Оглавление
Екатерина Звонцова. Письма к Безымянной
Пролог. 1826
Часть 1. Карпы и драконы
1782. Подменыш
1785. Далекая радуга
1787. Огонь на себя
Часть 2. Западный ветер
1789. Яблоки для слона
1790. Бунт
1792. Зверинец Лили
Часть 3. Холодный дом
1793. Механические соловьи
1794. Старый конь
1795. Героика
Часть 4. Там, где маки цветут
1800. Котенок
1801. Мышиный король
1804. Молитва утопающего
Часть 5. Мертворожденный мир
1809. Дай мне стать чудовищем
1812. Пес в крысоловке
1815. Ивовая ветвь на могилу моего брата
Часть 6. Без семьи
1820. Липициан
1824. Башня Дураков
1826. Каменное сердце
Эпилог. 1827
Посвящения и благодарности
Отрывок из книги
Я не помню, кто рассказал мне эту историю – не ты ли? – но однажды на далеком Востоке мудрый учитель поссорился с учеником, не поделив то ли колдовской меч, то ли сердце дракона. И когда эти двое расходились разными дорогами, учитель проклял ученика словами «Мир больше не скроет от тебя своей усталости». Не знаю, сбылось ли проклятье тогда, но сейчас оно вездесуще и нерушимо. С туманных болот печали воет нам само время – потерявший путь неупокоенный призрак.
Впрочем, хватит фантасмагорий, хватит, обычно я далек от поэтичных испражнений любого толка. Гордись, всю неделю я послушен наставлениям – твоим и врачей! Высыпаюсь и ем, дышу воздухом так, будто должен надышаться на остаток жизни. Но сегодня я провинился – за полночь, а я не смыкал глаз. Морфеевы чары не несут мне ни необходимого покоя, ни тех ужасных сновидений, на которые горазд беспокойный разум под чужим кровом. Я гляжу в потолок, и мне даже не видится в нем чистый лист. Блеклая лепнина напоминает скорее о костях, выбеленных временем и морем, похороненных на бескрайнем темном дне. Чьи-то кости – поверженных химер, утонувших мореплавателей, их безутешных подруг? Вот… опять поэзия. Видишь, куда заводит меня бессонница? Давай же, смейся. Тоска, все она – тоска по тебе, по ускользнувшим минутам нашего «вместе».
.....
– Очень хорошо. – Моцарт пошел вдруг ко мне, и сам я порывисто вскочил. Я увидел: глаза его опять ожили; скулы и губы стали ярче; проступила хоть какая-то краска. И интерес, в его взгляде загорелся неподдельный, почти хищный интерес! – Действительно виртуозно… не сомневаюсь, о вас будут много говорить, разного, хорошего и плохого, но, так или иначе, будут. Колоритная игра. Сильно.
– Спасибо! – Неужели у меня нашлись силы открыть рот? Колени тряслись, хотелось упасть ниц. – И… я способен на большее, герр Моцарт, клянусь! Намного.
.....
