Читать книгу У Ворона две жизни - Елена Кондрацкая - Страница 1

У Василисы был только один шанс. Нанести удар быстро и не выдать себя. С нечистью нельзя иначе. Либо ты их, либо они тебя.

Колосья пшеницы забеспокоились, пропуская меж стеблей тусклый зелёный свет. Неподалёку от места, где пряталась Василиса. Зелёный огонёк мигнул и попыл точно в сторону чародейки. Вслед за ним, будто по команде, начали зажигаться другие огоньки. Всё больше и больше. Вот они уже охватили всё поле. Василиса приготовилась. На кончиках пальцев заплясали искры, но она сжала кулаки, и искры потухли. Не выдать себя.

Василиса задержала дыхание.

Огонёк подплыл ближе и замер. Василиса услышала приглушённое рычание и сдавленный писк полёвки.

Пора! Василиса выбросила вперёд руку.

– Замри! – парализующее заклинание сорвалось с пальцев и попало точно в цель.

Зелёный огонёк дёрнулся и потух. Остальные огоньки заметались по полю и тоже принялись гаснуть один за другим.

Василиса улыбнулась, поднимаясь на ноги.

– Бегите-бегите!

Она подошла к своей добыче. Парализованный анчутка лежал на земле рядом с растерзанной мышью. Жирненький, размером с два кулака. Зелёная шерсть была заляпана кровью и грязью, маленькие чёрные глазки смотрели злобно, острые ушки были прижаты к лысой серой голове, а огромный зубастый рот перекосило в оскале.

– Вы чего поля разорять повадились? – строго спросила Василиса. – Думаете, раз у нас полевика своего нет, так можно баловаться?

Анчутка задёргал когтистыми лапками, похожими на крысиные, – заклинание начало ослабевать.

– Порву тебя на куски, ведьма поганая! Это мы Хозяина поля разорвали и сожрали! И тебя разорвём и сожрём!

Василиса вздохнула и присела на корточки рядом с анчуткой.

– Правда, что ли? Вы полевика нашего сожрали? Сидели бы в лесу себе дальше, зачем пшеницу пришли портить?

– Сдохни-сдохни-сдохни! – орал анчутка, сотрясаясь в конвульсиях. – Я всех вас убью!

– Нет, дружочек. Ты вернёшься в лес, – Василиса взяла анчутку за шкирку и подняла на уровень глаз. Бесёнок поджал лапки, будто котёнок. – И пока к нам новый полевик не пришёл, убивать тут буду я. И преимущественно вас, если снова вернётесь. Ясно?

Говорить она старалась грозно, глядя бесёнку в чёрные широко распахнутые глазки. Анчутки хоть были наглые и крикливые, но до жути впечатлительные и трусливые.

– Ещё раз вас тут увижу, сожгу к чубасьей матери, – Василиса зажгла за кончиках пальцев пламя и поднесла его к зелёной мордочке. Бесёнок завизжал. – Всё ясно?

– Ясно-ясно, гадюка уродская! Всё ясно! Пусти, больная!

– Вот и славненько, – улыбнулась Василиса и бросила анчутку на землю. – Беги.

Заклинание спало, и бесёнок тут же дал дёру. Василиса отряхнула руки. Некоторое время нечисти в полях можно не опасаться.

***

Утро выдалось ясное, на редкость прохладное, но обещающее привести за собой жаркий солнечный день. Пташки приветствовали солнце дивными переливами тоненьких голосков. В траве шуршали мыши, вдалеке мычали коровы и глухо лаяли псы пастухов.

Василиса лежала на стоге свежего, ещё влажного сена и наблюдала за облаками. Потянулась, наслаждаясь приятным напряжением в мышцах, и закрыла глаза. В животе урчало от голода, но Василиса не спешила покидать своё убежище. Она размышляла о ночной охоте. Неужели и правда анчутки прикончили полевика? Хозяина поля она видела всего пару раз. Дух – маленький лохматый старичок размером с кошку – уже сорок лет следил за посевами и урожаем, отгонял крыс и других вредителей, не любил показываться людям. А потом просто исчез. Зато нагрянули полчища анчуток. Эти бесенята редко покидали леса и болота. Что вдруг заставило их покинуть насиженные места и покуситься на полевика и посевы, оставалось неясным.

«Возможно, получится найти ответ в одной из книг Беремира, – подумала Василиса, зевнув. – Но сначала вздремну».

Вилы просвистели и жадно вгрызлись в сено в нескольких сантиметрах от головы Василисы. Какое там сено? Чародейка была уверена, что целилось это универсальное оружие против всех видов нечисти прямиком в её левый глаз, а то и сразу в оба.

С диким утробным воплем Василиса выпала из стога. Страх тут же сменился злостью и желанием покарать несостоявшегося убийцу.

– Ты куда вилкой своей тычешь, душегуб?!

«Душегубом» оказался Миколка – огромный бородатый мужик суровой наружности, впрочем, весьма доброго нрава. Поговаривали, что к пиву он пристрастился ещё с младенчества, отчего не вышел умом, но вымахал до богатырских размеров.

Миколка отступил, прижимая драгоценные вилы к груди. Мутные глазки испуганно глядели на Василису.

– Василиса? Васька, ты, что ли? – выдавил он.

– Ты меня убить вздумал? – проворчала чародейка, отряхиваясь от приставшей соломы.

Миколка виновато топтался на месте и неловко улыбался.

– Да я ж это… Не знал, – пожал плечами он, почёсывая жёсткую каштановую бороду. – А ты чегой-то по стогам спозаранку ховаешься?

– Тебя жду! Чтобы в жабу превратить, а то в пруду запевалы не хватает.

Мужик почесал волосатой лапищей в затылке, видимо, сосредоточенно обдумывая предложение важной роли в местном водоёме.

– Не надо меня в жабу, – в итоге серьёзно изрёк он.

– Ладно, уговорил, – отмахнулась Василиса.

На окраине поля появился большой сивый пёс, издалека походивший на упитанного волка. Василиса вздохнула – конвой прибыл.

Не удосужившись попрощаться с Миколкой, чародейка поплелась навстречу псу.

– Васька! – крикнул Миколка вдогонку. – Сегодня ж гуляния начинаются у девок. Ты придёшь?

– Если дел поважнее не будет! – ответила Василиса и хмуро обратилась к псу, – Ну, Вой, чего пришёл?

Вой возвёл на неё укоризненные карие глаза, нравоучительно промолчал и отправился вниз по дороге.

– Ну да, я опять сбежала! В конце концов, имею я право на личную жизнь?

Василиса шла следом и пыталась придать себе как можно более виноватый вид. Пёс снова не удостоил её ответом, только слабо вильнул опущенным хвостом.

Деревенька Лютоборы, расположенная в Тригорской долине, что на самом краю Дарнецкого княжества, уже давно ожила. Стоял конец лета – время уборки урожая, так что народ трудился на полях и огородах. Детишки гоняли по улицам кур и гусей, а порой куры с гусями мчались вдогонку за обнаглевшими мальцами. Деревянные домики смотрели на улицы разноцветными наличниками из-за низеньких плетёных оград.

Деревня, окружённая тремя горами – отсюда и название долины – уместилась в устье двух рек, посреди огромного дремучего леса. Василиса ещё не забыла, как впервые приехала в долину и долго плутала по окрестным лесам, пока не встретила добродушную тригорскую знахарку. Та вызвалась проводить Василису до деревни, по дороге заболтав до такой степени, что Васька успела пожалеть, что воспользовалась предложением.

Под конвоем пса Василиса дошла до потемневшего от времени домика на самой окраине деревни. Вой лёг у крыльца и устало положил голову на лапы. Василиса легонько потрепала пса по голове и проскользнула в дом.

В доме было тихо. Беремир дремал в кресле у печи. Очки в костяной оправе сползли на бок и грозили свалиться на пол.

«И этот спит!» – подумала Василиса и хитро улыбнулась.

Намереваясь хорошенько пошуметь, Василиса направила взгляд на чугунные горшки, аккуратно расставленные на полке, и тут её заметил домовой Тирг— чёрный вредный кот с порванным ухом и плешивым боком.

– Яви-и-илась! – возопил Тирг, вскакивая на задних лапах.

Наставник подпрыгнул в кресле, разбуженный кошачьим воплем. А Василиса запустила в домового раскалёнными добела искрами. Стена позади него тут же закоптилась, а Тирг поспешил спрятаться за печкой. Запах палёной шерсти подсказывал, что хвост коту уберечь не удалось.

– Василиса-Василиса, – укоризненно покачал головой Беремир, плохо скрывая улыбку. – Достойные чародейки не гоняют домовых и уж тем более не портят стены в домах своих учителей.

Василиса опустила глаза и зашаркала ножкой, всем своим видом показывая, как ей ужасно, ну просто смертельно стыдно. Впрочем, заметно переигрывала. Наставник тяжело вздохнул. А Василиса исподлобья покосилась на него: вроде бы не сердился. Наверно, опять думал о том, какая нерадивая ему досталась ученица.

– Ну и где ты всю ночь пропадала? – поинтересовался Беремир.

Василиса знала, что Вой давно сдал её со всеми потрохами. Наставник любил посмотреть на мир глазами своего верного пса.

«Гадкий пес, ни одной кости у меня больше не получит», – зло подумала чародейка и не моргнув глазом отрапортовала:

– На сеновале.

Наставник возвёл на ученицу живые голубые глаза и сложил руки домиком.

– И чем, позволь поинтересоваться, ты там занималась?

– Анчуток ловила, – честно ответила Василиса. – Миколка жаловался, что они у него пшеницу портят. Они ещё и полевика…

– А меня предупредить? – развёл руками Беремир. – Ну, вот что мне с тобой делать? Нормальные девицы в её возрасте по ночам на сеновал целоваться бегают, а она то несчастных бесов гоняет, то по лесу шастает – вурдалаков выслеживает, то бедных русалок из пруда на дубы перетаскивает. Семь лет уже прошло, а ума не прибавилось.

Василиса печально вздохнула: что ж поделаешь, не прибавилось…

Из-за печки выглянула хитрая морда домового.

– И меня, хозяин, ни за что ни про что обижает, – взвыл он, и тут же юркнул обратно за печь, атакованный очередным снопом искр.

Наставник обратил на ученицу долгий тяжёлый взгляд внезапно потускневших глаз. Василисе стало не по себе. Так порой смотрел старый Вой, а домовой вздыхал и без особых сожалений говорил, что недолго псу осталось. Но не успела Василиса толком испугаться этого взгляда, как Беремир улыбнулся, поднялся с кресла и подошёл к книжному шкафу. Василиса настороженно следила за наставником, ожидая обычного наказания, которое следовало за подобными ночными прогулками.

– Наказание, – пробормотал Беремир, взял с полки книгу, начал медленно перелистывать страницы. – Пожалуй, в наказание мы сегодня займёмся бегом и фехтованием…

Василиса молчала. Не так плохо. Во всяком случае, интереснее зелий или помощи местным, которым обычно требовалось выгнать крыс, тараканов или вылечить похмелье.

– А потом, – Беремир сделал интригующую паузу, – ты отправишься на гуляния в честь начала Осенних Уз.

– Не-ет, – протянула Василиса. – Что мне там делать?

– Будешь помогать Милене и следить за порядком на площади. Через пятнадцать минут жду тебя на заднем дворе, – на этих словах Беремир сунул книгу под мышку и вышел из избы.

***

– Держи удар! – Беремир сделал два выпада двуручным мечом.

Василиса охнула, едва успевая отбить первый и отскочить от второго. Мечник из чародейки был, прямо скажем, так себе. Она не любила ближний бой, предпочитая холодному оружию боевые заклинания, но Беремир не уставал настаивать на том, что хороший Ворон должен владеть обычным оружием не хуже магического.

– Не расслабляйся! Что будешь делать, когда в бою опустеет резерв? Сдашься на милость врагу? – крикнул Беремир, продолжая наступать.

Василиса поморщилась. Начинается: «Сила чародеев не бесконечна… бла-бла-бла…»

– Сила чародеев не бесконечна! Только глупец будет рассчитывать исключительно на заклинания, – за каждым словом Беремира следовал мощный удар. Василиса едва успевала уворачиваться. – Будь умнее! И проучи такого глупца!

– Разве не для этого в пару чародею дают воина? Железками махать… – проворчала себе под нос Василиса, но Беремир её услышал.

– Воин – твой партнёр, а не опора. Учись полагаться на себя!

Учитель не давал Василисе возможности перейти в наступление, вынуждая защищаться. Несколько раз он даже сумел достать её – задел правое предплечье и хорошо приложил по бедру. Будь мечи наточены, Василиса лишилась бы сначала руки, а потом истекла бы кровью, попрощавшись с бедренной артерией. Сейчас же ей грозили пара синяков и горечь обиды. Надо было что-то делать, – Василиса стиснула зубы, – иначе она скоро окажется на земле.

Вариантов было немного. Уворачиваться и надеяться, что наставник выдохнется раньше, чтобы получить возможность нанести хотя бы один удар. Задача не из лёгких. Пусть Беремир и выглядел как старик, силе и выносливости его могли позавидовать многие воины. А уж невыспавшейся Василисе, которую наставник перед уроком фехтования успел погонять трусцой вокруг огорода, надеяться было и вовсе не на что. Пот заливал глаза, дыхание уже давно перестало быть ровным, руки дрожали от усталости.

Но ещё можно было схитрить.

– Никакой магии, Василиса! – прорычал Беремир, безошибочно предугадывая намерения ученицы. – Превращу в козу на неделю!

– Так нечестно! – рявкнула Василиса и из последних сил пошла в наступление. – У вас преимущество!

– Я буду рад, если в жизни тебе будут попадаться только честные противники, – засмеялся Беремир, легко отражая слабые удары чародейки. – Которые не заденут твоё хрупкое эго!

– А-а! – закричала Василиса и пошла в лобовую. Скорее от безысходности и усталости, чем надеясь пробить защиту Беремира.

Разумеется, удар не прошёл. Василиса больно напоролась на меч, а в следующий миг грубая подножка сбила её с ног. Земля ударила в грудь, вышибая воздух из лёгких, меч отлетел в сторону, и Василиса со стоном уткнулась лицом в траву.

– Не смей так легко сдаваться! – Беремир, который обычно со смехом встречал неудачи ученицы, говорил зло и грубо.

Василиса удивлённо смотрела на него с земли, не спеша подниматься.

– Но я устала, – протянула она обиженно.

– Лентяйка! Если хочешь попасть в Гвардию и стать Вороном, не имеешь права на усталость! – Беремир швырнул меч на землю. – Ты приехала сюда учиться чародейству, а не дешёвым фокусам!

Василиса ошалело смотрела на наставника. Она ещё ни разу не видела его таким. За все годы учёбы он никогда не повышал не неё голос. Отпускал саркастичные шуточки, превращал в жабу, козу и хомяка, называл неучью и бездарем, но ни разу не кричал.

Увидев замешательство на лице Василисы, Беремир вздохнул.

– Вольская Гвардия – это не развлечение. Это лучшие чародеи и воины Царства. И место среди их числа нужно заслужить. Иди в баню, помойся и поспи пару часов. И не смей сбегать с гуляний, пока Милена тебя не отпустит.

***

Когда Василиса проснулась, солнце уже пряталось за горизонт, выпятив на прощание красный бок. За окном стрекотали кузнечики. Внизу потрескивали дрова в печи и слышалось ворчание Тирга.

Вечно недовольный домовой мог достать кого угодно. За домом он следил в самую последнюю очередь, предпочитая летом валяться на солнышке, а зимой проводить весь день на печи. Любил украдкой слизывать сливки и воровать колбасу из погреба. В общем, занимался Тирг всем тем, чем занимаются обычные коты, только что вдобавок бубнил, как ворчливый дед, и мышей не ловил, утверждая, что его нежная душа не способна на убийство. Готовил домовой хорошо, но редко, чаще перекладывая эту обязанность на Василису или Беремира. Наставник не спешил ставить домового на место, отчего-то спуская ему с лап любые шалости и дерзости.

Спрыгнув с постели, Василиса оглядела комнату в поисках обуви. На самом деле это даже была не комната, а чердак, который Беремир ей выделил за неимением лучшего в их маленькой избушке, где было всего две комнаты: просторная горница с печью и кабинет Беремира – с кроватью и письменным столом. Но и таким условиям Василиса была рада. Она готова была жить хоть в одной конуре с Воем за право обучаться у одного из сильнейших боевых чародеев во всём Вольском Царстве. Пусть и отошедшего от дел.

Беремир много лет служил при Совете и входил в четвёрку лучших гвардейцев. Их называли Всадниками. Сильнейшие чародеи, убившие столько нечисти и спасшие столько человеческих жизней, что не пересчитать. Их имена знал каждый в Вольском Царстве: Беремир, Лыбедь, Аргорад и Мира. О них слагали песни и легенды.

Всадники возглавили Гвардию, когда им не было и двадцати. Беремир встал во главе Воронов – охотников на нечисть. Мира возглавила Соколов – элиту гвардии, которая боролась с чернокнижниками. Лыбедь руководила целителями – Журавлями. А Аргорад встал у руля всей гвардии.

Василиса мечтала стать Вороном сколько себя помнила. Нянька Дуня рассказывала ей истории про подвиги гвардейцев, про Великую Войну и страшные Тени. Маленькая Василиса забиралась под тяжёлое пуховое одеяло, Дуня закатывала рукава вышиванки, обнажая белые полные руки, распускала косу – уже совершенно седую в её двадцать лет – и забиралась следом. Свет свечи освещал её круглое лицо в россыпи веснушек. Василиса прижималась к её тёплому мягкому животу и закрывала глаза, готовая слушать новую историю. Говорила Дуня шёпотом, чтобы не разбудить мать, которая спала в соседней комнате.

– Говорят, у ворона две жизни. Первая даётся ему с рождением, а вторая – на службе у Морены. Эти птицы могут сослужить добрую службу тем, кто знает, как попросить, или тем, кто в ней нуждается. Именно такую птицу однажды встретил одинокий юноша – Ворон на службе у гвардии.

– Но ведь все Вороны работают в парах, – зашептала Василиса. – Чародей и воин. А этот один? Так не бывает!

– Это был могучий воин, и у него никогда не было пары. Его боялись и сторонились, потому что не был он похож на других. У него не было ни имени, ни прошлого, он пришёл из-за снежных пустынь, нелюдимый и холодный. Его глаза – отблески синих морей Севера – смотрели на мир непроглядной тьмой глубин. Но был в его сердце росток любви, а в руках – острый меч, что побудили его встать на защиту людей от нечисти.

Однажды гнался этот гвардеец за страшным чудищем, решившим погубить наш мир ради собственной прихоти. Погубило то чудище столько жизней, что не пересчитать, и никто не мог его ни найти, ни победить. Длилось это так долго, что сама Морена устала от его злодеяний и отправила к гвардейцу своего ворона – указать верный след. И строго-настрого запретила помогать чем-то ещё.

Но гвардеец и ворон в погоне за чудищем сблизились и уже не представляли жизни друг без друга. И вот схлестнулся гвардеец в битве с чудищем. И бились они три дня и три ночи, пока оба не изнемогли от усталости. На исходе третьей ночи отрубил гвардеец голову чудищу своим острым мечом, но и сам пострадал от его острых зубов и упал замертво.

Опечалился тогда ворон и вопреки наказу Морены полетел в её царство к источнику живой воды. И принёс он капли её на своих крыльях, и напоил ими мёртвого друга. И ожил гвардеец, и обнял любимую птицу, которая теперь служила только ему. И больше никто из них не был одинок.

– А Морена? – зашептала Василиса.

– Сперва Морена хотела наказать своего ворона за своеволие, но, признаться честно, они смогли ненадолго развеять её скуку. А богам порой бывает до смерти скучно в своих чертогах. И Морена сжалилась над гвардейцем и своей птицей и позволила ворону остаться при нём. Вот и сказке конец, а теперь, давай, засыпай скорей.

И Василиса закрывала глаза и воображала, как сражается с нечистью, выигрывает битвы и спасает мир от восстания чернокнижников.

А потом ей выпал шанс стать одной из таких бесстрашных чародеев: Беремир взял её в ученицы. Характер у наставника был весьма лёгкий: он любил пошутить и посмеяться. Особенно его радовало, когда Василиса оказывалась в выгребной яме или почерневшей от копоти после очередного неудачного заклинания. Ещё Василиса периодически виртуозно проделывала в крыше дыры, подпаливала любимый ковёр учителя и его же любимую бороду в попытке улучшить свои умения. Такие проделки веселили учителя меньше, но даже к ним он умел отнестись с юмором.

По праздникам Беремир любил крепко выпить и повспоминать былые сражения, старых друзей и врагов, а иногда и бывших любовниц. Впрочем, случалось это довольно редко, а в остальное время на расспросы Василисы о его работе в Совете Беремир реагировал неохотно и предпочитал отвечать уклончиво.

Натянув обувь, Василиса сложила разбросанные по комнате вещи в сундук под небольшим окошком, создавая видимость порядка, и кинула покрывало на деревянную кровать – на случай, если наставнику, не любившему бардак, взбредёт в голову заглянуть в её покои.

Выйти из избы, минуя общую комнату, было нельзя, а Василиса не хотела попадаться Беремиру на глаза, поэтому вылезла в окно, под которым очень удобно росла крепкая зелёная лоза. Её чародейка собственноручно вырастила несколько лет назад. Тогда она ещё не сбегала по ночам в поля и на болота и была усердной ученицей, крушившей всё вокруг себя только в дневное время и под присмотром.

Задание было простое – обуздать стихию земли и вырастить огуречную лозу на одной из грядок с помощью заклинания ускоренного роста. Лозу-то начинающая ведьма вырастила – с неё даже сошли три вяленьких огурчика. Но на этом Василиса не успокоилась. Заинтересовавшись милым плющом, который нерешительно взбирался по подножию дома, чародейка решила ему помочь. Заклинание сработало неожиданно мощно: в считанные мгновения плющ обвил всю заднюю часть дома. Да так крепко, что даже Беремир не смог его вывести. Интересно, что потом – как Василиса ни старалась – подобные трюки с растениями у неё не получались.

Василиса вышла на дорогу, ведущую к площади, и продолжила размышлять о своей нестабильной магической силе.

Обычно чародей пользуется резервом магической силы, который позволяет колдовать без вреда для себя. Если резерв опустошается, чародей расходует физическую энергию.

На начальных этапах обучения Василиса, ещё не умевшая различать магическую и физическую энергию, исчерпав резерв, принималась вытягивать силу из крови и мышц, отчего едва держалась на ногах и буквально засыпала на ходу после колдовских упражнений. Со временем Беремир научил её разграничивать и чувствовать разные виды энергии. Рассказал, что у каждого чародея объём резерва разный и, как правило, постоянный.

У Василисы же с резервом творились странные чудеса. Иногда она могла колдовать часами, сплетая самые невообразимые заклинания и не чувствуя усталости. Энергия не заканчивалась и била через край. Василиса чувствовала, что способна сворачивать горы и осушать океаны. Но порой чародейка выдыхалась уже после пары-тройки простеньких заклинаний. Этому ни Василиса, ни Беремир не могли найти объяснения.

От размышлений Василису отвлёк галдящий народ и громкая музыка – она и не заметила, как дошла до площади. Жители деревни уже вовсю веселились: водили хороводы и пели песни. Дети играли в салки, молоденькие девушки в сторонке заплетали друг другу ленты в косы, юноши пили медовуху и украдкой поглядывали на девиц.

Сегодня они разобьются на пары, прыгнут, держась за руки, через костёр, а потом уединятся где-то от чужих глаз, чтобы познавать тела друг друга так долго, насколько хватит сил. Согласно преданию, первая из невест, которая подарит этому миру младенца, станет любимицей богов, а ребёнку будет уготована судьба богатыря или богатырши.

На площади появилась пышная знахарка Майя в длинном сарафане. Увидев Василису, она поправила расшитый цветами платок и расплылась в улыбке. Щеки её украшал здоровый румянец, рукава рубахи были подвёрнуты, обнажая розовые локти, полные предплечья и грубоватые ладони. На правом запястье была повязана красная нить с рунным камнем – защита от сглаза.

– Василиса, золотце! Рада, что ты пришла! – воскликнула знахарка, перехватывая поудобнее корзинку с травами и ягодами.

Василиса остановилась и неопределённо пожала плечами.

– Опять старик-Беремир замучил? – понимающе хохотнула Майя, демонстрируя ряд крупных крепких зубов. – Ну, ты, детка, сама к нему навязалась. Так что ни на кого, кроме себя, не серчай. Оно-то, знаешь, как бывает…

Василиса не знала, и узнавать особого желания у неё не было. К сожалению, это не имело особого значения, потому что, если Майя открывала рот, улизнуть из её цепких сетей было непросто. Знахарка была из тех одиноких людей, которым нужен слушатель, а не собеседник, так что говорить она могла без умолку, забыв про все мирские дела. Василиса слушала её в пол-уха, изредка кивала и поддакивала.

– Так будешь сегодня жениха искать? – спросила Майя, кажется, уже не в первый раз.

– Ну, я…

– Знаю-знаю, не любишь ты все эти праздники, – перебила Майя. – Но ты же девушка молодая, красивая, хоть и с норовом. Деревушка у нас немаленькая, да молодцев ещё щенками разбирают. Так что упускать такой шанс – грех! А то вот уже в девках засиделась.

То, что Василиса засиделась в девках, в Лютоборах не забывал напомнить каждый мало-мальски знакомый, начиная от Майи и заканчивая старухой Зозо, которой Василиса на прошлой неделе помогала избавиться от банника. Дело близилось к двадцати годам, и местные женщины начинали поглядывать на Василису косо, сочувствующе качать головами и даже порой посмеиваться. Сама чародейка не обращала на них внимания, предпочитая заниматься гораздо более важными вещами. В конце концов, в Лютоборы она приехала не жениха искать, а учиться магии.

На сцене появилась Милена – староста деревни. В красном праздничном сарафане, полная и статная. Её круглое лицо украшали массивные височные кольца. Она вскинула к небу руки, призывая собравшихся замолчать. В этом году праздник Осенних Уз совпал с пятидесятилетней годовщиной окончания Великой Войны, и Милена, ожидаемо, начала свою торжественную речь именно с этого.

– Сегодня особенный день! – начала она. – Последний день лета. Начало Осенних Уз. И день торжества всего человечества. Слушайте все! Стар и млад! Это история нашей победы. Мы рассказываем её, чтобы не забывать. История, благодаря которой мы можем сегодня пить мёд и гулять ночь напролёт. Без страха!

Милена замолчала и обвела взглядом толпу. Все слушали молча, даже дети прекратили резвиться и затихли, глядя на старосту во все глаза.

– Пятьдесят лет назад чернокнижники развязали войну. Великую Войну. Они хотели власти, задумали свергнуть царя-батюшку и учинить свои порядки на наших землях. Долго готовили они тот заговор. Долго прятались в пещерах и норах, взывая к Чернобогу, собирались в стаи, будто крысы, изучая древнее, тёмное колдовство. И вот пробил страшный час. Обрели они силу могучую и отворили врата Нави!

Музыканты ударили в барабаны, прогремели трещотки. По толпе пробежал взволнованный гул. Милена раскинула руки и возвела взгляд к небесам.

– И вырвалась на свободу нечисть страшная! Чудища мерзкие. Прежде бездумные и кровожадные, они стали оружием в руках чернокнижников. Куда указывал перст чернокнижника, туда и кидались нечистые твари. По их прихоти терзали волколаки наших детей, разоряли аспиды наши земли, опустошали вурдалаки наши деревни.

Снова грянули барабаны. Заплакал ребёнок.

– Царская дружина, придворные чародеи и весь вольский народ восстал против этой напасти. Но не нечисть и не чернокнижники оказались страшнее всего. По умыслу али по незнанию выпустили чернокнижники из Нави жутких существ, прозванных Тенями. Не видали мы прежде таких существ, да оказались они пуще прочего. Днём и ночью Тени не имели силы. Ни увидеть их было, ни услышать, ни почувствовать. Но в предзакатные часы, когда над землёй сгущались сумерки, обретали Тени страшную силу. Овладевали они телом человеческим и терзали его до последнего вздоха. А как испустит страдающий дух, брались Тени за следующего. Не было у них ни друзей, ни врагов. Терзали они и чернокнижников, и чародеев, и простой люд. Им – как и собственной тени – невозможно было нанести вреда. Ни одно заклинание, ни одно оружие их не брало. То была гибель людская.

И когда уж гибель всего живого была неминуема, появился молодой и сильный чародей Белогор Ратный, что принёс Очищающий Свет. Засиял тот свет в руках его подобно тысяче солнц, и исчезли Тени будто их и не было!

Милена хлопнула в ладоши. Заиграли гусли. И толпа разразилась восторженными криками и аплодисментами.

Василисе история казалась неполной. Не хватало в ней ответов. Что это был за свет? Как Белогор его раздобыл? И как вообще узнал о нём? Всё это осталось тайной, которую чародей унёс с собой в могилу.

Тени исчезли, восстание чернокнижников подавили, Белогора приняли в Верховный Совет Чародеев. А через пару лет Белогор основал Вольскую Гвардию – восстание показало, что для защиты человечеству не хватает хороших чародеев и целителей.

– Интересно, как всё-таки Белогор сумел избавиться от Теней? – пробормотала Василиса.

– Может, если бы Белогор не исчез, то рассказал бы нам, – пожала плечами Майя.

– Исчез? – удивилась Василиса. – Он же умер!

– Говорят, что Белогор ушёл в Тёмные Леса с двенадцатью учениками. И не вернулся. Царь отправил за ними дружину – ничего, как в воду канули. Гиблое место. Не зря люди до сих пор сторонятся Тёмных Лесов. Дальше Белого Камня заходить никто не решается.

– Думаешь, он жив? – спросила Василиса с нескрываемым любопытством. – Если так, то он, должно быть, уже старик!

– Многие чародеи доживают до двухсот с лишним лет, правда, большинство из них становятся маразматиками. Сколько Беремир баек про Кривого Рэма травил!

Василиса кивнула. Кривой Рэм – любимый персонаж историй Беремира. Двухсотпятидесятилетний чародей – самый старший председатель Совета. Бедняга совсем выжил из ума. Беремир рассказывал, как на одном из праздников урожая Рэм, впав в очередное помрачение рассудка, решил приготовить уху из русалки, которая неосторожно попыталась его поцеловать. Несчастную едва успели вытащить из котла.

– Уверена, если Белогор и умер, то не тогда и не в том лесу.

– Ты сама сказала, что Тёмные Леса – опасное место, – возразила Василиса. – Там обитают существа пострашнее нашей милой и родной нежити.

– Может быть. Только неужели тот, кто победил Теней, не нашёл бы способ справиться с существами Леса? К тому же… Белогор не просто так туда пришёл, а с какой-то целью, о которой знали только ученики, – а они сгинули вместе с ним.

Тон Майи заставил Василису насторожиться.

– Ты так говоришь, будто не любишь Белогора, – задумчиво протянула она.

Майя пожала плечами.

– Сложно любить или не любить того, кого никогда не знал. Но вот вопрос. Если он был таким добрым и пушистым, то почему не раскрыл тайну борьбы с Тенями? Вдруг миру снова придётся встретиться с этими монстрами? А этот его поход в Тёмные Леса? Никому не сказал, зачем туда идёт, даже жене…

Василиса не очень уверенно кивнула. Майя звучала убедительно, но чародейка не была готова изменить мнение о человеке, о котором весь мир слагал легенды и песни. Белогор был национальным героем, на которого равнялись все чародеи и чародейки.

На площадь выбежал Миколка:

– Пожар! Горим!

Василиса медленно обернулась на крик. Нет! Ей, должно быть, показалось…

– Пожар!!! – ещё громче закричал Миколка, привлекая всеобщее внимание. – Скорее!!! Дом Беремира горит!

Люди засуетились, закричали женщины, а Василису будто молнией ударило. Вскрикнув, она кинулась обратно к дому, расталкивая всех на своём пути.

– Воды! Несите воды! – кричала Майя, а Василиса неслась по дороге, чувствуя, как взвыли от напряжения мышцы ног.

Она не пробежала ещё и половины пути, когда увидела, что на деревьях впереди пляшут рыжие блики, заставляя тени хаотично метаться и искривляться, словно от истерического хохота.

Нет! Ноги ещё быстрее понесли Василису к дому.

Вспыхнул! Как спичка вспыхнул. Дом был объят пламенем. Горел. Её дом горел. А за ним – один за другим вспыхивали другие. Люди бросались к домам, и пламя глотало их живьём. Люди кричали, падали замертво, а пламя вздымалось всё выше и разгоралось всё ярче.

Василиса застыла, глядя на это безумие. Тлеющие тела лежали у неё под ногами, в ночное небо взметались тысячи искр, затмевая собой звёзды. Из горящего дома выбежала девочка, совсем малышка. Но не успела отойти от крыльца и пару шагов, как пламя сделало её своей пищей. Сначала вспыхнули её белокурые волосы, и через мгновение уже вся она исчезла в огне.

Сложив руки в печати, Василиса начала сплетать заклинание, пытаясь потушить пожар, но огонь в ответ на чары только плюнул своими рваными ошмётками ей в лицо. Не работает! Невозможно! Василиса закричала и упала на колени. Ноги дрожали. Она потерянно оглядывалась по сторонам. Вокруг бегали люди с вёдрами, тщетно пытаясь потушить дома. Где же Беремир? Почему он не спасает людей?

Неужели он?.. Василиса бросилась к дому. Наспех сплела сферический щит и вошла в горящую избу.

В лицо дохнуло жаром, от дыма защипало глаза. Щит защищал от пламени, но не от едкого дыма.

Огонь был всюду. Чародейка плевалась и кашляла, заходила всё глубже, звала наставника, но не слышала ответа. И не могла услышать.

В кресле у камина полулежал Беремир. Его остекленевшие глаза были широко раскрыты, а горло вспорото от уха до уха. Василиса захлебнулась собственным криком, набрав полные лёгкие дыма, и зашлась болезненным кашлем.

– Вася, – послышался слабенький голосок из-за печки. – Вася, это ты?

– Тирг?! – сипло откликнулась Василиса. Голова кружилась, а кашель не останавливался. Лёгкие сдавливали новые и новые спазмы. – Ты где, Тирг? Надо выбираться…

Василиса осторожно заглянула за печь и каким-то чудом выудила оттуда маленький чёрный комочек. Щит ослаб, и руки обожгло огнём. Домовой вцепился когтями в Василису. Его тельце с каждым мгновением становилось всё более зыбким. Домовой умирал вместе со своим домом. Василиса знала, что не сможет его спасти, что он обречён, но всё равно не отпускала, ощущая под пальцами, как быстро-быстро вздымалась и опускалась его грудка.

– Сейчас, – она ещё крепче прижала Тирга к груди. – Сейчас… Мы выйдем…

Пламя с жутким воем пожирало крышу. Над головой затрещала балка и с грохотом обрушилась где-то позади, заставив Василису в испуге отшатнуться. Ударившись боком о затерянную в дыму стену, она почувствовала, как пламя лизнуло щёку. Дышать Василиса больше не могла, лёгкие отказывались работать, сообщая это нестерпимой резкой болью. Кашляя, Василиса огляделась по сторонам в поисках выхода – но уже ничего не видела. Сделав несколько отчаянных шагов наугад, она упала, заходясь кашлем.

– Вот леший, – выдавила чародейка, наверно, самые нелепые последние слова и провалилась во тьму.