Читать книгу Любовь по соседству - Элен Бронтэ - Страница 1

Я получила письмо от мистера Тиндалла, мужа моей бедной сестры, – сказала миссис Эварт за завтраком.

Белинда поставила чашку на блюдце и с интересом посмотрела на мать. Миссис Эварт не называла свою младшую сестру иначе, чем «моя бедная сестра», и лет до двенадцати Белинда не знала имени своей тетки. Только когда девочка догадалась спросить, выяснилось, что тетушку Тиндалл зовут Лаванда.

Некогда семья Мур находила, что Лаванда сделала удачную партию, сочетавшись браком с мистером Тиндаллом, викарием. Он был уже не так молод и отнюдь не богат, но его способность произносить проникновенные проповеди заметил епископ Бренсуик, и мистера Тиндалла назначили викарием английской миссии в Риме. Для мисс Лаванды Мур отъезд в Италию склонил весы в пользу преподобного Тиндалла, а ее отец и мать искренне порадовались за младшую дочь, не обделенную внешней привлекательностью, но лишенную возможности выйти замуж более удачно из-за скудости своего приданого.

Довольно долго старшая сестра мисс Лаванды, мисс Энн, соглашалась с родителями, пока ей самой внезапно не сделал предложение мистер Эварт, превосходивший преподобного Тиндалла как годами, так и состоянием. После этого Лаванда и превратилась для Энн в ее «бедную сестру».

Миссис Эварт заняла подобающее место в светском кружке равных ей по положению дам, и мелкие заботы Лаванды перестали ее интересовать. С годами переписка между сестрами почти прекратилась, и только смерть миссис Тиндалл пробудила в матушке Белинды родственные чувства. Несколько дней миссис Эварт проплакала, написала преподобному Тиндаллу два весьма изящных письма, полных сочувствия и долженствующих подбодрить неутешного вдовца. По прошествии недели смерть миссис Тиндалл была забыта, и целых четыре года, вплоть до сегодняшнего утра, Белинда не слышала от матери упоминаний о тетушке Лаванде. Именно поэтому письмо преподобного Тиндалла заинтересовало ее, и девушка спросила:

– Что же пишет этот человек? Он ведь, вероятно, уже совсем старый.

– Викарию должно быть не больше шестидесяти, он моложе твоего батюшки, – возразила миссис Эварт.

Белинда именно это и имела в виду, но не стала спорить с матерью, семнадцатилетней девушке казались дряхлыми все джентльмены старше сорока лет, включая собственного отца. Сейчас Белинду больше интересовало, какая причина заставила дядюшку Тиндалла вспомнить о родственниках своей покойной супруги. Миссис Эварт не стала томить дочь ожиданием.

– Он просит меня позаботиться о своей дочери, – озадаченно произнесла она.

Белинда смутно помнила, что у тетушки Лаванды имелся ребенок, но никогда не утруждала себя мыслями о своей далекой кузине. У Белинды было достаточно кузин со стороны отца, и все они казались ей препротивными. Слова матери поразили девушку, и она нетерпеливо постучала пальчиками по краю стола.

– Мисс Тиндалл чуть младше тебя, дорогая, и ее отец вдруг подумал, что ей неплохо было бы вернуться в Англию и выйти в свет. Скоро ей пора будет искать жениха... – высказалась наконец миссис Эварт.

Белинда почувствовала, что уже ненавидит эту мисс Тиндалл. Подумать только, кузина моложе самой Белинды, а ее отец уже думает о браке для нее, в то время как мистер Эварт считает семнадцатилетнюю дочь слишком юной для того, чтобы принимать знаки внимания поклонников!

– Но он же не может всерьез полагать, что мы станем часто с ней видеться? Уж наверное, у викария Тиндалла есть и другие родственники! – возмущение Белинды передалось и ее матери, до сих пор, кажется, не вполне понимавшей, как реагировать на просьбу деверя.

– В самом деле, его самонадеянность достойна осуждения! – подхватила она и тут же прибавила: – Боюсь, помыслы мистера Тиндалла простираются еще дальше, дорогая.

– Насколько... дальше? – Белинда не могла представить, чем именно Эварты могут помочь родственнице.

– Он хочет, чтобы Эбигейл жила вместе с нами, выезжала, общалась с нашими знакомыми до тех пор, пока не выйдет замуж за достойного человека, – миссис Эварт почувствовала облегчение от того, что поделилась с дочерью проблемой, от которой у нее самой голова шла кругом. И неважно, что Белинда вряд ли может дать матери подходящий совет.

– Какое право он имеет требовать от нас этого? Почему бы ей не оставаться в Италии? – Белинда представила, как незнакомая девушка разбирает ее ноты, берет без спроса ее книги, и сердито передернула плечами.

– Преподобный Тиндалл пишет, что уже немолод, и ему тяжело заботиться о подрастающей дочери, он совсем не знает, что подобает леди ее возраста, как она должна одеваться и вести себя... Он уверен, что девушке нужна женская забота, и уповает на мое великодушие, – от последних слов миссис Эварт веяло невольной гордостью.

Белинда поняла, что мистер Тиндалл, сам того не подозревая, польстил сестре умершей жены, ведь миссис Эварт обожала участвовать во всяких благотворительных начинаниях и не уставала слушать похвалы в свой адрес. Белинде и в голову бы не пришло осуждать занятия матери, пускай помогает вдовам и сиротам, но совсем другое дело, если в их доме будет жить незнакомая девушка с дурными манерами!

– Ее зовут Эбигейл? – переспросила Белинда, только сейчас вспомнив, что мать произносила имя кузины. – Думаю, она плохо воспитана и опозорит нас перед знакомыми. Вы ведь не думаете согласиться ее принять?

Последние слова Белинда сказала с неподдельной тревогой в голосе, и миссис Эварт тут же укрепила ее опасения.

– Как я могу отказать в покровительстве дочери моей бедной сестры? – трагическим тоном вопросила миссис Эварт. – Но сперва я должна посоветоваться с твоим отцом.

Белинда вконец расстроилась. Отец, конечно, пожалеет несчастную сиротку и пригласит пожить в своем доме. Мистер Эварт был добрым человеком и всегда охотно ссужал деньгами тех из своих родственников, кто не умел добыть средств сам благодаря собственным талантам или полученному вовремя наследству. Долги, как правило, оставались невозвращенными, но мистер Эварт не считал возможным требовать от родственников уплаты долга. В первые годы брака миссис Эварт часто с ужасом ждала известия о том, что неумеренная щедрость мистера Эварта приведет его к разорению, пока не открыла для себя удовольствие от занятий благотворительностью. Со временем миссис Эварт и ее супруг стали считаться образцом добродетели, подлинной или мнимой – свет не задумывался.

– Если это так уж необходимо, пусть приезжает, – нехотя согласилась Белинда, признавая свое поражение. – Но кузине придется поучиться хорошим манерам, прежде чем она станет выезжать вместе с нами.

– Ну, разумеется, моя дорогая! – миссис Эварт втайне ожидала от своей капризной дочери более яростного сопротивления, слез и даже истерики и теперь была рада, что Бел восприняла новость не так уж плохо. – Я уверена, моя сестра успела внушить Эбби понятия о правилах приличия, и, если девочка еще не все позабыла, мы быстро привьем ей необходимую учтивость. Боюсь только, от мистера Тиндалла не стоит ожидать, что он заботился о нраве своей дочери, скорее, о том, чтобы она была здорова.

– Но ведь он же викарий! – возразила Белинда. – Кому, как не священнику, заботиться о душе?

– Уверена, преподобный старался развить у Эбби понимание того, что хорошо и что дурно, но откуда ему знать, какими качествами должна обладать молодая леди, чтобы сделать хорошую партию? – миссис Эварт сокрушенно покачала головой.

Белинде уже начал надоедать разговор об этой неизвестной ей кузине, к тому же она заметила, что с каждой фразой мать проникается все большим сочувствием к племяннице. Благодаря богатому воображению миссис Эварт уже наделила мисс Тиндалл всеми качествами, необходимыми для того, чтобы члены попечительского комитета нашли девушку достойной их заботы. А почему бы и нет, в самом деле?

– Может быть, ее пригласит к себе миссис Флетчер или мисс Перри? – с надеждой спросила Белинда. – У них нет дочерей, и обе они, глядя на меня, каждый раз говорят, как им хотелось бы воспитывать хорошенькую девочку.

– Мисс Эбигейл уже не настолько мала, чтобы одна из этих дам захотела ее удочерить! – миссис Эварт пришла в ужас при мысли о том, что подумают дорогие подруги, если она предложит им заботиться о ее родной племяннице! По меньшей мере, обвинят ее в скупости и жестокосердии! – Довольно, Бел, подождем, что скажет твой отец. А теперь ступай и займись музыкой. Сегодня на вечере у мисс Перри обещал быть мистер Лонгсдейл, и ты должна затмить других леди своей игрой!

При упоминании мистера Лонгсдейла Белинда тотчас превратилась в послушную дочь. Она встала из-за стола, поцеловала мать в оплывшую щеку и направилась в музыкальный салон. Так гордо именовалась ее классная комната в последние два года, после того, как гувернантка со слезами радости на глазах покинула дом Эвартов.

Мистеру Тимоти Лонгсдейлу недавно минуло тридцать лет, и почти десять из них он являлся популярным женихом. Про него ходило множество сплетен, главным образом потому, что мать мистера Лонгсдейла была француженкой, и ее сын предпочитал проводить время на континенте, а в свои краткие визиты на родину кружил голову дамам парижским лоском. После каждого отъезда этого блестящего джентльмена в свете полагали, что он вернется с женой, ослепительно красивой француженкой, и всякий раз ожидания сплетниц бывали обмануты, а надежды незамужних леди заполучить мистера Лонгсдейла в мужья, напротив, укреплялись.

Что мог человек, повидавший так много, найти в семнадцатилетней девушке, чей дебют прошел без особенного успеха, оставалось загадкой для завистливых приятельниц миссис Эварт. Обладательниц таких каштановых волос и ореховых глаз, как у Белинды, можно было насчитать не одну дюжину на любом балу или в театральных ложах. Разве что мисс Эварт была высока ростом и обладала приятными формами, бойко проскочив период, когда всякая девочка напоминает неуклюжий росток, которому не хватает солнца. Даже сама миссис Эварт не особенно верила, что тридцатилетний холостяк когда-нибудь сделает предложение ее дочери, но неизменное внимание мистера Лонгсдейла к Белинде заметили все, кто бывал на музыкальных вечерах у мисс Перри.

– Вашей дочери нужно постараться, чтобы заполучить его, – с кислым лицом говорила миссис Эварт ее подруга и соперница в делах благотворительности миссис Хедвич. – В прошлом году, когда мистер Лонгсдейл приехал из Германии, объектом его ухаживаний считалась мисс Дримуэй, своими белокурыми волосами и полной фигурой, несомненно, напоминавшая ему о немках. Но из этого так ничего и не вышло, он опять уехал, на этот раз во Францию.

– И что ж из того? – с досадой отвечала миссис Эварт. – Не думаете же вы, что мистер Лонгсдейл в этом году непременно должен ухаживать за смуглыми черноволосыми девушками?

– Как знать, – усмехнулась миссис Хедвич, чьи две дочери были как раз брюнетками с оливковой кожей.

Миссис Эварт предпочла не отвечать, боясь оказаться втянутой в спор и проиграть. Ей оставалось утешать себя тем, что мистер Лонгсдейл, если и не женится на Белинде, привлечет к ней внимание других блестящих кавалеров, всегда готовых вступить в соперничество за один лишь нежный взгляд.

Что думала о мистере Лонгсдейле сама Белинда, пока оставалось неизвестным даже ее матери. Девушка обижалась на любой, даже малейший намек на свою влюбленность в этого джентльмена, но наряжалась особенно тщательно, если знала, что среди приглашенных на вечер есть и мистер Лонгсдейл.

Свои капризы и вспышки дурного настроения Белинда скрывала в стенах родного дома, а в обществе вела себя именно так, как требовали приличия. Она не была окружена толпой поклонников, но и не сидела на расставленных вдоль стен стульях, пока другие девушки танцевали. И мистер Лонгсдейл обязательно просил мисс Эварт протанцевать с ним, а потом пройтись по зале и попробовать пирожных.

– За прошедшие два месяца ты виделась с мистером Лонгсдейлом одиннадцать раз, – сообщила дочери миссис Эварт как раз накануне того дня, когда получила письмо от преподобного Тиндалла. – О чем он говорил с тобой, когда вы осматривали оранжерею миссис Хедвич?

– О растениях, мама, – немного ворчливо ответила Белинда, ей не хотелось признаваться, что она гораздо охотнее выслушивала комплименты мистера Лонгсдейла, чем его же лекцию о тропической флоре.

– И все? Он не намекал, что намерен остепениться, перестать уезжать во Францию всякий раз, как ему станет скучно? Не вздыхал и не сетовал, что в его доме до сих пор нет хозяйки? – миссис Эварт оказалась бы счастлива услышать утвердительный ответ, и Белинда охотно дала бы его, будь это правдой.

– Ах, нет, он всего лишь сравнил меня с каким-то диковинным цветком. Вы полагаете, я бы не догадалась, если б он захотел вдруг признаться в своих чувствах?

– Ты так молода и неопытна, – со вздохом ответила миссис Эварт. – А такой человек, как мистер Лонгсдейл, не станет говорить прямо, пока не убедится, что его предложение будет принято благосклонно.

Белинда не собиралась говорить матери, что имеет некоторый опыт любовных признаний, эти сведения были не из тех, что стоит обсуждать с родителями. Когда Бел еще не исполнилось и тринадцати, ей признался в любви бойкий мальчишка, сын ближайших соседей Эвартов. Белинда была польщена и целых две недели чувствовала себя взрослее и красивее своих подружек, пока не узнала, что проказник одарил своими признаниями всех девочек на двадцать миль в округе. Уязвленное самолюбие Белинды саднило еще несколько месяцев после злосчастного дня, когда она услышала о неверности своего поклонника.

В следующий раз в своей склонности к мисс Эварт сознался старший брат одной из ее подруг, мисс Мэриан Гладстон. Не в силах забыть горький урок, Белинда решительно отвергла чувства молодого мистера Гладстона и пообещала себе и впредь не верить признаниям проказливых мальчишек.

Мисс Эварт искренне полагала, что доверять можно только словам взрослых мужчин, умеющих разобраться в своих чувствах и не склонных попусту болтать о любви. Мистер Лонгсдейл привлек ее именно своим зрелым возрастом. В тридцать лет мужчина уже точно знает, в кого он влюблен и как ему надлежит поступить. Если бы только мистер Лонгсдейл объяснился ей в любви, Белинда ни на миг бы не усомнилась в том, что он на ней женится. Оставалось только дождаться объяснения, а чтобы приблизить желанный миг, следовало быть неотразимой в глазах указанного джентльмена, а также и всех остальных, так, на всякий случай.