Читать книгу Война с журавлями - Елена Колесова - Страница 1

ГЛАВА 1. ЭКСПЕДИЦИЯ

Было это давно, а может, совсем недавно – в году 7490-ом от сотворения мира по византийской эре¹, когда Нестор отправился в свой поход. В то лето на небе открыли три новых «звезды в виде копья»², грозивших стране великими потрясениями накануне неведомого века; но не они вели научную экспедицию, и никто из учёных не увидел в них дурного знака. И только «вещий Олег» не мог отделаться от нехорошего предчувствия, которое душило его с первого дня поездки.

Места эти слыли зловещими и колдовскими задолго до того, когда на придорожных знаках было принято указывать число проживавших в деревне душ, а не количество лежащих впереди вёрст или километров. Однако Олег, как убеждённый атеист, не верил в злые чары и не боялся встречи с гробовой змеёй: он был обут в резиновые сапоги и одет в штаны из брезента и куртку-штормовку, которую тем же летом привёз с собою из стройотряда.

Как и Нестор Владимирович, который был неформальным главой этой миссии, Олег ехал на откидном сиденье у заднего борта семиместного «УАЗа». Впереди них уже много часов скучали жена Нестора – Яна Лаврентьевна, их пятнадцатилетняя дочь Аля и десятилетний сын Руслан по прозвищу «анфан террибль»³. А пассажирское кресло справа от водителя занимала Лизавета, в те дни – студентка пятого курса филфака и невеста Олега, которую Руслан сразу же наградил званием «штурмана команды очконавтов».

С научной точки зрения, эта северная земля была намного старше библейского мифа: ещё сто двадцать веков назад с неё схлынули морские воды и отступили ледники, обнажив её камни для резца первобытного художника. Спустя ещё несколько тысяч лет сюда пришли из волжских степей сами древние охотники и рыболовы, чьи тени, обутые в лыжи и сжимающие в руке гарпун или копьё, до сих пор живут в местных петроглифах рядом с тенями других людей, зверей и бесов. И ещё пять десятков лет миновало после начала Зимней войны, когда поверх брошенной в болото гати была насыпана дорога для катившейся по ней «колесницы времени».

– Держись, экспедиция! – вдруг крикнул Володя, сбрасывая скорость, и почти сразу же машина запрыгала и закачалась на разбитой грунтовке, словно лодка на штормовой волне.

– А что это за знак впереди? – спросила Лиза, ухватившись за дверную ручку и всматриваясь в клубы пыли, поднятой обогнавшим «УАЗ» другим внедорожником.

– Это знак «Неровная дорога», – усмехнулся Олег, выглянув в окно.

– Классический пример ложной пресуппозиции! – воскликнула Лиза и добавила в ответ на недоумевающий взгляд водителя: – Это как бы намёк на то, что остальная дорога была ровной.

– Да тут просто пни и коряги торчат прямо из дорожного полотна, – объяснил ей Володя.

– На профессиональном жаргоне это называется «корчеход», – ответила Лиза, поправив очки.

– Надо ж! – удивился водитель. – Столько лет здесь езжу, а слово такое в первый раз слышу.

А потом он добавил, обращаясь ко всем пассажирам:

– Ничего, как-нибудь доковыляем! А на своей пузодёрке вы бы ещё у «креста»⁴ на днище сели.

– Это верно, – согласился с ним Олег, а потом спросил: – А кто это мимо нас пролетел? Аж пламя из-под вожжей пышет! И не жалко ему подвески?

– Да это сам Орлов, прошу любить и жаловать! Это же он вам пропуск в погранзону помог достать.

– А чего он машину свою так не бережёт?

– Так ведь у богатых свои причуды! Он недавно из армии уволился, приехал с целым галифе денег. Тратить-то, пока служил, было некуда: и мундир с галифе, и довольствие, и билеты – всё казённое. Разве что в преферанс просаживать. Но он и там выигрывал.

– Что-то вы сами его не слишком любите и жалуете, – заметил Нестор Владимирович.

– Есть немного, – согласился Володя. – Вот, вы говорили, будто все люди произошли от Сима, Хама и…

– Иафета, – подсказала Лиза.

– Так вот, этот – точно потомок Хама. Да что я рассказываю – скоро сами всё узнаете.

Олег хотел спросить Володю ещё о чём-то, но вдруг замолчал, запрокинув голову, – как будто ему стало трудно дышать. Его визави посмотрел на него с удивлением: в отличие от Нестора Владимировича, который в свои сорок с небольшим был полноват и, к тому же, курил по полторы пачки сигарет в день, Олег был подтянутым молодым человеком и не имел вредных привычек, от которых в его годы могла бы развиться одышка. Да и повод для волнений в этой поездке у Нестора был куда более весомым, чем у Олега и других их попутчиков.

– Что, укачало? – спросил его Нестор вполголоса.

Олег отрицательно покачал головой.

– Ну, что за детский сад? Чего стесняться-то? – так же тихо упрекнул его Нестор, а потом бросил взгляд на своих детей.

– Ты потерпи, детка, скоро уже приедем! – сказал он своей дочке, потрепав её по волосам через спинку дивана.

– Во! – обратился Руслан к своей матери с показной обидой. – А обо мне, подкидыше, даже не вспомнил! И так всегда…

– Вот несносный ребёнок! – невозмутимо сказала на это Яна Лаврентьевна.

– Да мы б давно уже были на месте, если бы курили в машине, – заметил Володя.

– А если бы мы ещё и пи́сали в машине…, – тут же подхватил Руслан.

– Ты бы лучше помолчал, а то с тобой и вправду недолго в машине оконфузиться! – рассмеялся Нестор, а потом добавил, обращаясь к водителю: – Володя, давайте остановимся на пару минут! Перекурить, ноги размять и ещё кое-что сделать.

Володя охотно кивнул в ответ, остановил автомобиль на обочине и спрыгнул на землю, прихватив с торпедо пачку «Беломора» и коробок спичек. Он обошёл машину чтобы помочь Лизе спуститься с высокой подножки лифтованного «УАЗа», но Олег его опередил и первым подал руку своей невесте.

– Что с тобою? – спросила Лиза, заметив, что Олегу не по себе. – Может, отравился чем-нибудь? А я тебя предупреждала: не надо было покупать пирожки с мышиными хвостами в той забегаловке!

– Да нормально всё со мною, – ответил ей Олег. – Просто дышать стало тяжело, словно кислорода не хватает.

– Ну, ты скажешь, однако! – удивилась Лиза. – Тут же кислорода в воздухе только прибывает с каждым новым километром!

– Ты мне об этом будешь рассказывать? – парировал Олег, который к тому времени перешёл на пятый курс химфака. А потом он попробовал отшутиться: – Ну, отвык я просто от здешнего раздолья! Так и тянет назад в город, к выхлопной трубе.

Между тем на свежий воздух выбрались остальные пассажиры. Нестор и Володя отошли в сторону чтобы закурить, разглядывая всё тот же однообразный пейзаж, который они наблюдали много часов за окнами машины: таёжный лес вдоль обочины дороги, который изредка перемежался гранитными валунами, руслами рек и прогалинами болот, поросшими невысокой травою. Володя затянулся своей папиросой, а Нестор достал из кармана новую пачку «Кэмела».

– Богато живёте! – заметил Володя.

– Хотите угоститься? – протянул ему Нестор открытую пачку. – У меня этого буржуйского курева с собою ещё три блока.

– Да нет, я уж лучше свои… А то к хорошему быстро привыкаешь. Вы сами курите на здоровье!

– Вот этот оксюморон! – рассмеялся Руслан.

– Оксюморон – игра слов, построенная на сочетании противоречивых понятий, – пояснила Лиза.

– Ты иди лучше, погуляй! Не вертись тут, не дыши дымом! – сказал Нестор своему сыну.

Руслан отошёл на несколько шагов, пиная камушки на обочине дороги, потом посмотрел в сторону болота и закричал:

– Смотрите!

Все обернулись в ту сторону, куда он указывал рукой: в нескольких сотнях метров на болоте стояла пара серых журавлей, отбрасывая длинные тени в лучах заходящего солнца, – редкие птицы для этих мест, тем более так близко от границы населённого пункта.

– Да, красота неземная! – восхищённо выдохнула Яна. – Это, сынок, птицы-журавли!

– Мам, а расскажи про журавлей!

– Руслан, я ж филолог, не орнитолог… Ты лучше сам про них в книжке почитай, не ленись! Вон, с Али бери пример!

– Вот, мне делать больше нечего! Сами читайте… Короче, скучные вы, уйду я от вас! – ответил ей Руслан одной из своих дежурных реплик.

Яна устало махнула рукой, а Аля сбегала к машине и достала книжку, которую пыталась читать в дороге, хотя ей мешали тряска и вертевшийся под боком младший брат: это был один из томов сочинений какого-то древнегреческого историка, разумеется, в русском переводе. Аля быстро нашла нужную страницу:

– Вот, смотри, тут написано: много тысяч лет назад в Африке, на берегах Нила жило племя пигмеев – низкорослых темнокожих людей. И каждую осень они почему-то вели войну с журавлями.

– На греческом языке эта война пигмеев с журавлями называется «гераномахия», – тут же вставила Лиза. – Это очень древний анекдот, его ещё самому Гомеру приписывают.

– А в чём смех-то? – удивился Володя.

Лиза не поняла его вопроса, пока водитель не уточнил:

– Ты же, вроде, сказала «анекдот»? Только он какой-то не смешной совсем.

– Ах, вот в чём дело! – рассмеялся Нестор. – Да вы просто не поняли друг друга. Анекдот – это рассказ об интересном случае из жизни, необязательно комичный. Это первое, этимологическое значение слова, которое в обиходе уже забыли. А само слово тоже пришло из греческого языка.

– Ну, надо же! – удивился Володя. – Чего только с вами, язычниками, не узнаешь!

– Мы не язычники, мы языковеды, – уточнила Лиза. – Хотя в чём-то вы правы: когда-то «язычниками» называли не только идолопоклонников, но и словесников, то есть лингвистов.

– Это ещё что, – заметил Руслан с хитрой улыбкой. – А вот вы знаете, например, как лингвист может отличить самку журавля от самца?

– Как?

– Надо птицу напугать.

– И?

– Если полетел – значит, самец. А если полетела – значит, самка.

Все, кроме Володи, рассмеялись над этой бородатой шуткой – просто до Володи не сразу дошёл её смысл.

– А вот сейчас проверим! – предложил он, а потом набрал воздуха в грудь и закричал: – Э-ге-гей!

Птицы развернули свои огромные крылья с чёрной окантовкой на маховых перьях, взмыли в воздух и начали медленно набирать высоту, а потом скрылись за кромкой леса.

– А куда они полетели? – спросила Аля, провожая журавлей взглядом.

– На ламбушку, наверное.

– А что такое ламбушка?

– А это такое маленькое лесное озеро, – ответил за Володю Олег.

– Ты что, тоже лингвист? – спросил его Володя.

– Да нет, просто я сам родом из этих мест. Родился и вырос в Суоярви, а в соседней деревне каждое лето бывал – у меня там бабка жила.

Тут Володя присмотрелся к нему повнимательней:

– Ну надо же, земляк! А ты, часом, не внучок бабы Дуни Варвеевой, царство ей небесное?

– Нет, – ответил Олег. – Я её правнучек.

ГЛАВА 2. МЕДВЕДЬ

– Места у нас тут тихие, спокойные, – рассказывал Володя после очередной остановки за границами ойкумены, когда экспедиции поневоле пришлось разделиться по гендерному признаку. – Народ в основном мирный…

– Не то что наша лиговская шпана! – тут же вставил Руслан.

– А тебе откуда знать? – удивился его отец. – Ты что, с лиговской шпаною общаешься?

– Пап, ну как ты мог обо мне такое подумать?! Я ж в натуре интеллигент!

– Ты, наверное, хотел сказать «по натуре»?

– А ты не цепляйся к словам!

– Работа у меня такая – к словам цепляться. А ты смотри у меня!..

– Ну ладно, папа, и вправду не придирайся к ребёнку! – заступилась за сына Яна. – Может, это просто дословный перевод с латыни: in natura…

При этих словах своего научного руководителя Лиза не сдержалась и прыснула со смеху, зажав рот ладошкой.

– А ты, Руслан, не перебивай старших! – продолжила Яна Лаврентьевна. – Простите, Володя, вы что-то хотели нам рассказать?

– Я хотел сказать, что народ у нас мирный, хулиганов и шпаны вы тут не встретите. А вот зверья разного хватает, так что далеко не забредайте. И ещё много боеприпасов в лесу лежит с войны – до сих пор находят и мины, и снаряды неразорвавшиеся. Так что под ноги тоже поглядывайте.

– А медведи здесь водятся? – спросила его Аля.

– А то! И волк, и рысь, и даже росомаха.

– Понятно! – сказала Лиза. – Тогда будем красться тихо, на мягких лапах.

– Даже не вздумай! – тут же возразил ей Володя. – Наоборот, когда идёшь по лесу, не надо шнурковаться. Пойте, аукайте, кричите – тогда зверь вас услышит и сам уйдёт.

Олег кивком подтвердил его слова.

– Ну, вам, туземцам, виднее, – согласилась Лиза.

– Ну, ты скажешь тоже! – обиделся Володя. – Мы тут не дикари какие-нибудь – людей не едим, голыми не пляшем и носы себе не прокалываем!

– Да вы опять не поняли друг друга! – сказал Нестор со смехом. – Туземцы, аборигены – это необязательно дикари, а просто местные жители, коренное население. Вот, мы у себя в Ленинграде – ленинградские туземцы. А мой коллега Виктор Иванович из Москвы – он московский туземец. Так что вы не обижайтесь – Лизонька так шутит, играет словами.

– А-а-а… Вот оно что…

– А кто ещё здесь водится? – снова спросила Аля у Володи.

– Да много кого – лоси, лисы, зайцы, глухари…

Но Алю интересовало совсем другое:

– А как же лешие, водяные черти, морской царь? А глиняный Ванька? А правда, что окно в трясине – это глаз ведьмы, который закатился в болото? А правда, что в лебедей вселяются души злых колдунов? А ещё есть поверье, будто Онежское озеро наполнилось от слёз старика… А в Ладожском озере до сих пор обитает какой-то неизвестный науке ящер…

– Ну, ты и фантазёрка! – рассмеялся Володя. – Да откуда им тут взяться, всей этой нечисти? Ну, разве что те язычники, которые до вас тут гостили, – любители всякой мистики-чертовщины, привезли с собою на хвосте.

– А хочешь увидеть ведьму? – спросил Руслан у своей сестры. – Вон туда глянь!

Руслан указал на зеркало заднего вида автомобиля, а Аля в ответ замахнулась на него книгой.

– Ладно, ребятки, не надо ругаться, а тем более драться! – пресёк их ссору отец, а потом кинул взгляд на заходящее солнце. – А ты, Аль, отнеси-ка лучше книжку обратно в машину! Или ты с нею в лес идти собралась? Да, и на ночь долго не читай, зрение не порти – если так дальше пойдёт, скоро за мною будешь очки донашивать, а потом и за мамой… Или я у тебя и эту, и другие книжки отберу. Вместе с одеялом и фонариком.

– Ну, что, – спросил Володя. – Как обычно, девочки – на восток, мальчики – на запад?

– А где тут восток? – спросила Яна.

– Там!!! – ответили ей все в один голос, показывая направо.

– Ну, ты, мать, даёшь! – усмехнулся Нестор. – Мы же всё время от Ленинграда на север едем, пора бы уже выучить! Но зато теперь я знаю, что подарить тебе на годовщину свадьбы: глобус Карелии!

– Вот, сам и будешь крутить свой пёстрый глобус! – обиделась Яна. – Все давным-давно знают, что Земля не круглая, а плоская: об этом ещё Анаксимен с Анаксагором писали. Они писали, а я читала – причём в оригинале!

– А я тоже, пожалуй, схожу на восток, – заявил Руслан. – Надо же кому-то за девочками приглядеть.

– Я что-то не расслышал: приглядеть или подглядеть? – переспросил его Нестор. – Нет уж, малыш! Давай-ка, двигай на запад, со всеми мужиками!

«Мальчики» помогли «девочкам» перебраться через придорожную канаву, а потом сами отошли на несколько десятков метров вглубь леса чтобы отдать дань природе. Там их пути ненадолго разошлись. С другой стороны дороги из леса доносилась красивая песня в исполнении трёх женских голосов а капелла:

«Белая ночь опустилась безмолвно на скалы,

Светится белая, белая, белая ночь напролёт.

И не понять, то ли небо в озёра упало,

И не понять, то ли озеро в небе плывёт.

Долго будет Карелия сниться,

Будут сниться с этих пор

Остроконечных елей ресницы

Над голубыми глазами озёр.»⁵.

Нестор уже закончил справлять нужду и застёгивал ширинку, когда услышал за своей спиною хруст веток под чьими-то тяжёлыми шагами. Он резко развернулся назад и вздрогнул от испуга, увидев перед собой здоровенного мужика, ростом выше него на две головы и в два раза шире в плечах. Но дело было не только в габаритах пришельца: лицо его было хмурым и недобрым, с грубыми чертами, про которые принято говорить «словно вырублены топором». К тому же, он был не просто мрачен и небрит – по нетвёрдой походке и резкому «выхлопу», от которого даже на свежем воздухе едва ли не слезились глаза, можно было догадаться, что напугавший Нестора мужик был сильно пьян.

– Ты хто? – спросил он Нестора с явным вызовом в голосе.

– Я – профессор из Петербурга, – ответил ему Нестор не слишком уверенным тоном, а потом зачем-то уточнил: – Лингвист, специалист по финно-угорским языкам. Диссертацию защитил на материале местной топонимики.

Не поняв и половины услышанного, мужик огорошил Нестора новым вопросом:

– А я хто?

И тут Нестор Владимирович, который обычно не лез за словом ни в карман, ни в словарь, вдруг растерялся, не найдя, что ответить на этот явно провокационный речевой акт. Олег с Володей подтянулись поближе, хотя даже втроём они вряд ли смогли бы справиться с этим «туземцем», реши он затеять ссору. Нестор молчал, размышляя над только что услышанным прагмалингвистическим парадоксом, и тут вмешался Руслан:

– Кто-кто… Туземное инкогнито́!

Нестор на всякий случай взял сына за плечи и спрятал за свою спину. Мужик смотрел на них обоих сверху вниз мутным взглядом, и пока он переваривал новую порцию информации, к нему обратился Володя:

– Ты, Медведь, давай! Иди уже, куда шёл! Не ищи себе тут заводок.

– Да, только не направо, – добавил Руслан (а Олег в это время прикидывал, не пора ли метнуться через дорогу на выручку «восточному гарему»). – А не то сам в штаны надуешь от визга. Туда наши девочки пошли, тоже по мокрому делу.

Медведь смерил его взглядом, а потом развернулся и ушёл обратно в лес, что-то бормоча себе под нос.

– Какое одухотворённое лицо! – заметил Нестор, сам едва переведя дух.

– Да уж, – согласился Олег. – Живая иллюстрация к пословице: «Сила есть – ума на надо».

– А ты, оказывается, тот ещё мастер слова! – сказал Нестор своему сыну. – Вот только ты в последнем слове ударение не на том слоге поставил.

– Ещё бы немного, пап, и он бы тебе самому ударение поставил – под глазом ! – ответил Руслан.

– Ты, парень, больше так не шути! – предупредил его Володя. – Это ж был Витька Кархунен! Он как раз за мокрое дело отсидел – только недавно освободился.

– Да ну? – удивился Олег.

– Ага! Сначала пил по-чёрному, пока бесы с потолка падать не начали. А потом двоих наших положил насмерть голыми руками. Чего-то там не поделили спьяну.

– А как он тогда оказался в погранзоне? – снова удивился Олег.

– Как, как… Сам видишь, какой нынче в стране бардак творится! Знаешь наверняка, что тут у нас в июне было.

– Это ты про декларацию о государственном суверенитете республики?

– Про неё, родимую… Если так дело дальше пойдёт, то и граница скоро совсем в другом месте ляжет.

– А что вы сами об этом думаете? – спросил Нестор Володю.

– А чего тут думать? Нам терять нечего – хуже всё равно уже не будет… А то ведь что получается: в лесу живём, а дерево спилить не можем чтобы крыльцо гнилое поправить – права такого, видишь ли, не имеем! Им же сверху виднее, где пилить, когда и где рыбу ловить… А нам-то как жить? В магазинах давно шаром покати… Нет, мы ещё как-нибудь прокормимся: грибы, ягоды, рыбка, молоко козье да мёд олонецкий… А вот как вы у себя в городе будете крутиться-выживать?

– Ну, вас послушать, так мы сюда не из Ленинграда, а прямиком из голодного революционного Петрограда прибыли! Да никто у нас не бедствует, просто у страха глаза велики.

– Да конечно, с чего вам бедствовать, когда каждый месяц посылки с гостинцами из-за границы!

– Ну, по правде сказать, далеко не каждый месяц. Просто мои коллеги из Финляндии помогли нам снарядиться в экспедицию, – ответил Нестор. – Ладно, что-то заболтались мы тут… Давайте-ка назад выдвигаться, пока наши дамы нас не хватились.

*****

– А мы в лесу Медведя встретили! – объявил Руслан своей матери, когда все члены экспедиции снова воссоединились на большой дороге.

– Хватит выдумывать! – отчитала его Яна, а потом, заметив, как изменился в лице её муж, спросила с тревогой: – Что, правда встретили медведя?

Нестор поспешил её успокоить:

– Ты слушай его больше, Ян! Он же у нас известный мастер художественного свиста. Это просто прозвище такое у одного местного жителя… Хотя, если честно, лучше бы мы настоящего медведя встретили.

– А откуда у него такое прозвище? – спросил Руслан.

– Ну, ты ж его видел, – ответил ему Володя. – Вылитый медведь!

– Я думаю, тут дело не только во внешности, – заметил Олег. – Просто «карху» по-фински означает «медведь».

– Всё верно! – подтвердил Нестор. – А наш Олег, оказывается, не совсем забыл язык своих предков! Хотя и пылко убеждает нас в обратном.

– Не обольщайтесь, Нестор Владимирович! – сказала Лиза. – Это он не язык предков вспомнил, а этикетку на банке с финским пивом.

– Надо же, как просто ларчик открывался! – рассмеялся Нестор. – Кстати, а этот Кархунен случайно не родственник нашей Анны Егоровны? Или просто однофамилец?

– Да у нас тут полрайона таких однофамильцев, – ответил Володя, а Олег кивком подтвердил его слова. – А Витька – да, вроде племянник её двоюродный.

– Так вы же говорили, что она одинокая совсем?

– Так и есть. Уже лет сорок живёт одна на хуторе с козой.

– Неправда, козы столько не живут! – возразил Руслан.

– А у неё и живут, и доятся, – ответил ему Володя. – Она же ведьма!

Тут Аля посмотрела на Володю с интересом и лукавством:

– Ну вот – надо мной смеялись, фантазёркой обозвали! А сами, оказывается, тоже верите во всякую мистику-чертовщину.

Володя, уличённый в противоречии девочкой-подростом, ничуть не смутился:

– Ну, ты сравнила тоже! Одно дело – всякие водяные с домовыми, и совсем другое – наша баба Нюра. Её даже Орлов побаивается, хотя он сам себе – тот ещё злой колдун. Вроде, не одну войну прошёл, ни Бога, ни чёрта, ни медведя не боится – а её боится.

– А что же они не поделили? – спросила Яна.

– Так она вообще ни с кем ужиться не может. Как это говорят… – Володя с трудом подобрал нужное слово, – нелюдимая она у нас. Ни с кем из соседей не ладит… Да, нелегко вам с нею придётся – у тех городских, что до вас тут гостили, так и не получилось из неё ничего вытянуть. Уехали ни с чем, несолоно хлебавши.

– Ну, нам-то от неё совсем другое нужно, – заметил Нестор. – Как-нибудь договоримся, в конце концов, не враги же мы ей?

– Как будто мы ей враги! – пожал плечами Володя, а потом спохватился: – Ладно, давайте уже, поехали, если хотим засветло добраться! Мне-то что, я уже почти дома, а вам ещё на новом месте обживаться. На графских, так сказать, развалинах!

ГЛАВА 3. СОН

– Избушка, избушка! – сказала Аля. – Повернись лбом к солнышку, а ко мне крылечком!

Изба, в которой поселилась экспедиция языковедов, пустовала уже много лет и служила чем-то вроде местного постоялого двора для приезжих – в основном охотников, туристов и шабашников. Володя не зря сравнил её с развалиной: дом давно был отключён от электричества; оконные стёкла почти не пропускали света из-за налипшей пыли, а участок вокруг дома зарос крапивой, снытью и иван-чаем высотой в человеческий рост.

– Вот ведь паразит! – сплюнул от досады Володя. – Говорил же ему, чтобы скосил тут траву! Предупреждал, что с вами двое детей приедут. А он задаток взял и даже не почесался.

– А что, у этого дома хозяин есть? – с удивлением спросила Лиза. – Так-то с виду не скажешь – какое-то выморочное имущество. И почему графские развалины? Здесь что, графья раньше жили?

– Да какое там! Просто новый хозяин как бы из бывших – если, конечно, не врёт. Хотя этот и соврёт – недорого возьмёт… В общем, выкупил он дом у сельсовета, когда прежние хозяева умерли, да только сам тут не живёт – новый дом себе построил, как раз рядом с хутором вашей бабы Нюры.

– Это какой-такой граф? – спросил Олег. – Уж не Орлов ли?

– Он самый. А кто бы ещё тут взял ваши финские марки? …Ладно, вы пока устраивайтесь, отдыхайте, а утром я сам с ним переговорю, жаба ему в рот!

Пока совсем не стемнело, Володя показал Олегу дорогу к колодцу, и тот принёс два ведра воды чтобы вскипятить самовар и наполнить чугунный рукомойник. Обстановка в доме оказалась более чем скромной: деревянные лавки вдоль стен, две железных кровати с пружинным ложем, пара раскладушек и стол из некрашеных досок, в середине которого стояла закопчённая керосиновая лампа. По углам жилых комнат с потолка свисала серая паутина, а стены украшали старые фотографии в рамках – семейные портреты бывших хозяев дома.

Словно очутившись в зале музея, Олег задумчиво прошёлся вдоль стены, разглядывая один за другим пожелтевшие снимки: на одном стоял немолодой мужчина в форме бомбардира царской армии с двумя георгиевскими крестами на груди; на другом – три женщины разного возраста в национальных костюмах прионежских карелок; дальше – молодой парень в шинели и будёновке рядового пограничной охраны НКВД, ещё несколько детских фотографий…

– Да ты, смотрю, совсем ожил! – заметила Лиза, закончив застилать их постель. – Чай пить будешь?

– Буду, – ответил Олег, доставая из рюкзака пакетик с купленной в дороге выпечкой. – Вот, кое-что осталось в закромах – могу поделиться, если хочешь.

– Ты опять за своё?! Да выброси ты эти коврижки от греха подальше!

– Вот, возьми и выброси сама, если рука поднимется!

– Не поднимется. Ты же знаешь: у меня бабушка была блокадницей.

– То-то и оно! И никакие это не коврижки – всю дорогу удивляла своей эрудицией, а тут вдруг промахнулась. Это калитки. Такие обе мои бабки пекли и прабабка тоже, сколько себя помню. Вот я и не смог удержаться.

– Ну ладно, убедил! – ответила Лиза. – Вот и ешь их сам на здоровье, если здоровья не жалко. А я лучше финским печеньем пробавлюсь.

Олег ещё раз прошёлся вдоль стены с фамильным фотоархивом и заметил некую странность: история жившей в доме семьи обрывалась примерно на 1980-ых годах; а ещё треть стенки оставалась пустой, хотя в неё в шахматном порядке были забиты обойные гвоздики.

– Странные люди здесь до нас побывали, – сказала Лиза. – Новые фотографии забрали, а старые оставили.

– А может быть, просто новых не повесили, – ответил Олег. – Мне Володя рассказывал, что тут жил один старик-ветеран, один воспитывал внучку. Потом она уехала в город работать, а он всё ждал, когда она замуж выйдет, правнуков ему родит. Да так и не дождался: умер… А внучка его потом сюда вернулась и в этом самом доме повесилась от несчастной любви. Вот так и оборвался их род.

– Какая печальная история… – вздохнула Лиза.

– А душа этой девушки, – продолжил Олег, – до сих пор здесь бродит, всё никак не успокоится. Поэтому дом и стоит заброшенный.

– Ты что, напугать меня решил?

– Да нет, просто делюсь информацией. Ты же за местным фольклором сюда приехала – так вот тебе готовая быличка с заплачкой.

Конечно, в отличие от Али, Олег с Лизой относились к разной «мистике и чертовщине» не просто скептически – они вообще не принимали эти рассказы всерьёз. Однако в ту ночь не Аля и даже не Лиза увидели кошмар – а сам Олег едва на задохнулся в холодном поту, когда ему во сне явилась молодая девушка с льняными, почти белыми волосами и светло-голубыми глазами, прозрачными, словно озёрный лёд. Девушка заговорила с ним на чужом языке с протяжными гласными – по звуку напоминавшем речь стариков-рунопевцев, которую Олегу доводилось слышать в его детстве.

Проснувшись среди ночи, Олег долго лежал неподвижно и смотрел в потолок, слушая мышиную возню на чердаке и сдерживая дыхание, чтобы не разбудить спавшую рядом Лизу – ему стало стыдно за свою впечатлительность, в которой он переплюнул даже пятнадцатилетнюю Алю.

Олег вышел во двор и встретил там Нестора, курившего на крыльце, – тому тоже не спалось на новом месте.

– Волнуетесь, Нестор Владимирович? – спросил его Олег, сев рядом, а потом заметил у Нестора в руках кассетный плейер с наушниками: – Ух ты, какая игрушка! Это тоже от профессора Койвисто?

– Конечно, от кого же ещё? Такая игрушка сейчас две моих зарплаты стоит. Ты только Руслану ничего не говори, ладно? Ты же его знаешь – он потом от меня не отстанет… А хочешь послушать? Это та самая похоронная причеть.

Олег надел наушники, и Нестор включил ему запись, которая привела экспедицию в эту глухую карельскую деревню.

– Понимаешь что-нибудь? – спросил Нестор.

– Не-а, – ответил Олег. – А вы?

– Ну, я-то кое-что понимаю. На уровне отдельных слов, словосочетаний, синтаксических конструкций… А чтобы до конца во всём разобраться, нужен носитель, то есть билингв… А теперь вот это послушай.

Нестор вставил в плейер другую кассету, и у Олега от удивления округлились глаза.

– Узнаешь? – спросил его Нестор.

– Ещё бы не узнать! Это же голос бабы Дуни! Она мне столько сказок в своё время на ночь рассказала, столько песен спела… А откуда это у вас?

– Это ещё из старых полевых материалов. Твоя прабабка – легендарная фигура в наших кругах. Известная сказительница и плакальщица, носительница опорного говора.

– Я знаю, – ответил Олег. – Она и по-карельски говорила, и по-фински, и по-вепсски…

– Да уж, не бабушка – а настоящий полиглот! – согласился с ним Нестор. – Даже мне до неё далеко.

– Ну, Нестор Владимирович, вам ли жаловаться! Вы всяко больше языков знаете!

– Да тут дело не в количестве… Одно дело – язык по книгам выучить, и совсем другое – перенять от живых носителей… Вот, сейчас ещё дам тебе послушать. Это её запись на том самом языке, сейчас найду, погоди…

Нестор Владимирович отмотал кассету и дал послушать Олегу короткую фонограмму – всего несколько фраз, которые звучали от силы минуту или меньше.

– Понимаешь, узнаёшь что-нибудь?

– Да какое там, Нестор Владимирович! Столько лет прошло, а у меня всё эти годы голова совсем другим была занята, – ответил Олег. – Эх, знать бы мне тогда заранее… В те годы на этих языках не только старики – даже пацаны с девчонками на улице болтали. А я думал – да ну их, эти баляки-каляки! Всё равно с ними каши не сваришь – то ли дело русский или немецкий…

– Да, жалко… – вздохнул Нестор. – Сейчас такому опыту цены не было бы… Я же, когда эту новую запись в первый раз услышал, чуть со стула не упал! Такое раз в сто лет выпадает, да и то не каждому.

– Так это что получается, открытие века?

– Именно так, безо всякого преувеличения! Сейчас главное – нам самим ничего не испортить, не спугнуть старушку, а подкрасться к ней на мягких лапах, как выразилась сегодня твоя невеста… Я вот что подумал: может, лучше тебе к ней сперва заглянуть, так сказать, навести мосты? Она ведь наверняка знала твою прабабку.

– Наверняка знала, только с чем я к ней пойду? – ответил Олег. – Не привет же ей передать с того света? Баба Дуня умерла, когда я только-только в школу пошёл. Да и что толку мосты наводить? Тут уже вся деревня в курсе, кто к ним приехал и зачем. И Анне Егоровне наверняка обо всем донесли по сарафанному радио.

– Ладно, чего сейчас зря гадать… Как говорится, утро вечера мудренее, – вздохнул Нестор и хлопнул себя по шее, убив сразу двоих комаров, а потом оглянулся на куст сирени, в ветках которого с заката щебетал соловей.

– Надо же, какой талант! Три часа поёт, и ни разу не повторился, каждый раз новая рулада! – восхитился Нестор, а потом повернулся к Олегу. – Может, в дом пойдём? А то ведь живьём съедят, кровопийцы.

– Нет, я ещё посижу немного.

– Какой-то странный ты сегодня, Олежек… У вас с Лизой всё нормально, вы с нею не поссорились?

– Конечно, нет, Нестор Владимирович! Ещё не родился на свет тот, кто нас с нею поссорит. Хотя есть нюансы, есть проблемы…

Нестор вернулся в дом, а Олег остался сидеть на крыльце, прислонившись виском к дверному косяку. Незаметно для себя он уснул и снова увидел сон. В этом сне уже не было голубоглазой девушки-карелки с льняными волосами. Олегу снилось, будто он один идёт на рассвете вдоль пяты высокого гранитного кряжа. Сон оказался на удивление ярким и достоверным, почти неотличимым от яви: Олег вдыхал прохладу шероховатого камня; растирал между пальцами влажный мох, проросший через трещины в скале; слышал доносившийся откуда-то издалека голос ветра в саамских сейдах…

Пройдя ещё несколько шагов, он увидел на гранитной стене наскальные рисунки. Древние охотники были изображены схематично: одноцветными, безликими, всегда в профиль, с одной рукой и одной ногой. Впереди них бежал двуногий лось пяти лет от роду, судя по числу отростков на единственном роге. Вдалеке другие охотники, вооружённые луками и стрелами, догоняли на лодке двоих бескрылых лебедей с вычурно длинными шеями, а вдалеке у леса вокруг костра застыли ещё несколько фигурок в позах пляшущих человечков.

Олег попытался представить себя на месте одного из этих охотников или разглядеть в нём кого-то из своих далёких предков, которые жили тут много веков назад, поклоняясь духам камней и деревьев, – и вдруг на его глазах рисунки начали оживать. По-прежнему плоские, лишённые красок и объёма, фигурки стали двигаться: пламя заколыхалось на ветру, лодка закачалась на волнах; танцоры взмахнули руками и закружили в пляске вокруг костра; охотник метнул своё копье в лося, и лось галопом помчался прочь в сторону леса из четырёх ёлок, напоминавших безголовые рыбьи хребты; у кромки леса сохатый едва не сшиб с ног танцоров, которые бросились от него врассыпную, а лебеди вдруг обрели крылья, вытянули вперёд шеи и заскользили по волнам, спасаясь от угрожавших им стрел…

Потом картинка изменилась, и Олег узнал в наскальных рисунках то самое низкорослое африканское племя из греческих легенд, которое вело свою странную журавлиную войну – так удивившую в своё время античных историков. Журавли были ростом выше самих пигмеев и наступали на них клином, напоминавшим своей формой одну из скандинавских рун, или перевёрнутую букву ижицу, или японский кандзи в форме двускатной крыши, или выдавленный на глиняной табличке знак ещё более древнего шумерского письма… Потом этот знак превратился в какой-то артефакт – то ли каменный наконечник копья, то ли обоюдоострый нож из обсидиана, то ли другое древнее орудие клиновидной формы, при виде которого Олег испытал холодное, ноющее чувство – и от этого проснулся.

ГЛАВА 4. КОСАРЬ

Открыв глаза, Олег увидел перед собою стадо северных оленей – но не живых, а рисованных, как будто лубочных, сильно упрощённых и угловатых, которые показались ему продолжением наскальных изображений из его сна. Только в этот раз фигуры были белыми на синем фоне и выстроились вереницей вдоль линии традиционного карельского узора из повторяющихся завитушек, в чём-то сходного с греческим меандром. Потом, как и во сне, фигуры оленей начали двигаться, и Олег сообразил, что видит рисунок на вязаном свитере, а сам свитер надет на его невесте Лизавете.

Рядом с Лизой стояла другая фигура, высокая, худая, одетая в длинный плащ с капюшоном, закрывавшим верхнюю половину лица. Одна рука этого странного персонажа сжимала косовище косы-литовки, а другая рука была спрятана глубоко в карман. Вспомнив услышанные накануне тексты похоронных причитаний, Олег невольно повторил вслух сакральную фразу:

– Не за мной ли ты пришла с утра, сме́ртушка?

Фигура в ответ задёргалась от смеха, а Лиза, наоборот, ни в грош не оценила юмор своего жениха. Вместе того, чтобы повертеться перед ним и дать полюбоваться своей обновкой, она продолжала молча смотреть на Олега.

– Гляди-ка, пёстрый воскрес! – весело произнёс незнакомец в плаще, а потом спросил у Лизы: – Муж?

– Жених, – ответила Лиза таким тоном, который не сулил приятного продолжения беседы.

– Косить умеешь? – вдруг спросил Олега незнакомец.

– Умею, – машинально ответил Олег. – А вы кто?

Тот скинул с головы капюшон, и Олег увидел его лицо – загорелое, обветренное, с тонким носом, похожим на клюв хищной птицы, с жёсткими складками у рта и пристальным взглядом серо-стальных глаз, за которыми читалась то ли тюрьма, то ли война.

– Орлов моя фамилия, – ответил он Олегу. – Я, собственно, и есть хозяин этих апартаментов – наверное, наслышаны уже.

Олег поднялся на ноги.

– А сами-то что, косить не умеете? – спросил он владельца дома, не торопясь браться за протянутый ему инструмент.

– А у меня протез вместо руки, – ответил тот.

– А-а-а! Тогда понятно, извините… Коса-то хоть наточена? Прави́ло есть?

– Постой-ка! – остановила Лиза своего жениха, а потом протянула ему зеркальце. – На-ка, глянь сперва на себя, красивого!

Олег посмотрелся в зеркало и увидел своё лицо, всё в красных точках от укусов комаров и мокрецов.

– С добрым утром тебя! – сказала ему Лиза.

– И тебя с добрым утром… – ответил Олег смущённо.

– И как тебя так угораздило? – горько вздохнула его невеста. – Ночевал на крыльце, словно пёс беспризорный… Да не чешись ты! Ещё инфекцию занесёшь… И за что мне такое наказание? У Яны Лаврентьевны с Русланом и то меньше забот… И в кого ты у меня такой бесталанный? В смысле – невезучий, а не бездарный.

– Да ерунда, до свадьбы заживёт! – отмахнулся Олег и принялся косить траву.

Орлов присел на крыльце и закурил, продолжая держать левую руку в кармане, а Лиза вернулась в дом чтобы приготовить завтрак на растопленной Орловым плите. Олег уже успел пройти косой добрую половину придомового участка, когда к воротам подъехал на машине Володя и очень удивился, застав его за этим занятием:

– А ты чего сам-то косишь? И что у тебя с лицом?

– Уснул на улице, мошка поела, – ответил ему Олег.

Володя развернулся к Орлову:

– Ты чего, барыга, последнюю совесть пропил? Парень и так из-за тебя пострадал, а ты его ещё работать за себя припахал!

– Да ладно, Володь! – ответил Олег. – Мне нетрудно, у меня как-никак две руки.

– В смысле? – удивился Володя, а потом развернулся к Орлову, который во время их разговора свистел в сторону с притворным равнодушием. – Ты что ему такое наплёл?

– Он сказал, что у него протез вместо руки… – ответил Олег, начиная догадываться, что Орлов его нагло обманул.

– А ты верь ему больше! – возмутился Володя. – Это ж тот ещё жох! Короче, развёл он тебя – а ты уши развесил, как тот лопух! Нету у него никакого протеза…

Орлов наконец вынул левую руку из кармана и почесал ею нос, едва сдерживая смех.

– И совести тоже нету! – продолжил Володя. – Нечего сказать – хорош хозяин! Следить надо было лучше за своим хозяйством – а ты тут с весны не косил.

Орлов тут же пошёл на него в контрнаступление:

– А ты думаешь, это я от лени? Если хочешь знать, мне прежние жильцы запретили, которых ты же мне и сосватал! Тоже язычники, чтоб их!

– Вы что-то путаете, – возразил ему Олег. – Мы не язычники, мы языковеды. Хотя я вообще с другого факультета.

– Да по мне – одни Богу татаре! – ответил ему Орлов. – Одни чудаки других стоят. Слышь, – обратился он снова в Володе, – я тут в мае петуха старого забил, привёз им, думал – суп сварят, хоть поедят нормально раз в году. И что, ты думаешь, они сделали? Они его за домом похоронили! В платочек завернули, да ещё поплакали над могилкой!

Володя не смог сдержать смех, а потом Орлов продолжил:

– Да что там петух – они мне рассказывали, будто у деревьев тоже есть душа. Вот так: завалил берёзу – считай, грех совершил такой же, как будто человека убил! Ну, я и спросил их в шутку: а почему только у деревьев? А чем лопух хуже дерева? Что, у лопуха разве нету души? Короче, ляпнул, а потом сам пожалел. Они мне всё лето так и не дали тут ни одной травинки скосить. Их самих потом комары жрали, змеи жалили – а мне что за печаль? Как говорят, любой каприз за ваши деньги!

– Как же, рассказывай! – возразил ему Володя. – Петух с лопухом у него виноваты! Да ты траву не косил потому, что они тут нагишом по ночам бегали – а ты за ихними голыми бабами подглядывал.

– А ты откуда знаешь про голых баб? Что, тоже поглядывал?

– Что значит «тоже»? Значит, всё-таки поглядывал?

– Да если и так – твоё-то какое дело? Я, между прочим, холостой – в отличие от некоторых!

– Да ты мне зубы-то не заговаривай! Уже месяц с лишним, как они съехали вместе со своими бабами. А потом тебе кто не давал тут косить, какая-такая религия? Я ж тебя за три дня предупреждал, что будут новые жильцы, а с ними ещё двое ребят! А ты развёл тут гадюшник! А если опять кого-нибудь змея ажнёт или клещ присосётся, кто его в город повезёт?

– Да ладно, не каркай! – ответил Орлов, но опоздал.

Олег, который всё это время продолжал косить траву, заслушавшись их жаркого спора, вдруг вскрикнул от боли и присел на корточки.

– Ну, вот накаркал!

Орлов с Володей подбежали к нему:

– Что, на гадюку наступил?

– Да нет, – ответил Олег. – Просто ногою налетел на что-то. Я, похоже, палец сломал. Даже слышал, как кость хрустнула.

– Ладно, давай сюда косу, я сам тут докошу! Не бросать же на полдела, – предложил Орлов, а потом обратился к Володе. – А ты его в дом пока отведи, пусть разуется. Я потом подойду, гляну.

– А ты чего тут раскомандовался? Тут тебе не казарма! – ответил ему Володя. – Это всё, между прочим, из-за тебя!

– Ты в дом-то его отведи! А потом будем крайних искать.

– Да чего их искать? Сам во всём виноват!

– Да иди ты уже отсюда! Не мешай работать.

Орлов принялся докашивать траву, а Володя помог Олегу подняться на крыльцо. Проходя мимо кухни, где Лиза готовила на завтрак омлет из сухого молока и яичного порошка, Володя вдруг забыл, зачем шёл в дом, поражённый этим кулинарным «беспределом»:

– Ну, ты даёшь, красавица! Ты чего, этой мутью собираешься мужика своего кормить? Теперь понятно, отчего он у тебя поля не видит и на ровном месте спотыкается! Сказала бы мне – я бы тебе и яиц свежих привёз из-под домашней курочки, и молока парного, и хлебушка прямо из печки!

Лиза обернулась и едва не выронила из рук сковороду, когда заметила, что её жених проскакал мимо на одной ноге.

– Час от часу не легче! Что опять с тобою случилось? На гвоздь наступил?

– Нет, просто ногу ушиб, когда траву косил. Там в земле то ли камень, то ли колун – короче, твёрдое что-то и тяжёлое очень, – ответил ей Олег.

– Ты садись, давай помогу сапог снять! – предложил Володя.

– Да я не граф, сам как-нибудь…

Пока Олег снимал сапог и портянку, на шум их голосов из спален выглянули Нестор с Яной и детьми, а с другой стороны в дом зашёл Орлов, неся в руке тяжёлый железный ящик, покрытый ржавчиной и комьями налипшей земли.

– А это что ещё за гроб с музыкой? – удивился Володя.

– Да сам ты… с музыкой, – ответил ему Орлов, вовремя заметив детей и поэтому заменив паузой бранное слово. – Я этот ящик знаю. В нём старик Карьялайнен патроны хранил.

– Так ты об это ногою ударился? – спросила Лиза Олега.

– Ну да, – ответил ей Орлов. – Тут весу кило шестнадцать, как в твоём аккумуляторе. А ключ-то где? Вы тут ключа случайно не находили?

Нестор с Яной, которым, вместо утреннего приветствия, был адресован последний вопрос, с удивлением переглянулись:

– Да мы ещё толком осмотреться не успели – только вчера вечером приехали…

– Я в курсе, – ответил им Орлов. – Ладно, сейчас придумаем, как его открыть.

– А стоит ли открывать? Мало ли что там внутри? Ты как его достал? – спросил Володя.

– Да он там, на огороде был зарыт, причём неглубоко совсем – только сверху землёю присыпан.

– Ну, прямо, как в сказке! – воскликнула Аля, которая слышала из своего окна их с Орловым разговор. – Вы, дядя Олег, сорвали веточку на могиле петушка – а вам за это подарок от загробного дарителя!

– Ты, Аль, лучше помолчи, – остановила её Яна. – Сейчас не до твоих присказок, ей-богу! Тебе очень больно, Олежек?

– Да ничего, отпускает помаленьку, – ответил Олег. – Если бы ещё лёд приложить…

– Ага, сейчас сбегаю, наколю! На-ка, лучше глотни! Сними, как сейчас модно говорить, стресс, – предложил Орлов, протягивая ему армейскую флягу.

Олег отвинтил крышку и помахал над флягой рукою, вдохнув запах паров этилового спирта, чем не на шутку обидел Орлова:

– Да пей ты, не менжуйся! Это ж не отрава какая-нибудь, а медицинский спирт! Во, гляди!

Орлов взял у него из руки флягу и махнул залпом почти треть её содержимого, а потом занюхал рукавом плаща.

– Молодец! Орёл! – похвалил Орлова Володя, разгадавший его замысел. – А ну-ка, дай мне тоже нюхнуть!

– Перебьёшься! – ответил ему тот. – Тебе ещё парня в город везти.

– А с чего это мне?

– А с того, что это ты, а не я при них водителем подрядился.

– Не-е, так не дело пойдёт! Я подрядился только из города людей доставить, а потом обратно отвезти. Ну, и здесь подкинуть туда-сюда до хутора. А на такое я не подписывался!

– Как это не подписывался? – возразил ему Орлов. – Это, между прочим, форс-мажор!

Увидев замешательство Володи, Лиза подсказала ему значение незнакомого термина:

– Обстоятельство непреодолимой силы, которое нельзя предусмотреть и предотвратить.

– Вот спасибо, Лизонька! – поблагодарил её Володя. – Слышал, буржуй? Нельзя предусмотреть, нельзя предотвратить! А я тебя ещё за три дня предупреждал…

– Да ладно, не заводи по новой!.. Только его ж надо в район везти – а это, сам знаешь, дай бог до обеда обернуться… А я уже выпить успел.

– Ой, ты только сам не заводи мне, ладно? Да ты при мне как-то раз две таких фляги махнул – и ни в одном глазу! Сам ещё хвастал – я за рулём не хромаю! А тут вдруг с одного напёрстка его развезло.

– Ну, допустим, было такое, не отказываюсь, – согласился Орлов, а потом спросил у Олега. – А ты парень, сам-то умеешь педали топтать?

– Умею, – ответил Олег.

– Да ты прямо мастер на все руки!

– Да, он у меня такой, – с гордостью вставила Лиза.

– Если машину дам, доберёшься сам до города? – продолжил Орлов.

– Доберусь, – ответил Олег. – Если машина будет с ручным управлением.

– Ты глаза-то перекрести! – вступил Володя, развернувшись к Орлову. – Вон, смотри: у него уже нога синеет и опухла. Тут видно и без этого, без…

– Рентгеновского снимка, – снова подсказала Лиза.

– И безо всякого снимка, что перелом.

– Да что же за день такой сегодня? – вздохнула Яна.

– Ну, день ещё только начинается! – заметил стоявший в стороне Руслан, выразительно подняв брови и скрестив руки на груди.

ГЛАВА 5. ЛАРЧИК

– Ларчик, ларчик, а что у тебя внутри? – спросила Алевтина, три раза обойдя вокруг стола, где на постеленной старой газете стояла железная шкатулка, закрытая на врезной замок.

– Золото и бриллианты! – подсказал Руслан.

– А может, культурные ценности, – предположил Нестор.

– А может, это у язычников ёжик сдох, и они его в нём похоронили, – усмехнулся Володя. – А чего? С них станется!

– Да чего гадать-то? – сказал Орлов. – Надо вскрыть и посмотреть.

– А как ты его вскроешь? Это же тебе не консервная банка! – заметил Володя. – Тут слесарь нужен.

– Я прошу прощения, – вмешалась Лиза. – Но, может быть, вы сперва моего жениха отвезёте в больницу? А потом ищите себе слесаря хоть до греческих календ!

– Ты подожди, Лиз! – остановил её Олег. – Тут такое дело… Если там клад, то его по закону нужно государству сдать. Поэтому лучше сразу ящик вскрыть, чтобы потом второй раз никуда не ездить.

– А ты, молодогвардеец, всегда такой… – начал Орлов.

– Честный и законопослушный, – подсказала Лиза.

– Дурной и непрактичный, – не остался в долгу Орлов.

– Всегда! – ответил Олег.

– Понятно… А может, просто поделим по-джентльменски, баш на баш? Это всяко больше, чем двадцать пять процентов от государства. Тебе что, деньги на свадьбу не нужны?

– Конечно, нужны! Но я всё равно на это не пойду. Неправильно это, нечестно.

– Ну, ты ещё предложили ему «пулю» расписать! – язвительно вставил Володя.

У Орлова сразу же загорелись глаза:

– А и правда – давай распишем «гусарика» на двоих? – подмигнул он Олегу.

– Ты даже не вздумай садиться с ним играть на деньги! Без штанов останешься… уж я-то знаю! – тут же вмешался Володя. – Тоже мне – связался чёрт с младенцем!

– Сам ты чёрт! – ответил ему Орлов.

– Это кто тут младенец?! – возмутился Олег.

– Это значит – да? – спросил Орлов.

– Это значит – нет, – ответил ему Олег.

– Ну, тогда «козла» забьём?

– Нет!

– Монетку кинем?

– Нет, сказал же!

– Слушай, отстань ты от парня! – снова вмешался Володя. – Видишь – не уступит он. Как говорят у нас в народе, нашла коса на камень!

– Ладно, – пожал плечами Орлов. – Вижу, что вы тут все против меня на одну лапу… Ещё бы знать, ради чего весь сыр-бор. А может, там вообще пустышка?

– Да нет, что-то гремело внутри…

– Мам, шпильку дай! – вдруг попросил Руслан. – А лучше две.

– На, держи… – ответила ему Яна Лаврентьевна, вынув шпильку из волос.

– Хороший мальчик! – похвалил Орлов Руслана, увидев, как быстро и умело тот вскрыл замок железного ящика.

– Ты где такому научился? – удивился Нестор.

– Где-где… У лиговской шпаны! – ответил ему сын.

– А если серьёзно? Ну, не в школе же, на уроках труда?

– Пап, ну чего ты опять прицепился? Вот и помогай после этого людям! Причём даже не за долю, а просто по доброте душевной!

– Нет, а всё-таки? Или я чего-то о тебе не знаю?

– Ладно, мы с этим потом разберёмся, на семейном совете, – вмешалась Яна чтобы замять назревавший скандал. – Давайте уже глянем, что в этом ларце!

Достав и разложив на столе содержимое железного ящика, Володя почесал затылок и бросил взгляд на Орлова:

– Да это, похоже, привет с того света…

– Ну вот, что я говорил – золото и бриллианты! – обрадовался Руслан.

– Ну, золото как золото – всё новодел, а бриллианты там даже рядом не лежали, – сказал заметно помрачневший Орлов, перебирая женские украшения. – А вот серебро старинное, тут работа стоит дороже, чем сам материал… А что здесь? Ты гляди-ка!

Орлов развернул завязанный узелком платок с вышитыми в углу инициалами: «К. К.»: в нём лежали военные награды разных времён – от георгиевского креста, похожего на тот, который Олег видел на старинной фотографии, – до фронтовых медалей Великой Отечественной войны. А на самом дне ларца они нашли патроны, завёрнутые в промасленную бумагу, финский нож и ещё один длинный клинок, уложенный внизу по диагонали.

– Ну, теперь-то вопрос решённый, – сказал Олег. – Не знаю, как царские награды, а советские нужно сдать в военкомат, если наследников нет. Я так думаю. Ну, а патроны и холодное оружие – ясное дело, в милицию.

– Да это же деда Карьялайненовского награды! – сказал Володя. – И орденские планки тут – он как раз такие носил, я точно помню. За Берлин, за Прагу, за Варшаву, за Будапешт…

– Зачётный ножик! – заметил Руслан, разглядывая длинный клинок.

– Это не ножик. Это артиллерийский кинжал образца 1907-го года, – ответил ему Орлов.

– Этот предмет иначе называется «бебут», – порывшись в памяти, уточнила Лиза.

– Да, – заметила Яна. – Вещь старинная, наверняка немалой исторической ценности. Такую находку нужно сдать в музей вместе с георгиевским крестом.

– А где у нас в райцентре музей? – спросил Володя. – Это надо в Петрозаводск ехать, а ближе я не знаю. Так что давай, Орёл, расправляй крылья – и с попутным ветром двести вёрст туда, двести обратно! А всего-то нужно было траву скосить.

– Да хорош уже, захлопни патефон! – ответил ему Орлов, а потом ещё раз взглянул на найденный в земле клад и махнул рукой, обращаясь к Олегу:

– Ладно, делай, что с ним хочешь! Тебе счастья привалило – тебе и карты в руки.

*****

Уже сидя в машине справа от Орлова, Олег, сам не зная почему, задал ему вопрос:

– А как звали ту девушку? Которая раньше в доме жила? Это ведь её шкатулка?

– А я что, помню? – ответил Орлов, а потом снова приложился к своей фляге со спиртом. – Это надо документы на дом поднимать и там смотреть… А ты с чего вдруг интересуешься?

– Да так, ни с чего, – ответил Олег, который постеснялся рассказать про свой сон. А потом он решил перевести разговор на другую тему: – Может, вам не стоит так набираться? Нам ведь ещё ехать и ехать.

– Зря волнуешься, – ответил ему Орлов, отпив новый глоток спирта. – Вовка правильно сказал: я за рулём не хромаю.

– Вообще-то, – заметил Олег, – ваша толерантность к этиловому спирту – признак первой стадии алкоголизма. Это я вам как химик говорю.

– А твоё-то какое дело? Тоже мне, учёный выискался… Ты свои лекции кому другому читай! И кончай уже мне выкать! Тут тебе не учёный совет.

– Ничего, поте́рпите как-нибудь… Ну, а если вы наедете на кого-нибудь? А вдруг гаишники остановят?

– Ты, когда сюда ехал, много ли машин по пути видал? Вот то-то же! Или ты за себя боишься?

– Ну, если на то пошло, – да, боюсь! Я, между прочим, себя не на помойке нашёл! Меня, если вы не забыли, невеста ждёт. И ещё кое-какие планы на жизнь имеются.

– Вот ты мозгоклюй! – ответил ему Орлов, трогаясь с места.

Олег понял, что спорить с ним без толку, и молча отвернулся к окну.

*****

– Ты мне вот что скажи, – спросил у Олега Орлов, когда они отъехали от деревни на несколько десятков километров. – Что у вас за дело к моей бабке?

– К вашей бабке?

– Ну, в смысле – к моей соседке. Вы же по её душу сюда приехали?

– Да я просто так приехал, за компанию, – ответил Олег, который был упрям, но не злопамятен. – А дело там такое, что в двух словах не рассказать.

– А ты не двух словах, – сказал Орлов, который и вправду не хромал за рулём, а уверенно вёл машину, объезжая ямы на дороге. – Нам ещё долго ехать – там дальше лесовозы вконец дорогу убили.

– Ну ладно, всё равно шила в мешке не утаишь… Вы что-нибудь слыхали про такой язык – ке́ми?

– Ну, в самой-то Кеми́ я бывал. А про язык такой слышать не приходилось.

– Ничего удивительного. Его уже лет семьдесят считают мёртвым. В том смысле, что никто из живых людей на нём больше не говорит. Сохранились всего три текста, да и то коротких – по несколько строчек в каждом. И ещё какой-то словарь. А больше ничего не сохранилось.

– Да, беда… – согласился Орлов. – А Егоровна-то здесь при чём?

– А при том, что она, похоже, – последний живой носитель этого языка. Помните, тут летом старика одного хоронили?

– Что-то припоминаю… Какой-то там её дальний родственник. Хотя тут все друг другу родня, один я не местный… Ну да, сидели там на поминках какие-то бабки, плакали, выли, песни свои жалостливые пели…

– Так ведь их так и называют – плакальщицы или вопленицы.

– Ё-п-т, вопленицы! Слово-то какое! – поразился Орлов.

– Да это просто народная традиция – часть похоронного обряда. И вот, один из плачей записали те самые «язычники», которых вы до нас взяли на постой. И так получилось, что попала эта запись в нужные руки – прямо к Нестору Владимировичу. И тут такое понеслось! Это же настоящая научная сенсация, открытие века, понимаете?

– Нет, не понимаю, – ответил Орлов. – Что толку в этом языке, если на нём никто не говорит?

– Ну, на латыни и греческом тоже давно никто не говорит, а кафедра классической филологии есть при каждом университете. Язык – это ведь не просто средство общения. Это память целого народа, его литература, история, фольклор… Как говорят лингвисты, целая языковая картина мира. И всё это сохранилось в голове одного-единственного человека. Вы слышали, наверное, что бывает, когда учёные находят кости доисторических животных? Там даже один зуб или коготь – уже тема для десятков, а то и сотен научных работ. А тут не просто коготь – тут целый живой динозавр!

– Так это что ж получается, – рассмеялся Орлов. – я всё это время рядом с динозавром жил? Хотя, если так-то подумать, то лучше и не скажешь! Это же та ещё старая ящерица, змеюка подколодная!

– За что ж вы её так?

– Да ты её, каргу старую, просто не знаешь! А я с нею рядом уже третий год живу. Точнее, выживаю – хуже, чем на минном поле. До чего ведь дошло? Я ей предлагал новый дом купить или квартиру кооперативную в городе, лишь бы она съехала с глаз подальше. Так ведь нет – упёрлась рогами на пару со своей козой! Я, говорит, косточками в родную землю лягу… Одна радость – не сегодня-завтра и вправду помрёт… Так, подожди, что же выходит, если помрёт бабка, то всё – накрылась ваша сенсация? Пролетает твой профессор со своим открытием?

– Да тут не в сенсации дело, – ответил Олег. – Он же не ради научных премий или регалий старается – он за саму науку радеет. Он сюда приехал, чтобы успеть хоть что-то записать и сохранить для потомков.

– Ну, все так говорят, – заметил Орлов.

– Насчёт всех не знаю, а Нестор Владимирович не такой. Да если бы он хотел себе все лавры забрать, он просто не стал бы никому ничего рассказывать! А сам бы всё сделал, один, по-тихому, келейно. А он, наоборот, со всеми своими коллегами поделился – и здесь, и за границей. В конце концов, мало ли что может случиться? Учёных-то много, а бабка одна. На всей Земле. Во всём мире. Во всей природе.

– Да это я уже понял… А вот насчёт заграницы давай-ка поподробнее! Что ещё там за иностранец, которому пропуск не дали?

– А, это профессор Койвисто из университета Турку в Финляндии! Тоже лингвист.

– И тоже со стула упал? – уточнил Орлов.

– Тоже, – со смехом ответил Олег.

– Так вот кто вас в дорогу упаковал! То-то я смотрю – финскими марками платите, с собой привезли целый обоз заграничного сухпая… Тут даже слухи пошли разные… нехорошие… Я и сам, грешным делом, сперва что-то такое заподозрил. Ничего личного – чисто по привычке.

– Да бросьте! – рассмеялся Олег. – Если Нестор – финский шпион, то Лизавета моя – чей тогда лазутчик? Древнегреческий или древнеримский? У них сейчас одна забота в голове – на какой козе к бабе Нюре подъехать, как втереться к ней в доверие… У вас-то самого какие на этот счёт соображения?

– Да никаких. Вот честно: и рад бы помочь, да не знаю, чем. Одно скажу: тяжело вам придётся – это вам не ларчик отмычкой вскрыть… Бабка упёртая, вы её за палку салями не купите. Она тех чудиков послала так, стесняюсь сказать, как – нецензурно, в общем. А вас ещё дальше пошлёт.

– Ну да, я помню, – усмехнулся Олег. – У нас, бывает, в северных деревнях матом не ругаются – им разговаривают. А она что, и вправду такая матерщинница?

– Честно сказать? – спросил Орлов. – Не знаю, как вы, лингвисты – может, вы народ привычный. А я, когда в первый раз услышал, просто охуел.

ГЛАВА 6. ПЕРЕЕЗД

На подъезде к столице Республики Орлов уже был навеселе, и градус его настроения повышался с каждым новым выпитым глотком. Олег же, напротив, едва сдерживал вскипавшее в его душе негодование.

Они почти добрались до рокового железнодорожного переезда, где в июле того же года поезд протаранил рейсовый автобус с пассажирами. Новость об этой страшной аварии, в которой погибло больше тридцати человек, тогда облетела всю страну, и Орлов не мог её не слышать. В этот раз переезд тоже был закрыт, и семафор мигал красными сигналами, но поезда пока не было видно.

– Ну что, рванём по шпалам, студент? – предложил Орлов.

– Вы это серьёзно?!

– Вполне.

– Да вы что, совсем придурок?! – вышел из себя Олег. – Тут один до вас уже рванул! Сами знаете, чем всё закончилось.

– Ещё раз скажешь мне «вы», получишь по шее, – невозмутимо ответил Орлов.

– А я сдачи дам. Вам.

– Ну, тогда точно получишь! И прекрати уже чесаться! А не то и вправду по рукам получишь – мне твоя Лизавета строго-настрого наказала за тобою следить. И как ты с нею только живёшь? Хотя вы друг друга стоите – оба зануды грешные…

Из-за поворота наконец показался поезд: это был товарный состав из ста с лишним вагонов и платформ, гружёных гранитным щебнем и лесом-кругляком.

– Вот так и грабят Россею-матушку мимо нас, – вздохнул Орлов, провожая взглядом состав, который направлялся на юг чтобы затем повернуть на запад, в сторону границы с Финляндией.

– А что именно вас так задело – что грабят, или что мимо вас? – язвительно поинтересовался Олег. – Хочется верить, что первое. Вы, как-никак, советский офицер запаса, а не какой-то там солдат удачи.

– Зря хочется, – ответил ему Орлов.

Наконец последний вагон покинул переезд и скрылся за поворотом, однако дежурный не спешил поднимать шлагбаум.

– Наверное, сейчас ещё один состав будет, – вдохнул Олег. – Похоже, мы тут надолго застряли.

– Сам так решил.

– Ничего, я подожду. Больницы и милиция всё равно на ночь не закрываются, а вы хотя бы протрезветь успеете.

Орлов потряс в руке пустую флягу, глянул ещё раз на вереницу катившихся мимо них вагонов, а потом спросил Олега, как бы невзначай, просто для поддержания беседы:

– А ты когда-нибудь слышал легенду про Золотую бабу?

– Конечно, слышал. А кто её не слышал? Только вы это к чему? Если это какая-нибудь новая авантюра…

Пропустив мимо ушей последние слова Олега, Орлов продолжил с мечтательным видом:

– И ведь где её только ни искали: и в тайге, и в болотах, и в горах высоких, и на дне морском…

– Короче говоря, везде от Прибалтики до Алтая, я в курсе, – перебил его Олег, который сразу же заподозрил в словах Орлова какой-то новый подвох.

– И никто так и не нашёл за столько-то веков.

– А мы с вами здесь при чём?

– А при том, что я знаю, где её искать. Хочешь, покажу?

– Опять двадцать пять! Я уже сказал – я в ваши игры не играю. И менять ящик ни на что не собираюсь, тем более на какую-то Золотую бабу!

– Да не на какую-то, а на самую настоящую… Не веришь? Тогда давай прямо сейчас заедем кое-куда. Тут недалеко живёт одна баба…

– Какая ещё баба?!

– Ты не поверишь: золотая, прямо как в той сказке. Это рядом – третий дом от поворота. Людой её зовут. Она и накормит, и ночевать пустит, и баньку истопит, если ласково попросить…

– Это вы на что сейчас намекаете?! Я, между прочим, без пяти минут женатый человек! И невесту свою люблю.

– Да я и не сомневаюсь! Небось, уже и медовый месяц успели отрепетировать? Ведь успели, да? – Орлов ткнул Олега локтем в плечо.

– А это не вашего ума дело!

– Да я по глазам вижу, что отрепетировали… А мне что прикажешь делать? Или, смотри, я к твоей девчонке приставать начну! Да и вторая ваша бабёнка вроде тоже ничего…

– Слушайте, вы… ваше сиятельство!.. – возмутился Олег, едва сдержавшись, чтобы не полезть в драку. – Да за такие слова в девятнадцатом веке канделябрами по морде били!

– Ну, и что ты сделаешь, бретёр, на дуэль меня вызовешь? – усмехнулся Орлов. – Да только ведь организму не прикажешь. Как там говорят у вас, у учёных: базовый инстинкт! Так что лучше давай, соглашайся, не доводи до греха! Ну, будь ты человеком, в конце концов… Пойми меня, как мужик мужика…

– Мы, вообще-то, обещали ещё засветло вернуться.

– А один чёрт, всё равно не получится – вон, глянь: гроза собирается. Так что лучше соглашайся! А завтра с утра поедем дела решать на трезвую голову.

– Ладно, – нехотя уступил Олег. – Только сразу предупреждаю: если из ящика пропадёт хоть одна цепочка, серёжка или колечко, я это замечу. У меня и свидетели есть, и даже опись составлена. Так что сдавать тоже будем всё по описи. С такими, как вы, надо ухо держать востро.

– Будем, будем… Надо же, какой дотошный! Или это Вовка тебя надоумил? Ладно, давай, рассказывай, что он там про меня наплёл, как порочил светлый образ советского офицера!

– Да при чём тут Володя? То, что вы хам, пьяница и картёжник, я и сам уже догадался. А ещё авантюрист и бабник. Как сказала бы Лиза, прямо какое-то средоточие человеческих пороков!

Орлов в ответ только рассмеялся:

– И как это она тебя со мною отпустила?

– Да я и сам уже жалею, что с вами связался.

*****

А между тем Нестор Владимирович, не откладывая дело в долгий ящик, прямо с утра отправился знакомиться со своим информантом. Нестор не ждал многого от этой встречи, хотя на всякий случай захватил с собою блокнот, фотоаппарат и диктофон.

– Так, – сказал он, похлопав себя по карманам, – ничего ли я не забыл?

– Очки, – подсказал ему Руслан.

– И то верно! Спасибо, сынок! Яночка, солнышко, ты уже встала? Найди, пожалуйста, мои очки!

– Ей для этого сперва свои нужно найти, – резонно заметил Руслан. – Лучше я поищу.

– А вот и ещё одно солнышко проснулось! – ласково приветствовал Нестор свою дочку, которая вышла из спальни, прижимая к груди толстый литературный журнал. – Как обычно, зачиталась допоздна? Что хоть читала-то?

– Чингиза Айтматова, «Пегий пёс, бегущий краем моря», – ответила Аля. – Это мне тётя Лиза посоветовала.

– Выбор одобряю, отличная повесть! Хотя и печальная, но очень поэтичная, – похвалил её отец. – Вижу, что скучно не было. А что тебе больше всего в ней понравилось?

– Мне всё очень понравилось! От первой до последней строчки! Хотя в конце стало грустно до слёз… Когда трое старших пожертвовали собою чтобы спасти мальчика – а он двоим из них даже не был близким родственником, просто сородичем… Пап, а нивхский язык, он к какой группе относится?

– Да он сам по себе, доченька. Один он на целом свете, как язык басков в Испании или язык айнов в Японии. Ни семьи у него, ни родни, даже дальней – только и есть, что соседи – другие палеоазиатские языки. Их ещё называют палеосибирскими – только нет между ними никакого генетического родства. Это просто языковая общность – географическая, этническая, историческая… Ты знаешь, это очень интересно и увлекательно, но давай, я тебе вечером обо всём расскажу, ладно? Ты только напомни. А сейчас мне пора на хутор выдвигаться.

– Пап, а можно мне с тобою? Я быстро соберусь.

– Аленька, давай в другой раз, хорошо? Там у бабушки сложный характер, мало ли как она нас встретит?

– Пап, ну мы ж с тобою профессионалы! Ты мне столько раз сам мне всё объяснял! Это всего лишь один из пластов лексики. Просто табуированный.

– Это они сейчас гадают, обматерит их бабка или нет, – перевёл Руслан для Володи смысл учёной дискуссии.

– Да чего гадать? Тут, как говорят, и к бабке не ходи – конечно, обматерит! Вопрос только, во сколько этажей.

– А я, пожалуй, с вами поеду, – вдруг заявил Руслан.

– Не поедешь, – ответил ему отец.

– Ну, вот, в кои-то веки проявил интерес к научной работе… Пап, ну почему? Чего я там нового для себя услышу?

– Вот именно! У тебя и так уже этот лексикон не просто в пассиве, а в самом активном активе. Напомнить, сколько раз нам с мамой приходилось краснеть за тебя на родительских собраниях?

– Я больше так не буду, – пообещал Руслан. – Ну, можно я с вами поеду?

– Не ной, всё равно не поедешь! Потому что никто не поедет. Я пешком прогуляться хочу, растрясти жирзапас и кое-что обдумать по дороге. А ты, если очень хочешь, так и быть – шагай с нами!

*****

Деревню и хутор, где жила Анна Егоровна, по прямой разделяли всего несколько сотен метров, однако летом срезать путь можно было только на лодке, через одну из шхер озера, напоминавшего своей формой зуб мудрости с тремя корнями. Зимой озеро можно было пересечь по льду пешком или на лыжах, а в остальное время года нужно было идти далеко в обход, сперва – несколько километров по республиканской трассе, а затем – по просеке, проложенной в тайге бригадами лесозаготовителей.

– Чудесная погода! – с удовольствием отметил Нестор Владимирович, глядя в безоблачное небо (гроза, которая собиралась над головами Олега с Орловым, решила обойти деревню стороной), а Руслан в это время рыскал по кромке леса, ощипывая кусты малины.

– Там дальше верховое болото, – рассказывал Володя. – Только морошка уже отошла, а клюква ещё не поспела. Ну, а если за грибами соберётесь, я тут такие места знаю – хоть косой коси! Одни белые да лисички, тут в иной год другие грибы и за грибы-то не считают… Там дальше можно сети закинуть на ряпушку, ну, а за сёмушкой лучше на Сяпсю прокатиться, там даже на закидушку ловится, не то что на спиннинг. Зимой можно петлю на зайца или на глухаря поставить…

– Да, настоящий рай для туристов! – согласился Нестор. – Только я ведь не охотник и не рыбак. Вы лучше подскажите, какую нам наживку для Анны Егоровны придумать, как с нею найти общий язык, а?

– Понятия не имею! – ответил Володя. – Это же как в преф играть против Орлова втёмную… А вот, кстати, и его хоромы!

За поворотом показался новый двухэтажный коттедж, сложённый из янтарного цвета сосновых брёвен. Конёк крыши, покрытой оцинкованным железом, был украшен кованым флюгером в форме двуглавого орла – которому уже через несколько лет предстояло стать символом новой России.

– Да, весьма вызывающе! – заметил Нестор.

– А я что говорил? – отозвался Володя. – Ни Бога, ни чёрта, ни Комитета – ничего не боится, сукин кот!

В нескольких сотнях метров от дома Орлова стояла старинная северная изба, срубленная в начале двадцатого века, а может, и в конце предыдущего. Чёрные полы дома, который поразил Нестора Владимировича и Руслана своими размерами, были подняты над землёю почти на два метра, чтобы входную дверь по зиме не заметало снегом. Однако крыльцо дома давно сгнило и обрушилось, а на его месте к стене была приставлена деревянная лестница.

– Ну, ни дать – ни взять, избушка на курьих ножках! – заметил Нестор. – А бабушка, оказывается, – та ещё эквилибристка!

– Да что ей эта лестница? – ответил Володя. – Она, знаете, какая у нас шустрая! В войну за нею финны с немцами гонялись – да так и не догнали. Потом наши – и тоже не догнали.

– Это за что ей так досталось сразу от трёх армий?

– Да ни за что – просто для тех она была русская, а для этих – финка. Вот за это и гоняли.

Невдалеке от дома паслась коза, привязанная к колышку длинной верёвкой. На шее у козы позвякивал медный колокольчик, подвешенный на золотистой ленточке.

– Козу Белкой звать, если что, – уточнил Володя.

– А почему Белкой? Она же чёрная! – удивился Руслан.

– А ты спроси что-нибудь полегче!

– Бе-е-е! – проблеяла коза, словно в ответ на вопрос Руслана.

– Понятно! – сказал тот. – Так и запишем: ономатопея⁶.

– Как-как ты сказал? – переспросил Володя. – Ономатопея? Надо будет записать, а то у меня жена всё гадает, как бы новую козу назвать, да так, чтоб соседи удивились.

– Ну вот, одного информанта уже опросили, теперь бы до другого достучаться… С почином тебя, Руслан Несторович! Не успели прийти – а уже научное открытие! – сказал Нестор своему сыну, а потом пошатал приставленную к дому лестницу. – А действительно, как будем в двери стучать?

– Ну, так надо мальчонку сперва заслать, – предложил Володя. – Заберёшься?

– Ща, без проблем! – ответил Руслан, вскарабкался по лестнице и постучал в дверь.

– Да ты громче стучи!

Но дверь им в тот день никто не открыл.

ГЛАВА 7. СТАРУХА

Оставшись втроём вместе с Алей и Яной Лаврентьевной, Лиза заскучала и засмотрелась в зеркало, словно пытаясь разглядеть в нём образ своего жениха, который уже успел уехать от неё на много десятков километров.

– Как там сейчас Олежек… – вздохнула Лиза.

Яна подошла к ней сзади и обняла за плечи:

– Да ты не переживай! Травма пустячная, от такой ещё никто не умирал… А чем сидеть в четырёх стенах, давай лучше прогуляемся! Глядишь, и время быстрей пролетит. Да и когда потом ещё выберемся на природу?

– Ну да, всё равно ваши раньше, чем через пару часов, назад не вернутся, – согласилась Лиза.

– Ты с нами, Аленька? – спросила Яна свою дочку – но Аля к тому времени уже успела «присосаться» к новой книге и сидела на кровати, поджав ноги, закрыв руками уши и беззвучно повторяя художественный текст.

– Бесполезно, Яна Лаврентьевна! – заметила Лиза. – Алевтина уже in angello cum libello⁷ уединилась. Её теперь никакой силою с места не сдвинешь.

– И ведь не спросишь – в кого такая уродилась? – вздохнула Яна. – И так понятно, в кого… Ладно, Лизавета, пойдём – ты ещё успеешь над книжками насидеться, когда будешь дипломную работу писать.

Следуя строгому наказу Володи, они решили ограничить свою прогулку участком леса, который со всех сторон был окружён берегом озера, железной дорогой и автомобильной трассой – заблудиться в этом треугольнике было невозможно по определению.

– Надо же, ягоды! – удивилась Лиза, увидев кустики земляники у края тропики, которая вела через перелесок к берегу озера. – А ведь уже почти конец лета…

– Да, скоро новый учебный год, – ответила ей Яна Лаврентьевна. – А ты с темой уже определилась? Или у тебя сейчас другое на уме?

– Да как можно, Яна Лаврентьевна! Мы с Олежеком поженимся только после защиты. А у него ещё военные сборы – без них звание не присвоят.

– А дальше какие планы? Ну, у тебя-то понятно – аспирантура, а он как?

– Он тоже хочет экзамены в аспирантуру сдавать. Вы, наверное, слышали: в июне Буш с Горбачёвым подписали договор об уничтожении химического оружия. Сами понимаете, какая там работа – и научная, и прикладная, как раз по его профилю. Хотя пока рано загадывать что-то наперёд.

– Да, тема интересная и очень актуальная. Тут есть, над чем серьёзно задуматься, но всё равно… Ты прости, Лизонька, если я лезу не в своё дело – но тебе не кажется, что Олежек какой-то странный в последнее время – задумчивый, рассеянный, отрешённый?

– Кажется, Яна Лаврентьевна, кажется! Если уж вам со стороны заметно… У меня порой такое чувство, будто он витает в каких-то других измерениях – то ночами не спит, то, наоборот, сны странные видит, то вдруг начинает разговаривать сам с собою… Помнит наизусть стихи, которые слышал один раз в жизни, а то, что сам говорил накануне, порой вспомнить не может… Хотя, возможно, просто заучился – всё-таки последний курс.

– Ну, он у тебя парень крепкой закалки, справится, вытянет… Главное, чтобы между вами всё было хорошо – а остальное как-нибудь перемелется.

Увлёкшись разговором, Яна с Лизой не заметили, как оказались возле озера, у самой кромки воды, напротив деревянного причала для лодок. Перед ними развернулся удивительной красоты северный пейзаж, который словно просился на картину живописца: водная гладь, покрытая лёгкой рябью, в которой отражалось синее небо с серебристыми облаками; уже начавшая желтеть берёзовая роща и цепочка гранитных валунов, полукругом выступавших из воды в нескольких метрах от противоположного берега.

– А помните, – спросила Лиза Яну Лаврентьевну, – как в конце четвёртой книги «Анабасиса Кира» десять тысяч греков вышли к морю после перехода через Малую Азию? И, не сговариваясь, закричали в один голос: «Тхаласса! Тхаласса!»⁸.

– Ну, это далеко не море, а мы с тобою – не десять тысяч греческих ратников, – заметила Яна. – Хотя теперь я гораздо лучше понимаю их чувства. А сцена у Ксенофонта действительно получилась очень сильная, одна из моих любимых в этой книге.

Лиза присела на корточки и зачерпнула воду рукой:

– А вода здесь какая – чистая, сладкая, живая…

Лиза взмахнула ладонью, и отражение её лица на несколько мгновений потерялось, словно растворившись в озёрной воде. А когда рябь успокоилась, Лиза снова увидела своё лицо – на которое сверху надвигалось лицо древней старухи с белыми бровями и седыми прядями волос, которые выбивались из-под повязанной по-пиратски косынки. Лиза вздрогнула и подняла глаза: к причалу приближалась лодка-плоскодонка, в которой стоя плыла старуха, отталкиваясь ото дна длинным шестом.

– А ну-ка, посторонись! – скомандовала «старая пиратка» и весьма ловко для своих лет перебралась из лодки на причал, привязав верёвку к торчавшему из воды столбику.

– Здравствуйте, бабушка! – сказала Лиза, помня, что по деревенскому этикету полагается здороваться со всеми незнакомыми людьми.

– Ты сама-то чьих будешь? – спросила её старуха.

– Да я пока ничья… Вот выйду замуж – тогда и породнюсь с местным населением. Я из города вчера приехала вместе с научной экспедицией.

– Да кто тебя замуж-то тут возьмёт – такую худую и болезную? – спросила Лизу старуха. – Вон, молодая ещё, а глазами уже слабая! Даже юбку забыла одеть, пошла гулять в одних рейтузах!

(По городской моде тех лет Лиза была одета в связанный ею длинный свитер с оленями и лосины из плотного трикотажа.)

– Ну, кому надо – тот возьмёт, – обиженно поджала губы Лиза. – А очки я ношу, потому что много с текстами работать приходится. И юбку не одевают, а надевают. А я ничего не забыла надеть – просто сейчас такая мода. И никакие это не рейтузы, а дольчики – я их сама связала. И свитер, кстати, тоже.

– Так ты чего, вязать умеешь? Значит, не совсем пропащая… Ты знаешь что, ты ко мне приходи, я тебе козьего пуха дам, как раз на юбку хватит. Только прясть сама будешь.

– А я прясть не умею.

– Ну, значит, хреновая из тебя невеста.

– Что значит – «хреновая»?! – возмутилась Лиза. – Об этом вообще не вам судить! Я, между прочим, не за вас замуж собираюсь!

– Да сдалась ты мне даром! – ответила ей бабка. – Да ладно, не трынди… На вот, лучше, покушай! А то ведь тощая – соплёй перешибёшь.

Старуха развернула узелок, связанный из ситцевой наволочки, и протянула Лизе ржаную калитку с толчёным картофелем в середине.

– Спасибо, бабушка, но мы уже позавтракали! А нового аппетита ещё не нагуляли.

– Да бери, не важничай! Сама пекла, не покупное.

– Бери, бери! – дипломатично поддержала старуху Яна Лаврентьевна. – А не то обидишь бабушку.

– Спасибо, – сухо поблагодарила Лиза, приняв угощение.

– На здоровьице! – ответила старуха, отвязала лодку и поплыла дальше вдоль берега.

– Ты только не вздумай выбрасывать! – предупредила Лизу Яна, когда бабка отплыла от них на несколько метров.

– Да как можно, Яна Лаврентьевна? – ответила ей внучка блокадницы. – Я её для Олега сберегу.

– А зовут-то вас как? – крикнула Яна вслед старухе.

– Анной Егоровной, – ответила та. – Или просто – бабой Нюрой.

– А-а… – успела сказать Яна, и они вдвоём бросились догонять лодку, но старуха оказалось проворнее их обеих и быстро скрылась за поворотом берега.

*****

Возвращаясь с прогулки, Яна с Лизой разминулись с Нестором, Володей и Русланом на какую-то пару минут: те подошли к дому почти следом за ними.

– Да, нехорошо вышло с бабушкой, – вздохнула Лиза.

– Да ты не переживай! – успокоила её Яна Лаврентьевна. – Не зря же говорят: по одёжке встречают, а по уму провожают. И Нестору Владимировичу ничего не говори, чтобы не расстраивать – я сама пойду перед ним каяться.

– А они, получается, зря на хутор пошли? – сказала Лиза. – Какая-то неуловимая старушка! Теперь я не удивлена, что она столько лет скрывалась от науки.

– Да уж, такого проблемного информанта на моей памяти у Нестора ещё не было, – ответила Яна Лаврентьевна, а потом объявила, заходя в дом: – Аля, мы вернулись!

Яна направилась на кухню чтобы пересыпать собранные ягоды из берестяного кулёчка в эмалированную походную кружку Олега. Лиза положила сверху на кружку ржаную калитку, а потом они вместе с Яной застыли на месте от изумления: весь стол был уставлен пустыми банками, коробками и пакетами из-под финского «сухпая». Аля стояла рядом у плиты и стряпала какое-то варево в огромной кастрюле, куда она без разбору кидала остатки продуктов.

– Ты как плиту сама умудрилась растопить? – спросила её мать. – И где успела такой аппетит нагулять?

И тут Лиза невольно зажмурилась, а потом широко раскрыла глаза, увидев нечто странное: из-за её спины вдруг протянулась огромная волосатая рука и сцапала калитку. Лиза оглянулась назад, подняла взгляд и увидела поверх очков, как гостинец старухи целиком исчез во рту какого-то небритого дядьки почти двухметрового роста.

– Не сберегла… – растерянно сказала Лиза.

– Тётя Лиза – дядя Витя, – представила их друг другу Аля.

– Доченька, золотко, давай отойдём в сторонку на пару слов! – позвала Алю Яна Лаврентьевна.

– Очень приятно, – ответила Лиза, а мужик кивнул ей в ответ, продолжая пережёвывать калитку.

– Ты, сокровище моё, кого в дом пустила?! – спросила вполголоса Яна у своей дочери. – И зачем ему скормила все наши продукты? А сами-то мы что будем есть, стесняюсь спросить?

– Ну, мама! Он же был такой голодный… – ответила ей Аля почти со слезами на глазах.

Тут в дом влетел Руслан, а за ним вошли Нестор с Володей. Володя быстро оценил обстановку:

– Вы чего дверь-то на заложку не закрыли? А ты, Медведь, чего тут забыл? – обратился он сперва к женщинам, а потом к Кархунену.

– Это всё она! – так же быстро сообразил Руслан, показывая пальцем на сестру. – Добрая самаритянка!

– Самаритяне – это… – по привычке завела Лиза.

– Да ладно, не объясняй! – перебил её Володя. – И так всё понятно. Из контекста.

– Браво! – Лингвисты дружно зааплодировали Володе, а Медведь, хотя ничего не понял, вытер руки о свою фуфайку и тоже несколько раз хлопнул в ладоши размером со сковороду, на которой Лиза утром готовила омлет.

– Аленька, деточка, он тебя не обидел? – вдруг спохватился Нестор.

– Нет, пап! Он мирный, добрый, только голодный очень.

– Я отблагодарю, – сказал Медведь.

– Как же, отблагодарит он! Догонит – и ещё отблагодарит! Хоть девчонку не тронул – и то хорошо, – ответил Володя.

– Ты чего?! Она ж малолетка, – возмутился «дядя Витя». – Знаешь, что на зоне за такое бывает?

– А ты что, обратно туда намылился?

– А куда мне ещё податься? Тут-то гонят отовсюду, как собаку…

– Дядя Витя!!! – разрыдалась в ответ Аля.

ГЛАВА 8. ЗЕРКАЛО

А в это время Орлов с Олегом уже стучались в двери к Людмиле, которую Орлов называл «золотой бабой» не только из-за её радушного характера:

– Эй, Златовласка, отопри ворота! Принимай в гости добрых молодцев!

Не дождавшись ответа, Орлов решил сменить тон и тактику:

– Эй, рыжая-конопатая, открывай, говорю! Мне что, до вечера тут надрываться?

– Может, её просто дома нет? – предположил Олег. – Всё-таки заявились без приглашения, как снег на голову… А может, она вас видеть не хочет?

– Да ты просто Людку не знаешь! – уверенно ответил ему Орлов, продолжая стучать в дверь. – Я ведь сюда частенько заглядывал, когда ещё в Чалне служил. Да, были времена, были люди… Да откроет, не волнуйся! Наверное, просто красоту наводит – баба есть баба.

– Так вы что, танкист? – удивился Олег. – А я думал – лётчик.

– Это из-за фамилии, что ли?

– Не только. А вы правда из этих… из бывших?

– Донесли уже? Хотя я и так уже не особо шифруюсь – другие времена настали… Эх, да если бы не проклятые чекисты, я бы сейчас на карете с фамильным гербом разъезжал, а не с красной звездою на броне!.. – ответил Орлов с дрожью мелкого тщеславия в голосе, а потом, заметив в ногах у Олега железный ящик, спросил: – А ты зачем его сюда припёр? Оставил бы в машине! Никто тут его не возьмёт – отвечаю.

– А я вам не верю! – заявил в ответ Олег. – Я ещё раз хочу всё проверить по описи – вдруг что-то уже пропало?

– Вот ты чернильная крыса… Эй, Люд! Ну, сколько можно? Открывай уже! …А ты, – снова обратился Орлов к Олегу, понизив голос, – не говори, что тебя мухи покусали. Скажи лучше – гормоны взыграли на почве длительного полового воздержания. Так быстрее до бабьего сердца достучишься… Вон, кстати, у неё и банька уже топится!

– Да идите вы сами… в баню, – ответил Олег. – Или куда хотите. Я здесь, между прочим, только ради вас. Я вот, лучше ящик буду охранять.

– Ну, не хочешь – как хочешь, никто не неволит… Так, а чем это нас снабдили в дорогу? – Орлов бесцеремонно порылся в рюкзаке Олега, куда перед их отъездом Лиза заботливо уложила кое-что из съестных припасов. – Ну, это ты сам будешь грызть… Это нам ещё пригодится… А вот это – то, что надо!