Читать книгу Небо было хищник. Толпование… - Елена Косс Проховник - Страница 1

Глава 1

 Небо, чахло морщинистое, без облаков, с синяками задымлений, должны были поменять ещё год назад. Но не хватило краски. Танечка, откомандированная на вечно таяющую мерзлоту разрисовывать новое небо на следующие триста лет, потеряла инструкции союза художников, отправившего её на эту мерзлоту, в которой и выращивали новое небо из стволовых клеток свиньи и ящерицы, способное регенерировать после атак метеоритов и космических ожогов. Небо росло быстро и ворчливо, иногда небо стонало, как раненый, и становилось страшно и жалко одновременно. Разрастаясь, оно занимало пространство мерзлоты и белые медведи нехотя отступали, лишаясь владений. Станцию приходилось перемещать раз в неделю, разбирая и собирая заново все строения. Никто не знал, что ожидать от нового неба, но старое было все в космических дырах и становилось опасным.

– Пора! – сказали в правительстве.

   И на станцию забросили людей-биологов и Танечку-художника.

    Связь с материком была прервана после того, как небо расстелили на льдах и дали расти. По небу нельзя было ходить: небо было хищник. На станции не было никого, кто знал какого цвета делать основной фон неба: биологи и сама Танечка родились под старым ржавого цвета небом. Они были молоды и любили землю, любили старое ржавое небо, которое дружелюбно напоминало о детстве. Решили сначала бросить монетку, по результатам заброса выходило, что небо будет таким, каким уже было – ржавым, золотистым по краям с мелкими коричневыми морщинками в середине.

  Глава 2

  Нового Бога родит сознание президента, и генетики повторят его черты в биологическом воплощении. Бога оденут в скафандр, чтобы небо не отторгло и не поглотило его. И одинокий Бог будет жить на небе, чтобы люди могли думать о нем и просить у него. Бог будет создан глухим, чтобы не слышать жалоб, и немым, чтобы не жалеть. Бог будет всемогущ, и люди будут любить его больше детей своих, потому что Бог – страх. Так задумал президент из девятой династии Президентов.

  Глава 3

  Любовь – застывшая в стекле реликвия, раковина Души прошлого, бугор сознания обреченных… была разбита во время приступа землетрясения. Тысячи людей провалились под землю. Те, кто выжил, зачали прямо под землёй племя Иных, тех, которым ничего не было нужно.

  Глава 4

  Время бесчеловечно не существовало вне жизней, являясь воображением каждого. Те, кто не познал времени были всесильны. Всесильных ловили солдаты Огненной богини, зачатой временем и его сообщниками.  Их приводили к ложу Огненной богини мечтать о безвременье… Наутро  всесильных казнили, обкуривая марихуаной, которую каждый гражданин выращивал в горшках из-под цветов, на подоконниках своих отсеков ради оздоровления. Правительство разрешало каждому отсеку разводить не больше трёх кустов марихуаны. Но многодетные семьи выращивали три куста на подоконниках и остальные под подоконниками, для детей, чтобы тем было удобно дотягиваться до листочков и курить по потребности. Аптеки продавали марихуану с утра до вечера, а с вечера до утра её курили жители. Тех, кто не курил высмеивали на площадях и перекрёстках и обкуривали, но не до смерти, а так, для наведения порядка. Тех, кто не курил, отлавливало правительство, работать.

  Глава 5

  Всему была установлена мера, но не все это понимали одинаково.

  Глава 6

  На разобранных досках домика биологов сидел новый Бог, точно такой, как задумали. Он был нагим, не самого высокого роста, узнаваемой внешности. Он сидел терпеливо, почти не шевелясь, но внимательно, чуть наклонив голову, рассматривал снег на огромной льдине, на которой его создали. На запястье руки обручем висела табличка-индентификатор, лаконично констатируя: "Бог". Он только появился на свет пару часов назад, но чувствовал так, как будто жил уже лет сто. Он устал и ему хотелось спать.

  Попугай отстал от стайки зелёных сородичей, летающих туда-сюда, пытаясь согреться, и упал на снег:

– Черти, дайте рома, – повторяла птица единственную фразу, которой её научил второклассник Петька ещё до глобального потепления.

– У меня нет рома, – смущенно отреагировал отказом Бог на первую просьбу в долгой веренице подобных.

– Черти, дайте рома, – настаивал попугай, закатывая глаза.

  Бог встал со сложённых в стопку досок и пошёл поискать кого-то, кто мог бы помочь.

– Простите, – спросил Бог у биолога, таскающего доски, – у Вас есть ром?

– Ром?! Зачем?

– Попугаю… он лежит на снегу и не хочет вставать.

– Попугаю?!

  Биолог побежал к попугаю, но тот лежал неподвижно, скрюченными лапками указывая в сторону старого ржавого неба. Биолог поднял птицу и положил запазуху, согреть.

– А, Вы, оделись бы во что-нибудь. У нас женщина, художница, на станции, не хорошо, если она Вас увидит так.

– Черти, дайте рома, – навязчиво настаивал, согревшись, попугай, очнувшийся от обморока.

  Глава 7

  Попугай сидел на подоконнике, на кухне станции, не желая вылетать на улицу, забывая о зеленой стайке точно таких же зелёных своих сородичей, летающей надо льдами, он поменял лексикон и веселил всех мирным:

– Чаю, чаю! Бедному попугаю!

  Если кто-то открывал дверь, он быстро отворачивался, спиной к сквозняку, поднимал хохолок, чирикал что-то и неподвижно замирал.

  Глава 8

  Танечка стояла на самом краю неба, направляла бегущие кисти создать рисунок тонких морщин на молодом новом небе. Два неба смотрели друг на друга как в зеркало. Небо, лежащее на земле, внезапно вздрогнуло и с чавканьем схватило девушку за ноги, потянув к себе. Белый медведь, которого Танечка подкармливала то пряниками, то хлебом бросился ей под ноги и начал лапами топтать небо. У него обгорела шкура, но Танечку спасти удалось. Медведь рычал, небо поскуливая, сворачивалось у края в трубочку, мешая невысохшие ржавую и золотую краски. Когда Танечка ушла, небо вздохнув, развернуло края, бледные с лоснящимися пятнами ржавчины.

  Глава 9

  Закат был черным и тоскливым, звезды виднелись в дырах небесного покрывала. Они пугали сиянием и неправдоподобием существования непонятного. С каждым закатом звёзд становилось все больше. Сознание стремилось понять все, что видели глаза, и от этого поиска тревога не покидала как верная сиделка у кровати больного.

  Глава 10

  На планету Мерцающий Свист ехали долго.

  Говорил же Алексу его лучший друг, Перчик, что уж лучше работать весь звездный сезон, чем оказаться с тещей на несколько световых лет в одном Колбике.

  Тещу продуло, в ее позе застыл укор Алексу, предложившему отправиться в путешествие на Колбике, созданным их институтом в качестве опытного образца, когда полет заменялся межпланетными прыжками за счёт системы пружин Колбика и провокации биохимической реакции нейронных связей самих пассажиров к возникновению импульса ВЖИК- ПЕТРОВСКОГО, и являл собой материализованную галлюцинацию. Свист усиливал своё мерцание и магнитил стволовые клетки так, что сначала становилось весело, затем щекотно, и, наконец, нападала зевотная сонливость.

  Аллочка, свернувшись в комочек, дремала на левой руке Алекса. Она была такая милая, молчаливая и трогательно беззащитная во сне, что Алексу хотелось поцеловать ее.

– Я была тогда значительно моложе Вас, Алекс, – упорствовала теща, откровенничая о заветной памяти первых поцелуев.

– Зачем это Петровский оставил вихревые потоки в Колбике, я же предупреждал его, что путешествие будет с тещей, что предпочтительна атмосфера домашней духоты, предусмотренная инструкцией межгалактической этики Павловского- Циолковского, – недоумевал Алекс.

  Он пошевелил рукой, забыв об Аллочке на секунду.

– Не будите бедняжку!

  -В Аллее Памятников тогда ещё мэры не зажигали света, даже по ночам, и влюблённые назначали свидания бродить среди каменных: царей, балерин, президентов, моделей, гимнасток и дежурных по парку. Мы садились на прокрустово ложе, стоящее на перекрёстке Социальных Перемен, тесно прижимаясь друг к другу, чтобы не упасть на оголенные провода будущих перестроек. Мы говорили друг другу признанья и клялись любить. Но природу обмануть нельзя, молодой человек, и невинность переходит в беременность. Это сейчас вы рождаетесь совершеннолетними, а моя юность была полна детских криков и мужского храпа.

  Система Колбика оповестила о турбулентных галлюцинациях, зажглись сигналы «пристегнуться» и «надеть намордник»....

  Нужно ли говорить, что теща и не подумала надеть намордник, она рассказывала свои галлюцинации подробно, с серьезным видом значимости, как некоторые субъекты рассказывают сны, успевая обижаяясь или предъявляя претензии их невольным участникам.

  Алекс в галлюцинациях тещи занимал почти первое почти почетное место. Ему пришлось разбудить Аллочку, когда галлюцинации тещи скатились на эротический тон.

  Аллочка спросонья даже развеселилась, но быстро сообразила, что «какой ты цыпочка, иди же скорей сюда» – это был её собственный муж, застрявший как щепка в бурном потоке сознания её матери.

  Алекс ликовал, пусть немного повыясняют отношения, ему надоели придирки и преследования тещи, его кожа ныла от её даже и случайных прикосновений. Он сидел целыми днями на высоких деревьях, на которые она взобраться не могла, он махал крыльями, чтобы взлететь, но намордник цепко держал его пристегнутым к теще.

  Он бредил, как в детстве, когда его оставляли одного дома…

  Теща очнулась первой, перед ней сидели Аллочка и Алекс и хохотали, целовались и хохотали.

– Я всегда знала, чего хотела, и хотела только то, что знала, целомудренно продолжила она.

  Близкие звезды любопытно заглядывали в окна иллюминатора Колбика, и было непонятно: это день, ночь… и от этой непонятности становилось немного грустно и хотелось домой, забраться в капсулу семейного уюта, вспоминать все жизни, то, когда люди были собаками и лаяли на тех, кто был людьми, то плавать зелёными водорослями в океане добра и зла, то читать что-то интересное. Алекс очень любил читать, то, что пишут тараканы о людях. Жутко, но интересно. У тараканов совершенно отсутствуют глаголы.

  Колбик летел, оставляя удивленные звезды на привычных за миллионы лет местах.

  Алекс не успел понять, что случилось и как, но внезапно Колбик резко перевернуло, хорошо, что он был сферический. Перчик очень умный конструктор, он умел создавать надежные аппараты; однажды он даже сделал теще Алекса указку для уроков, которая могла улавливать косые взгляды учеников и записывать их фамилии в классный журнал и автоматически проставлять двойки напротив каждой фамилии. Испуганная тёща ухватилась за воротник его рубашки. Колбик ещё больше развернуло, что-то страшно затрещало, зашумело и даже завыло. Теща внезапно покрылась с ног до головы целлофаном, в который заворачивали выбрасывать промышленные отходы в соответствии с Конвенцией межпланетных загрязнений. Открылся люк, теща, захваченная струями воздуха, полетела в космос. Алекс сидел не в состоянии ни шевелиться, ни думать, он не знал, что скажет Аллочка, ушедшая в библиотеку посмотреться в единственное на борту Колбика зеркало. Алекс старался не думать о том моменте, когда Аллочка вернётся и даже старался дышать тише и медленнее. Какое-то время ему действительно это удавалось. Ну вот, вернулась Аллочка.

– Где мама? – беззаботно спросила она. Алекс молчал.

– Где мама? – назойливо повторила она. Алекс молчал.

– Где мама? – нервно потребовала Аллочка встречу с мамой.

  -Аллочка, дорогая, умоляю, – воскликнул внезапно что-то понявший Алекс!

– Не дотрагивайся до моей рубашки! Не дотрагивайся до моей рубашки, Аллочка!

  -Я?! Да я никогда и не дотрагивалась и не собираюсь дотрагиваться до твоих рубашек. Ты, ты не нужен мне! Мне нужна мама! Оставь меня! Зачем мне нужна твоя рубашка, если мне наплевать на то, что внутри твоей рубашки! – кричала она зло, становясь похожей на свою маму, схватив Алекса за шиворот, как это часто делала её мама, когда хотела доказать Алексу, что она права. Через несколько секунд Алекс увидел, как его жена, Аллочка, улетает в Космос на утилизацию, упакованная в целлофан. И космос, безразличный к её молодости и красоте, принял её неизвестностью.

  Глава 11

  Бога попросили зайти в контору биологов по громкоговорителю, и он нехотя, как-будто чувствуя что-то неприятное, скорее неведомое, отправился навстречу судьбе.

– Оденьтесь, Ваши  вещи лежат на полке, – сказал старший биолог, старясь не смотреть ему в глаза.

   Бог был не дурак, он сразу увидел, что его «вещи» вовсе не вещи, а капсула с окном на лице. Его одежда была огромной, не по размеру и не по силам молодому, только начавшему жить Богу. Как, непонятно, но Бог догадался что люди не хотят его рядом с собой. Он подошел к стоящему рядом биологу и тихим голосом начал молить его о пощаде.

  -Прошу Вас, – говорил Бог, – не гоните меня! Я буду работать, я принесу много пользы, я многому научусь, я чувствую, я могу много.

  Биолог смущенно отстранялся, чуть в сторону, чуть наискосок, Бога схватили и наспех засунули в капсулу.

  -О чёрт, – сказали биологи, отправив бога на небо, – забыли лишить его слуха и языка, да ладно, кому он там что-то скажет или, что услышит там: космос беззвучен.