Читать книгу Дорожное чтиво - Елена Леонидовна Анисимова - Страница 1

Фанатка

Рассказ

(Посвящается всем адекватным фанаткам на свете и одной, в особенности, которая осуществила свою мечту.)

Она в который раз просматривала видеозапись спектакля, чтобы вычислить место, где он мог бы её увидеть. Эта театромания началась давно. Вначале он вошел в ее жизнь из фильма в образе мужчины мечты. Да, он был такой: жесткий и нежный, мужественный и чувственный, герой и беспомощный ребенок… Он был воплощением ее идеала, сотканного из детских и юношеских мечтаний о настоящем мужском "Я".

Наконец-то она нашла искомое. Вероника выбрала в партере место, где, по ее расчетам, глаза их должны были встретиться.

«Это должно произойти – думала она. -Должно произойти, потому что в момент, когда он подходи к рампе, он обращается к зрителям в зале и смотрит именно сюда!»

Вероника так была одержима своей идеей, что даже и не пыталась объяснить себе – зачем ей так нужно все. И эти расчеты, и это место, и его глаза, и желание прижаться к его груди и почувствовать его дыхание и как бьется сердце… Она прекрасно понимала, что у него есть семья, дочь, что она не первая и не крайняя в его жизни. Она даже не вокзал, и не транзитный пассажир для мужчины – актера, на котором были помешаны все женщины государства Российского, как ей казалось.

… Утро началось на подъеме. Она мурлыкала себе под нос какую-то песенку. Ее мысли были заполнены предстоящим спектаклем и им, что она должна надеть, чтобы поразить его воображение с первого раза? Нужна одеться не креативно. Он этого не любит. Туфли несомненно на высокой шпильке.

Она достала платье из шкафа, кружевное, цвета индиго…

– Да, именно его. У меня же и туфли в тон, и его пошив… Строгое, элегантное, ничего лишнего. Брошь и все…

Вероника примерила свой лук, покрутилась перед зеркалом… Все. Ее волнистая прядь льняных волос спадала на плечо. Голубые глаза светились счастьем. Она шла не на спектакль, она шла на первое свидание. Особенно ей нравилось, что родинка в виде точечки выглядывала из-под платья на плече, когда Вероника двигалась. Вот так она поднесет ему цветы, так повернется, и он увидит родинку, и она… Попросит у него автограф. Вероника представила, как идет из зала на сцену с желтыми хризантемами. Да, с хризантемами… Он их очень любит… От счастья и предвкушения долгожданного момента близости, когда можно услышать его дыхание, окунуться в голубые глаза и дотронуться до его руки, у Вероники защемило под ложечкой, сердце забилось в бешеном ритме и резко закружилась голова. Она ухватилась за край туалетного столика, чтобы не упасть. Как здорово, что этот миг действительно был мигом и длился сотые доли секунды.

Вероника распахнула свои глаза, еще раз увидела себя неотразимую, с нежным румянцем на щеках. Потом открыла ящик столика и достала брошь с звездчатым сапфиром в золоте. Эта брошь была их фамильной ценностью. И еще -две одинаковые старообрядческие иконы. Эти три реликвии передавались из поколения в поколение с историей их появления в старинной княжеской семье Мошкиных. Брошь прикалывали женщины на грудь в особых случаях, когда решался вопрос их будущей семейной жизни, когда девушка шла первый раз на бал, свиданье, встречу…

Появилась брошь в роду Мошкиных давным-давно. Была подарена, как и титул князя, некоему купцу Петру Мошкину в смутное время за отвагу в обороне с сторонниками Лжедмитрия. Так оно было или нет, никто достоверно не знает, да и подтверждения документального тому не нашлось. Жило лишь предание семейное.

А вот одна из икон попала в дом Вероники уже в советское время. Ее принес брат, который подрабатывал летом на стройке – расчищал площадку под застройку гостиницы. И там выкопал ящик с иконами. Прораб хотел иконы сжечь, правда, предварительно содрал с них ризы, решил, что серебро, а металлические вообще выкинул на мусор. Но Кирка, Вероникин двоюродный брат, все собрал и принес домой. Самую большую, "Казанскую" подарил бабушке Насте, его маминой маме. А папиной маме и бабушке Вероники – принес металлические складни. С Богом в советское время не дружили. Но в роду Мошкиных Бога чтили всегда, бывало, что и тайно. Так вот, как потом оказалось, складни эти имели особую ценность. Изготовлены были из меди. И на них было запечатлено все Евангелие… Датировались они аж 1717 годом! Были не канонические. А мешок с иконами был найден на месте, где когда-то стоял храм… Вторые складни, точно такие же уже были у Вероники. Они передались по наследству ее бабушке от ее сестры, которая приняла подстриг и занималась целительством. Лечила молитвой и травами по благословлению старца и жила в одиночестве в лесу.

Вероника подошла к полочке с иконами, взяла бабушкину икону и долго молча смотрела на нее. Она знала молитвы. Но не читала их. Просто смотрела на икону, а потом произнесла:

– Господи, Ты знаешь, что я хочу.

Затем поставила складни на место, повернулась, накинула палантин на плечи, взяла сумочку, хризантемы и вышла из квартиры, захлопнув за собой дверь.

Она добралась до театра очень быстро. Даже неожиданно быстро. Но это ее не расстроило ничуть. Веронике нравилось первой входить в гардеробную театра, потом в буфете для зрителей немного посидеть… Погулять по коридору, и потом уже с достоинством войти в зал и пройти на свое место в партер. Этот вечер не был исключением. Просто он был особенным из-за ее кумира. В своем особенном мире фантазий она так и стояла прямо перед входом в коридоре с хризантемами, когда вдруг увидела его.

Он шел прямо к ней навстречу… Как по заказу, как на свиданье… Такой огромный, решительный, твердый с удивительно голубыми глазами…Она даже и не знала, что Балакаев Станислав никогда не пользуется служебным входом… Это было его правилом. Объяснял он это очень просто:

– Меня однажды привели в театр не через служебный вход, и я заболел театром навсегда… Менять правила не буду.

Станислав шел на подъеме. Для него каждый спектакль был праздником, тем более премьера в родном городе. Слава к нему пришла поздно, после 40. Поэтому он просто наслаждался каждой минутой своего творческого полета, проживая жизнь героев на сцене и в кино. График загруженности был просто аховский. Личная жизнь в нем занимала мизерное место. По этой причине, видимо, жена не выдержала, уехала в свой родной город на юг вместе с дочкой. Давно. Загородный дом, творение ее рук, стал похож на заброшенный замок, заросший кустарниками и травой. Газоны никто не стриг, цветы на заросших клумбах забыли, что умели цвести… Балакаев мотался по гастролям и возвращался в свою московскую родительскую квартиру лишь переночевать и привести себя в порядок. Редкие выходные и перерыв между гастролями он тратил на поездку к дочери. В дом наведывался только в свой день рождения.