Читать книгу И всё-таки я люблю тебя! Том 1 - Елена Харькова - Страница 1

В тесной комнатке заводского общежития царила суматоха. Нинка, полная широкоплечая девица, стоя на коленках возле кровати, рылась в чемодане. Маленькая шустрая Зинка, пританцовывая и напевая песенку, гладила на столе тяжёлым утюгом с деревянной ручкой платье. Томная красавица Инна, держа во рту сигарету, накручивала на бигуди рыжие волосы сидящей на стуле посередине комнаты виновницы переполоха Верочки. Вообще-то Инне не разрешалось курить в комнате. Но сегодня на неё возлагалось ответственное поручение: сделать из хорошенькой, но простенькой Верочки столичную красавицу. Поэтому, как творческому человеку, Инне сейчас не перечили, боясь спугнуть её вдохновение.

Время от времени дверь комнаты распахивалась, и в неё просовывалась взъерошенная голова Тони из десятой комнаты, которая трагическим голосом оповещала:

– Кошмар! У Ирки тоже нет!

– Ну тогда спроси у Любки из сорок второй комнаты. У неё, по-моему, была, – посоветовала Зинка.

Инна, скривив губы в презрительной ухмылке, произнесла нараспев:

– Ой, тоже мне, нашли, у кого искать. Да если даже у неё и есть, то с такой сумкой только на базар ходить, а не в приличном семействе появляться. Спроси лучше у Таньки из двадцать третьей.

– Нашла! – радостно завопила басом Нинка.

Еле поднявшись с коленок, она с гордостью продемонстрировала нитку красных пластмассовых бус.

– Еле откопала, – оправдывалась Нинка, – они вон на самом дне чемодана заховались.

– Нет, не подойдут, – забраковала бусы Инна, – шарики слишком крупные.

– Ну и шо? – обиделась за свои бусы Нинка. – Так це ж и горох на платье не шибко крохотулечный.

– Ладно, потом примерим и решим, – уступила Инна, не желая ссориться с подругой.

– А чё? Нормальные бусы. Красивые. А у меня есть обалденная заколка для волос. Принести? – сказала Тонина голова, всё ещё торчащая в двери и с интересом наблюдающая за сборами.

– Ты ещё здесь? – накинулась на неё Зинка. – А ну быстро уматывай! Скоро Вадим придёт, а у Верочки ещё сумки нет. Обойди хоть все комнаты, но без белой сумочки не возвращайся!

Рыжеволосая, вся обсыпанная веснушками, с маленьким курносым носиком и пухленькими губками, Верочка смотрела на всё происходящее полными ужаса голубыми глазами.

– Ой, а может, я без сумки обойдусь? – пролепетала она.

– Да ты что?! – возмутилась Инна. – А куда ты носовой платок положишь? В лифчик, что ль, засунешь?

– У меня нет насморка. Я и без платка обойдусь, – удивлённо пожала плечами Верочка.

– Приличная дама должна всегда с собой платок носить! И неважно, текут у неё при этом сопли или нет, – нравоучительным тоном произнесла Инна. – Ладно, не переживай. Если ни у кого не найдём белую сумочку, то я тебе свою красную отдам. Она под это платье тоже подойдёт. Правда, она мне сегодня тоже нужна, но у тебя мероприятие поважнее. Кстати, под красную сумочку нужны и красные туфли. У тебя какой размер?

– Тридцать седьмой.

– А у меня тридцать шестой с половиной. Я думаю, влезешь. Только ты в моих туфлях не танцуй, а то разносишь.

– Ты что, Инночка, какие танцы? У него родители такие важные! Я думаю, мы посидим, поговорим о том о сём и разойдёмся.

– Ну тогда так и быть, бери мою сумку и туфли. Должны же мы показать этим надменным москвичам, что и провинциалочки умеют красиво одеваться. Ну всё, вставай, я тебя накрутила. Зинка, догладила платье? Давай его сюда.

Зинка взяла за плечики белое в крупный красный горох крепдешиновое платье и торжественно, напевая свадебный марш, вручила его Инне. Верочка послушно подняла руки, и девчонки все вместе стали аккуратно натягивать на неё платье, которое одевалось с большим трудом. Застряв где-то посередине, платье вдруг не пожелало продвигаться дальше ни вниз, ни вверх.

– Я же говорила, что не налезет, – проворчала Инна. – Верочка полнее меня.

– Не полнее, а просто у неё грудь побольше, вот оно на груди-то и застряло, – рассуждала Зина.

– Ща проскочит. Давайте я дёрну, – пробасила Нинка.

– Я тебе дёрну! Ты своими ручищами его порвёшь, – испугалась Инна.

– Так всё равно же дёргать придётся либо вверх, либо вниз, – «успокоила» её Нинка. – Так просто оно нипочём не слезет.

Девчонки отошли от стоящей с вытянутыми вверх руками Верочки и стали решать, что же делать дальше: либо платье тянуть вниз, рискуя его порвать, либо снимать вверх, но тогда придётся искать другое платье, а времени уже не было.

– Ой, девочки, решайте побыстрее, а то у меня уже руки затекли, – заскулила из-под платья Верочка.

В комнату опять заглянула Тоня.

– Девки, хоть бейте меня, хоть на хрен совсем убейте, но приличной сумки я не нашла. Есть одна у Вальки, но эта стерва не даёт. Говорит, что сама сегодня в кино идёт, – затараторила Тонька. – Ладно-ладно, я ей тоже больше ничего давать не буду. Захочет картошечки рязанской пожрать, придёт ко мне, попросит, а я ей скажу: «Хренушки тебе! На-кася, выкуси! Не дала нам сумку, вот и облизывайся теперь!»

Довольная предвкушением будущей страшной мести, Тонька радостно улыбалась. Только тут она обратила внимание на наполовину одетую Верочку.

– А чё это Верка у вас посреди комнаты как статуя стоит и панталонами сверкает?

– Да вот, моё платье на неё не лезет, – чуть не плача, произнесла Инна, уже пожалев о своей щедрости. Ведь это платье у неё было самое любимое.

– Ещё бы! Кто ж в бигудях платье надевает? Вот голова и застряла, – усмехнулась Тоня. – Вот дурёхи! Стаскивайте платье и снимите бигуди, тогда оно потом полезет как по маслу.

– Да не можем мы стащить! Оно ни туда ни сюда, – разозлилась Зинка на Тоню. – Тоже мне, умная выискалась! Советы тут раздаёт! С понтом прям из Дома Советов к нам в общагу припёрлась! Ну чё стоишь? Лучше помоги.

Тоня тоже попробовала стянуть с Верочки платье, но безрезультатно.

– Давайте я дёрну, – опять пробасила Нинка.

– Не смейте никто прикасаться к моему платью! – психанула Инна. – Вы его порвёте.

– Девочки, я что же, здесь целый вечер так стоять буду? – жалобно хныкала Верочка, но подруги лишь старательно хмурили брови, изображая напряжённую умственную деятельность.

Неизвестно, сколько бы ещё она так простояла, но в дверь постучали.

– Верунчик, это я, – послышался голос Вадима. – Ты готова? Можно войти?

– Нет!!! – хором завопили девчонки.

А Верочка, как полоумная, заметалась по комнате, сшибая на своём пути стулья и всех, кто попадался. Девчонки стали её ловить, а Нинка, поймав подол платья, дёрнула его вниз. Платье с громким треском наконец-то спустилось и эффектно обтянуло стройную Верочкину фигуру. Правда, на груди оно немного порвалось по шву, увеличив до непристойности и без того глубокое декольте.

– Ну вот, надо было мне раньше дёрнуть! – обрадовалась Нинка.

– Ты моё платье порвала! – завизжала Инна. – Кувалда! Твоими ручищами только шпалы тягать!

– Не реви, ничего с твоим платьем не будет. Оно вон как ровненько по шву порвалось. Мы его потом зашьём, – примирительно произнесла Нинка, нисколько не обидевшись на прозвище Кувалда, которое к ней прилепили парни из цеха.

– Сейчас-то по шву порвалось, а когда снимать будем, оно совсем в клочья разорвётся! – не унималась Инна.

– А мы Верочку потом в душ отведём, намочим и намылим. Тогда платье само и слезет, – подсказала Тоня, – да ещё и выстиранное!

Девчонки обрадовались такому решению, и Инна успокоилась.

В дверь опять постучал Вадим.

– Нет-нет, я ещё не готова. Подожди меня на улице, я скоро выйду, – крикнула Верочка.

Вадим ушёл, а девчонки стали решать, что же делать с декольте. Идти знакомиться с родителями жениха с чуть ли не вываливающейся из платья грудью – это, решили девушки, неприлично. Зинка попыталась прямо на Верочке зашить порванный шов, но при каждом вдохе ткань предательски трещала, грозя расползтись по ниткам. В конце концов решено было оставить платье в покое, а декольте чем-то прикрыть. Порывшись ещё раз в своих и соседских чемоданах, нашли ярко-зелёный блестящий платок. За неимением лучшего связали из него огромный бант и пришили к декольте. В довершение Нинка всё-таки нацепила на покорную Верочку свои бусы с крупными красными пластмассовыми шарами. Инна на это никак не отреагировала, потому что была жутко расстроена из-за платья и на всё махнула рукой.

Верочка с трудом влезла в розовые туфли, взяла в руки малиновую сумочку и встала на середину комнаты для всеобщего обозрения.

– Ну как? – робко поинтересовалась она. – Нормально?

Девчонки задумчиво смотрели на своё пёстрое произведение.

– Красотища! – развеяла их сомнения Тоня.

Все облегчённо вздохнули.

Инна сняла с Верочки бигуди, начесала волосы в пышную причёску, потом сильно запудрила веснушки, отчего лицо приобрело мертвенно-белый цвет. Для придания свежести Инна густо наложила на щёки румяна, а губы намазала алой помадой. Длинные ресницы Верочки Инна накрасила тушью в несколько слоёв, нарисовала на веках толстые стрелки, что сделало глаза очень большими и выразительными. Девчонки ещё раз оглядели Верочку. Она действительно из очаровательной девочки-простушки превратилась в яркую роковую красавицу. Теперь подруги довольно улыбались.

– Ох, сдохнуть можно, какая красотища! – решили все.

– Ой, а какое мне пальто надеть? – вспомнила девушка. – Моё-то совсем старенькое.

Все посмотрели на Инну, у которой были самые лучшие вещи.

– Пальто я не дам, – набычилась красавица, – я и так её всю одела. А мне тоже сегодня на свидание идти.

– Ладно, Верунь, пальто своё надевай, – решила Зинка, – ты всё равно в нём только до квартиры дойдёшь, а там снимешь.

Верочка завернула туфли в газету, чтобы на улице они не промёрзли, а на ноги натянула войлочные сапожки. Зинка сняла с вешалки клетчатое пальто с воротником из искусственного меха и помогла Верочке его надеть.

– Ну всё, иди, – подтолкнула она подругу к двери, – а то жених совсем заждался. Вон на улице уже какая темень!

Верочка шагнула к двери и почувствовала, как у неё дрожат ноги.

– Ой, я не могу! Девчоночки, я так боюсь! Может, мне сегодня не идти?

– Ты что?! Сдурела? Мы столько с тобой возились! – накинулись на неё все.

– Но я не дойду! – почти плакала Верочка. – У меня колени трясутся и сердце вот-вот выпрыгнет!

– Так, срочно дайте ей валерьянку, – предложила Зинка.

– Валерьянка не поможет, – уверенно произнесла Инна, – лучше ей сейчас водочки выпить.

– Ты что, Инночка! Я же совсем не пью, – испугалась Верочка.

– А я тебе предлагаю не пьянствовать, а выпить немного для храбрости. Это как лекарство. Вот увидишь, страх как рукой снимет.

Тоня, как главный снабженец, тут же вылетела из комнаты и вскоре вернулась со стаканом, наполовину наполненным водкой. Верочку заставили хоть немного выпить, но она смогла сделать только один глоток, который обжёг ей горло. Верочка выпучила глаза и стала хватать ртом воздух.

– Тоже мне, – презрительно произнесла Инна, одним глотком допив оставшуюся водку, – дожила до восемнадцати лет, а водку даже не пробовала. А ещё замуж собралась! Соплюха ты ещё.

Девчонки зашикали на надменную красотку:

– Хватит тебе, Инна, она и так переживает.

Верочку усадили на стул и стали обмахивать газетой. Но через минуту водка разлилась по телу такой приятной тёплой волной, что страх действительно улетучился, и Верочка, успокоенная, подошла к двери.

– Так, Вер, ты, главное, там не дрейфь, – давала последние напутствия Инна, манерно жестикулируя руками. – Нельзя, чтобы они поняли, будто ты простая лимитчица, которая двух слов связать не может. Тогда они своего сыночка за тебя ни за что не отдадут. Будь раскованна, больше разговаривай, шути, смейся. Пусть думают, что ты их нисколько не боишься, что для тебя эти смотрины фигня. У тебя, может, таких смотрин штук десять уже было, но ты всем этим плюгавым москвичам отказывала. Вот. Не они одолжение делают, что женят на тебе своего сыночка, а ты им. Усекла?

– Верунь, а когда ты замуж за Вадима выйдешь, – добавила Зинка, желая тоже посоветовать подруге что-нибудь умное, – то сразу его родителей мамой и папой называй. Им это очень понравится.

Верочка робко закивала, глядя на всех несчастными глазами, обречённо повернулась к двери и вышла.

– Смотри только, моё платье не обляпай, – крикнула ей вдогонку Инна, – а то можешь тогда в общагу не возвращаться.

Как только за Верочкой закрылась дверь, девчонки тут же прилипли к окну, толкая друг друга бёдрами, чтобы получше разглядеть в темноте счастливую парочку.

Они увидели, как подружка подошла к Вадиму, тот обнял её, поцеловал и, взяв за руку, повёл к машине.

– Ох, повезло же Верке! – завистливо произнесла Тоня. – Такой парень! И красивый, и образованный, – она глубоко вздохнула, – и москвич!

– А вы заметили, какие у него глаза? – восхищённо сказала Зинка. – Большие-большие, такие умные глаза. И зелёные! Обалдеть! Я такого цвета глаз ещё не видела.

– А какая у него машина! – добавила Инна.

– Мне бы такого хлопца, – пробасила Нинка, – я бы для него всё шо угодно сделала!

– Ага. Шаболовскую башню бы снесла, – съязвила Инна, – и на руках бы его носила.

Она была зла на Нинку из-за платья, поэтому и старалась её обидеть. Но Нинка давно смирилась с тем, что над ней из-за роста и полноты постоянно насмехаются.

– Хватит тебе, Инна, ты завидуешь, вот и злишься на всех, – отчитала подругу Зинка.

– Я завидую?!! – возмущённо воскликнула Инна. – Да чему тут завидовать? Несчастная она дурочка. Всё равно ничего у них не получится. Он наиграется с ней как с забавной куклой да и выгонит. Хорошо, если ещё не с ребёнком на руках! Вокруг него такие бабы будут крутиться, что он очень скоро поймёт, что Верка ему не пара.

– Да ты что говоришь! – закричала Зинка. – Никогда он её не выгонит! Никогда! А ты просто злая завистливая стерва!

– Я?! Стерва?! А ты глупая наивная пигалица! Вот ты кто! И вообще мы очень скоро увидим, что я была права. Да-да-да!

– И смотреть нечего. Верочка с Вадимом замечательная пара! А ты… ты… – Зинке не хватало слов от злости, – ты больше ко мне не подходи! Я не хочу с тобой разговаривать! Вот!

– Хватит вам ругаться, – примирительно произнесла Нинка, – все мы немного завидуем Верочке. Конечно, ей повезло, хлопец он хоть куда! Шибко трудно ей потом придётся, это точно, но давайте пожелаем, шобы всё у них было хорошо. Честное комсомольское, я буду очень этому рада. А ты, Зинка, на Инну не злись. Она вон как Верочку приодела и накрасила, даже свои вещи не пожалела. Так шо Инна не злая, а добрая. Помиритесь. Ну? Глупо из-за этого ссориться. Мы же подруги!

Нинка легонько толкнула Зину в плечо.

– Ладно, – примирительно улыбнулась Зинка. – Ну что, опять дружба навеки?

– Навеки, – улыбнулась в ответ Инна.

Девчонки успокоились и стали смотреть в окно, вздыхая каждая о своём.

В дверь постучали.

– Инна, это наверняка твой милый, – обрадовалась Нинка.

– Сколько раз повторять: с «милым» я рассталась две недели назад, а это «любимый», – проворчала Инна, медленной походкой направляясь к двери. – Надоел, зараза, как чёрт. Ревнует к каждому ослу.

Инна остановилась у зеркала, поправляя причёску. Всех своих многочисленных ухажёров она называла не по именам, а, чтобы не сбиться, давала им ласковые прозвища.

– И правильно делает твой «любимый», что ревнует, – съязвила Зинка, – нечего перед этими ослами задницей крутить.

– Перед кем хочу, перед тем и кручу, – невозмутимо сказала Инна. – Я пока девушка свободная и нахожусь в творческом поиске своего суженого. Это ты выскочишь замуж за первого, кто тебе сдуру это предложит.

Зинка хотела ответить, но Инна уже открыла дверь и со сладкой улыбкой произнесла нараспев: «Любимый, как я по тебе соскучилась!» Далее она обвила шею высокого симпатичного парня руками и продемонстрировала подругам долгий поцелуй. Девчонки стыдливо отвернулись к окну.

Машина подъехала к высокому мрачному дому, облицованному тёмно-серым камнем. Верочка задрала голову, пытаясь сосчитать, сколько же этажей в этой громадине. Но Вадим, не дав закончить подсчёт, взял её за руку и повёл к подъезду.

Массивная дверь с грохотом захлопнулась, и они оказались в просторном холле, ведущем к широкой мраморной лестнице. Справа у входа располагалась застеклённая каморка вахтёра, из которой поспешил выйти старичок.

– Добрый вечер, Вадим Николаевич, – подобострастно улыбнулся старик, открывая украшенные чугунным литьём двери лифта. – Ах, какая красавица с вами!

– Моя невеста, – важно сказал Вадим.

– Невеста?! Вот радость-то какая! – воскликнул старичок. – Значит, скоро в вашей квартире будет жить молодая хозяюшка? Поздравляю, поздравляю! Передайте мои поздравления и Николаю Ефимовичу с Анной Брониславовной.

– Ладно, ладно, Кузьмич, передам, – сказал Вадим, желая поскорее избавиться от назойливого старика. – Поехали.

Кузьмич наконец-то закрыл двери лифта, кабинка дёрнулась и со скрежетом поехала вверх.

– Невеста! – прыснула Верочка. – Хозяюшка! Так смешно слышать такие названия. Словно я уже взрослая дама.

– А кто же ты? Конечно, ты уже взрослая. И скоро ты станешь моей женой и хозяйкой в моём доме.

Вадим прижал к себе Верочку и хотел поцеловать, но девушка вырвалась.

– Ой, Вадимка, осторожно, ты же мне всю помаду сотрёшь! – испугалась Верочка, но потом приникла к любимому, положив ему голову на плечо. – Всё равно мне не верится, что скоро у меня будет свой дом, свой муж и даже родственники! У меня же никогда не было ничего своего, всё только казённое, только общее. Ой, Вадим, а как ко мне отнесутся твои родители? Мне так хочется, чтобы они мне стали как мама с папой! Ведь своих я никогда не видела. Я твоих родителей буду сильно-сильно любить! И ухаживать за ними буду!

– Это ни к чему, – улыбнулся Вадим, – они ещё не старые, сами о себе заботятся. Папа, правда, намного старше мамы, но он же бывший военный, так что держится молодцом. А маме нет ещё и пятидесяти. Она у меня красавица!

– Конечно, родители у тебя замечательные, раз ты сам такой красивый и хороший.

Верочка хотела чмокнуть Вадима в щёку, но тут кабина остановилась. Они вышли из лифта и встали перед дверью из красного дерева с прибитыми к ней латунными цифрами 69. Верочке опять стало страшно.

– Подожди, не звони, дай я с духом соберусь. Уф, – выдохнула она. – Ну всё, нажимай.

Звонок мелодично прозвенел. За дверью послышались шаркающие шаги, и защёлкал замок. Нервы у Верочки были напряжены до предела. Ей казалось, что ещё минута, и она рухнет на мраморный пол от разрыва сердца. Когда дверь открылась, Верочка, сама не соображая, что делает, со словами: «Здравствуйте, мама!» обняла появившуюся за порогом полную седую женщину в фартуке.

Только тут Верочка увидела стоящих в нескольких шагах позади этой женщины красивую холёную даму и высокого пожилого мужчину. Верочка растерянно отпустила женщину и виновато посмотрела на ошарашенных родителей жениха. Возникла неловкая пауза. Вадим попытался разрядить обстановку.

– Верунь, это наша Глаша. Она мне как вторая мама, вырастила меня с пелёнок. А вот это мои родители, – Вадим подвёл Верочку к ним. – Познакомься.

Мать Вадима стояла с поджатыми губами. То, что эта девушка перепутала её с домработницей, оскорбило её до глубины души.

– Анна Брониславовна, – процедила дама.

– Вера, – чуть присев в поклоне, словно придворная при королеве, пролепетала Верочка.

– Николай Ефимович, – по-военному произнёс мужчина. – Приятно с вами познакомиться, Вера. Раздевайтесь и проходите в зал. Давайте я за вами поухаживаю.

Галантность папы Вадима немного успокоила девушку, и она стала расстёгивать пальто. Николай Ефимович помог ей его снять, и Верочка предстала перед будущими родственниками в своём странном наряде. Особенно сильное впечатление на них произвёл огромный зелёный блестящий бант на её груди. По тому, как все изумлённо уставились на неё, Верочка решила, что выглядит она действительно потрясающе. Это её ещё больше приободрило. Со словам: «подождите, пока не смотрите!» она присела на корточки, развернула на полу газетный свёрток, достала оттуда розовые туфли и, надев их, радостно произнесла: «Вот теперь всё! Глядите!!!»

Губы Анны Брониславовны скривились в презрительной ухмылке, но она быстро взяла себя в руки и изобразила вежливую улыбку.

– Пойдёмте в зал. Стол уже накрыт, – произнесла она, развернулась и пошла в комнату.

– Да-да, пора садиться ужинать, – согласился Николай Ефимович и пошёл вслед за женой.

Верочка, схватив сумку, поспешила за ними.

– Зачем ты этот бант нацепила? – недовольно прошептал Вадим. – Сними сейчас же.

– Да ты что, Вадимчик, он же красивый! – удивилась недовольству жениха Верочка.

– Всё равно сними.

– Я не могу, – растерялась она, – он крепко пришит.

Все сели за стол. Только Верочке было немного неудобно, потому что она поставила на колени сумку и держалась за неё двумя руками.

– Давай я положу твою сумочку, – предложил Вадим.

– Ты что! Там же носовой платок! – вцепилась она в ручки сумки мёртвой хваткой.

Вадим, не желая ещё больше усугублять неловкость, оставил её в покое.

Анна Брониславовна еле сдерживала раздражение. Она много чего ожидала от своего избалованного сынули. Но то, что он решил жениться на этой неотёсанной девице, превзошло все её самые худшие опасения. Ведь у него всего лишь полгода назад была такая замечательная девушка! Катенька и красавица, и интеллигентная, и образованная, а самое главное – она дочь самого Виктора Сергеевича! Если бы они поженились, то будущее Вадюши было бы в надёжных руках. Но однажды Вадим приревновал Катеньку к какому-то парню, с которым увидел её в кино. Подумаешь! Чего по молодости не бывает? Но Вадим на Катю рассердился и перестал с ней встречаться. И вот назло ей нашёл себе это посмешище! А ведь Катенька до сих пор любит его, часто звонит, приглашает в гости. Да и Виктор Сергеевич не раз намекал на то, что неплохо было бы помирить молодых. Да где уж тут! Вадюша такой упрямый. Если вбил себе что-то в голову, то никто его не переубедит.

«Ох, сама я виновата. В детстве ни в чём ему не отказывала, вот он и привык, что всё всегда по его выходит. Правильно Николай Ефимович всегда говорил, что надо быть построже с сыном. Вот теперь и пожинаем плоды»

– Верочка, вы что будете? – пытался разрядить напряжённую атмосферу Николай Ефимович. – Хотите форшмак из селёдки или фрикасе из курицы? А может, вам оливье положить?

Верочка, испугавшись незнакомых названий, растерянно хлопала глазами.

– Вообще-то я неголодная. Я в обед так картошкой с луком объелась, что аж живот чуть не треснул!

– Папа, положи ей салат, – помог девушке Вадим. – А давайте выпьем за знакомство.

– Да-да, давайте выпьем! – обрадовалась Верочка, помня, как спиртное помогло ей расслабиться и избавиться от страха, и тут же протянула свою рюмку.

Родители удивлённо на неё посмотрели. Николай Ефимович разлил вино по бокалам, и Верочка тут же залпом выпила кисло-сладкую жидкость.

– За знакомство, – хмурясь, произнёс Николай Ефимович, после чего выпили остальные.

– Ты закусывай, не стесняйся, – сказал Вадим, стараясь подавить в себе раздражение. Ему было очень жалко несмышлёную в этикете Верочку, и в то же время росло чувство стыда перед родителями.

Верочка с восторгом ощущала, как вино теплом разливается по её телу. Щёки её покраснели, глаза заблестели, а на душе появилась такая лёгкость, что аж хотелось смеяться.

– А давайте ещё за что-нибудь выпьем! – осмелела она.

– Конечно, мы выпьем. Потом. А пока вы поешьте что-нибудь, – строгим голосом сказал Николай Ефимович и, чтобы завязать разговор, начал расспрашивать гостью: – Вера, расскажите о себе. Где вы живёте, где учитесь, кто ваши родители? А то мы из Вадима слово не можем вытянуть.

– Я живу в общаге на Крупской. Ну эта общага от нашего завода. Я там работаю. Вот. А учиться я давно уже закончила. Я ведь уже взрослая, – засмеялась Верочка.

– Да? И что же вы закончили? – поинтересовалась мать.

– Как что? Школу. В нашем 102-м интернате была школа. Я её и закончила.

– Школу в интернате?! – поразилась Анна Брониславовна.

– Ну да. А что вы удивляетесь? У нас была хорошая восьмилетка. Мы почти все её закончили. Ну кроме тех, конечно, кого признали олигофренами. Тех в спецшколу увозили.

У Анны Брониславовны раскрылся рот от удивления. А Верочка, вдохновлённая появившимся у неё вдруг красноречием, продолжала:

– А вы знаете, что наша школа считалась лучшей из всех интернатовских школ в Саратове? Нам даже вымпел дали и присвоили звание школы имени Луиса Корвалола.

– Корвалана, – поправил её Николай Ефимович.

– Ах да, Луиса Корвалана. Я всегда путаю. У нас просто в школе физик был. Его, правда, потом выгнали за извращёнку, – рассказывала Верочка, одновременно пережёвывая салат. – Так вот, у него было прозвище Корвалолик. Он когда в запои впадал, у него всегда плохо с сердцем было. Только корвалолом и спасался. От него постоянно спиртягой и этим лекарством так воняло! Вот ему такое прозвище и дали: корвалол и алкоголик получается Корвалолик.

Верочка засмеялась. Она была довольна собой. Как и учила её Инна, она была раскованна, много говорила, шутила, смеялась. Теперь родители Вадима не скажут, что она затюканная провинциалка.

– Простите, а из-за какой такой извращёнки выгнали вашего Корвалолика? – поинтересовался Николай Ефимович.

– Ой, представляете, этот Корвалолик с виду такой замухрышка был, к тому же старый, ну как вы, папа Николай, а таким извращенцем оказался! Он за нами, за девчонками, любил в туалете подглядывать. Он для этого даже в стене дырку просверлил. Его несколько раз за этим занятием ловили, а потом выгнали.

Родители сидели потрясённые. Они не знали, о чём ещё расспрашивать будущую невестку. Но обстановку разрядила Глаша, которая внесла в комнату на овальном серебряном подносе большого гуся с поджаристой золотистой кожицей.

– А вот и гусь с яблоками! – торжественно произнесла разрумянившаяся не меньше чем гусь женщина. – Ой, а что же вы ничего не съели?

– Да, действительно, давайте кушать, – сказал Николай Ефимович. – Верочка, подайте свою тарелку. Я вам положу кусочек побольше. Вы какой гарнир предпочитаете: картошку фри или макароны?

– Макароны, – обрадовалась Верочка хоть единственному знакомому блюду. – А вы знаете, мы в интернате очень любили макароны. Особенно толстые с большой дыркой. Мы сухие воровали на кухне, а потом через них плевались жёваной бумагой… Ой. Я, наверное, не то говорю, – наконец-то осеклась она.

– Ну почему же, – усмехнулся Николай Ефимович, – нам очень интересно слушать про ваши макароны.

Анна Брониславовна уткнулась взглядом в тарелку, еле сдерживая слёзы. Она бы давно уже выгнала эту девицу, но её останавливало только то, что Вадим может разозлиться и уйти из дома. Он не раз этим их с отцом шантажировал. Перехватив сердитый взгляд сына, Анна Брониславовна решила его не злить и попыталась тоже пообщаться с девушкой.

– Скажите, Вера, а почему вы очутились в интернате? – спросила она. – С вашими родителями что-то случилось? Или, может, вы были чем-то больны? Я знаю, что есть интернат, например, для детей, больных туберкулёзом.

– Да нет, ничем я в детстве, кроме дизентерии и чесотки, не болела. А что с родителями случилось, я не знаю. Я их в глаза не видела. Я сначала в доме малютки жила, потом в детдоме, а с третьего класса меня в наш интернат перевели. Вот.

Лучше бы Анна Брониславовна ни о чём не спрашивала. Ей стало ещё хуже. Поэтому на предложение Верочки опять выпить она первая сказала: «Да, конечно. Давайте выпьем». А Верочке захотелось снова выпить, потому что она чувствовала, что её красноречие и веселье постепенно угасают, уступая место смущению и страху.

Когда вино в бокалы было разлито, Николай Ефимович встал и произнёс тост.

– Я хочу выпить за твоё счастье, сын. Я прожил долгую жизнь и знаю, что самое главное в жизни – это крепкие тылы. Тогда и работать ты сможешь с полной отдачей, и родине добросовестно служить. Я желаю тебе, Вадим, чтобы ты не ошибся в выборе и женился на той, которая будет достойна тебя и не опозорит нашу славную фамилию Легушовых.

Вадим тоже встал.

– Верочка, мы пьём за тебя, – сказал он. – Давайте чокнемся.

Все поднесли бокалы, и раздался хрустальный звон.

– Ой как здорово! Давайте ещё чеканёмся! – воскликнула Верочка. – Я тоже хочу произнести тост!

Николаю Ефимовичу пришлось опять налить вино. Верочка поднялась, сжимая в одной руке бокал, а из другой не выпуская сумку.

– Давайте опять все встанем! – расхрабрилась опьяневшая то ли от вина, то ли от счастья Верочка.

Вадим сразу встал. Нехотя поднялись и родители.

– Я хочу выпить за нашу дружную семью! – торжественно произнесла Верочка. – Ох, как я вас теперь всех люблю! Вы же теперь мои мама и папа!

При этих словах Анна Брониславовна пошатнулась, и бокал чуть не выпал из её рук, выплеснув своё содержимое прямо на зелёный бант Верочки. Платок съёжился и вместо шикарного банта повис на груди мокрой тряпкой.

– Ой! Что вы наделали! Зинка меня прибьёт! – вскрикнула Верочка и выбежала из-за стола. – Где у вас раковина? Мне надо срочно постирать платок.

Вадим проводил Верочку в ванную, а сам вернулся в комнату.

– Ты это сделала специально! – накинулся он на мать.

– Нет, Вадюша, просто у меня нервы не выдержали. Сынок, неужели ты хочешь привести в наш дом эту клоунессу с бантом?!! Не губи свою жизнь! Одумайся! Посмотри, какое ничтожество ты выбрал!

– Не смей оскорблять мою будущую жену! Я женюсь на ней. Хотите вы этого или нет, мне всё равно. Завтра мы с ней подадим заявление в загс.

– Вадим!!! – почти хором взмолились родители.

Но продолжить мольбу они не смогли, потому что в комнату вошла Верочка. Бант ей пришлось оторвать, поэтому взорам и без того безутешных родителей предстало совершенно неприличное декольте будущей невестки. Верочка размахивала мокрым платком, как бы просушивая его.

– Отстиралось! – сказала довольная Верочка, но, увидев расстроенные лица родителей, добавила: – Да ладно, не переживайте вы так. Ни одного пятнышка не осталось. Я на вас больше не сержусь. Только в следующий раз вы, Анна Бр… Бры… Бро… В общем, мама, вы больше так много не пейте. Слабенькая вы. А куда мне платок повесить? Можно на эту тумбочку?

И, не дожидаясь ответа, подошла к старинному комоду, инкрустированному разными породами дерева, и разложила на нём мокрый платок.

– Кстати, вы не думайте, что я там какая-то завалящаяся лимитчица, – рассуждала Верочка, разглаживая на платке морщинки. – И вообще ваши смотрины для меня фигня. У меня таких смотрин восемь штук уже было. И я всем этим плюгавым москвичам отказывала. Да-да-да.

Разгладив платок, Верочка вернулась на своё место и наклонилась над столом, демонстрируя во всей красе обнажённую грудь.

– И неизвестно ещё, кто кому одолжение делает, – сказала она важным тоном. – Вадим мне или я ему. Вот.

Она села за стол.

– А давайте ещё выпьем! – произнесла совсем осмелевшая Верочка. Ей казалось, что она имеет большой успех у родителей Вадима. – Только Анне Бронтославововне больше не наливаем. Вы с нами, мама, пустым стаканом стукнитесь.

Анна Брониславовна, не в силах больше терпеть, со слезами на глазах встала и, извинившись, стремительно ушла в другую комнату.

– Чё это она? Обиделась? – удивилась Верочка. – Да ладно, нальём мы ей. Пусть не переживает. Что нам жалко, что ли. Только пусть тогда сидя пьёт, а то если она мне ещё и платье обольёт, Инна меня из общаги на фиг выгонит. Придётся мне тогда у вас, папа Николай, до свадьбы поселиться.

Николай Ефимович тоже встал и со словами «прошу прощения, я неважно себя чувствую, голова болит» вышел из комнаты.

– Да, слабые у тебя родители, – сделала вывод Верочка, – пить совсем не умеют. Сразу плохо им, руки трясутся, голова болит. Ну папа, понятно, старик. А вот мама вроде не очень старая, а уже такая развалюха.

– Пойдём, тебе пора в общежитие, – устало произнёс Вадим. Эта встреча далась ему очень тяжело. Верочка своей непосредственностью и неискушённостью, всем тем, что ему в ней особенно нравилось, почему-то всё испортила.

«А может, правы родители? Может, действительно не надо на ней жениться? – подумал он, но всё же стряхнул с себя сомнения. – Нет. Всё я делаю правильно. Верочка замечательная. Она искренняя, добрая, милая. Не то что лживая и надменная Катерина. А родители привыкнут. Просто сегодня Верочка выпила и стала на себя не похожа. А потом родители разберутся, что она очень хорошая, и полюбят её. Да, всё я делаю правильно».

Вадим помог невесте одеться. Но перед уходом она захотела обязательно попрощаться с его родителями. Как он ни уговаривал её быстрее пойти, а то уже на улице совсем темно, Верочка упрямо твердила:

– Вадимчик, это неприлично. Мама с папой на меня обидятся, если я с ними не попрощаюсь. Я быстро!

Вадим обречённо отпустил её руку, и она пошла по коридору, заглядывая во все комнаты, пока наконец не остановилась у закрытой двери. Подёргав ручку, но так и не открыв дверь, Верочка постучалась.

– Мама, папа, я уже ухожу. До свидания. Мне у вас очень понравилось. Хорошо так посидели, поели, выпили…

За дверью было молчание.

– Ну ладно, спите. Сон – хорошее средство от похмелья. Кстати, попробуйте тоже корвалол попить. Может, полегчает. Ладно, я пошла. До встречи, – Верочка в нерешительности потопталась у двери и добавила: – Кстати, мы с Вадимом приглашаем вас на нашу свадьбу.

Не зная, что ещё положено в таких случаях говорить, она пошла в прихожую. Там уже ждала Глаша. Она вручила девушке большой свёрток.

– Это тебе, деточка. Я завернула кое-что из продуктов. Кушай.

Верочка с благодарностью обняла простую добрую женщину.

– Спасибо тебе, вторая мама. Вот девчонки обрадуются! Кстати, мне так понравились ваши макароны! Как вы их готовите?

– Обыкновенно… – растерялась Глаша.

– Но почему они у нас такие вкусные не получаются? Может, вы в них что-нибудь добавляете?

– Нет, – удивлённо пожала плечами женщина. – Кроме сливочного масла, ничего.

– Масло? Сливочное масло? Надо запомнить, – обрадовалась Верочка, узнав главный секрет вкусных макарон.

Она поцеловала женщину, попрощалась и вышла с Вадимом из квартиры. А Глаша осталась стоять у двери, потрясённая тем, что целый день возилась у плиты, желая поразить невесту Вадима деликатесами, а той больше всего понравились обыкновенные макароны.

Верочка вышла из квартиры очень счастливая. Она улыбалась и тихонечко напевала мотив песенки из кинофильма «Неуловимые мстители». Вадим же хмурился и молчал. Они остановились перед дверью лифта и ждали, пока кабина со скрежетом доедет до их этажа.

– Прекрати петь, – раздражённо буркнул Вадим.

– Что с тобой, Вадимчик? Ты чего такой сердитый? Ведь всё было так замечательно!

– Замечательно?!! Ты что, не понимаешь, что произошло?

– А что произошло?

Лифт подъехал, и они вошли в кабину. Вадим молчал, стараясь подавить в себе злость.

– Что произошло? – ещё раз спросила Верочка. Она не могла понять, из-за чего Вадим сердится.

Вадим не выдержал.

– Что-что! Да ты вела себя как последняя девка! Зачем ты напилась? Несла всякую чушь! Что ты на себя нацепила!

Вадим рванул полы пальто девушки, и пластмассовые пуговицы разлетелись в разные стороны. Верочка стояла потрясённая неожиданной вспышкой гнева любимого. Таким она его никогда не видела. Вадим хотел ещё крикнуть Верочке что-то обидное, но его взгляд остановился на её пышной груди, лишь чуть-чуть прикрытой тканью. Злость тут же улетучилась, и Вадимом вдруг овладело такое сильное желание, что он не удержался и стал целовать нежную кожу груди и шеи девушки. Машинально он нажал на кнопку «Стоп», и лифт остановился между этажами. Верочка ничего не понимала, ведь только что он на неё кричал, а теперь целует! И если раньше она ему не позволяла никаких вольностей, то теперь, не желая его ещё больше злить и радуясь такому быстрому примирению, Верочка обняла Вадима. А он, не видя сопротивления, уже не мог остановиться. Нежно шепча: «Верочка… Верочка… Верочка», он стал ласкать её и полез под платье. Верочка была в шоке. Она понимала, что нельзя этого допускать, но её слабое: «Вадимчик, а может, не надо», он закрыл страстным поцелуем.

Когда тело пронзила острая боль, Верочка вскрикнула, но Вадим прикрыл ей рот ладонью. «Тише, милая моя, любимая, тише», – шептал он, целуя мокрые от закапавших слёз щеки. Дыхание Вадима становилось прерывистым, и вскоре из груди его вырвался еле сдерживаемый стон наслаждения.

Вадим привёл себя в порядок и с улыбкой посмотрел на Верочку.

– Ну что ты плачешь, глупыш? Ничего страшного не произошло. Я же люблю тебя, и мы скоро поженимся.

– Ты правда на мне женишься? – она посмотрела на него заплаканными глазами.

– Ну, конечно, Солнышко. Я очень тебя люблю. И мы поженимся, несмотря ни на что. Завтра же поедем подавать заявление.

– Правда? Ты меня не обманываешь?

– Слово офицера!

Верочка успокоилась и счастливо заулыбалась.

Ночью Верочка никак не могла уснуть.

«Как всё странно! Сегодня я стала женщиной. Правда, я думала, что всё будет совсем не так. Я представляла, что выйду замуж чистой и непорочной, а в первую брачную ночь я подойду к Вадиму в длинной белой кружевной ночнушке, и всё это произойдёт на постели, украшенной цветами. Но всё получилось так неромантично. Зато я теперь совсем взрослая. Даже взрослее, чем эти соплюхи, которые спят как ни в чём не бывало. Ой какая же я счастливая! Я скоро стану женой! Я скоро буду хозяйкой в том красивом доме!»

А Вадима дома ждал неприятный разговор. Когда он вернулся, то постарался незаметно прошмыгнуть в свою комнату. Он надеялся, что отец с матерью уже уснули. Каково же было его удивление, когда он увидел родителей, сидящих в его комнате на диване.

– Чего это вы тут делаете? Вы же себя плохо чувствовали. Ложились бы спать.

– Вадим, нам надо поговорить, – начал отец.

– Уже поздно. Завтра поговорим, – попытался оттянуть этот разговор Вадим.

– Нет, сегодня.

– Я устал и хочу спать.

– Ничего, потерпишь, – начал злиться отец.

– Ну что вы ко мне пристали? – взорвался Вадим. – Всё равно эти разговоры ни к чему не приведут. Я женюсь на Верочке, хотите вы этого или нет. Это моя жизнь, и я сам буду ею распоряжаться.

– Вот именно твоя жизнь! – вмешалась мама. – Вадюша, этой свадьбой ты её загубишь! Ты пойми: у тебя впереди светлое будущее. С твоим образованием и с нашими связями тебя ожидает блестящая карьера! Ты в совершенстве знаешь три языка, тебя обязательно пошлют работать за границу. И кого ты туда с собой повезёшь? Кто вместе с тобой будет представлять нашу родину? Эта клоунесса с восьмиклассным образованием в интернате для олигофренов?

– Мама, интернат у неё был обыкновенный, а олигофренов отправляли в другой.

– Какая разница? Эти интернаты, где вместе живут и дебилы, и дети преступников, и дети врагов народа, ничему хорошему не научат. Кстати, а вдруг её родители были врагами народа?! – мама побледнела. – Ты представляешь, что тогда твоей карьере конец! Тебя же никуда не выпустят!

– Мама, сейчас же не сталинское время. Те времена давно прошли. К тому же сколько печатали в газетах, что тогда многих репрессировали незаконно. Много погибло безвинных людей. Так что даже если её родителей и расстреляли, на это сейчас никто не будет смотреть.

– Вадим, – печально сказал отец, – ТАМ на это до сих пор смотрят.

– Вадюша, брось её, пока не поздно, – взмолилась мама.

– Уже поздно. Я её не брошу.

– Она беременна?! – ужаснулась мать.

– Нет. Но я ей дал слово офицера.

Родители переглянулись. Отец, как бывший военный, не знал, что на это возразить. Но мать нашлась.

– Слово, данное дочери врагов народа, можно нарушить.

– Мама, ну что ты упёрлась в то, что её родители были врагами? Может, они просто погибли? Или они её маленькую потеряли. Да мало ли что могло быть!

– Ох, сынок, сынок, – заплакала мать, – ну почему ты не выбрал себе невесту из нашего круга? Посмотри, какие красавицы вокруг, умницы, образованные, интеллигентные! Ну почему ты выбрал именно эту бескультурную, невежественную рыжую клоунессу, которая хвасталась, как она плевалась из макарон жёваной бумагой? А ты видел, как она ела гуся? Она вцепилась в него всеми десятью пальцами и грызла его как какая-то аборигенка из племени тумба-юмба!

– Мама, в нашем кругу таких, как Верочка, нет. У неё очень чистая и светлая душа. Она очень открытая, бесхитростная. А насчёт культуры и интеллигентности, так я её постепенно всему научу.

– Сынок, не надо думать, что ты, как Пигмалион, сможешь из уличной хабалки сделать светскую даму, – устало сказал отец. – Такое бывает только в книжках. Интеллигентность передаётся только по наследству. Она должна быть в крови. Даже если ты научишь её культурно есть и не сидеть за столом с сумкой, всё равно ты будешь краснеть на званых обедах, когда твоя жёнушка по чистоте своей душевной что-нибудь ляпнет. Сегодня тебе было стыдно перед нами. Но это можно пережить. Хуже будет, когда тебе придётся краснеть за неё перед другими людьми. Ладно, Анюта, пойдём спать. Пусть он сам ещё раз всё взвесит. А я попробую через своих знакомых узнать, кем же были её родители.

Вадим тоже в эту ночь не мог долго заснуть. Верочка, несомненно, ему очень нравилась, он любил её. Но что если родители окажутся правы и ему постоянно придётся испытывать из-за неё чувство стыда и неловкости? «Ладно. Всё равно назад пути уже нет, – решил Вадим. – Я женюсь на Верочке и постараюсь её перевоспитать».

На следующий день, в субботу, Вадим с Верочкой подали заявление в загс. После этого они поехали в парк и катались на аттракционах, потом поужинали в кафе и до поздней ночи гуляли по притихшей Москве. Верочка была в этот день необыкновенно хорошенькой. Солнечные блики переливались в рыжих волосах, голубые глаза её светились счастьем, на щеках проступил яркий румянец. Она всё время улыбалась, нежно прижималась к руке Вадима и шептала ему на ухо: «Вадимка, я тебя очень-очень сильно люблю!» И тот, отбросив все свои сомнения, вместе с ней смеялся и дурачился.

Домой Вадим вернулся за полночь. Едва он вошёл в коридор, тут же из комнаты вышла мать.

– Вадюша! Какой кошмар! – с ходу начала она причитать. – Отец узнал, кто её родители!

– Ну и кто они? – равнодушно спросил Вадим. Он уже решил, что женится на Верочке в любом случае.

– Мать отказалась от неё ещё в роддоме. Она алкоголичка! Она умерла два года назад от белой горячки!!! А отца её никто не знает. Ты представляешь?

– Ну и что ты так переживаешь? Они же не враги народа. А на остальное наплевать.

– Как наплевать?!! Это же передаётся по наследству! Ты видел, как она пила? У неё тяга к алкоголю заложена в генах!

– Мама, всё это ерунда. Верочка раньше спиртное в рот не брала. Она мне рассказала, что просто девчонки из общежития посоветовали ей с помощью алкоголя снимать страх и неуверенность в себе.

– Так у неё ещё и подружки выпивохи?! Представляю, что из неё выйдет! Росла среди олигофренов и извращенцев, дружит с пьянчужками!

– Мама, ну что ты передёргиваешь факты?

– Ничего я не передёргиваю. А эти подружки из «общаги» её ещё чему-нибудь научат. Вот увидишь, она скоро пойдёт по рукам! Вадюша, кого ты хочешь привести в наш дом?!!

– Мама, прекрати! Я не хочу больше говорить на эту тему, – твёрдо сказал Вадим, глядя на мать из-под нахмуренных бровей. Он всегда так смотрел, когда кто-то ему перечил. – Мы подали сегодня заявление, и двенадцатого мая у нас будет свадьба. Хорошо, раз вы против Верочки, я её не приведу в ваш дом. Мы будем жить не здесь, а снимем квартиру. Всё. Я пошёл спать.

Вадим ушёл в свою комнату, а Анна Брониславовна осталась в растерянности стоять в коридоре.

Через два дня она сказала сыну трагическим голосом: «Хорошо, мы согласны. Живите здесь».

Начались приготовления к свадьбе. Вадим хотел обойтись скромным обедом в кругу друзей, но мать устроила целый скандал.

– Ага! Не успел жениться, а уже стесняешься показывать её людям?! Ну уж нет. Испей эту чашу до дна. Свадьба так свадьба. Будем отмечать в ресторане и пригласим всех, кого полагается. А уж твоё дело подготовить свою невесту так, чтобы она вела себя прилично и хотя бы научилась держать вилку с ножом.

Анна Брониславовна всем своим видом демонстрировала, что ради спокойствия в семье идёт на великие жертвы. Она даже посоветовала сыну, дабы избегать дальнейшего тлетворного влияния девиц из общаги, перевезти Верочку в свой дом ещё до свадьбы.

Проводы Верочки из общежития прошли очень торжественно. Почти все девчонки собрались в красном уголке за длинным столом. Накрывали на стол в складчину, кто что принесёт. В основном на столе стояла варёная картошка, кусочки селёдки, обложенные кольцами лука, квашеная капуста, ломтики сала и домашние заготовки, присланные заботливыми родителями из разных уголков Советского Союза. Ну и, конечно, через равные промежутки вдоль всего стола возвышались бутылки водки.

Первый тост произнесла комендант общежития. Говорила она долго о том, как здорово, что создаётся ещё одна ячейка социалистического общества, что надо жить и воспитывать будущих детей в духе строителей коммунизма, что Верочка хоть и не была передовицей производства, но всё равно работала неплохо и в благодарность за то, что завод воспитал и вырастил её, должна остаться на родном предприятии и своим трудом вдохновлять других на рабочий подвиг.

Пока звучала речь, девчонки с тоской посматривали на запотевшие бутылки и ждали, когда же закончится это занудство. А в конце речи, лишний раз убедившись, что комендантша баба с «приветом», девчонки хором заорали: «Ура!!!» – и с удовольствием опустошили стаканы. За вечер было сказано немало тостов, но в основном все говорили, что рады за Верочку. Как здорово, что и в жизни бывают истории, похожие на сказку! Верочка – сирота, простая заводская девчонка – как Золушка, дождалась своего принца. И всё закончилось, как и в сказке, свадьбой, и скоро этот принц увезёт её в свою сказочную страну, где нет изнуряющего труда и матерящихся бригадиров, где не общая кухня с бегающими тараканами и всего две душевые кабинки на сто двадцать человек, а отдельная квартира со всеми удобствами и большой ванной. Всё теперь в Верочкиной жизни будет прекрасно и возвышенно.

А когда комендантша наконец-то ушла, началось настоящее веселье. Девчонки, разгорячённые водкой, пустились в пляс. За неимением парней, которым не разрешалось находиться в общежитии, роль кавалеров исполняли все по очереди. При этом «кавалеры» позволяли себе всякие вольности, что вызывало дикий визг и хохот.

Верочку тоже заставили выпить хоть один стакан водки. Спиртное действовало на неё поразительно. Куда-то исчезала робость и стеснительность, она становилась уверенной в себе, смелой, общительной. Эта перемена самой Верочке очень нравилась, и она с удовольствием пригубляла водку снова и снова. В результате она совершенно опьянела, всё время хихикала и с трудом стояла на ногах. В комнату её пришлось сопровождать, чтобы она не завалилась где-нибудь в коридоре.

На следующий день за невестой и её пожитками приехал Вадим. Вещей у неё набралось всего-то один чемодан. Она собрала только одежду, благоразумно решив, что алюминиевые кастрюли и простенькие тарелки забирать с собой не следует. На прощание она подарила каждой подруге что-то из своих вещей. Инне досталось зеркальце в красивой металлической оправе, Зинке – плюшевый медвежонок, которого Верочке подарили на день рождения ребята из цеха, а Нине Верочка отдала томик стихов Маяковского, которого, честно говоря, сама не очень-то любила да и вообще не понимала.

Перед расставанием девчонки на дорожку присели на кровать. Все с трудом сдерживали слёзы.

– Верунь, а шо это твой Вадим раньше времени тебя забирает? – спросила рассудительная Нина. – Мы бы тебя на свадьбу собрали, причесали, накрасили. А то кто ж тебе будет помогать?

– Нин, мне Вадим сказал, что меня в парикмахерской причешут и накрасят, – ответила Верочка без особого энтузиазма.

– Ха! В парикмахерской! – усмехнулась Зинка. – Да наша Инна в тысячу раз лучше бы это сделала. Вон она в тот раз из тебя какую красотулю вылепила!

– То, конечно, Инночка лучше, – согласилась Верочка, – но Вадим так решил…

– Да и мы бы тебе здесь такие комсомольские проводы отгрохали! Всё бы украсили цветами, плакаты бы повесили: «Желаем счастья!», «Любите до гроба!» и всё такое прочее, – мечтала Зинка. – А перед дверью верёвку бы натянули и потребовали бы выкуп за тебя. Вот скажи, кто теперь тебя продавать будет? Что это за свадьба, когда невеста и жених из одной квартиры выходят?

– Да, так неправильно… Но Вадим так решил… – вздохнула Верочка. Она и сама жалела, что раньше времени переезжает к жениху. Жить в его доме, не будучи пока никем, – это как-то не по-людски. Но перечить Вадиму она не могла. – Он сказал, что меня многому учить надо. И будет удобнее, если я буду жить рядом.

– Чему это он тебя учить надумал? – усмехнулась Инна. – Этому и за одну брачную ночь можно выучиться.

– Инна, ты что говоришь?!! – зашикали на неё девчонки.

– Вадим не такой! И Верочка не такая! Он, наверное, её будет танцам обучать, да, Верунь? Чтобы на свадьбе красиво танцевать, – догадалась Нина.

– Да, – промямлила Верочка, сама толком не зная, чему это её жених собрался обучать.

– А ты в одной комнате с Вадимом без посторонних раньше свадьбы не оставайся, – напутствовала Зинка, – а то мужики, знаешь, какие!

– Да он же её будущий муж. Им уже можно, – возразила Инна.

– Ничего ещё нельзя! – категорично заявила Зина. – Веруся, как порядочная комсомолка, должна предстать в загсе невинной. А то, что скажут родители?

Верочка при этих словах насмерть перепугалась. Действительно, что скажут родители, если вдруг узнают, что она уже согрешила с Вадимом?!

– Ну ладно, девчонки, я пошла, а то Вадим там заждался, – Верочка встала и направилась к выходу, но у самой двери обернулась и разрыдалась. – Девчоночки, милые мои, как же я буду без вас?

Подружки не смогли сдержаться, и вскоре вся комната наполнилась девичьим рёвом. Они подбежали к Верочке, обнялись и сквозь слёзы желали ей много-много счастья и просили их не забывать.

– Ой, Верунь, а как же мы узнаем, куда нам на свадьбу приходить? – вдруг вспомнила про главный нерешённый вопрос Инна.

– Девочки, я сама ещё не знаю, где будет свадьба, – вытирала слёзы Верочка. – Но как только всё решится, я вам обязательно скажу. Зинуль, а ты у меня будешь свидетельницей, ладно?

При этих словах Зинка радостно взвизгнула.

– Девчоночки, вы не обижайтесь, я бы вас всех в свидетели взяла, но положено только одну, – виновато пролепетала Верочка.

Подружки ещё раз обнялись, и Верочка ушла.

В доме Вадима встретили Верочку совсем не празднично. Анна Брониславовна молча показала комнату, где Верочка пока будет жить, и ушла. Это была комната домработницы Глаши, куда поставили раскладушку. Вадим приуныл. Он надеялся хоть изредка оставаться с невестой наедине и, может быть, заниматься с ней любовью. Но в доме под постоянным присмотром матери и Глаши этого не удастся сделать. Да и Верочка, как потом оказалось, когда они оставались вдвоем с Вадимом в какой-нибудь комнате хоть на пару минут, тут же вскакивала и шла туда, где есть кто-нибудь ещё из семьи. Она помнила совет Зинки, и хоть терять ей было уже нечего, но Верочка не хотела, чтобы родители Вадима заподозрили её в аморальности.

В общем, эти дни до свадьбы прошли для Вадима совершенно невыносимо. Обучать Верочку правилам этикета оказалось занятием довольно утомительным. Живя у чужих людей, Верочка была очень скованна, нерешительна, запугана, вечно всё путала, никак не могла запомнить элементарных вещей. Вадим много раз еле сдерживал раздражение, когда на следующий же день Верочка напрочь забывала всё, чему с таким трудом он обучил её вчера.

Но всё-таки времени до свадьбы было достаточно, и Верочка с грехом пополам освоила самые простые навыки, чтобы хотя бы на свадьбе не опозориться.

Мама Вадима относилась к Верочке подчёркнуто официально. Разговаривала она с девушкой только по необходимости. Иногда за весь день, кроме «Вера, идите обедать», Верочка не слышала от неё в свой адрес ни слова. Отец же относился к будущей невестке немного помягче, но он постоянно сидел в своём кабинете, и Верочка видела его редко. С завода она по настоянию Вадима уволилась, и поэтому, когда он был на работе, Верочка целыми днями бродила по чужой квартире, не зная, чем же заняться. Единственным развлечением были редкие разговоры с Глашей. Домработница относилась к ней хорошо, но времени на болтовню у неё не было. Помогать Глаше по хозяйству Верочке запретили. А жаль. Ей так хотелось быть хоть чем-то полезной, да и коротать время за каким-нибудь занятием было бы легче.

Анна Брониславовна свозила Верочку в специальное ателье для жён высокопоставленных работников. А там полная женщина со странным именем Фая сняла с девушки мерки. После этого Верочку усадили на диван, а будущая свекровь с портнихой стали выбирать ткань и обсуждать фасон платья. Верочка попробовала вставить реплику, что хотела бы платье с оборочками по низу, но Анна Брониславовна махнула на неё рукой, дескать, помалкивай, без тебя разберёмся. Верочка послушно замолчала.

Да, всё происходило совсем не так, как она себе когда-то это представляла.

День свадьбы приближался. Когда осталось всего пять дней, Верочка запаниковала. Ведь она не сказала ещё своим девчонкам, во сколько и куда им приходить. Она спросила у Вадима, но он отмахнулся.

– Спроси у мамы. Она всем этим занимается.

Верочка постучалась в комнату свекрови.

– Кто там? – услышала она недовольный голос. – Я ещё сплю.

– Анна Бр… Брондиславововна, это я, Вера, – как можно громче сказала Верочка, чтобы свекровь через закрытую дверь её услышала.

– Ну что ещё случилось?

– Да нет, ничего не случилось. Просто я хотела узнать, где у нас будет свадьба?

– В «Метрополе». Неужели нельзя было об этом спросить попозже? Я ведь сплю.

– Так ведь уже восемь часов, – оправдывалась Верочка. – Я думала, что вы проснулись.

Она отошла от двери, потрясённая тем, где будет проходить свадебный банкет. Верочка полчаса ходила по квартире и размышляла. В конце концов, не выдержав, она ещё раз постучалась к свекрови.

– Ну что ещё? – голос был ещё злее.

– Анна Брон…

– Что тебе ещё понадобилось? – перебила её Анна Брониславовна.

– Я хотела сказать, что, может, не надо в этом «Метрополе»? Может, лучше дома отпраздновать?

– О боже! – Анна Брониславовна села на кровати. – И где мы, по-твоему, в квартире разместим сто двадцать пять человек?

– Ну тогда можно у нас в общаге в красном уголке. Там и двести человек поместятся. Ага. Мы там всегда всеобщие пирушки проводим.

– И чем же твоя общага лучше «Метрополя», скажи, пожалуйста? – уже не скрывала Анна Брониславовна своей злости.

– Ну в «Метрополе» же много чужих людей, столы там негде поставить… – несчастным голосом лепетала Верочка, – и там шумно. Поезда же ездят.

– Где ездят поезда? – оторопела Анна Брониславовна.

– В «Метрополе».

– О боже! – простонала Анна Брониславовна. – «Метрополь» – это не метрополитен, а ресторан. Самый лучший в Москве, между прочим. Иди к Вадиму, пусть он тебе всё объясняет, а у меня уже сил нет.

– А, ресторан! – Верочка успокоилась и отошла от двери.

Она вспомнила, что ещё не спросила, во сколько подружкам подходить к загсу, но ещё раз беспокоить свекровь не решилась.

Она пошла к Вадиму, но тот куда-то собирался уходить.

– Ты куда? – расстроилась Верочка, что Вадим уходит без неё.

– Верунь, я забыл тебе сказать, что сегодня мы с друзьями собираемся, мальчишник устраиваем. Прощаюсь с холостяцкой жизнью, – Вадим поцеловал её. – А ты не скучай. Займись чем-нибудь.

– Чем? – Верочка старалась не подпускать слёзы к глазам. – Вадимка, пожалуйста, не уходи. Я так долго ждала выходных, когда ты целый день будешь со мной.

– Солнышко, я не могу остаться, ведь меня ждут. Я постараюсь там быть недолго. Ну, глупыш, не расстраивайся, я скоро приеду. А ты почитай пока или погуляй.

– А можно я к девчонкам своим съезжу?

– Ну ладно, съезди, тоже с ними попрощайся. Но только недолго там сиди.

Верочка улыбнулась. Она проводила его до лифта, и только когда кабина закрылась и лифт поехал, Верочка вспомнила, что забыла спросить про загс.

– Вадим! – закричала она в лифтовую шахту. – А во сколько мы в загс приедем?

– В одиннадцать, – послышалось снизу.

Подружки, увидев Верочку, завизжали от радости. Они кинулись к ней, облепив девушку со всех сторон.

– Ой, Веруня! Наконец-то пришла. Ой, а какое на тебе пальто! – закружила Верочку Зинка. – Вадим купил?

– Нет, свекровь.

– Ух ты! Красивое! – стала рассматривать вещь со всех сторон Инна, даже заглянула, какая подкладка и глубокие ли карманы. – А в каком магазине такие продаются? Мы тоже туда поедем и купим.

– Я не знаю. Нам его домой привезли. И ещё пять платьев, две юбки и две блузки, – как бы нехотя перечисляла Верочка, а у самой глаза сверкали от гордости.

– Домой? Ха! Значит, надёванное, – успокоила свою зависть Инна. – Кому-то разонравилось, вот тебе и продали.

– Совсем не надёванное, – обиделась Верочка. В кои-то веки у неё появилась красивая одежда, а её позорят. – Свекровь в каком-то магазине заказала, и там по моим меркам всё подобрали и привезли. А ещё мне купили туфли!

– Ладно, шо мы всё о шмотках говорим, – перебила Нина. – Верочка, расскажи лучше, как тебе там живётся.

Девчонки усадили Верочку на стул, а сами сели рядком на кровать, как в театральную ложу, и приготовились слушать о сказочной жизни.

– Нормально, – ответила Вера, не желая рассказывать, как тоскливо и неуютно ей в чужом доме.

– Нормально?! И это всё, что ты хочешь нам сказать?! – возмутилась Зинка. – Ты первая из нас ушла жить к мужчине, тем более в такую богатую семью. Столько времени от тебя ни слуху ни духу! Мы тут голову ломаем, как ты там. Небось, думаем, от счастья совсем о нас забыла. А ты являешься и брякаешь только, что живёшь нормально. Ну уж нет. Рассказывай всё подробно.

– Ну, – начала Верочка, толком не зная, что говорить. Разочаровывать девчонок не хотелось, поэтому она решила немного приврать. – Живу я там очень хорошо. У меня отдельная комната с кроватью, шкафом и даже с большим зеркалом на тумбочке. Вот. Домработница есть. Глаша. Она всё-всё делает.

– Ух ты! Здорово! – хором вздохнули девчонки.

– А ты чем занимаешься? – спросила строгая Нина.

– Я? Ну книжки читаю, в кино хожу, гуляю… Учусь, – брякнула Верочка, чтобы не выглядеть перед подружками законченной лентяйкой. И тут же покраснела. Хорошо, что девчонки не обратили на это внимания.

– А чему учишься?

– Ну, наукам всяким, – важно произнесла Верочка, в душе холодея от мысли, что сейчас начнут докапываться, а она не сможет подробно рассказать.

– Зачем? – удивилась Инна.

– Шоб умной быть, – пояснила Нина, – як они.

– И для этого тебя раньше времени забрали?! – усмехнулась Инна. – Да, эти интеллигенты совсем свихнулись на своей науке. Они тебя учёбой извести хотят! Ну уж нет, лучше я выйду замуж за простого работягу, чем целыми днями придётся учебники зубрить! Мне это занудство уже в школе осточертело! Слышь, Вер, да пошли ты их с этой учёбой! Где это видано, чтобы насильно учиться заставляли?

– Не слушай её, Верочка. Учиться обязательно надо. Ты молодец! – одобрила Нина. – А як его родители? Не шибко строгие? Як они к тебе относятся?

– Обожают! – сказала Верочка, решив, что если врать, так врать до конца. Чего мелочиться-то?

– Хорошо, – одобрила Нина. – А як ты там питаешься? Кормят нормально?

– Как в ресторане! Меня от ихних шницелей, фрикасей, башмаков, тьфу ты, форшмаков и всяких там деликатесов уже тошнит. Мясо каждый день трескаем, а то и по три раза в день! Иногда даже скучаю по нашей варёной картошечке с селёдкой.

– Ух ты! Здорово! – опять вздохнули девчонки.

– А чего к нам-то не приезжала? – обиженно спросила Инна. – Мы всё-таки столько для тебя сделали, а ты тут же про нас забыла.

– Девочки, миленькие, простите, но я не могла. Я же каждый день учусь, – врала Верочка. На самом деле её не отпускала свекровь, говоря, что пока она за неё в ответе, Верочке не пристало одной неизвестно где шастать, что в гости она должна ходить только с Вадимом. Спорить, а тем более возражать ей девушка боялась, поэтому подчинилась, надеясь, что после свадьбы всё изменится.

– А сегодня ты тоже учишься?

– Ну да, – пришлось сказать Верочке.

– Тогда нечего с нами лясы точить. А то опоздаешь на урок, – строго сказала Нина. – Собирайся домой.

– Как домой?! – разочарованно воскликнули Зинка с Инной.

– Так. Нечего из-за нас уроки пропускать. Успеем ещё поболтать на свадьбе. Всё, Верочка, иди.

Верочка растерянно смотрела на подруг. Да, врать плохо, это она всегда знала. Вот сейчас из-за своего вранья она вынуждена вернуться в унылый чужой дом вместо того, чтобы веселиться с девчонками. Верочка встала и нехотя направилась к двери.

– А про свадьбу-то ты ничего не сказала! – вовремя вспомнила Зинка. – Я же твоя свидетельница. Во сколько приходить и куда?

– К одиннадцати в загс. А сама свадьба будет в «Метрополе».

– В метро? – поразились Зинка с Ниной.

– Эх вы, клуши! Столько здесь живёте, а не знаете. «Метрополь» – это не метро, а ресторан. Самый лучший в Москве! – важно сказала Верочка.

– А где он находится? – спросила Зинка. – Где нам его искать?

– У любого спросите, вам покажут, – быстро сообразила Верочка. – Объяснять слишком долго. Ну ладно, я пошла, а то на урок опаздываю.

Девушка вышла из общежития и уныло поплелась в свой новый дом, где она обязательно постарается жить счастливо.

Вот и наступил день свадьбы. Утром к Анне Брониславовне приехали из парикмахерской четыре женщины, две из которых занялись Верочкой. Одна стала делать ей замысловатую причёску, а другая наложила лёгкий макияж. Верочка чувствовала себя механической куклой, подчиняясь приказаниям: «Иди сюда… наклони голову… держи полотенце… садись… поверни голову… посмотри наверх… закрой глаза…» Она послушно всё выполняла, и в результате через полтора часа посередине комнаты стояла хорошенькая принцесса в облегающем атласном платье. На руки ей надели гипюровые перчатки, а голову украсили диадемой, к которой прикреплялась короткая кружевная фата. Но больше всего Верочке понравились туфельки. Они были очень изящные: лаковые, на высокой тонкой шпильке, украшенные двумя перламутровыми бантиками. Верочка даже вечером перед свадьбой поставила их на тумбочку рядом с раскладушкой и долго не могла заснуть, любуясь своим сокровищем.

Женщины отошли к двери, оценивая девушку со стороны.

– Золушка на своём первом балу, да и только! – улыбаясь, сказала одна.

– Ох, точно, как Золушка! Такой хорошенькой невесты давно не видела, – вторила ей другая.

После этого каждый, кто входил в комнату, выражал своё восхищение. Даже свекровь довольно хмыкнула.

– Вот теперь не стыдно и гостям показать, – сказала она.

Сама Анна Брониславовна выглядела как царица в своём длинном зелёном бархатном платье, украшенном золотой вышивкой.

Верочка счастливо заулыбалась. Больше всего ей хотелось угодить строгой свекрови. Последним в комнату пустили Вадима. Тот восхищённо оглядел свою любимую, подошёл и поцеловал ей руку. Все, кроме свекрови, радостно захлопали.

– Ну всё, пора выходить, а то опоздаем, – приказала она. – Николай Ефимович, машины уже подъехали?

– Да, Анюта, они уже давно ждут.

– Ну тогда поехали.

– Подождите! – вдруг сказала первое за всё утро слово Верочка.

– Что ещё? – удивлённо обернулась свекровь.

– Так ведь Глаша ещё не готова. Она до сих пор в своём халате и в фартуке ходит.

Свекровь со вздохом закатила глаза, демонстрируя, что невестка, как всегда, сказала какую-то чушь.

– Поехали, – повторила Анна Брониславовна, и все пошли к лифту.

– Глаша остаётся, – объяснил Вадим, – она не может быть с нами в ресторане. А когда мы приедем, мы потом вместе с ней попьём чай с тортом. Хорошо?

– Ну ладно, хотя это не по-человечески. Ведь Глаша твоя вторая мама. Она должна быть с нами…

– Понимаешь, Глаша сама не хочет идти… Она в рестораны не ходит. К тому же там будут очень важные гости. Глаша будет чувствовать себя там неловко.

Перед тем как сесть в машину, Анна Брониславовна подозвала сына.

– Вадим, объясни Вере, чтобы она на свадьбе лучше помалкивала. А то сам понимаешь, скажет ещё чего-нибудь… А там будут такие люди! Сам Фёдор Николаевич приедет! Да и Виктор Сергеевич с Ириной Леонидовной и с Катенькой будут.

– А Катя-то с родителями зачем придут? Кто их пригласил? – возмутился Вадим.

– Я. Они нам не чужие. Столько лет общаемся! А насчёт Кати, так ты же говорил, что у тебя к ней всё уже прошло. Так какая тебе разница, будет она или нет?

– Никакой, – сказал Вадим слишком поспешно. – Мне это безразлично.

– Да, и научи Веру наконец правильно произносить моё отчество. Я не Бронтозавровна какая-то. Это элементарное неуважение ко мне.

– Ладно, я Верочке всё объясню. Поехали.

Он быстро сел в машину и слишком громко хлопнул дверью. Анна Брониславовна удивлённо подняла брови и на минуту задумалась.

Пока ехали к загсу, Вадим молча смотрел в окно. Известие о том, что Катя будет на свадьбе, его сильно разозлило. Он не хотел её видеть. Слишком сильно он когда-то её любил, и слишком больно она его обидела. Её предательство он переживал очень тяжело…

В тот день они с Катериной должны были встретиться, но она позвонила и сказала, что не сможет приехать, так как надо в институте подготовиться к докладу. Вадим, чтобы не скучать, решил сходить в кино. Тем более он узнал, что в Доме кино будут показывать интересный американский фильм. Всего один сеанс, на который невозможно достать билеты. Но у Вадима был друг, который мог достать хоть Луну с неба. И вот, они с этим другом сидят в зале кинотеатра в ожидании начала фильма, как вдруг Вадим видит, что впереди, через два ряда от них, сидит Катя с каким-то парнем. Причём этот парень положил свою руку на спинку кресла девушки, как бы обнимая, и что-то нашёптывает ей на ушко. Вадим встал, подошёл к ним, постарался усмехнуться и зло бросил Кате: «Не слишком ли здесь будет темно, чтобы доклад писать?» После этого он вышел из зала.

Катерина побежала за ним и оправдывалась тем, что этот парень должен был ей помочь написать доклад, поэтому в благодарность она согласилась сходить с ним в кино. «А чем ты будешь расплачиваться, если кто-то тебе предложит помочь написать диплом?» – выкрикнул Вадим и уехал на машине. С тех пор они не виделись. Катя часто звонила, плакала, но он бросал трубку, не желая прощать предательницу.

Вадим очень долго переживал, не мог забыть её. Но потом он повстречал Верочку.

Это было 1 мая после демонстрации. Весёлая разукрашенная толпа с шариками, бумажными цветами и транспарантами шла с Красной площади. Вадим с другом, поддавшись всеобщему веселью, тоже от души дурачились и смеялись. «Посмотри, посмотри целых три солнца с одной тучей! Вот умора!» – громко захохотал друг и показал пальцем в середину толпы. Вадим увидел забавную четвёрку девушек. Высокая толстая девица гордо несла палку с картонным облаком, на котором красными буквами было написано «да здравствует», рядом с ней шли три девушки с транспарантами в виде оранжевых солнц: худенькая пигалица с солнцем, на котором красными буквами написано «мир», потом красивая блондинка с солнцем «труд», а завершала четвёрку рыженькая очаровательная девушка с солнцем «май!».

– О! Какое чудо! – улыбнулся Вадим.

– Да, «Труд» очень даже ничего, – согласился приятель.

– Да нет, посмотри на «Май». Правда, она восхитительна?! – Вадим устремился в гущу толпы и еле протиснулся к девушкам. – Солнышко «Май», посвети и мне. А то я тоскую в темноте и холоде.

Девушка остановилась и смущённо улыбнулась. Она действительно сама была похожа на оранжевое солнышко: рыжие вьющиеся волосы, лучистые голубые большие глаза, очаровательные веснушки на румяных щёчках и очень милая улыбка. На неё невозможно было смотреть не улыбаясь в ответ.

– Всем светить – лучей не хватит, – надменно произнесла нараспев «Труд». – Пошли, Вер.

– Так, значит, Солнышко, вас Верой зовут? А меня Вадим. А хотите, я ваши лучики немного остужу? Пойдём в кафе-мороженое?

– Пойдём, – приветливо улыбнувшись, согласилась Верочка.

Вадима поразила простота девушки. Катерина на её месте сначала бы изобразила раздумье, потом бы немного поиздевалась над парнем, а уж только после этого согласилась. Она всегда давала понять, что делает великое одолжение, когда соглашается осчастливить кого-то своим присутствием…

Так Вадим и познакомился с Верочкой. Она его покорила своим детским очарованием и искренностью. Он тут же позабыл про Катю. На фоне Верочки Катя ему уже казалась насквозь фальшивым манекеном…

И вот теперь ему предстояло вновь увидеть Катерину. «Ну почему именно сегодня? Зачем портить мне такой день?» – недовольно думал Вадим, толком не понимая, из-за чего он не хочет видеть бывшую возлюбленную: из-за ненависти или из-за страха, что всё-таки в глубине души могла остаться любовь к ней.

Тяжёлые раздумья прервало тепло Верочкиной ладошки. Она положила свою руку на его ладонь и прошептала:

– Ты тоже боишься?

Вадим посмотрел в её лучистые глаза, и на душе его вдруг стало так легко. Он обнял Верочку и поцеловал.

– Не бойся. Я с тобой, моё Солнышко. Всё у нас будет прекрасно, вот увидишь.

– Как в сказке, да? – засмеялась Верочка. – «Они жили долго и счастливо и умерли в один день».

– Непременно, – Вадим тоже засмеялся. – А сейчас у нас будет пир на весь мир. Так чего же ты переживаешь?

– Я как раз этого пира и боюсь. Там будет столько чужих людей! И они все будут на нас с тобой смотреть. Мне от этого как-то не по себе становится.

– Ничего страшного. Я же тебя научил, как себя вести. Самое главное, постарайся не бояться, а то у тебя всё будет валиться из рук. Да, и вот ещё что: поменьше с чужими разговаривай. А то ты очень открытая, доверчивая, а люди этого не понимают. Они совсем из другого круга, и им твоя искренность будет просто смешна. Договорились?

– Хорошо. Я буду нема как рыба, – нисколько не обидевшись, сказала Верочка.

– Вот и хорошо. Рыбка ты моя золотая, принеси мне на своём хвостике счастья, – попытался Вадим шуткой скрасить неприятный разговор.

– С удовольствием! Я выполню любые твои желания. Но всего три, – улыбнулась Верочка. – Да, но только не проси сделать тебя морским владыкой, чтобы я у тебя бегала на побегушках, а то останешься у разбитого корыта.

– Хорошо. Первое моё желание: поцеловать тебя.

– И всего-то? Пожалуйста, – Верочка с готовностью подставила свои губки. – А второе желание?

– Второе? Теперь я хочу, чтобы ты меня поцеловала.

И это желание Верочка выполнила с удовольствием.

– А третье?

– А третье желание я тебе скажу сегодня ночью, – прошептал ей Вадим на ушко, отчего Верочка совсем смутилась. Кровь прилила к её щекам, и какое-то незнакомое доселе ощущение где-то в глубине организма разлилось приятной волной.

Но тут машина остановилась, Верочка выглянула в окно и ужаснулась. Это был совсем другой загс!

– Вадимка! Нас не туда привезли. Они всё перепутали! – запаниковала она.

– Ничего не перепутали. Мать перенесла наше заявление в этот загс. Разве она тебе этого не сказала?

– Нет, не говорила. Но зачем она это сделала?!

– Тот загс показался ей слишком простым, а этот Грибоедовский – самый лучший в Москве. Я не стал с ней спорить, пусть делает что хочет, лишь бы не ворчала.

– Но почему мне об этом не сказали?

– Верунь, я думал, что вы с матерью обо всём договорились. Ты же знаешь, я не лез в эти приготовления.

– Но как же так?! Ведь мои девчонки сейчас стоят там и ждут меня! А Зинка ведь моя свидетельница, как же без неё нас распишут?

Слёзы подкатили к глазам девушки, губы её задрожали. Верочка еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

– Солнышко, ну не переживай ты так, – пытался успокоить её Вадим, – свидетельницу мы тебе найдём, вон сколько гостей сюда приехало. А девчонки к ресторану подойдут. Мы им объясним, что вышло недоразумение. Я думаю, они тебя простят. Давай не будем из-за таких мелочей портить наш праздник. Вытри слёзы, а то гости подумают, что ты не хочешь за меня замуж, поэтому и рыдаешь.

Верочка попыталась успокоиться, но настроение её было испорчено. В свидетельницы ей дали какую-то тётку, от которой так пахло терпкими духами, что стоять рядом с ней было просто невыносимо.

Пока шла церемония, Верочка стояла с несчастными глазами, представляя, как девчонки носятся по загсу, ищут её и переживают, что она опоздала. Верочка в уме всё придумывала слова для оправдания. А вышла она из раздумий лишь тогда, когда услышала:

– А теперь обменяйтесь кольцами!

Она посмотрела в глаза Вадима, тот ей подмигнул, и Верочка наконец-то улыбнулась. Действительно, не стоит из-за всяких недоразумений портить самый главный в жизни праздник.

В ресторане Верочка среди многочисленных гостей пыталась отыскать своих подруг, но их нигде не было. «Наверное, в загсе ещё ждут, думают, что мы просто опоздали», – решила она.

Верочка с Вадимом и его родителями стояли, наверное, около часа, пока все гости по очереди подходили к ним, говорили одинаковые слова, вручали невесте букет, а жениху коробку с подарком. Свекровь со свёкром тут же всё забирали и складывали цветы на стол, а коробки на пол. Скоро образовалась внушительная гора цветов и коробок, а очередь поздравляющих всё тянулась. Верочка устала стоять как истукан, искусственно улыбаться, выслушивать одни и те же речи. Она старалась, как её учил Вадим, отвечать односложно: «Да… нет… спасибо…»

В числе последних к ним подошла очень красивая девушка в сопровождении своих родителей. Судя по тому, как Вадим непроизвольно сжал Верочкину ладонь, а Анна Брониславовна расплылась в улыбке, это были их очень хорошие знакомые.

– Катенька! Виктор Сергеевич! Ирина Леонидовна! Как мы рады вас видеть! – заворковала свекровь.

Верочка восхищённо смотрела на красавицу. Высокая, с поразительно тонкой талией, нежной кожей и утончёнными чертами лица в обрамлении каштановых волос, Катя была похожа на фарфоровую статуэтку. Каждое её движение, каждый жест красивых рук с длинными ноготками, каждый поворот головы были настолько грациозны, что, казалось, всё это репетировалось перед зеркалом не один день. Вот она чуть наклонила голову, взмахнула пушистыми ресницами, на губах заиграла полуулыбка, глаза сверкнули на Вадима карими огоньками.

– Поздравляю! – нежным голосом произнесла красавица и протянула руку для пожатия. – Твоя жена очень мила.

Рука Вадима от прикосновения её ладони задрожала. Он сухо ответил: «Спасибо», – и, обняв одной рукой Верочку, поцеловал её в щёку.

– Ты не устала? Потерпи ещё немного. Скоро сядем за стол, – обращаясь к жене, Вадим дал понять Кате, что разговор на этом закончен.

Красавица грустно усмехнулась и отошла. Верочка с беспокойством посмотрела на мужа. Она почувствовала, что у него с той девушкой какие-то сложные отношения.

– Кто она такая? – шёпотом спросила она.

– Да так, дочь маминых знакомых, – постарался сказать как можно равнодушнее Вадим, – жуткая выпендроха.

Верочка успокоилась. Она с нетерпением ждала, когда же поздравления закончатся, потому что очень устала. Она никогда раньше не ходила в туфлях на таких высоких каблуках, и теперь ноги её жутко болели.

Наконец-то отошёл последний поздравляющий. Но все за стол почему-то не садились, а стояли небольшими группами и переговаривались между собой. Как выяснилось, не было самого главного гостя, какого-то Фёдора Николаевича.

Верочка с беспокойством поглядывала на дверь. Ну когда же девчонки приедут? А вдруг они не найдут этот «Метрополь»?!

Свекровь переходила от одной группы людей к другой, перебрасываясь положенными этикетом фразами: «Семён Иванович! Как самочувствие вашей матери?.. Елена Григорьевна! Ваш сын поступил в институт? Поздравляю!.. Клавдия Борисовна! Как ваши внуки? Уже в школе учатся? Ну надо же, как время летит!» На самом деле ей было безразлично, как учатся чьи-то внуки, куда поступил оболтус Синицыных и не померла ли ещё старуха Щербаковых. Но это считалось хорошим тоном, поэтому Анна Брониславовна изображала большое внимание, выслушивая пространные ответы гостей.

Наконец, она подошла к Катерине и её родителям.

– Виктор Сергеевич! Ирина Леонидовна! Катенька! Спасибо, что пришли. Если бы вас не было, мне бы было ещё тяжелее всё это пережить.

– Ну что вы, Анна Брониславовна, как мы могли не прийти? Мы же за эти годы стали почти родными, – пробасил Виктор Сергеевич. – А почему вы грустите? Радоваться же надо – сына жените.

– Ах, Виктор Сергеевич! Чему тут радоваться? Вот если бы моей невесткой стала Катенька, вот тогда была бы радость. А так, лишь бы не разрыдаться на свадьбе, и то было бы хорошо.

Анна Брониславовна достала платок и смахнула слезу.

– Перестаньте, не хороните же вы его. А на остальное махните рукой. Всё в этой жизни не вечно. Женитьба – это ведь не пожизненное заключение. Можно попасть под амнистию и оказаться на свободе, – Виктор Сергеевич громогласно рассмеялся собственной шутке.

– А вдруг Вадюша не захочет на свободу? Посмотрите, как она в него вцепилась! Прямо приворожила парня.

– Надо помочь, – многозначительно сказал Виктор Сергеевич. – Как заворожили, так и разворожить можно. Потихоньку, шаг за шагом, капля за каплей. Вода ведь и камень точит. Правильно я говорю, Катерина?

Девушка улыбнулась, но промолчала.

– Чего молчишь? Дома ведь все подушки слезами промочила. Горе с вами, молодыми, – нахмурился её отец.

– Ну, папа! – разгневалась Катя и отошла от них.

– Переживает, – со вздохом сказал Виктор Сергеевич, – только Вадима, говорит, люблю. Больше никто не нужен. Ну что тут будешь делать?

Теперь слёзы вытирала Ирина Леонидовна, мама Кати. Всю жизнь она прожила тихой бессловесной мышкой при грозном начальственном муже. Дочь была её единственной радостью в жизни. И проблемы Катеньки она воспринимала как вселенскую трагедию.

Анна Брониславовна обняла Ирину Леонидовну. Теперь ей не надо было изображать сочувствие. Она действительно понимала горе матери, видящей страдания своего ребёнка.

– Ладно, хватит мокроту разводить, – проворчал Виктор Сергеевич. – Вы, Анна Брониславовна, женщина умная. Я думаю, всё сможете исправить. А если что, то и мы поможем. Счастье детей – вот главная цель нашей борьбы. Проведём рекогносцировку, узнаем слабые стороны противника, внедрим своего агента и заставим врага совершать ошибки, – заговорщицки произнёс генерал, жестикулируя руками. – Так что, я думаю, через полгода противник будет разоблачён и повержен.

Женщины завороженно смотрели на его руки, толком не понимая, о чём это он говорит. Анна Брониславовна с опаской посмотрела на Виктора Сергеевича.

«Уж не спятил ли генерал? Про какую-то борьбу, рекогносцировку, про каких-то агентов заговорил! Может, ему, как и моему мужу, пора на пенсию? Эх, как быстро стареют наши мужчины…»

Сказав: «Да-да, конечно», Анна Брониславовна отошла от них. Воевать с женой сына она не собиралась, считая, что сделано, то сделано. От этой клоунессы теперь никак не избавишься.

Увидев, что Катерина стоит в стороне от всех и печально смотрит в окно, Анна Брониславовна направилась к ней.

– Катюша, девочка моя, не грусти. Пойдём, я тебя с молодёжью познакомлю.

– А я не грущу. Я просто разглядываю клумбу, которая пришла в гости к вашему цветочку, – с усмешкой сказала Катерина и отошла от окна.

«И она, что ли, спятила от горя?» – ужаснулась Анна Брониславовна, но, поглядев в окно, увидела трёх странных девушек, которые с трудом тащили картонную коробку, перевязанную бантом. Одеты они были в вискозные платья, на которые были нашиты маленькие искусственные ромашки. Такие же ромашки были воткнуты в их очень пышные причёски. Особенно комично в этом наряде смотрелись здоровая пышногрудая девица и идущая рядом с ней маленькая худышка. Поняв смысл Катиных слов про клумбу и цветочек, Анна Брониславовна быстрым шагом направилась к невестке.

– Вера, ты мне срочно нужна, – проговорила свекровь, взяв девушку за руку и уводя к лестнице.

Как только они оказались в холле, свекровь повернулась к Верочке и строго спросила:

– Вера, ты действительно любишь Вадима?

– Ну да, – растерянно произнесла Верочка, – люблю! Очень сильно люблю!!!

– И ты готова ради него пойти на любые жертвы?

– Конечно, – уверенно произнесла Верочка, всё ещё не понимая, для чего свекровь завела этот разговор, – я могу ради Вадима даже с жизнью расстаться!

– Ну жизнь твоя никому не нужна. А вот с подружками тебе придётся расстаться. Ты же неглупая девушка и видишь, в какое общество ты попала. Здесь совсем другие люди, и они допускают в свой круг только избранных. Тебе посчастливилось попасть к нам. Мы приняли тебя, и теперь ты одна из нас. Но твои подруги… – наседала свекровь на ошарашенную Верочку. – В этом зале находятся люди, от которых зависит карьера Вадима. Его могут послать работать в другую страну. Он давно об этом мечтал. Но туда берут только самых лучших, с незапятнанной репутацией, самых образованных, самых интеллигентных. Проверяют не только родословную этого человека, но и его родственников и друзей. Поэтому так важно продемонстрировать сейчас гостям, что у Вадима безупречный вкус, что у него интеллигентная жена и достойные друзья. Тебя мы обучили, и надеюсь, ты нас не подведёшь. А вот твои подруги всё испортят. Они, конечно, хорошие девушки, но слишком необразованные. К тому же посмотри, как безвкусно они одеты да и манерами не блещут. Ты сама понимаешь, что ни за столом они не смогут подобающе себя вести, ни разговор поддержать. А вдруг они что-нибудь ляпнут такое, от чего нам всем придётся краснеть? Поэтому, Вера, сейчас ты должна выбрать, что для тебя дороже: счастье Вадима или дружба с какими-то общежитскими девчонками.

Анна Брониславовна посмотрела на невестку, но та лишь хлопала испуганными глазами.

– Ну? Что ты молчишь? Ты хочешь загубить карьеру своего мужа?

Верочка отрицательно замотала головой.

– Тогда пойдём. Сейчас ты скажешь этим девушкам, что между вами больше не может быть никаких отношений.

Свекровь опять взяла Верочку за руку и повела за собой. Они спустились по лестнице на первый этаж.

Уже из холла слышался возмущённый голос девчонок, которые возле входа ругались со швейцаром. Увидев через стеклянную дверь подругу, девчонки заулыбались и радостно замахали руками. Верочка с Анной Брониславовной вышли на улицу.

Девчонки тут же загалдели.

– Ой, Верунь, мы так испереживались! Сначала мы, наверное, загс перепутали. Мы там тебя целый час прождали, у всех спрашивали, когда же вас будут женить, а потом, когда какая-то тётка нам в конце концов сказала, что вы не тут расписываетесь, Нинка её чуть не прибила. Потом мы никак этот «Метрополитен» не могли найти. Да ещё подарок такой тяжёлый, мы его по всем метро таскали, все руки онемели. Это тебе, Верунь, столовый сервиз. Белый в зелёный горошек! Обалденно красивый! Просто охренеть! Там много-много всего! Мы еле его допёрли. А теперь этот придурочный нас не пускает. Говорит, что нас в списках гостей нет. Вер, скажи ему, что мы самые главные гости.

Девчонки и свекровь посмотрели на Верочку, но та молчала, опустив глаза.

– Ну что же ты, Вера, скажи им, – наседала Анна Брониславовна. Но потом, увидев, что от невестки ничего не добьёшься, сама заговорила: – Девушки, Вера хотела вам сказать, что благодарит за подарок, но пригласить вас на свадьбу не может, так как все места за столом уже заняты.

– Неужели в этом «Метрополитене» стульев мало? А ещё сказали, что самый лучший ресторан. Ничего, мы сейчас по подсобкам поищем, наверняка где-нибудь табуретки стоят, – простодушно ответила Нина.

– Ещё Вера хочет вам сказать, – продолжала свекровь, – что она теперь замужняя женщина, что у неё не будет времени на подруг и лучше будет, если вы сейчас же расстанетесь.

Все опять посмотрели на Верочку. Но она лишь опустила голову ещё ниже.

– Чёй-то я не врубилась, – начала Зинка, – чёй-то нам тут эта зелёная тётенька втолковывает? Верунь, ну-ка переведи с подлого языка на нашенский. Ну что ты молчишь? Ты нам что, от ворот поворот делаешь? Мы теперь тебе без надобности? Да? Интересно, на что это ты будешь своё драгоценное время тратить, коль на нас у тебя его не остаётся? На эту хренову учёбу? Да, Вер? Ну-ну, смотри, как бы у тебя заворот мозгов не произошёл, а то ты и так не шибко умная, а можешь вообще стать дура дурой. Ну что ж, прощевай. Ешь супчик из наших тарелочек и тётеньку свою зелёную угощай. А мы теперь тебе больше не подруги! Пошли, девочки. Нечего нам больше с этой предательницей разговаривать.

Зинка схватила за руки подруг и потащила их прочь от ресторана. А Анна Брониславовна увела Верочку. Коробку свекровь поднять не смогла и попросила швейцара занести сервиз и поставить где-нибудь.

– Я буду зорко следить, чтобы не украли, – пообещал швейцар в надежде на вознаграждение.

– Не утруждайтесь, наверняка там какая-нибудь безвкусица, – усмехнулась Анна Брониславовна, – если и пропадёт, то невелика потеря.

Как только за Верочкой со свекровью захлопнулась дверь, Зинка с Нинкой разрыдались. Только Инна спокойно пережила предательство подруги.

– Ну что вы нюни распустили? На нас же смотрят!

– Как она м-м-могла? – всхлипывая, бормотала Зина. – К-к-как она могла?!

– Мы так готовились, – высмаркивая нос, жаловалась Нина. – Ты платья на нас шила, я у цветов бутоны отрезала, а Зинка целый вечер их пришивала на платья. Между прочим, пластмассовые стебли трудно режутся. Вон у меня мозоли на пальцах от ножниц. И шо? Всё зря? Не ожидала я, шо Верочка такой предательницей окажется. Я бы никогда так не поступила!

– Поступила бы, – уверенно произнесла Инна. – И ты бы так поступила, и я, и Зинка. Если бы нам пришлось выбирать между любовью и дружбой, мы бы тоже выбрали любовь.

– Нет! – с горячностью возразила Зинка. – Я бы вас никогда и ни за что не предала! Пусть катится такая любовь в тартарары, но дружба – это святое!

– Ну и дура, – усмехнулась Инна.

– Я дура?! А ты… ты такая же подлая, как и Верка! Вот мы тебя и раскусили. Ты тоже нас можешь запросто бросить! Пошли, Нин, отседова. Только ты меня никогда не предашь.

Зинка попыталась взять под руку Нину. Для этого ей пришлось встать на носочки. И так они и пошли прочь, демонстрируя потенциальной предательнице, что существует ещё на свете крепкая дружба.

А Инна не собиралась уходить. Она понимала, что там, на Верочкиной свадьбе, собралась элита Москвы. И это единственный шанс подцепить выгодного жениха. Но как туда проникнуть? Швейцар теперь точно не пропустит.

Инна остановилась у дверей, размышляя, что бы такое придумать, чтобы отвлечь этого кретина и прошмыгнуть в ресторан.

– Девушка, разрешите пройти, – послышалось со спины.

Инна обернулась и оглядела долговязого парня. Внешность у него была довольно невзрачная. Худое лицо с крупным носом, тонкими бесформенными губами, белёсыми бровями и ресницами вряд ли заставило бы трепетать сердце хоть какой-нибудь девушки. К тому же кожа на его лице была рыхлая, с красными юношескими угрями, что всегда вызывало у Инны чувство брезгливости. Судя по костюму с галстуком и большому букету цветов, парень явно направлялся на свадьбу.

– О! Я вас узнал! – обрадовался он. – Вы же подружка невесты. Я вас видел тогда, на демонстрации. Вы ещё несли солнце с надписью «труд». А почему вы здесь стоите? Свадьба ведь уже давно идёт. Вы тоже опоздали? Пойдёмте скорее, на нас и так Анна Брониславовна ворчать будет.

Парень открыл дверь, но Инна замешкалась.

– Понимаешь, я с Верочкой поссорилась недавно, и она меня не пригласила на свадьбу. А мне так хочется там побывать и с ней помириться!

– Так в чём же дело? Пойдёмте.

– Но меня нет в списках приглашённых. Меня в ресторан не пустят.

– Пустят. Я скажу, что вы со мной. Вы согласны быть на этот вечер моей девушкой?

– Согласна, – потупив глазки, кокетливо произнесла нараспев Инна.

Парень подставил локоть, и Инна гордо прошла под руку с незнакомцем в ресторан, одарив швейцара одной из самых своих презрительных ухмылок.

Многочисленные гости, толпившиеся в зале, произвели на Инну ошеломляющее впечатление. Таких нарядов она в своей жизни ни разу не видела. Платья на женщинах были из каких-то непостижимо прекрасных тканей, которые вряд ли выпускает советская ткацкая фабрика «Красная большевичка». А фасоны! Такие не отыщешь в журнале «Работница». Инна поняла, как убого она смотрится в своём вискозном платьице и как нелепо выглядят искусственные ромашки, пришитые вокруг горловины и по подолу. Её опасения подтвердили две дамы, оглядевшие Инну с презрительной усмешкой. Да, теперь понятно, почему Верочка не захотела, чтобы они с девчонками пришли на свадьбу.

– А где же молодожёны? О! Вон Анна Брониславовна. Пойдёмте, она нас выведет к Вадиму с Верой, – парень потянул её за руку.

– Нет-нет. Ты иди один, а я потом к Верочке подойду. Не хочу её в начале вечера расстраивать. Вдруг она разозлится, что я пришла. Я сама выберу момент, когда лучше с ней помириться.

– Ну хорошо. Только вы стойте здесь, а то я вас потеряю. Вы же обещали быть сегодня моей спутницей. Я поздравлю и вернусь.

Парень быстро стал лавировать между гостями. Как только он скрылся, Инна вышла в холл и зашла в туалет. Оторвав цветы с платья и вытащив их из причёски, Инна вернулась в зал.

– Ну где же вы были? – налетел на неё долговязый. – Я вас по всему ресторану ищу. Я уж подумал, что вы расстроились и ушли.

Инна мысленно чертыхнулась. Долговязый явно не вписывался в её представления о будущем муже.

– Ну и зря ты носился. Чего так переживаешь? Я же немаленькая, не потеряюсь. Я в туалете была. Ладно, можешь идти к своим друзьям. Спасибо, что провёл сюда. Дальше я сама справлюсь.

– Э нет. Мы так не договаривались. Вы же обещали, что будете сегодня со мной.

– Да ладно, чего тебе со мной валандаться? Вон сколько тут девиц. Сможешь подцепить и получше.

– Меня другие не интересуют. Вот вы мне очень понравились. Я вас ещё с той демонстрации запомнил. Так что никуда вы от меня сегодня не денетесь.

Инна с досадой посмотрела на парня. Она соображала, как бы покультурнее его отшить, но тут толпа гостей заволновалась, и со всех сторон послышался шёпот: «Приехал!» Люди сгрудились у входа, ожидая появления самого главного гостя.

Инна заинтересовалась происходящим.

– Чё это они? Что-то случилось?

– Фёдор Николаевич приехал! – обернувшись, с придыханием ответила какая-то дама.

– А, понятно, – кивнула Инна с умным видом, хотя ничего ей не было понятно, но переспрашивать постеснялась.

А вдруг этот Фёдор Николаевич окажется каким-то знаменитым человеком, и на неё посмотрят как на невежественную дуру.

Постепенно, по мере того как важный гость шёл к столу, толпа стала расступаться. Волнообразно менялось и выражение лиц у людей от безразлично-скучающих до радостно-подобострастных. «Здравствуйте, Фёдор Николаевич!» – многократно повторялось с разных сторон. Инне тоже было интересно поздороваться с важной персоной. Будет потом чем перед знакомыми похвастаться! Она перебежала на то место, куда, судя по всему, он направлялся, и приготовила свою самую обворожительную улыбку. Но когда толпа расступилась, вместо чарующей улыбки на её лице возникла удивлённая гримаса. Важный гость оказался маленьким толстеньким лысым человечком. Он даже Инне еле доходил до плеча. Единственной крупной деталью его внешности был здоровый красный бугристый нос.

Позади этого коротышки какой-то мужчина в военной форме нёс коробку и букет роз. Фёдор Николаевич, кивая в знак приветствия, но при этом хмуро глядя себе под ноги, наконец-то дошёл до стола и сел во главе его.

– Так, а где виновники торжества? – строго спросил он хриплым басом, как будто вызывал провинившихся к себе в кабинет для взбучки.

Вот голос у Фёдора Николаевича в отличие от внешности соответствовал статусу очень важного начальника.

Николай Ефимович с Анной Брониславовной быстро подвели Вадима с Верочкой, а сами встали сбоку. Фёдор Николаевич поднялся из-за стола, подошёл к молодожёнам, пожал руку Вадиму, потом Верочке и сказал: «Молодцы! Поздравляю! Так держать!» Затем пожал руки родителям и бросил взгляд на военного. Тот передал подарок с цветами и, по привычке чеканя шаг, ушёл.

– Ну-с, а почему вы ещё не за столом? Я уж думал, что тут пир горой, а все ещё почему-то трезвые, – наконец-то улыбнулся Фёдор Николаевич.

Это для всех явилось приглашением, и гости радостно заняли места за красиво сервированным длинным столом. Инна постаралась сесть напротив приглянувшегося ей симпатичного блондина, но долговязый парень тут же уселся рядом с ней, чем вызвал у девушки трудноскрываемое раздражение.

Гости начали заполнять салатами и закусками фарфоровые тарелки. Радостный стук вилок сопровождало бульканье разливаемого по бокалам шампанского. Наконец все взяли в руки бокалы с золотистым пузырящимся напитком и посмотрели почему-то не на молодожёнов, а на противоположный конец стола.

Фёдор Николаевич поднялся, откашлялся и заговорил:

– Товарищи, мы собрались на очень важное мероприятие. Сегодня создаётся ещё одна ячейка социалистического общества…

Дальше речь шла о том, что надо быть благодарным нашей стране за то, что здесь люди могут жить счастливо, что поэтому нужно стремиться быть полезным своей родине. Потом он рассказал о международной обстановке, о предсмертных судорогах загнивающего капитализма, о преимуществах социалистического общества и так далее. Говорил он долго и утомительно. Инна подумала, что хоть речь комендантши общежития на проводах была и менее складной, но смысл был совершенно одинаковый.

«Может, есть специальный документ для ответственных работников, в котором напечатан образец тостов?» – усмехнулась она.

Все уже устали держать бокалы, и менее послушная молодёжь поставила их на стол. Наконец-то речь закончилась, и все с удовольствием произнесли «горько!», что всё-таки напомнило окружающим о том, что они присутствуют на свадьбе.

Верочка с Вадимом поднялись и поцеловались. А дальше уже на них особо не обращали внимания, лишь изредка, желая в очередной раз опустошить бокалы, произносили заветное «горько» и наблюдали, как жених целует невесту. Но Верочку это совсем не обижало. Напротив, она была рада, что всё внимание сосредоточено не на ней, а на том пузатом коротышке, который сидел на другом конце стола. Ей совсем не хотелось изображать веселье. Верочка с грустью думала о том, что сегодня она совершила самое большое за свою жизнь предательство по отношению к подругам и в то же время самый большой подвиг ради Вадима. Она так была поглощена своими мыслями, что не обращала внимания на окружающих и не увидела среди гостей Инну. А подруга тем временем старалась изо всех сил покорить симпатичного блондина, но тот почему-то оставался холоден к её томному взгляду и чарующей улыбке и весь вечер ухаживал за совершенно обыкновенной девицей, сидящей рядом с ним. В конце концов Инна смирилась с тем, что её кавалером на этой свадьбе будет прыщавый долговязый парень. А после того как Фёдор Николаевич обратился к долговязому, назвав его при этом племянником, Инна с интересом поглядела на своего ухажёра.

– Ты чё, правда его племянник?

– Да. Только двоюродный. Моя мама – двоюродная сестра Фёдора Николаевича.

Инна ещё раз на него посмотрела. Кроме большого носа, никакого другого сходства она не нашла. Но внешность парня уже не казалась ей такой отталкивающей.

– Ну что ж, раз ты мой кавалер, давай хоть познакомимся. Я Инна.

– А я Володя, – улыбнулся парень.

Чем больше было выпито спиртного, тем более раскованно вели себя гости. Если в начале банкета слышен был только стук ножей и вилок о тарелки, то теперь гости стали переговариваться и даже смеяться. Особенно разительная перемена произошла с Фёдором Николаевичем. По мере того как опустошалась бутылка водки рядом с его тарелкой, он превращался из хмурого начальника в весёлого мужичка и к середине вечера уже разошёлся не на шутку.

Он стал рассказывать соседям по столу, как на собственной свадьбе он крепко выпил и проворонил невесту. Сваты её украли и потребовали потом с него выкуп в виде десяти бутылей самогона, на что он ответил, что ни одна баба не стоит так дорого, поэтому пусть оставляют её себе.

Он так хохотал над собственной шуткой, что чуть не свалился со стула.

– Кстати, а почему на этой свадьбе так скучно? Никто невесту не крадёт, частушек не поёт. Это не по-нашему, не по-русски. Надо это исправить, – он хохотнул и шёпотом сообщил соседям по столу: – А мы сейчас украдём туфлю у невесты и заставим жениха из неё выпить.

Подмигнув соседке, Фёдор Николаевич опустился на четвереньки и полез под стол. По мере продвижения под столом он, однако, не упускал возможности погладить дам по ножке, а некоторым даже целовал туфельки. Дамы сначала возмущённо ахали, но, заглянув под стол и увидев, кто именно позволяет себе такие вольности, меняли гнев на смущенную улыбку.

Ничего не подозревающая Верочка старательно резала ножом мясо, размышляя о том, что, может, сходить на днях к девчонкам и попытаться всё объяснить им? Может, простят? Она подбирала слова для будущих извинений, как вдруг почувствовала, как кто-то погладил её по ноге. Верочка с удивлением посмотрела на Вадима, но его руки были на столе. Значит, это не он. Она в ужасе растерялась, не зная, как реагировать на такое хамство. Но когда Верочка почувствовала, как кто-то пытается снять с неё туфлю, она решила, что этот нахал к тому же ещё и вор, который хочет украсть её прелестные туфельки. Верочка так разозлилась! Она с силой второй ногой отпихнула наглеца.

Удар пришёлся Фёдору Николаевичу по лбу, а острый каблук пробил голову как раз посередине между бровями. Взревев, как медведь: «Ё!!!» – Фёдор Николаевич рухнул на спину без сознания.

Что тут началось! Сначала никто не мог сообразить, что произошло. Но потом по ужасу на лицах и по истошному крику дам: «Фёдора Николаевича убили!!!» – люди поняли, что произошла ужасная трагедия. Целая толпа кинулась под стол и, толкая и мешая друг другу, пытались помочь пострадавшему. А когда столпившиеся вокруг места происшествия увидели, как из-под стола вытащили за ноги самого важного гостя, который лежал с закрытыми глазами и с дыркой во лбу, из которой тонкой струйкой текла кровь, все ахнули: «Застрелили!!!» И как эхо, многократно повторяясь, разнеслось по всему залу: «Фёдора Николаевича убили!!!»

Несколько дам на всякий случай упали в обморок, дабы продемонстрировать остальным высшую степень своего потрясения. Мужчины были тоже в предобморочном состоянии, понимая, что теперь все они под подозрением в политическом убийстве и дело пахнет не только Сибирью, но, возможно, и высшей мерой. Повисла мёртвая тишина, которую прервали всхлипывания Верочки:

– Я не хотела! Я не знала, что это он! Я нечаянно!

Все с недоумением посмотрели на плачущую невесту, не понимая, при чём тут она.

– Он меня напугал, – продолжала Верочка, – я подумала, что это вор, поэтому и ударила. Я не хотела его убивать!!!

Наконец до гостей дошёл смысл её слов. Еле сдерживая радость от того, что нашёлся виновный и что для них самих Сибирь и «вышка» отменяются, они обрушили свой праведный гнев за пережитый ужас на девушку.

– Что ты наделала! Зачем ты убила Фёдора Николаевича?! Как ты посмела?!

– Я н-н-не хотела. Он… он… он стал снимать с меня туфлю, и я его толкнула ногой.

Верочка больше не могла произнести ни слова. До неё дошёл весь ужас содеянного ею, и она разрыдалась.

Сквозь толпу прорвалась Анна Брониславовна. С ненавистью посмотрев на невестку, она закричала:

– Да как ты посмела поднять ногу на самого Фёдора Николаевича?!!

Упав на колени, она прильнула ухом к груди пострадавшего. Все затаили дыхание. Лицо свекрови вдруг просияло:

– Живой! Сердце бьётся!

Все опять загалдели:

– Живой! Радость-то какая! Живой! Надо срочно вызвать «скорую». Он ещё живой!

Сразу несколько человек побежали вызывать «скорую помощь».

– Может, ему искусственное дыхание сделать? – спросила Анна Брониславовна.

– Да-да, конечно, не помешает.

С трудом вспоминая, как правильно надо делать искусственное дыхание, Анна Брониславовна запрокинула голову Фёдору Николаевичу, зажала ему нос и собралась уже прильнуть к его губам, как пострадавший вдруг зачмокал и смачно захрапел. Обморок его плавно перешёл в крепкий сон.

– Спит, – растерянно произнесла Анна Брониславовна и посмотрела на окружающих, как бы ища у них совета, что же дальше делать.

– Не будите. Пусть он отдыхает, – посоветовал кто-то из толпы.

– Да-да, пусть поспит, – вторили остальные.

Анна Брониславовна заботливо стряхнула пыль с пиджака пострадавшего.

– Бедный, ему неудобно на полу спать. Может, его на кушетку перенести?

– Лучше не надо его трогать до приезда врача. Надо только под голову что-нибудь подложить.

Какой-то мужчина тут же снял с себя пиджак, свернул его и подложил под голову Фёдору Николаевичу. Остальные с завистью посмотрели на догадливого. Да, вовремя оказанная помощь такому большому начальнику потом может очень хорошо повлиять на карьеру.

– «Скорая» приехала! – завопила женщина, вбежавшая в зал. Всё это время она караулила у входа.

– Тише вы! Он спит, – зашикали на неё.

В зал прошла девушка в белом халате и с чемоданчиком в руке. Присев на корточки рядом с пострадавшим, она осмотрела его и пришла к выводу, что хоть рана и несерьёзная, но всё равно надо больного отвезти в больницу.

– Пусть он там придёт в себя, отдохнёт. Сейчас я позову санитаров с носилками.

– Не надо санитаров. Мы сами отнесём, – загалдели мужчины и кинулись к больному, устроив небольшую потасовку.

Каждый хотел принять участие в переносе высокопоставленного тела. И хоть Фёдор Николаевич был небольшого роста, его умудрились нести десять человек. Четверо из них лишь слегка придерживали ботинки. Толкаясь и наступая друг другу на пятки, они почти вышли в холл, как вдруг какая-то женщина испуганно вскрикнула:

– Вы же его вперёд ногами несёте!

Мужчины, поняв свою оплошность, попятились назад. Потом им пришлось разворачиваться и уже выносить тело как положено – вперёд головой.

В санитарную машину могли поместиться кроме больного только два человека, так как там уже сидели медсестра и два санитара. Желающих проводить пострадавшего до больницы было слишком много, поэтому вышла небольшая перебранка, но Анна Брониславовна объявила, что Фёдор Николаевич был её гостем и она в ответе за него, поэтому поедут только члены её семьи. Кроме того, им нужно загладить свою вину. Все понимающе закивали, думая кто с сочувствием, а кто со злорадством, что загладить вину будет очень сложно.

К Анне Брониславовне подошёл Виктор Сергеевич и взял её руку в свои большие ладони.

– Я так сочувствую! Могу ли я чем-то помочь?

– О, Виктор Сергеевич! Такое несчастье! У меня нет сил всё это пережить, – смахнула она слезу. – Что же будет?!!

– Ну-ну, успокойтесь. Всё образумится. Я посодействую, чтобы всё прошло без последствий.

– Ах, Виктор Сергеевич, что бы мы без вас делали?! Спасибо вам за заботу.

– Анна Брониславовна, садитесь в мою машину. Я поеду вместе с вами в больницу. А когда Фёдор Николаевич проснётся, я поговорю с ним.

– Да-да, поговорите. Он вас так уважает. Он вас послушает. Я сейчас, только посажу Вадима с отцом в «скорую» и поеду с вами.

Анна Брониславовна подошла к сыну, который пытался успокоить Верочку. Он прижал жену к себе и гладил всхлипывающую Верочку по голове.

– Вадим, пойдём, а то «скорая» не может больше ждать, – подавив в себе злость, произнесла Анна Брониславовна.

– Куда? – Вадим хотел добавить: «А как же брачная ночь?», но, взглянув на пылающее от гнева лицо матери, вовремя остановился. – Ах да. Пошли, Верочка. Придётся ехать в больницу.

– Что?!! Ты собираешься её везти в больницу? Да ты хоть понимаешь, что она натворила? Она унизила и чуть не убила самого… – у Анны Брониславовны перехватило дыхание.

Больше всего ей хотелось сейчас наорать на невестку. С трудом взяв себя в руки, она постаралась сказать спокойным тоном:

– Не думаю, что Фёдор Николаевич захочет её увидеть, когда проснётся.

Свекровь повернулась и, не оглядываясь, пошла к машине.

Анна Брониславовна старалась идти с гордо поднятой головой, не обращая внимания на насмешливые взгляды недоброжелателей. А таких было немало, в основном среди жён бывших сослуживцев мужа. Она знала, что эти женщины ненавидели её за неувядающую с годами красоту, грациозность, умение со вкусом одеваться. Они ненавидели её за царственную осанку, аристократические манеры. Анна Брониславовна знала, что раньше за спиной её презрительно называли аристократкой. Это сейчас стало модным в семьях больших начальников соблюдать этикет и вести себя как буржуазная аристократия, и эти женщины изо всех сил стараются теперь изображать из себя дам высшего света. А Анне Брониславовне ничего изображать не надо. Она действительно была из дворянского рода. Всех её родственников после революции убили. Она осталась жива только благодаря своей няньке, которая увезла её в Вологду и выдавала за свою племянницу. И отчество девочке она дала своего брата Бронислава, умершего несколько лет назад. После смерти няньки Анна Брониславовна, тогда просто Аня, решила вернуться в Москву. В столице, немного поскитавшись и поголодав, Аня совершенно случайно познакомилась с женой Николая Ефимовича, которая поселила её в своём доме. Но Анна не хотела быть приживалкой и поэтому согласилась помогать по хозяйству. Николай Ефимович уже тогда занимал высокую должность. Жена у него была простая добрая женщина, детей у них не было, и она полюбила Аню как свою дочь. Николаю Ефимовичу тоже нравилась девушка. Он восхищался её красотой и какой-то совсем не пролетарской утончённостью. Даже вытирать пыль Аня умудрялась с таким чувством собственного достоинства и такой королевской грацией, что у Николая Ефимовича, военного человека, прошедшего огонь и воду, начинали предательски дрожать руки и бешено стучать сердце. Сколько раз он вместо того, чтобы работать в своём кабинете, под любым предлогом шёл на кухню, где девушка готовила или мыла посуду, и заводил с ней долгие разговоры, а ночью никак не мог заснуть, вспоминая зелёные глаза Анечки. Он ужасно злился на себя за это мальчишество и уже хотел пристроить Аню куда-нибудь на работу в другое место. Мыслей о том, чтобы изменить жене, у Николая Ефимовича не было. Но вскоре у его жены обнаружили неизлечимую болезнь, и, пролежав полгода в больнице, она скончалась. Николай Ефимович тяжело переживал её смерть, ведь они прожили вместе почти десять лет. А через несколько месяцев он, ужасно волнуясь и почему-то стыдясь собственных слов, сказал: «Аня, я, конечно, понимаю, что я намного вас старше… Вы такая молодая и красивая… В общем, не согласились бы вы стать моей женой?» Девушка внимательно и чуть удивлённо на него посмотрела и сказала: «Хорошо, я подумаю над вашим предложением».

Николай Ефимович не спал всю ночь. Он ругал себя на чём свет стоит. Как он, старый пень, превратил себя в посмешище?! Под утро он решил, что попросит извинения у девушки за столь нелепое предложение. Но утром Аня постучалась в его комнату и, войдя, спокойно произнесла: «Я согласна стать вашей женой. А сейчас идите завтракать», – и вышла.

Аня тоже не спала всю ночь, обдумывая предложение Николая Ефимовича. Хоть любви к нему она и не испытывала, но всё же он ей нравился. Он был спокойный, надёжный, а самое главное, он был значительный человек. Она видела, как уважают и немного побаиваются его сослуживцы, приходящие к ним в гости. Очень часто ему звонили знаменитые люди, и даже несколько раз были звонки из Кремля. Аня не думала о корысти, ведь жил Николай Ефимович достаточно скромно, просто ей хотелось тоже быть хоть чуточку причастной к этой интересной, как ей казалось, жизни.

Уважение и некоторая робость по отношению к мужу у Анны Брониславовны так и остались, а всю свою нерастраченную любовь она выплеснула на сына. Любила Вадима она самозабвенно, с какой-то животной страстью самки, опекающей своего детёныша. За счастье сына она готова была пойти на что угодно. А так как на примере мужа Анна Брониславовна видела, что счастье неразрывно связано с положением в обществе, с занимаемой должностью, то кропотливо прокладывала сыну путь наверх, заводя нужные знакомства и стараясь быть любезной и радушной даже с не совсем приятными ей людьми. Ей представлялось в мечтах, что её Вадим станет ещё более значительным и уважаемым человеком, чем даже его отец… И вот теперь какая-то невежественная дрянь всё уничтожила. Анна Брониславовна понимала, что сегодня карьера сына рухнула. Она возненавидела Веру так, как никого другого в своей жизни. Эта «рыжая клоунесса» стала её главным врагом.

Сев в машину к Виктору Сергеевичу, Анна Брониславовна сквозь слёзы прошептала:

– Проводите свою эту, как её, рекогносцировку. Делайте что хотите, но помогите нам избавиться от неё!

– Верочка, мне надо ехать в больницу, – Вадим отстранил от себя жену. – Ты же понимаешь, надо как-то уладить этот конфуз. А ты поезжай домой. Машина тебя ждёт.

Верочка вцепилась в руку Вадима.

– Вадим, не бросай меня. Мне страшно. Что же теперь будет?

– Успокойся. Ничего тебе не будет. Фёдор Николаевич жив и здоров. Мы извинимся перед ним. Так что всё наладится. Езжай домой, а я скоро вернусь.

Вадим быстрым шагом направился за матерью, а Верочка осталась около праздничного стола, на котором стояли так и нетронутые деликатесы. Официанты, вошедшие в зал с новой сменой блюд, с удивлением наблюдали, как гости спешно покидают ресторан. Многие из гостей проклинали судьбу за то, что оказались на этой чёртовой свадьбе и стали невольными свидетелями такого унижения Фёдора Николаевича. Неизвестно, как всё это может отразиться и на их карьере.

Верочке казалось, что весь мир от неё отвернулся. Она видела, как гости старательно обходили её, не удостаивая не то что словом, но даже взглядом. Она была для них как прокажённая.

Верочка села на стул и тупо уставилась в пол.

– Верка, ну ты даёшь! – услышала она знакомый голос.

Верочка с удивлением подняла глаза и уставилась на Инну.

– Не знала, что ты такая смелая, – продолжала с улыбкой подруга. – Я тебя даже зауважала. Мне тоже так хотелось ему врезать, когда он обслюнявил мою туфлю! Но у меня духу не хватило. Извини, Володь, но твой дядя от водки просто спятил. Такое вытворял!

– Ага, – ухмыльнулся парень, – он ещё и не такое выделывает, когда напьётся.

– Инночка! – воскликнула Верочка и опять заплакала. – Прости меня. Я не хотела вас предавать. Меня Анна Бр…Бр… свекровь заставила.

– Да ладно. Замнём. А чё ты одна здесь сидишь? Где твой муж?

– Он в больницу уехал, – вздохнула Верочка.

– И оставил тебя одну?! В брачную ночь?!! – возмутилась Инна. – Не, я всегда говорила, что от науки мозги тухнут. Бросить невесту и поехать с пьяным мужиком, пусть даже и таким важным, – это ненормально. Да там и так было до фига провожающих. Зачем он-то попёрся?

– Улаживать, – промямлила Верочка, забыв то слово, которое произнёс Вадим: то ли канфут, то ли канфет.

– Лучше б он тебя в постель улаживал, – проворчала Инна. – А ты теперь ночью что, одна на брачной кровати валяться будешь? Нет, это чудовищно! Я бы повесилась, если бы меня так бросили!

У Верочки опять потекли слёзы.

– Ладно, не реви. А подруги на что? Ну что, Володь, не дадим ей повеситься? – подмигнула парню Инна.

– Не дадим, – серьёзно ответил он.

– Поехали сейчас к нам в общагу и там продолжим банкет, – заявила Инна.

– Девчонки, поехали лучше в другой ресторан. Я вас приглашаю, – предложил Вадим.

– В этом платье? – наконец-то улыбнулась Верочка. – Нет. Я не могу. Мне надо домой. Вадим обещал скоро вернуться.

– Значит, едем к тебе, – безапелляционно произнесла Инна. – Вместе ждать веселее. А когда Вадим вернётся, мы с Вовиком уедем. Правда, красавчик?

«Красавчик» радостно закивал головой. С Инной он готов был идти куда угодно.

Верочка растерялась. А можно ли гостей приводить в дом без разрешения свекрови? Но решив, что она теперь полноправный член семьи и их дом теперь и её тоже, Верочка согласилась.

– Красавчик, иди лови такси. А мы пока со столов закуску соберём, – командовала Инна. – Нельзя же, чтобы столько жратвы пропало. А то у этих официантов морды от такой халявы треснут.

– Зачем такси? У меня машина есть.

– Своя машина? Ты у меня, значит, фанфарон!

Инна не очень понимала значение этого слова, но произнесла его с таким восхищением, что Володя понял: «Всё. Инна его навеки».

– А сумка у тебя есть? – спустила она парня с небес на землю.

– Нет, – упавшим голосом произнёс он, боясь, что это уменьшит его достоинства.

– Тогда снимай пиджак. Мы в него всё сложим. А то нас с тарелками отсюда не выпустят.

– С тарелками?! – ужаснулся Володя. – Но это же воровство!

– Какое воровство? А то, что мы столько жратвы им бесплатно оставляем, это не воровство?! Короче, если ты струсил, иди в машину. Мы сами всё сделаем.

– Я не струсил. Давайте я вас от официантов загораживать буду.

Девчонки быстро стащили со стола несколько тарелок с закусками, накрыли их друг другом, завернули всё это в пиджак и, прихватив ещё три бутылки вина и бутылку шампанского, сбежали вниз.

Сев в машину, они заулюлюкали, обрадованные тем, что удалось немного нашкодить. Даже у Верочки исчезла грусть и высохли слёзы. Что ни говори, но Инна умела поднять настроение.

Глаша встретила их удивлённым взглядом, но ничего не сказала. Она привыкла не вмешиваться в дела хозяев. Компания прошла на кухню. Они со смехом стали выкладывать на стол тарелки с закуской. Глаша достала из холодильника колбасу и салат, выпила за счастье молодожёнов бокал вина и ушла спать.

Девчонки ещё в машине выпили полбутылки вина, поэтому без конца смеялись по любому поводу. Всё происшедшее в ресторане потеряло трагическую окраску, и теперь все покатывались от хохота, вспоминая подробности.

– А как они тащили его за ноги! – смеялась Инна.

– А он застрял своим толстым пузом под стулом, – вторила ей Верочка.

– А какие были у всех глаза, когда они увидели дырку во лбу, – посмеивался Володя. – Они как заорут: «Застрелили!»

От хохота все согнулись пополам. Инна стонала:

– Всё. Я больше не могу. Я сейчас описаюсь от смеха!

– А как он захрапел, когда Анна Брониславовна стала делать ему искусственное дыхание! – не унимался Володя.

Так они сидели и смеялись до одиннадцати вечера. Почти всё спиртное было выпито. Осталось только немного шампанского.

Инна засобиралась в общежитие, а то в двенадцать двери запирались. Володя пошёл её провожать.

Верочка закрыла за ними дверь и нетвёрдой походкой вернулась на кухню. Она хотела вымыть посуду, но тарелка выпала из рук и разбилась. Верочка заплакала, сама толком не понимая отчего: то ли оттого, что было жалко тарелку, то ли оттого, что опять стало жалко себя. Чтобы успокоиться, она глотнула шампанского из горлышка. Кое-как собрав крупные осколки и чуть не упав, девушка решила, что уберёт остальное завтра. Прихватив недопитую бутылку, она пошла в спальню. Увидев кровать, накрытую красивым покрывалом, ту самую кровать, на которой должен был сегодня совершиться ритуал вступления её в замужнюю жизнь, Верочка закусила задрожавшую губу. Сев на кровать, она глотнула ещё шампанского и, откинувшись на спину и глядя в потолок, размышляла, почему же она такая несчастная. Через минуту она заснула.

Проводив носилки с Фёдором Николаевичем до палаты, Вадим засобирался домой. Но мать настояла, чтобы он остался.

– Вадюша, ты должен быть рядом с Фёдором Николаевичем, когда он проснётся. Пусть он увидит, как ты раскаиваешься. Пойми, от того, простит он тебя или нет, зависит вся твоя жизнь, – убеждала Анна Брониславовна.

В палате разрешили находиться только одному человеку. Поэтому Вадиму пришлось всю ночь просидеть на стуле, глядя на храпящего начальника и с тоской думая о том, что Верочка, его законная жена, сейчас спит одна на их брачной кровати.

Анна Брониславовна с Николаем Ефимовичем и Виктором Сергеевичем всю ночь промучились в холле на диване. Мужчины к двенадцати ночи заснули, положив головы ей на плечи, а она так всю ночь и просидела без сна в раздумьях о сыне.

В пять утра Фёдор Николаевич проснулся. Встав с кровати, он, ничуть не удивившись, быстро оделся и подошёл к Вадиму. Вадим подбирал слова, не зная, как начать разговор, но Фёдор Николаевич похлопал его по плечу: «Молодожён? Поздравляю! Молодец! Так держать!» – пожал ему руку и вышел из палаты. Вадим ошарашенно посмотрел на захлопнувшуюся дверь.

Анна Брониславовна, увидев, как Фёдор Николаевич вышел из палаты, вскочила и направилась к нему. Мужчины, потеряв опору, больно стукнулись друг о друга головами и проснулись. Встав с дивана, они тоже поспешили к начальнику. А тот, остановившись на минуту, со словами: «Поздравляю! Так держать!» пожал мужчинам руки и быстрым шагом направился к лестнице.

Проводив взглядом удаляющуюся фигуру, Анна Брониславовна подбежала к сыну, который с улыбкой вышел из палаты.

– Что ты ему сказал? – почти хором спросили родители.

– Ничего, – усмехнулся Вадим.

– Как ничего?

– Так. Он меня поздравил и ушёл.

– Значит, забыл, – облегчённо вздохнули все.

– Главное, чтобы ему не напомнили, – забеспокоилась Анна Брониславовна.

– Не переживайте, – Виктор Сергеевич обнял её за плечи, – остальные тоже не захотят, чтобы он вспомнил.

– Да, всё хорошо, что хорошо кончается, – улыбнулся Николай Ефимович.

– А вам, молодой человек, надо бы приструнить свою жену, – назидательно произнёс Виктор Сергеевич, – а то в следующий раз может всё и не так хорошо закончиться.

– Да она нечаянно… – начал оправдываться Вадим.

– За нечаянно бьют отчаянно. Слышал такую поговорку? Вот-вот, мотай на ус.

Анна Брониславовна лишь печально вздохнула.

Домой они приехали в половине шестого утра. Пройдя на кухню, чтобы выпить кофе, Анна Брониславовна увидела совершенный кавардак. На столе стояли три пустые бутылки вина, три бокала и несколько грязных тарелок. На полу валялись мелкие осколки и салат.

– Что это такое? Вадим! Иди посмотри, чем твоя жена занималась, пока мы из-за неё всю ночь не спали.

Вадим молча оглядел кухню. Он чувствовал, как в нём закипает злоба.

– И с кем это она здесь пьянствовала? – возмущалась мать. – Без пяти минут жена, а уже в нашем доме на троих соображает! Шустрая она у тебя.

…Быстрым шагом Вадим направился в спальню. Мать последовала за ним. Распахнув дверь, они увидели, что Верочка в подвенечном платье спит поперёк кровати прямо на покрывале, обнимая пустую бутылку от шампанского.

– Вот это да! – усмехнулась мать.

Вадим рывком посадил Верочку, но та опять завалилась на кровать.

– Да она мертвецки пьяная! – брезгливо произнесла Анна Брониславовна.

Вадим попытался разбудить Верочку, он стал её трясти, но она только невнятно что-то пробормотала. Тогда в нём проснулась такая злость, что он отхлестал Верочку по щекам, пытаясь привести в чувство. Но всё было бесполезно. Вадим вышел из спальни, хлопнув дверью.

Анна Брониславовна торжествовала. Наконец-то сын понял, что она была права.

Вадим вышел на улицу и бесцельно бродил несколько часов, размышляя о том, как нелепо, трагично и в то же время комично начинается его семейная жизнь. Произойди такое с кем-то другим, он бы от души посмеялся над бедолагой. Но это была его жизнь, и потому это было трагедией.

Вадим возненавидел вчерашних гостей, которые были свидетелями его позора. Он явно представил, как они пересказывают всем своим знакомым вчерашний скандал, посмеиваясь и смакуя подробности. Вадим возненавидел Верочку, которая своей непосредственностью умудрялась создавать ему такие проблемы. А он ненавидел проблемы.

В работе и в карьере у Вадима проблем не было, всё складывалось очень удачно. А вот в любви ему не везло. Вокруг него постоянно вилось много девушек. Но он всегда разглядывал в них какие-то недостатки. Одна была недостаточно красива, другая глупа, третья противно хихикала, четвёртая была занудой. Наконец он нашёл, как ему казалось, идеал. Это была Катя. Но она его обманула, предала. Вадим так тяжело тогда переживал!

И вот он, на удивление себе, влюбился в Верочку. Она уступала многим его знакомым по красоте, уму да и по многим другим качествам, но в ней была такая душевная чистота и искренность, она так преданно и самозабвенно его любила, что Вадим всей душой привязался к ней. С Верочкой ему было сначала легко и хорошо. Но то, что она вчера выставила его на посмешище перед гостями, а сегодня ещё и перед родителями, выбило его из колеи. Жизнь перестала казаться такой лёгкой и спокойной. Нужно теперь как-то выпутываться, улаживать скандалы. А этого Вадим терпеть не мог да и не умел делать. И за это он Верочку сейчас ненавидел. Как ненавидел и себя за то, что не сдержался и отхлестал её по щекам. Он всю жизнь старался вести себя так, чтобы другие говорили: «Да, Вадим замечательный человек. Он умный, добрый, благородный. Очень достойный юноша!» А сегодня он ударил женщину. Стыдно. Стыдно и мерзко! И за это он тоже ненавидел Верочку.

Вадим вернулся домой только к обеду. За столом уже сидели мать с отцом.

– А где Вера? – спросил Вадим. От бессонной ночи и долгой прогулки он очень устал. Ему хотелось быстрее пообедать и лечь спать.

– Сидит в твоей комнате как мышь. Носа не высовывает. Мы звали её на обед, но она не пришла. Понимает, каких дел натворила, – ответила Анна Брониславовна.

Вадим встал из-за стола и пошёл в спальню.

Верочка сидела на краю кровати с красными, опухшими от слёз глазами. Она виновато посмотрела на Вадима и жалобно прошептала:

– Вадимка, прости меня за всё, за всё! Пожалуйста, прости!

Злость и ненависть тут же улетучились. Вадим сел рядом, обнял жену и, прижав её голову к себе, сказал:

– И ты меня прости!

– А тебя-то за что? – улыбнулась Верочка. – Ты такой замечательный! Ты лучше всех!

– Но я же ударил тебя.

– Я была виновата. На твоём месте любой бы не сдержался. Прости меня, Вадимка, что я недостойна тебя.

– Ну что ты! Ты тоже лучше всех.

Вадим поцеловал Верочку. Он был благодарен, что она не обижалась, не заставляла его чувствовать себя мерзавцем. Верочка тоже с нежностью обняла Вадима и поцеловала сначала его глаза, потом губы. Вадим увлёк Верочку на кровать и, целуя, стал расстёгивать её халатик. Верочка с готовностью подчинялась всем его желаниям и так нежно и ласково любила его, что Вадим испытал настоящее блаженство.

– Ну где же он? Обед ведь стынет, – Анна Брониславовна не могла есть, переживая, что Вадим останется голодным. Она встала и хотела пойти позвать его.

– Сядь, – строго сказал Николай Ефимович.

– Но…

– Сами разберутся. Не лезь. Когда захотят, тогда и разогреют обед.

Анна Брониславовна села и пыталась хоть немного поесть, но мысль о том, что её сын, всегда такой дисциплинированный, любящий чёткий распорядок, из-за какой-то девицы, которую он должен возненавидеть за всё, что она натворила, пренебрегает семейным обедом, приводила её в бешенство. А то, что он, возможно, занимается сейчас с этой алкоголичкой любовью, доставляло Анне Брониславовне почти физическое страдание.

– Кстати, те тарелки она украла в ресторане. Представляешь?! Не удивлюсь, если её отцом окажется вор-рецидивист. Вот увидишь, она либо сопьётся, либо окажется в тюрьме! – проворчала Анна Брониславовна.

– Не выдумывай глупости, – резко ответил Николай Ефимович, но потом он ласково положил свою большую ладонь на руку жены. – Всё будет хорошо, Анечка. Не переживай, всё наладится и будет хорошо.

– Да какое хорошо, – всхлипнула она.

Николай Ефимович притянул жену к себе и обнял. Анна Брониславовна с нежностью прижалась к мужу и успокоилась в его объятиях.