Читать книгу История одного злодея - Елена Михайловна Аксенова - Страница 1

Глава 1.

Ничем не примечательное утро ничем не примечательного воскресенья. Вся Москва разбредалась по домам после весёлой ночки, а по Старому Арбату, предназначенному исключительно для пешеходов, нёсся блестящий розовый внедорожник с хищником на капоте. Удивлённые предзаказом дилеры британского бренда были уверены, что такая машина может пригодиться только модной чикуле с миллионом подписчиков. Люци любил шокировать. Надо было видеть лица менеджеров, когда за розовым монстром приехали люди с автоматами, а импозантный мужчина в скромном, но хорошо сшитом костюме оценивающе прошёлся вокруг. Все замерли в ожидании. После одобрительного кивка один из свиты с кобурой под мышкой бросил на стол пачку купюр.

– Большое спасибо. Отличная работа. Хорошего дня, – Люци сел на пассажирское сидение новенького внедорожника, но не позволил тронуться, пока сотрудница, вызванная из кассы, не подтвердила, что сумма соответствует оговоренной. Её руки так дрожали, что бумажки то и дело высыпались из-под её тонких пальцев. Честного человека видно сразу.

С тех пор утекло много воды.

Из окон разносились тяжёлые риффы соло-гитары, под которые пританцовывал молодой парень, набивая ритм пальцами по рулю. Огромные черные очки скрывали глаза, на пухлых губах играла самодовольная улыбка. Ох, как часто молодость дышит большим эго, но что делать, если твоя внешность сошла с обложки журнала «Сноб».

– Sad but true, – его юношеский голос перекрикивал колонки, но не попадал толком ни в одну ноту. – Sad but true.

– Астарот, закрой рот, – мужчина на переднем сидение был старше вдвое на вид, лысел и явно не любил громогласность водителя. Грубая фраза в его подаче была чем-то утешительно-нежным.

– Вот вы всегда так…

– Пение – это искусство. Везде нужен определённый навык. Вот ты, едешь за рулём и чертыхаешься на тех, кто не умеет правильно рассчитывать скорость. Так?

– Так.

– Тогда почему у тебя возникает вопрос, когда я против твоего непрофессионализма?

– Вас послушать, так это надо закрыть все караоке-бары и запретить людям лезть не в своё дело.

– Именно, – мужчина устало посмотрел на пейзаж за окном. Молодые красавицы на полусогнутых ногах повисали для устойчивости на прыщавых недоносках. Как же он любил этот город… Как же он ненавидел это бескультурье. – Вот видишь, там на углу блюёт какой-то парень?

– Я за рулём, – Астарот внимательно посмотрел на псевдо-репера в блестящей кепке и с ужасом вздрогнул. – А он просто перебрал.

– А почему? Потому что не умеет пить, но делает это. Все должны заниматься тем, что у них получается, тогда мир будет в балансе.

Повисло молчание. В машине они были вдвоём, свита отправилась по своим домам. На заднем сидении аккуратно лежал автомат Астарота, пистолет он никогда не выкладывал. Так его приучили, одно оружие всегда с тобой. Автоматическая игрушка Стечкина хорошо подходила к его развитой мускулатуре и, что греха таить, впечатляла женщин. Он выгравировал свое имя на рукоятке и позолотил её, чтобы показать всю роскошь своего положения. Старшие коллеги посмеивались над юношеским бахвальством, но сам Астарот считал это вопросом чести.

За всё время работы с Люци он так и не узнал, где тот носит свой пистолет. Возможно, у него была граната или целых арсенал под костюмом. Никто не решался задать такой вопрос даже в шутку.

– Если я закрою рот, вы никогда не узнаете, чё мы добились, Люци! – его ровные белые зубы сияли во тьме салона, но мужчина оставался безразличным. Выждав пару минут, Астарот понял, что его точно разорвёт от нетерпения и сорвался. – Девка в Замке, всё получилось.

– Никогда не говори о женщинах непочтительно, – усталый голос человека, прожившего сто жизней и ещё одну бонусом.

– Извините, – Астарот смутился на секунду, но волнующие нотки из колонок вернули его к былому веселью. Как хорошо иметь короткую память и глаза, которые смотрят только на себя самого.

Люци наблюдал за прыгающими зданиями за окном и мечтал о стакане апельсинового сока, который выпьет по приезду в Замок. Новость об осуществлении плана не вызывала обещанной радости, как и всегда, внутри его крепкой фигуры было совершенно пусто.

Вот уже который раз Люци вспомнил её лицо, прикрытое чёрным платком. Невероятно правдивые глаза прошибали током сквозь воспоминания и совершённые им преступления. Эта манипуляция заставляла поверить, он жив, он всё ещё жив. Разрывать швы одной и той же раны, чтобы запустить в нее тонкий нож всех «если бы». Это было самое любимое занятие, сладострастное увлечение, личное хобби.

– Вы чё-то совсем не рады, – Астарот беспокойно смотрел на провал своего руководителя. Несмотря на то, что он видел их чаще, чем свою новую девушку из Бутова, парень не мог привыкнуть к этому, каждый раз чувствуя себя пятилетним ребёнком, который не может найти маму.

– Я рад. Очень рад, – мужчина продолжил сбивчиво перебирать события минувших лет, всё больше отстраняясь от реальности дороги.

Астарот больше не задавал вопросов. Такой тактичности учит время, проведённое с Люци.

В Замке за чертой столицы Анна Шилова пришла в себя и обнаружила, что не в состоянии пошевелиться. Ткань на лице не позволила осмотреться, во рту был вкус металла. Через минуту шальной поток мыслей остановился и сформировал чётко последнее воспоминание. Она выходит из авторской кофейни с миндальным рафом в руках, два часа съёмки для какого-то бутика, жутко болят от босоножек ноги. Ничего примечательного, она достала смартфон, чтобы вызвать такси. А дальше провал, видимо кто-то обнаглел настолько, что не боится гнева ее отца. Он наверняка уже поднял на ноги службу безопасности президента. Совсем скоро всё это станет ещё одним воспоминанием, нужно просто подождать.

Интересно, какое фото отберут из того ТОПа, что она составила? Да, быть богатой равно быть влиятельной. В отличие от других девушек-моделей, Анна могла позволить себе, что угодно. Наорать на стилиста, ударить по руке гримершу, уйти со съемки, потому что стало скучно. Но ей всё прощалось. Никто ни разу не сказал ей нельзя вне стен дома. То, что происходило с ребенком в богатом особняке Шиловых заслуживает отдельного рассказа, но стоит упомянуть, что все запреты со временем стали восприниматься Аней, как кратковременный спазм от приема морфия.

О, да. Этому аспекту её жизни стоит посвятить хотя бы один абзац. Наркотики прошлого десятилетия устарели, новых пока не изобрели и молодёжь вернулась к истокам зависимости. Ушедшее столетие может достаточно рассказать про этот чудо-дурман, стоит почитать Булгакова хотя бы. Морфий ворвался в жизнь Ани на первом курсе института. Она же была не просто богатой девочкой, которых в МГУ на каждый квадратный метр – десять, она имела популярную ныне странную внешность. А вы знали, что многие дети обеспеченных семей вовсе не похожи на золотую молодёжь? Откуда вам знать, вы ведь видите самую бахвалистую верхушку айсберга. Такие снисходительно бросают кость в интернете для тех, кто никогда не сможет жить, как они. Но это не все богатые дети. Большинство из них не чем не отличаются от обычных подростков: у них есть прыщи и лишний вес, комплексы и надежды. Но с такими Аня не водилась. Ей нравились все необычные и талантливые. Они почти никогда не были богаты, но крутились в среде пустых побрякушек, чтобы иметь возможность творить, не просиживая в офисе для оплаты квартиры. Среди них Шилова была звездой. Яркая внешность плюс деньги отца – это прямой путь к вершине холма без малейшего камушка на пути. Ник, бледный музыкант, поющий про «смачные булки своей красотульки», познакомил её с фотографом из Чертанова. Так всё и началось. Её фотографировали, она скандалила, они всей компанией ехали в небольшую съёмную квартирку Ника и накидывались морфием до полузабытья. Иногда хватало сил на секс, грязный и беспорядочный. Аня утром не могла вспомнить, кто прикасался к ней, и считала, что так ведут себя взрослые, самодостаточные женщины.

Хоть раз ей стоило признаться себе, что она просто не контролирует ситуацию под действием наркотика. Хоть раз ей стоило признаться, что она отчаянно нуждается в родительском внимании. Хоть раз стоило признаться, что ей придется посмотреть правде в глаза рано или поздно. Хоть раз стоило…

Тяжелые шаги раздались где-то вдалеке. Сколько времени прошло с той минуты, что к ней вернулось сознание сказать было сложно. Пять минут, пять часов? Неторопливые движения и сотрясание воздуха – там явно была лестница, видимо железная.

Спина затекла от положения, в котором ее привязали, но она не решалась пошевелиться. Что-то недоброе повисло в пространстве, отчего вся ее сущность могла уместиться на одном мизинчике.

Включился свет, теперь она понимала, что накрыта мертвецки белой тканью. Это морг? Шаги приближались. Первая мысль: закрыть глаза и притвориться, что она всё ещё без сознания. Вторая мысль: вести себя максимально расслаблено и нагло, чтобы сбить с толку похитителей. Третья мысль: предложить деньги, как это было заведено в каждом сериале.

Когда человек сорвал с неё ткань, Анна всё ещё не понимала, как будет себя вести. Это был мужчина среднего роста и средних лет, чью внешность не искажала никакая примечательность. Девушка, разочарованная таким исходом, грустно улыбнулась. Ну что за радость быть украденной не настоящим бандитом, не красавцем-вором, а обычным офисным клерком, с которым можно быть знакомой всю жизнь и не узнать его, проходя мимо в кафе?

– Весело тебе? – его безликий ровный голос не внушал страха, поэтому Анна позволила себе кивнуть. – Ясно.

Он расстегнул юбку на ней одним движением. Но лицо её оставалось таким же насмешливым и безучастным.

– А теперь?

– Велиал! – хриплый мужской голос где-то наверху остановил его только начинающиеся попытки к настоящему природному страху. – Люци приехал, кончай свои игры. И прибери её!

Велиал закатил глаза и смахнул с себя все не использованные возможности. В другой раз обязательно, обязательно будет, как он хочет.

Он поёрзал сломанной застёжкой и подумал, что в былые времена дамские штучки делали куда с большим качеством. Резким движением от отстегнул её ремни, не объясняя ей правила, потому что любой человек в своём уме, увидев за его спиной пыточный арсенал не станет рисковать.

Хотя нет, нужно исключить из этого списка безумцев и героев. Хотя это одно и тоже.

– Разочарован? – Аня вскочила на ноги, но толи оттого, что она долго лежала, толи от препаратов, они подкосились.

Велиал победоносно хмыкнул, оттого, что таки сбил с неё немного спеси и, прихватив её под локоток, потянул к лестнице.

Удивительно, как быстро тело вспоминает, что нужно делать. Уже через несколько шагов Анины ноги окрепли и стали такими же грациозными, как раньше. Этой походке её научили лет в 11, на модельных курсах, куда притащила её мамочка. Виляй бедрами, но достаточно неамплитудно, чтобы тебя не сочли дешёвкой.

Выход из подвала, как и кроличья нора Алисы, открыл Ане совершенно другой мир. За сырыми стенами пыточной камеры располагался настоящий замок, со всеми вытекающими. Дорогие тканевые обои благородных оттенков, роскошная мебель ручной работы, мировые шедевры изобразительного искусства… Всё это не было для Шиливой чем-то новыми, но её восхищало, как современно обыгран интерьер, несмотря на свое классическое богатство.

Родовое гнездо Шиловых (как говорил своим многочисленным знакомым отец) – настоящий музей. Их дом был построен для обозначения статуса, но не для уютного семейного гнёздышка. Там на каждом шагу воняло притворством и безразличием.

Но в логове бандитов Аня чувствовала себя как осьминог в океане.

– Кто такой этот Люци? – она зачаровано посмотрела на Велиала. Если бы он не вёл её под руку, она бы никогда не смогла разгадать, что этот человек порвал застёжку её юбки. – Твой начальник, да? – мужчина молчал, направляя её по длинным ухоженным коридорам. – Не будешь со мной говорить? Почему это?

– А зачем?

– Тебя не учили манерам светской беседы? Ты в лесу вырос?

– Дерзи, дерзи, – он чуть надавил на её локоть. – Знаешь из чего делают жульен?

– Понятия не имею.

– Из языка, – Велиал остановился у массивных дверей и улыбнулся. – Я очень хорошо готовлю.

Люци стоял по центру большого зала с высоченными потолками. Это помещение не смог бы назвать комнатой ни один здравый человек. Его клетчатый безупречный костюм выгодно подчеркивал широкие плечи, так и было задумано.

Анну сразу смутил заметно лысеющий лоб. Её отец имел точно такие же остатки не до конца поседевших волос сзади и такие же неаккуратные заросшие брови. Юбка, державшаяся на какой-то булавке сбоку, то и дело сползала, но цепкие пальцы тюремщика не давали ей поправить положение.

– Доброе утро, – добрые и покрасневшие огромные голубые глаза, чистые как топазы на серьгах ее матери, смотрели на Анну, украшенные паутинами глубоких морщин и что-то странное внутри трепыхнулось. – С тобой хорошо обращались?

– Играешь в благородство?

– ИграЕТЕ, – Люци по-отечески улыбнулся. – Юность всегда полна бесстрашия. Да, Велиал?

– До поры до времени, – мужчина всё ещё крепко держался за её тонкий локоть, прокручивая в голове всё новые сцены безумия.

– Не будь так строг. Мы тоже были такими. Я-то уж точно, – он показал на диван.

Аня вырвалась из рук своего надзирателя и модельно села полубоком, выгодно подчеркивая свои длинные ноги.

– Разводящих не разводят, – Астарот, стоящий неподалёку хихикнул, но по взгляду Люци понял, что стоит прикусить язык.

Как он хотел сбить с ног эту девку и заставить говорить на коленях, как это делали с каждым задирой в похожей ситуации, но Люци еле заметно поднял вверх указательный палец с тяжелым перстнем, не стоит.

Странные редкие зубы, чудаковатая рыже-седая борода, птичий нос. Такой непривлекательный, в свои как минимум 40 лет, Люци вызывал у Анны явное отвращение.

– Я был с тобой вежлив. Я буду вежлив впредь. Потому что ты женщина, а я отношусь к женщинам с уважением. Но не стоит этим злоупотреблять, чтобы мне не пришлось становится очень неприятным. Ты понимаешь?

– Воспитанный бандит. Какая банальность, – девушка оперлась спиной на диван и скучающе посмотрела по сторонам. – Домик хорош.

– Вообще-то, это Замок! – Астарот не позволял себе вальяжных поз в присутствии Люци. Никто не позволял, отчего поведение этой воображалы становилось просто невыносимым.

Анна рассмеялась.

– Зачем вы меня привезли сюда? Погулять по Подмосковью? Так я с радостью откажусь.

– У тебя нету тут выбора и не строй из себя самую умную!

– Астарот! – Слабости. То, чего нельзя выдавать врагу и другу. Наши слабости. Человек, знающий, где в твоей душе тонко, становится опасен. А опасных людей приходится контролировать или уничтожать. Люци предпочитал последнее. – Тебя сюда привезли для шантажа твоего отца. Я не думаю, что ты удивлена.

– Ну не скажи! – девушка поддалась вперед, аккуратно скрестив руки на коленях. – Я вас разочарую, но отгрохав такой особняк, вы так и остались дилетантами.

Астарот покраснел от гнева, но одного раза достаточно. Он хранил молчание, хоть это и было тяжелейшим испытанием для его молодого организма.

– Ты хочешь сказать, что твоему отцу наплевать на тебя? Я знаю, – Люци коснулся рукой перекрашенных сотню раз волос и отметил для себя, что ей идёт светлый цвет. – Все иногда чувствуют себя ненужными, брошенными. Иногда это оправданно, иногда нет. Но ты слишком молода, чтобы понимать, что твой отец может совершить сотню ошибок в воспитании, но он всё ещё твой отец.

– Да делайте, что хотите. Моё дело – предупредить.

Приподнимаясь, она поправила свалившеюся юбку. Астарот следил за каждым её движением.

– Мне нужна одежда и комфортные условия.

– Я знаю. Тебе отведена отдельная комната, под охраной. Стоит рассказывать тебе, что попытки к бегству не приведут ни к чему хорошему?

– Я вас умоляю, дорогие похитители! – Аня отбросила длинную прядь волос на спину и улыбнулась. – Я не собираюсь умирать молодой и красивой от случайной пули тупого охранника, как этот, – она показала на красного Астарота. – Я слишком люблю себя. Подождём, пока вы поймёте всю бестолковость своей затеи и сами меня отпустите.

– Договорились.

Люци попросил Астарота провести пленницу в её комнату. Тот нехотя встал, медля в надежде пересмотрения такого решения. Не хватало ещё быть нянькой какой-то избалованной богачки!

В своё время парень получил не мало шишек от сливок общества. Кем только он не подрабатывал до своего криминального начала!

Без хорошего образования, а точнее без связей, в Москве вам звезды посветят тускло. Астарот, в отличие от приезжих, хорошо это знал, поэтому не тратил время на поиски хорошего места. Он соглашался быть разнорабочим у судьбы, чтобы иметь самое ценное и бессмысленное – деньги.

Всё это было далеко в прошлом, молодой человек никогда не оборачивался, но эта девчонка как факел осветила всё вокруг и напомнила ему те пейзажи, от которых он скрывался в глубинах Замка.

– Шагай давай, – его грубое тайное движение увело Аню в сторону от фигуры усталого Люци.

Он глубоко вздохнул и отпустил всех по своим делам, пришло время передышки. В его горле всё ещё стояла жажда сока и воспоминаний.

Коридор за коридором, комната за комнатой. Астарот с Аней шагали мимо самых разных интерьеров в полном молчании. Никто не горел желанием нарушать давящую тишину.

Возле лифта молодой человек остановился, пропуская даму вперёд.

– Боже мой! Ты бы хоть этикет почитал, для антуража, – девушка вошла в зеркальную просторную кабинку и прижалась к стене. – Вот не верю я, что тебя зовут Астарот. Тебе больше подходит что-то простое, не замудрённое. Петя там, Вася…

– Не подкатывай, ты не в моём вкусе.

– Скажите, пожалуйста! – Аня смотрела на цифры, это была мучительно длинная поездка. – Что ещё за имя? Откуда взялось?

– Много будешь знать – рано состаришься, – лифт встал и Астарот вышел из кабинки, чувствуя её за спиной.

– Мда, мне тут будет весело.

Они дошли до больших дверей с двумя стандартными охранниками. Они кивнули Астароту и открыли двери. Аня смекнула, что этот тип был явно приближенным к самому главному. Этому…

– Стой! – Двери за её спиной остановились, Астарот обернулся. – Как зовут того типа с лысиной?

Охранники переглянулись и тут же уткнулись в пол, опасаясь, что их реакцию заметят. Астарот не выразил никаких эмоций, он попросил ребят о бдительности и предупредил, чтобы при любом шорохе они обращались к нему лично. «Начальник охраны, значит. Не густо,» – Аня села на кровать, перебирая в голове мысли.

Нужен ведь какой-то план, чтобы избавиться от этих бандюганов. Но как говорила одна знаменитая героиня: о плохом можно подумать и завтра. А сейчас самое время для горячего душа и хорошего сна.

Шилова сбросила испорченную одежду и залезла в шкаф. Да, к её приезду готовились и это была женщина. Разве мужчины сообразят, что и принцессы иногда меняют кружевные трусики?

По тёмным коридорам метался Астарот. Каждый раз, когда психика его подводила и ему хотелось сорваться, он подолгу ходил, выбивая из себя дурь. Совсем скоро в его молодой душе появится стыд перед Люци, человеком, который дал ему возможность жить, не унижаясь. Он снова подвёл его, не проявил сдержанность, холодность к ситуации, как бывало уже не раз. Его прощали, потому что Люци дал ему особые права. С первый их встречи, когда Астарот вошёл в Замок.

Нет, не вошёл. Его притащили пятеро головорезов под предводительством Велиала. Он торговал на улице наркотиками в надежде на легкие деньги, но зашёл не на ту территорию и должен был поплатиться за юношеский максимализм, влекущий бесстрашие. Ему было 18, Люци остался с ним наедине и долго смотрел на худое испуганное тело с высоты своего тронного кресла.

– Ты понимаешь, что натворил? – он кивнул, не решаясь поднять глаз. В таких кругах спокойная смерть была подарком. Трое его коллег нашли по частям в разных районах города, но разве он думал, что попадёт в такую же историю? Он-то не был глуп, никогда не был глуп. – Я должен убить тебя, чтобы другие так не делали, ты понимаешь? Посмотри на меня и скажи, что понимаешь.

– Я понимаю… – его колени тряслись от самых страшных картин, нарисованных воображением.

– Зачем ты залез на мои улицы?

– Там много клиентов… Я не знал, что попадусь… Я быстро бегаю… – сбивчивая речь под пристальным взглядом добрых голубых глаз становилась почти непонятной, но Люци слушал внимательно. – Извините меня.

– Ты колешься?

– Нет, вы что! – начал юноша с жаром, но тут же опомнился. – Я музыкант, хотел заработать на запись в студии. Как только прославился, я бы завязал.

– Какой дурацкий план! – Люци знал, что из нелегального бизнеса почти невозможно уйти живым, особенно, если ты мелкая фигура. – На чём играешь?

– На гитаре.

Он встал, прошёлся вдоль стены медленно, как и положено хозяину положения. Дизайнер считал, что в интерьере винтажного дома должен быть хоть один музыкальный инструмент, считающийся классическим. И как повезло этому парнишке, что выбор пал на гитару.

– А вот и ты, – Люци улыбнулся и снял со стены акустическую старушку. Неизвестно, была ли она ещё рабочей, но паренёк схватил её дрожащими руками и попробовал струны. Безнадёжно расстроена. Пару минут он крутил инструмент в руках, мурлыкая что-то под нос. Чем больше времени шло, тем дальше казался этот зал и неминуемая смерть. Надежда застыла в воздухе и тряслась как почти опавшая ресница на глазах молодой прелестницы.

Знакомые переливы пробудили в Люци то самое ощущение жизни, за которым он тогда охотился, также, как и сейчас. Он питался своей болью, своей безысходностью.

– So, so you think you can tell

Heaven from hell,

Blue skies from pain?

Can you tell a green field

From a cold steel rail?

A smile from a veil?

Do you think you can tell?1

Эти строчки, спетые с такой чистотой и правильностью нот, заставили Люци проникнуться симпатией к горе-наркодилеру, что до это случалось ноль раз.

К середине песни, он уже знал, что не убьет его, а к концу решил пригласить к себе на работу. Нет, конечно, парень мог вернуться домой, никто бы его не тронул, но веря, что когда-нибудь правильная дорога сама найдет его, Астарот принял боевое крещение и новое имя.

«Никому и никогда не говори о себе прошлом. Воспоминания содержат ключ к слабостям человека. Как только кто-то получит его, он им воспользуется. Ни откровенности, ни сближений. Ты должен быть туманом, чтобы никто не знал, что таится внутри,» – так закончился их первый разговор.

Астарот остановился посреди колонного зала и подумал, что так и не усвоил элементарные уроки. Как не прискорбно это звучало, но Люци просто тратил своё время на того, кто не заслуживал ни его доброты, ни участия. Какой стыд!

Он бы поговорил с ним. Он бы извинился. Но что могут изменить пустые слова? Дело – вот что может искупить любую вину. Астарот решил доказать, что не просто так здесь. От этого на душе стало спокойно и он легким шагом пошёл в комнату по соседству с Аней. Никому нельзя доверять.

После бесконечных дел Люци закрыл тяжелую дверь в свою спальню, повернул ключ и только тогда выдохнул. Он ненавидел работать по ночам, особенно с бывшими друзьями. Скинув с себя клетчатое убранство, он шагнул под душ и закрыл глаза.

Всеволод был его компаньоном много лет, а вчера оказалось, что он работал еще и с конкурентом, главой какой-то группировки, верящей, что сейчас всё ещё лихие 90-ые. Нет, это просто невозможно было простить. Да и зачем? Все знали, что не получат второй шанс.

Именно потому, что добродушный Всеволод всегда забавлял Люци, он поступил с ним особенно жестко, позволив своим ребятам поиздеваться на славу. Удивительно, как быстро мораль покидает человека, которому разрешено безнаказанно причинить зло. Глаза Асмодея, главы карательного отдела (как он сам себя называл), черные как ночь в глухой деревне, полные страсти и удовольствия от пыток и страданий бедного Всеволода, завораживали Люци каждый раз.

Ненормально испытывать тягу к насилию или более, чем нормально, но, чтобы держать в руках самые тёмные души, требуется очень холодное сердце. Люци шагнул дальше, он и вовсе его не имел. Пустое место, где оно должно напоминать о себе, занимала ужасная рана, которой он не позволял зажить, чтобы всё ещё считать себя частью прогнившего мира.

Рухнув на кровать, Люци не закрыл мохнатые шторы, за которыми было невыносимо светло и прекрасно. Второй этаж Замка открывал прекрасный вид на лес и озеро, блестящее вдалеке словно начищенное языком кота блюдце из-под молока. Вся грязь этой ужасной ночи смывалась вот такими моментами, но Люци никогда не испытывал покоя, даже в такие секунды. Напряжение – ключ к успеху любого его дела. Как только человек расслабляется, жизнь бьет его под дых, чтобы напомнить, это бой, а не прогулка по васильковому полю. Поэтому он не позволял себе пропустить удар, он был начеку и всегда ждал подвоха, от каждого самого преданного служащего, от дорогого соратника. Люци не верил никому и считал это самым главным своим достоинством.

Глава 2.

Владимир Сергеевич Шилов проснулся на рассвете, как и каждый день любого года. Он работал допоздна, несмотря на опасения своего личного врача и некоторые угрозы. Когда министр хочет петь в караоке с пышногрудой испанкой на руках, как ему откажешь, тем более, если от его подписи зависит, пройдёт ли твоя компания по тендеру в этом году, получишь ли ты гос контракт на 3 триллиона рублей? Вот и Владимир Сергеевич знал, что никак.

Сложность бизнеса для него заключалась в достаточно хилом здоровье. Чтобы наладить связи с нужными людьми, ты должен быть своим, а это значит, что ты не боишься пить и спать со шлюхами. Ты такой же падший, как они, поэтому их не смущает твое присутствие, поэтому они относятся к тебе благосклонно.

Пропаганда здорового образа жизни и откровенная старость уменьшили потребность в таких дружеских посиделках. Богатые распутники, пьяницы и наркоманы бросились к ногам своих давно безразличных жён, взяли в руки неуправляемых детей и смотрели в будущее трезво, со всей требуемой временем моралью. Владимир Сергеевич, почувствовав такую приятную ему волну, наконец, выдохнул и вплотную занялся своим здоровьем, восстановил режим и даже начал посещать спортзал. Но из любого правила было исключение, и вот вчера ему пришлось возиться с Антон Семёновичем Шпиком, сторонником нового режима и старых понятий о переговорах.

С щемящим сердцем Шилов поднялся с пуховой подушки и стащил с тумбочки вечернюю заготовку: большую бутылку минералки, таблетку от головы, гель для желудка. Как только всё это оказалось внутри, он напялил бамбуковые тапочки и поплёлся под душ.

Его жена Виктория, запрещающая произносить ее отчество, потому что считала себя 20-летней пигалицей, и не позволяющая другим разуверить её, нервно отбивала длинными пальцами по столу в ожидании мужа. Обычно они виделись только к вечеру, поскольку Шилова не просыпалась раньше 12, а муж её не допускал к себе никого до того, как выпьет кофе. Домашний персонал знал, что хозяин уезжает не позже 7 в офис и до этого времени никто бы не решился показаться ему на глаза.

Но сегодня повар с удивлением застал Викторию, нервно теребящую телефон в руке за столом. Впервые за все время, что Николай работал у Шиловых, он увидел эту женщину за завтраком. Она положила на тарелку две ложки каши, но так и не притронулась к еде, упираясь вечно плачущими глазами в дверной косяк.

Владимир Сергеевич появился в столовой к 6:30, абсолютно готовый к выходу, без следов вчерашней вечеринки (так он себя чувствовал, но любой здравый человек в курсе, что после 30 любая пьянка написана на вашем лице). Он сел на свой стул, как и всегда, и открыл планшет, приготовленный на краю.

– Так и будешь лыбиться в свою штуковину? – Виктория поняла, что муж только заметил её и удивленно приподнял брови. – Что, я не могу позавтракать с супругом? Или ты слишком занят, как и все время нашего брака?

– Можешь конечно, – он спокойно закрыл РИА новости и улыбнулся ей идеальным парусником своих губ, демонстрируя новенькие виниры. Как же она любила эту улыбку много лет назад, как же он любил эти бледные глаза с постоянной поволокой слёз. Теперь их обоих раздражало присутствие друг друга, и они старались минимизировать его, негласно, конечно. – Что случилось?

– Нашу дочь похитили. Но ты можешь и дальше беззаботно сиять как начищенный тульский самовар. Не думаю, что это беспокоит тебя.

– Опять твои фантазии, – Владимир Сергеевич глубоко вздохнул, чтобы не выдать своей злости. На прошлой неделе его жена уверяла, что он спит с секретаршей и уже имеет от неё как минимум двоих чудесных детей (справедливости ради стоит отметить, что с Таточкой их действительно связывал бурный роман, но Шилов не собирался размножаться ни с кем и никогда). – Это всё твои сериалы и вино. Ты же знаешь, что когда врач сказал про 2 литра жидкости в день, он не имел в виду алкоголь?

– Перестань говорить со мной как с дурой! – как её бесили его бесчисленные намеки! Не зацепишься ни за одно слово, так тонко он это делал, таким ровным тоном покрывал её ядом. – Открой свою почту.

– Ты что, рылась в моей почте? Да как ты посмела?

Виктория надеялась найти доказательства многократных измен мужа, его внебрачных детей или документы на чёрные сделки, потому что смертельно боялась, что он бросит её и оставит без средств к шикарному существованию.

Вчера ночью, допив бутылку красного, она решила проверить есть ли у неё основания для шантажа. Оказалось, что там стерильно, как в операционной, где она делала новый нос два месяца назад. Но вот странное вирусное письмо, еще непрочитанное, сообщало, что их дочь Аня взята в плен до того момента, как Владимир Сергеевич выполнит некоторые условия, о которых сообщат утром.

Мужчина нехотя пробежал глазами по открытой странице и недоверчиво скорчил рот.

– И что? Я должен поверить ЭТОМУ? – Шилов отпил из маленькой чашки эспрессо и взял в руку остывший тост. – Ты догадалась позвонить ей или Григорию? – женщина злобно смотрела на его беспечное спокойное лицо и ненавидела каждую морщинку на его самодовольной морде. – Впрочем, я так и думал. Дорогая, прежде чем бить тревогу, нужно было вспомнить, кем является твой муж и что такие письма он получает как минимум пять раз в день. Поэтому у тебя и Ани есть круглосуточная охрана, о которой вы не догадываетесь.

– Так ты следишь за мной! – Виктория победоносно скрестила руки на груди. Теперь он не посмеет её обвинить в посягательстве на частную жизнь.

– Ты опять выкручиваешь всё на себя, – Владимир Сергеевич вздохнул и достал из кармана дорого пиджака свой неубиваемый даже атомной бомбой смартфон. Номер дочери был как назло в конце списка вызовов, он приподнял брови, вспоминая, что не видел её с понедельника и даже не понял этого. Долгие гудки и, наконец, она взяла трубку. – Алло, ты где? – Шилов не называл дочь по имени с того момента, как застукал ее с парнем полуголыми, а ей было всего 13. Такое разочарование не приносил ему никто, и он усилием воли закрыл дверь своего сердца для светловолосого ангелочка. Теперь она была ещё одной приживалой, как и её мать.

– Ну здравствуй, Володя, – этот голос пробил пот на спине Шилова. Да, он знал, кому принадлежит хриплый и натужный звук. – Айфон твоей дочери разрядился дважды, пока ты спохватился. Не очень-то внимательно, папаша.

– Где Григорий? – таким жалким Владимир Сергеевич не чувствовал себя давно. К своему стыду он понимал, что дело не в дочери. Ею он бы пожертвовал со спокойным сердцем, это яблоко давно сгнило. Но тот факт, что руки Люци длиннее, чем ему казалось, вовсе не радовал.

– Стал удобрением для флоры Битцевского парка. Дать координаты?

Послышался скрип кровати и лёгкое шуршание. Шилов был в ужасе. Но не от того, как кто-то мог рассуждать об убийстве, лежа в постели (ведь Владимир Сергеевич сам был не свят), а потому что Григория больше нет.

Зотов возглавлял охрану Шилова вот уже 10 лет. Он был отменным бойцом, прошёл Афган, а это значит, что никогда не обсуждал распоряжения. Конкуренты не доезжали до своих домов, бумаги пропадали из сейфов, но Григория никто не ловил за руку. Более того, Владимир Сергеевич ему слепо верил, что случается нечасто. Пафосные мальчуганы в костюмах и гарнитурах – это всё шелуха. Случись беда, они первые убегут с поля боя. А вот Зотов трижды ранен из-за покушений на Шилова. Был ранен.

– Скажи мне, раз ты так холоден к своей дочурке, как отдал к ней лучшего охранника? – Люци зевнул, будто это была приятельская беседа за утренним кофе.

– Это моя дочь. Я люблю её…

– Ах какой же ты лгун, Володя! – Люци знал, что Григорий перед смертью сетовал на случай, из-за которого оказался рядом с девчонкой. – Политика искалечила тебя. Ты хоть себе говоришь правду?

– Это не твоё дело, – Владимир Сергеевич смотрел на остывший тост на тарелке и перебирал в уме варианты, которые у него были. Напряжённый взгляд Виктории его не интересовал.

– А вот так говорить со мной не надо. Ты же умный человек, правда?

– Зачем тебе моя дочь? – Владимир Сергеевич пытался выглядеть максимально спокойным. Раз в плен взяли не его, значит он нужен живым. Это плюс. Значит, есть время.

– Надеюсь на твои отцовские чувства, – Люци усмехнулся. – У любви отца к дочери есть только начало, Володя. Тебе кажется, что она стала чужим человеком, но это не так и ты это осознаешь, пусть не сразу. А как только ты это поймешь, ты дашь мне всё, что я захочу.

– Я бы на твоём месте не очень рассчитывал на это.

– Посмотрим, у кого проблемы с математикой.

Звонок оборвался и до того, как Шилов положил телефон обратно в карман, раздался оглушающий шум, чиновник свалился на пол. Крики и какая-то суета вокруг, охрана, вбежавшая как по щелчку – всё это прошло мимо.

Владимир Сергеевич знал Люци, поэтому сразу понял, что взрыв в его спальне, как потом расскажет полиция, это уведомление от неприятеля. Он делал то, что умел: манипулировал. В любой момент, в любом месте Люци может убить Шилова и ему никто не поможет. Панику, он хочет создать панику. Но Владимир Сергеевич давно в политике и точно знал, что будет жить, пока не даст то, что так нужно этому бандиту. Эта мысль согревала его остывшее сердце.

Глава 3.

Астарот сидел в малом зале Замка, развалившись на кресле. Его длинные ухоженные пальцы то и дело проводили по струнам, заставляя их переливаться бессвязной мелодией. Он верил, что ещё успеет стать музыкантом, и никак не хотел себе признаваться, что уже совершенно далек от своих старых целей.

Перегоревшие мечты хранились в его всё ещё юношеском сердце, чтобы не дать ему увидеть самое страшное – реальность.

Было удивительно дождливо для июля и достаточно холодно, Замок в такую погоду становился совсем готическим. Барабанная дробь за окном придавала утру особый смысл, потому что Астарот знал, что Люци хорошо спит теперь, под этим шумом.

Асмодей показался в начале зала, достаточно далеко, но Астарот тут же прекратил мучить гитару и расслышал приглушенные стоны откуда-то снизу.

– Велиал опять развлекается? – парень кивнул в сторону Пыточной и съежился по привычке.

– Ага, – мужчина лет сорока плюхнулся на диван и открыл зажатую в руке баночку холодной Кока-колы. – Его работа сводит меня с ума.

Асмодей и Велиал были самыми жестокими членами коллектива и люто ненавидели друг друга. Первый являлся главой карательного отдела, наказывал жёстко, но по делу, и никогда не позволял себе упиваться насилием, по крайней мере открыто. Он знал, что от него зависели многие жизни, но и ценность своей собственной не ставил выше.

С Люци они познакомились после его возвращения из очередной «командировки». В то время он работал на власть по контракту и считал убийство своей профессией. В принципе, так оно и было. Дело прибыльное, но опасное. По крайней мере, куда смертельнее, чем то, что предложил ему улыбчивый мужчина с редкими зубами в баре на Мясницкой.

– Не горячись, он тоже не в восторге от твоих методов.

Главное отличие двух этих людей заключалось в подходе к работе. Велиал все тащил в дом и считал, что на улице разбираться неприлично. Асмодей наоборот был уверен, что где едят, там не гадят.

– Мне всё равно от чего в восторге этот хмырь, – он отпил из банки и прикрыл глаза. – Поиграй что-нибудь, чтобы не слышать это.

Астарот покорно перебирал пальцами струны. Он и сам не любил эти особенности их дела, но обойтись без этого не получалось.

Сразу после того, как Люци его помиловал и взял к себе, он допустил ошибку. Дело было маленькое, один из компаньонов присвоил себе небольшую партию товара и его попросили наказать преступника. Астарот всё ещё свежо помнил, как попался сам и по наивности дозволил парню сбежать из города. Кто же знал, что этот придурок решит сбывать товар, ссылаясь на защиту Астарота, прямо тут, в Москве? Как только всё выяснилось, Асмодей предложил расправиться с тем, кто играл ему сейчас на гитаре. Люци вызвал его к себе.

– Ничего не хочешь мне сказать? – на нём был ярко красный пиджак и модные круглые очки. Но вопреки разуму, его образ устрашал.

– Извините, Люци. Я думал, он просто уедет, я хотел помочь ему.

– Астарот, я похож на руководителя Красного Креста? – парень покачал головой. – В этом бизнесе так не решают дела. Ты простишь одного, простишь другого и в итоге будешь пожизненным лохом. На одного запутавшегося парнишку, как ты, приходится, по крайней мере, сотня таких, которые маму свою продадут за возможность выслужиться. Ты понимаешь, о чём я? – парень кивнул. – Нет, ты не понимаешь, в этих делах нет места слабости.

– Тогда почему вы пожалели меня? – этот вопрос давно мучал Астарота и несмотря на всё стеснение своего положения, он всё же решился задать его. Коллеги не скрывали своего неодобрения, тайно, конечно. Но они шептались за его спиной и обсуждали все возможные варианты исхода.

– Потому что я достиг того уровня, когда могу делать всё, что угодно. Я играл по правилам, а потом создал свои. Ясно?

Они больше никогда не говорили об этом, Астарот больше не позволял себе таких слабостей. Да и не было шанса, поскольку Люци отвёл его как можно дальше от кровавой части работы. Вокруг достаточно людей без совести, ни к чему ломать фарфоровую вазу, чугунной сковороды из неё всё равно не сделать. А Люци знал, что применение есть каждой вещи.

– Асмодей, – парень продолжал тихую мелодию, внимательно всматриваясь в черные глаза собеседника. – Ты никогда не хотел жить по-другому?

– В смысле? Хочешь поговорить о честном труде?

– Нет, – парень улыбнулся и его пухлые губы наконец стали человеческого объема, хоть и ненадолго. – Ты никогда не хотел семью? Жениться там, детей родить?

– Ха, – Асмодей погладил бороду. – Ты ещё мальчишка.

Астарот обиженно уткнулся лицом в пол. Несмотря на столько лет совместной работы, к нему относились по-отечески, но никто не принимал его всерьез. Была ли причина в том, как он появился здесь, или в том, что ему не доверяют серьёзного дела? Следить за девчонкой совсем не подвиг.

– Ты не дуйся, я не со зла. – Асмодей уперся руками в колени с доброй улыбкой. – Во мне говорит зависть.

– Что? – Астарот отложил гитару и съёжился под стоны снизу.

– Да-да, мы все тебе завидуем.

– Из-за Люци?

– Из-за молодости, – он смял рукой банку и засмотрелся на свою ладонь. – Когда ты наряжаешь ёлку, ты ждёшь Нового Года.

– Асмодей!

В зал вбежал низенький человек и сумбурно произнёс несколько предложений. Асмодей бросил мысль на полуслове и вышел во двор, оставив молодого человека в раздумьях.

Поднявшись по резной лестнице, Астарот задержался у комнаты Ани. За стеной было тихо, два охранника снаружи шутя отдали честь. Постучав костяшками пальцев, он открыл тяжелую дверь и остолбенел от увиденного. На кресле возле кровати сидела Мамона. Это была женщина 45 лет, тучная, но ухоженная. Все уважали её точный ум, поэтому к её появлению возле пленницы Астарот не был готов.

– Здравствуйте, – он одёрнул жилет как школьник и нехотя встал прямо. – Не думал, что вы…

– Конечно нет! Оставим её одну как барыню, пусть творит, что хочет, – женщина ехидно посмотрела на девушку, недовольно мучившую наручники. – Мы тут не в куклы играем, как бы. На кону большие барыши и это наш способ получить их, – рельефный пистолет с гравировкой «CARPE DIEM» был подарен ей Люци после очередного подъема их финансового положения. – А ты что тут делаешь, а? Пришел пригласить ее на обед?

– Ну что вы! – Астарот обиженно надул губы, зная, что Мамона испытывала к нему материнскую слабость и прощала многие огрехи. – Люци сказал, что я за ней присматриваю, я зашёл проверить.

– Я не допущу к этой лисе ни одного мужчину, так и знай! – она не очень-то изящно закинула ногу на ногу. – Оставить её одну, не связанную. Какая глупость!

– Люци сказал…

– Я сама с ним поговорю.

Аня тоже не была рада её появлению. Она надеялась на охранника-мужчину, с которым можно будет сблизиться и получить всё, что угодно за счёт своего милого личика. Но Мамона не стала с ней церемониться и сразу же дала понять, что на её женскую солидарность рассчитывать не придётся.

– Мне нужно поговорить с главным. Люци, да? Я не согласна на такое! Мне обещали комфорт! – Аня собрала в кулак всю свою серьезность и даже сдвинула на лбу модные толстенные брови.

– Вот интересно, – начала Мамона наигранно заинтересовано. – Почему у тебя брови стоят дыбом?

– Это модно, – блондинка вскинула голову и поставила самолюбие выше инстинкта самосохранения. – Вам бы стоило иногда смотреть что-то о трендах.

– О, нет! Я предпочитаю классику, – Мамона указала стволом на свой идеальный брючный костюм, который будет стильным и через 200 лет. – Такие люди как я ничего не делают в угоду обществу. А вот ты я думаю, подрабатываешь моделью, да? Собираешь подписчиков, фотографируешься с куском пиццы, который никогда не съешь, в позе, в которой никогда не сидишь, так ведь? О, дорогая, какая же жалкая у тебя жизнь!

Астарот всё ещё стоял на входе, очарованный своей старшей коллегой. Иногда он представлял, что она его мать. Как тогда бы сложилась его судьба? Где бы он был, воспитываясь при такой сильной женщине?

– Хорошо, что вы довольны своей жизнью в грабеже и убийстве! – Аня, глубоко задетая сказанным, смотрела прямо в глаза Мамоне, ожидая пулю в лоб.

Но та лишь улыбнулась и продолжила легко качать носком своей туфли-лодочки телесного цвета.

– Из-за таких как ты маленькая девочка Лена из Липецка будет думать, что всё в жизни решают килограммы и банковский счет любовника…

– А это разве не так?

– Я не договорила, – Мамона сохраняла спокойный тон, что выбешивало Аню и восхищало Астарота. – А потом эта девочка Лена запытает себя голодными диетами и, возможно, встретит владельца автосервиса Гену, у которого водятся деньги. Он, как и 99 % мужчин при небольшом бабле, будет считать себя пупом земли, и будет относиться к ней потребительски. Потом она, всё ещё смотря на таких как ты, решит родить ему ребенка, чтобы удержать и заслужить уважения. Есть два пути развития: её диеты аукнуться ей бесплодием, что будет благом для человечества, скажу откровенно, или она забеременеет и родит ребёнка ненужного никому. Потому что Гена не поменяется. И она не поменяется. И вот из этого вырастет бесконечно несчастный человек, который потом сделает несчастными всех вокруг себя. Вот так ты распускаешь вирус, дорогая моя.

Все молчали, переваривая услышанное. Мамона все еще безразлично качала ногой. В комнату вошёл Люци. В новом костюме, но со вчерашним недосыпом. После звонка Шилову, он так и не смог уснуть. На часах было около 9.

– Мы идём завтракать? – Мамона встала с кресла, обращаясь к мужчинам.

– Я бы не отказалась, – Аня мечтала избавиться от наручников и этой комнаты. И сделать это можно не через женщину.

– Кусок в горло полезет рядом с преступниками? – Мамона ехидно покачала головой.

– Не стоит переходить границы. Гусь свинье не товарищ. Тебе принесут еду с доставкой, – Люци шагнул в сторону, но наманикюренная рука Мамоны схватила его за рукав, мягко, по-женски ласково.

– Да ладно тебе, Люци. Пусть девочка поест с нами, посмотрит, как живет настоящий преступный синдикат. Ты же не против человечины? – Мамона громко рассмеялась, взяла под руку Астарота и вышла из комнаты. – Мальчики, проводите даму.

Асмодей и Велиал уже сидели за столом. Аня с удивлением отметила, что узнала второго, только когда его окликнули по имени. Безликий человек о чём-то жарко спорил с борадачом.

– Ты не слышишь меня! Из-за твоей беспечности у нас будут проблемы! – Велиал кивком поздоровался с входящими, не отрывая глаз от своего соседа.

– Это я беспечный? – Асмодей поставил стакан колы, он так и не сумел отпить и глотка. – Представь только, если кто-то войдет в Замок, кто-то посторонний.

– Бред!

– Нет, не бред! – мужчина запалисто вскинул руку, но тут же вернулся к своему обычному положению. Он не выносил эмоций. – Произойти может что угодно. И вот к нам заваливается ОМОН, а у нас тут местная камера пыток!

– Ахаха, – Велиал закрыл руками неузнаваемое лицо, не обращая внимания на то, как все рассаживаются. – Ты просто смешён! Заявится сюда ОМОН, надо же такое придумать! Уж быстрее в твоих лесах-полях найдут какой-нибудь след.

– Нельзя найти то, чего нет!

– Мальчики, ну перестаньте! – Мамона снисходительно улыбнулась, кивая в сторону Анны. – Что о нас подумает гостья?

– Как будто мне есть дело, – Асмодей буркнул эту фразу себе под нос и посмотрел на Люци. Тот о чём-то увлеённо шептался с Астаротом, не замечая происходящего.

Как только вынесли закуски, за столом началась бесполезная болтовня. Они делали так каждый день, потому что Люци не говорил о делах за едой и не давал это делать другим.

– Аня, может, ты расскажешь нам, по душе ли тебе пришлось наше общество? – Мамона очаровательно улыбнулась. Она пила вино вместе с Велиалом, все остальные к алкоголю не прикасались. – Как я понимаю, ты не замужем, а у нас тут целая гвардия холостых мужчин.

– Мамона, – Люци одарил её ласковой улыбкой.

– Я не стану развивать тему. Мне глубоко безразличен каждый за этим столом.

– Это правильно, – Люци впервые посмотрел прямо на Аню, отчего её холодность дрогнула. – Не стоит привыкать ни к чему. Ничто невечно под луной.

– Да уж, – женщина кивнула в сторону бутылки и увлечённый соседкой Велиал всколыхнулся в благородном порыве. – Помню, был у меня один поклонник. Паренёк лет 20-ти, смешной такой, хорошенький. Больше походил на щеночка, чем на любовника. Я, честно говоря, привязалась к его наивной преданности.

– Представляю, что с ним сделал твой муж, – Люци улыбнулся, отчего на его щеках появились ямочки.

– Ой, не представляешь!

Они дружно рассмеялись, но Аня осталась серьезной. Она смотрела на Люци во главе стола и думала, сколько ещё выдержит это общество. Нет, семейный обед в поместье Шиловых был пыткой куда большей, чем этот завтрак. Но ей нельзя быть в неволе.

Стол наполнялся разными блюдами: крок-месье, омлет с вяленными томатами, какая-то фасоль. Всё было вкусно, это Аня поняла по довольным лицам своих соседей. Сама она не притронулась к вилке. Как же мерзко.

Она вспомнила себя в 11 лет, когда впервые поняла, что её папа вовсе не супергерой или добрый волшебник. Он обманщик, лгун и преступник. Сейчас ей было также противно.

– Я хочу к себе, – Аня встала и двинулась в сторону выхода.

Люци жестом согласился на такой исход и продолжил приятельскую болтовню за столом. Но Астарот хотел вмешаться. С позволения начальства он догнал Аню и двух охранников в багровом коридоре.

– Я распоряжусь, чтобы тебе принесли что-нибудь в комнату, – его дружеский тон не получил должного результата, девушка ровными шагами преодолевала шаг за шагом. – Ты можешь сказать, что хочешь. Наш повар готовит любые блюда. Просто мастер своего дела! Недавно предложил нам какое-то африканское лакомство из мозгов обезьяны на обед…

– Я ничего не хочу.

– Решила заморить себя голодом?

Астарот дружески пихнул её плечём, но бледное лицо стёрло улыбку с его губ. Да, эта мегера явно не настроена на приятное знакомство.

– Я подумал, что мы можем нормально общаться, раз уж оказались в ситуации, где вынуждены контактировать…

– Слушай, это всё очень мило, правда, но я не из тех женщин, с которыми можно хорошо провести время, – лифт дёрнулся, они приехали. Охранники вышли первыми, старательно делая вид, что не слышат происходящего и абсолютно этим не интересуются. – Если не хочет возиться с моей депрессией, развей мою скуку морфием. Это 100% способ. Я стану гораздо приятнее.

– Не знал, что ты наркоманка.

– Это такое же средство от стресса, как алкоголь, сигареты или трава. Я не то, чтобы часто употребляю, но сейчас сам понимаешь, ситуация такая, мне нужно расслабиться.

Они замерли у массивных дверей Аниной комнаты. Она гадала, есть ли на его лице тень сомнения, которая поможет ей получить своё успокоение. Как же на хотела забыться!

– Ну так что? – её модельная пластика была доведена до автомата, Аня едва заметно вытянула ровные губки и посмотрела исподлобья на своего будущего спасителя.

Всё-таки он был хорош собой. Встреть она его где-нибудь в кофейне на Тверской, может быть, у них бы получилось знакомство. С такой внешностью нужно играть в марвеловских фильмах какого-нибудь Супермена.

Момент повис между ними звонкой струной электрогитары. Астарот рассуждал, каковы риски такого поступка. Некоторые его коллеги не чурались вредных привычек и были свободны в выборе средств релаксации. В правилах ничего не говорилось про запрет на препараты в доме. Сам Люци никогда не был замечен в подобном, а ведь за столько лет Астарот не мог вспомнить хоть одного скандала на этой почве. Значит, можно.

Но Аня ведь не член их сообщества, она пленница. Вдруг закидается до смерти.

В хорошенькой голове Астарота вращались мысли самого разного посола. Ему был нужен друг не из этого круга, он нуждался в общении с человеком из реального мира. Но Люци… Если бы он точно знал, что Люци этого не одобрит, никогда бы не сделал.

– Увидимся, – он махнул охранникам на дверь, и растерянная Аня вошла внутрь.

Глава 4.

            Пустая бутылка красного вина скатилась на дорогущий паркет. Виктория Шилова, всё в том же халате из китайского шелка, пила бокал за бокалом и думала, как вообще докатилась до такой жизни.

      Владимир Сергеевич обронил пару фраз, что с Аней всё будет нормально и вышел из их грёбанного поместья тем же неторопливым шагом, что и всегда. Но сегодня было кое-что необычное. Страх. В его пустых карие глазах был страх.

      Она бы всё отдала, чтобы вернуть время вспять и никогда не встречаться с этим ублюдком.

21 год, ровесница Ане. Ей был 21 год. Что вообще можно решить в таком возрасте?

Он был старше на 12 лет. Успешный, самодостаточный, умный. Тогда ещё просто Вика, дочь солидного банкира, чья профессия открыто не светилась в СССР, училась в РУДН и собиралась бежать заграницу сразу после окончания ВУЗа. Они познакомились в именитом кафе «Пироги» на Маросейке, где вся студенческая молодежь набиралась сил до и после пар. Владимир Сергеевич пришёл туда совершенно случайно, как тогда сказал. Теперь Виктория знает, что её муж никогда и ничего не делает спонтанно.

Но ей был 21 год, и она влюбилась с первого взгляда. Разве кто-то из окружающих её парнишек мог сравниться с взрослым мужчиной с идеальной улыбкой? Так у них завязался роман. Недолгий, поскольку Владимир Сергеевич не видел смысла в многолетних ухаживаниях. Он сделал ей предложение спустя месяц знакомства. Какой же наивной дурой она была! Скакала от счастья. Если бы только знать…

Вторая бутылка красного зашла куда быстрее. Дурманный хмель помогал Виктории не думать о том, как по-другому могла пройти её жизнь, как она могла быть счастлива. Или наоборот?

Сколько тайных возможностей хранит судьба. Юрий, её поклонник и однокурсник, стал дипломатом и тратить деньги в Шенгенской стране. Она могла быть с ним вместо расфуфыренной рыжухи, которую он представил своей женой. Это была её жизнь. Европа, деньги и любящий, скромный мужчина.

Странно, но мысли об Ани пришли спустя долгие часы в паутинах саможаления. Конечно, она могла заявит в полицию, начат поиски, заплатить СМИ и сделать это новостью года, но раз Шилов сказал, что всё будет нормально, значит будет. Он же не бросит в беде собственную дочь. Наверняка уже охрана президента в курсе дела. Да, точно, так и есть. Её муж редкий козёл, но никому не позволит собой управлять. Это она по себе знала.

С этими мыслями и недопитым бокалом вина, который упадёт на ковёр и станет головной болью для домработницы Наташи, Виктория уснула на кушетке с кристальной совестью и гордостью за свои высокие материнские чувства.

В это время Шилов в своём кабинете пил вторую чашку эспрессо, как и было заведено его графиком, и дочитывал новости, которые ускользнули от него этим утром. Воскресенье всегда было отличным временем поработать без назойливого вмешательства остальных.

Проверка показала, что Григория нигде нет, а значит Люци не врал о случившемся. Владимир Сергеевич и не думал так, но привычка – вторая натура, как известно.

Кабинет Шилова под бронированными окнами ещё с лихих 90-х отдавал стилем и интерьером, несвойственным людям его возраста. Он любил минимализм и функциональность. Серый цвет успокаивал сознание, а с учётом того, что всего в жизни этот человек добился умом и зияющей дырой вместо стыда, это было самое практичное решение.

К большому сожалению, коллеги Шилова не разделяли такого подхода. Они сохраняли здание городского совета в убитом совковом стиле, а их кабинеты пестрили вычурной роскошью, как бы это не претило 21 веку.

Ах да. Основная работа Шилова – должность слуги народа, приносила заоблачный официальный доход, о котором большинство россиян жадно мечтает по ночам. Но этого было недостаточно. Взятки, или как гласит суровый термин – коррупция, тоже являлись стабильной прибылью, о чём знал каждый и тактично молчал. Честный чиновник как вынужденный убийца – существо редкое и не долгосрочное в условиях свободы существо.

Если ты хочешь добиться успеха, ты продаёшь свою совесть. Да-да, иного пути нет. И это касается не только бизнеса. Такие же правила игры в творческом полёте, если кто-то наивно полагал, что мастер руководствуется только вдохновением, не озираясь на коммерческую часть.

Шилов узнал об этом слишком рано, но, если ты сын простого работника и с детства видишь, что честный труд ничего не стоит, учишься быстрее. Каждый человек сам выбирает свой путь, Владимир Сергеевич был доволен.

Он ещё раз перечитал мейл и слегка прикрыл глаза. Ему ничего не угрожает, пока он нужен этому бандиту. Ха, какая досада! Казалось, что всё в 10-х дышит интеллигентно культурой. Все криминальные авторитеты повымерли, а кто похитрее, подался в бизнес и плавает на яхтах в Тихом океане. И тут этот Люци, напыщенный и слишком умный для своего рода деятельности, сумасшедший, которого обходит стороной и Гос. Дума и Совет Федерации. Как только ему удается остаться в живых?

За окном на проспекте образовалась жуткая пробка. Владимир Сергеевич смотрел на кряхтящие машинки внизу и невольно усмехался, как же ничтожно всё человечество.

– Тук-тук, – Таточка со своей яркой розовой гривой (тренд сезона) заглянула в кабинет, нерешительно топчась за приоткрытой дверью. – Можно?

– Да, – Шилов оторвался от вида и взглянул на впорхнувшую любовницу-секретаря. Клише на клише клише погоняет. Вот и всё, что стоило о ней сказать.

– Вы просили найти Пугина. Так вот, он вернулся из командировки, спит сейчас. Разные часовые пояса и всё такое…

– Тата!

– Да, извините, – она смущенно улыбнулась и продолжила фактами. – Он перезвонит сам ближе к вечеру.

– Тогда не отвлекай меня ненужной информацией!

Девушка выбежала за дверь, зная, что сейчас Шилов не в настроении. Какими только средствами она не пользовалась, чтобы смягчить его грозный нрав, но он был таким, каким был. За время их отношений выработалась чёткая система взаимодействия. Тата лишний раз не дёргала его на работе, была приличной секретаршей и одевалась по-монашески, как считала в своей голове. А вот на снятой им квартире на Мясницкой она развлекалась от души. Почти всегда ходила голая на шпильках, при полном параде и вела себя как кошечка. Но это только в те часы, что у неё проводил Шилов, как вы понимаете.

Женщина остается женщиной и в 40 кг, и в 120. Поэтому у Таты был уродливый халат, набор масок «не приведи Господь увидеть», удобный трусы для тех самых дней. В общем-то, обычный набор любой женской особи.

А ещё её секреты от Шилова не ограничивались наборчиком в шкафу.

Владимир Сергеевич провёл 3 бесполезных встречи прежде чем позвонил Пугин.

– Кто ж звонит в такую рань в воскресенье, Шилов? – голос в трубке казался скрипящем под часами недавнего сна. Послышался глоток.

– И вам не хворать, Семён Карлович.

– Давай сразу по делу, у меня времени мало.

Так было всегда. Пугин не столько обладал дефицитом времени, сколько ненавидел формальности. Он сидел за столом, завтракал и был намерен продолжать сие мероприятие в тишине и покое, отчего Шилов казался ему назойливой мухой перед самым приятным сном.

– Как скажешь, Семён Карлович. Тут у меня проблемка возникла, – ни типичных для нужных людей вздохов, ни напряжения. На другом конце трубки была тишина и Шилов продолжил. – Люци объявился. Дочь мою взял в заложницы и ждёт, чтобы потребовать выкуп.

– Деньги-то ему зачем?

– Нет, не деньги, – он стушевался, потому что всё ещё не выяснил, чего хочет злодей.

– Ты, как я понял, не знаешь, что ему надо, – Пугин сделал нетерпеливый глоток, этот разговор неприятно затягивался и начинал приносить существенный дискомфорт.

– Не знаю…

– Я посмотрю, что можно сделать и свяжусь с тобой.

– Спасибо, Семён Карлович! Знаешь же, я не забуду…

– Да, да. Будь здоров.

Пугин положил телефон и с улыбкой посмотрел на Клаву. Женщина поправила массивные очки старого образца и растянула тонкие губы в ответ. От тостов всё ещё шёл приятный мягкий пар.

Глава 5.

При свете дня Замок казался куда менее готичным. Под присмотром охраны Ане разрешили прогуляться по окрестностям. Она прошла несколько залов, но быстро соскучилась и вышла на воздух. Природная загородная красота, как она и предполагала. В Москве не выстроишь такой особняк, а царские палаты не дадут использовать даже Люци.

Сладкое томление перед приемом морфина сводило ей скулы, она трепетала. Нет, никто и никогда не докажет ей, что вредно быть счастливой.

В отличие от представлений о криминальном мире, реальность оказалась почти обычной. Никаких высоких стен с камерами наблюдения и колючими проволоками, никаких видимых постов охраны с собаками или медведями на привязи. Более того, её собственная охрана шла на расстоянии беззаботно болтая, но почему-то она знала, что бежать не стоит.

Снаружи Замок выглядел немного вычурно, но вполне обычно для богатой части населения. Здание было старым, с башнями и каменными балконами, широкие лестницы с двух сторон от входа с множеством ступеней, клумбы в виде красивых ваз с неё ростом, из которых нависали над головой причудливые бутоны. У парадного входа виднелся лес, окружающий постройку, и множество аллей с родными деревьями, кустиками, клумбами.

Ничто здесь не напоминало о жутком подвале Велиала. При упоминании его имени Аня настойчиво порылась в памяти, но лицо жуткого старикашки так и не приходило. Кажется, ей приснилось всё. Может, она в каком-то пансионе для душевнобольных и эти люди – плод её воображения? Может, она так много морфина хапнула, что сейчас валяется с передозировкой в грязной квартире своего приятеля?

– Эй, – Аня обратилась к охранникам, и они тут же прервали разговор. – Я хочу поговорить с Люци.

Они усмехнулись и достали рации. Один из них передал сигнал, но в ответ последовал тот же неприятный смешок. Никто и не собирался выполнять её просьбы.

– Я же вам живой нужна? Подумайте, что сделает ваш начальник, если я себя пораню и скажу, что это вы меня довели?

– Да ничего он не сделает, – громоздкий мужчина отряхнул плечо, на которое упал листочек. – У нас приказ следить за тобой. При побеге стрелять на поражение. Знаешь, что это значит?

Шилова отвернулась и пошла вдоль аллеи. Аккуратные булыжники украшали дорожку из маленьких, аккуратных камушков. Теперь она знала, что вовсе не имеет такой ценности, как ей казалось. Не очень-то приятная правда. Эти дуболомы не способны придумать такую хитрость, значит её и правда могут убить здесь. Где же отец со своей армией? Чего он мнётся?

– А этот, Астарот? Он на месте?

Охранник снова потянулся к рации и в ответ услышал что-то невнятное. Язык, напоминавший русский, но как бы им не являющийся. Аня всё никак не могла разобрать смысл сказанного.

– Он уехал в город. Ему скажут, что ты просила о встрече, когда он вернётся.

– А сейчас позвонить нельзя что ли?

– Нет.

«Попросила о встрече», какое унижение! Это она, Анна Шилова, популярная и богатая, просит о встрече какого-то бандита? Даже нет, не бандита, его шестёрку?

От этих мыслей заболела голова. Аня покорно повернула к центральному входу и обреченно подумала, что снова придется взбираться по тысяче ступенек. Только бы этот олух достал морфин. Только бы он его достал!

Астарот точно знал, кто может продать ему дозу морфия и за какие ценники. Всё-таки ещё живо придание его прошлого, как бы не хоронили это за новым именем и дорогими побрякушками. Этот парень вырос на улице.

Своё детство Астарот не любил, но с удовольствием бы написать руководство по выживанию для мальчика, чья мать смотрит на него через призму пустой бутылки.

К сожалению, как только человек отдается своим страстям, он перестаёт быть личностью. Нет, конечно, он существует. Но уже свободно от тех ролей, которые сковывают большинство: жена, отец, дочь. Все связи с внешним миром, все ресурсы уходят на второй план, становятся эфемерными. Ваша жизнь – это бутылка или шприц, грустно ожидающие на столе. Вам больше ничего не нужно, вы счастливы этим.

Справедливости ради стоит отметить, что не все алкоголики конченные люди. Многие идут на сделку и выпускают своих чёртиков порезвится временами. Год я приличный человек и достойный гражданин своей страны, три недели – раб своих слабостей. Такие полумеры считаются разумными.

Правда мать Астарота не отличалась ограниченностью ни в чём, кроме ума. Отчего осталась одна на руках с ребёнком, пока муж отбывал срок. История ужасающе типичная, не правда ли? Муж, если коротко, так и не вернулся к ней.

Но утешителей молодой женщине хватает. Никакой поддержки от своих родителей или родителей мужа мать Астарота никогда не видела, а вот сосед Валерка с радостью утешал брошенку. И наливал, щедро и безвозмездно.

Много позже Астарот узнает, что это была типичная схема чёрных риелторов, которые получили у матери единственное жилье, данное государством, и вышвырнули её вместе с 11-летним сыном на улицу. Можно было обратиться в суд, можно было бороться, можно было работать. Но за годы беспросветных пьянок женщина деградировала на дно образа жизни, и делать усилие, чтобы вылезать из этого, ей совсем не хотелось.

По истине, жизнь самый лучший писатель. По иронии судьбы, мать с сыном поселились у Валерки, который и подвёл женщину под черту. Пацана он не жаловал, но и не обижал. Можно сказать, что при соседе Астарот начал жить куда сноснее, чем с одинокой мамашей.

Машина мчалась по дорогам Москвы, показался Щёлковский автовокзал. Если и делать грязные дела, то только в людных местах. Так безопаснее. С новыми правилами вокзалы стали куда приятнее, но чёрный рынок оставался таким же мрачным.

Припарковав свой Лексус, молодой человек вступил на залитый солнцем асфальт и пожалел, что надел джинсы. День был в разгаре, отчего жара била каждого горожанина с суперсилой титана. Да, Москва не такая уж и гостеприимная.

Валяющийся у бордюра бомж с шумом перевернулся на бок и пустил от себя мерзкую струйку, как напоминание о прошлой жизни Астарота.

Но парень уже нацепил классические авиаторы и пошёл в сторону стройки. Центральный вокзал отличался шумностью и неприятностью публики, поскольку средний класс предпочитает машины, такси, поезда, самолёты. Автобусы самые небезопасные и самые грязные средства передвижения. А с начатым ремонтом и переездом перрона под мост, ситуация усугубилась.

Около забитого муравьиными потоками тротуара располагались шаурминные и маленькие кафешки. Да, современный мир нехило подвинул криминальный. Сетевые магазины, кофейни, фаст-фуд – всё это сделало подпольную торговлю куда сложнее. Милиция, которая раньше свободна закрывала глаза на происходящее, под жестким прогибом власти стала полицией и всё-таки патрулировала местность. Нет-нет, конечно на бомжа у бордюра внимания не обращали. Попробуйте забрать такого в отделение или вызвать скорую. Вам нужно на голову чужое проклятье? Сотрудниками правоохранительных органов нет. Ну если только не было «неожиданной» проверки руководства. Как говорится, разводящих не разводят.

Но речь не об этом. Астарот хорошо знал, что свободно и открыто наркоторговцы уже не держатся. Но они всё ещё здесь, в толпе, чтобы не быть убитыми.

Подойдя к вывеске «Шаурма без лаваша», молодой человек увидел на железном столе сморщенный лаваш и окликнул повара.

– Эй, друг! Как это так, написано без лаваша, а тут лаваш, – среднеазиатское лицо осталось непонимающе суровым и Астарот понял, что игра слов знатно надоела тому, кого осыпают шуточками подобного рода. – Хозяин где?

Повар показал рукой в сторону неприятного человека с немытой головой. Несмотря на жару, на нём была кожаная куртка и ещё за сто метров Астарот чувствовал запах вонючего пота.

– День добрый, – он не стал протягивать этому типу руку, заняв её ключами от машины. – Мне бы найти что-нибудь повеселее шармы.

– Я в душе не знаю, о чём ты, – он отвернулся в сторону патруля и цокнул языком на молодую девочку в форме. Как же она сейчас жалеет о том, что выбрала эту профессию. Явно не агент Старлинг.

– А кто такой Люци знаешь? – лицо незнакомца вытянулось. Да, в городе каждая собака знала это имя, и боялась его. – В общем, мне нужен морфий, это срочно.

– Морфин, что ли? – он плюнул сквозь передние зубы. Астарот ненавидел эту мужскую привычку. – Ну могу, предположим, достать. Через час, где-то?

– А пораньше никак?

– Слышь, этот не самый ходовой товар, так-то! Только из-за Люци парюсь.

Да. Есть имена, перед которыми разрушаются любые преграды. Люци был своего рода знаменитостью в мире вне закона. Его уважали и чтили даже те, кто считался беспредельщиками.

О славе своего тогда ещё нового начальника Астарот узнал сразу. Одно упоминание и перед тобой открывались любые двери. Проверять никто бы не осмелился, поэтому молодой человек нет-нет, да и прибегал к волшебству по личному делу.

Целый час нужно было что-то делать. Астарот знал, что в воскресенье московские пробки приобретают межгалактические масштабы. Все машины Люци снабжались мигалками на такой случай, но сейчас он взял левую тачку для скрытых дел. Молодой человек прошёл к паршивенькому торговому центру и взглянул на вывески. В юности у него были одни джинсы и пара футболок. Всё с рынка, самое дешёвое. Одна пара обуви на сезон, один предмет верхний одежды. Чаше уже кем-то ношенный. Астарот быстро смекнул, что нужно зарабатывать. Но вот честного заработка несовершеннолетнего хватало только на пару жвачек, колу, сладости. В общем, мелочи, которых он был лишен в детстве и которые стали доступны теперь.

Эх, сейчас он и не зайдёт в такого рода магазин. Люци дал ему возможность одеваться дорого, с шиком. Но бедность, как клеймо, которое можно скрывать любой рубашкой, но кожей ты чувствуешь её присутствие.

Маленький значок на компьютере показывал месторасположение Астарота с точностью до метра. Эта закрытая технология досталась Люци не без труда, но он любил контролировать процесс. По-другому в этом мире и не выжить.

Сидя в своём розовом чудовище, Люци прослушивал разговор о морфии и заинтригованно стучал пальцами по подлокотнику. Он знал, что молодая особа склонна к опасным приключениям, но что она в свои юные годы, с таким острым языком и нетипичной хваткой, стала жертвой наркотика, разочаровывала.

А Люци очень не любил это чувство.

Его редкие зубы скользили под языком и даже он не догадывался, какой следующий ход предпримет его сознание.

Раздался звонок и светофор на дороге плавно качнул его на заднем сидении. Бельфегор водил куда лучше Астарота, вальяжно и неторопливо. Да и сам он был до ужаса медлительным, но стабильным, как давление Люци.

– Доброго здравия, дорогой мой!

Голос Пугина в трубке звучал, как и всегда, непринуждённо. В отличие от большинства шишек, этот человек не обладал мерзкими качествами: он был вежливым, но не надменным, простым, но не понятным, доброжелательным, но не льстивым. К нему все проникались симпатией с первой же минуты, даже Велиал. Не было человека, который мог сказать что-то плохое об этом достаточно низком, худощавом мужчине с испанской бородкой и телячьими глазами.

– Кто бы мог подумать! – Люци улыбнулся, хотя точно знал, что Пугин позвонит, но не думал, что так скоро. Если кто-то и мог помочь Шилову в сложившейся ситуации, то только Господь Бог. Его Владимир Сергеевич и привлёк.

– Хотел бы просто так позвонить, поболтать. Так, знаешь, без дела. Но увы и ах…

– Знаю, знаю. Все мы заложники времени.

– Тогда предлагаю встретится за чашкой хорошего кофе и обсудить, что да как, – Пугин весело присвистнул, отчего лицо Люци снова озарила улыбка.

– Да, я с радостью. Как на счёт ресторана на воде на Чистых Прудах?

– Договорились. Буду там часа через два.

– Идёт.

Он положил трубку и посмотрел на свои часы от Cartier. Бриллианты блеснули в темноте салона и отразились в очках Люци. До встречи с Пугиным надо было успеть сделать многое. Главное – правильно рассчитать охрану, да так, чтобы она не смешалась с чужой охраной. В прошлый раз из-за того коллапса Асмодей расстрелял в лесу троих нерадивых сотрудников. Ни к чему им сейчас лишние жертвы.

Огонёк Астарота всё ещё мигал на компьютере Люци. Он погладил значок большим коротким пальцем и нежно улыбнулся. Что же успеет натворить этот мальчик.

Морфин уже был у него в кармане, быстрее, чем предполагалось. Он яростно вёл железного коня в сторону Замка, всё ещё не уверенный, что поступает правильно. Это наркотики, и они нужны пленнице.

Дорога упрямо вела по размеченным полосам. Пробки в город всё ещё отравляли сигналами жителей этого района, но вот из Москвы уехать оказалось куда проще. Астарот взглянул на часы, время казалось ему совершенно резиновым.

Правильно ли он поступает? Если она наркоманка, то без дозы морфия выпрыгнет из окна, не меньше. Во время ломки что только не творят люди. Морфиновая ломка самая страшная после первых суток, а потом 3-5 дней. Она провела всю ночь в Замке, значит её начнёт колбасить к вечеру, как минимум. Это если учесть, что она употребляла прямо перед похищением.

Спасти девушку – благородное дело. Но что-то стойкое в душе Астарота долбило его неправильностью такой затеи. Он снова посмотрел на часы. Почему они почти не двигаются?

Люци. Если Люци посмотрит на него разочарованно, разве он переживёт это? Но какой же это шанс проявить себя! Сам догадался, что Аня наркоманка, сам нашёл препарат, сам рассчитал дозу. Отличная самостоятельная работа. В конце концов, это ему доверили девицу. Люци он расскажет вечером.

Глава 6.

Анна сидела в своей комнате с видом на лес. Тихая и уютная простота природы с высоты птичьего полёта могла бы заворожить любого, но только не Шилову. Честно говоря, она терпеть не могла деревню.

Да, куда проще быть хищницей большого города в бесконечной суетливой толпе и каждодневном празднике. А наедине с собой…

Она смотрела на большие часы на полке, которые уже склонились к обеденному времени, а этого идиота так и не было. Последний раз она принимала морфин вчера, прямо перед кофейней. Теперь, сидя в Замке без доступа к своим тайникам, Аня заполнялась паническим страхом. А что если он не поможет ей? Что, если этот кретин побоится привезти сюда наркоту?

Раньше Шилова думала, что все бандиты – отчаянные наркоманы, убийцы и насильники. В общем-то, многие. Но Люци со своей компанией куда больше походил на семью, чем семейство, в котором выросла Анна. При этой мысли она не почувствовала уколов совести.

Она вообще уже давно мало что чувствует. Иногда гнев, иногда радость, иногда усталость. Но все эти эмоции сквозь призму тумана. Словно она сама наблюдает со стороны на себя, проживающую жизнь.

«Ты счастлива?» – как-то спросил её один паренёк после морфийного сношения на нестиранном постельном белье. Она кивнула и вдохнула табачный дым из его IQOS. Как примитивны мужчины, особенно до и после секса. Почему им кажется, что скакать на полувялом хрене – это предел мечтаний молодой и богатой девушки? Откуда такое самомнение?

Аня не знала, что такое счастье и не думала об этом. Её мало интересовала философия и рассуждения о смысле жизни. Бог в виде банковской карты мог подарить ей уйму всего интересного. Так зачем забивать голову всякими пустыми мыслями?

Но его всё ещё не было. Часы на полке отмерили 10 минут с последнего взгляда, и Аня со вздохом упала на кровать. Над её покрасневшими, совсем как у матери, голубыми глазами с золотистыми крапинками закрылись тяжёлые веки. Она, кажется, не спала целую вечность.

Но желание морфия не дало ей расслабиться. Боже мой, да она зависима! От удивления девушка открыла глаза и села на кровать. Боже мой, Боже мой.

– Я наркоманка. Я закончу как Фредди или Эмми.

Аня выскочила за дверь, охранники мирно сидели в креслах и не отреагировали на её беспокойство.

– Мне нужно поговорить с главным, с этим Люци, – её беспокойные глаза шерстили по пространству.

– Хорошо, мы передадим.

– Дуболомы чёртовы, вы что не поняли? Это не тот вопрос, который можно решить попозже! Быстро приведите его ко мне!

Мужчины ласково улыбнулись. На своём веку они повидали немало мужчин и женщин, разных профессий, комплектаций, статусов. Многие из них плакали и просили, многие угрожали. Суть от этого не менялась. На такую работу не пойдёт особо чувствительный.

Охрана связала Аню по рукам и ногам специальными мягкими резинками, которые не оставляют следов.

Когда Астарот вернулся в Замке было тихо. Даже из пыточной Велиала не доносились привычные стоны, что означало, его коллеги разбежались кто куда. Морфий в кармане жёг, но он знал, что этот поступок принесёт ему успех.

На этаже, где была комната Анны, тоже было тихо. Охранники сидели в креслах возле двери, наслаждаясь уютным молчанием многолетней дружбы. Ну или сотрудничества.

Увидев Астарота задолго до того, как он подошёл, мужчины приподнялись, но тут же рухнули обратно. Он был мальчишкой, при котором можно позвонить себе слабость.

– Как она? – на его вопрос оба улыбнулись и кивнули на дверь. Астарот аккуратно постучался, в ответ слабое мычание. – Вы что, связали её?!

– Буйствовала, – мужчина постарше ласково провёл рукой по своему массивному колену. – Мы без вреда.

– Что кричала?

– Требовала главного.

Тут Астарот замешкался. Что если эта лиса решила провести его и сдать Люци со всеми потрохами. Как удачно бы всё для неё развернулось. Как нелепо бы выглядел сам Астарот. Втихую от начальства притащил наркоту заложнице. Все бы подумали, что он повелся на её миловидность и потёк. Люци бы пришлось что-то с этим сделать, слишком много всего происходило, слишком много раз Астарот ходил по краю.

Но откуда эта девица в курсе их дел? Да и зачем ей это надо?

Ответ лежал связанным внутри и Астарот открыл дверь. Комната была наполнена дневным светом, мягким и тёплым. Летний день длился долго, а от воздуха вокруг Замка внутри всё тоже пропитывалось какой-то волшебной энергией. Всё-таки дизайнер отлично потрудился над каждой комнатой в Замке. Эта выглядела тонкой и изящной, как запястье азиатской девушки, показавшееся из-под кимоно.

Под усилившиеся мычания Ани он прошёл к окну, поглаживая в кармане увесистый пузырёк морфия. Он знал, что выбросит его, как только выйдет из этой глубоко дамской комнаты.

– Значит ты решила, что тут самая умная? – Астарот с его красивым и холодным лицом выглядел старше обычного. – Ты подумала, что, поссорив меня с Люци, сможешь подобраться к нему ближе, да? – его самообладание уходило сквозь пальцы, голос дрогнул, но он держался. – Так ты ошиблась в расчётах, дрянь. У тебя не будет ни шанса поговорить с Люци, ни морфина. С сегодняшнего дня ты бросаешь свои пагубные привычки.

С деловым видом он удалился, надеясь, что был хоть немного похож на своего начальника.

Анна, всё ещё связанная, рассмеялась. Господи, надо же быть таким дураком!

Ресторан на воде на Чистых прудах отличался экстравагантной кухней и тихими пейзажами. Легкие вибрации воды предавали любым встречам шарм, как и свежий воздух.

Семён Карлович сидел за лучшим столиком, слегка вдали от остальных посетителей. Все официанты одаривали его радужной улыбкой, обязательно уточняя, нужно ли ему что-то для хорошего настроения.

– Нет, нет, спасибо. Я попробовал балканский хлеб, прошу вас передать шефу, что тесто просто великолепно! – мужчина по-французски поцеловал свои пальцы и молодая девушка в переднике хихикнула.

– Хороший он всё-таки мужик, – бармен перевалился через стойку к своему приятелю и аккуратно сунул ему бокал дорогого вина. – Если в мою смену приходит, я всегда ему по высшему разряду наливаю.

– Большой чай оставляет?

– Да нет, обычный.

– Так чего тогда ты распинаешься?

– Просто хорошему мужика не западло приятно сделать!

Семён Карлович осмотрелся на своих соседей. Гостей в ресторане было немного, лето так и выгоняло всех горожан на прогулке. Удовольствие есть на улице и дышать июльским ветром нельзя было сравнить с просиживанием штанов пусть даже в хорошем ресторане. Офисные клерки с радостью падали в объятия активному образу жизни под стаканчик карамельного айс-кофе.

По своему виду Пугин ничем не отличался от обычных людей. Он лёгкими движениями резал закуску, макал хлеб в зеленоватый соус и с преувеличенным, но естественным восхищением проглатывал кусок.

– Приятного аппетита, Семён Карлович, – Люци появился неожиданно, но настоящий дипломат не покажет гостю, что тот не вовремя.

Он был одет как всегда приметно, и немного вульгарно. Его круглые очки и нагловатая, но обаятельная ухмылка явно привлекла внимание дам за 30, которые скучающе пили вино в дальнем углу.

– Пошлешь им бутылочку кальвадоса? – Пугин еле заметным движением кивнул на нужный стол, но Люци не обернулся.

– Им бы кого помоложе и попроворнее, Семён Карлович, – он с улыбкой отказался от меню, заказав свежевыжатый морковный сок со сливками и греческий салат.

– Следишь за фигурой?

– Стараюсь. Надо же как-то за тобой угнаться.

Они дружески посмеялись и пожали руки. Тогда Люци и снял очки, отметив густую бороду Асмодея с другой стороны пруда. В этот раз вопрос был серьезный, поэтому Люци подготовился тщательно.

– Слышал, у тебя появились гости, – Пугин долил молока в свой кофе и благословил Бога, что Клава не видит, что он пьёт. – Достаточно знаменитые в определённых кругах.

– Есть такое, – слегка обвисшие щёки его соседа сотрясались от глотков, но его возраст почему-то украшал.

– Понимаю, что пригласил ты их не просто так, но вопрос в том, когда всё-таки они тебя покинут.

Разговор смолк при виде прекрасной официантки с оранжевым стаканом на подносе. Она оставила его возле Люци вместе со сливками, и горячо улыбаясь Пугину спросила, требуется ли что-то ещё.

– Ещё один кофе, так, чтобы можно было долить молока – его тёплые карие глаза блеснули, отчего девушка зашлась краской.

– Что-то ты разошёлся, Семён Карлович.

– Пользуюсь отсутствием Клавы, – он осушил чашку одним заходом и отставил её в сторону. – Сам знаешь, она женщина не из робкого десятка.

– Да уж, – Люци смешал сливки с соком и отпил немного, припоминая как Клава обошлась с мвдшнками, вломившимися в их дом прошлым летом.

Они немного помолчали, глядя на воду. Спокойный пресный пруд собрал возле себя целые толпы москвичей и тех, кто был очень близок к этому. Дети, женщины, собаки. Всё смешалось в доме Облонских. Под эту уютную тишину официантка принесла салат.

– Может, попробуете лавандовое мороженое? Шеф предложил.

Пугин был тут постоянным клиентом, и как-то раз умудрился переговорить с поваром, когда тот возвращался с перекура.

– Я с удовольствием, – он принял от неё новую чашку и любезно отдал ту, что уже осушил. – И ещё дну порцию моему другу. Я настаиваю.

Такому Люци не смог бы сопротивляться. Так он понял, что вернуться домой засветло ему не удастся. Асмодей напряженно ходил из стороны в сторону, кто-то принёс ему шаурму из соседнего здания.

Глава 7.

Вечер ступал ленивыми летними шагами по знойному горизонту. Было уже около 9 вечера и машина Люци неспешно подрулила к Замку.

Встреча с Пугиным создала самые приятные впечатления, но с учётом ужасающей прошлой ночи, глава преступного синдиката, великий и ужасный, хотел выпить стакан апельсинового сока и выспаться полноценным 9-часовым сном.

Мужчина медленно вылез из своего розового зверя и помахал рукой Бельфегору. Тот залился от счастья, но у Люци не было времени об этом думать.

Чёрный ход для своих располагался прямо у центральной лестницы. Хитроумный архитектор расположил тайную дверь так, что из-за игры света и тени её невозможно было заметить. Да и не надо.

В своей лысеющей голове Люци всё ещё отчаянно пытался проанализировать предложение Пугина, сыграть партию с максимальной выгодой для себя, но предательски ум лежал тухлым моллюском и не шевелился.

«Старость,» – подумал Люци, кивая очередному охраннику.

Как же хотелось спать.

Чтобы дойти до такой далекой комнаты и не потерять сознание от усталости, Люци достал из драгоценной шкатулки своё самое дорогое воспоминание. Светлый образ Далии, укрытой тысячей платков, озарил сознание и всё тело пронзила глухая боль.

Время лечит, так говорят знатоки. Но что, если рана – это единственное напоминание твоей человечности? Люци знал, что если позволить жизни залечить это, он потеряет смысл, из-за которого хотел просыпаться. Не хотеть забывать, помнить вечно. Это то, что он обещал. А нарушить слово, значит перестать быть мужчиной, перестать уважать себя.

– Люци! – Астарот окликнул его прямо у дверей спальни.

– Не сейчас, – мужчина не обернулся и вошёл в свою комнату.

Охранники тут же преградили путь беспечному парню. Конечно, будучи любимчиком шефа, он пригрозил церберам и попытался войти ещё раз, но те слишком хорошо знали, что бывает за нарушение правил.

Если Люци захочет поговорить, он поговорит. И не дай Бог навязать ему чьё-то общество.

Астарот обречённо кинул проклятья (естественно так, чтобы его не слышали) и удалился.

Он мог поехать в клуб, в бар, на любую закрытую вечеринку. Но пальцы вертели пузырёк морфия и это жгло его взбунтовавшееся сознание. Какой же он наивный дурак! Как легко подловить его! Ведь Астарот был всего в шаге от бездны и вовремя посмотрел вниз. Все пытались надуть его, считали глупцом и с этим он никак не готов был мириться.

Охрана у комнаты Ани вальяжно сидела в креслах. По требованию Люци все посты менялись каждые 2 часа. Это было хорошее время, чтобы концентрироваться на происходящем, уделять внимание деталям. По прошествии этого периода одна смена уходила в домик отдыха (прямо за Замком), а другая заступала на дежурство. У двух других смен в этот день был выходной. Платили им не мало, Люци не жалел грязных денег ради своей безопасности. К тому же, у него был целый штат сотрудников, нуждающихся в защите. Халатное отношение к чему угодно неминуемо влечёт погибель. Многие побывавшие в этом Замке пали жертвой своего непрофессионализма. Люци не прощал оплошностей.

От того его отношение к Астароту у многих вызывало вопросы, которые никто и никогда не произносил даже в полголоса.

– Как эта? – молодой человек состроил самую безразличную свою гримасу, но охрана и не пыталась разгадывать фокусы. Им было безразлично всё, кроме порученного дела.

– Ребята сказали, что за день так и не поела, – начал рыжеволосый парень лет двадцати. – Кричала много, но как только кто-то заходит – велит выйти. Люци доложили, он велел передать информацию вам.

Воцарилось былое молчание, Астарот подошёл к дверям Аниной комнаты, внутри было тихо. Он дёрнул ручку, заперто.

Гнев наполнил всё его существо и, повернувшись к охране, он закричал так, как до этого не слышали.

– Придурки чёртовы! Да если она там себе вены вскрыла, я вас лично по кусочкам отправлю родственникам! Ломай дверь, чего смотришь!

Перепуганные охранники тут же вскочили и принялись ломать дверь. Но не всё так просто в чудесном Замке, Люци специально укрепил все входы и выходы из помещений, на случай атаки со стороны властей.

Астарот, белый как смерть, тоже предпринял несколько попыток, но огромная дверь лишь легонько качнулась под его весом.

– Несите таран или что-то в этом роде. Быстро!

В этот момент сонная Аня открыла двери своей комнаты и театрально зевнула.

– Вас стучаться не учили, мальчики?

– Как ты…

Он завис, составляя список вопросов. Почему она развязана, почему заперлась изнутри, почему её не ломает…

– Принеси что-нибудь поесть. Будет от тебя хоть какой-то толк.

Аня прикрыла дверь, Астарот дал указания охранникам и вошёл в комнату.

– Вообще-то, можно быть вежливой.

– Хочешь поиграть в большого начальника? – Аня прыгнула на кровать, отчего её ровные ноги показались полностью из-под шёлка халата. – Валяй.

– Как ты это всё провернула?

– Ну нет, – девушка повернулась самым соблазнительным образом и откинула с груди густую прядь светлых волос. – Такое только в фильмах бывает. А мне не зачем раскрывать свои секреты. Ещё только первый кон.

Её глаза с синей каёмкой внимательно смотрели на застывшую фигуру. Он был определённо хорош собой, молод, статен. Наверняка страстный, судя по горячести его нрава. Аня повела плечом, чтобы слегка оголить ключицу.

Он ждал, что она спросит про морфий, что снова будет клянчить, просить. Но нет, оценивающий взгляд, как на платье, и ленивые соблазны – это всё, что Астарот увидел.

В двери постучались, охранник принёс поднос. Дымящаяся тарелка спагетти с белым соусом и кусочками курицы всё ещё поднимала пар. Аня улыбнулась, но рыжеволосый парень только потупился и тут же вышел.

– Вы что, держите тут евнухов? – девушка накрутила на вилку пару макаронин, помогая себе ложкой. Астарот давно хотел научиться делать также, но всё никак не доходили руки. А ещё он понятия не имел, кто такие евнухи, но спрашивать об этом у такой стервы, было совершенно проигрышно.

– Кого мы только тут не держим. Тебя, например, – Астарот, наконец, сел на стул возле небольшого столика. Напряжение в его теле от её присутствия никуда не ушло, но он старался не подавать виду.