Читать книгу Поздние розы - Екатерина Руслановна Кариди - Страница 1

Описанные события вымышлены и не имеют под собой реальной основы, все совпадения случайны, имена и фамилии также вымышлены.

***

  Молодая женщина в деловом костюме глубокого синего цвета стояла в прихожей большой квартиры. Ей давно хотелось уйти, просто не терпелось. Однако приходилось ждать. Досада заставляла хмуриться тонкие изящные брови. Она смотрела на приближавшегося мужчину, а тот, зная, что общение с ним не доставляет ей удовольствия, улыбался. Ему-то как раз ситуация удовольствие доставляла.

  Подходя ближе, мужчина смотрел на нее, словно приценивался. Надо сказать, ему нравилось то, что он видел. Всегда нравилось. Но, во-первых, она его терпеть не могла и не скрывала этого, а во-вторых, то была ненавистная падчерица его матери, за шашни с которой маман бы его по головке не погладила. И в-третьих… в-третьих, он уже практически нашел на нее «покупателя». Разумеется, выражаясь фигурально.

  Его сводная сестрица даже не подозревала, что является объектом торговли. Она просто работала переводчиком. Четыре основных европейских языка: английский, немецкий, французский, итальянский. А сводный брат просто нашел для нее выгодную работу. Вроде даже забота, по-родственному.

  Мужчина еще раз внимательно окинул ее взглядом. Не красавица, но породистая, интеллигентная до мозга костей. Безукоризненно элегантная, строгий пиджак, прямая юбка ровно до середины колена, белоснежная рубашка, почти как у стюардессы. Узкая юбка подчеркивала спортивную стройность. И поневоле привлекала взгляд мужчины к коленям. У сестрицы Елены были точеные, потрясающе красивые колени.

– Федор, что ты собирался сообщить? – нетерпеливо спросила, явно торопясь уйти, носки элегантных, суперкорректных лодочек повернуты в сторону двери.

– Ленок, дорогая, почему так сурово? – протянул молодой человек.

Женщина поморщилась, ей было неприятно. Так мог называть ее отец, у Федора такого права не было.

– Что ты хотел? – устало проговорила она и отвернулась.

– Ничего особенного, дорогая, – мужчина подошел вплотную и прикоснулся к ее локтю. Женщина непроизвольно шевельнулась, высвобождая руку. – Просто нашел для нас обоих отличную шабашку на выходные.

– Что еще за шабашка?

– Да так, наши теневые олигархи принимают у себя коллег из-за бугра. Прием будет в несусветно шикарном загородном имении. Им нужен переводчик. Естественно, классный профессионал. И понятное дело, не какая-нибудь путана. Ты подходишь по всем статьям. Оплата офигенная. Ну? Разве я не заботливый братец?

– А тебе какая корысть? – не верила она в его заботу, вот ни на грош.

– А я… Я по части обслуги свои бабки отработаю. Что скажешь?

  Предложение было соблазнительным.

– Хорошо.

– Хорошо? Вот и отлично, я знал, что ты умная девочка.

  Елену покоробила эта фамильярность.

– До свидания, Федор. Передавай привет матери и сестре.

– Вообще-то, ты могла бы это сделать сама. Но… Не смею задерживать, – Федор отвесил шутовской поклон.

  Молодая женщина стремительно вышла на улицу из подъезда и остановилась. Ей просто необходимо было немного отдышаться после общения с братцем.

Он смотрел на нее из окна. Хороша. То, что надо.

  Как говорится, сам бы ел, да денег жалко.

***

  Лена с удовольствием не приходила бы в этот дом вовсе, она давно уже съехала на съемную квартиру. Но появляться там время от времени приходилось, бумаги-то оформлены на нее. Такова была воля покойного отца.

  По дороге к себе домой она все думала о том дне, когда впервые об этом узнала.

  Обычный мартовский понедельник. Пары закончились поздно, щебечущая стайка девушек выскользнула из больших дверей родного института. Они остановились еще чуть-чуть потрещать, как будто не наговорились за  день. Потом все-таки разошлись. Ранней весной быстро темнеет, день хоть и прибавился, а все равно, в шесть уже начинает смеркаться. Попрощавшись с подружками, Елена Маслова вошла в подъехавший троллейбус и через сорок минут езды, проехав почти полгорода, наконец-то была дома.

  Дома непривычно тихо, это настораживало. Что-то не так.

Впрочем, после смерти матери, дома все время было не так, и это всегда расстраивало до слез, а в последнее время еще и настораживало. Особенно с тех пор, как отец женился во второй раз.

– Ленок, зайди ко мне, – папа высунулся из-за двери кабинета и поманил ее пальцем, чтобы не говорить громко, потому что мачеха, Мария Ивановна шума не переносила.

– Хорошо, папа, – ответила Лена тоже шепотом.

  Такое ощущение, что Мария Ивановна все, что с ним связано, плохо переносила. Кроме денег. А еще она с трудом переносила ее, свою падчерицу. Наверное, у отца для нее есть что-то важное, иначе не стал бы так скрытничать. Когда Лена вошла в кабинет, отец опасливо высунулся в коридор, огляделся и запер дверь на ключ.

– Что-то случилось? – эти меры предосторожности показались ей странными.

– Ничего… Ничего, моя девочка… – а у самого глаза печальные.

  Отец сделал над собой усилие и улыбнулся.

– Ладно, довольно время на глупости тратить. Дочка, я на тебя дарственную написал…

– Какую дарственную? Зачем?! – встрепенулась Лена.

– Тсссс! Тише, – зашикал отец, протягивая руку. – Тише, дочь. А то услышат.

– Папа… – у девушки слезы на глаза навернулись, – что случилось, к чему такая таинственность?

– Дочка… – он опустил голову, смешавшись, – ты не понимаешь…

  Все она прекрасно понимала. Все.

– В общем, девочка моя, я написал на тебя дарственную. Тебе перейдут картины, столовое серебро и наиболее ценные книги из библиотеки.

  Отец был серьезен, он говорил негромким тоном, но очень убежденно, а главное, вид у него был такой, словно… он прощался. Передал ей бумаги, проследил, чтобы подписала, где нужно. Лена все пыталась дознаться, в чем же причина такого внезапного поступка, не дозналась.

  А чуть больше, чем через месяц отец ушел. Умер, совсем как мама шесть лет назад. Рак.

***

  Отец Лены, Сергей Сергеевич Маслов был из семьи репрессированных интеллигентов, сам поздний ребенок, да и выросший без родителей. Друзья семьи как могли, воспитывали. И Бог спас, хоть отец в десять лет и один остался, но не пошел по кривой дорожке, вырос нормальным, честным человеком.

  Близкая подруга матери София Павловна проследила, чтобы разные стервятники не все из дома разворовали. Правда, львиную долю семейного имущества растащили, но Сереже все-таки осталось кое-что на память от родителей. Да и квартира в центре, точнее, одна комната из их старой квартиры. Но по тем временам это было не так уж плохо.

  Потом, после реабилитации квартиру вернули, опять же подруга матери София Павловна проследила, чтобы не поленился и не поскромничал, не отступился, чтобы добился.

В общем, достояния у Сергея Сергеевича Маслова было не так уж много, но оно все-таки было. Сам он вел тихую интеллигентную жизнь, женившись в 33 года по любви на такой же, как и сам, поэтичной душе. Родилась дочка Леночка. На радость, на счастье. Они с Лениной матерью прожили счастливую жизнь, жена была для  него всем, другом, помощником, половинкой. А потом она умерла и унесла с собой всю их радость и все счастье. И остались они с дочкой одни.

  После смерти матери отец женился не сразу. Долго горевал, но…

  А Мария Ивановна была такая милая, внимательная, о Леночке так заботилась. К тому же она была вдова и прекрасная мать, у нее двое своих детей было, мальчик Федор и девочка Инночка. Хотел как лучше, да и тяжело ему было вдруг одному остаться. Привык.

  О том, что женившись на Марии совершил ужасную ошибку, Сергей Сергеевич понял практически сразу. Потому что после свадьбы она показала себя во всей красе. Куда только девалась милая и заботливая женщина? Цербер! Милой она делалась только при виде денег или когда заговаривала о своем сыночке Федечке. К дочке отношение было чуть попрохладнее, но, тем не менее, с той ледяной неприязнью, что доставалась на долю Лены это не шло ни в какое сравнение.  Постепенно они с отцом стали гостями в собственном доме.

  Теперь папа умер. И осталась Лена с мачехой. Мария Ивановна все не могла переварить, что самое ценное муж дочурке успел передарить, на долю ее детей осталась мелочевка. С удовольствием бы выгнала девчонку на улицу, но и выгнать не получалось. Покойный ее ответственным квартиросъемщиком оставил. Вот и потекла жизнь в борьбе, кто кого выживет. Вернее, Лена боролась за то, чтобы выжить, а мачеха – чтобы ее выжить. А дети, Федечка и Инной, помогали маме, как могли.

  Сестрица Инночка вечными издевками да мелкой подлостью, а братец Федечка еще и тошными домогательствами изводил. Но это до тех пор, пока маман не узнала. Та как узнала, была в ярости, любимый сынок получил такой разнос, что потом неделю нервно вздрагивал. А Лена навсегда запомнила, что у черной ненависти мачехино лицо.

***

  С тех пор как умер папа, прошло 8 лет. В тот самый мартовский день, когда он зазвал ее в кабинет и заставил подписать дарственную, ей как раз исполнилось девятнадцать лет и шесть месяцев, она училась на втором курсе. Тогда был 1986 год, развитой социализм благополучно начал скатываться в пучину перестройки. Жизнь была иной и люди тоже были иными. А сейчас на дворе 1994, пышный расцвет рыночной демократии и дикого капитализма.

  Несмотря на отсутствие поддержки, а может быть, именно по причине отсутствия таковой, Лена смогла пробиться в люди, не бросить профессию. Хотя  многие ее подруги давно сменили ремесло переводчика на куда более прибыльное. Древнейшее.

Сначала работала на кафедре иностранных языков в институте культуры и переводчиком в одной крупной фирме. Ей давно предлагали место в престижной английской школе, она все никак не могла решиться, а потом как-то в одночасье приняла решение. И ушла работать в школу. Но переводчиком подрабатывала.

  Но вообще, Лена могла бы сказать, что своими достижениями во многом обязана братцу Федечке. Как ни парадоксально это звучит. Отчаявшись получить ее сам, он так старался подложить ей свинью в виде богатенького спонсора под соусом родственной помощи, что в итоге помог. Правда, выгоды ожидаемой ему не перепало, да и помощь его в этом деле была своеобразная. По принципу от обратного.

***

  По дороге Лене встретился цветочный магазин. Купить себе цветов? Они всегда помогали поднять настроение. Потому что чисты, безвинны и прекрасны. Даже в смерти своей прекрасны, и радуют глаз. Она купила свои любимые пепельно-розовые розы, положила рядом на сидение авто и поехала дальше.

  До дома пришлось добираться долго, случилась авария на одной из оживленных улиц, всех заворачивали в объезд. Скорые сновали, милиция. Неприятное чувство, тяжелое. Если столько скорых, значит, есть жертвы… Помолиться за них хотелось, закрыть глаза и пожелать, чтобы ничего страшного, непоправимого ни с кем не случилось.

  Купленный букет Лена поставила на тумбочку. На стене прямо над тумбочкой висел натюрморт. Сгорающие в пламени пепельные розы. Живые цветы в огромном стеклянном бокале на фоне умирающих на картине смотрелись странно и вызывали двойственное чувство.

  Занимать чем-то свой вечер она не стала, поужинала, подготовилась к завтрашней поездке. Выезжать придется рано. Потом устроилась в постели почитать перед сном. В романе все было логично и прекрасно, почти как в жизни, только наоборот.

Засыпала Лена с тревожной мыслью, что сулит завтрашний день.

***

 Рано-рано утром позвонил братец Федечка. Напомнить, чтобы не проспала, на самом деле, предложить ехать вдвоем на ее машине. Потому что ее машина новее и престижнее. Знала она все эти его уловки, белыми нитками шитые.

– Ленок, я поведу, сама понимаешь, мужик должен быть за рулем…

– Не называй меня так.

– Ладно, так я поведу?

– Черт с тобой, – проворчала Лена в трубку.

  Появился Федор буквально через пару минут, видимо уже у самого ее дома звонил. Выехали через пять минут. Он что-то говорил, Лене неинтересно было его слушать. Она уставилась в окно. Поняв, что Лена не настроена на разговоры, Федечка слегка обиделся, в его монологе пару раз мелькнули намеки, что его бы неплохо хоть как-то отблагодарить за помощь, он же старается…

  Помощь Федькина…

  Непонятное предчувствие не давало покоя. Лена все никак не могла избавиться от тягостного впечатления, что осталось у нее после виденной вчера аварии. Да еще Федька с его бубнением. Помощь, помощь…

На самом деле, тревожное чувство неуверенности в новой Фединой затее не отпускало из-за схожести неких жизненных обстоятельств. Нет, в своих силах Елена не сомневалась. Она профессионал, вести себя уверенно и корректно могла в любой ситуации. Сомневалась она не в себе. Просто общение с этими теперешними хозяевами жизни, «принцами», совершенно ее не прельщало. Общалась с «принцем» уже однажды, на всю жизнь хватит.

Наверное, потому на память и пришел тот вечер в мастерской художника Станислава Н.

***

  Мысли снова вернулись в те времена, когда еще училась на четвертом курсе.

  От отца ей досталось несколько картин. Лену никогда особо не интересовала их финансовая ценность. Они для нее были бесценны, потому что связаны с памятью о родителях. А сводный братец никак не унимался, ему почему-то непременно нужно было произвести оценку пусть не его, но собственности.

  Сводного брата Федора Елена считала беспринципным, вечно ожидала какой-нибудь подлянки, но все-таки он был для нее кто-то, кого с натяжкой можно было назвать родственником. У Федора же странное было отношение к ней. Вроде бы постоянно делал и говорил гадости, но с Еленой, в отличие от своей матери и сестры, общался. Спокойно переносил неприязнь с ее стороны, вечно был полон разнообразных идей, как бы денег заработать. В какой-то мере даже считал их командой, вернее, считал Лену призовой лошадкой, которая однажды принесет ему самый большой куш.

Казалось бы, почему Лену, почему не считать командой свою сестру Инну? Но даже он понимал, Ленка особенная. Был в ней какой-то внутренний свет, и это заставляло испытывать к ней уважение. Особенно теперь, когда она встала на ноги.

  А тогда…

  Елена Маслова не любила вспоминать тот фрагмент своей биографии. Он оставил рубец на сердце и надежную прививку от женской глупости.

  Тот самый вечер, когда она, поддавшись на Федькины уговоры, пошла таки с ним к одному его знакомому, показать картину из тех, что достались ей от отца с матерью. Она не знала, специально ли братец так подгадал, или действительно случайно вышло, но только у его знакомого, модного молодого художника была в тот день богемная вечеринка.

  Лана шипела, что они незваные приперлись, а тут люди веселятся, но Федьку все наоборот устраивало, он огрызнулся:

– Вот и веселись как все нормальные люди!

  На ее гневное замечание, что надо было договариваться с человеком заранее, просто махнул рукой:

– Все, короче, я пошел. Хочешь весь вечер дуться и сидеть в углу – твое право. А мне не мешай! – и слился с толпой.

  Понятное дело, картину ее сегодня смотреть никто не будет. Лена прислонила ее к стене, а сама устроилась рядом на подоконнике. Решила смотреть оттуда на всеобщее веселье и не принимать участия. Домой уехать хотелось, но Федька ее привез, нужно было либо ждать, когда он освободится, либо такси вызывать. Картина-то не маленькая, опять же надежда глупая оставалась, что ее все-таки сегодня посмотрят. Короче говоря, стояла она в одиночестве у подоконника.

  А компания у художника собралась разношерстная, шампанское лилось рекой, было весело, шумно, дымно, гремела музыка. Очень скоро шум начал Лену раздражать, и озлобление на Федьку, который ее сюда притащил и бросил, поднялось мрачной волной. Да и на себя злилась, приперлась как дура, хоть бы поинтересовалась заранее, знала же, что от братца хорошего ожидать нечего. Но почему-то по инерции продолжала стоять и смотреть на гостей, глотая сигаретный дым и "воздух свободы", которым пропитаны все богемные сборища.

  Она не заметила, что Федор о чем-то переговаривался с двумя парнями, и все оглядывался на нее. А те двое тоже странно поглядывали. Не придала особого значения, когда один из тех ребят подошел к ней и заговорил. Отвечала односложно. Да, нет, не хочу, спасибо. И тут взгляд упал на парня, сидевшего на диване в дальнем углу. Он смотрел на нее прищурившись, и чуть улыбался уголком рта. Сбоку к нему липла какая-то девчонка. Что-то говорила, тот видимо не слушал.

  Отвернуться от него и, наконец, прислушаться к парню, стоявшему прямо перед ней было наилучшей идеей.

– Пойдем, говорю, танцевать?

– А…

– По-моему, ты меня совсем не слушаешь?

– Прости, что ты сказал?

– Тебе, говорю, не помешает бокальчик шампанского, и пошли танцевать!

– Ну… ладно.

  В общем, картина осталась у стены, а Лена пошла танцевать. Настроение немного улучшилось, парень оказался вполне общительным. Стало даже весело.

  Если бы не тот тип, который наблюдал за ней с дивана. Теперь к нему уже с двух сторон липли какие-то девчонки, еще и третья, усевшись на спинку дивана, гладила сзади по волосам. Словно падишах какой-то.

  А он, не скрываясь, разглядывал ее весь вечер. У Лены было такое ощущение, будто его взгляд вытаскивает из нее душу. Такое бесцеремонное внимание раздражало. Слишком уж парень казался ей опасным. Красивый, самоуверенный, лощеный, этакий «хозяин жизни». Хищник. От таких лучше держаться подальше.

  Но взгляд почему-то так и тянулся к нему. Она одергивала себя и потихоньку злилась. В очередной раз взглянула, а он словно ждал, криво ухмыльнулся, показав ровные зубы.

  Лена вдруг почему-то испугалась, но постаралась не показать вида. И демонстративно отвела глаза. Но настроение веселиться пропало, она стала оглядываться в поисках Федора. Тот нашелся сам. Отвел ее в сторону, зашептал:

– Ленка, ты глянь, это ж сам Лешков…

– И что?

– Как что, он же с тебя весь вечер глаз не сводит. Надо его клеить…

– Иди ко всем чертям! – возмутилась Елена, неприятно пораженная словами Федора. – И зачем только притащил меня сюда?!

  Она уже собралась идти искать телефон, вызывать такси, потому что братец явно никуда уходить не собирался. И тут этот тип, небрежно стряхнув с себя девиц, словно налипшую труху, встал с дивана, и пошел в ее сторону. Лене захотелось провалиться сквозь землю и исчезнуть прежде, чем этот Лешков подойдет. Она отвернулась, ища сводного брата, но Федька как назло куда-то подевался.

  А хищник, двигаясь с обманчивой ленцой, подошел и пригласил ее танцевать.

  Что сыграло свою роль в этот момент, ее ли раздражение, а может невольный страх жертвы перед хищником. Но она вздернула подбородок, серьезно взглянула на него и отказала. Возможно, это было ошибкой. Может, не откажи она тогда, ничего из случившегося потом бы и не было.

  Возможно, а может, и нет.

Отказала?! Вот только Сергей Лешков был не из тех, кому можно отказывать. Отказы его неимоверно возбуждали, заставляя действовать изощренно и стремительно. Он засмеялся, откидывая голову назад, потом посмотрел ей в глаза и насмешливо спросил:

– Да ты, никак, меня боишься? А? Я что, такой страшный?

– Никого я не боюсь, – с вызовом ответила она.

– Так в чем же дело? – и протянул ей руку.

  Он действительно внушал ей тревожное чувство, но гордость не позволяла себе в этом признаться. И девушка сама не поняла, как это могло произойти, но за те несколько минут, что они танцевали, Сергей Лешков приобрел над ней странную власть. Он вызывал трепет. А когда прижимал к себе слишком близко, Лена начинала краснеть и задыхаться.

  Картину все-таки посмотрели. Это Лешков попросил Станислава Н…, модный художник не отказал статусному гостю, нашел время «средь шумного бала». То был натюрморт кисти неизвестного мастера. Довольно странный. На полотне изображен букет пепельных роз, объятый пламенем. Станислав Н… не мог не оценить пугающей символичности сюжета, но в остальном художественной ценности картина не представляла. Так он и сказал. Лена вздохнула спокойно, потому что для нее ценность измерялась не в деньгах, Братец Федор тоже успокоился, узнав, что сводной сестре ничего особенного не перепало.

***

  В тот день Федор ее в первый раз «продал», выражаясь образно, Лена, конечно же, ничего про это не знала. Он поспорил с теми самыми парнями, что какой бы Сергей Лешков ловелас не был, а его сводную сестрицу-недотрогу раньше, чем через месяц, в постель не уложит. И выиграл, потому что Ленка продержалась два.

  Правда, он рассчитывал на большее. Рассчитывал, что Ленка сможет окрутить Лешкова и стать его постоянной любовницей. На то, чтобы женить, надежды не было, слишком высокого полета птица этот золотой мальчик.

  Но как бы то ни было, а на Ленку он на той вечеринке клюнул, на ее независимое гордое поведение и какую-то неистребимую интеллигентскую породу. Перспектива покорять неприступную крепость была необычной, а потому заманчивой. Ухаживал красиво. Были цветы, море цветов, романтические вечера. Разве могла она устоять? Тем более что Сергей был так настойчив.

  А еще через месяц, когда влюбленная девушка готова была идти за своим покорителем на край света босиком, Лешков ее бросил. А что прикажете? Покорять было больше нечего, она ему наскучила. Се ля ви.

  Расстались они с Сергеем Лешковым тихо, без слез, без скандала. Просто однажды случайно увидела его с другой, потом спокойно, без сцен спросила. Он также спокойно с циничной улыбкой ответил, что в жизни все имеет обыкновение заканчиваться, и надо уметь срывать цветы удовольствия, пока они свежи, а как завянут… Тут он невинно пожал плечами, а Лена поняла, увядшим цветам место на помойке. Больше она его не видела и не звонила.

  Конечно, даже не встречаясь, невозможно быть в полной изоляции, просто они существовали в разных слоях жизни. Лешков младший, будучи сыном Главы города, вечно светился в СМИ, и потому она узнавала все новости о нем, хотелось ей этого или не хотелось. В конце концов, привыкла, даже следила за его успехами с каким-то спортивным интересом. Сердце…

  А что сердце? Сердце у женщины странное.

Живучее оно, бессмертное, сколько не убивай.

***

  В общем, тот кусок жизни Лена вспоминать не любила.

  Разбитое сердце, которое обычно вызывает у девушек слезливую депрессию, и нескончаемую жалость к себе, у нее вызвало в серьезный настрой на учебу и дальнейшую работу. Зато личную жизнь как отрезало.

  Федя даже жалел ее в глубине души, но слегка. Все больше ее душевной силе завидовал. А мачеха Мария Ивановна и сестрица Инна оторвались по полной. Тогда-то Лена на съемную квартиру жить и ушла. Чтобы не видеть, не слышать и в жизни родственников не участвовать. Но уйти совершенно невозможно, они везде ее доставали. Федечка так и вовсе считал своим долгом постоянно интересоваться успехами драгоценной сводной сестры, выгодные предложения подкидывать.

  Вот как сегодня.