Читать книгу Наследие Сальватары - Елена Глебова - Страница 1

От стены отделилось лёгкое золотое облако. Оно словно вытекло сквозь стены и повисло в воздухе на уровне глаз Сальватары. Облако стало сгущаться, превращаясь в приземистую скрюченную шерстяную фигуру. Из фигуры выросли уши, а снизу появился длинный облезлый хвост. Облако щёлкнуло, треснуло и рассыпалось фейерферком золотой пыли. Старый крыс в поношенном бархатном фраке и золотых туфлях, из которых торчала серая комковатая шерсть, склонился в почтительном поклоне перед ведьмой. Кружевное жабо с огромной сапфировой брошью украшало его тощую обвислую облезлую шею. Сальватара скривила свои старческие губы в брезгливой ухмылке:

– Гонец…, – прошептала она, – значит… пора.

– Велевель пожелал передать этот золотой сосуд тебе, Сальватара, и напомнить о сделке.

Крыс расшаркался мохнатыми лапками, золотые туфли сверкнули в скупом отблеске восковым ароматических свечей. Сначала в воздухе растворились уши, затем крыс начал таять на глазах, весь превращаясь в золотую пыль. Последним исчез облезлый хвост, чуть задержавшись в окружающем пространстве, затем и он утонул в воздухе, растворившись в мелкодисперсной блестящей золотой пыли. Золотой сосуд, как страшное напоминание Велевеля, стоял на резном столике из красно-оранжевой вишни. Маленькая куница вынырнула из-под полы ведьмы и смачно чихнула: золотая пыль долго кружилась в воздухе, обволакивая все предметы вокруг, покрывая тонкой прозрачной вуалью её кожаный влажный носик.

– Госпожа, что же будем делать? Может, ну её, эту вазу? Вон, в колодец спустим, как и не было её вовсе…, – куница взглянула на Сальватару большими влажными глазами, чёрными и глубокими, как ночь, как чёрная смородина. Её умные глазки пробуравили ведьму и жалостливо влажно моргнули.

Сальватара иронично улыбнулась, ласково потрепав куницу между ушами:

– Убрать с глаз долой этот золотой сосуд можно, но это всё равно, что обмануть самого себя. Велевель напомнил о расплате. Сосуд, равно как и песочные часы, уже начал отсчёт моего времени жизни. Жизнь на излёте, чем темнее золото на сосуде – тем меньше времени мне остаётся, – Сальватара тяжело горестно вздохнула, – я в конце пути. Что дальше делать без меня – ты знаешь.

Ведьма подошла к зеркалу жизни, тому самому, за которое она перешагнула рука об руку с Феодосием. Зеркало преданно служило ведьме очень многие годы. Маленькая куница шустро юркнула вслед за госпожой. Перед ними стали разворачиваться видения прошлого, как яркие красочные картины с участием Сальватары в разные периоды её жизни.

– Человек перед смертью видит самые яркие мгновения своего прошлого, начиная с самого своего детства, то, что сохранилось в памяти на всю жизнь. Я хочу пролистать свою книгу жизни, а ты смотри и запоминай увиденное. Ты поможешь ему. Я променяла на него своё бессмертие, а ты посвятишь ему всю свою жизнь, – Сальватара щёлкнула костяшками пальцев, туман рассеялся, и перед ведьмой и маленькой куницей стали разворачиваться картины жизни. Создавалось ощущение, будто ведьма и зверёк стояли чуть поодаль от происходящих событий, буквально на расстоянии вытянутой руки и, словно сторонние наблюдатели, лицезрели прошлое некогда грозной и коварной Сальватары, одно имя которой бросало в дрожь местных жителей окрестных Карпатских деревушек.

Сальватара впилась глазами в меняющееся видение. Её старческие глаза слезились – Сальватара видела самые счастливые, самые сокровенные моменты своей жизни. Перед её взором пробежала девушка с распущенными чёрными, как смоль, волосами. Тугая тесьма с нанизанными на неё бусинами стягивала волосы вокруг головы, украшая лоб и подчёркивая красоту лица. Какая она была, Сальватара в юности! Тонкий, чётко оформленный нос, миндалевидные на пол лица глаза, обрамлённые густыми пушистыми ресницами, смуглая кожа и ослепительная улыбка. Гибкий стан не могло изуродовать даже заштопанное холщовое платье, подпоясанное на талии. Стройные, словно вылепленные талантливым скульптором ноги обуты были в рваные сандалии. Тесьма с бусинками – это было единственное украшение грациозной Сальватары. Лицо девушки излучало счастье, глаза сияли. Она легко спускалась по каменистой тропе прямо к горному озеру. Шум водопада заглушал пение птиц. Мощные потоки воды с высоты обрушивались в озеро, расходясь, растекаясь волнами и неосознанно притягивая к себе всё внимание. И вот слышится всплеск воды, счастливый громкий и такой приятный слуху смех, и старая ведьма Сальватара, на секунду замерев и перестав дышать, увидела рядом с девушкой в холщовом платье молодого мужчину. Он прожигал взглядом юную Сальватару, пытался притянуть её к себе, обнять. Сальватара смеялась тем редким счастливым завораживающим смехом, сквозь который струилось настоящее человеческое счастье. Так хотелось остановить это время и остаться в нём навсегда. Девушка беззаботно плескалась в воде озера и манила парубка за собой. Водопад монотонно шумел, исторгая, опрокидывая водяной столп на гладь горного озера.

– Ты так и не ответила! – парубок смеялся. Он был старше Сальватары. Статный, рослый, физически очень крепкий, он сочетал в себе лучшие черты, присущие мужской красоте. Сальватара, увлечённая игрой заходила всё дальше в глубь озера, нащупывая ступнями ног знакомые с детства отшлифованные водой камни. Парубок шагнул ей навстречу. Тонкие девичьи руки ласково манили за собой. Вдруг в воздухе раздался пронзительный свист стрелы. Воды озера тут же густо окрасились багряной кровью. Из воды полукольцом вынырнуло чёрное тело с тонкой переливающейся на солнечном свете шкурой змеи, плоть без глаз, без головы и каких-либо конечностей. Чудовище, обхватив собой окровавленное тело, потащило его с собой под воду. Девичий визг и злорадный, дикий, вызывающий животный ужас хриплый смех утонули в шуме водопада. Голос был настолько жуткий, словно был исторгнут из самой преисподней. Недра Карпат, хранившие в себе множество тайн, на секунды раскрылись и выпустили страшную неведомую демоническую чёрную силу.

Дальше старая ведьма Сальватара увидела себя со стороны всё той же юной девушкой на берегу озера, лежащей без чувств. Видение сменилось иной картиной, где Сальватара, босая, бледная, поникшая, в оборванном холщовом мокром платье возвращалась в родную деревушку. Обугленные хаты, перевёрнутые обгоревшие телеги, земля, изрытая множеством копыт, бездыханные тела, изрубленные, проколотые вилами, стрелы с длинным оперением птиц на конце выдавали своё происхождение. Это были турецкие стрелы. Жестокость расправы с населением деревушки так же говорила о турецком набеге. Ни одной живой души – всех выживших повязали и увели в рабство.

Сальватара зажмурилась, не было мочи снова вспоминать события прошлого. Вновь туман густой и белый, как молоко, заполнил окружающее пространство, и ведьма увидела себя в лесу. У юной Сальватары распущенные волосы были заплетены в тяжёлые косы, всё то же платье, выношенное до дыр, залатанное грубой льняной нитью, стоптанные кожаные сандалии, исхудалые впалые щёки и натруженные руки. Вокруг тенистый лес с ароматом хвои, тяжелые ветви хватают, обволакивают своими цепкими лапами. Сальватара выходит на небольшую полянку. Вечереет, и только голубые лесные колокольчики приковывают взгляд среди серо-зелёного мягкого мха. Колокольчики медленно раскачиваются, хотя вокруг безветренно, появляется робкое, едва уловимое свечение вокруг этих незамысловатых лесных цветов, и тихая мелодичная музыка ласкает, завораживает слух. Сальватара полностью погружается в созерцание чуда, забыв, где она и зачем она здесь. Вдруг под мелодичный перезвон нежных колокольчиков земля вокруг Сальватары вспучивается, медленно и незаметно возникают холмы вокруг полянки. Но юная Сальватара не может оторвать взгляд от колокольчиков. Вспученные холмы земли бесшумно трескаются, и из-под земли вылезает огромный чёрный полоз, обвивая полянку своими тугими жуткими кольцами. А колокольчики всё так же ласкают слух, свечение их убаюкивает и погружает в состояние сказки, какого-то несбыточного доброго сна. И Сальватара заворожённо внимает их нежному, чарующему перезвону. Невероятных размеров змея своей уродливой мерзкой мордой подползает прямо к девушке. Тут раздаётся небольшой треск, змея роняет шкуру, и из тела чёрного полоза выходит статный мужчина в чёрном. Этот цвет, искрящийся при неровных бликах неверной Луны, делает его царственно-величественным. В это мгновение колдовское очарование колокольчиков исчезает – нет ни мелодичной нежной музыки, ни чудо-свечения, есть только Луна, девушка и оборотень, вышедший из поганого тела огромной чёрной, как ночь, змеи. Сальватара встречается с ним взглядом и цепенеет от ужаса.

– Вот мы и встретились, красавица, – мужчина в чёрном медленно приближается к девушке. Сальватара в ужасе пытается отпрянуть назад, но ноги не слушаются её – они, как ватные, безвольные, слабые. Ужас сковывает, сжимает горло.

– Молчишь…, – продолжает мужчина, внимательно скользя взглядом по девушке, – я наблюдаю за тобой очень долгое время. Вся твоя жизнь лежит, как раскрытая книга, на моей ладони. Свои мысли, свой ответ и своё решение оставь себе. Здесь, в Карпатах, всё решаю Я! И мне, поверь, абсолютно всё равно, что ты скажешь и о чём промолчишь. А теперь я приглашаю тебя в мои владения. Ты не будешь нуждаться ни в чём, забудешь о сношенных сандалиях и выцветшем залатанном платье. У тебя будет столько слуг, сколько ты пожелаешь, а ветер в Карпатах будет нараспев читать по слогам твоё имя. И звери, и птицы будут выполнять любую твою волю. Всё живое будет в услужении тебе. Ты подобна цветку среди скал, горда и невероятно красива, ты будешь рядом со мной, для меня, и только для меня, пока будет на то моя воля. Я так решил, и я сделал для этого всё. А теперь следуй за мной, – мужчина галантным жестом протягивает руку юной Сальватаре. Не дождавшись ответа от девушки, вышедший из тела чёрного полоза, берёт Сальватару за руку, и оба исчезают в разрытых огромной змеёй недрах земли.

Дальше снова туман. Маленькая куница живым трясущимся комочком прижалась к старой ведьме.

– Госпожа, может, не стоит смотреть дальше?

– Нет, тебе надо знать всё, – пересилив себя, промолвила Сальватара. Веки её дрогнули. Туман стал рассеиваться. И перед взором ведьмы и зверька возникли роскошные покои. Куница прижалась всей своей мохнатой тушкой к ногам госпожи, хвост её дрожал, глазки, как чёрные бусины, были зажмурены.

Зеркало, словно ощущая настроение смотревших в него, стало довольно быстро менять свои сюжеты.

Маленькая куница сжалась в комочек и нырнула под подол старой ведьмы.

– Погоди, я всё-таки попытаюсь хоть что-нибудь исправить, – Куница не успела моргнуть своими глазками-бусинками, как старая ведьма шагнула в меняющуюся картинку своего прошлого. Шквалистым порывом ветра куницу выбросило обратно, за внешнюю грань зеркала. Куница со всей силы шлёпнулась на мохнатое мягкое брюшко, крохотные когтистые лапки расползлись, и зверёк занырнул мокрым кожаным носом в густой ворс персидских ковров в жилище старой Сальватары. На минуту потеряв сознание, маленькая куница долго приходила в себя. Зеркало тем временем вновь приобрело совершенно прежний вид. Как гладь озера, оно выглядело ровным и безмятежным, словно и не было их с Сальватарой вторжения за пределы, внутрь зеркала.

– Обычная стекляшка, покрытая слоем серебра! – куница недовольно фыркнула, повела своим кожаным влажным носиком и деловито протёрла то самое зеркало подолом своего крохотного передничка. Никакого волшебства! Зеркало никак не реагировало на прикосновения маленького зверька. Поглотив Сальватару, зеркало невозмутимо стояло на прежнем месте, не выражая ничего, кроме обычного отражения привычных глазу предметов интерьера. Куница скорбно покачала головой:

– Что же будет? Как там моя госпожа? Вернёт ли её окаянное зеркало? А сосуд из золота? Его куда? Так и оставить посреди комнаты? – куница всхлипнула и с поникшей головушкой поплелась в кладовую, где хранились консервированные сливы.