Читать книгу Мистер Бейкон и Independence Hall - Елена Мищенко - Страница 1

Улицы, площади, проспекты, бульвары, переулки… Названия, названия, короткие и длинные, приятные и не очень, вызывающие в памяти события, о которых хочется помнить и которые желательно забыть. Американцы предпочитают короткие названия улиц. Им трудно объяснить, почему, например, появилось название Никольско-Ботаническая улица, или Большая Житомирская улица, или Проспект Сорокалетия Октября. У нас в Филадельфии американцы, которые стремятся все упрощать, придумали вместо названий ставить номера улиц (1st Street, 2nd Street, 3rd Street…). И то, это только в центре, и только для улиц, идущих с севера на юг. Улицы, идущие с запада на восток, имеют названия – Chеstnut Street, Walnut Street, что в переводе означает Каштановая улица, Ореховая улица. Позвольте, позвольте! Это же нам хорошо знакомо. Как поется в известной песне Шаферана и Антонова:

Для названий улиц и площадей подходит все: садово-огородная тематика, промышленная и научная терминология, названия из мира искусства, фамилии крупных ученых, писателей, генералов, героев, деятелей искусства и науки, спортивные термины и многое, многое другое. В Америке встречаются и странные названия, эпатирующие публику. Когда в 2010 году провели конкурс на сайте thecarconnection. com под названием «Дикие, жуткие и идиотские улицы», то в нем участвовали 2500 названий. Первое место заняла Psycho Path (Дорожка психов) в штате Мичиган. Такое название повторилось многократно. Второе место – улица Farfrompoope (Далеко-от-задницы) в штате Теннеси. Американцы любят joke (шутку). В городе Хьюстон штата Техас появилась улица Клинтона и сразу же пересекающую ее улицу назвали улицей Супружеской Верности. Кстати, улица Далеко-от-задницы в Арканзасе является дорогой, которая ведет к хребту Запоров.

В Советском Союзе к этому вопросу подходили значительно серьезнее. В горисполкоме существовала специальная комиссия, которая занималась этими проблемами. В нее входили пенсионеры и бывшие номенклатурные работники. Комиссия собиралась раз в квартал, или реже, или чаще – все зависело от того, с какой скоростью застраивались новые районы. Открывая заседание комиссии, председатель говорил:

– Уважаемые товарищи! У нас сегодня на повестке дня двенадцать очень серьезных вопросов. Строители заканчивают благоустройство кварталов в новом районе Залесье. А улицы в этом районе названы условно – Первая улица строителей, Седьмая улица строителей, Десятая… Просто смешно. Совсем как в кино, как будто с легким паром… Нужно этот вопрос проработать как следовает быть. Первую и вторую мы уже успешно переименовали на прошлом заседании в Молодежную и Лесную. Нашу работу уже одобрили вышестоящие. Теперь, я думаю, нужно будет увековечить некоторые имена. Сейчас стал ребром вопрос с названием Третьей. Гляньте сюда. Вот план, как говорят, жилого образования. Третья – это не просто улица, Это, как говорится, одна из магистральных артерий, я бы сказал аорта. Так что прошу отнестись к этому вопросу с полной ответственностью. У кого есть конкретные предложения? Прошу вас, товарищ Горленко.

– Уважаемые коллеги! Я серьезно занимался этим вопросом, работал в разных библиотеках и архивах и пришел к однозначному выводу, что Третью улицу строителей следовало бы назвать улицей Дормана. Был такой герой гражданской войны…

– Нет! Зачем нам Дорман? Дорман нам не подходит. Нас не поймут вышестоящие товарищи. Этот вопрос вы не доработали. При чем тут Дорман? Какие будут еще предложения? Прошу вас, товарищ Костенко.

– Если уже говорить о героях гражданской войны, я бы предложил назвать улицу именем Николая Павленко. Вот у меня собраны материалы о его героических поступках.

– А разве Павленко жил в Киеве?

– Вы неправильно рассуждаете, товарищ Горленко. Карл Либкнехт разве жил в Киеве? А мы гуляем себе по его улице, а некоторые наши ответственные работники даже живут. Роза Люксембург разве жила в Киеве? Нет! А улица есть. Хоть она и женщина, на ней тоже живут руководящие. Мы должны увековечивать героев независимо от их национальности, половой принадлежности, веры и места жительства. Так что у Павленко, мне кажется, созрело интересное предложение…

– А чем же прославился…

И так далее. Работа комиссии, как вы понимаете, имеет крайне напряженный и дискуссионный характер.

Имена – это самая любимая тема комиссии, это ее конек. В ход идут имена героев, писателей, композиторов. У кого-то появляется желание увековечить имя своего предка в названии какого-нибудь переулка, но такие выпады отдельных честолюбивых сотрудников мгновенно пресекаются сознательными гражданами.

Политические термины используются в названиях намного реже – это дело темное, туманное и весьма ответственное – Демократический переулок, Пролетарский вьезд, Проспект Единства. Однако есть название, которое увлекает всех – это Независимость. Площади Независимости, проспекты Независимости, бульвары Независимости существуют в многочисленных населенных пунктах, разбросанных по всему земному шару, в городах, селах, поселках городского типа и просто поселках, ими гордятся их холят и лелеют. На площадях Независимости собираются толпы, митингуют оппозиционеры и извиваются звезды шоу-бизнеса под рев толпы, устраивают перевороты и революции с лирическими цветочными названиями, свергают и, наоборот, провозглашают, на этих площадях бегают, маются и фотографируются озверевшие от непомерных нагрузок и впечатлений туристы. Все это происходит под знаменами независимости в разных точках земного шара: в Киеве, Каунасе, Ровно, Луцке, Минске, Виннице, Одессе, Полтаве, Сумах, Хмельницком, Астане, Ташкенте, Монтевидео, Аккре (Гана), Кито (Эквадоре), Сантосе (Бразилия). Да мало ли где еще есть площади Независимости! Уже многие жители и не знают, почему независимость и от кого независимость, но название этих площадей произносят с гордостью. Таково стремление всех людей к свободе и независимости. Многие архитекторы, проектирующие эти площади, к сожалению, трактуют независимость по-своему – а именно, они чувствуют себя независимыми от всего: и от окружения, и от традиций, и от нормативов, и от прочих навязчивых обязанностей.

Самой первой площадью Независимости все-таки остается наша родимая Independence Square. На второй день пребывания в Филадельфии, когда мы еще не успели прийти в себя, нас повезли показывать город. И, в первую очередь, мы оказались на этой площади. Больше всего нас поразили бездомные нищие, чувствующие себя совершенно независимыми, расположившиеся здесь прямо на скамейках. Нам объяснили, что это и есть американская демократия.

Площадь оказалась очень симпатичной. Она была разделена на две части главной улицей Маркет стрит. Одна из этих частей замыкалась зданием Independence Hall. Это здание, построенное еще в 1748 году, явилось колыбелью великих исторических событий США. Здесь была подписана Декларация этой самой Независимости. Здесь была подписана Конституция США, гарантирующая эту Независимость и другие антикварные документы. Здесь проходили инаугурации президентов. Но чтобы наша книга не походила на банальный путеводитель, не будем углубляться в эту тему.

Перед Independence Hall в сквере стоит павильон, в котором покоится колокол с солидной трещиной. Этот колокол-инвалид является большой реликвией для американцев. С 1776 года он ежегодно звонил 4 июля, напоминая американцам, что они независимы. Однако в связи с тем, что он через 100 лет не выдержал такой нагрузки и треснул, ему пришлось изменить свою деятельность и начать путешествовать по Америке, опять же напоминая о независимости, до тех пор, пока он не осел, наконец, в 1976 году в павильоне на этой площади. Здесь же, на площади, существует целый ряд зданий. Одно из наиболее крупных именуется Бурса, хотя никакого отношения к вопросам, связанным с учебными заведениями, это здание не имеет. Это торговый центр.

Историческая часть площади давно сложилась. Но меня больше заинтересовала вторая часть площади. Это был очень крупный круглый фонтан, за которым следовало большое пространство, крытое гранитными плитами. От него вправо и влево широкие ступени поднимались к длинным павильонам, расположенным по двум сторонам площади. Эти павильоны были открытыми и обрамленными аркадами. Эта часть площади являлась шикарным местом для проведения празднеств, митингов, демонстраций, различных церемоний. Но, как показало мое дальнейшее знакомство с центром, это место фактически постоянно пустовало.

Мистер Питман, как вы, дорогой читатель, помните, рвался сделать меня богатым и знаменитым, что у него не очень получалось, но он считал, что это дело времени, а пока забрал у меня 14 картин для своей галереи, которые не собирался возвращать. И вот в один прекрасный день он в очередной раз сообщил мне, что картины не отдаст, но за это познакомит меня с известным архитектором – мистером Бейконом, чтобы мы могли совместно разработать проект реконструкции Independence Square. Я был счастлив.

Вы, дорогой читатель, наверное помните мою первую встречу с мистером Бейконом. Тогда мистер Питман произнес историческую фразу:

– Познакомьтесь! Это мистер Бейкон – архитектор, вошедший в книгу лучших людей Америки, а это русский художник, еще пока не попавший в книгу лучших людей Америки, но я надеюсь, что с моей помощью он туда попадет.

В эту книгу мне попасть пока еще не удалось, но поработать с Бейконом пришлось. И когда в октябре 2005 года я услышал в новостной программе по телевизору, что умер крупнейший американский архитектор Эдмунд Бейкон, мне стало грустно. Я вспоминал его довольно часто. Наши пути сошлись в 1993 году, когда ему было уже 83 года – возраст весьма почтенный. Это был высокий, худощавый, пожилой человек, очень бодрый и решительный, на самом деле довольно мягкий, даже сентиментальный, но в то же время весьма честолюбивый, с большим почтением относящийся к своему творчеству, что довольно часто встречается в архитектурной среде.

После соответствующего представления в кабинете Питмана, размещенном на четвертом этаже, заваленном всяким хламом, так что негде было даже присесть, они повели меня в картинную галерею, размещавшуюся в здании Питмана этажом ниже. Мистер Бейкон подвел меня к моим работам, посвященным архитектурным памятникам Филадельфии.

– Вы их рисовали с натуры? – Вопрос достаточно бессмысленный, так как мне пришлось бы сидеть на проезжей части магистральных улиц по месяцу.

Я ему ответил – surely (несомненно). Это его обрадовало. Он очень лестно отозвался об этих картинах и даже пустил трогательную слезу перед триумфальной аркой 1898 года, фотографии которой я нашел в архивах (кстати вопрос о рисовании с натуры он задал мне именно перед этим холстом). Здесь же он отвел меня в сторону и сугубо конфиденциально сообщил, что он больше двадцати лет возглавлял архитектурную администрацию Филадельфии, т. е. был Executive Director of the Philadelphia City Planning Commission, что по украинским табелям о рангах соответствует Председателю городского градостроительного совета или Главному архитектору города, что он безумно любит Филадельфию, и что он очень тронут тем, что я посвятил целую серию таких прекрасных картин ее памятникам. Я тоже расшаркался в свою очередь и похвалил общее градостроительное решение города, отличную ландшафтную архитектуру, удачное решение транспортных проблем и великолепную ливневку, которой бы позавидовали многие европейские города, утопающие в лужах после каждого дождя.