Оглавление
Елена Николаевна Иваницкая. Один на один с государственной ложью. Становление общественно-политических убеждений позднесоветских поколений в условиях государственной идеологии
Введение
§1. Глас народа и приказ генсека
§2. Коммунистическое воспитание – что это такое и для чего оно нужно?
§3. Вопросы остаются нерешенными
§4. Удалось ли коммунистическое воспитание?
§5. Патологическая нормальность
§6. Движение к реальности
§7. Вопросы о нашем политическом детстве
§8. Первые политические впечатления
Глава 1.Зловещая родня
§1. Так называемая любовь
§2. Сторона оборотная, она же главная для понимания реальности
Глава 2. Вершины коммунизма
§1. Коммунизм детей и родителей
§2. Коммунизм учебников
Глава 3. Печать на устах
§1. Взаимная неоткровенность в семье и вступление в пионеры
§2. Подростковое прозрение и вступление в комсомол
Глава 4. Советская власть нам все дала, Вот я курицу зажарю, жаловаться грех
§1. Духовный рацион
§2. Внушение вины и требование благодарности
Глава 5. Невероятные очевидности
§1. Руководящая роль
§2. Наш советский коллективизм
Глава 6. Прошлое: тайна и пропаганда
§1. «Лучше вам этого не знать»
§2. Подмена памяти, потеря памяти
Глава 7. Это и есть идеал
§1.Зачарованность идеалом
§2. В поисках объективности
Глава 8. Почему зарубежные педагоги не хотели у нас учиться?
§1. Знания versus коммунизм
§2. Коммунистическая школа versus реальная жизнь
Глава 9. Осажденная крепость
§1. Если завтра война…
§2. Борьба за мир
§3. Hannibal ante portas
§4. Братская помощь
Заключение
§1. К-у-с-т-р-а-к-и-т-ы
§2. Личный казус
Приложение
Воспоминания мамы, Надежды Васильевны Текучевой
Литература и материалы
1. Личный архив автора
2.1. Газеты
2.2. Журналы
3. Электронные ресурсы
4. Советские исследования и источники
5. Постсоветские и зарубежные исследования и источники
Отрывок из книги
Становление общественно-политических убеждений в условиях советского (коммунистического) авторитарного режима – сфера малоисследованная и загадочная, хотя со времени краха государственной идеологии прошло уже четверть века.
Каким образом у детей и подростков позднесоветских поколений появлялось понимание, в каком мире они живут? Какие представления и убеждения возникали у них на самом деле, под корой фикций, внушаемых пропагандой и школой? Какие фикции и в какой мере маленькими детьми, школьниками и студентами принимались на веру, усваивались, а тем самым и включались в круг убеждений? Реальный мир и пропагандистское «инобытие» – каким образом они соотносились в сознании (понимании, душе) ребенка? Какие именно семейные практики существовали для того, чтобы пресекать вопросы и недоумения детей? Как именно родители внушали детям установки, что надо молчать и быть осторожным, что говорить и думать опасно, что «от нас ничего не зависит»? Эти установки полностью противоречили объявленным целям коммунистического воспитания (например, «активной жизненной позиции»), но именно директивы конформизма и страха внушались и воспринимались с подавляющей эффективностью. Результаты мы видим и сегодня.
.....
«Независимость и самоуважение одни могут нас возвысить над мелочами жизни и над бурями судьбы». Так завершает Пушкин статью «Вольтер». У советского человека независимости не было, а страх был. В таких условиях самоуважение становилось проблематичным (по-моему, невозможным). Пропаганда, безудержно хвастая, обязывала людей гордиться тем, что партия их «ведет» от победы к победе. Прочитав за последние месяцы тонны советских газет, журналов, пропагандистских пособий и методических разработок, чего только ни встречала. Вот, например, стихи под названием «Советский человек»: «За ним уверенность и знания. Его величество народ, С бессмертным Лениным на знамени Ведомый партией вперед». Это стихи Алексея Бодренкова, приведенные в книге Николая Ветрова «Я – гражданин Советского Союза» (М.: Советская Россия, 1978, с. 41—42).
С самого беззащитного возраста дети поступали именно в такую идеологическую обработку. Коммунистическое воспитание подрастающего поколения поглотило огромные ресурсы и необъятное время. Какой след оно оставило? В чем и насколько поработило ребенка? Условия для идеологической формовки детей были для режима наилучшими: родители наложили печать на уста и никак, ни словом не противодействовали детсадовскому, школьному, октябрятскому, пионерскому, комсомольскому агитпропу. Многие даже поддерживали – по осторожности или по убеждению. Только в двадцатые годы, как показывает Евгений Балашов в исследовании «Школа в российском обществе 1917—1927 гг.» (СПб.: Дмитрий Буланин, 2003), дети существовали в «биполярном» нравственном мире: «Школьники постоянно чувствовали различие между тем, что внушали в школе и дома. Мальчик писал в сочинении: „В школе слышим одно, а дома другое. Не знаю, как лучше. Пусть бы сами учителя поговорили с родителями. Было бы легче“» (с. 156). С тридцатых годов и до конца советской власти ничего «другого» дети в семье не слышали. Такое положение было общим правилом, почти не знавшим исключений.
.....
