессивные каналы? – процедила сквозь зубы, теряя терпение. – Раз влезли не в свое дело, так лезьте уже до конца!
Мужчина рассмеялся и одним грациозным движением, как пантера, стек с кровати. Он приблизился бесшумной тенью и опустился передо мной на корточки. Я смогла чуть лучше рассмотреть его квадратный подбородок, покрытый мелкой щетиной, ямочки на щеках, россыпь мелких морщин в уголках смеющихся глаз. Сколько ему? На вид тридцать, чуть больше. Но в серебристо-голубых глазах плещется житейская мудрость и боль, старательно замаскированная иронией. Я сама так делаю – смеюсь, когда хочется плакать.
– Обычно я не даю бесплатных уроков, девочка, но, считай, что сегодня твоя ночь. Ты меня повеселила. Наивная такая, до невероятного. Олененок с большими голубыми глазами.
– Не тешьте иллюзий, я могу за себя постоять! И зубы у меня острее крокодильих!
– О, я не сомневаюсь! – мужчина щелкнул меня по носу и заговорил, коснувшись шершавыми пальцами моих запястий. – Помимо доминантных каналов в теле мага существуют рецессивные, – он провел ладонями до сгибов моих локтей, тронул ключицы, подчелюстные ямки, опустил руки под ребра. Я съежилась и хихикнула. С детства не переношу щекотку. Незнакомец изогнул бровь.
– Продолжайте, только там не надо больше трогать.
– Вот здесь не надо? – переспросил он, снова касаясь меня под ребрами. Я захохотала и вцепилась в его сильные руки, ощутив странное томление. – Если не нужно, то стоит обязательно.
Как-то неубедительно сообщили мне и… начали истязать по полной! Это было жутко. У меня из глаз текли слезы, и никакие просьбы и увещевания не работали.
– Не закрывай каналы! – приказал издеватель, впиваясь в мои бока сильными пальцами. – Я сказал не закрывай!
Сказал он, видите ли!
По ребрам прокатывалось тепло, вперемешку с колючим холодом. Невероятная боль сменялась необъяснимым удовольствием, которое все нарастало, нарастало и нарастало. За слезами я ничего не видела, только слышала ровное дыхание незнакомца, его уверенный голос и чувствовала движения пальцев, все меньше причиняющих боль, а потом…
Ослепительная вспышка застлала мне глаза, а тело налилось обжигающим теплом цвета летнего неба и с запахом жженой хвои.
– Марговы семенники! – выкрикнула, не в силах сдерживать блаженство, прострелившее тело яркими волнами. – Как же… хорошо-о!
Перед глазами взрывались разноцветные огоньки, как на городской площади в праздник новолетия.
В стену отчаянно задолбили.
– Друг, если ты закончил, дай свою козочку попользовать!
– Вы разводите коз? – уточнила лениво, приподнимаясь на локтях. Волосы растрепались и лезли в глаза, сердце радостно трепетало в ушах, а по телу электрическими вспышками пробегали магические разряды.
Я ведь ничего не знаю о том, кто только что открыл мой рецессивный канал. Я пока не проверяла, но уже чувствовала, как резерв наполняется сверх меры.
– Коз? – не сразу сообразил мужчина. Тугодум он немножко, хоть и красавчик. Зато, когда сообразил, то даже на зад свалился и расхохотался глубоким бархатистым басом. – Дитя, ты хоть знаешь, что такое Марговы семенники? – проговорил он сквозь смех.
– Это метафора, разве не ясно? Про нас, адептов Маргеса.
Бедненький. Сложно, наверное, жить с таким скудным умом. Впрочем, внешность с лихвой компенсирует этот маленький недостаток. Незнакомец провел ладонью по шевелюре и едва слышно выругался.
– Идем спать, олененок. Завтра проверишь, раскрылись ли рецессивные каналы. На сегодня никаких больше тренировок.
Командный тон возмутил, но… что-то в голосе или взгляде собеседника отсекло возражения и заставило подчиниться. Кивнула и поднялась.
– Не пытайся прислушиваться или нащупать резерв, сейчас нужен отдых, иначе каналы схлопнутся.
– Все-то он знает, – проворчала, забираясь под одеяло прямо в одежде. – А про семенники не знает. Уважаемый, как вас по имени, вы только кинжал из кальсон достаньте, пожалуйста. Проткнет же меня ночью ненароком.
Мужчина кашлянул и бросил в мою сторону тяжелый взгляд. Я его почти не видела, но очень хорошо чувствовала, как камнем между глаз треснул.
– Ты же сейчас не серьезно?
– Абсолютно серьезно, убирайте клинок! Матушка постоянно напоминала отцу, что спать с оружием – дурной тон и проявление слабости! Но он клинок хотя бы под подушку клал…
– Я еще и слабак, – пробурчал мужчина, забираясь под одеяло. – Эрвин, ты проверяешь мою выдержку?! Поверь, мой бесстрашный неразумный олененок, для тебя мой… гхм, кинжал, абсолютно безопасен. Не испытывай судьбу, спи!
Безопасен, как же! Спать с наемником в одной кровати вообще так себе идея. И вообще, как тут уснешь, когда рядом источник таких интересных знаний!
– А есть еще рецессивные каналы? – спросила, поворачиваясь лицом к новому учителю.
Он безмятежно отдыхал, закинув руки за голову. В тусклом свете уличного фонаря я могла рассмотреть крутой рельеф его мышц, волосы подмышками, что меня особо позабавило, широкую грудь с грубыми горошинам сосков и несколькими шрамами. Меня так увлекло это зрелище, что я не сразу поняла, о чем он говорит.
– Есть, – обреченно протянул мужчина, не открывая глаз, но приподняв уголки губ, словно чувствуя, что я разглядываю его.
– А поможете открыть самый сильный? Я заплачу. Хорошо заплачу, если получится. В долгу не останусь.
– Самый сильный тебе отроет муж.
– А вы не сможете? Принципиально или из немощи?
Джаффар порывисто повернулся и злобно прошипел:
– Если ты продолжишь так тонко издеваться над моей мужественностью, то тебе никакие каналы не понадобятся.
– Почему?
В абсолютной тишине опасно скрипнули чьи-то зубы.
Не мои.
– Потому что я тебя пр-ридушу!
– Оно того разве стоит?
– О, Эрвин!
Незнакомец зарычал, схватил одежду и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
И чего он так распереживался? Ну, не хочет учить, так бы и сказал.
За спиной говорят, что у меня скверный характер. Как по мне, так это у других нервы ни к Эрвину. Я имею право на некоторые огрехи в воспитании. Мать рано угасла, а отец нами не занимался. Когда я была малышкой, он пропадал на свечном заводе, а после смерти матери ушел в себя. Ходит в халате, бесконечно курит и читает газеты. Не помню, чтобы за последние несколько лет он хоть раз вышел в сад. Сестры уже давно не могут обслуживать себя самостоятельно, денег хватает на слуг, еду, лекарства и сиделок. Я смогла получить сносное образование, но и росла далеко не как аристократка. Наравне со слугами работала в поле, ухаживала за кровами и курами, помогала со свечами, пыталась вникнуть в бумаги. Последнее мне не дается, не тот склад ума. Пытаясь убежать от проклятья, я больше работала над телом и магией, времени отточить остроту ума и разобраться в вопросах политики и экономики у меня, увы, не оставалось. Мне говорили, что я похожа на бездомную собачонку. Внешне милую, но стоит протянуть руку, сначала тяпнет, а потом спросит, хотел ли ты накормить или обидеть.
Я укрылась одеялом и устроилась удобнее. Немного стыдно, что не поблагодарила незнакомца, но сожаления пусты. Если увидимся снова, дам ему монетку.
Олененок. Это же надо было меня так назвать!
Сон настиг удивительно быстро, и спалось как у Маргеса за пазухой. Только ночь, по обыкновению, закончилась на несколько часов раньше, чем я планировала.
В окно настойчиво стучали. Ой, да ладно. В окно долбили так, что стекла жалобно звякали, грозя высыпаться алмазной крошкой прямо на дощатый пол. Не с первого и даже не со второго раза поняла, что это учитель. Пусть он и выглядит как фазан, но в его заколдованном теле томится дух сильного мага. Знаю, делать ставку на фазана, когда на кону будущее семьи – как-то странно, и отец тоже высказывал сомнения (на деле покрутил пальцем у виска, закурил, махнул рукой и перестал со мной разговаривать), но наша история… обнадеживает, ведь именно учитель готовит для меня зелья, отсрочивающие действие проклятья.
– Адка, ну наконец-то! – в комнату ворвалось три килограмма негодования, центнер пафоса и тонна недовольства. – У меня такие новости, такие новости! – учитель громко хлопал крыльями и носился по комнате, от чего с его разноцветного хвоста срывались яркие пятна магии. – Не-ет, у меня ТАКУЩИЕ новости, что ого-го-го-го!
– Учитель Пьёрн, постойте, я ничего не понимаю! – широко зевнула, протирая глаза кулаками.
Фазан взметнулся к потолку и устроился на люстре, покачиваясь на ней, как на качелях. Свечи угрюмо наклонились в разные стороны, теснясь от упитанных боков моего учителя.
– Значится, помнишь, я говорил не сообщать, что ты закрывала разрыв?
Усмехнулась, потирая задницу. Я помню все наставления учителя. Сложно что-то забыть, если твой учитель – птиц, у него есть клюв, и он тайный извращенец, любитель клевать девушек в мягкие места за забывчивость, рассеянность и неправильные ответы.
– Забудь! Все забудь! Еще на проходной все должны понимать, что на отбор прибыла будущая хранительница, да не абы кого, а самого гранд-джаффара Эльриха Драгнора!
– Гранд-джаффара? – протянула с сомнением.
Я понимала, что вряд ли долго продержусь на отборе. Съедутся девушки со всего королевства. Сильные, магически одаренные, способные работать с энергией подмирья. Но я и не планирую побеждать, мне главное увидеть короля и встретиться с ним. Всего одна встреча! Возможно, я даже и участвовать-то не буду, может, повезет, и все случится до начала испытаний! Что ему, сложно поцеловать подданную ради жизни ее семьи?
Впрочем, будем откровенны, о короле я знаю только по отцовским газетным заметкам: женат, своенравен, любит балы и фрейлин королевы.
– Соображай, Адка, соображай! Не абы кто, а Эльрих Драгнор! Давний друг короля! Можно сказать, его молочный брат. На одном горшке сидели, одной ложкой ели!
Сон как рукой сняло.
– Поняла? А-а, вижу, поняла! Ты должна во что бы то ни стать сорвать со столба его флаг! Нам, как ты понимаешь, джаффар не нужен, нам гранд-джаффара подавай!
– И через него я доберусь до короля.
Окрыленная, я спозаранку выдвинулась в путь, прихватив пару бутербродов и горячие травы в согревающем артефакте. Думала, явлюсь на регистрацию одной из первых, но куда там. Учитель Пьёрн говорит, некоторые, особо настырные дамочки, прибыли еще вчера вечером, поэтому я вклинилась в длинную и унылую очередь из пары сотен участниц. Солнце все выше поднималось над площадью, нещадно пекло даже сквозь шляпу, я страшно потела и хотела в туалет. Понятное дело, без потери очереди в туалет не отлучишься, а что до запаха, так другие участницы пахли не лучше. Некоторые и вовсе до боли напоминали мужчин, и даже носили кинжалы в кальсонах.
Через несколько часов отчаянных попыток удержать природные позывы я уже была готова плюнуть на все, но подошла моя очередь. Меня бросало то в жар, то в холод. Я приплясывала и ловила на себе понимающие улыбки будущих соперниц.
– Имя? – с тяжелым вздохом спросил молодой парнишка, закованный в латы. Я даже на миг о своих проблемах забыла. В латах да под палящим солнцем… примерно то же чувствует живой индюк в кипящем супе.
Кстати об индюках. Учитель предусмотрительно залез в дорожную сумку и не высовывался, высоки шансы попасть на королевский стол в качестве основного блюда.
– Оливия Штерн, – я протянула потрепанный свиток с записью о рождении.
Не выступать же под собственным именем. Я сначала хотела, подумала, вдруг это привлечёт внимание короля, но… Меня скорее затравят и выставят с соревнований, чем позволят поцеловать его величество. Поэтому Оливия. Подруга с радостью одолжила мне документы.
– Стихия? – широко зевнув, бедолага поправил шлем, сползающий на глаза, и поерзал. Королевские доспехи ему явно велики, но он делал вид, что все под контролем, и что наплечники не грозят вот-вот отвалиться, как что-то под столом до этого.
– Воздух, – ответила, сдавливая улыбку и пританцовывая.
– Уровень.
– Конфиденциально.
По мне пробежались сочувствующим взглядом и парень шмыгнул носом.
– Второй, навскидку. Мой вам совет, ехали бы вы домой… Вышивали бы, цветочки собирали, ну зачем вам это? Нужны шрамы на красивом личике? Вы хоть знаете, кто ваши соперницы? Пятерки в основном. Одна – семерка!
– Благодарю за непрошенный совет! – рыкнула и выложила на стол два золотых. – Есть взнос, значит, могу участвовать.
– Не так быстро! – парень дернул уголком рта и, плюнув на большой палец, перелистнул анкетный лист. Возраст, род занятий, социальное положение… О, вопросов у него было много, а туалет по-прежнему далеко! – Опыт закрытия разрывов? – скучающе прочитал он, и, не дожидаясь ответа, начал выводить «отсутствует».
– Был!
Перо остановилось. На меня медленно подняли обличающий взгляд.
– Девушка, вы сознаете, что врать королевскому писчему опасно для жизни и здоровья?
– Был опыт! Шесть лет назад.
Он выругался под нос и закончил еще решительней: «Отсутствует». Вот же ж гад! Ну, да, мне было всего четырнадцать. Да, почти невероятно, но я это сделала! Я закрыла тогда прорыв, а из подмирья вырвалось всего несколько сущностей… И я всех уничтожила!
Кроме одного…
– Положите руку на сферу.
Внутри стеклянного шара – кусочек энергии подмирья. По какой-то причине работать с ней могут только женщины, мужчин она не воспринимает. Вот и разрывы закрывать получается только у нас. Сколько бы сильнейшие маги мира ни бились – без толку. Я поднесла к шару ладонь, и черный комочек встрепенулся, ощетинился воздушными иглами, заметался по шару, пытаясь забиться в дальний угол сферы. Когда мои пальцы коснулись холодного стекла, энергия подмирья взбунтовалась, заметалась из стороны в сторону, резко ударила в стенку шара, тот подскочил и, скользнув по столешнице, грохнулся на мостовую.
Шар разлетелся вдребезги, а я запоздало поняла, что внутри была вовсе не энергия подмирья!
– Марговы потроха!
Парень испуганно вскочил, схватился за меч, словно тот поможет. Народ шарахнулся в стороны, заверещали трубы, а комочек тем временем попытался скрыться. Он юркнул под стол, но… я была быстрее. Сиганула следом, опрокинув стол вместе с сотней анкет, пороняла стулья, оттоптала чьи-то ноги, рванула вперед и… в последний момент крепко ухватила комочек двумя руками.
Противно заверещав, он попытался протиснуться сквозь мои пальцы, но, растянувшись на мостовой, я призвала магию, представляя, что затягиваю разрыв и…
Развоплотила сущность низшего порядка! Это оказался мохнатый хвостатыш – с виду безобидный, а на деле кровожадный плотоядный монстр. Он имеет обыкновение втираться в доверие наивным малышам, а, когда те приведут миленького хвостатыша домой и лягут спать, выпивает досуха всю семью. В нашей деревне был такой случай.
– Вы… да вы… – у королевского писчего, нависшего надо мной трепещущей осиной, затрясся подбородок.
Толпа оживленно стекалась со всех сторон, обнимая нас кольцом.
– Да не благодарите, – отмахнулась, бодро вскакивая с мостовой и отряхиваясь.
– Вы уничтожили редкий экземпляр мохнатого хвостатыша! – вспыхнул парень.
– Зато теперь вы исправите запись в графе «закрытие прорывов», – довольно улыбнулась, настырно провожая писчего к опрокинутому столу.
Чтобы ускорить дело, я помогла и стол поднять, и несколько анкет помять. Что поделать. Они здесь силушку молодецкую потешить, а мне правда надо… жизнь сестер спасать!
После невольной демонстрации силы дело пошло быстрее. Меня быстренько оформили в правую группу – те, что с опытом закрытия прорывов и уничтожения сущностей. Я взяла под уздцы свою любимицу Пирлипат, и, похлопав учителя в дорожной сумке, чтоб сидел и не дергался, повела ее к стойлам, в надежде, что где-нибудь в том районе сыщется туалет или, на худой конец, густая растительность. Прости Маргес, вот-вот согрешу!
Но Маргес меня явно любит. Передав Пирлипат вместе с учителем королевскому конюху, я вышла во внутренний двор дворцового комплекса, и порыв ветра указал верное направление. Немного поплутав вокруг хозяйственных построек, я нашла и уборную, и общественные умывальники, и летнюю кухню. Участницы, прошедшие раньше меня, беззастенчиво мылись, черпая воду прямо из деревянных лоханей, угощались напитками, отдыхали в огромных белоснежных шатрах и делились новостями.
Я тоже освежилась и сменила льняную рубашку на обтягивающий черный топ. Вскоре пришли слуги, еще раз собрали анкетные данные, рассортировали нас по шатрам и попросили не разбредаться до соревнований. Я с опаской поглядывала на соперниц. Одна была лысая как мой дядюшка Перси. Другая – вся покрыта шрамами, как старая яблоня наростами. Третья решила щегольнуть мастерством и так орудовала двумя кортиками, что я едва поспевала взглядом за ее движениями. Четвертая расширяла резерв, не стесняясь показать минимум пятый круг.
Тяжело сглотнула, наскоро перекусила фруктами и решила-таки немного разбрестись. Вдруг наткнусь на его величество? Случайно или не очень. Неужели ему совсем не любопытно посмотреть на прекрасных лебедушек… Еще раз обернулась на соперниц и мысленно себя отредактировала. Ладно, прекрасных лебедушек тут раз-два и обчелся. С такими и в помещении-то дном находиться опасно, не ровен час, задушат тебя бедрами. Но все равно, неужели не любопытно?
Оказалось, не любопытно, а, чтобы мы не совали длинные носы на королевскую территорию, сразу за полигоном джаффаров переливался мощный энергетический купол. Тонкий намек, что дальше хода нет. Я заметила лишь золоченую крышу королевского дворца со стрельчатыми окнами, угол оранжереи, сверкающей идеально начищенными стеклянными стенами и сад-лабиринт из плотного зеленого кустарника. Но ни одной живой души вокруг, словно придворные не в восторге от нашего присутствия. Я видела, как в окнах дворца для знати то и дело шевелятся занавески. Придворным любопытно, но не настолько, чтобы посмотреть поближе.
Незаметно для себя, я добрела до купола. Лениво тронула его пальцами, ощущая мягкую и немного липкую вязь, пытаясь определить состав энергии. Много-много хаоса, немного огня и ветра, что-то еще. Хитрое сплетение выставляло несколько магов сразу.
Но я напрочь обо всем забыла, когда увидела свои ладони, испещренные глубокими морщинами!
– Маргово отродье!
Забыла выпить зелье. Проклятье ощутимо вгрызалось в кожу, жалило ее и поднималось все выше, подбираясь к локтям. Как некстати я надела майку без рукавов!
Дрожащими пальцами вынула из поясной сумки маленький флакон, насилу откупорила, уронив пробку в траву и судорожно глотнула. Осталось на один раз. Стоит послать учителя за ингредиентами для нового зелья!
– Вот, вот она! – обличительно крикнул знакомый голос.
Как же некстати! Я лихорадочно шарила в траве в поисках пробки. Если кто-то заметит мои руки, узнает о проклятье или составе зелья, меня, в лучшем случае, дружелюбно попросят удалиться, а в худшем дадут пинка и отправят в темницу до соответствующих разбирательств. Перед отъездом я узнала, что де Виньеттам запрещен вход в дворцовый комплекс. Но я же Оливия Штерн, мне бояться нечего, если не попадусь.
Нашла пробку, наскоро закупорила зелье и припрятала в сумке. Морщины медленно разглаживались, проклятье отступало, но пигментные пятна все еще уродливо покрывали кожу. Я выпрямилась и спрятала руки за спину.
– О, друг, советую уносить ноги, – усмехнулся обладатель второго, и тоже знакомого мне голоса. – Олененок сначала делает, потом думает! И далеко не факт, что второе будет лучше первого.
И почему в груди стало так тепло? Как от встречи с добрым другом или старым знакомым.
Джаффар переоделся и уже не выглядел как наемник с тракта, только что заваливший парочку небесных гьердов. Он выглядел, как… принц, не меньше! В белоснежном костюме среди буйной дворцовой зелени он казался вспышкой чистейшей воздушной энергии, яростным разрядом молнии. Брюки, заправленные в высокие сапоги, плотно обтягивали его мощные ноги, камзол обнимал широкую грудь, стягивал мышцы рук, подчеркивая их при каждом движении. Широкая голубая перевязь демонстрировала целую галерею орденов за военные заслуги и героизм. На бедрах – портупея из золотой тесьмы, на которой болталась сабля, украшенная драгоценными камнями. На обшлагах белоснежных рукавов – вышивка золотыми шелковыми нитями. На литых пуговицах – эмблема гранд-джаффаров: обоюдоострый меч, обрамленный поднятыми вверх крыльями. Волосы мужчина аккуратно зачесал набок, не изменился только взгляд, полный иронии и самоуверенности.
А вот моей самоуверенности поубавилось. Кто открывал мне рецессивные каналы?
Потрясенная увиденным, я моргнула и перевела взгляд на королевского писчего. Тот уже не так бойко смотрел на джаффара, а джаффар, посмеиваясь, смотрел на меня. Точнее, на мои локти.
– Ступай, я разберусь со злостным уничтожителем королевской собственности.
– Протестую, собственность сбежала! Вам ли не знать, сколько бед мог натворить мохнатый хвостатыш!
Королевский писчий неуклюже поправил шлем, подпрыгнул, громыхнув сползающими доспехами и, неуверенно кивнув, оставил меня на попечение джаффара.
– Если понадобится помощь, я буду на проходной! – бросил на прощание писчий.
– И вообще, хвостатыш первым начал!
– Да забудь ты про хвостатыша, – отмахнулся джаффар, когда мы остались наедине. – Олененок, тебе что, жить надоело? Что ты здесь делаешь, да еще и в белых шатрах?
– На отбор пришла, – моргнула и посмотрела честными-пречестными глазами. – Хранительницей стать хочу.
– А я ночами танцую балет.
– Правда? А… дарси иронизирует. Увы. Я правда хочу войти в историю, защищать королевство и все в этом духе.
– Допустим, – хмыкнул джаффар, не поверив в мои россказни. – А в руках что?
– Что в руках? – переспросила, выигрывая время. Пощупала ладони, но морщины еще не исчезли. Зелье действует не так быстро, как хотелось бы.
– В женщине должна быть загадка, не спорю, но ты похожа на неразрешимую теорему с совершенно нелогичными реакциями.
– Это для вас они нелогичные, не находите?
С этой стороны джаффар явно не думал. Закинул руки за спину и лениво обошел меня по кругу. Я поворачивалась вслед за его шагами, усиленно растирая ладони. Вряд ли помогало, зато успокаивало. Мужчина остановился. Ирония и веселость вмиг выветрились из его глаз, сменившись холодной решимостью.
– Дай руку, – жесткий приказ.
Я посмотрела на широкую ладонь джаффара и сглотнула. Сердце билось через раз, неуклюже дергаясь в горле. Еще бы потянуть. Сморозить какую-то глупость, но больше не прокатит, он возьмет мою руку силой, и тогда будет только хуже.
Зажмурилась, боясь увидеть результат, и коснулась пальцами ладони джаффара.
– Другую руку, – чуть теплее.
Ишь какой начальник! Да чего уже терять. Положила и вторую руку.
– Надо же, – задумчиво произнес мужчина. – Я всегда поражался тому, как хитро устроена природа. Яростная мощь подмирья не покоряется мужчине. Но ее способны подчинить вот эти тоненькие хрупкие ладони, которые я могу смять одним движением.
Неужели обошлось? Я открыла глаза и уставилась на свою гладкую кожу. Только потом, когда убедилась, что зелье сработало, и я в безопасности, пришло понимание, что джаффар бережно держал мои руки, и они казались игрушечными в его огромных грубых ладонях. Он будто касался фарфоровой куколки, боясь неосторожным движением повредить искусную работу мастера, сломать ее. Он невесомо поглаживал меня большими пальцами, вызывая трепетную дрожь в животе.
– Ты слишком юна и наивна для отбора. Да и нечего тебе делать во дворце. Это не место для чистых и неопытных дев. Олененок, если тебе нужны деньги, я дам, – неожиданно, кажется даже для самого себя, предложил джаффар.
Я словно пощечину получила. Вырвала свои руки и отпрянула. Очарование момента спало, словно и не было вовсе.
– Вы хоть понимаете, что предлагаете? Я, может, и не дара, но это не значит, что меня можно купить! Не все в этой жизни продается, дарси!
Он кивнул, принимая мою реакцию.
– В таком случае, мой совет для гордого и таинственного существа: не лезь в гущу, суть не в этом.
– Не поняла.
– Поймешь, когда начнется первый раунд.
Джаффар говорил холодно, почти зло. Впрочем, на прощание учтиво кивнул и ушел. А я долго смотрела ему вслед, подметив, что прежде ленивые и спокойные движения стали решительными, жесткими и волевыми. Он будто рубил брусчатку, по которой ступал, словно резал собой воздух, пугливо отскакивающий от него в разные стороны. Чем я опять его разозлила?
И снова не поблагодарила, чтоб меня! А еще жалуюсь, что у Мирты память дырявая. Наверное, это заразно.
– Ты погляди, на кого губу раскатала! – прошипел кто-то.
За деревьями прятались участницы. Они бросали в мою сторону насмешливые взгляды и едкие комментарии.
– Сначала пройди первый тур!
– Вообще дойди до него, – жирно намекнула коротко стриженная и троица зашлась мужицким хохотом.
Может учитель Пьёрн и бывает неправ, но теперь я понимаю, почему он настоятельно советует мне не забывать, что я девушка. Несложно запамятовать, когда оружие бывает в твоей руке чаще, чем расческа, а ноги все время стянуты брюками. Не уверена, что буду уместно смотреться в платье, у меня не было обширной практики в этом отношении. Да и мои короткие волосы можно забрать разве что в жидкую култышку. Впрочем, о чем это я вообще?
Не стала ввязываться в разборки и вернулась к шатрам, где нас как раз собирал мужчина в белоснежной, как у моего джаффара, форме. То есть, не моего джаффара, а… да неважно.
Эльрих Драгнор
Я сжимал кулаки так, что ногти впивались в кожу едва не до крови. Предложил незнакомке деньги, и ради чего? Что вообще на меня нашло? Чего я хотел от нее? Уберечь? Обезопасить? Пожалуй. У нее слишком большой потенциал. Байдер ее сразу заметит.
Ее взгляд… Ее магия… Ее внутренняя сила… Мой хаос сходит с ума рядом с девчонкой, чувствует что-то родное и невыразимо чужое одновременно. Она как бездна. Манит своей таинственной опасностью. Чем опасна нежная девочка с огромными глазами цвета летнего неба? Не знаю, но интуиция никогда меня не подводит. Ей не место на отборе. Тем более, теперь!
Дошел уже до королевского дворца, но точно знал, где сейчас олененок. Я чувствовал ее так, словно она – часть моей семьи. Как ощущаю Лизолин или как чувствовал родителей. Но мы не связаны кровью. Мы вообще никак не связаны и не встречались до той ночи в Беззубом Кейре.
Собрался, волей отсекая мысли о незнакомке, мучившие меня всю ночь, и двинулся к Байдеру. Стража вздрагивала при моем появлении, хрустели позвонки, выпячивались груди, щелкали каблуки, взмывали к козырькам ладони. Отвечал хмурыми едва заметными кивками, взлетел по центральной лестнице, не обращая внимания на дам, свернул в западный коридор, еще три лестничных пролета и дверь в кабинет правителя.
Стража в золотых мундирах встрепенулась, вздернула подбородки, отдала честь. Байдер всегда славился дурным вкусом и любовью к роскоши. Нарядить лучших гвардейцев, гордость королевского полка в золотые шелка, как каких-то кукол… Дернул губой и толкнул двери в кабинет. Все равно не заперто и все равно Байдер слишком занят фрейлиной королевы, чтобы услышать стук.
Его величество, опрокинув женщину на стол, рваными движениями вколачивался в нее и громко сопел. Парочка не стеснялась выражать эмоции, я услышал их еще на втором этаже.
– Если бы вошла Лизолин? – прорычал, стискивая кулаки, чтобы не сорваться. Еще немного, и я двину этому козлу по его смазливой роже.
– О, королева давно выучила, что чревато тревожить меня во время работы, – отмахнулся Байдер, и продолжил объезжать фрейлину. – Присоединяйся, ее ротик свободен. Грайс, ты же не против?
Откинув с лица волосы, женщина обернулась и, узнав меня, растянула ярко накрашенные губы в улыбке.
– Дарси Драгнор! Я с удовольствием…
Едва подавил желание сплюнуть. Кашлянул так, что Байдер почувствовал неладное своей голой королевской задницей. Остановился, шлепнул Грайс и отошел, лениво запихивая свой стручок в брюки.
– Все удовольствие испортил, Эльрих. В этом весь ты. Всегда. Все. Портишь! С самого рождения.
Я бы с радостью испортил тебе прикус, если бы не важность моего дела. Любовница короля привела себя в порядок, потерлась грудью о его величество, приняла жадный поцелуй и вышла из кабинета, громко вздыхая.
– Ты сволочь, Байдер! – прорычал, когда мы остались вдвоем.
В кабинете короля царил полумрак. Тяжелые портьеры закрыты, в подсвечниках танцевало пламя, бумаги валялись на полу, а на столе стояло початое вино и фрукты. В воздухе витал аромат порока и мускуса. И не скажешь, что в этом месте решаются важные государственные дела. Впрочем, все знают, что они давно уже решаются не здесь.
– Ой, да прекрати, будто ты не тискаешь девчонок при первой возможности!
– Я не женат, имею право.
– А Лизолин знала, на что шла, когда приняла мое предложение! Какой король не имеет любовниц! Ты поймешь меня, когда женишься. Сейчас и говорить бессмысленно.
Это точно. Потому что я в шаге от государственной измены.
– Да расслабься ты, друг, расслабься, – рассмеялся Байдер и уронил тяжелую ладонь мне на плечо. – Я твою сестру не обижаю. Она живет в свое удовольствие, радуется жизни, имеет все, что хотела бы иметь каждая женщина королевства: деньги, драгоценности, наряды, лучших слуг. Я даже построил ей оранжерею.
Этому придурку невдомек, что моя сестра с детства мечтала только о любви и большой семье. Но ни первое, ни второе Байдер ей не дал. Все знают о бесплодии короля. Бесчисленные толпы любовниц сбились с ног, лишь бы принести ему наследника, но без толку. А многочисленные отпрыски легко лишаются титула наследника, стоит появиться королевской ведьме с зельем определения родства.
– Ты же с хорошими новостями? Арталийский прорыв закрыт? Мне уже донесли.
Что б их, доносчиков! Я надеялся, что у меня еще есть время.
– Закрыт, – процедил сквозь зубы, скидывая ладонь его величества, и направляясь к бару в углу кабинета.
Плеснул выпивку в хрустальный стакан, глотнул. Горло обожгло огнем, по венам прокатилось пламя, но быстро угасло. Глупцы, кто ищет утешенья в алкоголе. Мой отец долго искал решение проблем на дне бутылки, но, как показала практика, на дне бутылки только… дно.
Поднял взгляд. На стене, обшитой деревом и шелком, висела огромная карта Вейстории. Арталийский прорыв на северной границе его величество уже перечеркнул. Одна из множества черных дыр, сквозь которые к нам рвутся сущности подмирья. Мой корпус джаффаров только за последнюю неделю уничтожил сорок семь единиц третьего порядка и две единицы – первого. Мелких тварей мы даже не считаем. В схватке с небесным гьердом я потерял Купера, одного из лучших бойцов. А этот… этот сидит здесь и рисует крестики на политических картах, воображая себя гениальным полководцем.
