Оглавление
Елена Крюкова. Ледоход
ЛЕДОХОД
Запах керосина – запах жизни
Три «Литургии» Елены Крюковой
Адам и Ева в «Кхаджурахо»
Цвет и свет прекрасной Франции
ЛИТУРГИЯ ОГЛАШЕННЫХ
Проскомидия
«Я пойду по улице хрусткой…»
Богоматерь Владимирская. Икона
«Милые, спите. Вас не тревожу…»
«– Мне в алтарь нельзя было – а я сюда влезла…»
Великая Ектенья. Молитва Елены Федоровны
«– За всех плавающих, путешествующих, летающих, едущих! …»
Иркутский вокзал
Хлеб
Иоанн Креститель. Икона
«АНТИФОН…»
Св. Николай Мирликийский. Икона
Св. Мария Египетская. Икона
«ТРЕТИЙ АНТИФОН…»
«Плачет сестра моя: замуж никто не берет…»
«У меня вокруг шеи …»
«– Кто ты, женщина золотоволосая?..»
Колония
«Я желала… Я хотела…»
Вознесение Богородицы. Икона
Икона Всех Святых
Спас Нерукотворный. Икона
Икона Страшного Суда
Колыбельная
«…Смертью смерть ты попрал…»
Правда
ЛИТУРГИЯ СУМАСШЕДШИХ
Манита пророчествующая
«Лечебницы глухие стены…»
«Тьма стиснута беленою палатой…»
«Темнота. Иду по палатам…»
«– Родные мои…»
«…Мы…»
«– Не тронь меня. Не тронь меня…»
«Трубы завода войной гудят…»
«Парня, качаясь, девка слушала…»
«– …Не надо. Не надо. Не хочу. Нет…»
«…Вдохни. Наркоз я распылю…»
«Какая жизнь у нас пошла…»
Бес
«…Руки складываю лодкою…»
«Друзья по палате – Витька немой…»
Старуха в красном халате. Палата ремиссии
«…Куда мы премся, милые…»
«А там? – Корява, как коряга…»
«Это двое сильных…»
«Витя ко мне подошел…»
«…Скрип лодочной уключины…»
«– Манита… А тепло там, в деревенском доме?..»
«Донн-донн… Донн-донн…»
МАТЬ. ЛИТУРГИЯ ВЕРНЫХ
Действие первое
Действие второе
ПЕРВАЯ КАРТИНА
ДРУГАЯ КАРТИНА
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Действие третье
ПЕРВАЯ КАРТИНА
ПОСЛЕДНЯЯ КАРТИНА
КХАДЖУРАХО. Книга любви
Любовь
Тьма пред рассветом
Храм Кхаджурахо
«– Ну, так давай войдем…»
Дом
35 квартира. Песнь Песней
Прощание возлюбленных
61 квартира. Серафима Антоновна
Венера перед зеркалом
Лестничная клетка. Письмо заключенного
Восточные зарисовки художника, живущего в квартире № … под чердаком
Мужчина и женщина. Квартира … (номер стерт)
«Не речь, не стон, – уже забили рот…»
Письмо забытое
Исповедь
Сандаловые палочки
«…Не трактат я любовный пишу …»
«Ты не спишь?..» – «Задремала…» – «Пусти: одеяло накину …»
«Никогда?!..»
Восточные картины художницы, живущей в квартире № … над подвалом
«– Ты за каждою дверью видишь – себя…»
Свадьба
«Горечь лифтов…»
Грехопадение
Эрос
«Снова лифт…»
Тело и душа
Храм Кандарья-Махадева
Валенки
Разлука. Квартира 3
ФРАНЦИЯ. ФРЕСКА
«Вода – изумрудом и зимородком…»
Володя пишет этюд тюрьмы Консьержери
Золотая Жанна
Мост Нёф. Этюд
Храм Александра Невского в Париже
Разрыв
Memento Lutecia
Королева Марго
Свадьба
Ла Моль
Варфоломеевская ночь
Жан-Кристоф
Черная моль. Памяти Вертинского
«Подарят мне грошик – пойду я напьюсь…»
«…Вы за оконными решетками…»
«…Я не знаю, зачем в этом мире прекрасном…»
«…Я себе затвердила: я черная моль…»
Мистраль
Юродивая близ церкви Сен-Жан в Лионе. Витраж
Мать Иоанна Рейтлингер
Молодая Мария Стюарт на мосту Сен-Мишель
Ван-Гог. Предзимние поля
Ренуар
Курбэ: ателье художника
Сена – как бы женщина
Веселый Дом
Зимняя карусель
Дега. Орсэ. Голубые танцовщицы
Хиосская резня
Тулуз-Лотрек
Бар Фоли-Бержер
Призраки Французской Революции
Клод Монэ. «Скалы в Этрета»
Свечи в Нотр-Дам
Отрывок из книги
В новой поэтической книге Елены Крюковой «Ледоход» – пять композиций: «Литургия оглашенных», «Литургия сумасшедших», «Мать. Литургия верных», «Кхаджурахо», «Франция. Фреска».
Отталкиваясь от древнего канона, не теряя ноты духовности, Крюкова создает масштабные стиховые фрески, и их современная пластика и образная оригинальность неоспоримы. Хотя поэт находится внутри классической стихотворной парадигмы, в его силах развернуть перед нами веер уникальной символики: в «Литургии оглашенных» храмом, где идет сакральная служба, становится целый мир (и характерно, что он зимний – для Крюковой традиционно сочетание холодной вьюги и пылающих чувств); пациенты «желтого дома» сами служат свою литургию, где кондаки и ирмосы – искалеченные судьбы.
.....
Да, это написано просто, если не сказать слишком просто; зато сильно и от сердца; сейчас, избалованные чудесами версификации, так поэты не пишут (или пишет мало кто), если можно так сказать, это старая школа. Это прямые ассоциации с лучшими русскими поэтами 20-х, 30-х годов прошлого столетия. Все новое, как известно, хорошо забытое старое. Вровень с финалом крюковской «Литургии оглашенных» поставлю, быть может, есенинского «Пугачева» или «Солнце Осьмнадцатого года» Николая Клюева.
«Литургия сумасшедших» – совсем иное пространство. Оно мрачное, оно остросовременное и на первый взгляд сугубо несчастное: судьбы пациентов психиатрической лечебницы – кто так подробно пронаблюдал их, ученые доктора или сам автор? Был ли автор наивным и внимательным свидетелем, тайнозрителем этих, будто вытащенных из кругов Дантова Ада жизней? За кадром остается принадлежность художника к миру, им изображаемому. Во всяком случае, он всегда имеет на это право.
.....
