Читать книгу Бессмертное Сердце - Эльбрус Альпович Мяус - Страница 1

Посвящается госпоже де Вальи

Глава 1

Голоса звучали со всех сторон. Они перешептывались в кронах деревьев, протяжно и горько поскуливали, словно брошенный пес, в ветре, дрожью пробегали по еще не просохшей после позавчерашнего дождя земле, с надеждой пытались достучаться до самых каменных глубин. Они облепили долгожданного спутника с ног до головы, вгрызаясь в каждую клеточку тела, с рьяностью изголодавшего по еде оборванца. Но она досадливо отмахнулась, и голоса обиженно отпрянули, недоумевая, из-за чего она отказывается принимать их. Они чувствовали, что услышаны, что поняты, ведь это ее предназначение. Это редкий дар даже для армеди.

Медея досадливо поморщилась, стараясь сохранять самообладание и не дать назойливым голосам проникнуть в свой разум. То, что армеди умели слышать истинную суть всего сущего, никогда не радовало ее. Стоило хоть раз ослабить брешь, и голоса будут находиться в голове постоянно, не давая ни на минуту расслабиться. Голоса, словно пчелиный рой, продолжали гудеть, но через некоторое время сдались, сообразив, что их потуги бесполезны.

Девушка с облегчением вздохнула, а вместе с ней радостно шевельнулись уши ее лошадки. Совсем недавно лес стал расступаться, вдали виднелась грязно-серая высокая городская стена, а дорога постепенно превращалась из лесной в мощеную булыжником. А еще через некоторое время перед ней предстали Южные, и единственные, ворота города Кармаль, самого западного более-менее крупного города королевства Ранмария, упиравшегося в Тавланский залив, а с других сторон оберегаемый лесом. Стоял хмурый сентябрь, день давно перешел в вечер, и это был ее третий город за год.

Медея пересекла распахнутые настежь ворота, лишенные защиты и охранников, они пропускали кого угодно. Подумав, что это могло бы значить и, ощутив неясное беспокойство, она внутренне напряглась, решив, что в городе проблемы, но стоило свернуть вправо в сторону площади, все встало на свои места. Стража – их было четверо – разодетая в латы и лиловые мантии, которые напоминали о королевской семье, с ухмылками на перекошенных от предвкушения забавы лицах, облепили щуплую фигуру, завернутую в темный плащ. Фигура металась из стороны в сторону, пытаясь вырваться из живой клетки, но стражники, бывшие в два раза выше и в три шире, послушно перегораживали пути к отступлению и противно посмеивались.

Медея остановилась в десяти метрах от них, но ее никто не заметил, так как предстоящая забава полностью поглотила тех, кто должен был охранять покой подданных Его Величества. Девушка спрыгнула, мягко потрепала лошадку, как бы стараясь успокоить и медленно приближаясь, прислушивалась к разговору.

– Ты никуда не пройдешь! – прорычал один из обидчиков, тот, чье лицо отлично открывалось армеди. Он был не молод, с огромным мясистым носом, налитыми красными злобными глазками и объемными щеками. Этот человек являлся главным зачинщиком заварушки, потому что остальные вели себя более скромно и не шевелились без его указаний. – Немедленно отдай мешочек или отправишься в тюрьму! – он с силой дернул фигуру за руку, пытаясь что-то отобрать. Несчастного мотнуло в сторону, капюшон откинулся, и Медея увидела рыжевато-каштановые волосы, заплетенные в косу, смуглую кожу лица и сдвинутые в гневе тонкие брови.

– Прекратите! – закричала женщина, не разжимая рук и сопротивляясь все сильнее. – Это лекарство для моего сына. Вы не имеете право его отобрать!

– Еще как имеем, – по мясистому лицу ее мучителя пробежала волна удовлетворения. – Разве ты не знаешь, что лекарства разрешено носить только лекарям, остальные же приравниваются к колдунам и могут быть казнены.

– Что ты несешь, – женщина раздраженно выдернула руку и, сколько было сил, ударила стражника по колену. Тот закричал, словно раненный медведь. – Меня знают все в этом городе, так же, как и моего мужа. Он торгует с наместником. Тронешь меня, и тебе не поздоровиться!

– Даже не надейся на спасение, – прошипел он и притянул женщину к себе, намереваясь проучить, как следует. Он с наслаждением примерялся: отвесить смутьянке оплеуху или придумать что-то более изощренное.

– Немедленно прекратите, – Медея растолкала подпевал – они были зелеными юнцами, – подойдя к зачинщику почти вплотную. Девушка чувствовала раздражение, но внешне осталась спокойной и, не дожидаясь ответа, сжала локоть мужика, отчего тот изумленно разжал пальцы, высвободив свою жертву.

– Кто ты такая, чтобы вмешиваться не в свое дело? – он злобно уставился на армеди, решив, что сможет получить новую игрушку. Медея откинула капюшон – из-под собранного хвоста, немедленно вырвалась непослушная медно-рыжая прядь – и, подавив усмешку, сняла с шеи серебряный медальон овальный формы, на одной стороне которого виднелся хрустальный цветок, а витиеватые буквы – с другой. Лицо стражника мгновенно перекосилось, будто от удара, он сразу поник и стушевался, его затрясло.

– Прошу прощения, госпожа, – пролепетал он, пытаясь совладать с собой. – Но эта женщина нарушила приказ короля.

– Я прослежу за ней, – девушка убрала медальон, бросив на стражника уничтожающий взгляд. – Если это и впрямь лекарство, значит ей не нужно будет отвечать перед судом, если же нет, то я сама справлюсь с этой проблемой. Это больше не твоя забота, поэтому можешь вернуться на пост. Когда я въехала в город, ворота были распахнуты настежь.

Последние слова Медея произнесла, вложив столько яда, что стражник задрожал сильнее, едва не хлопнувшись в обморок. Почтительно, насколько позволяла его нелепая одежда и неотесанная фигура, поклонился и, не оглядываясь и подгоняя своих подчиненных, удалился.

– Как я могу отблагодарить тебя, госпожа? – спросила женщина, когда Медея, облегченно расслабив плечи, повернулась. Теперь она полностью видела лицо бывшей жертвы: черты были несколько резковатые, но приятные, на смуглой коже виднелись морщинки, но истинный возраст не выдавали, янтарные глаза смотрели открыто.

– Помоги мне найти место, где можно остановиться, – ответила лекарка. – Но для начала я посмотрю на твоего сына. Не знаю, что за лекарство у тебя и кто его дал, но нельзя так легко принимать такие вещи. Как тебя зовут?

– Лифария, – коротко бросила женщина и, мягко улыбнувшись, повела гостью за собой.

На улице заметно темнело, и Кармаль погружался в ночную жизнь: с порта доносились шум и крики недовольных матросов, мерно покачивались на волнах корабли, народ потоками стекался вглубь города, кто в таверны, кто домой. Повсюду зажигались огни, а Медея и ее новая знакомая шли куда-то вправо, пересекли большую площадь, по утрам превращающуюся в рынок, миновали огромный и вычурный особняк наместника – лорда, поставленного королем, управлять городом. Они прошли улочки мастеровых и вышли к двухэтажным домам из бело-голубого камня, где проживали люди средней руки – торговцы, разбогатевшие крестьяне и ученые.

Дом Лифарии находился почти в конце улицы и утопал в зелени сада, за которым любовно ухаживали. Само строение надежно прикрывали вишневые деревья, словно обнимая, все еще имея уже тронутую желтизной крону. По двору разносился сладковатый аромат, но сейчас цвели только фиолетово-белые зимние розы, не имеющие запаха, и несколько видов хризантем. Но отчего же этот аромат так насторожил лекарку? Она оглядывалась по сторонам, но источник не находила. Они вошли внутрь, где все, как будто исчезло: звуки, шорохи, разговоры. Помещение окутала траурная тишина, лежали тени, лишь в гостиной виднелся слабый огонек. Там лежал больной, его окружали родные, охраняя, сохраняя на лицах обеспокоенное выражение, тщетно пытаясь взять себя в руки.

– Дорогая! – воскликнул темноволосый мужчина, едва хозяйка и ее гостья вошли в комнату. Он бережно сжал руки Лифарии, ища поддержки, но глаза все равно беспокойно бегали. Ее супруг перевел взгляд на Медею и спросил: – Кто это с тобой?

– Лекарь, милый, – тихо ответила женщина. Он удивленно вскинул брови и, возможно, отшатнулся бы в страхе, но что-то его удержало. Девушка внутренне усмехнулась. Лекари должны были закончить Лекарскую Академию в столице, выдержав тяжелые экзамены, что имело сложности для мужчин и вызывало у люда либо безмерное уважение, либо удушающую зависть. Если же женщине удавалось стать лекарем, на нее смотрели, чуть ли не на богиню.

– Почему здесь так темно? – спросила Медея, проходя мимо. На широком столе лежал мальчик шестнадцати лет, со спутанными от пота темными волосами, его юное посеревшее лицо скривилось от боли, а губы сжались, словно клещи. Он пребывал в полусонном состоянии, глаза то открывались, то закрывались. – Включите свет и согрейте воды в котелке!

– Что же с ним, госпожа? – пролепетал муж, заметно бледнея от страха, а Лифария кинулась выполнять поручения. – Как же так? Как же так? – шептал, точно в забытьи он.

– Отравление, – холодно бросила девушка, все еще внимательно осматривая пациента. Кончики пальцев мальчика уже начали потихоньку темнеть, и больше медлить нельзя было. – Возьмите себя в руки! – она прикрикнула. Мужчина очнулся, будто его хлыстнули плетью, и посмотрел на лекарку более осознанно. – Во дворе у вас должен расти желтый цветок с красными вкраплениями. Выкопайте, полейте любым спиртным, что есть в доме, и сожгите!

– Этим займусь я, – сказала Лифария, появившаяся в комнате. Она одну за другой зажигала лампы, отчего гостиная быстро наполнялась светом. – Дорогой, последи за водой.

Медея отвернулась, думая, что сделать в первую очередь. Ей придется заставить мальчика выпить настой, но беглого взгляда было достаточно, чтобы понять – это будет трудно. Его напряжение настолько сильно, что никакая известная растирка или мазь не поможет ему расслабиться. Лекарка нахмурила лоб и нервно закусила губу. Оставалось единственное средство – вспомнить, что она армеди, а вовсе не простая врачевательница. Выдохнув, Медея успокоилась и положила руку на горячий лоб своего подопечного.

Голоса радостно зашуршали, дом ожил звуками, переплетениями и оттенками. Они мгновенно окружили ее, соревнуясь и замирая, предвкушая, кого же выберет. Воздух довольно качнулся и обрел осязаемую форму, подслушивая, он похолодел, а затем обрушился на девушку, и сквозь ее руку попал на мальчика. Тот тут же откликнулся всем тело, едва заметно дернулся, постепенно расслабляясь каждой клеточкой тела.

Медея оторвала дрожащую руку – дом продолжал говорить с ней – отправилась в кухню, где закипела вода. Там она смешала несколько порошочков и залила водой. Ей услужливо подала чашку светловолосая девочка двенадцати лет, в серых глазах которой читалась хорошо скрываемая тревога. Стоило влить лекарство, как болезненное выражение лица пропало, и мальчик, как будто внутренне выдохнул. Он был все еще бледен, но жар постепенно спадал, темнота с пальцев пропала, дыхание выровнялось.

Армеди отошла от него и устало опустилась на стул, заботливо подставленный той же девочкой. А дом продолжал говорить: о своей тридцатилетней жизни, первом камне, заложенном на земле, о тепле и уюте этой семьи, о доброй славе сада, о зависти соседки, принесшей цветок с ядовитым запахом. Медея подняла взгляд и поняла, что все семейство собралось в гостиной и испытывающе смотрело на свою спасительницу.

– Его нужно обмыть и уложить спать в теплую постель, – проговорила девушка. – Еще два раза выпить лекарственный настой, неделю отдыха, и все будет в порядке.

Лицо хозяина дома озарилось, не сдерживаясь, он обнял жену, которая с шумом выдохнула, и, схватив дочерей, принялся кружить по комнате. Они засмеялись.

– Спасибо, госпожа, – в глазах Лифарии блестели слезы. – Пожалуйста, в благодарность, останься в нашем доме. У нас есть комната, а ты избавишься от непрошенных и назойливых любителей наживы.

– Да-да, – согласно закивал ее супруг. – Это большая честь для нас!

– Тогда, – Медея слабо улыбнулась, – я согласна.

****

Тканевые разноцветные палатки слабо трепыхались от ветра, разносился шум, говор и смех. Солнечное сентябрьское утро обещало такой же прекрасный день. С того самого дня, как Медея попала в Кармаль, прошел год. Ралл – сын Лифарии – под присмотром лекарки быстро пошел на поправку и уже через четыре дня помогал по дому и по хозяйству. Медея несколько удивилась такой скорости выздоровления, но особо переживать не стала. Милли – младшая дочь – яркая и подвижная девочка шести лет, все время просила девушку, чтобы та читала ей книги, Рия – старшая – стала помогать лекарке с больными.

Поселилась Медея на чердаке, решив не теснить хозяев и обставив его крайне скромно: кровать, пара сундуков да большой стол. С ней жил белоснежный кот, с ярко-желтыми глазами, и фиолетовый, в полтора метра, дракон, с узким телом, усиками и черными глазами-бусинками, в которых читался ум.

Большую прямоугольной формы площадь заполнялись люди, точно огурцы банку, и несмотря на седьмой час, было не протолкнуться. В воздухе витали запахи овощей, зелени, мяса, меда и арбузов, не смешиваясь, они превращались в аппетитную гамму. Где-то впереди послышался шум – кричала торговка хлебом. Полная, румяная, как и ее товар, женщина что-то голосила, перекрикивая толпу, рассержено огрызалась и с шипением отвечала на вопросы. Лекарка покачала головой и нырнула вправо, оставляя нервную женщину позади. Мясник ругал своего помощника за медлительность, у палатки со специями из Шейхабада расчихался полный лысоватый мужчина, вдохнув особого сорта перца, где-то слева грузчик уронил хозяину на ногу ящик. Мелькнула платка со сладостями, и улыбчивая темнокожая девушка мгновенно предложила Медее отовариться. Армеди, не останавливаясь, отказалась, так как к сладкому была равнодушна.

Палатка кремового оттенка, где и продавался мед, оказалась в конце площади около выхода в улицу. Раз в месяц палатки меняли свое расположение. Для чего это делалось, Медея не знала.

– О, госпожа, доброго утра вам, – радостно проговорил Салим, у которого девушка стала постоянной покупательницей. – Какой мед сегодня?

– Апельсиновый, – ответила та, рассматривая цветные баночки.

– Похоже, вы любите цитрусы, – с интересом заметил торговец.

– Только апельсины, – Медея осторожно отмахнулась от пчелы. Салим протянул ей банку, и, рассчитавшись, девушка отправилась назад.

Когда показался знакомый дом, издалека Медея заметила склоненную фигуру Лифарии – она увлеченно копалась в земле, перекапывая какой-то цветок. Девушка невольно улыбнулась. Садик хозяйки дома за год разросся, цветов прибавилось, а позади дома появился и маленький огородик. Кирр – муж Лифарии – занимался торговлей рыбных продуктов, имел смекалку и добродушный нрав, позволяющий ему легко сходиться с людьми, чем и заинтересовал лорда Крилли. Этого тучного мужчину редко видели, он появлялся на площади только во время суда и на празднике-ярмарке по случаю основания города. Он слыл хитрым и глупым, но сменить его мог только король, а свои прегрешения лорд тщательно скрывал.

– А-а-а, моя милая барышня пришла! – воскликнула Лифария, когда Медея появилась во дворе. На смуглом лице вспыхнула улыбка, а янтарные глаза засветились. На ней было просторное платье из плотной ткани приятных оранжево-коричневых тонов, подвязанное чуть выше колен, из-за чего виднелись высокие сапоги из резины. Длинные рукава платья Лифария закатала почти по самые плечи, а ладони перепачкала в рыхлой и подмоченной земле, и, несмотря на начало сентября, ее наряд не казался чем-то странным, так как погода стояла отличная. – Похоже, ты принесла мед, но я не уверена, что мы успеем приготовить лепешки к обеду.

– Отчего же? – лекарка недоуменно оглянулась, будто рядом могла оказаться причина.

– Там тебя пациент ждет, – Лифария пожала плечами. – Сказал, не уйдет.

В доме ее ждал высокий, хорошо сложенный мужчина, длинные седые волосы которого сзади скрепляла темная лента. Местный звездочет, считался ученым и жил на окраине города в высокой башне. Постоянные ночные работы над какими-то теоремами давно выбили из колеи биологические часы старика, который страдал от бессонницы. Известие о том, что в городе появился лекарь, крайне обрадовала старого ученого, так как только лекарь мог прописать ночной порошок. Заметив старика, Медея обреченно вздохнула. Он приходил уже в третий раз за два дня, пытаясь уговорить девушку увеличить дозу, но она упорно не соглашалась и прогоняла его прочь.

Звездочет снова принялся канючить, юлить, и вести себя, как пятилетний ребенок, не желая слушать о своей прочной зависимости.

Где-то слева послышался тихое посмеивание голосов. Стоило один раз вспомнить о своей сущности, как Сила перестала отпускать ее. Дом шептал, говорил, рыдал, жил, он радовался, что рядом есть армеди, которые, в отличие от людей, знали о нем. И сейчас он предлагал ей воспользоваться его силой и выгнать старика. Медея дернула рукой, и он отступил. Она прекрасно справится сама. Внезапно старик сдался, его голова разочарованно поникла, и что-то пробормотав себе под нос, удалился.

Все еще не веря своим глазам, девушка поднялась на чердак.

– Наконец-то ты вернулась, – послышался мягкий голос, стоило ей войти. На кровати вальяжно развалился белый пушистый кот. Его хвост медленно поднимался и медленно опускался. – Нам пора поговорить.

– О чем? – спросила Медея, делая вид, что не понимает.

– Ты же знаешь, – он сощурил глаза. – Мы должны уехать. Здесь больше нельзя оставаться, все слишком затянулось.

– Ты прав, Звончик, но…

– Никаких «но», – кот перебил ее. – Мы собирались остаться на четыре месяца. Если ничего не сделать, нас найдут.

– Я устала все время переезжать, – она пожала плечами. Отвернувшись, чтобы не смотреть другу в глаза, девушка с нарочитым интересом принялась толочь травы, из которых вечером собиралась сделать мазь. Прекрасно понимая, что Звончик прав, она пыталась придумать подходящий аргумент в свою пользу. Но выходило плохо: мысли путались, лишь руки продолжали делать механическую работу.

– Амулет больше не действует, – равнодушно бросил Звончик, отчего у нее по спине пробежал холодок. Все становилось еще хуже, и даже переезд мог не спасти их. – Скоро остальные армеди найдут нас.

– Неужели ничего нельзя сделать? – в ее голосе слышалась надежда.

– Нет, – категорично ответил кот. – Он и так продержался пятьсот лет, что немало удивляет.

Снизу послышался какой-то шум, и Медея не сразу поняла – ее зовет Лифария. Голос хозяйки показался девушке встревоженным, будто произошло что-то важное. А спустившись, увидела, что не ошиблась. Лицо Лифарии было серьезным, брови нахмуренными, и во всем виде чувствовалась какая-то напряженность. Сказав, что к ней пришел пациент, женщина торопливо ушла, пряча глаза.

Человек, который ее ждал, сидел в кухне спиной ко входу. Медея увидела его яркие, рыжие волосы, торчащие в разные стороны, оттопыренные уши, чуть сгорбленную фигуру и помятую одежду. На спине его темно-коричневой кожаной куртки изумрудной вязью горел знак в виде солнца сплетенного с молодым месяцем. У ног юноши лежал походный мешок. Все еще не замечая ее присутствия, посланец осторожно тянул руку к столу, на котором, издавая дивный аромат, стоял недавно приготовленный рыбный суп – любимое блюдо детей Лифарии.

Медея от неожиданности схватилась рукой за стену, послышался шорох, и юноша повернулся. Армеди! Лекарка почувствовала, как холод костлявой лапой стискивает колотящееся сердце, в ногах ощущалась предательская дрожь, а голова опустела. Она увязала в страхе, будто бабочка в паутине. Ей казалось, что больше нет маленькой беззаботной девушки, что этот мир изменил ее, что она повзрослела и научилась держать маску, а эмоции под контролем. Но нет. Даже в девятьсот с хвостиком Медея осталась прежней.

Между тем юноша подскочил. На его лице отразилась гамма чувств: смущение, растерянность, легких страх, почтение. Он что-то лепетал, стараясь не смотреть девушке в глаза, будто скрывалась не она, а он. Его большие глаза голубо-серого оттенка ширились все сильнее.

– Вот, – наконец, совладав с собой, юноша порылся в сумке и достал свиток, перевязанный бордовой лентой. – Это вам.

Медея осторожно взяла документ, боясь представить, что же там, но стоило пробежать по строчкам, ее страх улетучился, переродившись в раздражение:

Медея Лу’Вээре!

Смею сообщить Вам, что Круг Светлейших рассмотрел все обстоятельства Вашего проступка. В силу новых факторов все обвинения снимаются, поэтому Вам разрешено вернуться домой.

Прежде чем Вы снова окажетесь в Арии, Круг Светлейших поручает Вам новое задание. В мире, где Вы находитесь, существует город магов и крепость Ламастор. Круг уверен, что в Ламасторе спрятано древнее волшебство – Сердце Искусств. Для блага всего народа армеди, а также Ария и мира Альмайнас, Круг Светлейших поручает Вам добыть этот артефакт.

Рамайтон,

Первый армеди Светлейших.

Прочитав свиток в третий раз, девушка поняла, что снова дрожит – ее раздражение увеличилось, став гневом. Ее нашли быстрее, чем предполагал Звончик, впрочем, здесь не было ничего удивительного. Сухость и официальность текста вызывали порвать ненавистный документ, только это выглядело бы крайне смехотворно, особенно пока здесь находился этот юнец.

– Как тебя зовут? – спросила Медея, не проявляя эмоций. То, что перед ней простой гонец, не оставалось никаких сомнений.

– Филивий, – пробормотал юноша, глядя в пол. Его лицо побелело, словно он произнес не свое имя, а нечто, за что могли казнить. – Мне поручили передать вам письмо и вот это, – он протянул черный мешочек. – Эта вещь поможет выполнить задание. Больше я ничего не знаю, простите!

Последние слова гонец почти прокричал и вылетел из дома, будто ошпаренный. Медея опустилась на тот стул, на котором недавно сидел юноша, и затравленно огляделась. В большой кухне, плавно перетекающей в гостиную, мерно тикали железные часы в виде тройки, запряженной в карету. Их привез три месяца назад Кирр из Астмерии – в столице такие были в моде – на Праздник Детей. Вся мебель источала легкий запах елового дерева, любовно сделанная самим хозяином. В шкафчиках стояла глиняная посуда, и серебряные приборы, и хрустальная ваза – также подаренные. Окон было два, средних, выходящих на юг, прикрытых легкими карамельными занавесками. Лифария всегда что-нибудь готовила, парил приятный аромат, отчего кухня становила более привлекательной. Медея любила эту кухню и этот дом, и эту семью.

****

«Некогда, очень-очень давно, в тяжелом воздухе Междумирья родился мир – Альмайнас. Богов мире было семь, и пришли они сразу. Откуда? Почему? Зачем? Данные вопросы оставались без ответа. Армеди получили Силу от пятерых: Гориафа – воздух, Ильёра – воду, Арка – огонь, Виза – свет, Зоала – исцеление. Был у них друг по имени Риэль. Да только разошлись пути с ним. И дал он Силу регери – земли, теней, тьмы и духов. Испугались Риэля и прозвали Темным. Сильнее него боялись только Богиню Смерти, несущую дуализм вещей, но недолго пробыла она в Альмайнасе, покинув, отправилась в другие миры, одарив Силой своих детей – элькрис. Приглядывали Боги за миром, говорили со своими детьми, но однажды и они исчезли» …

Пропали Боги давненько, даже Старшие не знали куда и когда это было. Да и не принято обсуждать древние сказания. Во дворце, где Круг Светлейших из двадцати армеди управлял всем их так называемым королевством, сохранилось очень мало текстов. Немного про первых армеди, способных общаться с Богами, а о самих Богах – ничего. Осталась и древняя как мир вражда между армеди и регери. В Альмайнасе существовало много материков, но все они находились далеко от Ария – большого континента, населенного древними расами, поэтому о людях знали только понаслышке от тех, кто любил дальние путешествия. Арий, называемый Солнечной Страной, разделяла на двое Титалейская неприступная горная гряда. Восточную часть занимали огромная долина Памирас, озеро Кам, полноводная река Милар и обширные леса. Армеди завоевали прекрасную долину, потеснив остальные народы. Западная часть материка была холмистая и гористая. Именно там проживали регери. Им категорически запрещалось пересекать горы очень долгое время, пока пятьсот лет назад не заключили Соглашение. С тех пор держалось хрупкое перемирие.

Медея открыла глаза и на мгновение прислушалась: ей показалось, будто что-то переменилось, но она по-прежнему была одна. Карательный зал Круга Светлейших оставался пустым и тихим, с холодным безучастием наблюдая за своей гостьей, или скорее, пленницей. Зал располагался глубоко под землей под дворцом и представляющий собой простую пещеру, с камнями причудливой формы, заменяющими скамьи. В центре пол покрывали бело-серебристые письмена, полностью блокирующие Силу. Армеди всегда имели одну Силу: либо воздух, либо воду, либо огонь, либо свет. Сила исцеления была очень редкой, а способность слышать мир проявлялась у единиц. Впрочем, у всех из Круга Светлейших она имелась. Забавно, ведь еще недавно и Медея входила в Круг. Что совершенно удивительно в пятьсот шесть лет!

Медея продолжала сидеть и ждать, когда зал наполнится членами Круга Светлейших. У армеди много времени, и они имеют много терпения. Они так похожи на людей, и так различны, словно в этом была какая-то насмешка.

Ее ожидание прервалось быстро: в зал степенно и неторопливо, шурша подолами своей многослойной одежды, которую девушка считала вычурной, один за другим, входили армеди. Они занимали места, сохраняя на лицах неживое, будто замерзшее выражение. Но Медея знала, что это ненадолго. Вскоре на их лицах заиграют презрение, злорадство и негодование. Последним в зал прошел Рамайтон – Первый армеди Светлейших, – лицо которого напоминало непроницаемую маску. Короткие пепельные волосы, точно присыпало солью, зачесаны волосок к волоску, в неестественно светлых, почти белых глазах, не прочесть ничего, одежды без единой складки. Его называли Мудрейшим, потому что он не позволял эмоциям брать над собой верх, за рассудительность, честность и силу. Он Старший. Таких проживало немного в Арии. Старшие. Перешедшие четвертое тысячелетие.

– Мы начинаем, – начал Рамайтон, заняв место на троне. Его голос не был громким, но звучал твердо, что ни у кого не возникало желания перечить. В голосе ощущалась власть. Сильнейший обладатель Силы Воздуха. Поговаривали, что помимо стихии армеди перенимали некоторые наклонности Бога. У Гориафа – это Власть. – Медея Лу’Вээре, вы обвиняетесь в заговоре против Круга Светлейших и пособничестве одному из регери – посланнику Темного Бога.

В зале послышался шелестящий шорох – члены Круга возмущенно перешептывались. Понесся удовлетворенный смешок. Не нужно быть ясновидцем, чтобы понять, кому принадлежал этот ядовитый смех. Конечно же, Самее Ос’Лист, третьей по старшинству в Круге, женщине, которая ненавидела Медею всем существом. Самея напоминала девушке моль: такая же бледнокожая, светловолосая, с неприятными резкими чертами лица и голубыми глазами. Ей полторы тысячи лет, а характер непримиримый и совершенно несносный. Как ее угораздило попасть в Круг Светлейших? Слова Рамайтона резанули девушку ножом по сердцу, но на ее лице ничего не отразилось. Обвинение было ложным, но отчего-то все решили ей не верить.

– Вы считаете себя виновной? – продолжал Мудрейший.

– Нет.

По залу вновь пронеслось возмущение. Медея почувствовала раздражение. Само отношение армеди к регери ее удивляло, да еще и презрительное – «Темный Бог». Даже века не изменили их предвзятость и лицемерие.

– Есть свидетель, который утверждает, что видел вас с одним из регери. Это правда?

– Да, – отрицать очевидное не имело смысла. С каких это пор дружеский разговор с регери считается преступлением? Пусть он и Старший. Делегации с западной части Ария давно не редкость.

– Очень интересно, – ехидно сказала Самея. Члены Круга могли высказываться, не боясь, что их остановят. – Что же заставило тебя нарушить предписания Светлейших?

– Ничего такого не припоминаю, – холодно ответила Медея. – Между армеди и регери давно подписано Соглашение.

– Прикрываешь своего дружка? – не унималась Ос’Лист.

– Мы не друзья.

Перепалка могла бы продолжиться, но Рамайтон поднял руку, призывая всех к тишине.

– Что вы знаете о Ветке Заветных Желаний? – спросил он, глядя ей прямо в глаза. Медея вздрогнула, но не отвернулась. Теперь все становилось ясно: артефакт украден, и они ищут виновного. Она знала, его украл кто-то из армеди, а затем подбросил Джерелю, чтобы подставить, что, в свою очередь, могло подпортить отношения с элькрис, к народу которого принадлежал ее названный брат.

– Место расположения и то, что Ветка похищена.

– Мы уверены, что артефакт украли регери, – продолжал Рамайтон. В зале кто-то недовольно чихнул. Похоже, сказанное было тайной, которую обвиняемой знать не полагалось.

– И вы считаете, что я им в этом помогла? – девушка выгнула тонкую бровь.

– Да, – ответил Альм Со’Хлад. С красным оттенком шатен, сменивший третье тысячелетие, с пронзительным взглядом светло-голубых глаз. Друг Рамайтона, имевший Силу Огня, сильнейший и опасный, точно обоюдоострый клинок. Он пугал практически всех.

– Ложь, – сквозь зубы процедила Медея. Эта ситуация начинала ей надоедать. Ветка Заветных Желаний считался артефактом, наполненным Силой Виза. Определенно, не та вещь, которую можно доверить кому попало.

– Вы можете это доказать? – в голосе Альма послышалась неприкрытая ирония.

– Нет, – тихо ответила она и кожей ощутила, как все восемнадцать членов Круга Светлейших торжествующе возликовали. Кто бы мог подумать, что ее ненавидят до такой степени. Чем она так не угодила? Возрастом? Характером? Или тем, что Рамайтон стал для маленькой девочки приемным отцом, после смерти родителей? Конечно, теперь они решили, что она предала своего учителя, но ведь они поняли это раньше и радовались, что оказались правы.

Но это не имело значение. Главное, что артефакт теперь у нее, и не достанется вору.

– Что ж, – казалось, Рамайтон сочувствующе вздохнул. – Пора проголосовать. Кто считает, что Медея Лу’Вээре виновна?

Как она и предполагала, все подняли руки, но девушка никак не ожидала, что и Мудрейший последует их примеру. У нее встал ком в горле. Единственный армеди, которого она уважала тоже не верил ей.

– Вас ждет Алеастр, – эхом пронеслось по залу, и все армеди удивленно замерли. Медея испуганно дернулась. Ей вынесли Высшую меру наказания – Алеастр – карательный меч армеди. Впервые за слушание члены Круга неодобрительно переглядывались. Даже для них такое наказание считалось слишком суровым. Впрочем, они не собирались спасать ее, смягчая приговор, и перечить Первому армеди, считавшемуся самым сильным.

Сейчас ее уведут в темную каменную темницу, где нет ничего: ни света, ни звука, ни Силы. Медея закрыла глаза, смирившись…

В зале послышался крик, затем вспыхнул ослепительный свет. Купол круга, который сковывал Силу, оглушительно треснул – перед ней стоял белоснежный кот.

– Быстрее, – проговорил он. – Мы должны бежать. Его окутывало голубое сияние, он звал ее с собой.

Ее ожидало спасение и годы странствий в другом мире.

****

– Что ты об этом думаешь? – спросила Медея в тот же вечер, когда Звончик прочитал свиток и разглядывал предмет из мешочка – круглый розовый кристалл со стрелкой-каплей посередине.

– Похоже на компас, – ответил кот. – Но все это выглядит крайне подозрительно. Посуди сама, сначала он выдает практически смертный приговор, а спустя пятьсот лет дарит прощение.

– Да, ты прав, – она села рядом и осторожно погладила теплый нос дракона, который, свернувшись клубком, мирно спал на подушке. – Но я устала бегать.

– К тому же разве Ламастор не простая сказка?! – продолжал Звончик, словно не слушая. Сейчас он сидел на столе, и ничто, кроме речи, не выдавало в нем нечто иное. Пока кот молчал, он был простым пушистым созданием, которого так и хотелось погладить.

– Видимо, нет, – усмехнувшись, ответила девушка. Магии официально не существовало в королевстве Ранмария, но все знали, что существует город магов, а так как никто вещественно не доказал этого, люди решили, будто слухи просто ложь. Версия же лекарки была проста: скорее всего, город прятался в магическом рукаве, кармане, особом месте на покрове мира, своеобразном уплотнении, способном скрыть, что угодно. – Я думаю, что эта вещь поможет нам отыскать город.

– Я подумал о том же, – Звончик с шумом выдохнул. – Но не уверен, нужно ли нам в это ввязываться. У тебя есть ночь, чтобы принять решение. Сила артефакта не вечна.

Верно, сила амулета начала выдыхаться еще год назад, когда девушка вернулась в королевство. Пятьсот лет жить почти без всех способностей было сложно. Зато она жива.

Едва ночь расправила над землей свои блестящие звездами крылья, Медея в надежде на спасительный сон, юркнула под теплое пуховое одеяло. Справа от нее мирно сопел Фириз – дракон, а в ногах устроился Звончик, они оберегали ее. Сон не шел. Лежа на спине, девушка видела светлое дерево крыши, свисающие пучки трав, на столе слегка поблескивали склянки с лекарственными настойками, а дом молчал – голоса затаились, давая ей время для принятия решения.

Мысль о возвращении в Альмайнас мягко грела ей душу: за пятьсот лет, проведенных в постоянных разъездах, она скучала по дому и по друзьям. Посланец, принесший это искусительное предложение, был молод – она поняла это по глазам. И хоть смерть не обходила армеди стороной, жили они бесконечно долго. Рождались и росли армеди как обычные люди, но уже после двадцати лет жизни их внешность никак не менялась, и только по цвету глаз можно догадываться о настоящем возрасте. У всех армеди были голубые глаза, которые по истечении времени приобретали холодное, жесткое, пронизывающее душу насквозь выражение.

Медея провела ладонью по лицу, прогоняя неприятные видения. Ей повезло: от отца-регери девушке достался зеленый оттенок глаз, полыхавший, будто изумруд. Еще одна причина, чтобы армеди не любили ее. Как ее мать покорил один из регери, Медея не знала – родителей давно не было в живых, – но чувствовала благодарность. Думать, что у нее могли быть глаза цвета льда и равнодушия, было неприятно.

Ночь продолжалась, а девушка все лежала, словно застывшая статуя… а потом сон накрыл ее мощной волной, смывая все мысли. Ей снился Джерель. Как и все представители народа элькрис он был высок, худощав, кожа лазурного оттенка, а черты лица резкие, словно вычерченные углем. Его черные, бездонные и лишенные зрачков глаза смотрели с укором, тонкие губы что-то говорили, сон не передавал звуков, и, казалось, будто она оглохла. Река видения качнулась, и перед ней возникли лица Круга Светлейших, день, когда она покинула Арий. Ее преследовали их осуждающие взгляды, ядовитые, злые улыбки и холодное отношение. Во сне все казалось выпуклым, точно под увеличительным стеклом, и ранило куда больше, чем в реальности. А потом она услышала знакомый, мягкий смех, в котором угадывалась добрая снисходительность, и, проснувшись, Медея поняла, что ее решение готово.

Сначала Медея почувствовала яркий солнечный свет, бивший сквозь маленькое круглое чердачное окошко прямо в глаза, затем тяжесть в ногах. Приподнявшись, девушка обнаружила славную детскую мордашку, светящуюся от легкой и открытой улыбки. Милли, одетая в темно-синее с длинными рукавами платьице, сидела на ногах лекарки, явно дожидаясь ее пробуждения. Фириза и Звончика на кровати не было – они всегда прятались от остальных домочадцев.

– Доброе утро, – Медея улыбнулась, поднимаясь и потрепав девчушку по голове. – Что ты здесь делаешь?

– Бужу тебя, – Милли пожала худенькими плечами. – Папа вернулся!

Милли подскочила и с чувством выполненного долга умчалась вниз. Лекарка покачала головой и вспомнила, что Кирр обещал привести ей некоторые ингредиенты для снадобий, но теперь они ей вряд ли понадобятся. Девушка собиралась покинуть дом Лифарии как можно скорее.

Медея огляделась и принялась собирать вещи: в просторный кожаный мешок улеглась пухлая потрепанная книга, больше похожая на дневник, с плотными и желтоватыми страницами, длинный чехол из темно-синего бархата и черная квадратная коробочка, надежно запечатанная руной и двумя заклинаниями. Закусив губу, лекарка судорожно ходила по чердаку, пытаясь делать два дела – складывать имущество и одеваться. Уже завязывая плащ темно-зеленого цвета, расшитого на капюшоне и подоле мелкой серебряной вязью, под которым примостился Фириз, до этого прятавшийся неизвестно где, девушка подошла к столу и разглядывала склянки, раздумывая, стоит ли что-нибудь взять. Постояла так с минуту и, продолжая немного сомневаться, взяла десять баночек из темного стекла.

Внизу слышались переговоры из гостиной и шум посуды в кухне. Медея спускалась тихо, в тайне надеясь, что останется незамеченной. Ей не хотелось предстать перед всем семейством и подбирать грустные слова для прощания, но это было бы невежливо и даже обидно по отношению к людям, которые были к ней добры, а так имелась возможность избежать встречи. Она услышала, как Кирр поднялся с дивана, и поняла, что игра в прятки не удалась. Мысленно вздохнув, девушка быстро преодолела оставшиеся ступеньки и остановилась в проходе.

– Доброе утро, госпожа, – Кирр добродушно улыбнулся в усы. Он оглядел девушку с ног до головы, и в его глазах мелькнуло удивление. – Что-то стряслось?

– Я ухожу, – лекарка отвела взгляд.

– Из-за вчерашнего посетителя? – из кухни появилась Лифария. Янтарь ее глаз потух, уголки губ предательски дрогнули. – Я так и думала. Не стоило его впускать.

– Простите, – Медея виновато посмотрела на женщину. – Он бы все равно вошел. Вы не смогли бы ничего сделать. Появилось очень важное дело, и я не могу его игнорировать. Спасибо, что приютили меня.

– Что вы такое говорите, госпожа? – Кирр всплеснул руками. – Благодаря вам наш сын выздоровел.

Лифария порывисто встала и крепко сжала девушку в объятиях. Ее спина мелко подрагивала, но слез не было; она крепилась, стараясь не выдать своих чувств. Медея сначала несколько опешила, ведь материнской любви ей не досталось, но через пару секунд, успокоившись, тоже обняла Лифарию.

– Мы всегда будем тебе рады, – мягко шептала женщина. – Поэтому если тебе предстоит побывать здесь, знай, что можешь вернуться.

Лекарка ничего не ответила, лишь кивнула. Она чувствовала, что больше в этот теплый дом не вернется. Здесь было уютно, но ее дом остался в Арии, и Джерель, которого она считала братом, тоже.

Медея отстранилась, обвела напоследок присутствующих, а затем быстро покинула дом.

Глава 2

Еще тысячу лет назад королевство Ранмария было захудалым селом на севере у гор Ливеры. Простые земледельцы и кучка ремесленников так и продолжили бы свое жалкое существование, если бы не пришли маги – предки нынешней королевской семьи Аверун. Многочисленными войнами они присоединили обширные территории, огнем и мечом пройдя по ближайшим племенам, часть уничтожив, часть силой заставив присягнуть королю. Село стало большим городом, Астмерия – столицей королевства. Но войны не прекращались до предыдущего столетия. Только велись они против магов. И теперь за колдовство вешали на площадях, сжигали на кострах и отдавали в руки Клана Дракона.

Лиджей ликующе выдохнул сквозь ткань, покрывающую голову и оберегающую от палящего солнца. Уже пришел сентябрь, но в Самхейской пустыне по-прежнему было невыносимо жарко. Перед молодым человеком грозно высилась стрелой вверх черная громада Башни Отшельника. Ему понадобилось три месяца, чтобы добраться сюда, но это того стоило. Он мысленно усмехнулся, предчувствуя сладостный вкус победы, тут же нахмурился, напоминая себе, что спор еще не выигран. Пусть Лиджей нашел Башню, работа еще не выполнена – предстоял разговор с человеком, из-за которого он все и затеял. Со своим старшим братом.

Третий принц королевства Ранмария обошел Башню Отшельника вокруг, нашел вход, легким движением пальца начертил несколько рун, и большая темно-коричневая дверь со скрипом медленно отворилась, нехотя пропуская незваного гостя в свою спасительную и прохладную темноту. Лиджей стянул с головы ткань – блеснули серебристо-серые короткие волосы – и всмотрелся в черноту. Его уже ждали: высокий, худой старик, облаченный в синюю мантию, напоминающий палку, смотрел на принца немигающим взглядом черных глаз.

– Какое бесцеремонное вторжение, – ухо царапнул немелодичный голос. Старик нахмурил кустистые брови, буравя Лиджея исподлобья. – Что здесь делать такому, как ты?

– Я пришел поговорить с братом, – принц говорил спокойно, но слова старика больно ударили по самолюбию. Осознавать, что тебя приравнивают к поступкам отца, было неприятно.

– Тогда ты пришел не по адресу, – старик скривил бескровные губы в кривоватой улыбке. – Разве Модрад не готовится в скором времени принять трон? Хоть он и ездит по королевству, Башню Отшельника ему смотреть не нужно.

– Я говорю о другом брате, – процедил Лиджей сквозь зубы, чувствуя раздражение. – Я знаю, что он здесь, прекрати строить из меня дурака. Мне пришлось потратить десять лет, чтобы найти его, и как бы ты не противился, я не покину это место.

Старик долго молчал, сверля принца недобрым взглядом, что-то про себя решая.

– Следуй за мной, – наконец произнес он.

Они поднимались на самый верх под крышу Башни: старик со свечой впереди, Лиджей за ним. Проводник принца шел бесшумно, будто кошка, сам же молодой человек практически ничего не видел, кроме слегка поблескивающих серовато-белых стен, и то и дело спотыкался. Безумный Старик – так его величали во всем королевстве – казалось, не замечал проблем Лиджея и не обращал на него внимания.

Когда ступеньки окончились, и старик отворил дверь, принцу в лицо ударил яркий свет и резкий травяной запах. В просторной комнате что-то кипело, громко булькая. Тот, кого так долго искал принц, расположился у окна за широким столом, склонившись над огромным фолиантом. Все внутри Лиджея радостно запело, как у девушки перед свиданием, возвращая его в детство, когда брат присматривал за ним.

Старик кашлянул и оторвал своего ученика от работы; он обернулся и напряженно замер. Время застыло, а Лиджей ждал, разглядывая брата и пытаясь понять, насколько тот изменился. Волосы цвета темного шоколада приобрели благородный золотистый оттенок отдельных прядей, мягкий янтарь глаз несколько погрубел и потемнел, черты лица больше походили на отцовские.

– Здравствуй, Алвил, – проговорил принц, не выдержав. Он знал, предстоит тяжелый разговор, возможно, что брат, с которым они так долго не виделись, не захочет ничего слушать, но отступить не мог. Лиджей очень скучал по Алвилу, но помимо этого, им двигали и более прозаичные причины: спор с Модрадом и злорадство. Принц хотел насолить отцу и всем его советникам, считавшим, что средний сын короля погиб.

– Что ты здесь делаешь, Лиджей? – спросил Алвил, чувствуя растерянность. – Как ты узнал о моем местонахождении?

– Было довольно-таки сложно, – принц пожал плечами. – Я искал тебя с того самого дня, как ты исчез. Как видишь, мне понадобилось больше десяти лет.

– Не важно, – Алвил усмехнулся, – можешь возвращаться обратно.

– Я не уйду. – Лиджей покачал головой, сердито сузив бирюзовые глаза. – Я пришел забрать тебя на Коронацию.

– О, Модрад станет королем, – Алвил удивленно вскинул брови. – Впрочем, это было очевидно. Но у тебя ничего не получится. Мне совсем не интересно, что происходит в столице и королевской семье.

– Это и твоя семья тоже! – раздраженно бросил Лиджей. Внутренне отругал себя за несдержанность – знал ведь, что так и будет. Но после исчезновения любимого брата, принц чувствовал одиночество, предоставленный самому себе и многочисленным слугам, и учителям, он забирался в дальний угол библиотеки, прятался и топил свои чувства в книгах.

– Больше нет, – Алвил устало улыбнулся. Его губы дрогнули, и в этой улыбке отразилась какая-то странная тоска.

– Я никуда не уйду, – упрямо повторил Лиджей. Алвил поднял глаза на своего учителя, ища поддержки, но тот лишь пожал плечами, тем самым говоря ему разбираться с проблемой самостоятельно.

– Учитель, проведите его в комнату на третьем этаже, – произнес он равнодушно. – Я должен работать.

Алвил отвернулся к столу, показывая, что разговор окончен. Лиджей смотрел на него, не отрываясь, а затем тихо последовал за стариком.

Оставшись в одиночестве, Алвил медленно опустился на широкую скамью и устало прикрыл глаза. До Башни Отшельника новости доходили либо с опозданием, либо не доходили вовсе, поэтому весть о скорой коронации Модрада не стала неожиданностью, но все-таки несколько удивляла. Амрей – отец – разменял пятый десяток и мог прекрасно продолжать править. Впрочем, средний принц объяснял это мягкотелостью Амрея, редко принимающего решения самостоятельно. Приезд младшего брата напомнил Алвилу то, что он давно выбросил из головы.

Королевство Ранмария во время завоевания территорий ближайших соседей, делало это по-разному: народы Самхейской пустыни долго сопротивлялись, Клан Дракона – выходцы из Восточной Империи – сдались сразу же. Чем Амрею понравилась Ламарея – вторая дочь Главы – Алвил не понимал. Он считал отца с матерью слишком разными, чтобы любить друг друга. Не похожий на них ни внешностью, ни характером, ни способностями Алвил чувствовал себя ненужным, лишним. Поэтому смерть матери не печалила его, а стала поводом для прощания с семьей, к которой он ничего не испытывал. Да, он бежал. Он просто сбежал. Как бы он не заботился о Лиджее, ему хотелось сбросить бремя старшего брата и исчезнуть из столицы.

Алвилу вдруг стало противно, и он нервно рассмеялся.

****

Комната на третьем этаж, о которой говорил Алвил, оказалась средних размеров, уютной, с большой кроватью, тумбой, маленьким столом и лампой из светящего камня, добываемого в Ливерских горах. Безумный Старик косо посмотрел на Лиджея, что-то недовольно пробурчал и удалился. Третий принц скинул тяжелые сапоги и с наслаждением растянулся на кровати, мечтая поскорее уснуть. Но чувство собственного удовлетворения распаляло, являя образы будущей победы.

Лиджей ненавидел и сторонился отца. В силу королевской занятости Амрей мало находился рядом с сыновьями, но, когда у него появлялось время, только Модрад занимал все его внимание. Поэтому Лиджей всегда был либо с матерью, либо с Алвилом, любившим играть с ним. Смерть королевы стала тяжелой трагедией для всего королевства, но горевал Амрей, как казалось младшему принцу, не долго. Сначала бесконечная череда любовниц, затем женитьба на родной сестре матери – Эрайне. Считая такое поведение предательством по отношению к матери, он затаил глубокую детскую обиду на отца, да и тетка казалась Лиджею фальшивкой, играющей на публику и мечтающей о власти.

Впервые она появилась во дворце на следующий день после смерти Ламареи. В темно-серых траурных одеждах, волосы серебристого, как и у всех представителей Клана Дракона, оттенка; на лице Эрайны застыло сочувствие, боль, печаль и какая-то тихая злоба. При общении с племянниками женщина источала сладость и участие, но маленькому Лиджею они казались неискренними.

Алвил исчез из столицы через неделю, когда окончились похороны и соответствующие обряды. Амрей хватался за голову, бегал из угла в угол, его советники нашептывали ему различные версии, еще больше нагнетая атмосферу и усугубляя пессимистические настроения. Решив, что это похищение, все ждали каких-то условий от преступников, но их не последовало, и тогда, потеряв всякую надежду, Амрей объявил о смерти сына. Траур не снимали год.

Лиджей не переставал верить, что брат жив, верил и Модрад, всячески помогая младшему брату в поисках. Идея найти Алвила настолько въелась в его сознание, что в двенадцать лет Лиджей стал затворником, поселился в библиотеке, не выходя оттуда днями, учась, собирая знания, словно мозаику, и общаясь с небольшим количеством близких людей. Когда ему исполнилось пятнадцать, Лиджей стал путешествовать по королевству, что несколько облегчало поиски. И вот, спустя десять лет, принцу удалось найти зацепку, которая оказалась правдивой.

Лиджей улыбнулся, и сон, наконец, подобрал его в свои объятия.

Проснулся он, спустя много часов, дрожа от холода, приседал, прыгал то на одной, то на другой ноге, пытаясь согреться, огляделся. В комнате стоял полумрак, в узкое окошко подмигивала луна, а под ней блестел песок, будто драгоценности. На столе стояла лохань с еле теплой водой, рядом с ней лежало белое полотенце; умывшись, Лиджей обулся и на ощупь поднялся в комнатку с травами и странными флакончиками.

Там Безумный Отшельник и Алвил пили из пиал суп, заедая его ржаными лепешками. Столом им служила широкая скамья у стола с булькающими баночками.

– Хорошо спалось, Ваше Высочество? – ехидно сощурился старик. На его морщинистом, похожем на кору дерева, лице не дрогнул ни один мускул, а широкие грозные брови сошлись на переносице. Принц почувствовал себя неуютно, стараясь избегать тяжелого стариковского взгляда. Лиджей, как и любой человек, плохо знакомый с Отшельником, примерял его отношение лично на себя, но старый затворник не делил людей на звания, классы или уровень дохода, он просто относился к человечеству с нелюбовью, так как отлично знал историю и философию. Его претензии были направлены ко всему миру, а не к отдельной личности.

– Да, спасибо, – выдавил третий принц. Он отыскал маленький табурет и присел.

– Возьми, – сказал Алвил, протягивая брату порцию супа и лепешек. – Я решил поехать с тобой.

Лиджей, отпивший суп, чуть не подавился от неожиданности и изумленно уставился на Алвила, который отводил взгляд, словно сказал что-то неприличное. Не представляя, что заставило старшего брата передумать, Лиджей внутренне ликовал.

– Отправляемся в десять часов, так что пойду собирать вещи, – продолжал Алвил, допил суп, поставил пиалу и быстро вышел. Он и сам не понял, что заставило его передумать. Скучал ли по отцу и брату? Не особо. Иначе бы вернулся в столицу раньше. Но, признаться, предстоящая Коронация будила в нем любопытство. Да и не выезжал Алвил из Башни уже много лет, живя затворником, как учитель. А второй принц пока не готов отринуть бренный мир насовсем, похоронив себя в ворохе древности. Пора выйти на свет, с гордо поднятой головой.

Лиджей и старик доели молча, а только часы показали десять, принцы покинули Башню Отшельника.

****

Астмерия – столица Королевства Ранмария – жила своей яркой, негасимой жизнью. Здесь можно было встретить кого угодно: благородную знать, опасных преступников, закоренелых воров и карманников, ремесленников самой разной масти, и даже магов. Столица принимала всех, а вот отпускала редких. Двух– и трехэтажные дома и мощенные брусчаткой улочки пестрели лентами и флагами, каждый день, превращая в праздничный. Каждое утро на городской площади выстраивались палатки торговцев со всего королевства, а также из Восточной Империи, а вечерами она превращалась в поле для танцев и гуляний.

Город имел серый, красно-рыжий, песочный цвета, и легкий, сладкий, цветочный запах, тонким слоем разлитый в воздухе. Королевский замок располагался ближе к Ливерской гряде, выстроенный из белого, розового с прожилками камня, так любимого предыдущей королевой. Она была добра, светла и как-то хрупка, поэтому о ней вспоминали с легкой грустью, с придыханием, словно о цветке или о какой-нибудь бабочке. Каждый день к ее мемориалу, второму, поставленному в городе для народа, приходили люди: кто-то положить цветы, кто-то высказаться, пожаловаться, поплакать или посмеяться.

Новая королева людям не нравилась, об этом не говорили вслух, при появлении Эрайны вежливо улыбались, кивали головами в знак приветствия, но за спинами и дома в своих кухнях, постоянно сравнивали и охали, возмущаясь.

В тот день, когда Алвил и Лиджей выехали из Башни Отшельника, королевская семья – Амрей, Модрад и Эрайна – сидела в зале на первом этаже южного крыла. В прошлом эту маленькую залу посещала Ламарея, поэтому после смерти жены Амрей для уединений выбрал именно ее. Нежно-лимонного оттенка шторы были подвязаны, два больших окна распахнуты настежь, и в залу проникал теплый ветерок необычайно мягкого сентября.

– Ты будешь отличным королем! – Амрей разместился в обшитом бархатом кресле и любовался сыном. Ему уже за пятьдесят, но молодость так и читалась во всем его виде, мыслях и движениях. В нем еще было много юношеских порывов, и даже толика максимализма, идеи бурлили водным потоком, пытаясь вырваться наружу. Но врожденная мягкость позволяла уступать его советникам, возможно поэтому, Амрею хотелось провести коронацию быстрее. Ему верилось, что его сын сможет достичь большего. За соседним креслом, смотря в окно с отрешенным видом, расположилась Эрайна. Она как будто не интересовалась разговором, ее окаменевшая поза говорила об этом, в действительности же, женщина ловила каждое слово, каждый шорох и звук.

– Возможно, ты и прав, – Модрад повернулся правым боком, поднимая руки для того, чтобы служанка могла снять мерки. – Я бы хотел, чтобы моя семья была мне опорой и поддержкой в этом. Жаль, что Лиджей сейчас в отъезде.

Служанка, она же портниха, то и дело, бросала на старшего принца томные взгляды, но тот никак не реагировал, либо не замечая, либо делая вид. Внешность Модраду досталась от отца: густые волосы цвета вороного крыла на свету блестели каким-то красноватым оттенком, глаза серые, словно грозовые тучи, а телосложение подтянутое. Роста принц был высокого, а характер имел спокойный и добродушный, но в отличие от Амрея, лишенный мягкотелости, с твердой и решительной волей.

– Скорее всего, его нет из-за меня! – король печально вздохнул. – Я мало уделял ему внимания, вот он и обижен.

– Отец! – Модрад слабо улыбнулся. – Я думаю, что ты не прав. Я уверен, что Лиджей любит тебя. Ему было очень тяжело без матери, но к тебе у него нет претензий.

Наследный принц внутренне усмехнулся собственной лжи. Несмотря на близкие и дружеские отношения с младшим братом, они никогда не говорили на эту тему, но в силу проницательности, Модрад догадывался о чувствах Лиджея. Их разделяли семь лет, поэтому Модрад, в отличие от брата, никогда не злился и не обижался на отца, только уж очень ему хотелось увидеть королевскую реакцию на возвращение Алвила. Это чувство авантюризма искушающим огоньком грело душу старшего принца.

– Хотелось бы в это верить, – король снова вздохнул. – Я рад, что ты такой ответственный, – лицо Амрея на мгновение озарила улыбка. – Я всегда гордился и буду гордиться тобой.

– Для меня это честь! – Модрад почтительно склонил голову.

– А теперь давай поговорим о предстоящей Коронации.

– Но она будет только в декабре! – Модрад отвернулся от отца, чтобы служанка могла измерить другую часть тела.

– Ну и что, – король пожал плечами. – Ты оглянуться не успеешь, как он наступит. Что ты думаешь о женитьбе?

– Такая мысль еще не посещала мою голову, а сердце, тем более.

– Но тебе ведь уже двадцать семь лет, – король потер виски и сменил позу в кресле.

– Не существует такой женщины, на которой я хотел бы жениться.

– Неужели? – Амрей вскинул брови. – При дворе столько красавиц, да и в самой столице много прекрасных девушек. А может быть, ты хочешь женщину из Восточной Империи?

– Дело вовсе не в этом, – Модрад вздохнул. – Мне бы хотелось видеть рядом с собой любимую женщину, а не ту, которою после пятилетней супружеской жизни, будешь считать пустым местом. Я о таком наслышан в нашем роду. Хочется быть его лучшим представителем.

Модрад спустился с табуретки и отпустил портниху.

– Ну ладно, поступай, как знаешь.

– Ты выглядишь неважно, отец, проблемы со сном? – спросил он, видя в зеркале, как король зевает и трет глаза.

– В последнее время Ён присылает мне много писем о нарушениях, хоть я не люблю ими заниматься, но приходится.

Модрад покрутился у зеркала, разглядывая себя, словно барышня, сел у окна и закинул ногу на ногу. Этот Ён, низкорослый, с грубой внешностью, будто вытесанной из камня, но исполнительный и верный, никогда не нравился старшему принцу. Каждый раз, когда он видел главу Тайной стражи, по спине Модрада пробегал мерзкий холодок.

– Хороши эти самхейские наемники, правда, тетя? – спросил он. – Лучше них только Клан Дракона.

– Нет, родной, – пропела Эрайна. Шевельнулся нежный шелк ее белого платья, она повернулась и, глядя куда-то сквозь племянника, продолжила: – Лучше них только воины Восточной Империи.

– Мне пора возвращаться к делам, – вздыхая, сказал Амрей, медленно поднимаясь. – Дорогая, а ты?

– Я сегодня устала, поэтому пойду к себе, – ответила Эрайна, подавая руку супругу. Оба попрощались с Модрадом и неспешно покинули залу.

Принц проводил их задумчивым взглядом, будто намереваясь что-то сказать, но промолчал. Он тоже вышел через несколько минут, собираясь отлично провести время в городе.

С наступлением вечера и окончанием рабочего дня, жители столицы собирались на площади. У фонтана выстраивался самодельный оркестр, таверны и пивнушки выносили столики на улицу, планируя веселиться почти до самого утра. Люди более высоких сословий – дворяне, купцы, дворцовые работники – предпочитали более высокое времяпрепровождение.

За Третьей улицей, в неприметном тупичке, только для избранных, расположился клуб «Энри Гроу», одноименной дамы, появившейся в столице пять лет назад. Пятнадцать лет назад по Астмерии ходил распространенный слух, о некой девочке Энри Гроу, дворянке по происхождению, сбежавшей из дому и взятой на попечение одной старой колдуньей, жившей за городом. После пяти лет обучения Энри Гроу покинула старуху, которая неожиданно умерла, прибрав к рукам все книги, записи и прочую ведьмовскую дребедень, отправилась путешествовать по стране, и после десять лет о ней никто не слышал. Была ли дама, державшая клуб, той самой девочкой, никто не знал, а даже если и предполагал, то просто не предавал этому значения.

Сейчас молодая женщина по имени Энри Гроу – тонкая, как тростинка, с длинными черными густыми волосами, глазами чистейшего голубого оттенка – сидела на сцене на трехногом стуле из темного дерева и напевала нежным голосом:

За окном ночь,

Ярко светит луна

Мастер мой приди,

И тоску прогони,

Долго будем вдвоем

Любоваться луной,

При свечах говорить,

И друг друга любить.

Прикасаясь ко мне,

Скажешь нежно:

– Люблю…

Просыпаюсь в поту…

Солнца луч за окном,

Оказалось все сном.

Нет ни Мастера,

Ни свечей,

Только отблеск мечты моей.¹

Она заканчивала одну песню, ей аплодировали, женщина снова перебирала струны и пела вновь. В полутемном, освещенном лишь несколькими лампами помещении, мягкие пурпурного и вишневого цветов кресла и диваны казались мертвыми изваяниями, гости застывшими куклами, лишь певица блистала в этом зале.

Ее клуб посещали и советники короля, находившие в лирике, кто мечту, кто воспоминания, кто грусть. Первый советник, дворянин высокого и древнего происхождения по имени Фрунт, самый пожилой мужчина среди Совета, одетый в черно-белые цвета, сидел под руку со своей округлого вида супругой Лимилией, женщиной по нраву тихой, но обожающей сладкое, любовные приключенческие романы и столичные истории такого же характера. Благодаря вечерам у Энри Гроу, супруги Фрунт еще находили что-то интересное в своем браке. На соседних местах расположился не менее почтенный старец-дворянин, лорд Мимли – жилистый, высокий, напоминающий крепкую палицу, с густой седой шевелюрой, в темно-синих одеждах, создающих мягкое впечатление, – и его супруга, такая же вытянутая и жилистая, с поджатыми губами в карамельного цвета пышном платье. Характер у супруги Мимли был резкий, не принимающий чужого мнения, а в женских кругах леди Мимли имела прозвище «Пчела». Чета Мимли и Фрунт бросали друг на друга косые взгляды, сохраняя вежливые улыбки, внутренне испускали желчь. Была здесь чета Хемайтл, крупные купцы Трин, Иргер и Кронс, а также разные художники, поэты и артисты.

Закончив петь, Энри тонко улыбнулась, поклонилась и, пожелав всем приятного вечера, поднялась наверх в ложу, где ее ждали. За круглым столиком из зеленого толстого стекла, расположись двое: леди Маргарет Юнгейт, давняя знакомая Гроу, и Рич, помощник главы Тайной стражи.

– Ах, Маргарет, душа моя, где ты пропадала? – пропела Энри. – Тебя так давно не было, я скучала. Ты слушала мое выступление?

– У меня слишком много забот! – ответила она без эмоций в голосе.

Леди Маргарет Юнгейт тоже состояла в Совете (будучи единственной женщиной) и производила впечатление человека осторожного и резкого. Ей было уже за сорок, но внешний вид говорил совсем другое. Леди была одинокой красивой женщиной, тщательно скрывающей свои дела, появляющейся при дворе редко, но имеющей большую популярность среди мужчин. На ней сияло новое атласное платье темно-фиолетового цвета, а черные волосы украшала шляпка, такого же цвета, в тон платью.

– Мой приятель Рич, – Энри расслаблено присела и кокетливо растянулась в улыбке. Все в ее виде выражало наигранность и легкомыслие. Она закурила мятную сигарету, и ее образ нежной, невинной девушки, что существовал на сцене, испарился. Растекаясь сахаром, Гроу пыталась оставлять приятное впечатление о себе, но выходило совсем наоборот.

– А как же твой муж? – Маргарет удивленно вскинула брови. – Что случилось с бедолагой?

– Ох, Маргарет, не говори так, будто я с ним что-то сделала! Просто мы не сошлись во мнениях.

Энри Гроу замолчала, затянувшись сильнее, и выпустила еще больше дыма, чем прежде. Рич никак не реагировал на беседу женщин, закутанный в черные одежды, он словно слился с интерьером. Энри потрепала Рича по голове, будто домашнюю собачонку, с наслаждением выдохнула дым, потушила окурок и зажгла новую сигарету, но уже с какой-то другой травой, более терпкой и неприятной, чем мята. У Маргарет першило в горле, глаза начинали слезиться, но женщина держалась и делала вид, что все в порядке.

– Ты о чем-то хотела поговорить, – сказала леди Юнгейт. – Так, о чем же?

Гроу зачем-то тянула время или просто пыталась показать, что все вертится вокруг нее. Во всяком случае, как ей это казалось.

– Ты знаешь ведь о Клане Дракона, Маргарет? – нарушив, наконец, тишину, спросила Гроу. Энри улыбалась сквозь дым, смакуя каждую фразу.

– Естественно, – бесстрастно ответила та. – О нем все знают.

– Я узнала, что они хотят сорвать будущую Коронацию. Не знаю уж, зачем им это нужно. Я-то думала, что они вьют из короля веревки, и что все под контролем, но оказывается, все не так.

– Откуда у тебя такая информация?

– Рич поделился со мной таким слушком. Правда, Рич?

Помощник Главы Тайной стражи оттаял и едва заметно кивнул головой. Леди Маргарет откинулась на спинку мягкого кресла и сцепила руки в замок. Услышанное казалось женщине ерундой, совершенно не внушающей доверия.

– Не переживай ты так, – продолжала Энри. – Но давай будем откровенны, Маргарет, – Амрей не слишком умен. Он не правитель, поэтому хочет, чтобы его сын стал королем. Он слишком мягкий человек, а король должен быть твердым, иначе все советники сядут на шею, что сейчас и происходит. Глядишь, и до переворота недалеко.

– Ты ошибаешься! – раздраженно бросила Маргарет.

– Как скажешь, родная! – вновь пропела Гроу. – Все-таки не понимаю, как ты могла отдать Амрея той женщине?

Маргарет пропустила ее слова мимо ушей и стремительно вышла, не попрощавшись. Женщина-советник поддалась эмоциям и просто сбежала, боясь, что не сможет удержать лицо. Клуб не то место, где можно расслабиться – слишком разнообразная публика. Вдруг здесь скрывается кто-то нелояльный? Да и сама хозяйка человек, думающий прежде всего о выгоде. Энри Гроу долго смотрела вслед ушедшей подруге, медленно вдыхая и выдыхая дым, о чем-то думая. Затем Рич легонько тронул женщину за руку, и, потушив сигарету, они вместе покинули ложу.

Глава 3

Ахтэшкарт – город княжества регери раскинулся на холмах между Западным и Южным лесами и Титалейской грядой. За Западным лесом начинался Край Водопадов, где обосновались марэ – водные люди – не имеющие магии. Их кожа имела настолько белый оттенок, что казалась прозрачной. Глаза были лишены зрачка и белка, только синеву, заполняющую глазное яблоко; волосы голубого или светло-зеленого цветов, на шее жабры, а на руках тонкие пальцы соединяли перепонки. Марэ умны, несколько высокомерны, как и все расы Ария, и терпеть не могут армеди. В лесах обитали фессы – низкорослые звероподобные народы, живущие в деревьях.

Ахтэшкарт, в отличие от вычурных и помпезных городов армеди, состоял из круглых многоярусных домов, по виду напоминающих пряник или песочное печенье. По крайней мере, именно такая ассоциация была у всех, кто оказывался здесь впервые. Дома расписывали орнаментом и глазурью, что только увеличивало сходство с выпечкой. Чем богаче и старше семья регери, тем больше ярусов в доме. Замок князя терялся среди обычных домов и отличался орнаментом.

Сегодня в замке князя было суматошно. Вернее, суетились в кухне и в складских, в гостевом зале, наоборот, застыло напряжение. За полукруглым столом расположились четверо: Первый армеди Светлейших – Рамайтон, его друг Альм Со‘Хлад, рыжеволосый мужчина с насыщенно-синими глазами в круглых очках – князь и среднего роста шатен, черноглазый и донельзя раздраженный.

– Девочка должна жить с нами! – воскликнул он, грозно сдвинув густые брови и стукнув кулаком по столу, так что троица синхронно поморщилась. Звучный голос разнесся по всей гостиной.

Упомянутая трехлетняя медно-рыжеволосая кроха, сидела в шерстяном платьице и кожаных ботиночках в конце зала на скамье, обшитой золотистой парчой, держа в руках деревянную игрушку и слегка болтая ножками. В зеленых глазах не отражалось ни страха, ни грусти, ни боли, только пустое равнодушие.

– Нет. – Рамайтон был категоричен. – Выход только один: девочка остается с армеди, и мы пописываем Соглашение.

– Это шантаж! – прорычал шатен, которого звали Рэйнерар. – Она наполовину регери!

– Калинал, уйми своего приятеля, – прошипел Альм, прожигая князя холодным взглядом.

Что ответил его друг и глава регери Шэйлар не услышал, переключив внимание на девочку, скрывшись Тенями у колонны неподалеку от скамьи. Он наблюдал с самого начала встречи, и увиденным остался довольным: в будущем из нее получится красивая и сильная женщина, судя по потенциалу. Но как Рэйн эмоционален сегодня! Что сказать – молодость! Сам Старший был уверен, что ребенка не обидят, а Соглашение необходимо всем.

Внезапно Тени всколыхнулись, учуяв нечто вкусное. Девочка повернула голову и смотрела на него сквозь Силу, вытягивая регери своей. Занятно, тоже Тени. Кажется, обоюдно довольные. Шэйлар присел рядом. Она забралась с ногами на скамью – такая маленькая! – обняла его и замерла. Не сразу, но регери ощутил: ребенок плачет, будто спустился сдерживающий эмоции крючок.

– Тише-тише, все будет хорошо, – бормотал Шэйлар, гладя ее по голове. Похоже, в нем просыпались отцовские чувства. Старость не иначе! Калинал его теперь засмеет. Ну и ладно. Эти чистенькие армеди утверждали, что девочка ничего не помнит и не говорит из-за шока. Определенно, смерть родителей отпечаталась в ней на бессознательном уровне.

– Эти дяди не сделают тебе ничего плохого, – продолжал регери.

– Медея, – прошептала девочка, спустя некоторое время, перестав плакать. – Меня так зовут.

Шэйлар несказанно удивился. А в другом конце зала, похоже, все дела уладили.

– Мне пора, – сказал он, вытирая ее мокрые щеки. Он вновь скрылся в Тени.

Рамайтон и Альм подхватили Медею, все еще смотрящую на Старшего сквозь Тени, и скрылись за дверью. Князь отправился с ними, дабы спровадить гостей в безопасности, а то мало ли какие эксцессы могут произойти. Соглашение только-только подписано, а, чтобы изменить взгляды на древний конфликт, понадобиться много времени.

– Как ты мог отдать им мою племянницу? – вспылил Рэйн, когда князь вернулся.

– Ты знаешь, почему, – тот пожал плечами. – Твой брат отказался от семьи, пытающейся убить его жену, только потому, что она армеди. Не думаю, что бабуля хочет видеть внучку. От этого Соглашения зависит множество жизней.

– Точно, – Шэйлар положил другу руку на плечо. – Успокойся, ты только поддаешься эмоциям, доставляя Рамайтону удовольствие. Обещаю, что присмотрю за Медеей.

– Она с тобой говорила? Почему?

– Хм… Может, я ей понравился?

В зале повисла тишина.

Дворец армеди высился вверх золочеными шпилями, стены искрились хрусталем, узкие окна составляли красивые витражи, и занимал центр долины Памирас. От дворца кругами расходились города: Золотой, в основном из знати и старых снобов, Огненный, Воздушный, Водный и Светлый. Армеди любили пассивное высокомерие, подчеркивающее чье-то превосходство. Именно так они и воспитывали своих детей. Круг Светлейших и выдающиеся армеди жили во дворце. Круг управлял всеми, так что в этом не было ничего удивительного. После того, как Рамайтон удочерил Медею, она поселилась там же. Многие крутили носами и тихонько фыркали, но открыто не выражали протеста. Зато дети бывают довольно жестоки, особенно к отличающимся от них хоть чем-нибудь.

Так думала Медея, убегая по ступенькам с крыши, где ее сначала толкали и дергали за волосы, а потом хотели приправить развлечение Силой, но малявка оказалась прыткой. Вечными мучителями у девочки были трое: Лирк, сынок Альма Со’Хлада, четырнадцатилетний мальчишка, высокий, темноволосый и злобный, с кривым ртом, Райм, рыжий, чем-то похожий на лису, и Вотан, блондин с кислым выражение лица и непропорциональными чертами. Оба с Силой Огня, один – Воздуха. А не устраивало их три вещи: она регери; Сила Огня у почти тринадцатилетней девочки до сих не слушалась; ее приемный отец – Рамайтон. Поэтому маленькую (ростом тоже не вышла!) негодяйку следовало проучить.

Тем, что она наполовину регери, Медея гордилась. Ни у кого из них нет таких зеленых глаз и второй Силы. Впрочем, она тоже подчинялась с трудом. Рамайтон успокаивал девочку, обещал, что после первого совершеннолетия ²Силы придут в норму. Она верила.

Топот преследователей слышался все ближе, раздавался предвкушающий смех и ругань. Медея вздрогнула и, испугавшись, торопливо свернув за угол, врезалась в кого-то большого и высокого. Насмешливый взгляд вишневых глаз заставил ее смутиться. Но ничего сказать девочка не успела – мальчишки опасно приблизились. Медея, не думая, нырнула за широкую спасительную спину пришельца. Держась за его длинный плотный плащ из приятной темно-зеленой ткани, она почувствовала вкусную Силу Теней. Ее дар всколыхнулся и потянулся, как к родному и знакомому.

Ненавистная троица с хохотом показалась.

– Вас не учили, ларари³, что бегать по коридорам не следует? – у пришельца был приятный голос. Чем-то напоминал отцовский. – Вряд ли Мудрейший будет доволен вашим видом, – продолжал регери. – Занятия уже начались, поторопитесь.

Вотан и Райм собирались спорить, но Лирк быстро смекнул, кто перед ними, отдернул приятелей, и они, шушукаясь, поплелись прочь. Точно, сегодня Рамайтон и приезжие гости из Ахтэшкарта должны посетить Школу.

– Мы встретились снова, Медея, – регери повернулся, снял плащ и присел на корточки. – Ты не узнала меня? Что ж, неудивительно.

Она смотрела в теплые вишневые глаза и, действительно, испытывала дежавю.

– Мое имя Шэйлар, – регери накинул на нее свой плащ. Девочка в нем просто утонула. – Я научу тебя рунам, и они больше не причинят плохого, хочешь?

– Хочу!

Несложная руна из пяти черт легко чертилась и тут же вспыхивала голубым светом в воздухе. Сила охотно откликалась, точно с нетерпением ожидала, когда ею воспользуются. Армеди с удовольствием раз за разом повторяла несложные движения, пока они не отложились в голове. На все ушло не более десяти минут.

– Чем чаще будешь тренироваться, тем лучше будет получаться.

– Спасибо, – Медея зарделась от смущения.

– Плащ тоже тебе. Пусть будет подарком. На нем защитные руны. Ты обязательно станешь сильной, главное – верить в себя.

Шэйлар погладил ее по голове и, пожелав удачи, поспешил найти Калинала. Медея смотрела ему вслед, довольно улыбаясь.

****

Артефакт, переданный посланцем вместе с письмом от Рамайтона, привел Медею Лу'Вээре на полянку в смешанный лес. Полянка, походившая на тарелку, мягко окутывали деревья и тишина. Ветер также отсутствовал, а в конце полянки, между двух раскидистых могучих и древних дубов, виднелся остов старого колодца, полуразрушенного, покрытого травой и мхом. Он зиял черной, непроглядной дырой, лишенный дна. Девушка действовала интуитивно и, сокрушенно вздохнув, кинула поисковый артефакт прямо в колодец. Ее продолжали съедать сомнения в правильности решения, но отступать было поздно.

Артефакт упал бесшумно, и, когда достиг воображаемого дна, возник чудовищный, свирепый ветер. Он срывал листья и гнал их в промежуток между дубами. Вся маленькая полянка наполнилась смесью ветра и листьев. Деревья, словно в припадке, раскачивались из стороны в сторону, и, казалось, еще мгновение, и они рухнут. Но этого не произошло, и через несколько секунд все стихло. Медея открыла глаза, и поняла, что находится где-то в другом месте. Нет, она стояла в лесу, но в глухом и холодном – хвойном лесу. Но больше ничего здесь и не было. Один лишь сплошной лес, лишенный тропинок и просто поражающий своей дремучестью. Только арийские леса могли бы посоперничать с ним.

Черный лес поприветствовал ее полумраком, и не оставалось ничего другого, кроме как идти вперед. Медея поправила неприятно оттягивающий плечо походный мешок и направилась вглубь. Хотя было не ясно, в какой именно части лесного царства она находилась. Лекарка чувствовала себя неуютно, все деревья вокруг наблюдали за ней сотней глаз, проверяли вторгшегося чужака. Вновь упала покрывалом тишина: не стрекотали насекомые, не пели птицы, не было ветра и шороха листвы, отчего лес казался мертвым. Лес думал, принимать ее или нет, Сила молчала, ему было безразлично, что она армеди.

Через несколько часов, а может, минут или секунд, – она не ощущала времени, – когда Медея устала идти, а в глазах рябило от стволов, лес расступился, пропуская ее на каменную дорожку, идущую между деревьев в поля. В пятидесяти метрах от места, где она стояла, высились вверх огромные кованые ворота. Лишенные ограждения, они смотрелись несколько нелепо, но в медной ковке ощущалась сила и древняя красота. Стоило подойти, и ворота распахнулись сами, пропуская неизвестную гостью. Они вновь захлопнулись за ее спиной.

То, что Медея приняла за поля, оказалось огромной долиной, в которой разместился город, усеянный домиками, как грибами. Через пятьсот метров перед девушкой предстали еще одни ворота, несколько меньше первых, но такие же одинокие. Постепенно опускались сумерки. Сам Ламастор – крепость магов – виднелся на полтора километра впереди. Перейдя вторые ворота и подходя все ближе к замку, девушка стала замечать разноцветные линии, пересекающие территорию с разных сторон: голубые, красные, зеленые и белые, они причудливо делили землю, словно границы государства. От разноцветных линий пахло сильным волшебством, казалось, еще чуть-чуть и воздух затрещит.

Город оказался пуст, глух и как будто мертв. Но лекарка была рада, что никого не встретила и, очутившись у замка, расслабилась. Вблизи замок выглядел отталкивающе: весь темный, из черного камня, невероятно мощного, с узкими окошками и острыми шпилями. Башен виднелось семь, одна из которых держалась особняком и была больше остальных. С виду действительно, создавалось впечатление оборонной крепости. Медея же почувствовала странное спокойствие, словно оказалась дома, какое бывало в Арии.

Некоторое время Медея стояла у входа, не шевелясь, вдыхая воздух, наполненный запахами дерева, травы, сладости, солнца, чего-то знакомого. Наконец, когда она, собравшись с духом, подняла руку, ворота распахнулись, и девушка увидела старого угрюмого человека. На нем были потертые панталоны и потрепанный временем замызганный камзол. На морщинистом, резко очерченном лице, похожем на чернильный набросок, не отображалось ни одной эмоции.

– Я… – начала было лекарка, но человек только кивнул и шире открыл створку, пропуская ее внутрь.

Затем, он ни слова не говоря, отправился к замку, а внутри наверх по лестнице. Медее ни оставалось ничего, как последовать за ним.

Сбившись со счета, сколько они прошли, лекарка даже не обрадовалась, когда старик остановился у небольшой деревянной двери. На самом деле, они пересекли три башни очень странным путем, о котором знал только ее безмолвный провожатый. Старик открыл перед ней дверь, впустил внутрь и тут же удалился. Медея не удивилась, прикрыла дверь и обвела взглядом комнату. Обычный набор – кровать, стол, пара полок и небольшая тумба для одежды. Только темные, бордовые, тяжелые шторы выбивались из этой обыденности. Да, снаружи крепость выглядела совсем иначе, чем внутри.

Армеди подошла к кровати и сбросила свой плащ, казавшийся неподъемным. Осторожно открыв походный мешок, она достала несколько свитков, перевязанных разноцветными ленточками, толстую, оббитую, с потертой кожей, книгу с медной застежкой, небольшой красный бархатный мешочек и два синих замшевых чехла. Когда девушка добралась до дна, оттуда выпрыгнул недовольный Звончик, взъерошенный и обиженный подобным обращением. Фириз уже пристроился на подушке, слетевший с ее плеча минутой ранее.

– Просто кошмар! – возмущался кот, приводя себя в порядок. – Это издевательство какое-то!

Пропустив слова друга мимо ушей и отложив мешок, звякнувший эликсирами, в сторону, девушка приметила на кровати одежду. Это было легкое серебристое платье, аккуратные черные башмачки с маленьким каблучком и бордовая широкая лента из атласа. Переложив вещи на тумбу, лекарка взяла большое полотенце и отправилась искать купальню, чтобы отдохнуть и смыть дорожную пыль.

Только пройдя несколько раз по этажу, она приметила боковую лестницу, ведущую вверх. Комната была престранная, лишенная окон, словно подземная пещера, сверху свисали сталагмиты. Свет в ней излучали маленькие голубые и оранжевые цветочки, с виду стеклянные, которые находились на неимоверной высоте. Сама «ванна» была из темного мрамора, до краев наполненная водой. По форме она напоминала корыто и чем-то смахивала на кратер вулкана. Медея несмело подошла к ванне и потрогала ее рукой. Камень был теплый, приятный, как будто нагретый за день жарким солнцем, а вода горячей. Армеди, не раздумывая, разделась и нырнула в воду.

Отогревшись в купальне, лекарка вернулась в комнату и, свернувшись калачиком, сладко уснула.

Утро накинулось на нее волной звуков: что-то шептало, смеялось, плакало, радовалось, ликовало, носилось, как в припадке, говоря ей проснуться. Древний замок Ламастор ожил, приветствуя свою гостью, дочь, невесту; он радовался, как ребенок, звал ее узнать себя. Он чувствовал армеди, желал поведать представителю древней, как и он, расы о своих тайнах. Сквозь не задернутые с вечера шторы в комнату проникали еще неяркие солнечные лучи. Лекарка с наслаждением потянулась, когда в дверь постучали. Распахнув ее, она обнаружила того самого старика.

– Вас ждут, – только и произнес он. Его голос напоминал звук шуршащей бумаги. И все. Больше ни слова. Весь его вид так и остался безэмоциональным, но Медея почему-то была уверена, что на сборы ей дают не более пяти минут. Девушка даже подумала, не был ли этот старик военным? Эти точные движения, прямая осанка, несмотря на возраст, а скорость просто поражали. Башня, в которой она ночевала, состояла из «пламенной» гаммы: на первом этаже пол представлял собой черно-красную мозаику причудливой формы, стены темно-красного мрамора к крыше розовели, лестница черная с золотыми капельками. Четвертый этаж, где располагалась комната, видимо, был жилым, так как кроме дверей, посторонние предметы отсутствовали.

И снова они петляли по всему замку. Только на этот раз Медея не чувствовала усталости. Единственное, что доставляло ей полнейшее неудовольствие, так это одежда. Непривыкшая носить платья, девушка все время спотыкалась. Очередной способ мгновенного перемещения, не дал лекарке, как следует, рассмотреть обстановку. Наконец их путь окончился. Они поднялись по винтовой лестнице, под самую крышу башни. Открыв скромного вида деревянную дверь, старик пропустил девушку внутрь и снова, как накануне вечером, исчез.

Медея огляделась. В небольшом кабинете, в который она попала, было множество книг, свитков, некоторые из них валялись на полу, на столе лежали какие-то бумаги, перепачканные чернилами, висели странные картины, которые она никогда прежде не видела. За столом сидел крепкий, но уже порядком поседевший мужчина с бородой и усами в темной сутане. Изредка посапывая большим носом, он увлеченно что-то писал, то и дело, опуская кончик пера в чернила. Его лицо было добродушно, а в больших светло-карих глазах читались спокойствие и мудрость.

Мужчина окинул девушку внимательным взглядом и, отложив перо, заговорил:

– Вы, Медея Лу’Вээре? – его голос был суров, но не озлоблен. Словно этот человек не знал, как стоит с ней разговаривать и теперь выбирал интонации.

– Да. Я… – начала было объяснять она, но ее перебили.

– Я Захар, Глава Огня и Ламастора.

Медея стояла молча, решив не вмешиваться и позволив Захару все высказать. Видимо, он решил, что должен быть строг ко всем, не делая исключений. Тем более что она здесь гостья, а не хозяйка.

– В Ламасторе мы обучаем юных магов и волшебников четырем Искусствам, помогаем оттачивать им свое мастерство, добиться успеха. Каждому Искусству обучается сто человек. Когда их обучение заканчивается, мы набираем новых. – Захар замолчал, еще раз внимательно посмотрев на девушку, проверяя, действительно ли, она поняла. – У нас уже есть один армеди, я не ожидал, что появится еще. У Вас, скорее всего, легенды нет, так что будете играть роль ученицы моего Искусства. Я вижу в Вас Огонь.

Лекарка хотела узнать о другом армеди, но Захар, не дав ей и рта раскрыть, направился к двери, жестом приглашая девушку следовать за собой. По дороге он стукнулся о стул, из-за чего часть его напускной строгости испарилась, но Медея тактично сделала вид, что ничего не заметила. Стали спускаться вниз, а через несколько дюжин пролетов, они свернули направо, где лестница была широкой и вела вверх. Теперь лекарка могла разглядывать все вокруг, так как Глава Ламастора шел медленно, аккуратно кидая взгляды на свою спутницу, и незаметно улыбался в усы, видя ее горящие неподдельным интересом глаза.

Ее рост был около ста шестидесяти сантиметров, и она едва доставала ему до плеча; кожа белая, матовая, но не бледная, волосы длинные медно-рыжие, заплетенные в косу и подвязанные бордовой лентой. Вся фигура девушки выглядела легкой и изящной, создавая обманчивое впечатление детской наивности и слабости. Она вполне могла бы походить на его внучку, ведь даже глаза – большие, яркие, зеленые – не выдавали в ней представителя древней расы из другого мира.

Пока Захар рассматривал армеди, она возбужденно смотрела по сторонам и вверх. С темных шершавых стен светили желтые, белые и розовые цветы, непонятно каким образом растущие. То, что цветы были живые и настоящие, лекарка убедилась еще накануне. Под высоко уходящем потолком парили различные вещи: бумажные, на вид, белые одуванчики, золотая, блестящая, будто звездная, пыль, стеклянные геометрические фигурки и перья. Парили высоко и очень медленно, не мешая проходящим внизу людям.

Когда они практически дошли до места назначения, Медея прилипла к узкому окошку и наконец-то смогла рассмотреть город. Перед ней предстали светло-серые домики с красной черепицей, рассеянные вокруг просторной квадратной площади, посреди которой возвышалась статуя заступника магов – Гирдасу. Глава Ламастора кашлянул и легко, но требовательно, уволок свою спутницу от окна.

Зал Радуги, в который они пришли, представлял собой огромное помещение с большими, витражными окнами и высоким потолком. У входа в зал каменный пол заканчивался, и простиралась зеленая, сочная, высотой чуть выше щиколоток, трава. Пахло лугом, на стенах рос плющ и обвивал окна. По углам росли деревья, с которых множество юношей и девушек срывали еду, предварительно что-то пожелав. В центре зала разместился фонтан с фигурой в виде кубка, с которого стекала прозрачная и холодная вода. Стоило поднести кубок, и его содержимое заменялось на желаемый напиток.

– Видите ребят с бордовыми лентами? Ступайте, пожалуйста, к ним.

Медея Лу'Вээре потихоньку направилась вправо, там, где бордового цвета было вдоволь. Левее находились ребята с другими цветами в одежде, но общим в нарядах было только наличие платья у женской половины присутствующих. У юношей имелось больше свободы. Как подумалось лекарке, различные цвета использовали в отличительных целях. Она подошла к дереву, дотронулась и, немного подумав, сорвала большое зеленое яблоко. Решив, что такая система просто великолепна, с хрустом откусила. Стоило ей опуститься на траву, как к ней тут же подскочила девушка.

– Привет! – сказала она.

– Привет, – отозвалась армеди, стараясь быть дружелюбнее.

– Как тебя зовут? – не отставала девушка.

– Медея.

– А меня Сэрра Ламскер! – очень обрадовано сказала девчонка, ее голубые глаза сверкали, а курносый носик возбужденно двигался. Сэрра нервно пригладила льняные волосы и смущенно улыбнулась. Похоже, новая знакомая хотела поделиться всей информацией, имевшейся в ее голове. На девушке было такое же серебристое платье, только бордовая лента скрепляла пышные волосы любопытной сеньориты в виде хвоста. У Сэрры также имелся и темный галстук-шнурок. Она сидела ровно, как на приеме у короля.

– Сэрра! – внезапно послышался откуда-то сверху звук. – Отстань от неё!

Медея подняла голову и увидела над своей головой огненное облачко, на котором восседала, словно божок, миниатюрная девушка со светло-русыми волосами и ярко-синими глазами. Сидела девушка, поджав ноги, и держала в руках толстенную потрепанную книгу. Незнакомка тоже была в платье, но более пышном. Было удивительно, как она могла так сидеть, из-под платья виднелись белые панталончики, но, похоже, девушку это ничуть не смущало. Она спрыгнула с огненного «стульчика», и стала выше Медеи на полголовы.

– Ты что не видишь Лавар, мы разговариваем? – изящно спросила Сэрра, явно дворянка по происхождению.

– Я вижу, что ты ей надоедаешь со своими расспросами! – воскликнула девушка. – Я, Камилла – сказала она, обращаясь к Медее.

– Нет, это не так, – лекарка слабо улыбнулась. – Очень приятно познакомиться.

– Мне тоже! – хором ответили девушки и тут же фыркнули, сверля друг друга раздраженным взглядом.

– Все завтрак окончен, пора продолжать занятия! – услышали все голос Захара.

– Между прочим, я ничего и не успела спросить! – фыркнула блондинка, задетая словами Лавар. – А теперь еще идти на историю мира! – добавила девушка, с неудовольствием в голосе.

– Сэрра, побереги эмоции для Занятий Боевой Подготовки, сокращенно – ЗБП! – назидательным тоном ответила ей Камилла, не пряча довольной улыбки.

– О, нет! – застонала Сэрра.

– А ты улыбайся Сэрра, улыбайся и жизнь будет казаться лучше! – подходя к ним, проговорила стройная бледнокожая черноволосая девушка. У нее были темно-карие глаза и немного острые черты лица. Ее платье имело другой покрой, а бордовая лента подвязалась почти у самого плеча. В девушке чувствовалась некая подвижность и стремительность, а говорила она очень легко и непринужденно.

– Знакомься Медея, это Веро Хемайтл, моя лучшая и единственная подруга! – сказала Камилла.

Темноглазая девушка и армеди обменялись выразительными взглядами: если Медея посмотрела, скорее, нейтрально, и даже, несколько равнодушно, то Хемайтл смерила новенькую настороженно-презрительным взглядом. Но саму Веро такое приветствие вполне удовлетворило, поэтому через пару секунд она произнесла:

– Ну, что, пора идти!

****

Лекции по истории мира читал маленького роста сухонький лысенький старичок по имени Дедул. Старичком его звали, конечно же, за спиной. В хрупком на вид преподавательском теле бурлила энергия, которой позавидовал бы молодой человек, в глазах виднелась ясность и мудрость.

Как и говорил Захар, Искусству Огня обучали сто человек, поделенные на группы по двадцать пять. Медее повезло, или нет, тут, как посмотреть, попасть в Четвертую. В просторной светлой аудитории стены покрывали карты, испещренные линиями, отмечающие те или иные военные походы. Вместо светящихся цветов, по углам чадили вполне обычные масляные лампы.

– Итак, поговорим о Первой Магической войне, – проговорил он скрипучим голосом. – Шестьсот лет назад Арамар Аверун, прозванный в народе Безумный, издал первый указ о преследовании магов. Как отмечают современники того времени, кто-то намеренно травил королевскую семью корнем лакаротника – редкого растения с ярко-фиолетовыми листьями, не имеющего ни вкуса, ни запаха. На данный момент, ни одного экземпляра не осталось. Впрочем, поговаривают, что его можно отыскать в Восточной Империи.

– На Аккаракских островах есть целый ареал этого корня, – подала голос лекарка, быстро проглотив остаток яблока.

– Вы уверены? – несколько недовольно уточнил старый маг, не любивший, когда отвлекают от материала.

– Да, видела лично, – ответила Медея. На самом деле корень лакаротника считался очень полезным при лечении тяжелых кровопотерь и глубоких порезов. Но такую информацию тщательно скрывали, раскрывая только для будущих лекарей. Сильным мира сего не выгодно, чтобы исторические факты, якобы проверенные и достоверные, подвергались сомнению.

– Очень любопытно, – проскрипел Дедул. – После того, как выявили причину смертей, Арамар, к тому времени потерявший почти всех членов семьи, с остервенением принялся искать виновного. Тщательное расследование, множество улик, свидетелей, и, надо сказать, пыток, привели к преступнику, которым оказался тогдашний придворный маг – Касариус Рук. Стоит отметить, репутация у Касариуса была очень мрачной и сомнительной. Его подозревали в кровавых ритуалах, похищениях и черной магии. А так как Клан Дракона уже стал служить Короне, можете представить, что случилось с магом.

– А как же это связано с войной? – проворчали с задних рядов.

– Прямо. – Дедул почесал кончик носа-крючка. – Репутация может быть неприглядной, но это просто слухи. У придворного мага тоже была семья и друзья. В ответ на королевский указ, они устроили резню, дабы погасить собственный гнев. В ночь на пятое мая тысяча сто тридцать первого года маги во главе с Овигарием Рурком – троюродным братом Касариуса – напали на дворец, последовательно разграбив и убив членов Совета, подожгли храм Создателя и взяли в плен малолетнего принца, требуя прекратить гонения. Они согласились, и три года магов не трогали. Но, как вы понимаете, оставить безнаказанным резню в столице никто не мог. Политика – весьма грязная вещь. Советники короля почти всегда ведут свои игры, что они и делали каждую войну.

Медея Лу’Вээре, в который раз поежилась от неприятного холодка, пробегающего мурашками по коже. Когда пятьсот лет назад ее выбросило в Ашер-шас⁴, война тридцать лет как закончилась, и в королевстве Ранмария, несмотря на жесткие меры пресечения колдовства, жизнь медленно, тихо восстанавливалась. Ей и самой первое время пришлось тяжело. Из-за перехода через мировые границы, память несколько пошатнулась, оставив белые пятна, денег не было, а Силу блокировал амулет. Хорошо, что рядом находился Звончик.

– Ментор⁵ Дедул, расскажите, пожалуйста, о Клане Дракона! – попросили где-то в среднем ряду.

– Клан Дракона – это то, что простым людям не понять. Они люди, и в тоже время нет; колдуны, но заклинаниями не пользуются; отличные войны, но ратного дела никогда не изучали. Они есть и одновременно, нет. – Дедул охотно отвечал. – Но так любит говорит Захар на «Мифах». А если обратиться к фактам, то Клан Дракона впервые упоминается в документах, датированных семисот двадцать восьмым годом Века Потерь, то есть шесть тысяч шестьсот восемьдесят лет назад. Существует легенда о том, что некий человек попал в место, где сейчас находится Астмерия, и жил здесь, основав свою семью. В то время еще не существовало королевства Ранмария. По тем же древним свиткам, они считаются народом восточных лесов, женщины которых имели небольшие способности к магии, а мужчины к военному делу. И эти люди верили в культ предков. Священные писания подтверждают это.

– Зато сейчас они используют магию, чтобы вершить зверства над другими магами, – зло выплюнул Ракей. Этот невысокий, темноволосый молодой человек держался в стороне ото всех, поэтому прекрасно походил на роль главы Ордена Огня – кучки ребят, возомнивших себя новыми карателями, ненавидящих людей. В его темно-зеленых глазах читалось презрение и какая-то тихая злоба, которую он испытывал ко всем людям. Выросший в семье военных, Ракей имел педантичный и помешанный на дисциплине характер. Его помощник был полной противоположностью: высокий, крупный, толстый, но не безобразный, напоминающий шкаф, с тяжелым голосом и легким взглядом, он везде следовал за Ракием, помогая тому во всем.

– Нет, они судят людей, – покачал головой ментор. – Маги в наше время прекрасно умеют скрываться и защищать себя.

– Так они заслужили! – воскликнул Ракей.

– Как мило, – произнес Дедул. По его голосу становилось ясно, что он недоволен ни ответом, ни позицией своего ученика. – Ваше высказывание ничем не обосновано!

Ракей цыкнул, но ничего не ответил. Его ненависть, была тем чувством, которое возникает из пустоты. Это та ненависть, которую невозможно контролировать, которая делает человека помешанным, чего он сам не замечает, убежденный в своей правоте. Оно возникло благодаря общей обиде магов, которую Ракей видел, когда жил с родителями в столице. Не сказать, что в Астмерии на каждом углу издевались над магами, но отцу Ракея, служившему в королевской армии, пришлось пережить много неприятных ситуаций.

– Любое применение силы оканчивается кровью и болью, смертью людей с обеих сторон. Поэтому должно быть мирное решение проблемы. – Дедул решил высказать свое мнение. – Тем более что маги, против которых воевали люди, ничего не сделали. Они ничем не заслужили такого отношения. Поэтому и я вас призываю всегда думать, перед тем, как что-либо делать. Спасибо, за внимание.

– Опять этот Ракей, – фыркнула Камилла. – Вечно он любит спорить с Дедулом на эту тему. А ты довольно много знаешь? – спросила она у Медеи, намекая на лакаротник. Лекарка равнодушно пожала плечами. Объяснять про Лекарскую Академию, где их заставляли заучивать справочники до дыр, а растения определять с закрытыми глазами, не хотелось.

Они спускались вниз и, направляясь на Занятия Боевой Подготовки, пересекли галерею, длинный коридор, и снова спускались. Смутно представляя себе, что это такое лекарка просто шла за своими новыми знакомыми. Лавар сказала, что это очень захватывающе, Сэрра мученически закатила глаза, а Веро фыркнула.

Зал, в который они пришли, находился под библиотекой и был огромен. Лишенный окон, он светился от стен, похожих на калейдоскоп или древнюю мозаику. Они были выложены из разного цветного стекла в причудливые формы. Впереди, справа и слева амфитеатром вверх уходили черные матовые скамьи, таким же камнем был выложен и пол. Посреди зала белел Квадрат Выбора, на котором и устраивались бои. На скамьях уже расположились юноши и девушки с Искусства Воды. Их серебристые одежды мигали темно-синими лентами: у кого в волосах, у кого на одежде. Их группа проследовала на противоположные места, недружелюбно разглядывая оппонентов.

– Что такое? – тихо спросила Медея.

– Давние счеты, – ответила Веро. – Скоро все увидишь.

– Сейчас я объясню тебе правила, – встряла Камилла. – Чаще всего мы занимаемся со всеми Искусствами. Четыре представителя от каждого Искусства выходят на ту белую площадку – Квадрат Выбора. Двоим, из участников, дают тянуть жребий, приложив ладонь к Распределяющему Камню. То, что вытянешь, и будет твоим противником. Тот, кто из вас победит, будет сражаться с победителем из второй пары. Понятно?

– Ну… да, – неуверенно ответила лекарка.

Дверь хлопнула, перешептывания прекратились, и в зал вошел человек. Высокий рост, правильные черты лица и насмешливые глаза цвета спелой вишни. Губы сомкнуты, на лбу морщинка, он явно о чем-то напряженно думал. Длинные черные волосы повязаны темно-красной шнуровкой, оканчивающейся бубенчиками, которые вопреки всем ожиданиям не издавали ни звука. И его можно было бы назвать красивым, если бы небольшая горбинка на носу, явно следствие неправильного лечения, и три шрама с левой стороны лица: один тонкий длинный от самого виска до подбородка, второй несколько рваный прямо на щеке, третий чуть тоньше, начинался практически у глаза, касался уголка губ и заканчивался так же у подбородка. Армеди Медея Лу’Вээре почувствовала подозрительную пустоту в области солнечного сплетения, горло пересохло, а в глазах защипало. Нервно обводя пальцами шрам в виде спирали на левом запястье, девушка не отводила взгляд, жадно его рассматривая.

– А это руководитель ЗБП Шэйлар! – чуть поежившись, прошептала Сэрра. Не то чтобы блондиночка боялась, но на нее Старший производил угнетающее впечатление.

– Ла фир лансур⁶! – воскликнула Медея, незаметно для себя переходя на арийский язык.

Вошедший сразу устремил свой взгляд на Медею, полный строгости и настороженности, словно понял, что она сказала. Хотя, если это был не двойник ее знакомого (а она была уверена, что это не двойник), арийский язык не должен был вызвать у человека никаких затруднений. Затем уголки его губ тронула легкая улыбка, и она прочитала: «Что ты здесь делаешь?», и сомнения полностью отпали.

– Друзья, предлагаю вам самим выбрать участника, – сказал он.

По залу вновь пронеслись шорох и шепот, постепенно усиливаясь. На Квадрат Выбора вышли Сэрра и Лисса – представительница Воды. Их взгляды встретились. На лице противницы Сэрры читалось беспокойство, боязнь ударить в грязь лицом, перемешанное с ярко выраженным высокомерием. Скорее всего, на девушку возлагались большие надежды. Лиссе повезло – её удар был первый.

Армеди не до конца поняла суть состязания, уж слишком коротко Камилла рассказала, да и еще Шэйлар никак не выходил у нее из головы. Множество вопросов тут же собралось в голове и приготовилось выплеснуться наружу. Ее внимание рассеялось, поэтому, начало поединка для нее смазалось. Тем временем Сэрра увернулась от горячих, обжигающих струй воды, напоминающих хлыст, и, приседая, увидела, что на лице Лиссы отпечатались досада и разочарование. Ведь она упустила шанс поквитаться с противником с первого раза. И теперь неизвестно, сможет ли девушка выиграть, но почему-то и Медея, и Ламскер были уверены, что девица от Воды верит в свою победу.

Сэрра грациозно и с достоинством выпрямилась, бросила короткий насмешливый взгляд на ряды, явно предназначавшийся Камилле, подняла правую руку и легонько дунула на ладонь. Секунда – и вот в ее руке пылает огненный клинок. Лицо Лиссы скривилось, но девушка не шевельнулась, внутренне готовясь отразить атаку. Сэрра тонко улыбнулась, на ее щеках заиграли приятные ямочки, и сорвалась с места. Она наступала, разрезая воздух, отчего порывы ветра настигали оппонентку сухим испепеляющим жаром. Если бы не щит, она бы проиграла.

Лисса разозлилась, ее настигала Сэрра, и огненный и водный клинки встретились. Защитный круг с треском лопнул, Ламскер сделала подножку, и в следующий миг ее противница оказалась прижатой к полу пылающим лезвием.

– Хватит! – раздался грозный голос Шэйлара. – Сегодня облегченная тренировка. Поздравляю, Ламскер.

Сэрра благодарно склонила голову, и клинок исчез. Лисса сухо поднялась и, уходя с площадки, бросила на девушку полный ненависти взгляд. Этот проигрыш она не забудет.

– На этом все! – продолжал регери. – В следующий раз будьте готовы сражаться против троих.

Медея резко подскочила, лавируя и скрываясь за спинами адептов, поспешила к выходу. Шэйлар, искавший ее глазами, обнаружил девушку уже в проеме, но было поздно – лекарка сбежала.

Глава 4

В Арии, где проживали различные народы древних рас, было всего два времени года – лето и осень. Первые три месяца после августа – когда проводилась Ярмарка – наступал сезон дождей. Затем два месяца лежал густой и плотный туман, природа увядала, словно падала в странный сон, деревья стремительно теряли свои зеленые, желтые, красные накидки, а последние два месяца перед обновлением природа застывала, будто мертвая или замерзшая. Только на людских землях бывало четыре полноценных времени года, где знали, что такое снег и морозы, но они находились очень далеко. Вот и сейчас, осень ушла на спад, на улице все цвело, солнце припекало сильнее, а элькрис готовились к праздникам и посадке урожая. Наступало удачное время для свадеб. Деревня элькрис, скрытая мощнейшими древними заклинаниями, находилась на северо-востоке Ария, утопая в лесах и спускаясь к реке Милар.

– Джерель, сходи и принеси воды! – послышался голос матери из кухни. Все готовились к празднику. Старшая сестра выходила замуж, и завтра все соберутся у Старейшин деревни.

Джерель оторвался от свитка и направился за ведром. Этот союз он не мог одобрить. Будущий муж сестры ему совершенно не нравился. Один из этих высокомерных армеди, которые единолично диктовали всему материку, как жить. Хорошо, что дышать разрешали.

Элькрис никогда не вмешивались в политику, спрятавшись магическим барьером этот немногочисленный народ существовал по законам своей Богини. И хотя очень много лет назад и существовал Совет Королей и более-менее равенство среди правителей, возвращаться к прошлому никто из Старейшин не планировал. Сам молодой элькрис охотился за знаниями. К тому же у него был прекрасный учитель – Шэйлар. Регери всегда, несмотря на «темность», старались поддерживать дружеские отношения и уважать других. Джерель оторвался от мыслей и опустил ведро в воду, когда послышался треск, короткий крик, а затем что-то упало в реку, обдав его волной с ног до головы. Протерев глаза, юноша обнаружил, сидящую по пояс девушку, в дорожной одежде с медно-рыжими волосами и зелеными глазами. Незнакомка некоторое время молчаливо смотрела на него, а затем, резко вскочив, произнесла:

– Ура! Я нашла элькрис!

Девушка выглядела, как ребенок: невысокая, энергичная, ее глаза светились счастьем. Джерель подумал, что она оторвалась от взрослых, и случайно забрела сюда. Конечно, не стоило рассматривать этот вариант, как очевидный, так как пересечь барьер было довольно сложно, но допустить возможно. Она подошла и дотронулась до его лица. Осторожно провела рукой по щеке, по линии носа, коснулась губ и поцеловала лоб. Джерель так удивился и, замерев, не мог сделать никакого движения. Такая наглость встречалась нечасто, да и сам молодой человек за полторы тысячи лет жизни рассматривал представительниц противоположного пола только с научной точки зрения. Хотя бабушка периодически приставала к нему с кандидатками в невесты.

– И правда, настоящий элькрис, – девушка улыбнулась еще ярче.

– Ты потерялась? Где твои родители? – наконец выдавил Джерель.

– Потерялась? – она изумленно похлопала ресницами. – Нет, я специально сюда пришла. Я армеди, и справила недавно первое совершеннолетие! – гордо добавила незнакомка.

– Как мило, – ухмыльнулся элькрис. Точно, дитя-дитем. Только пятнадцать исполнилось. Только каким образом эта малявка прошла пост и барьер? Джерель сузил глаза, сосредоточившись на Силе. Ясно, полукровка. Впрочем, хорошо владеющая Силой Теней. А еще и с маячком от Шэйлара. Тогда понятно, как она сюда попала.

– И зачем ты сюда пришла? – чуть насмехаясь, спросил элькрис.

– Читала о вас и хотела найти!

Какая глупость! Вскрикнул бы Джерель, но передумал. Ребенок, все-таки. Еще обидится. Недолго думая, он схватил девчонку за руку и потащил в деревню. Не бросать же ее у реки. Она не сопротивлялась и вертела головой во все стороны. Деревня элькрис имела форму солнца: в трех кругах основания находились дома Старейшин, Дом Совета и разные мастерские, а в лучах жилые домики остальных. Все строения были из песочного цвета камня, одноэтажные, кроме Дома Совета, сделанного из зеленой яшмы. Между лучами-улочками велись дорожки, выложенные в форме листочков желтого, багряного и коричневого оттенков. В центре разместилась площадь из белого камня, в середине которой на постаменте пылал черный огонь.

– Вот, посиди здесь, – сказал Джерель, едва зайдя в дом. В кухне кипела работа: мать готовила хмельной напиток из вишен, винограда и клубники, Амея – младшая сестра Джереля – помогала печь мятный хлеб. На печке тушилось мясо с овощами.

– Наконец-то, мы уже заждались, – мать на секунду оторвалась от работы. – Прости, дорогой, но я не вижу радости на твоем лице. Твоя сестра выходит замуж, и мы сможем сдружиться со армеди.

– Я не хочу иметь с ними ничего общего.

– Братец, у тебя девушка появилась? – в кухне появилась старшая сестра Рамея. Высокая и стройная, она выглядела, как статная королева. В руках девушка держала блюдо с рыбой. – Пора обедать.

– Как эта мелочь может быть девушкой? – спросил Джерель, вместе с Медеей усаживаясь за стол. – Ей пятнадцать. Похоже, учитель вновь ставит на мне эксперименты. Придется возиться с мелкой, – чуть тише проворчал он.

– Я не мелкая! – воскликнула Медея, а Джерель поморщился. Надо же, услышала. Армеди чувствовала себя прекрасно. Ее Сила наконец-то стабилизировалась, у нее многое получалось, а в рунах девушка стала специалистом. Как и обещал Шэйлар, поверив в себя, она изменилась, даже Лирк, Райм и Вотан перестали задираться и прониклись уважением. – Вот увидишь, я буду сильнее тебя!

– Ну-ну, посмотрим. – Джерель совершенно не поверил.

Девчонка прилипла к нему надолго.

Самое лучшее время в Арии – это Ярмарка. Все преображалось в разноцветные наряды: деревья, кусты, народы. Август был месяцем, когда все покидали свои уединенные дома, деревни, объединялись, у реки Милар выстраивались походные шатры. Ярмарку проводили во вторую и третью недели, пели, танцевали, каждый показывал свои умения, то, что сделал руками, магией. Марэ славились изделиями из камней и воды; веринис, как хранители лесов, поражали своими растениями и цветами; маленькие фои – специалисты по меду и напиткам; хирры торговали оружием, а фессы посудой. Армеди, регери и элькрис щеголяли тканями, манерами и знаниями. Это время Медея любила больше всего.

Этим летом девушка веселилась вместе с Джерелем и его семьей. Даже старшая сестра с мужем присоединились к ним. Их большой шатер, сшитый из цветных лоскутов плотной ткани, утопал в амулетах, оберегах, плетеных браслетах, лентах и шнурках. Внутри шатра на тростниковых ковриках сидели Медея, Джерель и его сестры – Рамея и Амея. Сестры с аппетитом поглощали прекрасную выпечку матери, а сам Джерель пытался сплести браслет из кожаных шнурков, чтобы доказать всем, что он такой же умелый.

Близился вечер, солнце постепенно садилось, приятно касаясь шатров вокруг. В долине никто не разговаривал, слушая прекрасное мягкое пение представительницы марэ. Она настолько красиво пела, что по телу бегали мурашки.

– Будет не страшно, если получится не так, как у твоей матери, – сказала армеди, когда пение окончилось, наблюдая за элькрис. Выходило у него плохо, но он пыхтел и продолжал.

– Ты же знаешь, что он не прекратит, – послышался приятный голос, и в шатер вошел муж Рамеи. Джерель скривил лицо, но ничего не ответил. Малл Ре’Орпэ был высок, подтянут и крайне добродушен. Он единственный, чьи голубые глаза не казались Медее неприятными. Малл отлично стрелял из лука, сочинял стихи и быстро бегал. Вот и сегодня армеди мечтал посоревноваться.

– Ты ведь любишь Ярмарку? – спросил элькрис, распутывая нитку.

– Да, очень, – глаза девушки сверкали. – Знаешь, я намного счастливее, чем тогда, когда нашла тебя.

– Хочешь сказать, что Ярмарка лучше меня?

– Вовсе нет. Просто сейчас меня переполняет больше эмоций.

– Эх, как хорошо быть молодым! – в шатре появилась Лая – мать Джереля. Она улыбнулась Медее, похлопала по плечу Малла, потрепала за щеку Амею. – А теперь марш на поле! Соревнования по бегу скоро начнутся. Не возвращаться пока Малл не победит!

Дважды повторять не пришлось, и друзья стремительно покинули шатер, дабы не разгневать мудрую элькрис. Лая покачала вслед своим детям и принялась сворачивать прилавок.

****

Камилла Лавар споткнулась, тихо зашипела от злости, но удержалась и не упала. Впереди шли Медея и Веро, они спускались по узкой лесенке, ведущей в темный коридор, где проходили занятия по предмету «Испытания». В свои семнадцать лет Камилла была умна и начитана, и слыла во всем Ламасторе известной всезнайкой. Ее мать происходила из знатного рода небольшого северного королевства Кулия, независимого и крайне изолированного. Отец же – хранитель дворцовой библиотеки – из Астмерии, где она жила до восьми лет. Он болел несколько лет и, тяжело перенося последний год, умер. Но Камилле повезло, ее забрали в Ламастор, который полюбился девочке всем сердцем. Кроме Геры ван Блокк – Главы Воды – темноволосой женщины, с холодным выражением лица, лишенным эмоций и безапелляционным голосом.

Темный коридор, из которого веяло сыростью, оканчивался полукругом. По кругу расположилось несколько дверей, различного цвета из разных пород деревьев. В центре разместился черный котел средних размеров, под которым плясал огонь. Возле котла стояла Гера ван Блокк. Ее лицо было безмятежно спокойным, словно застывшим, а на голову был накинут капюшон. Из-под него виднелись темные волосы, в карих глазах отражалось пламя.

– Приветствую вас, Искусство Огня! – сказала Блокк не оборачиваясь.

Четвертая группа из двадцати пяти человек плотно скучковалась и внутренне сжалась. Геру ван Блокк всегда боялись. От ее взгляда бежал мороз по коже, а сердце каменело от ужаса. К своим занятиям она относилась очень серьезно, не терпела прогулов, и считала соблюдение правил хорошей закалкой характера.

– Перед вами четыре двери, – продолжала она. – Мне нужно четыре добровольца, которые зайдут туда.

И хоть женщина говорила о добровольцах, на самом же деле, для себя, Блокк уже выбрала «жертву». Гера обвела всех присутствующих ничего не выражающим, пустым, как дно, взглядом. Когда он попадал на кого-то, незадачливый человек пугливо втягивал голову в плечи, стараясь, стать незаметнее. Никто не вышел, и Гера ван Блокк назвала четыре фамилии, среди которых была фамилия Камиллы.

Ребята нерешительно отделились и вышли вперед. Камилла ощущала себя не в своей тарелке. У нее были натянутые отношения с Герой. Но, в отличие от других, Лавар не боялась жесткую преподавательницу. Ее чувства сводились к неприязни и непониманию.

– Девочки налево, мальчики направо, – сказала Гера ван Блокк.

Камилла Лавар покачала головой и направилась к первой двери слева из темного дубового дерева с позолоченной круглой ручкой. Она прекрасно знала, что ничего хорошего ее не ждет. Гера ван Блокк та еще дамочка! Однажды женщина заставила ребят со своего Искусства, которые шумели ночью, повторять наизусть всех Духов Страшной Книги, насчитывающей более двухсот тысяч терминов. За остановку или запинку дополнительное наказание – уборка. В другой раз незадачливые адепты валялись с результатами собственных экспериментов, перебинтованными конечностями, распухшими носами или большими ушами, дабы не повадно было. Камилла дотянулась до холодной ручки и дернула дверь на себя. Войдя, она услышала легкий поскрипывающий звук, закрываемой за ней двери.

В комнате стоял полумрак, который клубился, словно фимиам. В помещении отсутствовало окно, отчего казалось, что стены потихоньку сужаются. Воздух был спертый, из-за чего Камилле мерещилось, будто она задыхается. В дальнем углу копошилось нечто похожее на половую тряпку – такое же серо-грязное, скомканное и неприятное. Тем не менее разглядеть конкретнее не представлялось возможным. Внезапно из темноты мелькнули чьи-то глаза. Эти два красных угля прожигали Лавар насквозь. Она судорожно стала прикидывать, кто бы это мог быть. Оборотень? Призрак Черного Подземелья? А может это посланец из Клана Дракона? Сердце Камиллы сильно забилось, разум помутился, отказываясь включить логику и трезво оценить ситуацию.

Тем временем «красные глаза» разглядывали девушку. От взгляда было неуютно, жарко и холодно одновременно. Камилла чувствовала себя глупой мышью, за которой следит хладнокровная кошка. Неизвестность противника, темнота, странное копошащиеся пятно – все это загоняло ее в угол, и, не зная, что делать она прижалась спиной к тому месту, где должен был находиться выход. Хотелось выбежать на свет, на свободу. Но это было невозможно, и Камилла Лавар испуганно думала, слушая стук собственного сердца в висках, не насолила ли она Гере ван Блокк? Но нет, никаких провинностей не вспоминалось.

Камилла почувствовала, как ладони покрылись липким потом, и, разозлившись на саму себе, она прокусила губу до крови. Лишь ощутив соленый привкус во рту, девушка стала успокаиваться. Через несколько секунд Лавар с досадой усмехнулась. Вот оно «Испытание»! Похоже, сегодня ненавистная преподавательница хотела проучить ее страхом. Он сочился со стен и потолка, витал в воздухе, казалось, до него можно дотронуться. Теперь Камилла это ясно понимала. Наконец, полностью успокоившись и хлопнув себя по лбу из-за собственной глупости, она сделала рукой круговое движение, шепнула короткое слово, и в воздухе зажегся красный шарик света. Лавар мысленно приготовилась, представляя все существующие ужасы, но была крайне удивлена, увидев подсобного духа Зявва.

– Что, испугалась? – спросил Зявв.

– Ну, немного, – не стала врать Камилла. – Я уже могу идти?

– Да, – кивнул дух. – Заходи как-нибудь ко мне.

Камилла ничего не ответила и направилась к двери. Дотянувшись до ручки, она обернулась. Духа уже не было, но в комнате все еще стоял запах восточных пряностей, а огонь чадил ровно и спокойно. Камилла вышла из комнаты. За ней напряженно следили все собравшиеся. Они были взволнованы, но старались это скрыть.

– Что ж, мисс Лавар, – сказала Гера. – Поздравляю!

Камилла слабо улыбнувшись, встала в толпу к ребятам.

– Урок усвоен, можете идти.

Камилла Лавар по праву считалась самым любознательным человеком, которому нужно прочитать все – от корки до корки, поэтому большую часть своей жизни она проводила в библиотеке. Каждая полка, каждый фолиант, каждый свиток, уголок, закуток – все она знала, как свои пять пальцев. Если бы ей предложили переехать жить в библиотеку, то она с радостью бы согласилась. Библиотекарь Альф, который считался главным в храме знаний, сносил все ее выходки, разрешая Лавар приходить, когда той хочется.

Поэтому в полдень, когда в Ламасторе начинался часовой обеденный перерыв, Лавар пропустила и направилась в библиотеку, вошла в просторное библиотечное помещение и спряталась в самом дальнем и укромном закутке, рядом с Хранилищем. В этой части расположились древние свитки по истории, мифам и сказаниям, которые читать юным колдунам не рекомендовалось. Ведь есть предмет «Мифы» и ментор Захар, прекрасно знающий материал. А то еще испортят юные маги какой-нибудь свиток или документ! Кошмар просто.

– Привет! – послышался голос за спиной любопытной всезнайки, когда она хотела стащить с полки древний фолиант о вторых сущностях.

Камилла вздрогнула от неожиданности, представляя самое страшное, но голос принадлежал Лую. Он обучался Искусству Земли, был таким же любителем книг, поэтому тоже часто приходил в библиотеку. Здесь они познакомились и периодически обсуждали прочитанные произведения.

– Прости, я напугал тебя, – Луй несколько стушевался. Типичный представитель зубрил-одиночек, помешанных на знаниях, теоремах и доказательствах, выглядел довольным. Луй был маленького роста, всегда носил длинную темно-синюю мантию, расшитую мелкими месяцами, имел пышную темную, кучерявую шевелюру, курносый нос, большое самомнение и богатую фантазию. Он никогда не участвовал в соревнованиях по ЗБП, считая, что его способности в проверке не нуждаются.

– Нет, ничего, – Камилла слегка смутилась, чувствуя неловкость. – Просто я задумалась.

– Кстати, ты почему не зашла за свитком?

– Ой, я забыла! – Камилла хлопнула себя по лбу. – Давай, сегодня вечером зайду.

– Хорошо, ну ладно, побежал.

Маленький умник поправил пенсне на маленьком носу и деловито покинул библиотеку. То, что он подражает какому-то воображаемому великому магу, казалось Камилле смешным. Девушка облегченно вздохнула и, оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что за ней не следят, с верхней полки достала, завернутый в темную ткань, старый пожелтевший фолиант. В прошлый раз Лавар потратила много времени на его поиски, проведя несколько часов в Хранилище. Ею двигали обстоятельства: во-первых, банальное любопытство и упрямство, в то, что рассказывает Захар, она верила; во-вторых, Камилла хотела знать правду о себе. Год назад у нее начались странные провалы в памяти и лунатизм. Она просыпалась в лесу в одной сорочке с землей под ногами, многочисленными царапинами, несколько раз с кровавыми пятнами. Это пугало ее до дрожи в коленках. И вот заветных фолиант найден. Пролистав книгу, Лавар пришла к выводу, что придется забрать с собой, из-за древнего языка сейчас нет времени читать вдумчиво. А впереди еще занятия сегодня. Кивнув самой себе, Камилла завернула книгу в ткань и пошла в Центральную Башню.

****

На третью ночь пребывания в Ламасторе Медею ожидал маленький сюрприз: проснувшись около трех часов, с дико колотящимся сердцем, оглядела комнату. В безлунной темноте казалось будто она ослепла. Звончик тихо сопел в ногах – чувствовалась тяжесть и тепло. Фириз пыхтел рядом, выпуская дымные колечки. Шрам на запястье зачесался, виски сдавило болью, и армеди выкинуло из тела. Точнее, на девушку давило двойственное состояние: она была в комнате и нет. Там, куда улетела часть сознания что-то мерцало зеленым светом и послышался мужской голос, показавшийся Медее знакомым:

– Что с артефактом?

– Пока ничего, он спит.

– Отлично, значит, от него никаких действий, – в голосе послышались нотки удовлетворения. Но почему этот голос казался ей знакомым? И где она могла его слышать? Память деликатно молчала, не давая никаких подсказок.

– Что будем делать, если он сделает ход? – спросил Шэйлар. Старшего армеди не видела, точно смотрела его глазами. Казалось, его голос звучит прямо у нее в голове.

– Я пока не знаю, – прошелестел собеседник. – Пока мы будем просто наблюдать. Не хотелось бы прибегать к крайним мерам.

Шэйлар хмыкнул что-то неопределенное, а Медею выкинуло обратно в реальность. Укрытая спасительной темнотой, лежала на кровати, тяжело дыша, судорожно хватая ртом воздух. Армеди поняла, что узнала что-то, что не надо было. Что здесь вертится какая-то тайна, связанная с ее миром. С Сердцем Искусств, за которым ее отправили. Значит, опасения Рамайтона не были напрасны, и в этом Оплоте Волшебства, то есть Ламасторе, затевалось что-то важное. Но тогда почему отправили именно ее? Ведь имелось много армеди, которые сильнее, мудрее, старше и опытнее, чем она. Не потому ли, что здесь был он, Шэйлар? Значило ли это, что ее, действительно, простили, и слова о том, что ей позволено вернуться, – правда? Это вселяло небольшую надежду.

Медея перевернулась, испытывая болезненные тошнотворные позывы. Тело, словно пронзенное током, ныло и дрожало. Хотела доползти до склянки, но организм сжалился – сознание отключилось.

Медея тихо выпустила воздух через нос. После ночного приступа она чувствовала себя побитой, несмотря на выпитую склянку с лекарственной настойкой. Она подумала, что в случае подобных повторений, ей придется покинуть Ламастор, чтобы пополнить запас трав и ингредиентов для эликсиров. Кто бы мог подумать, что в легендарном городе магов практически не изучается целительство? Конечно, кроме нее в замке был лекарь окончивший Академию в Астмерии, но этот нелюдимый и злобный, брюзжащий слюной, плотный мужчина чуть за сорок, с редкими пепельными волосами, неизвестно каким образом, попавший в Ламастор, не вызывал у девушки доверия. К тому же привыкшая полагаться только на себя и окончившая Академию четыреста лет назад, лекарка была уверена в своих знаниях.

Девушка невольно дернула плечами и обвела взглядом учеников. Наблюдать за ними было так увлекательно! Камилла сидела с хмурым и сосредоточенным лицом, на послеобеденную лекцию она практически опоздала, забежав в аудиторию перед ментором. На ней было то же платье с панталончиками, а на ногах красовались гольфы с оборками, что не очень вязалось с ее серьезным образом. Ее стол был завален книгами, на что никто не обращал внимания, а в мыслях читалось некое беспокойство. Веро, напротив, вела себя расслаблено и даже улыбалась, что было не совсем свойственно темноглазой красавице, поэтому улыбка выглядела несколько злобно. У Хемайтл была только одна тетрадь и всего одна книга с чернильницей и пером, но так как девушка сидела рядом с Лавар, количество принадлежностей не бросалось в глаза. Таким образом, подруги дополняли друг друга. Сэрра расположилась на первом ряду, практически перед носом Захара. Вся собранная, аккуратная она умудрялась кокетничать и строить глазки. Это получалось у нее так изыскано, словно блондиночка где-то специально этому училась.

На задних рядах, с ухмылками на лицах и презрением в глазах, сидели ребята из Ордена Огня. Когда-то этот Орден гремел на весь замок. Впервые упоминание о нем появилось около пятисот лет назад. История его создания была такой запутанной и непонятной, что правды никто уже не помнил, и, несмотря на множество разговоров, все это были недомолвки и слухи. Славился он тем, что все его члены плели интриги, шпионили за остальными учащимися и попадали в вечные приключения. Двести лет назад из-за некоего инцидента, который тщательно скрывали от огласки, Орден распустили. Но теперь новые «герои» решили вернуть себе былую славу, хотя все равно, это уже был не тот Орден.

Четвертая группа Искусства Огня расположилась в Центральной Башне в небольшой аудитории, лишенной окон и ярко освещенной разноцветными цветочками-светильниками, было спокойно, но из-за монотонного повествования Главы Ламастора всех, даже самых крепких, клонило в сон. Но следующие слова Захара заставили лекарку встрепенуться:

– «Как же переплеталось прошлое с настоящим и будущим? Пожалуй, этот вопрос волновал многих. И не только самых высокочтимых магов, но и самых простых, так сказать рядовых, которым до Высшей, Древней магии, было не добраться. Я, Мирван, поведаю историю, случившуюся в давние времена», – читал он из какого-то свитка. – «Несмотря на исчезновение Богов, ушедших, как в свое время Богиня Смерти, древняя вражда еще не достигла критической точки. Существовал Совет Королей, в числе которого, конечно, были и армеди, и регери, но помимо них, и остальные – представители других народов континента: марэ из Края Водопадов, благородные элькрис, смекалистые веринис, жители земли фисс, горный народ хирров, и даже маленькие фои. Альи с острова Инстрик, уже в те времена жили обособленно, поэтому отказались от участия в Совете. Тогда еще Ламастора не существовало, потому что просто не было необходимости в строительстве такого замка. Четверо друзей, жрецов Богов, жили мирной жизнью, испытывали радость и никогда не знали бед.

Гардарика была невысокой, всегда улыбающейся и неунывающей женщиной, а также самой сильной из жрецов, так как имела Силы двух Богов: Зоала и Гориафа. Хельгана черноволосая и на вид суровая женщина, имела спокойный и рассудительный нрав и Силу Ильёра. Паррен считался самым энергичным и эмоциональным из жрецов и имел Силу Арка. Он был красивым темноволосым мужчиной. Аворис же был человеком, любившим уединение и почитавшим Виза».

Медея, когда ментор начал читать, удивленно моргала. Странно, очень странно. Девушка думала, что сможет не вслушиваться в то, что в этом замке рассказывают юным колдунам, но всего несколько слов зацепили ее своей неожиданностью. Булочка, которую она хотела незаметно съесть, зависла в воздухе. От истории армеди мало, что осталось, и Круг Светлейших ревностно оберегал эти знания. Но, несомненно, имена, произнесенные Захаром, были лекарке знакомы. Замок дрогнул, скамья под ней завибрировала, голоса Силы ожили, вторя ее настроению. И это они называют «мифами»? Просто возмутительно! Ведь Глава Огня должен понимать, что это не сказка. Медея наглядное тому подтверждение. Камилла тоже все время хмурилась, слушая текст, словно знала, куда больше и с удовольствием бы что-нибудь высказала.

С подобными мыслями лекарка с ребятами отправилась на последнее занятие, пересекла две башни, попав в помещение, где обитала Ламия Грилли. Аудитория была большой и напоминала сад: светлые бледно-желтые стены, пол цвета гречишного меда, большое окно, обрамленное легкими шторами, а внутри всего этого великолепия множество цветов и растений, на которых отдыхали бабочки разных цветов и размеров. Садясь на скамью, лекарка рассматривала Главу Земли. У нее был прямой нос, большие холодные голубые, застывшие двумя капельками, глаза, с длинными пушистыми ресницами, открытый лоб, и вьющиеся светлые волосы. Ламия скользнула взглядом по Медее, и девушку передернуло. Вот она! Еще одна армеди Ламия Но’Пэль. Несмотря на свой молодой и цветущий вид, прекрасное настроение и невесомый голос, Грилли была стара. Ее возраст превышал четвертое тысячелетие, и ее изгнали из Ария раньше, чем родилась лекарка.

– Как вы думаете, почему нет одного и того же дара? – нараспев спросила Ламия, разворачиваясь в мягком песочном кресле, когда все ребята расселись.

– Как нет одинаковых глаз, так и нет одинакового дара, – тут же ответила Камилла.

– Да, вы правы. Но я спросила, почему?

– Может, это зависит от генов. Или просто так дары перемешиваются. Вот, например, у отца сила Воздуха, а у матери Воды, а у бабушки вообще что-то неясное на первый взгляд. А затем рождается ребенок и у него что-нибудь экстраординарное, – пояснила Лавар.

На Камиллу тут же оглянулось большинство учащихся: Сэрра с легкой завистью и негодованием, Веро с радостью, что подруга, как всегда оказалась на высоте, остальные же с раздражением. Да, она много знала, и для многих чересчур, из-за чего наводило мысли о высокомерии Лавар. Впрочем, она считала по-другому. Медея же вновь посмотрела на Ламию Но’Пэль. В светлом шелковом одеянии, на левой руке украшение в виде бабочки, на правой два тонких гранатовых браслета, на левой ноге широкий браслет с сапфирами, в волосах и на нижней части одеяния бантики, Грилли выглядела, как принцесса.

– Какое интересное наблюдение, – ответила Ламия. – Как вы думаете, а дар мог не передаваться генами, а быть подарен свыше?

– Я даже не знаю, – Камилла смутилась. Ей немного льстило, что преподаватели считаются с ней. – Скорее всего, может, но в исключительных случаях.

– Да, и в этом вы правы, – Ламия Грилли улыбнулась. – А теперь внимательно смотрите.

На столе лежало обычное перо для письма, из светлого дерева, явно уже потрепанное временем и частым использованием. Ментора дисциплины «Дар» закрыла глаза и сосредоточилась. На ее ладонь опустилась легкая голубая бабочка, хрупкая, трепетавшая крылышками. Ламия убрала ладонь, и бабочка слетела на перо, которое мгновенно окаменело.

– О, боже! Это перо из черного агата, – произнес кто-то шепотом.

Медея невольно дернула плечом, смахивая с себя наваждение. Она прекрасно слышала пение голосов, что откликнулись на призыв Грилли. Это же совершенно не имело никакого отношения к Искусствам. Конечно, можно было делать вид, что у менторы такой индивидуальный дар. Чем та и пользовалась.

Наслушавшись хвалебных восхищений, Ламия Но’Пэль повела лекцию дальше, а затем, когда занятие кончилось, попросила задержаться Медею.

– Приятно познакомиться, – пропела Грилли, когда дверь за последним адептом захлопнулась. Голубые льдинки изучающе бегали по лекарке. Кто бы мог подумать, что девушка встретит именно ее! Рамайтон изредка упоминал об этой женщине, и в голосе обычно спокойного армеди скользило какое-то разочарование. Конечно, он никогда не делился с ней чем-то настолько личным.

– Взаимно, – сухо ответила Медея, не имея никакого желания с ней разговаривать. – Вы собираетесь следить за мной?

– Я? – брови Ламии поползли вверх, и она звонко рассмеялась. – Нет, мне этого не нужно. Разве ты не знаешь, что я бросила Арий и армеди?

– Это известно всем, – подтвердила девушка. – Правда, без подробностей.

В чем заключался проступок Ламии, история благополучно умалчивала. Но вес проступка, видимо, был меньше, чем самой Медеи. Ведь Но’Пэль не грозил Алеастр априори смертная казнь. Сейчас лекарка не чувствовала к ней ничего, и дружить, естественно, не рвалась. К тому же армеди вкладывали необычные понятия в слово «дружба».

– Ты довольно странная для армеди, – задумчиво потянула Грилли. – Я ощущаю в тебе тоже, что и в твоем друге. Он здесь хорошо устроился.

– Мы не друзья, – отрезала Медея, начиная раздражаться.

– Ну да, – на лице Ламии проскользнула усмешка. – Впрочем, это не мое дело. Моя цель – следить за бабочками.

В подтверждение ее слов на поднятую руку немедленно опустилась красивая фиолетовая бабочка. Она периодически махала крыльями, словно ей было жарко.

– Вы знаете о Сердце Искусств?

– Конечно, – она кивнула. – Артефакт здесь с начала создания Ламастора. Но, как я и сказала, меня дела армеди больше не касаются. Поэтому я не буду у тебя ничего выяснять. Если понадобиться совет, ты можешь ко мне обратиться.

Древняя армеди замолчала и отвернулась к окну, давая таким образом понять, что разговор окончен. Медея Лу’Вээре покинула аудиторию, обдумывая услышанное: доверять этой женщине она не обязана.

Вечером, когда все занятия окончились, армеди отправилась в город, в первый день, показавшийся ей пустым. Площадь со статуей Гирдасу утопала в цветных огоньках, во многих домах-грибках горел свет, а из единственной таверны «Черный Маг» доносился смех, говор и приятный мясной аромат. Травяной лавки, к сожалению, не обнаружилось. Если что, придется искать лавку снаружи кармана. Решив посмотреть город днем, лекарка остановилась во внутреннем дворе возле входа в Ламастор, над дверями которого, раскрыв зубастые пасти, высились статуи каких-то тварей, каких девушка прежде не видела. Уже совсем стемнело, двор пустовал, но ворота на высокой стене были не заперты. Темно-зеленый плащ, покрытый защитными рунами, отлично сохранял тепло. Приложив руку к черному, слегка теплому мрамору, девушка пыталась слушать голоса Силы, но та почему-то не отзывалась.

– Ну как? – послышался тихий голос возле ее головы. Повернувшись, она увидела Шэйлара и поспешно отдернула руку, но он быстро перехватил и поднес к своей здоровой щеке. Кончиками пальцев Медея почувствовала холодность его кожи. – Ты избегаешь меня с того момента, как приехала. Мы ведь с тобой…

– Довольно, – она строго поджала губы, вырвала руку и рванула, не разбирая дороги. Добежала до Библиотечной Башни, прислонилась лбом к стене, пытаясь отдышаться. И чего она, собственно, испугалась? Им все равно придется поговорить. Должна же она узнать, зачем Старший здесь. Шрам снова зачесался. Лекарка принялась водить по нему пальцем. Переведя дух, Медея продолжила исследовать замок, останавливаясь в разных местах, прикасаясь, вслушиваясь в голоса Силы. Но ничего о Сердце Искусств не мелькало – ни намека, ни обрывка мысли или слова. Придется воспользоваться более сложными методами. Проведя несколько часов, лекарка вернулась в Башню Огня и завернула в альков, который не заметила в начале. Пустынный и практически полностью темный коридор, освещенный только камином, приятно притягивал после насыщенного событиями дня. Дрова приятно потрескивали, ковер был необычайно мягок. Не хватало только чашечки какао для полного счастья. Армеди присела напротив камина, подобрав колени и подперев подбородок руками, закрыла глаза. Этим местом практически никто не пользовался, поэтому было не ясно, зачем вообще оно нужно. Но теперь лекарку этот вопрос не трогал.

Неизвестно сколько времени она так сидела, но внезапный звук со стороны лестницы заставил расслабленную девушку вздрогнуть. Медея повернулась и увидела Камиллу с Веро. Лавар выглядела бодрой и держала в руках стопку толстых книг по истории, а Хемайтл как-то подозрительно усмехалась, придерживая подмышкой темный сверток.

– Новенькая, чего ты тут сидишь? – заметив ее, бросила Веро.

– Наслаждаюсь тишиной.

– Это ненадолго.

Камилла сложила свою огромную стопку на диван, а сама присела поближе к Медее. Армеди заметила в стопке «Толстый справочник заклинаний» и «Арий. История континента. Том 1», «Вторая Сущность. Влияние на сознание», а также брошюрка с сомнительным названием «Кто мы? Монстры внутри нас». Все книги были старые, с полустершимися буквами, поэтому надпись читалась плохо. Но так как название было на арийском, девушка догадалась чисто интуитивно. Веро скинула темную ткань, извлекла бутыль из темно-синего стекла на два с половиной литра, такого же стекла стаканчики, и села рядом с Камиллой.

– Что это? – спросила лекарка, глядя на бутыль.

– Напиток на основе шоколада и черники, – хитро улыбаясь, ответила Веро. – Немного сладкий, но и не крепкий. С утра никаких последствий.

– Ты уверена, что стоит это делать? – Лавар с сомнением посмотрела на подругу. Распитие хмельных напитков в Ламасторе не поощрялось.

– Ничего страшного. – Веро откупорила бутыль и разлила густую, темную жидкость. – Мне уже восемнадцать, а через два года мы все покинем Ламастор. Отличная возможность поговорить и подружиться.

– Зачем тебе учебник по древней истории? – настороженно спросила Медея у Лавар, отпивая маленький глоток. По горлу приятно растеклась сладковатая чернично-шоколадная смесь, пряная и чуть-чуть терпкая.

– Потому что я люблю факты, добытые самостоятельно, – Камилла раздраженно дернула плечом, замолчала, сделала крупный глоток и расслабилась. – Я всегда любила учиться, поэтому на занятиях слушала с интересом. Но мне стало мало, поэтому с первого же посещения библиотеки, открыла для себя много нового. – Она снова отпила, опустошая стакан. – Ментор Захар прекрасный рассказчик, но… Я самостоятельно ищу тексты и думаю, что в них больше правды, чем вымысла. Веро, откуда бутыль, кстати?

– Домашнее производство, – Хемайтл пожала плечами. – Брат прислал.

Лекарка внимательно посмотрела на собеседницу. В глазах Лавар читалась решимость и вера в то, о чем она говорила. Веро снова наполнила стаканы. Камилла сняла бант и распустила длинные, медового оттенка волосы, вытянула ноги к камину и блаженно улыбнулась.

– Лично я думаю, что ты преувеличиваешь, – бросила Веро недовольный взгляд на подругу. – Зачем разбрасывать свою жизнь на такие глупости?

– Не глупость, а цель! – воскликнула Лавар, взмахнул кулаком.

– И чего же ты хочешь?

– Попасть в Арий!

– Значит, хочешь добиться своей цели, даже несмотря на то, что тебя могут убить? – прищурив глаза, наконец, спросила армеди.

Камилла и Веро резко посерьезнели и уставились на лекарку. В глазах девушки появилась, присущая всем армеди, холодность и жесткость. Скорее всего, даже Лавар при желании могла бы попасть в Альмайнас, так как там тоже жили люди. А возможно смогла бы жить и в Арии. Солнечная Страна легко приняла бы девушку с большой внутренней силой и стержнем в свои чертоги. Вот только армеди никогда не примут ее, как бы та не старалась. Хемайтл настороженно буравила Медею взглядом, отталкивающим и неприязненным, тем самым, с которым она относилась ко всем за исключением Камиллы.

– Естественно. Неважно, насколько все сложно и запутанно, я разрешу эту проблему, – Камилла подкинула дерева в камин. – Я уверена, что Ламастор – творение армеди. Вот, – она раскрыла свиток, – послушайте: «Ты уверен, что так будет хорошо?» – спросила Хельгана, поворачиваясь к одному из своих спутников – высокому, изящному молодому человеку со светлыми волосами и бледно-желтыми глазами. Ветер сорвал с него плащ, стали видны его простая военная, нежели жреческая одежда и длинные, собранные в хвост волосы. «Да, к сожалению, я не могу выбирать структуру материала, ты же знаешь. Видимо, Виз так захотел. У меня нет причин сомневаться в его намерениях. Боги сдержат свое обещание».

– Какое обещание? – вздохнув, спросила Хемайтл, допивая второй стаканчик.

– Не знаю, – Камилла пожала плечами. – Еще: «Я специально создала союз со всеми народами Ария, чтобы они были спокойны. Теперь, когда есть Ламастор, у них будет надежда, что такое не повториться. Не важно, какую цену придется заплатить». – Камилла приняла новую порцию напитка. – Это слова Гардарики, а Ламастор она называет «Защитник».

– Ну и от чего он спасает? – спросила Веро, оставаясь на позиции своего скептицизма.

– Да я и сама не знаю. Это информация, найденная мной в свитках и некоторых бумагах. – Камилла пожала плечами и нервно подергала мочку уха. – Я знаю, что из Башни Ветра можно попасть в Арий, если, конечно, верить древним рукописям.

– Чушь какая-то! – фыркнула Хемайтл, подливая настойки и заметно хмелея. Темно-карие глаза хитро поблескивали.

– И последний отрывок: «Вот и ты. Ты будешь Винум Аупарта – Башней Ветра». Девушка остановилась, достала из небольшого мешочка два чехла из темно-синего бархата. Сняв их, на свет блеснули два веера. Один полукруглый черный из сандалового дерева, с черными перьями, а второй круглой формы из бамбуковых пластин и прекрасного бирюзового шелка. С их помощью, она создаст защитное поле для Винум Аупарта. Гардарика присела на колени, положив два веера на землю, бамбуковый перед собой, а из сандала сзади. Теперь три ночи подряд она будет читать молитвы и выпускать энергию. «О, Великий Бог Власти Гориаф, даруй же защиту Винум Аупарта. Пусть она станет твоим детищем и пристанищем для путников. Дай же благословение мне, твоей дочери и жрице».

– Похоже на то, что рассказывает ментор Захар, – заметила Медея, допивая уже четвертый стакан. Напиток был очень вкусным.

– Точно, – хихикнула Лавар. – Но! – смешно нахмурив брови, воскликнула она. – Башня Ветра – там живут приятели с Искусства Воздуха. Так что в сказке есть долька правды, – снова смешок. Похоже, всезнайка изрядно опьянела.

– Армеди не боги, они тоже испытывают эмоции и чувства, как обычные люди. Поэтому я не думаю, что в них есть что-то особенное, – тихо сказала Медея, на которую накатило волной грусти. Все-таки домой хотелось сильно. Она даже не догадывалась, что настолько. – А зачем тебе книга о сущностях?

– А, – Камилла махнула рукой. – Чтобы разобраться.

Не договорив, девушка замолчала. Больше на эту тему девушки не говорили. Хемайтл продолжала подливать напиток, а мысли куда-то разбредаться. Вскоре Камилла выкинула все из головы и стала рассказывать о своем недовольстве Герой ван Блокк и Сэррой. Она периодически смеялась и фыркала, а когда бутыль опустела, неожиданно уснула. Лекарка и Веро поднялись, решив, что пора и им спать. Когда Медея вернулась к себе, Звончик, терпеливо ожидавший подругу у двери, разразился отменной руганью, чего никак не ожидаешь от такого милого создания. Лекарка только слушала, глупо улыбаясь, взяла друга на руки и крепко обняла, не обращая внимания на шерсть, лезшую во все стороны. Забралась на кровать, куда присоединился и дракон, принялась жаловаться на Старшего, все время напоминающего о себе, немного поплакала и через час уснула.

Глава 5

Густой и едкий туман молочно-серого оттенка, похожий на толстое одеяло, широким слоем покрывал землю, словно масло хлеб. В небе лежал низкий слой грязных темных облаков, с трудом сообщавших, что сейчас утро. Впереди слабо мерцала черная пленка барьера в деревню элькрис. Медея слабо зябла в своем темно-зеленом плаще и ждала Джереля. Ее первое утро после Посвящения и Праздника Судеб, после которого девушка вошла в Круг Светлейших, обещало быть занимательным. Целую ночь ей пришлось просидеть в Карательном зале, где остальные армеди испытывали ее ум, сердце и решимость. Затем провели ритуал, который включал танец и молитву. Все армеди в Праздник Судеб заглядывают в особый Чан, чтобы узнать будущее. Она практически ничего не запомнила, только какие-то неясные ощущения. Впрочем, девушка предпочла не переживать об этом.

Кто бы мог подумать, что встреча с элькрис станет не просто продолжительной? Теперь Джерель стал для нее частью семьи. Только сегодняшняя встреча отнюдь не дружеская. Девушка только-только вошла в Круг Светлейших, справив недавно пятисотлетие. Как же многие возмущались! Такая молодая, а уже поднялась так высоко! Неслыханность! Впрочем, за эти годы многое изменилось. Троица бывших мучителей, превратилась в близких друзей, Сила подчинялась легко и просто, отношения между армеди и регери стабилизировались, оставаясь равномерно нейтральными. Но все же девушка волновалась. Как бы не ворчали остальные члены Круга, они были правы – Медея неприлично молода для такой ответственной должности. Но разве кто-то может оспорить решение Мудрейшего?

Прошло четверть часа, пространство подернулось, и сквозь черную воронку вышли двое: Джерель и высокий, темноволосый молодой человек, в котором она мгновенно узнала регери. На нее посмотрели насмешливые глаза цвета вишни, и девушка ощутила целую гамму чувств – от легкого испуга до какой-то ошеломляющей радости. Словно две крови – регери и армеди – боролись в ней.

– Прости, я немного задержался, – Джерель пожал узкими плечами. – Это мой учитель, – он на мгновение запнулся, – ну да, вы ведь знакомы.

– Шэйлар, – тихо ответила Медея, восхищенно разглядывая Старшего. Тот склонился в шутливом поклоне. Они не виделись с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать, а регери совершенно не изменился. И это было естественно. Время довольно гибкая субстанция.

– Хм, – Джерель привлек к себе внимание, разрывая переглядки. – Нам пора. Старейшины ждут.

Элькрис приоткрыл барьер, точно занавес, кивнул двух хмурым стражникам на посту, и гости пошли в центр деревни по разноцветной дорожке-листочку в Дом Совета из зеленой яшмы. На белой площади на постаменте ровно горел черный огонь. А Медея думала, что принесло сюда Старшего? Малл Ре’Орпэ давно покинул армеди, поселившись с женой в деревне, прекратив какие-либо контакты с собратьями. С другими же армеди, кроме нее, элькрис иметь дело не желали, продолжая жить в добровольной изоляции. Поэтому на эту встречу отправили неопытную девушку, в надежде, что к ее словам прислушаются. В Доме Совета в кабинете на первом этаже уже сидела высокая стройная элькрис. На ней было шелковое белое платье, вышитое черным жемчугом по подолу и вороту, а иссиня-черные волосы уложены в сложную прическу из косичек.

– Старейшина Аррени! – Джерель приветствовал собственную прабабку в учтивом поклоне. Медея и Шэйлар последовали его примеру.

– Что ж, – она тонко улыбнулась. – На праздник будет много гостей.

– Праздник? – изумленно переспросила армеди.

– Да, сегодня Праздник Почитания семьи и предков. – Аррени, казалось, тоже удивлена. – Значит, ты здесь не поэтому поводу?

Медея покачала головой. Сцепив руки в замок, дабы придать уверенности, поведала о проблеме. Рамайтон отправил девушку к элькрис, чтобы получить доступ к их библиотеке. Вот уже несколько месяцев неизвестная хворь приводила к смерти несовершеннолетних, а Круг Светлейших ничего не сделать. Силой Исцеления обладал один армеди из Круга, но и он разводил руками.

– Сахш рихтант маст! ⁷– прошипела Аррени. – Хорошо, девочка. Я разрешаю тебе заглянуть в наши труды. Взамен ты останешься на праздник и поучаствуешь в ритуалах.

– Спасибо! – радостно воскликнула Медея. Зато становилось понятным, что привело сюда Старшего. Старейшина как-то странно усмехнулась, но гостья не придала значения.

Армеди увели в дом Джереля. Сестры и мать друга одели Медею в белое льняное платье, у ворота расшитое жемчугом и зашнурованными рукавами. На талии повязали черный шелковый пояс. Длинные, по пояс, волосы распустили, а на щиколотки повязали кожаные ремешки с голубыми бусинами. Девушка крутилась у большого зеркала, пытаясь рассмотреть себя, когда на пороге появились Джерель и Шэйлар. Мужчины тоже были в льняных одеяниях, состоящих из штанов и рубахи. Элькрис торопливо завязывал волосы алой лентой.

– Ты готова? – Джерель что-то искал глазами по комнате. – Прабабушка ждет нас. – И добавил другу: – Сейчас у сестры посмотрю для тебя ленту.

– О, подожди! – воскликнула Медея и принялась копаться в своей походной сумке. – Вот, – сказала она, протягивая регери шнуровку с бубенцами. – Бубенцы не звенят. Старец, который подарил их мне, сказал, что это артефакт, но я не знаю, что он из себя представляет. Но его можно дарить друзьям и близким.