Читать книгу Однажды в театре исчез рояль - Елена Май - Страница 1

Детектив, в котором до сих пор никого не убили

однажды в театре исчез рояль

Женя опаздывала.

«Хоть бы он еще не пришёл! Хоть бы не пришёл! Ну, пожалуйста! Пожалуйста-пожалуйста! Я больше не буду в этот дурацкий магазин заходить! Честно —честно, не буду! Хоть какие скидки объявляйте! Хоть бы не пришёл!» – непонятно кого упрашивала Женя, отстукивая острыми каблучками быструю дробь опаздывающей ассистентки режиссера.

Женя приближалась к служебному входу театра, где она служила.

В театре, как известно, служат, как в храме, а не работают, как на заводе – это Женя усвоила еще в театральном институте. Но предоставлялась эта привилегия «служить» не всем, а лишь тем, кто принимал участие в процессах творческих, так или иначе связанных с созданием спектаклей. И «служащие» позволяли себе при любом удобном случае подчеркивать ту пропасть, что разделяла их с «работающими».

Женя «служила» и гордилась этим. И с ужасом думала, что могла поступить в этот же театр простой секретаршей и уже относилась бы к «работающим». И тогда пришлось бы ей вкусить все прелести вежливого высокомерия, от которого так страдают тетушки из бухгалтерии.

Служба в театре, однако, обязывала. Относиться к делу с душой и рвением, чтить традиции и уважать правила, среди которых на одном из первых мест значилось «НЕ ОПАЗДЫВАТЬ». А Женя опаздывала, черт бы побрал этот магазин с его дурацкими скидками!

– Доброе утро, Сергей Николаевич! – Женя увернулась от массивной и хищной створки входной двери и притормозила у окошка охраны, чтобы взять ключи от кабинета (если, конечно, повезло и их не забрал режиссёр).

– Опаздываешь, Женечка! – Сергей Николаевич улыбнулся. Он к опаздывающим относился лояльно. А вот его напарник, Николай Николаевич… Но об этом как-нибудь позже, потому что ключи были на месте и можно было еще успеть проскочить эту неприятность под названием «опоздание».

– Бегу-бегу! Все, меня уже здесь нет! – Женя простучала своими каблучками на лестницу, в три прыжка преодолела первый пролёт, а вот по второму пришлось идти чинно-благородно, потому что на лестничной площадке стояли актеры, курили и что-то обсуждали, попивая кофе из плохо мытых кружек («это патина, а не грязь!»).

– Доброе утро! – Женя уже почти прошла мимо, но зацепилась краем глаза за одну странность и необычность: актеры ее явно разглядывали. С интересом, вопросом, удивлением и даже изумлением в глазах. А еще они, увидев ее на лестнице, как по команде все замолчали и только после ее приветствия так же, как по команде, почти в один голос ответили «Доброе утро!». И Женя спиной чувствовала их взгляды даже тогда, когда завернула по коридору за угол (законы физики неодобрительно фыркнули этом месте, но были зашиканы интуицией). «Что случилось? Меня что, на роль назначили?»

Вот обычный человек что мог подумать в такой ситуации, когда на него пялятся люди и молча сверлят спину взглядами? Ну, подумал бы, что платье навыворот надето. Или… приказ об увольнении вывесили.

Черт! Женя бросилась к информационной доске, но там никаких таких приказов не было. Фух!

Так вот, нормальный человек думал бы о нормальных вещах. Но Женя служила в театре. И здесь надетым наизнанку платьем и даже его отсутствием удивить было трудно. А вот назначение на роль – это да! Вот это было бы реально адекватным объяснением происходящему.

«Вот было бы смеху, если бы меня действительно назначили на какую-нибудь роль. А если еще и со словами, тогда вообще…» – Женя открыла кабинет и, усмехаясь мыслям о ролях (вот ведь заразная штука— театр!), процокала к своему рабочему месту. Цветочки— полить, чайник— включить, форточку— открыть. Сделано! Теперь можно было со спокойной душой дожидаться появления Александра Александровича – главного режиссера театра и Жениного непосредственного начальника.

Начальство изволило задерживаться. И Женя, заварив в чашке чай, решила заняться делом и еще раз полюбоваться сегодняшним трофеем, захваченным в честном бою в магазине косметики.

Это была красная помада, шикарная красная помада, которая даже по отличной скидке сделала бы вполне приличную дыру в скромной заначке Жени, если бы на помощь ни пришёл Митя.

Митя и Женя жили вместе и любили друг друга. И поэтому Женина совесть не слишком мучилась, когда женины же руки брали «матпомощь» из рук Мити. В конце концов, такие скидки бывают один раз в году! «Спасибо, любимый! Родина не забудет твоего подвига»

– Доброе утро, Женечка! – в кабинет зашла Анна Петровна, вся такая царственная и «к народу снизошедшая».

– Доброе утро, Анна Петровна! Александр Александрович задерживается. Ему что-то передать? – Женя чуть нервничала и механически щёлкала футлярчиком помады, которую достала из сумки. Да уж, Анна Петровна умела нагнать страху своими манерами! Вот ведь энергетика у человека! Ей бы настоящей царицей родиться – на своём месте был бы человек. Хотя, может она в прошлой жизни как раз и была царицей, может хладнокровно казнила и миловала, и травила соперников всякими ядами, у неё и сейчас все руки в перстнях необычных.

Женя вдруг очнулась от своих размышлений и поняла, что Анна Петровна ее разглядывает! Не смущаясь и не скрываясь, открыто и с любопытством разглядывает. Ну, дела!

– Какая у вас помада, Женечка… Такая… Красная!– Анна Петровна улыбнулась. Нет, не осуждающе. Точно не осуждающе. Это была идеальная улыбка королевы Англии, которая улыбается своему премьер-министру после его какого-то грандиозного провала.

«Тааак… Ну, помада – это ерунда. За красную помаду в театре точно никого на кол не сажали. Тогда что? Что?» Жене казалось, что у неё даже волосы зашевелились на голове от напряжения. Что-то было не так. И надо поскорее выяснить, с чем придётся иметь дело.

(В театре чем раньше начинаешь действовать, почуяв опасность, тем лучше. Не дай вам Бог пустить какую-нибудь неприятность, пусть даже мелкую, на самотёк! Она в кратчайшие сроки вымахает в такого слона, что за голову схватитесь, если успеете конечно. А не успеете, так и без головы запросто останетесь. Театр!)

– Так Александру Александровичу что-то передать?– решила перейти в наступление Женя и, похоже, вызвала удивление своей смелостью у Анны Петровны, она даже чуть вскинула левую бровь.

– Нет, не надо. Я позже зайду.

Анне Петровне уже хорошо было бы уйти, уже и реплики все были сказаны, и пауза повисла ненужная и с натянутыми улыбками.

(Такие паузы бывают при сломавшемся механизме занавеса: актеры уже отработали поклон, на их лицах застыли финальные улыбки, через минуту они готовы скрыться в кулисах… но механизм занавеса заклинило, он не закрывается, и актеры продолжают стоять на сцене в прощальных улыбках и очень неустойчивых послепоклонных позах, и хорошо если зал продолжает аплодировать, а ведь бывает такое, что уже и спинами зрители повернулись к этим застрявшим на сцене актерам, но уйти без сигнала им никак нельзя, за самоуправство на поклоне от режиссера можно такую трепку получить! Да без роли можно остаться за срыв поклона, да—да. Вот и продолжают стоять и натужено улыбаться).