Читать книгу Провинциальный конец света - Эла Бо - Страница 1

Начало

Глава 1

Впервые о конце света я в монастыре узнала. Есть у нас тут монастырек небольшой, уютный. Монашек там немного. Мы их всех как по-новому, так и по-старому имени знаем. И прошлое, и настоящее– все нам известно. Прямо как родные стали. Не могу сказать, что такая уж я молитвенница… Ну, все идут, говорят, что положено так: яблоки, куличи освятить, водички святой набрать, помянуть, свечки поставить, службу в большие праздники отстоять…

А случилось там вот что. У монахини Элекониды сдохли куры, причем все разом: ходили – ходили, вдруг падать стали. Куры – они ведь как люди. Сколько им не объясняй, что жрать надо экологически чистую еду, после монашек оставшуюся – так нет, все время норовят в ближайший овраг убежать, наклеваться всякой гадости. А так как грузная пожилая матушка Элеконида часто пребывала в молитвенном настроении, то и куры сбегали у нее регулярно. На упреки матушки игумении она привыкла бодро отвечать: « Господь сохранит…» – и вдруг такой прокол…

–Ох, ты… Господи, помилуй меня, грешную… потравились… Господи, помилуй… что же теперь делать-то?

Попричитав немного, нерадивая матушка решила хотя бы ощипать кур. Мол, хоть какая-то польза… Ощипала, как сумела: где-то перья торчали, где-то порезала, где-то кожу надорвала – торопилась, одним словом, да еще и впервые таким грешным делом занималась. После побросала тушки куриные в холодную комнату и пошла каяться матушке игумении. Игумения была как раз занята, сказала, что, мол, потом побеседуем и благословила идти обратно на рабочее место.

Вернувшись, матушка Элеконида прямо-таки застыла от ужаса: мертвые куры, голые, местами в крови, с остатками перьев, клочьями оборванной кожи деловито, как ни в чем не бывало, топтались на выделенной им территории, чего-то клевали, привычно кудахтали…

–Ой-и-у-и-а-а-а…! Господи, помилуй! Конец света! Помогите! Спасите! Антихрист пришел! Мертвые восстали! Помогите!!!

Ее истошный визг собрал всех, кто в это время находился в монастыре… жутко было… чувствуешь, как противный, холодный, липкий страх растекается по всему телу, вызывая мелкую дрожь. Вижу, монашки крестятся – тоже надо… вдруг поможет…

Ситуацию прояснил Николай, местный завхоз, слесарь, сантехник и еще много чего.

–Вот точно говорят: что кура– дура, то и баба– дура!

Игумения встрепенулась, бровки белесые нахмурила.

–Николай, что ты себе позволяешь?

–А что я позволяю-то? Это же кому рассказать – засмеют. Конец света у них…

История оказалась банальной. Игумения, желая поэкономить выделенные средства, наняла по-дешевке шабашников. Эти ушлые мужички увели у монашек подкисшее варенье, нагнали браги, процеженные остатки выкинули в овраг. Именно эти остатки и стали причиной таинственной « смерти» кур. В холодном же помещении хохлатки быстро оклемались…

–И что же ты раньше не сказал?

–Так занят был, матушка игумения. Вы же сами меня срочно на коровник отправили, даже слово сказать не дали. Быстрее, торопись… Опять там ваши монашки напортачили…

–Николай, немедленно замолчи. Нельзя монахинь осуждать – это грех. И вообще, институтов животноводческих они не кончали. Помолятся – Господь и даст умение.

–Значит плохо молились,– упрямый завхоз никак не желал уступать.– Если бы я знал, что матушка Элеконида так быстро обернется, то сразу бы сказал. То дак ее с лежанки не скинешь. Молитва у нее, видите ли. Своим храпом всю нечисть в округе распугала…

–Николай!

–Ладно-ладно… матушка игумения, кур-то забить надо. Все равно теперь сдохнут.

–Ну… вот и займись этим. Мать Элеконида, тебе я пятьдесят поклонов благословляю.

–Матушка, простите, по неведению я…

–Вот и покаешься. Чтобы в субботу на исповеди была. Лично проверю!

Глава 2

Я тогда в субботу тоже причастилась. Я ведь теперь уже опытная прихожанка, много чего знаю, а поначалу, помню, конфуз со мной приключился. Глупая бабка, в их Церкви первый раз оказалась, стою, значит, по сторонам оглядываюсь. Странно как-то, дай-ка, думаю, поспрашиваю кого-нибудь знающего. После службы мы со Светкой, соседкой моей, зашли в лавку, ну, свечки домой купить, записки подать. Там в тот день мать Диониссия на послушании была. Все знали, что она добрая, разговаривала всегда приветливо. У нее можно спросить.

–Мать Диониссия, а вот почему вы святых своих такими страшными нарисовали?

–В каком смысле? Почему они тебе страшными кажутся?

Все вокруг вдруг разом замолчали. Светка за рукав меня дергала, тянула к выходу.

–Пойдем-ка отсюда, позоришься тут!

–Да подожди ты! Я же узнать хочу. Перестань меня трясти!

–Что ты хочешь узнать, Агния?

–Чего вы их такими страшными нарисовали? Головы какие-то моршинистые, ручки сухонькие, ходят на цыпочках – как-то неправильно все.

–Ну, во-первых: рисовали не мы; во-вторых: иконы не рисуют, а пишут. Учись сразу правильно говорить. А в-третьих: это такое направление в иконописи. Понимаешь, существуют разные школы…

–Нет, не понимаю. Зачем вам школа? Надо было настоящих художников пригласить, которые умеют рисовать, то есть писать по-вашему. И чтобы люди приличные были, не малевали чего попало, а то я видела как-то картинки в журнале. Срамота одна: все голые, даже дети…

–Агния, подожди, ты не понимаешь…

–Чего понимать-то? Если денег не хватает, так скажите. Мы ведь не чужие, для Церкви-то не пожалеем…

Мать Диониссия засмеялась, остальные тоже. Светке все-таки удалось вытащить меня оттуда. Когда уезжала, монашки мне книжку подарили. Толстую такую, красивую, про иконы всякие. Только как-то все времени не находилось почитать…

Глава 3

Матушка Зиновия, единственная схимница на всю округу, была сухонькой бодрой старушенцией, на послушаниях не отставала от своих, более молодых сестер и еще на клиросе подвизалась. Петь, как прежде, уже не могла, но чтецом считалась отменным. Много не болтала, в споры не лезла, жила со всеми в мире и считалась местной праведницей. Когда матушка игумения поручила мне поухаживать за ней – вот уж я обрадовалась-то. Книжки у монашек выпросила, ну, чтобы совсем уж дурой не казаться. Весь вечер читала, думала, что все пойму, а чего-то вопросов как много появилось. Вот завтра и спрошу.

–Похоже, что ты, Агния, понятия не имеешь о том, кто такой Христос, не так ли?

Слова слетели с ее уст, как свежий ветерок, покачивавший верхушки деревьев у нас над головами, они были произнесены так тихо, что я, скорее, прочитала их по губам, чем услышала, но эффект от них проявился мгновенно в виде недоуменного выражения на моем лице. Прочитать целых три книги – и не знаю! Да там все написано, что нужно.

–Ну, а вы-то сами, что об этом знаете?– наконец произнесла я, вложив все свое презрение в каждое слово. Но матушка не торопилась говорить, она молилась. Пауза затянулась. Я уже было начала нервничать, когда она заговорила. Ее первые слова были произнесены тихо, почти шепотом, и предназначались лишь мне, напуганной железными канонами, строжайшими правилами, неизбежностью адских мук. Тон ее голоса был печален, она как бы о чем-то умоляла, в ее обращении не было ни тени гнева. Слова слетали с губ легко и мягко.

–Он был из тех, кто не привлекает к себе внимание. Если бы сегодня Он прошел по вашим улицам, никто из вас Его бы и не заметил. Человек с таким лицом, как у Него, не популярен в наше время, и уж точно Он не вписался бы в ваши представления о небожителях. Но Он был самым благородным из всех людей, которых знал мир. Он мог унять клеветников, даже не повышая голоса. Он никогда не шел напролом, никогда не добивался дешевой рекламы и никогда не делал вид, что Ему нравится то, что Его на самом деле раздражало. Он был настоящим до мозга костей. И сущностью Его была любовь. Люди понятия не имели о том, что такое любовь до тех пор, пока не увидели ее в Нем. Все, даже те, кто ненавидел Его, те, кто не удостаивали Его своим вниманием. Он заботился и о них, надеясь, что когда-нибудь они все-таки вырвутся из своего привычного плена и поймут, кто стоит теперь среди них. В любви Он был абсолютно искренен. Даже тогда, когда Его слова и действия обличали самые темные побуждения людей, они не чувствовали порицания. С Ним все ощущали себя в безопасности. В Его словах не было и намека на осуждение, а просто мольба: придите к Богу и Он освободит вас. Никому другому люди так скоро не доверили бы свои тайны. И если бы их грязным делишкам надлежало открыться во всей красе пред глазами кого-либо, они предпочли бы, чтобы это был Он. Я не говорю о слюнявом сентиментализме. Он любил, и по-настоящему любил – будь то фарисей или проститутка, ученик или слепой нищий, еврей, самаритянин или язычник– Его любовь могла объять всех. И многие прилеплялись к этой любви, когда видели Его. Немногие, однако, последовали за Ним, но даже те, кто провели с Ним недолгое время, спустя многие годы не могли отрицать того, что в те мгновения они испытали нечто такое, чего у них больше не было в жизни. Казалось, что Он каким-то образом знал о людях все, и любил в них то истинное, что было спрятано глубоко внутри.

Когда Он висел на том позорном кресте – любовь все еще струилась и на насмешника, и на разочарованного бывшего друга. Он не был сумасшедшим. Он был Сын Божий, истерзанный до последнего издыхания ради того, чтобы мы могли жить свободно.

–Так как же тогда надо жить, чтобы в ад не угодить? Ад-то ведь есть. Он ведь никуда не делся. Монашки-то просто так говорить не будут, да и в книгах написано…

–Ад действительно существует. И его-то как раз создаем мы для себя сами. А жить… старайся жить по-совести, для тебя этого достаточно.

–Ну, так… а как же посты всякие, молитвы… причастие вот еще…?

–Пойми, Агния, перемены в нас происходят не от тех обещаний, которые мы даем Богу, а, напротив – от тех обещаний, которые Он дает нам. Выполнять свои обещания чаще всего удается лишь недолгое время, отсюда и чувство вины, когда вдруг обнаруживаем, что снова впали в искушения. Раздосадованные на Бога за то, что Он не помогает нам настолько, насколько мы надеялись, начинаем лечить свое чувство вины проверенными средствами в виде наркотиков, алкоголя, еды, ненужных, но приятных покупок, которые могли бы заглушить боль. Случается и так, что обида и боль прорываются как гнойник в виде приступов ярости или похоти.

–А что, об этом только схимницам положено знать, да? Нигде ведь такого не написано. Вы, матушка Зиновия, должны всем рассказать, научить людей правде!

–Нет-нет, Агния, менять других людей мне не по силам, я могу только молиться. Сейчас я пытаюсь объяснить тебе, как жить в Божией свободе. Если окружающие тебя люди не ищут того же, чего и ты, тебя они все-равно не поймут и даже будут обвинять еще в больших грехах. Пытаясь научить кого-то тому, что я тебе говорю – это значит не позволить Богу самому произрастить это в людях. Так ведь можно изранить многих вокруг, да и себя тоже.

–Ага, значит ничего не надо делать. Пусть, значит, живут как хотят, Господь разберется…

–Зачем ты пытаешься приобщить других, а сама-то не живешь этим. Как это естественно для нас – исправлять собственную опустошенность путем принуждения всех окружающих изменить себя. Нет, Агния, так мы никогда ничего не изменим. Люди все равно все испортят. Налаживание отношений с Христом – это приключение всей жизни. Жизнь в вере уже сама по себе – непомерная битва в этом греховном мире, и мы не должны усложнять ее для других верующих. Мы даны друг другу, чтобы подкреплять уставших в пути, а не для того, чтобы подгонять людей под стандарты, которых, на наш взгляд, они еще не достигли. Поняла хоть что-нибудь?

–Поняла. Чего не понять-то… только что мне от этого. Вот жизнь у меня не сложилась, с деньгами сейчас трудновато. Работу в моем возрасте, вы ведь знаете, нелегко найти. По– вашему, выходит, мне нужно только сидеть и ждать, когда Бог все устроит.

–Да. Бог сам устроит. Как, впрочем, и всегда устраивал до этого момента – ты просто могла и не знать. Отсутствие сегодня личной жизни, денег и работы не является утверждением того, что Он оставил тебя. Бог – это не фея-крестная, устраивающая счастье одним мановением волшебной палочки. Этак можно забрести неизвестно куда, если будешь ставить под сомнение Божью любовь всякий раз, когда Его решения не будут отвечать твоим ожиданиям. Он – твой Отец. И Он знает, что тебе нужно гораздо лучше, чем ты сама. И Он может обеспечить тебя и всех твоих подружек гораздо лучше, чем ты это можешь себе представить.

–Так чего не обеспечивает? Ему нравится, значит, когда я страдаю?»

–Надеюсь, ты соображаешь лучше, чем говоришь. Он страдает сейчас здесь вместе с тобой. А как же иначе? Он любит тебя. Он не устраивает страданий для тебя, а разбирает завалы этого греховного мира, чтобы совершить нечто великое в тебе. Душу твою очищает, потому как именно душа ценнее для Него всех сокровищ мира.

Глава 4

Я даже не знаю, что это было: то ли очередная организация, то ли новое общество уставших людей. Их лидер заявил всем: « У нашей партии нет названия, даже партии как таковой нет. Я и есть партия, а люди мне помогают. Все помогают, кто захочет. Я никого не отвергаю. Для меня все люди равны. Придите ко мне: все уставшие, обездоленные, отчаявшиеся. Верьте мне. Я позабочусь о вас.

Женщины мечтательно вздыхали. Как Он красив! Светлые волосы, чуть с рыжинкой аккуратно уложены. Прекрасные голубые глаза, такие добрые, даже когда он серьезен. Правильные строгие черты лица, а голос… Его голос завораживал. Он не орал в микрофон, не кривлялся на публике, но лишь стоило людям услышать Его спокойный голос – замолкали все, даже журналюги матерые как-то вдруг о хороших манерах вспоминали.

В серьезных деловых кругах сначала восприняли Его как очередного проповедника. Никто не видел в Нем соперника: молод слишком, малоизвестен, неопытен. Едва тридцатник разменял – это не возраст для власти. И постарались сбагрить молодого амбициозного политика в первую попавшую глухомань, куда-то на Ближний Восток, в должности третьего помощника второго наблюдателя. Короче, решили указать шустрому выскочке его место. Только выяснилось вскоре, что теперь указывать будет Он.

–Придите ко мне,– и они шли.

–Вы устали от войны,– восхищенная толпа чуть-ли не рыдала.– Войны здесь больше не будет! Я обещаю!

Никто из жителей той страны не поинтересовался вдруг таинственно пропавшими не только бандитами, но даже мелкой уголовщины. За пару месяцев как испарились… ну, и кучу большую на них… реветь что-ли кто-то будет. Главное: Он сдержал обещание, Ему можно верить, Он не подведет! Ему тут же предложили пост президента этой страны. Благодарный народ готов был на руках Его носить. Но Он, как обычно, улыбнулся своей знаменитой уже кроткой улыбкой, поблагодарил людей за доверие, но заявил, что не может ограничиться одной страной.

–Я послан свыше,– восторженные люди тянули к нему руки.– Послан лишь для того, чтобы вернуть мир на эту многострадальную Землю.

Вторая, третья страна… Восток как-то вдруг перестал быть горячей точкой. Люди угомонились; бандиты с Его приездом уже привычно исчезали сами собой; все, казалось бы навечно расквартированные, войска благополучно выводились… На Востоке остались лишь Он и многомиллионная толпа обожающих Его фанатов. Теперь уже серьезные политики засуетились, наперебой стали к себе зазывать, деньги немалые предлагали. Но Он ответил так, что даже я прослезилась. Оказывается, что эти гадские акулы-империалисты, поганые денежные мешки скрывали от людей новые изобретения. Талантливым ученым ходу не давали. Не нахапали, видать, еще денег. Чтобы подавились они своими долларами, проклятые. А Он принял этих ученых, выслушал, помог.

–Я живу лишь для того, чтобы вы были счастливы,– весь мир видел эти кадры плачущих от счастья людей.

Страны, признавшие Его, получили бесплатное электричество: много, постоянно, без всяких лимитов. Все гениальное, как всегда, просто и не требует больших капиталовложений. Остальное человечество сначало с завистью смотрело; появившееся раздражение вылилось в массовые митинги и закончилось погромами. Народ устал ждать. Народ требовал дармового электричества. Народ хотел бесплатный Интернет, халявное телевидение с кучей каналов и чтобы круглосуточно!

–Не можете обеспечить – убирайтесь! Освободите место!– Власти здорово струхнули, когда к толпам разъяренных людей пожелала присоединиться не только полиция, но и армия.

–Убирайтесь! Упыри! Кровососы!– Агрессивная толпа с упоением громила все движимое и недвижимое имущество тех, кого посчитала виновным в своих бедах.

Чтобы людей угомонить, целыми отраслями пришлось пожертвовать, а после бежать, униженно кланяясь, к всенародному кумиру, теперь уже самой яркой звезде на политическом небосклоне.

Глава 5

Мы с подругами праздник устроили по этому случаю: обогреватель врубили на полную мощность; телевизор вовсю молотил; магнитофон надрывался до утра; лампочки мы еще все повключали; стряпню затеяли, наготовили кучу всего – а счетчиков-то нет! Платить не надо больше! Наталья, подруга моя, вместе как-то работали, в город ездила. Портреты Его привезла. Здоровенные цветные плакаты. Я повесила у себя – аж налюбоваться не могу. Есть же мужики на свете, посмотреть приятно… а у нас чего… одна козлятина небритая… ох, и довольная же я.

По весне на скотину хворь какая-то странная напала. Говорят, целыми фермами подыхают… люди-то врать не будут. По телевизору еще каждый день показывали, ветеринары всякие выступали… а толку никакого… болтают много. Потом скупщики появились. Улыбчивые такие, вежливые. Скупали все, что люди готовы были продать. Платили, конечно, немного, но тут уж… сдохнет скотина – и этого не получишь. Да еще и проблем столько: сжечь, закопать. Продавали люди, что у нас, что за границей. К черту все. Чем с заразой возиться, лучше уж на овощах прожить как-нибудь, а там видно будет. Лето еще, как назло, дурацкое выпало. В соседнем районе, по слухам, засуха страшенная, а нас дожди задолбали. Небо вечно серое, унылое, солнце может пару раз за все лето видели. Это в городах сейчас все сверкает, полыхает, вертится, да движется – там неба не видать, а у нас совсем тоска. Везде, наверное, сейчас так. В газете вот пишут, что это из-за того, что в космос часто летают, дыры понаделали, вот и получили фигу с маслом. А страдает всегда простой народ.

Глава 6

Из-за неблагоприятных погодных условий в некоторых странах возникла реальная угроза голода. Пока великие державы рассматривали вопрос о помощи с политических позиций – кому помогать и как, и вообще помогать ли; пока страны помельче и победнее грызлись между собой, доказывая мировому сообществу, что именно они нуждаются в первоочередной помощи, намекая на какие-то особые привилегии, давнюю дружбу… В газетах появилось сообщение о том, что одна лаборатория синтезировала белки. Лаборатория возникла непонятно откуда, буквально за одну ночь. Никто раньше о ней не слышал и никто не поверил, обозвав создателей синтетических белков шарлатанами. Но это были не шарлатаны. Может быть таинственная фирма и вела свои дела каким-то непонятным образом, однако с ней пришлось считаться. Через несколько дней после первого сообщения выяснилось, что продукты эти не продаются. Их раздают бесплатно всем нуждающимся. Не только тем, кто не может заработать себе на пропитание, всем раздавали, не требуя справок и сведений о доходах. Словно по волшебству, в самых разных уголках земного шара возникли тысячи распределительных центров. Люди ринулись туда, все: песионеры, бомжи; те, кто буквально задыхался от мизерных социальных пособий и те, кто стабильно и даже неплохо зарабатывал; школьники и студенты, и многодетные, и бездетные – служащие центров как бы не замечали этого, отпускали товар без ограничения. Поползли слухи, что Он причастен к этому, лично курирует. Он не потверждал, но и не отрицал, лишь улыбался загадочно и ловко уходил от ответа.

Шустрая пресса быстро докопалась до истины. Теперь они вопили на всех перекрестках: есть заводы, выпускающие эти белки. И все это принадлежит Ему… Внутрь, правда, журналюг не пустили, сославшись на то, что это закрытая территория, да еще и частная собственность. Но все остальное не только не скрывалось, даже рекламировалось. А еще работа вдруг появилась разом, для всех, кто пожелает. Особенно много вакансий предлагалось тем, кто согласен на переезд: для всех категорий граждан, независимо от образования, опыта работы, национальности, без возрастных и медицинских ограничений. У Него, наконец, появилось имя. Верховный. Теперь так Его все звали.

–Мессия,– в экстазе шептали почитатели.

–Ты мой Бог,– визжали обезумевшие от любви девицы.

–Сатана,– шептали монашки, испуганно крестясь.

Но Верховный был уже недосягаем, ни для кого. Верховный принял решение единолично править миром.

Глава 7

В нашей местной газетенке появилось объявление, что с такого-то по такое число нам будут выдаваться идентефикационные номера, что явка для всех обязательна, а иначе, мол, сами виноваты, потом не жалуйтесь. Такое же объявление передавали по радио, листовки расклеили на всех столбах. Мы, понятно, тут же к местной власти направились. Мэра нашего на месте не оказалось. Приболел, говорят, господин Истомин. Что ж, значит к его заму двинем. Бабенки у нас боевые, отступать не привыкли. Зам у Максима Игоревича тоже свой, из наших. Принял нас очень даже вежливо, чаем хотел угостить. А мы отказались, сразу шуметь начали. Монашки ведь сказали нам, что это и есть печать Антихриста, что времена последние и еще много чего, предсказания разные. Зам послушал-послушал, даже засмеялся.

–Женщины… короче, слушайте внимательно и другим скажите, чтобы ерунду всякую не мололи и слухи не распускали. Наличных денег сейчас не будет. Все! Отменяют их с первого числа. Если до вас туго доходит, то это ваши проблемы.

–Как это отменяют? А накопления? Кто нам возместит?

–Никто. Я же ясно сказал: денег больше не будет. Продукты и вещи будете бесплатно получать в распределительном центре, который откроется в здании бывшего клуба. Граждане там будут получать все, что им необходимо. Причем получать будут все без исключения: работающие, безработные, инвалиды, дети, пенсионеры. Для работающих граждан, конечно же, предусмотрена привилегия: премия, то есть возможность получить дополнительные услуги.

–И что это за услуги такие дополнительные?

–Ну, например, предметы роскоши, туристические поездки. Также свою премию можно направить на образование детей. Общее образование будет бесплатным, но чтобы поступить в элитные учебные заведения… Вы же сами понимаете: желающих всегда больше – на всех не напасешься.

–Так как все-таки с накопленными деньгами? Совсем что-ли пропадут? Мы, значит, старались, работали, копили всю жизнь, а кто-то только пьянствовал, да бездельничал– что же теперь, всем поровну, да?

–Да, поровну. Что плохого в том, что наш Верховный желает дать достойную жизнь всем? Как можно быть такими эгоистками, думать лишь о своих накоплениях в столь замечательный и, даже не побоюсь такого слова, исторический момент. Мы должны быть благодарны за подобную щедрость. Бери, сколько захочешь. Плюс бесплатная медицина, бесплатное жилье, бесплатное электричество и никаких коммунальных платежей.

–Как это так? Совсем бесплатно что-ли?

–Да. У новой власти всего много и для всех. Но учет, сами понимаете, должен быть. Поэтому и выдаются идентификационные номера.

–И чего с ними делать? На входе охраннику показывать? Что это за ерунда такая?

–В идеале номер должен на правую руку ставиться. Но, к сожалению, грамотных специалистов в нашем районе не так много. И все они будут, в основном, работать в центре. А для провинции выделили пока устаревшие образцы. Потом, конечно, их заменят… Времени нам слишком мало дали, не успели мы подготовиться. Но вы не почувствуете разницу. Точно так же, как и городские, будете приходить на склад, прикладывать руку с номером к сканеру – и, пожалуйста, отоваривайтесь.

–А устаревшие-то совсем плохие что-ли?

–Да нет. Новые образцы, то есть чипы, прямо на руку ставят, вживляют то есть. А вам будут выдаваться… пикалки такие размером с пуговицу. Их можно как часы носить, ремешок только вставите. Но терять не рекомендуется, так как потеря номера приравнивается к уголовному преступлению. Виновник отправится на завод, где ему предоставится возможность заработать на новый номер.

–Ну, а вот если я, например, сразу пять холодильников захочу. Мне, что, их выдадут, да?

–Пожалуйста, приобретай. Только зачем тебе их столько?

–Ну, детям там, родственникам…

–А что, они сами не могут прийти? Я же ясно сказал: для всех!

–Мой алкаш точно ящик водки сразу закажет. И что же мне делать? Он ведь все пропьет.

–Дорогуша, вот скажи-ка мне… зачем тебе этот алкаш нужен?

–Не нужен, но ведь на улицу-то не выгонишь его, а сам не уходит.

–Пропить сейчас он может только свое здоровье, но вот если будет порядок общественный нарушать, то это уже наказуемо. Все нарушители теперь, по новому распорядку, будут направляться в исправительные центры. Для этого достаточно вашего заявления или жалобы соседей.

–Значит туда ему и дорога!

Глава 8

Сериалы сейчас разные показывают. А потом говорят, что, мол, вот так жить надо. Что так поступают все культурные люди. Ну, и если вы видите всякие отклонения, то не молчите, напишите нам. Мы поможем! Ну, да… может и поможете. Только чего в чужие дела лезть. Вон Катька вечно с мужиком лается… Да не буду я ничего писать, пусть сами разбираются. Хотя, конечно, красиво там все показывают. И мне самой помощь нужна. Может быть я вот тоже хочу так, чтобы мне по утрам говорили: « Дорогая… ну, тудым-сюдым, да, люблю тебя и всякое такое…» Только ведь так говорят лишь красоткам. А я что? Старая уже. Сколько не исправляй, никакой центр не заставит принца приехать ко мне. Пусть даже без белого коня, да хоть всего лишь на автобусе. Я же понимаю, что никто ко мне больше не приедет. Зачем они это показывают? Так должно быть – так должно… Я тоже была молодой и мечтала о счастье. Но… не вышло – и уже ничего не изменить. А еще говорят, что стремление одеваться красиво – это комплекс неполноценности. Да нет там комплексов. Просто молодые они. Пройдет это потом. Я тоже когда-то… да что там говорить. Жизнь у меня все отобрала, ладно, хоть старость обеспеченная. А боль… я ее давно уже спрятала, заставила заткнуться. Что ж теперь, вешаться что-ли? Ну, не дал мне Господь счастья…