Фотография и внелогическая форма

Оглавление

Екатерина Васильева. Фотография и внелогическая форма

Внелогическая форма и фотография

Внелогическая форма: вопрос определения[2]

Рациональное и внелогическое – система разграничения

Фотография и архаическое мышление: формы классификации и таксономии

Фотография и модель пространства

Хронологическая система и фотография

Фотография, внелогическое и фигура Другого

Феномен языка, фотография и проблема монетарной формы

Магическое и визуальное

Идея знака и принцип обмена в поле фотографии и системе языка[156]

Фотография: изображение и система текста

Принцип знака и фотографическое изображение: изменчивость и стабильность

Фотография и речь. Выбор означающего и означаемого

Идея языка и фотография: изображение и сообщение

Формализм знака и механизм утраты сакрального

Изображение и слово: идея божественного

Дублирующая система и границы языка

Фотография как дублирующая система: возможность подлинного

Фотография, знак и проблема монетарной формы

Механизм дара, принцип обмена и политическая экономия знака

Идеология обмена, значение вне речи и проблема преодоления границ

Фотография и смерть[278]

Фотография как потустороннее

Фотография и территория Иного

Фотография: секрет и мистерия

Фотография и преобразование смерти

Фотография: нарушение жизненного и смертного

Фотография и феномен времени[347]

Снимок и проблема хронологического единства

Образ времени и фигура смерти

Фотография: структура и модель времени

Событие и вопрос выбора момента

Фотография, время и система движения

Протяженность кадра и проблема хронологической моментальности

Фотография и концепция исторического времени

Характер и маска в фотографии XIX в.[421]

Фотография и идея характера: божественное и невидимое

Фотография, идея сокрытого и система физиогномики

Пантомима, маска и фотография: «Экспрессии Пьеро»

Мимика: ирония и карикатура

Характер и декларация невидимого

Вопрос о душе: разграничение живого и мертвого

Сьюзен Зонтаг о фотографии: идея красоты и проблема нормы[464]

Фотография и классическая концепция прекрасного

Идея красоты – внешнее и сокрытое

Красота, девиантное и проблема этики

Карл Розенкранц: безобразное, красота и зло

Дайана Арбус: возможность отклонения и проблема нормы

Норматив как репрессивная форма: проблема достоверного

Фотография и феноменология трагического: идея должного и фигура ответственности[545]

Идеология трагического: выражение и восприятие

Трагическое и возможное: Аврелий Августин и Роджер Фентон

Изменение позиций трагического – возвышенное, постановочное и ничто

Администрация по защите фермерских хозяйств и понимание трагедии у Аристотеля

Фотография: эпос и трагическое

Трагическое и насильственное

Фотография, насильственное и феномен собственности

Страдание как нарушение нормы

Этика сострадания и идеология Нового времени

Эмоциональное и трагическое: изображение и текст

Трагическое и «решающий момент»

Сострадание и аристократическая идея

Цицерон: трагическое и должное

Трагическое: этика и любопытство

Фотографическое: страдание как программа

Музыкальная форма и фотография: система языка и структура смысла[667]

Фотография, музыка и проблема образования смысла

Изображение, музыка и проблема идентификации значения

Звук, изображение и конструкция знака

Музыкальная форма и фотография: нарушение принципа обмена

Иллюстрации

Список литературы

Отрывок из книги

Современная аналитическая система считает своей основой логическое мышление. Способность к последовательному изложению, определение причины и следствия, биполярность логического сознания являются платформой, на которой построено современное рациональное знание. Тем не менее эта система не является единственной: сознание и коллективные представления часто иррациональны, непоследовательны и нелогичны. Это обстоятельство привело к хорошо известному противопоставлению логического и внелогического мышления, которому как бы соответствует первобытное и цивилизованное сознание. Такие системы представляются как взаимоисключающие и сменяющие друг друга. Между тем многие современные цивилизационные формы сохраняют элементы дологического сознания, являются его продолжением и обнаруживают иррациональные принципы суждения в тех областях, где мы склонны ожидать этого меньше всего[1]. Так называемое примитивное, или дологическое, мышление рассредоточено в современном.

Одной из сфер такого рассредоточения является фотография: техногенная, рациональная в своих подходах, ориентированная на позитивистский взгляд, она, тем не менее, содержит в себе нерациональные и алогические элементы. Хронологические и пространственные представления, классификационные принципы, иерархическая схема, системность – все эти обстоятельства нарушены последовательностью кадра и его основными понятиями. Задача данной работы – рассмотреть фотографию как феномен иррационального сознания, продемонстрировать возможность существования внелогических элементов в рамках современной культуры и проследить параметры их существования.

.....

Условность фотографической классификации – это невозможность создания системы соподчинения. Как уже отмечалось выше, ни визуальная система, ни чувственно воспринимаемый мир представления об иерархической последовательности не дают. Фотография выявляет, что наше представление о структуре мира иллюзорно, что наш принцип определения разграничений предельно спорен: границы снимков не совпадают с границами понятий, и мы можем делить мир совершенно иначе, нежели принято в области категорий или в системе языка. Пространство кадра не определено ни с точки зрения понятия, ни по своей интенции. Фотографическое изображение – это словесная немота, где содержание существует как система неартикулированных категорий. Кадр – это пространство неразделенных понятий – смысла, который существует вне артикуляции. Если иерархический порядок фотографии существует – он существует в неартикулированной форме, что противоречит нашим представлениям об иерархии и преемственности. Снимок – это форма нечленораздельной речи, в которой «достаточно живости для разговора, достаточно цельности и чистоты»[54]. Несмотря на свою буквальность, фотография не регламентирует предметную среду и не поддерживает артикулированную форму. В том числе потому, что кадр фиксирует состояние окружающего мира, который не совпадает с границами языка. Фотографическая невма – это опыт нечленораздельных предметов и понятий, нарушение привычной и последовательной картины мира. Это мир, разделение которого не совпадает с принципами понятий и языка.

Фотография обнаруживает, что мир скорее ускользает от привычных классификаций, нежели поддерживает их. И так же, как нет основания отдавать предпочтение одному объекту по сравнению с другими[55], не существует причин ставить одну классификационную систему выше другой. Фотография обнаруживает несостоятельность или условность цивилизационных схем и спорный характер тех или иных общепринятых разграничений. Сосредоточенная на видимом, фотография ставит под сомнение понятийное и абстрактное. Архаическая модель, основанная на непосредственном видимом опыте, оказывается ей ближе. Фотография констатирует факт, не давая ему никакой аналитической или этической оценки, – в этом смысле паралогический акцент в фотографии сильнее, чем в живописном произведении. Последовательное возникновение рисунка предполагает его соотнесение с аналитической моделью, проговаривание ее границ, сохранение их или нарушение. Фотография неподконтрольна рациональному сознанию – эту особенность фотографии хорошо понимали сюрреалисты, используя автоматизм кадра для обозначения бессознательного[56]. (Таковы, например, иллюстрации Жака-Андре Боффара к роману Андре Бретона «Надя».)

.....