Читать книгу Мир Берегини - Елена Николаевна Маруфенина - Страница 1

1

Ну, почему ни один вечер в моей семье не проходит без скандала. Каждый вечер то с мужем, то с сыном, то с дочерью. С мужем уже лет пять общего языка найти не можем. Пока молчим и не ругаемся, только стоит мне хоть слово сказать, скандал обязательно будет. С сыном и дочерью тоже разговаривать спокойно не получается, они меня совсем слушать не хотят. Переходный возраст, сыну 17, дочери 15. Муж у меня второй, детки не от него, поэтому к воспитанию ребят он никакого отношения не имеет. Сама пытаюсь их уму разуму научить.

Вот и сегодня вечер закончился скандалом, Артёмка, сын, хлопнул дверью, ушёл вещи собирать. В общагу, к друзьям жить собрался. Я, видите ли, ему свободы не даю. Маруська, дочь, обиделась, что я ей с парнем двадцати летним не разрешила встречаться, ещё и пообещала посадить этого любителя маленьких девочек. На что мне было заявлено, «что она уже взрослая и у неё любовь, а я старая, сама не живу и всем вокруг мешаю». Дима, муж, попытался за меня заступиться, я его заткнула, мои дети, сама разберусь.

Вот и обиделись все, по комнатам разошлись, а я на кухне осталась, посуду убирать, после семейного ужина. Может и правда дело во мне, я всем жить мешаю? Из глаз покатились слёзы, до того стало обидно. Даже в глазах от обиды потемнело.

Хлопнула входная дверь, Артёмка ушёл. Пусть идёт, сейчас только в автобус сядет его полиция домой привезёт. После одиннадцати до восемнадцати лет на улице нельзя находиться. А сейчас без пяти одиннадцать, пока до остановки добежит, время выйдет. Объясняться только придётся, да ладно, суну рублей пятьсот, протокол писать не будут. А сыну впредь наука будет, слушать мать надо.

Опять хлопнула входная дверь, мимо кухни промелькнул Артём, вот и ладушки, сам вернулся. Выскочил на улицу, напугался и вернулся. Завтра поговорю, может всё же услышит меня. В армию он собрался. Ага, как же, так и пустила я его туда. Техникум закончит, а там может, что и придумаю, чтобы не отпускать его. И доводы-то, какие придумывает. В оружие он разбирается. И что, это не повод в армию идти. Ещё и Димка потявкивает, «все мужики служить должны». Все, да не все. Мой сын не все. И точка.

– Мать, послушай, – в кухню зашёл Дима, – на улице, как-то пусто. Тишина, на уши давит.

– Не морочь голову, давай спать, поздно уже. Завтра всем на работу, вот люди и успокоились, спят давно.

– Ну, да наши соседи сверху часов до трёх ночи обычно шумят, а это и у них тихо. – Возразил Дима.

– Устали люди, – почему-то начала заводится я. Бесит он меня. Хоть бы раз своё мнение отстоял, так нет, во всём со мной соглашается. Вот и сейчас пожмёт плечами, развернётся и пойдёт в комнату.

– Как знаешь, – Дима пожал плечами, развернулся и пошёл в комнату, спать. А я встала у окна. И правда, на улице ни души, время ещё не так и поздно, машины по трассе не едут, странно. И соседи, действительно, тишина сверху. А и хорошо, хоть выспимся.

Будильник прозвенел в шесть, как раз собрать на стол завтрак, собраться самой, посмотреть, чтобы ребята ушли в школу и техникум и на работу.

– Странно, – Артём стоял у окна, – а на улице никого. Я вчера до часу ночи в окно смотрел, так никто и не появился. И магазин круглосуточный с открытыми дверьми стоит, а людей нет.

– Ты, как Димка, рано ещё, вот и нет никого. – Возразила я.

– Семь уже, – к окну подошла Маруся, открыла фрамугу. В окно ворвался гомон птиц, весенний ветер, запах свежей, зелёной листвы и всё. Ни шума машин, ни громкого разговора дворника, ничего. Такого не может быть. Мы хоть и не живём в центре, но шумы и запахи у нас вполне городские. А тут пахнет весной и никакого города. Я подошла к окну и уставилась во двор. Ни души. Странно.

– Дим сходи, посмотри, что произошло, где все, – обратилась я к мужу. – Маруся, включи телевизор.

– Точно, вот я баран, – Артёмка стукнул себя по лбу, – я в интернете посмотрю, сеть знает всё.

Через минуту ребята вошли в кухню, телевизор не показывает, интернета нет.

– Это что значит? Война? А где тогда все? – У меня в голове ничего не сходилось.

– Нет на улице никого, – вошёл в кухню Дима, – я и в магазин заглянул и к соседям позвонил, пусто кругом. Понять бы, что произошло.

Мне стало дурно, и я опустилась на табурет. Так, надо взять себя в руки, ребят пугать нельзя. Сейчас позавтракаем, а потом начнём разбираться, что и где произошло.

Ели молча, с улицы доносился весёлый щебет птиц, где-то залаяла собака, заорали коты. А вот люди где?

Пока я не помыла посуду, мои домочадцы не проронили ни слова.

– Ну, что, – бодро сказала я, по своим рабочим местам?

– Мам, – перебил меня Артём, по каким местам? Куда?

– Так, ты панику не разводи, выйдем на улицу, а там разберёмся.

– Мне страшно, – опустил голову Артём, – я вчера вечером вышел, а на меня такая жуть накатила, в глазах потемнело, я и пустился бегом домой. Не смог далеко от подъезда уйти.

– Мне тоже вчера плохо было, – отозвалась Маруся, – но я решила, что от слёз.

И я решила, что от слёз. Я молча уставилась на Димку.

– Что! В туалете я был, живот прихватило, решил, что от боли.

– Понятно, что-то мне подсказывает, что работа и учёба отпадает. Пошли все на улицу, друг от друга не на шаг. Чёрт его знает, что здесь происходит.

Улица нас встретила тишиной, ну, как тишиной. Пели птицы, лаяли собаки, орали коты. Для городского жителя это и есть тишина.

Во дворе стояли машины, в магазине всё продукты были на своих местах, Артёмка даже сбегал в подсобку, никого. На остановке стоял автобус с открытыми дверьми. Было такое чувство, что всех людей взяли и куда-то перенесли. Только нас почему-то забыли.

– Круто, – восхитился Артём, – Мы одни в городе! Как в фильме «Я легенда», только он там один остался, а мы всей семьёй.

– В каком фильме ,– возмутилась я, – мы не в кино! Это жизнь, а в жизни так не бывает. Дима! Что происходит?

– Не знаю, но Артём прав и ты права. Так девочки, вы домой, а мы с Артёмом пойдём дальше, посмотрим, что и как.

– В смысле домой?! – Я глянула на Диму и осеклась. В нём, что-то неуловимо изменилось, во взгляде, в осанке, спорить с ним расхотелось. Я взяла Марусю за руку и потянула в сторону дома. Маруся уставилась на меня не понимающим взглядом и беспрекословно последовала за мной.

Войдя в подъезд, я начала стучатся в каждую дверь. Дом у нас трёхэтажный, на каждой площадке по четыре квартиры. Мы живём на втором этаже. Во всех одиннадцати квартирах была полная тишина.

2

Через час вернулись мои мужчины увешанные оружием.

– Вы, где были? – Строго спросила я.

– В ПОМе, – ответил беззаботно Артём.

– Где?! С ума сошли? Полицию ограбили!

– Успокойся, – перебил меня Дима, – нет там никого, вообще никого нигде нет.

– Оружие зачем? Раз мы одни, зачем вам автоматы? Выбросьте эту дрянь из дома! – Начала заводится я.

– Это, не дрянь, это оружие, нам выжить надо, – Дима говорил спокойно, уверенно, глядя мне в глаза, – свои истерики заканчивай, что я скажу, то и будем делать. Уяснила?

– Это почему? Ты умеешь принимать решения? – Тон я сбавила, но сдаваться не собиралась.

– Умею и буду. Закончился матриархат. Слушай меня внимательно, ты и Маруся переносите продукты к нам домой, а я и Артём ещё принесём оружие. Чует моя задница, что недолго мы будем одни. Найдутся охотники на халяву. – Сказано это было таким тоном, что возражать перехотелось. На удивление и Маруська не спорила.

До самого обеда я и Маруся таскали пакеты из магазина. Сначала честно носили на второй этаж, затем сообразили, что нашей кухни на все пакеты не хватит и стали аккуратно составлять их на лестничной площадке первого этажа. Димка, вернувшись с Артёмом со второй партией оружия, похвалили нас с Маруськой. Решили сегодня больше никуда не ходить, а сделать хороший запор на дверь подъезда. Мало ли, свет отключат, и заходи кому не лень.

– А завтра четырнадцатую квартиру вскроем, и продуктовый склад там устроим. – Сказал Дима.

– А если хозяева вернуться? – Робко поинтересовалась я.

– Что-то мне подсказывает, что не вернуться. – Вздохнул Дима.

– Ты что-то знаешь?

– Нет, но вот чувство есть такое, и это чувство мне подсказывает, что укрепляется нам надо.

И тут меня прорвало. Сначала покатились слёзы, затем я начала всхлипывать, а уж затем началась истерика. Маруська глядя на меня тоже разрыдалась.

Подождав минут, пять и, дав мне накричаться, Димка больно стукнул меня по щеке. От возмущения я перестала реветь.

– Ты меня ударил, – зашипела я, – я тебе… – Договорить мне не дала вторая пощёчина. Я замолчала и ушла в квартиру.

– Тебя тоже стукнуть? – Обратился Дима к плачущей Марусе. Та вытаращила на него испуганные глаза, утёрла слёзы и замотала головой. – Вот и чудно, с истериками покончено. – Констатировал Димка и пошёл с инструментами делать запор на дверь.

Когда мои мужчины вернулись на кухню, моя истерика закончилась. Я спокойно накрывала на стол. Для себя я решила, никаких больше истерик. Я сильная женщина. И вообще мечтала же я о настоящем мужчине, вот он, надо просто подчиниться.

Так день и прошёл, мы всей семьёй перетаскивали продукты с кругляша, как называли у нас в районе круглосуточный магазин, к себе в подъезд. Утром мужчины решили стащить со всего города генераторы. Мало ли свет отключат и закончатся наши продукты быстро. А так холодильники те же притащим в подъезд, и будет нам благодать.

– Ох, страшно мне вас оставлять, – говорил Дима, собираясь с Артёмом за генераторами, – вы же с Марусей за себя постоять не сможете. Стрелять не умеете, защитить вас не кому. И Артёмку оставить не могу, сам не справлюсь. Ладно, будем, надеется, что сегодня нам ещё повезёт. А с завтрашнего дня с утра будем учиться стрелять.

– Ещё чего, – возмутилась я, – я и не знаю, с какой стороны ваши автоматы держать. Да и не умею я.

– Вот я и говорю, учиться. А сейчас заприте дверь и не ходите с Марусей никуда. Так спокойней будет. Квартиру я вам открыл. Обустраивайте склад.

– Слушаюсь, товарищ командир, – чмокнула я Димку в щёку, потрепала Артёмку по голове и закрыла за ними дверь.

– Мам, мы, правда, будем в чужой квартире склад устраивать? – Поинтересовалась Маруся.

– Будем, – кивнула я, – нам теперь надо как-то выжить. Когда спасатели до нас доберутся. И есть ли они. Думаю, Дима прав, одни мы остались.

– Точно, как в кино. Только зомби где?

– Тьфу, на тебя, нам ещё этого добра не хватало. Всё же придётся учиться стрелять. А может мы в коме? Ну, угорели все. Я газ плохо выключила и мы угорели.

– Ага, – согласилась Маруся, – И у нас общая галлюцинация. Одна на четверых. Да ещё такая реальная. Нет мам, такого не бывает.

– А люди ни с того ни с сего пропадают, такое бывает? – Вздохнула я, – ладно, жизнь всё расставит на свои места.

Странные у меня сегодня заботы. Перетаскивать вещи в чужой квартире, рыться в чужих тайнах. Я себя поймала на мысли, что мне это нравится. Особенно, когда я нашла не большие сбережения и золотые украшения. У меня появилось желания ломать двери в другие квартиры. Пришлось даже прикрикнуть мысленно на себя. Мародёрщица блин. И откуда у меня это. Законопослушная гражданка, даже мыслей никогда не мелькало, что-то взять чужое. А тут на тебе, разошлась.

– Мам, – окликнула меня дочь, – ты чего задумалась?

– Да, вот, поймала себя на мысли, что мне это всё нравится.

– А ты знаешь, мне тоже. Не знаю, как дальше, а пока я не хочу назад.

Во дворе раздался шум подъезжающей машины. Я и Маруся кинулись к окну, посмотреть.

У подъезда остановился грузовой автомобиль, дверь открылась и я увидела Диму. Поспешила открыть подъездную дверь.

– А если бы меня под конвоем вели, тоже бы смело дверь открыла? – Дима чмокнул меня в щёку и заглянул в наш импровизированный склад, – молодцы. Хорошо получается. Из вас хорошие партизанские жёны получатся.

В подъезд зашёл Артёмка, его лицо мне совершенно не понравилось.

– Мальчики, что случилось? – Забеспокоилась я.

– Мам,– как – то отрешённо проговорил Артёмка, – города нет.

– В смысле нет? – Я глянула в окно. Дома все стоят на месте. – Вон город, как нет? Ты о чём?

– Обрезан, ровно по центру, – вступил в разговор Дима, – до площади город, за площадью поле, за полем лес.

– Ага, – вступил в разговор Артём, – а на поле коричневые жирафы пасутся. Мам ты видела коричневых жирафов? Или, как их там. Они полностью коричневые, без пятен.

– Да, вы о чём? Какие жирафы? Ближайший зоопарк за сотню километров. И почему коричневые?

– А кто же их знает, – пробормотал Дима, – и лес странный, такой зелёный, как на картинке.

– Как такое может быть? – Наконец-то очнулась Маруся

– Да, кто же его знает? Я думал, это экран такой здоровый натянули, прошёл, пощупал. Нет, поле настоящее и трава живая. Мы с Димой тоже понять не можем, как это. – Артёмка для убедительности пожал плечами.

– Дома мы сегодня останемся, а завтра с утра в другую сторону съездим, глянем, что там, – Принял решение Дима и пошёл в нашу квартиру. – Есть будем?

– Будем, – заспешила я следом, – правда я не готовила, но собрать есть, что. Сейчас стол накрою.

3

– Сейчас пойду, гляну, где стрельбище устроить. Сегодня уже начнём учиться стрелять, – Проговорил Дима, вставая из-за стола, – спасибо, было вкусно.

–Сегодня, так сегодня, – согласилась я, – сейчас только со стола уберу и подойду.

– Какая ты покладистая стала, аж настораживает, – улыбнулся мне Дима.

– Страшно да? – Прошипела я, – а это ты мне ещё оружие в руки не дал, не боишься?

– Тебя? Нет. А надо? – Дима обнял меня за талию и прошептал на ухо, – Ночью напугаешь, я постараюсь испугаться.

– Шнурки! Вы это, обжимайтесь за углом. Так не честно! – Возмутился Артёмка.

– Рядовой сын! Рот прикрой! И фи, что за выражения, «шнурки»?

– Пардон, командир, предки, имейте совесть, моих то девочек рядом нет.

–Тёма! – Воскликнула я.

– Привыкай мать, взрослый малый уже. Ладно, жду тебя и Марусю за домом. Там за гаражами и устроим стрельбище. Артём, выбери женщинам автоматы и пистолеты, пусть привыкают.

– Чего выбирать, всё одно и то же. – Проворчал Артём, – Маруська, пошли, сам, что ли я буду это тащить.

И всё же непривычно находится на улице и не встречать людей. Всё время, кажется, что вот сейчас кто-то выйдет из-за угла. С кем-то надо будет поздороваться. И всё время непроизвольно оборачиваюсь, пытаясь увидеть хоть кого-нибудь. А на улице пустота. Может, и привыкну когда-нибудь.

Дима нарисовал на одном из гаражей мишень.

– Вот сюда и будем стрелять. Этот гараж пустой, точно знаю. Расстояние до него нормальное, для первого раза пойдёт, а там другое стрельбище подыщем. Значит слушайте. Пистолет ППМ, в просто наречии Макаров. Патрон 9 на18, магазин вмещает в себя восемь патронов. Прицельная дальность стрельбы 50 метров.

– Дим, – перебила я его, – ты сейчас с кем разговариваешь?

– С вами. – Опешил Дима.

– Тогда говори по-русски.

–Так вроде все слова русские

– Вроде, да, – согласилась я, – только вот не понятно. Давай так, мы сейчас стреляем, а лекции на вечер отложим.

– Понял, – улыбнулся Дима. – Так и сделаем.

Первой выстрелила Маруся, руки её взметнулись вверх, она завизжала и разжала ладонь. Пистолет грохнулся на землю. Дима витиевато выматерился.

– Так дело не пойдёт. Смотрим внимательно. Вот так держим оружие, вот так стреляем. И он нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел, Маруська опять завизжала.

– Чего орёшь, как дура – не выдержала я, – никто на тебя не смотрит, не перед кем выделываться. Бери и стреляй.

Через час тренировки я и Маруся кое-как научились нажимать на спусковой крючок и не выбрасывать пистолет после каждого выстрела.

– Всё, на сегодня хватит. – Прервал наши занятия Дима, – хоть пугнёте кого и то ладно. Каждый день ходите сюда, стреляйте. Получится. Научитесь пистолетами пользоваться, научу автоматом владеть. – Димка глубоко вздохнул.

– Что, – поинтересовалась Маруся, – совсем плохо?

– Совсем, – согласился Дима, – В кино вон, как красиво, взяла в руки оружие и сразу владеет им. Ни отдачи, ни перезарядки. А тут морока.

– Ты уж потерпи, – успокоила я его, – выхода у тебя нет. И мы не в кино.

– Сюда! – Раздался крик Артёма, – Сюда бегите!

Мы ломанулись на голос. Забежав за гаражи, увидели Артёмку машущего нам руками. Он стоял на углу пятиэтажного здания, прозванного в народе китайской стеной, за свою конструкцию. В доме было двенадцать подъездов. Вот Артём и бежал к одному из углов, мы побежали следом.

Картина за домом открылась сюрреалистическая. Двора не было. И города за пятиэтажкой тоже не было. Был сосновый лес. Самый настоящий сосновый лес. Мы стояли и хлопали глазами.

– А где «Магнит»? – Подала голос первой Маруся. – Я косметики мечтала набрать.

– Вот и ехать никуда не надо, – проговорил Дима, – на этом наш город заканчивается. Прикольно.

– Я глянуть пошёл, двор то у китайки здоровый, думаю, стрельбище здесь и устроим, а оно вон, что, – Рассказывал Артём.

– Дим, получается, нас вырезали из города? А почему только нас?

– Ты меня спрашиваешь? Самому интересно. – Он вздохнул, – ладно пошли домой, время всё расставит на свои места.

– А мне здесь нравится, – задорно проговорил Артём, – Мы ещё и на охоту ходить будем.

– Или на нас охотится, начнут, – пробурчал Дима.

Утро нас разбудило новыми звуками. Трубил слон. Да-да именно слон. Мы его слышали, когда ездили в зоопарк.

Я подскочила к окну. По двору действительно ходило стадо слонов или табун. Чем там слоны считаются. Это смотрелось дико.

–Там слоны, – проговорила я.

– Вижу уже, откуда у нас слоны?

– Откуда и жирафы. Зоопарк, наверное, где-то сломался, вот и бродят.

– А ты целыми стадами в зоопарках слонов видела? – С издёвкой, спросил Дима.

– Мам, что там за шум? – В дверях спальни стояла Маруся.

– Слоны в гости пришли, – спокойно, как ни в чём не бывало, ответил Дима

– Хи-хи. Шутите?

– Смотри, – Дима широким жестом пригласил Марусю к окну. Поглядывая не доверчиво на нас, Маруся подошла к окну и выглянула.

– Еб..... Простите, сорвалось. Это, что мы в Африку попали?

– С этой стороны да, а с той в тайгу. Где-то на границе саваны и тайги.

– Так не бывает, – мотнула головой Маруся.

– Не бывает, – согласился Дима, – но есть. Давайте завтракать, может слоны уйдут тогда.

4

– В общем, так, – сказал за столом Дима, – что здесь творится пока не понятно, какой-то бред пьяного неуча. Пока мы не разберёмся, в чём здесь дело расставаться не будем. Ходим всегда и везде вчетвером. Замок на подъезд я сейчас придумаю. С нашей стороны города остались две аптеки. Сегодня их обнесём.

– А может, не надо, – робко вмешалась я. – Вдруг это сон?

– Надо, если это сон, то и аптеки останутся не тронутыми. Проснёмся и всё. Мы вчера три генератора не разгрузили, сейчас затянем их в подъезд и в путь. Городок у нас теперь игрушечный, быстро управимся.

Генераторы оказались не тяжёлыми, Артём с Димой их выгрузили сами. А мы с Марусей собрали перекусить. Налили чай в термос и сделали бутерброды. Всё же не думаю, что с аптеками мы быстро управимся.

Так и вышло, до вечера мы загрузили только одну аптеку. Решили забирать всё, мало ли, сколько мы здесь пробудим, и что в жизни может пригодиться.

Уже заканчивая грузить последние коробки, услышали мужской голос.

– Молодцы, аптеки в первую очередь обносить надо.

Артём с Димой схватились за автоматы и начали водить стволами, пытаясь понять, где находится человек.

– Вы это, не пальните, я уже с полчаса здесь стою, наблюдаю. Хотел бы убить, не заговаривал бы. – Голос раздавался из-за остановки, – выхожу я, без оружия.

Из-за остановки показались сначала две руки, а уж потом перед нами появился мужчина, лет пятидесяти.

– Откуда вы? – Спросил Дима, не опуская автомат.

– Ты пукалку-то опусти. Я же в вас оружием не тычу. Отсюда я, – мужчина обвёл всё вокруг руками. Две недели назад в Завидово шёл, пустырь был. А сегодня смотрю, городок образовался. Давно обосновались?

– Третий день сегодня. Завидово это, что? – Спросил Дима

– Кусок Москвы, парк и близ лежащие дома. Рынок там устроили. Всё же Москва! – Ответил мужчина, – меня Егорычем кличут, лет десять я здесь, а может больше, перестал считать. Вы смотрю, везунчики, всей семьёй провалились. Счастливые! – С завистью произнёс Егорыч.

– Провалились куда? – Терпеливо задал вопрос Дима.

– Так разговор длинный, а уже вечер, на ночлег надо устраиваться. Ночью здесь не безопасно.

– Коробки сейчас загрузим, и домой двинем. Я Дима, это моя жена Вера, сын Артём и дочь Мария.

– Счастливчики, за всё время, что я в этом мире второй раз семья полностью попадает.

– Так людей здесь много? – Заинтересовалась я. Вообще-то, вопросов было очень много, но надо все задавать по порядку, а то сами запутаемся и Егорыча собьём.

– Не очень, – Егорыч не остался сидеть на ступеньках, а помог таскать коробки. – С каждой локацией не больше пяти человек попадает. Почему так, не спрашивайте, никто не знает. К нам даже два учёных попало, вот они-то и пытаются разобраться в причине этого явления. Но пока не получается

– С локацией? – Артём остановился и уставился на Егорыча, – мы в игре? Что за игра?

– Вся жизнь игра, – философски заметил мужчина, ставя коробку в машину, – вы шевелитесь тут ночами такие твари ходят, и не отобьёшься.

– Мы ещё никого не видели, если не считать слонов, а ещё жирафы коричневые. – Возразил Дима.

– Жирафы и слоны это не страшно, они тут давно, не известные животные бывают, я вам и описать их не могу. Ну, вот например: Не пойми кто, пёс с крокодильей головой, но она короче, чем у крокодила, орёт как кот. Что за чудо и откуда. Ха, стихи складывать начал. – Усмехнулся Егорыч, – часто на людей нападает, вообще неведома зверушка, кусок черноты. Налетит из темноты чёрное облако и утащит человека, что дальше с ним никто не знает. Не видели их.

– Ладно вам страшилки на ночь рассказывать, – перебила я Егорыча, глянув на Маруську. Она даже дышать перестала, слушая его.

– Кабы страшилки, да сами увидите. Но лучше если через окно дома или автомобиля.

– А вы чего пешком? – Поймал старика на слове Артём.

– Кто тебе сказал, что я пешком. Городок новый увидел, машину оставил, пошёл на разведку. Кто же на машине в разведку идёт? Да и солнышко высоко ещё было. И с оружием я, к вам вот решил с пустыми руками подойти. Зачем людей не знающих пугать, шмальнут ещё с перепугу. Вон оно лежит, за остановкой. Заберу сейчас. – И он двинулся в сторону остановки. – Надеюсь, на ночь глядя не прогоните?

– Нет, конечно, – обрадовалась я, – вы нам хоть как-то проясните, что с нами произошло.

– А вы ночью в зомбака не превратитесь? – Спросила Маруська.

– Нет, живой я, нет здесь зомби, и так всякой твари хватает.

Загрузив все коробки, и кое-как разместившись в машине, мы поехали домой. Егорыча решили после ужина в соседней квартире разместить. И нас не стеснит и самому свободней.

За столом Егорыч расспрашивал нас о нашем городке, спрашивал, кем мы работаем и что умеем делать. А уж после ужина начал рассказ об этом мире.

Весь этот мир состоит из кусков прошлого. Причём куски разновременные, оказывается, Егорыч с 2022 года. А живёт здесь уже больше десяти лет. А мы вот, с 2021 только провалились сюда. По каким критериям кто-то выбирает, какой сюда кусок закинуть никто понять не может. И периодичность попаданий не понятна. То лет пять тихо кругом, то каждые полгода новые локации попадаются. Локациями здесь привыкли называть новые поселения. Городов больших здесь нет, кусками. То микрорайон закинет, то одну улицу. И один дом может посреди поля появится. А вот людей мало, очень мало. Редко люди сюда попадают. Животные часто, а люди нет. Каким тут образом всё происходит, никто понять не может, да уже и не пытаются, кроме трёх чудаков, которые хотят всё назад вернуть. Свет, газ, горячая вода могут месяц жителей радовать, а могут и на следующий день пропасть. У нас вот ещё все коммуникации в порядке, но это не навсегда. Егорыч совет дал то, что мы аптеку вынесли молчать. Обыск никто проводить не будет, не поверят, конечно, что аптека пустая была, да и бог с ними. Дня через два нас обнаружат и приедут всё вывозить. Продукты, аптеку, инструменты, в общем всё. А потом на рынке выставлять. Лет пять назад власть здесь объявилась, всё под себя гребёт. Все шепчутся по углам, а против не идут. Привыкли пресмыкаться.

А Егорыч отдельно живёт, не хочет, он никому подчинятся. На рынок в Завидово ездит, кое-что продать, кое-что купить. А с властью не хочет дел иметь. На севере от нас четыре хутора есть, они тоже не подчиняются новоявленной власти, сами по себе.

– А если мы тоже сами по себе хотим? – Спросил Дима.

– Можно и по себе, поскрипит Головченко, так узурпатора звать, зубами и отстанет. Сил у него нет в открытую бороться. А вот исподтишка пакостить будет. Постарается всё сделать, что бы вы к нему на поклон пришли. Так, а что вы будете делать, когда он городок ваш подчистит?

– Постараемся не дать ему разграбить наш городок. Егорыч, ты с нами?

– Хм, Головченко сюда вместе с НПЗ провалился. У него запас горючки большой. Горючка всем нужна, вот и подчиняются ему. Хутора он терпит, потому что ему кушать хочется. Они ему жратву, он им горючее.

– Да, – почесал затылок Дима, – армия у него большая?

– Какая армия,– хмыкнул Егорыч, – двадцать человек прихвостней. А те люди, что живут в округе за ним не пойдут, уж очень жестокий паразит. Уважения к людям нет. Уже поздно, заговорили вы меня. Устал. Не обессудьте, я спать. Завтра домой надо.

– Дома у тебя кто?

– Да и никого. Один я как перст. Даже собаки нет. – Егорыч вздохнул. Была, да чёрное облако её утащило. Жалко. И поговорить не с кем.

– А чего тебе тогда дома делать? – Поинтересовалась я, – Оставайся с нами, а то без соседей тоскливо.

– Ишь ты. А и останусь, дом, какой на разграбление отдадите? А то жаба меня от жадности задушит. Столько добра и всё мимо. Я когда городок увидел, обрадовался, вот думаю, богатство подвалило, пока Головченко пронюхает, я успею пошарить здесь. А тут вы.

– Дед так ты же нас мог просто прибить и всё? Мы же тебя не видели. – Артём посмотрел прямо в глаза Егорычу.

– Я тебе внучок чего убивец? – Разозлился он. – Из-за барахла жизни лишать.

– Да ты дед не сердись, но ведь так могло быть?

– Могло, – согласился Егорыч , – И ты на будущее запомни нельзя убивать людей из-за вещей, не хорошо это.

– Запомню, – Артём протянул руку Егорычу, – оставайся, у меня деда никогда не было, теперь будет.

– От оно как. Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Ладно, поживу, осмотрюсь, а там видно будет. Дом-то дадите.

– Да выбирай любой, – рассмеялся Дима, – с нас не убудет.

С дверьми соседней квартиры справились быстро, Егорыч отказался, что бы я ему постель стелила, сам с руками, всё умеет. Ну, и ладно. Как говорится, баба с возу кобыле легче.

– Артёмка, – распорядилась я утром, когда мы сели завтракать, – сходи, позови Егорыча. Уже всё на столе.

– Я мигом, – помчался Артём в коридор. Вот надо же, в той жизни пока уговоришь его куда-то выйти, все нервы вытерпит. А тут «Хорошо мам» «Ладно мам», «Сделаю сам». Удивительно. И за компьютер даже и не вспоминает. Бывало, и ужинать не оттащишь от игры. А сейчас даже и не вспоминает. А может, потому что нет интернета. Вот странно, свет есть, горячая вода есть, газ есть, а интернета и телевидения нет. Странно.

– Мам Егорыч не придёт, он поел уже. Сказал, что пока мы выспимся, он и с голоду умрёт, – тарахтел Артём, усаживаясь за стол.

– Всего-то восемь утра. – На работу не надо, чего вскакивать чуть свет, – Ворчал Дима, заходя на кухню, – ну, что, чем сегодня занимаемся. Вторую Аптеку вывезем?

– Да, – я согласилась, – неужели ли будем кому-то оставлять?

– Вот и я думаю, появилась возможность жить самостоятельно, а тут опять какой-то правитель. Егорыч говорит, что бандиты здесь не шалят, Головченко сам бандит. Нам его защита ни к чему. Какие мы с тобой Артёмка молодцы, что оружие сразу всё с собой прихватили. Только если, что, мы не отобьёмся с тобой вдвоём, ну ещё Егорыч конечно, но будет ли он за нас впрягаться. Поэтому решим так. Когда нагрянет этот Головченко, с ним буду говорить я. Попробую пойти на хитрость.

– А жить чем будем? – Задала я давно интересующий меня вопрос. – Запасы-то у нас есть, но они же не вечны. А когда свет пропадёт, то всё уменьшится в половину. Егорыч говорит, есть фермеры, которые вывозят свою продукцию на рынок. Но для этого нужны деньги, а их где брать. И кстати, какие деньги здесь ходят. Забыли спросить у Егорыча.

– Да, спросим ещё, сегодня. А вот про зарабатывание надо подумать, действительно о будущем надо думать уже сейчас. Спасибо, всё было вкусно. – Поблагодарил Дима, вставая из-за стола. – Я к Егорычу, решим, что сегодня делать. Ну, и посоветуюсь, как быть разделится лучше или всем кучей ходить? Он всё же бывалый.

Через час мы стояли у буханки Егорыча. Решено было, на общем совете, что заниматься мы будем железом. Уж очень много железа у нас в городке, а здесь оно в дефиците. Аптеку решили пока оставить, с сегодняшнего дня начинаем сливать бензин с автомобилей и стягивать их в одно место. Что на запчасти пойдёт, что на переплавку. Есть тут кузнец, вот он пусть думает, как будет перерабатывать это всё.

Только сначала объедем весь городок по кругу, посмотрим, сколько улиц сюда закинуло.

– Интересно, нас там ищут? – Задумчиво проговорила Маруська. – Ещё и целый микрорайон пропал.

– Думаю, не пропал, – Егорыч уверенно вёл свою буханку по бездорожью, – и вы не пропали.

–То есть? Умерли? – Почти хором воскликнули мы.

– Может, и нет, есть такая версия, что жизнь на ветви делится. Вот вы в этой ветви остались, а другие вы, дальше живут себе и не подозревают о вашем существовании.

– Ты хочешь сказать, – удивился Дима, – что в нашем мире ничего не изменилось?

– Ну, да, – согласился Егорыч, – ты когда-нибудь слышал, чтобы куски города бесследно исчезали. Вот, не слышал. Вон в Петровке пол моста появилось. Причём речки нет. В поле половина моста стоит и не падает. А в Ручейках озеро появилось, с пляжем, с лежаками и ларьками. А слышал, чтобы озеро, где пропало. Вот и я не слышал. Так что думается мне, что всё в вашем мире в порядке.

– Какая-то ерунда, Дим смотри, это что. Не было у нас в городе такого. – Указывал Артём в окно.

Перед машиной был высокий железный забор, обнесённый по периметру колючей проволокой. Егорыч остановил машину.

– Ну, что пошли на разведку, – позвал всех он, – да не шумите вы, мало ли кто там есть.

Пройдя немного, наткнулись на открытую калитку.

– Так ребятки, – остановил всех Егорыч, – я пройду гляну, а вы тут в оба смотрите. – И он смело шагнул за калитку.

5

Не было его минут пять, затем в калитке появилась его рука, машущая нам. Дима осторожно заглянул во двор, а уж потом разрешил всем заходить.

– Молодца Димка, – похвалил Егорыч Диму, – ни попёр не проверив. Правильно, мало ли кто моей лаптёй махать может. Пусто здесь. Если только вон в тех бараках кто, но это уже вместе проверим.

Перед нами был большой заасфальтированный двор. В метрах ста стояли три длинных барака с синей крышей и маленькими оконцами под самой кровлей. За бараками виднелись огромные ёмкости из нержавеющей стали.

– Что-то мне подсказывает, что это ферма, – проговорил Дима.

– Нет фермы у нас в городе, – возразил Артём.

– У вас не было, а у нас будет, – вставил своё Егорыч.

– Собаки, мамочки, – почти шёпотом пролепетала Маруська. Мы все резко повернулись в указанном направлении.

К нам приближались три алабая. Молча, ни выказывая не какой агрессии. Мужчины схватились за оружие.

– Тихо, – приказал Егорыч, – не шевелитесь, – и, обращаясь к собакам, – Сидеть!

Собаки опешили, но подчинились. Уселись и стали рассматривать нас.

– Вот и умницы, так и сидите, а мы пошли. – Продолжил он.

Стоило нам сдвинуться с места, собаки двинулись за нами, останавливались мы, собаки дружно садились. Так мы и обследовали ферму. То, что это ферма мы убедились, окончательно открыв ворота барака. На улицу вырвался ужасный шум и не приятный запах. Мы сразу и не поняли, что за гвалт творится внутри. Первым опомнился Егорыч.

– Куры, мать твою, куры. Вот вам и занятия. Яйца здесь в большом дефиците.

– А чего с ними делать? – Опешила я, – их кормить надо и яйца же как-то добывать. Я боюсь их.

– Придётся учиться, – обнял меня за плечи Дима, – а яйца курица сама несёт, их не добывают. Пошли смотреть?

– Нет, я вас тут подожду, там воняет, – отказалась я идти внутрь, – вот никогда не мечтала стать фермершей. Чего теперь с этим делать?

– А я пойду, – Маруська смело двинулась за мужчинами.

– Вот и будешь птичницей, – сказала я ей в след.

– Видать вчера провалилась сюда, – вынес своё решение Егорыч, – кормушки полные, поилки тоже. Так что поехали дальше, а уж потом будем решать, что с этим делать.

Из-за очередного поворота показалась наша китайская стена.

– Вот городок и закончился, – сказал Дима, – даже не микрорайон, чуть больше половины. Почему так? Почему именно эти дома?

– Так кто же их знает. Вот почему здесь тайга, а там савана? Тоже загадка. Да и с погодой я вам скажу, странности здесь творятся. На хуторе у Азгунян всегда лето. И не жаркое, а они из-под Омска провалились, причём зимой. И как тайга с саванной уживается не понятно. В тайге, пока вас не было, зима была. Теперь, как будет не ясно. – Егорыч резко нажал на тормоза, пробормотав, – а это, что за явление Христа народу.

За поворотом стояла телега запряжённая парой лошадок. На телеге сидел мужичок с парнишкой. Они таращились на китайку и яростно крестились. Увидав наш автомобиль, бухнулись на колени и начали бить поклоны.

– Эй, вы чего, – Егорыч вышел из машины, мы последовали за ним. – Мужик ты чего. Вставай уже.

– Люди? – Мужичок не доверчиво посмотрел на нас снизу вверх. Худющий, волосы засалены, торчат из-под шапки паклей, бородёнка куцая, такое чувство, что её выдирали, на бороде даже кровавые следы остались. Мальчишка тоже поднял голову и уставился на нас. Из-за огромной шапки лица его было не видно. – Живые?

– Люди, живые, нормально всё, вставай. – Егорыч протянул руку мужичку.

– А это чего? – Мужичок ткнул рукой в сторону дома.

– Дом такой дед, – Какой я тебе дед, тридцатый год всего пошёл, а это брат мой Прошка. А меня Вавилой кличут. Яковлевы мы.

– Эк, Вавила, как тебя жизнь потрепала. На старика смахиваешь. – Удивился Дима.

–Так, голод не тётка. Третий год засуха. Скотину кормить нечем, самим жрать нечего. А тут ещё и продразвёрстка. Чтоб её. Вот с Прошкой в город и двинули, лошадёнок продать. Сдохнет скотинка, жалко.

– Год-то какой? – Спросил Артём.

– Так знамо дело тридцать второй. А чё жарко то. Куды это нас занесло, – Вавила начал расстёгивать свой тулупчик, вертя головой в разные стороны.

– А чего крестился-то, верующий что ли? – Не отступал Артём.

– А как же. Вся семья верующая. Как без веры-то. Это коммунисты не верят в бога. Мы верим.

– А разве у вас разрешают молиться?

– Не запрещают, в городе осуждают. Батюшка наш рассказывал. – Вавила перекрестился. – Или у вас нельзя?

– Да ради Бога! – Воскликнул Егорыч. – Попа только нет у нас.

– Померли мы Вавила. Говорю тебе, замёрзли. Жарко, как. В ад попали. Говорил батюшка, замаливайте грехи, а мы всё Михася слушали, вот и дослушались. А он есть, Бог-то. В ад попали. – И мальчишка начал быстро-быстро креститься.

– Да не черти мы, успокойся. – Засмеялся Егорыч, – такие же, как и вы. И если это ад, то уж очень хороший.

–Так ништо ад хорошим может быть? – Удивился Вавила, – Уж куда попали. Только вот я не пойму, а лошади то с нами почему? Да и не спали мы. На улице холодно, не спорю, но мороза то нет. Замёрзли как? Да и жрать уж очень хочется, хочешь сказать, что пузо отдельно от нас жить осталось? – Вавила уставился на Прошку.

Паренёк пожал плечами и ничего не ответил.

– Вы это, – вступил в разговор Егорыч, – гадать перестаньте, куда попали. Мы и сами не знаем, как такое произошло, живём тут и всё. Вот и вы жить продолжайте, назад дороги нет.

Прохор с Вавилой дружно повернули головы назад, чтобы убедиться, нет дороги, лес сплошной.

– Лес-то страшнючий, какой, – перекрестился Прохор.

– Тайга, чего с неё взять, – проговорил Егорыч, – а вы, как за курами можете ухаживать?

–А чего за ними ухаживать? – Удивился Вавила, – жрать дай, да смотри, чтобы зверь да сокол не утащил.

– Ну, да ну да,– почесал затылок Егорыч, – у нас тут ферма отыскалась, а делать чего не знаем. Там собаки здоровые.

– Так собаки силу чуют, – перебил Егорыча Прошка, – главное, чтобы не дурной была.

– В тебе сила-то? – Усмехнулся Артём, глядя на мальчишку.

– Так ты не смотри, что худой, голод знаешь, как людей изменяет. Сила в натуре должна быть. Меня все деревенские собаки слушались. А ну, покажите ваших собачек.

6

– Знаете, что, – вмешалась я в разговор, – ферма, как стояла, так и будет стоять. А вновь прибывшие есть хотят. Вы со своими полными животами понять этого не можете. Сначала я их накормлю, а уж потом с собаками пойдёте знакомиться.

–Так не против никто, – согласился Егорыч, – тем более дом уже рядом.

– А можно я с вами, – обратился Артём к Прошке, – всю жизнь мечтал прокатиться на телеге.

– Садись, – пригласил Прохор, – нашёл, о чём мечтать. Вот на авто проехать, вот это мечта, – закатил глаза паренёк, – у вас вон какой странный, немецкий?

– Буханка? Да ты, что. Наш, Российский. УАЗ. Ульяновский автозавод. – Махнул рукой Артём, – Не убиваемая машина.

– А на ней и проехать можно? – С замиранием сердца спросил Прошка.

– Да запросто, – кивнул Артём, – сейчас пообедаем и поедем в курятник.

– Как красиво звучит, пообедаем, – сглотнул слюну Вавила, – ужо и забыли это слово.

Егорыч газанул, обдал вонючим дымом лошадок и помчался к дому. Лошади шарахнулись, фыркнули и тронулись следом. До дома Артём не доехал, спрыгнул с телеги и пошёл пешком рядом, держась за боковину.

– Ты чего Артёмка, – спросил Дима, когда компания приблизилась к подъезду, – мечтал прокатиться, а сам пешком идёшь?

–Ну, его. Думал и кишки вытрясет, как можно на таком ездить.

Вавила с Прошкой рассмеялись, но не обидно, без злобы. Артём смеялся вместе с ними.

– Вы кушайте, – приговаривала я, наливая суп новым соседям, – еды много, голодать теперь не будете.

Прохор и Вавила зашли в квартиру настороженно, крестясь на каждый угол, что-то шепча себе под нос. Долго умилялись посуде, что стояла на столе, рассматривали ложки. Газ плита привела их в полный восторг.

Прошлись по квартире и дружно решили, что померли они. Всё. А ад это или рай не имеет значения, кормят и ладно. Приняв такое решение, они успокоились и перестали, удивляется чему либо. Даже то, что куры находятся в клетках, их уже не удивило. Просто Вавила покачал головой, обозвал бывших хозяев нерадивыми, и принялся хозяйничать.

С собаками Прохор разобрался действительно быстро. Взяв из дома по кусочку колбасы, он прикормил псов и строго начал с ними общаться. Они беспрекословно слушались мальчишку.

– Вот и чудно, – сказал Егорыч, когда мы всё же разобрались с фермой, – знающие люди, и нам хорошо и они при деле. А теперь по домам.

Следующие полдня мы занимались затаскиванием машин и сливанием из них бензина и солярки. Поначалу получалось плохо. С одной машиной возились минут сорок, а потом ничего приловчились, стало получаться лучше.

Наши новые поселенцы, твёрдо решив ничему, не удивляется, померла, так померла, взяли в свои умелые руки ферму. Выпустили кур на травку, приказав собакам караулить. Сами взялись подсчитывать размер хозяйства. Обнаружился инкубатор с цыплятами, которые начали лупиться.

В общем, как прикинул Артём, работы нам на пятилетку. Вот только есть ли у нас эта пятилетка?

А после обеда все работы прервались. Уже пообедав и блаженно сидя в кресле, я услышала не понятный звук. Глянула на Диму, он тоже насторожился. Не сговариваясь, мы помчались на улицу.

Во дворе стоял Егорыч, Артём и Прошка, задрав головы в небо. А над городом кружил самолёт.

– Эроплан, – выдохнул Прохор, – высоко, как!

Сделав ещё круг самолёт вдруг начал падать, а в небе появился парашютист.

– В тайгу сядет, – определил Егорыч, – я за буханкой.

Я следила за самолётом, странно он снижался, по спирали. Я не очень понимаю в самолётах, но почему-то уверенна, что ни один самолёт по спирали не снижается. Упал он где-то в саване, я даже отчётливое «бум» услышала. Но ни взрыва, ни дыма и огня. Может там ещё пилот был? И ему удалось посадить машину?

– Упал, – констатировал Вавила, когда он подошёл я не слышала. Сейчас Вавила стал похожим на тридцатилетнего парня. Он побрился, помылся. Приоделся. Мы для них вскрыли квартиру и отдали в полное пользование. Но жить они всё равно остались на ферме, потихоньку перетаскивая всё из квартиры туда. Теперь Прохор и Вавила ничем не отличались от нас. Разве только больше нашего знали.

Да-да не удивляйтесь, мы по сравнению с ними сущие дети. Разбаловала нас цивилизация. И чувствую я, что не мы Вавилу с Прохором будем жизни учить, а они нас.

Через полчаса вернулись и наши «Спасатели».

– Вот знакомьтесь, – представил Егорыч выходящего из машины парня в лётном комбинезоне, – старший лейтенант Морозов.

– Здравствуйте, Сергей меня звать, – оглядываясь и пытаясь хоть, что-то понять представился он. – Объясните, что за чертовщина?

– Самим интересно. – Ответил Дима, – год какой?

– Чего? – Не понял Сергей.

– С какого года говорю, вот мы, – Дима указал на меня и Марусю, – с 2021 года. Егорыч с 2022 года. Прохор и Вавила с 1932, а ты?

– Я всё же грабанулся, меня подбили? Этот бред я не в состоянии переварить, – непонимающе таращился на нас Сергей.

– Ладно, будем принимать радикальные меры, – проговорил Егорыч и вдруг без замаха ударил Сергея в челюсть. Я, испугавшись, вскрикнула.

– Мужик! Ты чё! – Лётчик схватился за скулу, но взгляд стал осмысленным. – С 1985, над Афганистаном. Значит, всё же сбили. Самолёт куда упал?

Я молча указала направление.

7

– Бред, – Сергей уставился на савану, затем повернул голову к тайге, – бред, – повторил он и с силой стукнул себя по шлему.

– Помогло? – Усмехнулся Егорыч, – Хоть бей себя, хоть гладь, не поможет. Мы все считаем, что бред, но жить-то надо.

– А что за город-то?

– А кто ж его теперь знает, – пожал плечами Дима, – был Николаевск, а теперь только пол микрорайона осталось. Назывался девятый. Вот и реши, как мы теперь называемся Николаевск или полдевятого?

– Объяснит мне кто-нибудь, что здесь происходит? – Психанул Сергей.

– Егорыч, – перебила я мужчин, – ты постарайся всё объяснить вновь прибывшему, а мы дела пойдём доделывать.

– Ну, вот мудрая женщина. Давай паря пройдём в мою квартирку, и я тебе за рюмочкой чая всё расскажу. Иначе на трезвую, боюсь, и не поверишь.

И мы все разошлись. Примерно через час меня опять отвлёк шум, я задрала голову, думая, что опять самолёт. Небо было ясным, ни облачка. Опустив голову, увидела приближающийся транспорт.

– Маруська, – окликнула я дочь, – бегом за Егорычем!

Дочь умница, спорить не стала, рванула к подъезду.

К китайке приближалось шесть мотоциклов. Я так понимаю местная власть. Двигались они, не спеша, осматривая внимательно пространство. Аккуратно припарковав свой транспорт и заглушив его, ко мне подошёл не высокий мужчина с усиками Альпачино. Франт.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался он и изобразил, что-то в виде поклона, – И давно у нас тут городок отстроили?

– Нет, четвёртый день пошёл, – так же вежливо ответила я.

– Вот, что значит не объезжать свои владения ежедневно, – усмехнулся мужчина. И опять изобразил не большой поклон, но, уже несмотря на меня. Я обернулась и увидела Диму с Артёмкой, подошедших сзади.

– Ваша, – удивился Дима, – и документы есть?

– Какие документы, – развёл руками франт, – здесь первобытный строй, кто первым занял землю, тому и принадлежит.

– Вот и отлично, нас сюда с нашим домом закинуло, соответственно и с землёй, нашей землёй. – Дима сделал ударение на слове нашей. – Значит и городок наш.

– Пусть пока будет так, – усмехнулся мужчина, – О! Знакомые лица! Егорыч тебя сюда, как занесло?

К нам быстрым шагом приближался Егорыч, в руках он нёс своё ружьё, Маруська небрежно на плече тащила два автомата, а лётчик держал открытой кобуру.

– Так к людям решил перебраться, – весело ответил Егорыч, – надоело отшельником жить.

– У вас тут, что армия? Егорыч, – хмыкнул Головченко, – ты же знаешь, оружия у нас нет. Мечтаем только. А вам смотрю, подфартило.

– Есть маненько, – улыбнулся Егорыч, – Так. Что расклад не в твою пользу.

– Да ладно, когда это я кого заставлял себе подчиняться? Если ты должников имеешь в виду, так на то они и должники. Долги отдавать надо, – Компания Головченко весело заржала.

Мы с Маруськой переглянулись, и чего смешного было сказано? И вообще, вся компания нам не нравилась, уж больно нагло смотрели на нас приехавшие. Мне даже стало страшно за дочь.

–Ты бы ушла отсюда – прошептала я на ухо дочери.

– Мам, а смысл, видели они меня уже. – С раздражением ответила она.

Ну, зачем они приехали сюда, я так себя хорошо чувствовала. Оказывается я социопат. Надо же и не думала об этом. Меня город раздражал, толпа выводила из себя, а я дома отрывалась на родных. А мне всего-то и надо было в деревню уехать. В тишину. А вот интересно, если бы я предложила моим домочадцам уехать жить в деревню, они бы согласились? Что-то я сомневаюсь.

Вот и сейчас меня начинают раздражать чужие люди, зачем они тут?

– Ты Никита Сергеевич, – обратился Егорыч к Головченко, когда его головорезы перестали ржать, – не борзей. Знаешь ведь, что все не довольны тобой, хуторяне возмущены, зачем народ злить. Думаешь, если на руках оружия нет, то все просто будут молчать? Поднимутся, как ты им надоешь, так и поднимутся люди.

– Ты, Егорыч тявкать не будешь, так и не поднимутся. Ты же всех баламутишь. Бензин, видишь ли, дорогой. А где альтернатива? Пока топливо у меня, я тут король, а там видно будет. А то, что у вас оружие, не пугает меня, убивать вы не будете, кишка тонка у вас для этого. Да и патроны не вечны, а пополнять чем будете? К нам запасы армейцев не часто падают. Я подожду, пока вы свои патроны истратите для обучения. – Компания опять заржала. Головченко махнул рукой и все резко замолчали. Однако дисциплина у них на уровне. – Надоел ты мне Егорыч, ох и надоел.

– У тебя чего, – вдруг вступил в разговор Сергей, – запасы бензина вечны? Или тут нефть добывают, а ты нефтяной магнат?

– Тут твоя правда, – тихо проговорил Головченко, – запасы не вечны, но есть топливо, есть. И пока у меня оно есть, я тоже буду, есть, – И он первый громко рассмеялся. Головорезы дружно подхватили смех. – До встречи, – заводя свой мотоцикл, махнул рукой Головченко. Обдав нас выхлопными газами, компания удалилась.

– Нет у него уже бензина, – уверенно проговорил Сергей, – а власти хочется.

– Ты с чего решил? – Повернулся к нему Егорыч.

– Когда людям есть чем торговать, они торгуют, а когда начинают панты колотить, значит торговать уже нечем. А значимость свою надо показать. У нас так, торгуют с нами местные и торгуют, как только начинают цены завышать, из себя чего-то строить, всё значит, товара нет, а упускать нас не хочется, на чудо надеются. А здесь, как я понимаю, чуда не будет. Вот занесло же меня! – Сплюнул в сердцах Сергей, – самолёт то мой красиво падал, – сменил он тему, – надо мне туда попасть. А то я подозреваю, что эти молодчики туда рванули.

– Туда, – подтвердил Егорыч, – только сегодня уже ничего не сделают, вечер уже, темнеть скоро начнёт. Завтра рано и поедем. Ночами у нас не безопасно передвигаться, каких только тварей сюда не занесло. Сожрут и ах сказать не успеешь. Пошли, квартиру тебе выдадим.

– Надо же. – Усмехнулся Сергей, – семь лет на очереди стою в родном государстве и не дождался квартиры. А тут только свалился и нате вам, квартиру.

– Я тебе больше скажу, вмешался в разговор Дима, – Ещё и с мебелью и с вещами, и квадратуру сам можешь выбрать.

– Эк, как вы меня соблазняете. Остаюсь, куда уж мне деваться.

Мужчины направились к дому. Я с ребятами постояла немного на улице, наслаждаясь наступившей тишиной и тоже пошла в дом. Маруся с Артёмкой отправились на ферму.

8

Мужчины уехали из дому, только начало сереть. С самолёта решили снять всё, что можно. А что нельзя постараются притащить. Железо очень нам нужно. Я с Марусей аптеку буду перетаскивать. Вчера за ужином решили не оставлять её. Мало ли, нагрянут молодчики, не стрелять же в них, в самом деле. А в дом надеемся не сунуться. Артём пошёл на ферму к братьям. Вавила с Прошкой косить сено собрались. Так Артём пошёл показать, как бензокосилкой пользоваться. А то мужики в ручную косить собрались. Где-то там, на ферме, ручные косы обнаружились.

Быстро у нас с Маруськой марадёрить уже получается. До обеда почти всё в аптеке в коробки сложили. Решили сходить на ферму, обед отнести и посмотреть на косарей. Ни разу же не видели, как сено косят.

Во дворе фермы стояла телега нагруженная сеном. Да такой высоты, что мы головы задрали, что бы увидеть верх копны. Как так грузили? Не трактором же? Да и нет у нас трактора. А как лошади тащили такой груз?

Наши фермеры лежали в теньке, отдыхали.

– Вы, что уже всё сделали? – Обратилась к ним Маруся.

– А то не видно, – отозвался Артём. – Видела, сколько накосили. Правда, Прошка больше меня сена навалял.

– А что это так? – Удивилась я, – так быстро триммером пользоваться научился?

– Не, – Артём мотнул головой, – он ручной косой, литовкой, как он её назвал. Я вроде и не медленно работал, да у Прошки быстрее получалось. Сказал бесполезная вещь, да ещё шумная и вонючая.

– Вот-вот, – подтвердил Прохор, – это же чем сено вонять будет? Как его скотинке, то давать? Бесполезная вещь. От слова совсем. Да и я быстрее литовкой сено скошу, чем этой тарахтелкой.

– Ну, не спорьте, кушать садитесь, я на стол накрыла. – Успокоила я спорщиков.

– Кушать это мы всегда за, это мы не откажемся, – подошёл к столу Вавила, – хорошо у вас кормят, вкусно, молоко вот только на обрат больше похоже. Да мы и этому рады. – Вавила грустно склонил голову и тихо проговорил, – вот бы мамку с батей и с сестрёнками сюда, да видно всё же бога мы прогневали, что он их одних там с голодухи помирать оставил, а мы тут жируем. Эх-хе-хе.

– Ну, не переживай ты так. Уже нечего не поделаешь, так судьба распорядилась. Насколько я историю помню, голод ещё весь 33 год будет. Причём на всей планете. От вас совсем ничего не зависит.

– Да понимаю я всё, – вздохнул Вавила, – но всё одно душа за своих болит. Это, наверное, адом и называется.

– Кто же его знает, есть ад или рай или нет их, – вступил в разговор Артём.

– Ты душу-то не баламуть, а лучше святое писание почитай. Есть загробная жизнь, и мы этому доказательство.

–Та мы же живые, – ахнула Маруся, – как есть живые. Нас в землю никто не закапывал. И мы не умирали. Так что никакое вы не доказательство.

–Почём ты знаешь, что живые? – Вмешался Прошка.

– Сейчас по башке дам и ты сразу поймёшь, что жив, – отрезала Маруся.

– Так стоп. – Прервала я спорщиков, – Мы все живы. Это ясно. Я не знаю, есть загробный мир или нет, но вот тела остаются на земле и разум тоже. А душа кушать мясо не просит. А мы поесть любим. Значит, живы. И если вы не перестанете спорить, то будете есть холодное, а это не так вкусно.

Все молча принялись за еду.

– Ну, точно, – раздался голос Егорыча, – мы их ищем, а они тут за забором сидят. Надо пост наблюдательный делать. А то пока мы все здесь в городке кому не лень шариться могут.

– А мы в аптеке уже всё собрали, – похвалилась Маруся, – осталось только загрузить.

– Вот я про это и говорю. Вы собрали, а грузить хоть кто может, сторожей-то нет. – Проворчал Егорыч, садясь за стол. – А чего еды так мало?

– А мы вас ещё и не ждали, – ответила я. – Для вас обед дома.

– Не ждали, – буркнул Егорыч наливая себе чай, – вы не ждали, а мы припёрлись.

– А где Дима и Сергей.

– Устали очень, пошли отдыхать, – жуя, ответил Егорыч.

– Значит, и я пошла, – вставая со стула, я потянула за руку Маруську. Вот не нравится мне, как на неё Прошка смотрит, прямо поедает глазами. И Маруська хороша, глазками так и стреляет. Ох, уж этот возраст.

Уже у калитки до меня долетел рассказ Прошки о том, как они с Артёмом сено косили.

– Мам, а о каком посте Егорыч говорил? – Спросила Маруся.

– Не знаю, я в этом совсем не понимаю. Сейчас домой придём и узнаем, почему это Егорыч нас искал, а Дима и не побеспокоился.

Подойдя к подъезду, обнаружили закрытую дверь. Значит не Сергея, ни Димы дома нет. Что за ерунда. У гаражей мы их тоже не обнаружили, да и машины Егорыча нигде не было.

– Ты, что-нибудь понимаешь? – Повернулась я к Марусе. – Как Егорыч без машины вернулся? Пошли ка назад, на ферму.

Далеко мы не ушли, из-за китайки показалась буханка Егорыча. Подъехав во двор нашего дома, машина остановилась. С правой стороны дверь открылась, и на дорожку выпрыгнул Дима, улыбающийся:

– Привет девочки, вы чего? – Опешил Дима глядя на наши сердитые лица

– Егорыч где? – Не обращая внимания на удивлённого Диму, спросила я.

– Тута я, – дверь машины открылась, и на дорожку ступил Егорыч, вот только одет он был не в рубаху и брюки, а в свитер и тёплое шерстяное трико. – Ты чего Верочка за мной больше соскучилась, чем за мужем?

– Дед ты, когда переоделся? – Маруська успела быстрее меня задать вопрос.

– Я? Так утром я, как оделся, так и всё. А ты чего это моим гардеробом интересуешься? – Опешил он.

– Егорыч, тебе еды хватило? – Начиная, что-то подозревать поинтересовалась я.

– Бабы, вы чего белены объелись? – Егорыч начал медленно подходить к нам, – Какой еды? Мы с собой жрать не брали.

– Стой Егорыч, – остановил его Дима, – девочки, объясните, что произошло.

– Егорыч там сидит, – махнула я на ферму, – обедает.

– Я? – Мужчина пощупал себя за лицо, – я не обедал. Я за рулём был.

– А там тогда кто?

Переглянувшись, мы пустились бежать на ферму.

За столом мирно сидели Артём, Прошка и Вавила.

– Где Егорыч? – Подскочила я к столу.

– Ма, ты чего? Вон он бежит. О, уже переоделся, а когда успел-то? Только же вышел.

– Я вышел? – Подбежал Егорыч.

– Ты. А переоделся-то когда. И где конфеты к чаю? – Уставился на него Артём.

– А нет конфет, чего я ещё говорил?

– Говорил, где пост нужно ставить и как лучше дежурство устанавливать. А ты чего? – Артём непонимающе уставился на старика. – Память отшибло? Да чего произошло?

– А то, что не я это был, – Егорыч плюхнулся на лавку. – Не знаю кто или что. Не знаю! – Поторопился он ответить на невысказанный вопрос.

– А такое раньше было? – Спросил Дима.

– Не слышал, да я же отшельник, может, где и было. Я что пришёл, купил и ушёл. С людьми толком и не общался. – Почесал в затылке Егорыч.

– Ой, кстати, а деньги – то тут, какие? Мы всё никак не спросим, – спохватилась я.

– Местные деньги, тугриками их называют. На рынок с товаром поедете и тугрики получите. В Завидово есть администрация, там вроде вам, как прописку сделают. Место жительства определят. Поинтересуются, кем работать хотите. Ну, и если нуждаетесь в деньгах, вам на первое время подъёмные выдадут. Ну, вам не выдадут, – усмехнулся Егорыч, – вы вроде, как и не нуждаетесь.

9

– Так нам, что на поклон к Головченко идти?

– Причём тут Головченко? Этот паразит сам по себе, бандюга. – Отрезал Егорыч.

– Значит, власть тут всё же есть? – Уточнила я.

– Ну, если можно так назвать. Сидят в администрации три тётки, бумажки пишут. Вот и вся власть. Подъёмные всем миром собираем. Хотите это властью назвать, пусть будет так.

– А тугрики-то кто печатает? – Поинтересовался Дима.

– А не кто. Я сюда попал, они уже были, история умалчивает об этом. Бумажки затрёпанные уже. Народ если честно, обменом живёт. Ты мне я тебе.

– Всё чудесатей и чудесатей, – подал голос Сергей.

– Так вы это, – как-то не смело промямлил Вавила, – власти говоришь совсем нет?

Егорыч утвердительно кивнул, а мы все уставились на мужичка, не понимая, к чему он клонит.

– Так ферму с курами? Она чья? – Так же робко спросил он.

– От ты жук, – рассмеялся Сергей, – наживу учуял.

– Чего наживу-то, – возмущённо проговорил Вавила, – если ничья, так это может мы её с братом, того.

– Того-того, – махнул рукой Дима, – мы знать не знаем чего с ней делать, а ты дерзай, фермер блин. Только уговор, за то, что мы тебя на ферму посадили, нам яйца давать бесплатно ну, и мясо, когда забой будет. А мы тебе помогать будем.

Вавила, вдруг бухнулся на колени, при этом пихнув Прошку так, что тот свалился с лавки.

– Благодетель ты наш! Кормилец! Век помнить буду! – Причитал Вавила, кланяясь до самой земли.

– Прекрати! Встань сей час же! – Закричал Дима.

– Да мы тепереча тебе век Богу молится будем, мы тебе всё, всё что хошь, – вставая не преставал причитать Вавила, а Прохор так и не понял, чего его с лавки спихнули.

– Ты эти замашки брось, – уже спокойнее проговорил Дима. – Не совсем же бесплатно ферму отдали. Ты нам навроде налога будешь платить.

–Десятину, – согласился Вавила, – десятину в месяц. Хошь каждый месяц, хошь раз в год. Решай.

– Какой торгаш, – рассмеялся Сергей. – Ишь ты выгоду свою не упустит.

– А чё её упускать-то, – возразил Вавила, – куй железо, пока горячо. По рукам? – И Вавила протянул руку Диме.

– По рукам, – пожали руки мужчины. – Вот и весь договор. Расписались, – усмехнулся Дима.

– Я от греха подальше составлю расписку, – вмешалась я, – Потом распишитесь.

– Вот это правильно, вот это по закону, – похвалил меня Вавила.

– Так, а чё? Ферма теперь наша? – Спросил Прошка, хлопая глазами.

– Ваша. Ваша, – рассмеялся Дима. – Мы вообще-то другой вопрос решали, как два Егорыча получилось?

– И самое главное, что я сказал, дословно.

– Поставить на крыше китайки навес, посадить туда мальцов, Прохора и Марию, пусть внимательно следят за дорогой из Завидово. Со стороны леса никого не будет, там чащоба не проходимая. По саванне если поедут, пыль далеко видать. Вот и надо следить за пылью и саванной. – Прикрыв глаза, вещал Прохор, – Самая работа для ребят. Сигнал дать всегда успеют. – Прошка умолк и открыл глаза. – Только я не понял, а кто такая Мария?

– Вот ты дурень Прошка, я это. – Возмутилась Маруся.

– Ааа, так бы и сказал, а то Марию выдумал, – и он уставился на Егорыча.

– Не я это был, – в очередной раз отмахнулся Егорыч. – А ты молодец, память у тебя хорошая. А вообще-то дело сказал этот, даже не знаю, как его назвать. Спасибо ему большое. Завтра в первую очередь этим и займёмся.

– А чего не знать-то, – перебил Егорыча Вавила. – Хозяин то был. Этих мест хозяин. Видать, мы ему по душе пришлись, вот он нам и решил помочь. – Вавила повернулся в сторону леса и низко поклонился, – спасибо тебе хозяин, что не оставил нас в беде. – Эту процедуру Вавила проделал на все четыре стороны. В последний раз поклон мы отбили все вместе. Кто его знает, может и прав Вавила.

– Так чего мы все будем тут толктись, – Обратился Сергей к Егорычу, – вы и сами управитесь с навесом. А мы с Димой, как и решили, тягача заводим и к самолёту. Надеюсь, притянем. Там не много работы осталось. Летать птичка, конечно уже не будет. Ну, хоть железо впрок пойдёт.

–А и хорошо, пусть так и будет. – Согласился Егорыч.

На следующий день мы занялись навесом на крыше пятиэтажки. Ох, и вид открывался оттуда. Красотища! Всё, как на ладони. Видно далеко, хорошо местность без единого холма. И действительно, пропустить приближающийся транспорт трудно. Сигнал дать всегда успеют. Решили, что сигналом будет очередь из автомата. Прошку будет обучать стрельбе Дима.

Скучаем ли мы за своим миром? Нет, некогда. Вечером приходим в квартиру до того уставшие, что думать о чём либо нет сил. Дойти бы до кровати. Утром встаём рано, причём без будильника и выспавшиеся. И опять за работу. Посоветовавшись с Димой, решила несколько квартир нашего дома пустить под склад. Соседние квартиры вскрывать надо. А там вещей много, не выбрасывать же их. Вот и решила. Одну квартиру пустить под склад постельного белья, одну под пальто и шубы и т.д.

Мужчины стащили морозильные камеры из магазина в подвал. Хорошо его утеплили. Получился холодный погреб. Когда свет пропадёт, будем генератор запускать днём, холодильники морозить. За ночь не растают сильно. А там, что-нибудь придумается. Жили же наши предки без морозильных камер и ничего выжили.

А может так, и будем с генератором жить, кто его знает, как наша жизнь устроится. Время покажет.

Сколько дней в заботе пронеслось, не знаем, не следим за календарём, да и не нужен он тут.

Мужчины, взломав с утра пару квартир, уходили заниматься своими делами, стаскивать железо в одну кучу, я и Маруся, когда она не на дежурстве, разбирали квартиры, растаскивая вещи по складам. Вавила занимался фермой, Прошка ему помогал, когда не сидел на крыше. Так дни и летели.

Сегодня Маруська на посту, я стаскиваю на склад посуду, всё тщательно записываю. А то по памяти пойди, найди чего-нибудь. Нам этим потом торговать. Предприниматели блин. Как, вдруг, меня окликнула Маруся.

– Мам, там, у леса женщины появились.

– Какие женщины? А ты чего пост бросила?

– Да я бегом, ты Диму с Егорычем предупреди, а я побежала назад. Это же не тревога, вот я и не стала стрелять. – И Маруська бросилась назад к Китайке.

10

А я, прикрыв дверь в склад, кинулась искать мужчин. Обнаружила я их на другом краю нашего городка.

– Маруська там, у леса женщин каких-то увидела. Тревогу бить не стала.

– Женщины это хорошо, – заулыбался Сергей.

– В машину, быстро! – Скомандовал Дима. Артёмка ещё не успел дверь захлопнуть, а Егорыч уже давил на газ. Минуты через три мы были на месте. Женщин увидели издалека. Их было трое, одна из них, по-видимому, старшая, вела на верёвке тощую коровёнку. Скотинка пыталась ухватить губами траву, а девчонка почему-то не давала ей это сделать, хлопала своей ладошкой по морде коровы или, как это у них называется?

– Я за Вавилой, – проговорил Артём, глянув на вновь прибывших. Выглядели они колоритно. Эдакие Машеньки из мультфильма. Только чуть потрёпанные. Ну, и одной из Машенек было далеко за сорок.

– Чего скотинке-то траву щипать не даёте? – Обратилась я к старшей. На ней был старый тулупчик, валенки, на голове платочек, повязанный под подбородком. Вот этот-то платочек и наводил на мысль о мультяшном герое. Увидев женщин ближе, сходство с Машенькой пропало сразу.

Их было четверо. Женщина и три девочки, наверное, погодки. Все измождённые, Одежда на них висела, как на вешалке.

– Русские? – Перекрестилась женщина, – не погубите! Мы отработаем. Как сюда попали, не знаем. Шли лесом и тут. Жарко у вас. А на улице уже осень, поздняя. Покрова на той недели были. – Тараторила женщина, вертя головой. И вдруг, взгляд её остановился, она внимательно вгляделась куда-то за мою спину. Икнула, перекрестилась и заголосила, – Ох! Ох, ты, батюшки! Ой, сыночек мой! Ой, не смогла я тебя похоронить! Ой, да не держи обиды на меня! Ой, родненький мой! – Девчонки уставились сначала на мать, затем перевели взгляд за мою спину, потом заверезжали и спрятались за спину женщины, орать при этом они не перестали. Я обернулась. К нам быстрым шагом приближались Вавила и Артёмка. Ор резко оборвался, и наши гостьи дружно грохнулись в обморок.

Зато заорал Вавила, – Маманька! Маманька! Девчонки! – Вавила метался от одного тельца к другому. Зрелище я вам скажу не для слабонервных. Я наконец-то вышла из ступора, пихнула Диму и кинулась помогать Вавиле, приводить в чувство гостей.

– Меня пропустите, – В нашу кучу ринулся Сергей, от него ощутимо пахнуло нашатырным спиртом. Не растерялся, молодец.

– Маманя! Ну, рассказывай уже, спокойно. Мы это, мы. Я, Проша. На вот, испей ещё водички. – Вавила гладил мать по спине, а та не переставала икать, щупала то Вавилу, то Прошку.

– Мы вас в прошлом году мысленно похоронили, тел не нашли, думали волки, растащили. – Начала рассказ старшая из девочек, Матрёна. Она была высокой, выше Вавилы, лицо изъедено оспой из-под платка выбивалась жиденькая чёлочка. – Батюшка отказался отпевать, нет тел, хоронить некого. Ванька председатель, сказал, что вы предатели и когда вас найдут, то расстреляют. А вы тут как-то?

– Как и вы. – Ответил ей Вавила, – Только почему в прошлом году. Неделю нас нет, ну или чуть больше.

– Да ты что! – Замахала руками на него другая девочка. Алёнка. – Вы в день святого Михаила из дому ушли, в прошлом году. А в этом вот только покрова прошли. Года нет ещё.

И они все дружно перекрестились.

– Вот, принесла, – к нам подбежала Маруська, протягивая корвалол.

– Ты почему здесь! – Прикрикнул на неё Дима, – а на посту кто? Мы же Артёмку за лекарством отправили.

– Он разве чего найдёт? – Огрызнулась Маруся, – Артём на посту остался, а я сюда. Артёмка разрешил.

– Прошенька, а покушать у тебя, нет? – Тихим, нежненьким голоском спросила третья девочка, Васелиса. Она действительно походила на сказочное существо. Личико у неё было похоже на фарфоровую куколку. Огромные синие глаза, длинные пушистые ресницы, румяные щёки и маленькие розовенькие губки.

– Да помолчи ты блаженная, – прикрикнула на неё мать.

– Да от чего же маменька, – перебил её Проша, – сейчас на стол накроем.

Я подошла к Васелисе и пощупала её лоб. Недаром у девочки такие блестящие глаза.

– Температура высокая, вы тут обустраивайтесь, а я Васелису к себе заберу. Лечить её надо. А я сюда не набегаюсь.

– Не пущу! – Грозно проговорила тётка Дуся, – и есть никто не будет. Повидали братьёв и домой. Все знают, что если на том свете чего съесть назад дороги не будет!

– Мамань, ты чего? Назад собралась? Так воды ты уже пила. Да и не мёртвые мы. Тут другое.

– Ах выж, обманули, обманом тут жить оставили, – залилась слезами женщина. – Там же все могилки! Батю вашего в прошлом году похоронили, весной. А нас и не похоронят, как и вы сгинулиииии! – Причитала она.

– Вавила. Ты мать успокаивай, – шепнула я тому на ухо, – корми и отдыхать уложи, а я Василиску лечить буду. Плохо ей совсем, того и гляди свалится. Слушай, а коровка то, где?

– Прикрыли, обожрётся, издохнет. Прошка ей сена по – маленько давать будет. Откормим, а уж потом пасти начнём.

Я обняла за плечи Васелису, боже мой, до чего же худющая и повела к нам в квартиру. Девочке было уже всё равно, что с ней делают. Пройдя немного, она стала опускаться на землю. Увидев это, Сергей подхватил её на руки и понёс домой.

– Боже, пушинка, – изумился он.

– Серёж, ты её в Артёмкину комнату неси, а он и в зале поспит. Мне удобней за ней ухаживать будет. Врача бы. – Мечтательно проговорила я.

– Так я съезжу, – отозвался Егорыч, – есть в Завидово. Года три, как здесь живёт. Только не бесплатный он. Да у меня деньги есть, заплачу.

Я выразила Егорычу благодарность и занялась Василисой.

– Маруська, быстро поставь суп разогреться, мы сейчас Васелиске бульон дадим и температуру измерим. Ну, ты ка девочка? – Спросила я у неё, увидев, что она открыла глаза.

– А вы кто, – тоненьким голоском спросила девочка, – я умерла?

– Да, что ты. Я Вера, ты теперь с нами жить будешь. А сейчас мы тебя накормим. Маруська, – крикнула я дочери. – Блендером хорошо взбей суп, пюре пусть будет.

На кухне зажужжал блендер, и через минуту в комнату вошла Маруся, торжественно внеся пиалу с супом. Молодец девочка, догадалась не в тарелку суп налить. Да и ложечку маленькую захватила. Догадливая.

Взбив подушки повыше и усадив в них Василису, принялись кормить нашу больную.

– Вкусно. – Прошептала она, – я сама, – Василиса попыталась взять ложку. Вдруг ещё больше побледнела, закрыла рот руками, попыталась удержать пищу в желудке. Потом свесилась с кровати и её начало нещадно тошнить.

– Вы её кормили, – раздался грозный мужской голос, – зачем вы её кормили?

11

В комнату ворвался мужчина с чеховской бородкой:

– Воды! Быстро тёплой воды! И уберите здесь всё, – раздавал он приказы.

Отобрав у Маруськи чайник, быстро развёл в стакане какой-то порошок и дал выпить девочке. Затем открыл свой саквояж, и где только выкопал, достал шприцы и ампулы. Глянул строго на нас и выставил нас за дверь.

– Его случайно не Антон Павлович зовут? – Повернулась я к Егорычу.

– Нет, – усмехнулся он,– Иван Иванович. Но подозреваю, что в той жизни имя у него было совсем другое. Ну, типа Самуил Абрамович. Уж очень Иван Иваныч ему не идёт. Мы его просто доктором зовём.

– Решительный, – отозвался Сергей, – ничего не спросил, сразу ругаться.

– А чего спрашивать, я ему по дороге всё рассказал. Кстати, денег он с меня не взял. – Егорыч посмотрел на меня, – Сказал, лекарствами оплатим. Знает он про наши аптеки.

– Откуда? Мы же ни куда не ездили, и к нам гостей не было. Думаю, просто догадывается. Стоп, а он с какого года?

– А кто его знает? – Пожал Егорыч плечами, – если судить по одежде и манере говорить, наверное, с прошлого века.

– Тогда, что ему наши лекарства?

– Да чего вы гадаете, – вмешался Сергей, – сейчас выйдет и узнаем.

– Руки, где можно помыть, – вышел из комнаты доктор, обращаясь сразу ко всем.

– Сюда проходите, – пригласила я его в ванну. Включила свет и посмотрела на его реакцию. Ни какого удивления. Не выказал он удивления и на наш кран, значит всё же современный человек. А вот вода из крана не потекла. Ни капли. Всё вода закончилась, но мы к этому уже готовы. Бочки с водой стоят в подвале. Там же мужчины собрались копать колодец. Время вот только нет.

Я сбегала на кухню и принесла пластиковую бутылку с водой. На что доктор тоже не обратил никакого внимания. Устав ставить эксперименты над доктором я спросила:

– Ну, что доктор, как девочка?

– Ослаблена, а ваш суп её чуть не убил. Организм истощён, ей бульоны нужны, причём вторые, а лучше третьи. Она не ела очень давно, а вы её таким насыщенным супом, – Доктор покачал головой. Ну, и говор у Ивана Ивановича. Он точно Абрамович. Таким говорком одесситы анекдоты рассказывают. Так и подмывало сказать: «Шо вы, дохтор, я ж не знала».

– Я не знала, – спокойно ответила я, – наоборот, думала, сил будет больше с болезнью бороться.

– Не надо заниматься самолечением, – изрёк он, отдавая мне полотенце, – я ей сейчас лекарство дал, она спит. Проснётся, дадите ей второй бульон. Знаете, как готовить второй бульон? – Я кивнула, – вот и хорошо. С кем я смогу поговорить об оплате моего труда?

– С нами, – вышел из комнаты Дима.

– А у вас ещё демократия? Ну, со всеми, так со всеми. Денег мне не надо. Я обеспеченный человек, да и тратить их здесь некуда. А вот немного лекарства из ваших аптек я бы взял. Сами понимаете, не часто аптеки сюда попадают и лекарства здесь на вес золота.

– А с чего вы взяли, что у нас есть аптека? – Задал Сергей, мучивший всех вопрос.

– Не ломайте голову, я вас умоляю, Ни среди вас, ни среди нас нет дураков. Современный маркетинг так устроен, в каждом микрорайоне есть аптека, а то и две. А с вами сюда весь микрорайон попал ну, или вы с ним. Соответственно, аптека есть.

– А с какого вы века? – перебила я Диму, собравшегося что-то сказать.

– А это имеет значение? Вас смущает мой костюм и мой саквояж? Не смущайтесь, это мой стиль. Я вполне современный человек. Двадцать первый век вас устроит?

– Вполне, Моя жена переживает, знаете ли вы назначения всех лекарств?

– Молодой человек, я врач высшей категории. И в аннотациях разберусь. Я надеюсь ваша аптека не 18 века? Тогда да. Тогда мне будет сложновато разобраться во всех колбочках и порошочках. Но и в них я разберусь, не сомневайтесь. Кстати, у вашей девочки подозрение на туберкулёз. Рентгена здесь нет, по результатам анализа будет точно известно. Так что насчёт аптеки, есть?

– Есть, – ответил Дима, – я хочу сделать вам предложение. И думаю, мои друзья с ним согласятся. Вы можете пользоваться нашими аптеками.

– Аптеками?! – Глаза у доктора алчно блеснули.

– И даже, – продолжил Дима, не обращая внимания на реплику доктора, – одним корпусом больницы.

– Больницы! – Воскликнул доктор, подхватил саквояж и ринулся к двери. На пороге встал и спросил, – а почему только одним?

– Потому что только один корпус попал с нами сюда. К сожалению, не знаю какой. Не успели осмотреть.

– Неважно какой, вы понимаете, какое это богатство. Что бензин? Бензин кончится и всё. Больница с её оборудованием это клад!

– У таблеток есть срок годности, – остудил пыл доктора Сергей.

– Таблетки тоже кончаются, но есть травы. И поверти мне, ни чем не хуже многих лекарств. Главное есть время, сделать запасы. И всё это не в кустарных условиях! – Восторженно вещал Иван Иванович и куда делся его одесский говор?

– Вас не интересуют условия? – Опешил Дима от такого поведения доктора.

– Совершенно. Душу готов продать за всё это. – Весело отозвался доктор.

– Ну, душа нам ни к чему. Мы хотели вам предложить аптеки и больницу за то, что вы бесплатно будете лечить жителей нашего городка. – На одном дыхании выпалил Дима.

– Бесплатно? – Доктор задумался всего на секунду, – я согласен, но с одним условием, я буду брать учеников. Я не вечен, знания свои надо передать.

– Вот и договорились, – протянул Дима руку доктору. – Вера всё зафиксирует на бумаге и принесёт на подпись.

– Хитрый вы человек Дмитрий, как вас по батюшке?

– Анатольевич

– Дмитрий Анатольевич, – Иван Иванович погрозил ему пальцем, – и удалось же вам сделать всем хорошо. Молодец, – к доктору вернулся одесский говор.

12

– Что вы будете осматривать в первую очередь? Аптечные припасы или больницу. – Поинтересовалась я.

– А вы с аптек уже всё перенесли?

– Да, всё сложили в коробки и подписали: От кашля, от давления и т. д.

– Молодцы, люблю иметь дело с умными людьми, – доктор подумал немного и решил. В больницу, а аптечные запасы просто перевезём туда и я там уже спокойно разберу.

– Доктор, тогда давайте сделаем так. – Сказал Сергей, – я вас туда отвезу, а вы дорогу запомните, будете там сами разбираться. Ночевать придёте сюда, здесь не далеко. Вы уж простите, нет у нас время, с вами находится.

– Нет, не приду. Верочка, соберите мне, пожалуйста, бутерброд с собой. Мне достаточно. Я завтра вернусь. Мне не нужны няньки. Я сам справлюсь.

– Хорошо. Я вам сейчас в коробку положу электрочайник, кофе, сыр, колбасу. Сами себе соберёте бутерр.

– Верочка, вы чудо. Век буду вам благодарен, – весело отозвался доктор.

Чудо произошло утром следующего дня, дали воду. Вот вы мне скажите, у кого не было мечты пользоваться всеми благами цивилизации и не платить за это? Думаю, почти все об этом мечтают. Особенно в день зарплаты. У нас эта мечта сбылась. Вот надолго или нет, не известно, но пока эти чудеса с нами. Интересно, а что с отоплением? Вавила нам на первом этаже печь обещает поставить. Лес рядом, дров хватит. Вот будет чудо, чудное, если в октябре и батареи вдруг, горячими станут. И вот теперь я понимаю, откуда в ЖКХ такие долги, это сколько же таких ветвей у нашего мироздания? И если каждая ветвь получает тепло, свет, газ, а платить нам некому? Вот они, куда деньги народа уходят. Но меня совесть совсем не мучает. Мне нравится.

– Вера, – в дом зашёл Вавила. – А с яйцами, что делать. Куры-то несутся. Ферма есть, прибыли нет. Корм, где брать?

– Стой, – перебила я его, – Это к Егорычу, он у нас местный житель. Ну, так думаю, в Завидово ехать надо. Ты его найди, они там, где-то железом занимаются. – Махнула я рукой в сторону гаражей.

Вавила мотнул головой и отправился на поиски Егорыча. А на меня накатило. Как это объяснить и не знаю. Тоска? Страх? Причём за всех сразу. Я метнулась на улицу. На наш городок надвигался туман. Нет, не надвигался, накатывался. Густой, не проницаемый и с туманом накатывался ужас.

Где-то заорал кот, истошно. Затем закричала Маруська, она была на посту, на крыше. Китайку было не видно. Я попыталась кинуться к дочери, и тут тряхнуло, ощутимо так. Я упала на землю, сил встать не было.

Жуть, тоска, жалость к себе не давали думать, не давали шевельнуть конечностями. Сколько это продолжалось я не знаю. Открыла я глаза, от солнечного лучика, который пробился сквозь густой туман.

И уже через минуту солнце весело светило, а тумана, как и не было. Я лежала на асфальте, наверное, упала, когда тряхнуло. Я со страхом посмотрела на наш дом. Ни трещинки, я то думала от такого землетрясения рухнуть должен. А он ничего так стоит. Маруська! Как же там Маруська! Я ринулась бежать на крышу.

Запыхавшись, влетела на чердак, затем на крышу и увидела плачущую дочь. Она кинулась ко мне.

– Мама, – рыдала она, – это что было. Мне было так страшно и холодно.

– Всё, девочка, всё родная, уже всё прошло. Не плачь. Смотри, солнышко, какое яркое, травка зе-лё-ная, – последнее слово я проговорила по слогам. Потому-что на месте нашей саваны была берёзовая роща. Наша родная, а рядом поле засеянное. Чем-то засеянное. Но то, что это не трава видно издалека.

– Дочь, – шёпотом окликнула я Маруську, боясь спугнуть видение, – смотри, какая красота.

Маруся подняла голову, утёрла слёзы и посмотрела в ту сторону, что указывала я.

–Это что? А где жирафики? – Она завертела головой, – у нас теперь саванны нет?

– Похоже, ты тут смотри. А я к мужчинам сбегаю.

С крыши я летела, как на крыльях, и как только не упала. Мужчины стояли у гаражей отряхивали с себя пыль. Видать, как и я лежали на земле.

– Вера, ты как? – Подбежал ко мне Дима – Как Маруська там? Я сбегаю.

– Сейчас вместе пойдём. На это надо смотреть. Расскажу, не поверите.

– Что-то случилось? – Забеспокоился Егорыч.

– Случилось, а вот плохое, или хорошее, даже и не знаю? – Говорила я уже на бегу.

– У ё! – Только и сказал Сергей, – а теперь самолёт как же?

– Поедем, посмотрим, – Пробормотал Егорыч не переставая чесать в затылке. – Десять лет тут живу, а такого не было. Ну, или я не видел.

– И не трясло так, – поинтересовался Дима.

– Нет, туман был, ветер сильный был, а вот землетрясения не было. А наших всех проведали?

– Когда, – Удивилась я, – я сначала к Маруське кинулась, а тут, чудо.

– Тогда разделимся, – скомандовал он, – Вера к доктору, Дима и Сергей самолёт проведать, я на ферму. Жду вас всех там.

Больничный корпус встретил меня тишиной. Я даже испугаться успела, когда услышала голос Василисы.

– Мы тут. Тётя Вера.

– Знать бы, где ваше тут. Подай ещё голос.

– Прямо идите по коридору, я не могу вас встретить. Доктор меня привязал.

То есть привязал? Я заспешила в конец коридора. И кто такие здания длинные строил? Чего это доктор привязал девочку, извращенец? Доверились, называется! Пока я добежала к приоткрытой двери в моей голове, каких только картин не нарисовало моё воображение. Оказалось всё банально просто. Василиска лежала под капельницей.

13

– Ну, чего пугаешь, – проворчала я, – я уже чего только не на придумывала. Землетрясение было?

– Что? – Девочка вылупила на меня глаза.

– Было, было, – услышала я за спиной. – Пришёл доктор. – Я как раз в подвале был. Там представляете, хороший запас инструментов есть. И аппарат УЗИ. Правда, старый, но похоже рабочий. Как хорошо, что многие наши завхозы не выбрасывают старый инструментарий. А вдруг пригодится. Вот и пригодилось. Вера, мне люди нужны. – Строгим голосом закончил он.

– А я где вам их возьму? – Опешила я от такого натиска.

– Я возьму, вы только добро дайте.

– Так я не против. А брать где будете, если не секрет?

– Не секрет. В Завидово, там болтаются люди, бесплатно идти работать не хотят, а платить им никто не будет

– А почему вы решили, что мы платить будем? – Доктор меня удивлял всё больше и больше.

– А вам – то зачем платить. Платить я буду. Лекарством. Они все привыкли лечиться в больницах. Вот и буду их лечить, а они мне отрабатывать. Вы когда на рынок?

– Не знаю, у нас опять перемены и теперь не известно есть Завидово или нет.

– Сейчас процедуры закончим и придём на ферму, – проговорил доктор, проверяя, как стоит капельница у Василисы. – Там всё и расскажите.

Я посмотрела на него, говорил он совершенно безразличным тоном. Его совсем не интересовало, что произошло в городке. Главное больница.

Ждать пока закончатся процедуры, я не стала, тем более доктор всячески дал понять, чтобы я уходила. И даже на вопрос о состоянии Василисы махнул рукой и пробормотал: «Всё там, там всё».

На дорожке за больницей меня ждал Егорыч.

– Егорыч, ты же на ферме нас ждёшь? – Удивилась я, подходя к нему и осеклась. Мужчина стоял в рубашке и брюках, которые я запустила в стиральную машину до тумана. И вещи ещё сушить не вытаскивала. – Вы кто?

– Разгадала. – Засмеялся не настоящий Егорыч, – Совсем сегодня не похож?

–Похож, – ответила я. Страха я совсем не ощущала.

– А так я тебе больше нравлюсь, – Егорыча окутало марево, и через секунду передо мной стояла красивая девушка. Её светлые волосы волнами лежали на плечах. Голову украшал венок из трав. Красивую точёную фигурку облегал бирюзовый сарафан. Но вот мне сначала показалось, что через сарафан я вижу тело девушки, присмотревшись, поняла, что нет, всё нормально, тела не видно. И в ту же секунду опять сарафан показался прозрачным. Я глянула в глаза девушки. Ох, какие глаза! Озёра! – Если бы я так с вами заговорила, слушали бы меня? Могу и так, – девушка закрылась маревом и передо мной стояла птица, красивая. Я не разбираюсь в названиях. Зажмурившись, я потрясла головой. Птичка рассмеялась. Смех её походил на звон колокольчиков. А через мгновение передо мной стоял Егорыч. – Думаю, так лучше.

– Лучше, – согласилась я. – Вы кто?

– Берегиня этих мест. – Я непонимающе уставилась на Егорыча, – Наяда? Желана? Ооо, как всё запущенно. Впрочем. Откуда вам знать, вы со своим богом про нас забыли совсем. А мы есть. Ну, я не за этим сюда пришла. Ты сейчас к дочери иди. А остальные сами туда прибегут. – И Егорыч быстрым шагом завернул за угол. Я следом не пошла. Уверенна, там я никого не увижу.

Уже подбегая к китайке, услышала звук автоматной очереди. Это Маруся оповещала о приближении чужаков.

На крышу я не пролезла, мне тут надо встретить гостей. Хорошо, что мужчины успели закрыть два въезда в городок. Заставили дорогу машинами. Въезд к нам получился только с этой стороны. Ну, ещё и со стороны леса и со стороны больницы, но и там закроют. Не думаю, что сегодняшние гости будут объезжать городок по кругу. Хотя, кто их знает с какими намерениями они сюда едут. Минут через пять, после выстрела Маруси появились мотоциклы. Я обернулась и с облегчением вздохнула, ко мне спешили мужчины нашего городка.

– Я смотрю у вас перемены, – без всякого приветствия начал Головченко. Он явно был зол. И ещё больше накручивал себя.

– Здравствуйте, – ответила я на его реплику, – а у вас нет? Землетрясения не было?

– Нет, – уставился на меня гость, – здесь не бывает землетрясений. Средняя полоса России.

Хотя у вас саванна была. Кстати, где она?

– Ещё не знаем, может и исчезла.

– Отсюда ничего не исчезает. О! Я смотрю все жители в сборе. И хозяин этого курятника здесь.

– Мы вас не оскорбляли, – спокойно возразил Дима. – Прошу и вас вести себя соответственно.

– Интеллигентишка! Думаешь, интеллигенту всё можно?

– Я не пойму ваши наезды?

– О, какие мы слова знаем,– заржал Головченко, и его прихлебатели дружно подхватили смех. – Рот закрыли, – окрысился на своих он, – Шавкам вякать приказа не было.

Я обратила внимания, что доброй половине свиты Головченко такое обращение не очень понравилось. Но они опустили головы и промолчали.

– Интеллигента из себя не строй, – продолжил Никита Сергеевич, – доктора отпусти.

– Ты совсем ума лишился, – всплеснул руками Егорыч, – ты с чего взял, что мы доктора силой держим? Девочка у нас больная, он и занимается с ней.

– А тебя совсем не спросили, предатель, где кусок по жирнее, туда и бежишь, – заткнул Егорыча Головченко.

Мужчина аж задохнулся от возмущения, я подошла к нему, положила руки на плечи, – Не обращай внимания, видишь, он провоцирует нас. Ему надо нас на скандал спровоцировать. Вот только зачем?

– В отличие от тебя, – Дима сделал ударение на слово «тебя», – Я людей силой не держу. Иван Иванович сейчас подойдёт сюда. – И повернувшись к Прохору, попросил, – Проша, сбегай в больницу, доктора сюда приведи.

– Я тебе приказа приводить доктора не давал, – опять разозлился Головченко.

– Ребята, – обратилась я к свите Никиты Сергеевича, – вы его сегодня, чем кормили? Чего он злой такой?

Кто-то улыбнулся мне, кто-то спрятал глаза, чтобы не встречаться со мной взглядом. И лишь три человека посмотрели на меня с вызовом. Понятно, нет в стане Головченко единого мнения. Не авторитет он. Может и был когда-то, но подрастерял в споре с нами. И чего мы ему сделали. На его место не претендовали. Сами по себе жить собирались. А может он почувствовал, что с нашим появлением конец его лидерству.

Да, тяжело таким людям жить. Он или до подлости опускаются или тихо отходят от дел.

14

– Я привык, что здесь все мне подчиняются. – С вызовом, глядя Диме в глаза сказал Головченко.

– Придётся отвыкнуть. – Ответил Дима.

– Ну, вот что ты брешешь! – Сплюнул Егорыч, – кто тебе подчиняется? Все живут сами по себе. Вот есть у тебя десяток прихвостней, и радуйся, пока все не разбежались.

После этих слов Егорыча Головченко побледнел, глаза его налились кровью, он сжал кулаки и двинулся в нашу сторону.

– Ты сбрендил? Ты на меня? – Егорыч и не подумал отступать, – Ну, чего встал?

Головченко обвёл нас всех взглядом, сел на свой мотоцикл и рванул с места. Даже не посмотрев, едут за ним его товарищи, или нет.

А его команда и не торопилась следом, собравшись в круг и о чём-то посовещавшись, пять человек уехали, а четверо остались.

– Мы мирно поговорить хотим, – поднял руки и показывая нам, открытые ладони, проговорил один из них.

– Мы ничего не имеем против мирных переговоров, – ответил Дима.

– Так это слух прошёл, что у вас можно в квартире жить? – Сказал парень.

– Слух? – Удивилась я, – а кто такие слухи распускает? Мы же здесь никого не знаем.

– Да вы не обращайте внимания, у нас все всегда знают больше, чем ты сам. Жизнь у нас такая. Так, правда, это или нет?

– Квартиры есть свободные. Но мы не думали об этом, – опередил меня Дима.

– Так подумайте. Мы не бесплатно, может платить, как за них надо, так мы запросто. – Улыбаясь, парень подошёл ближе. – Антон я. Все Тохой зовут. Четыре года уже здесь. Надоело в казарме жить. Девушка на примете есть. Семью хочется.

– Знаешь, что, – Дима отступил в сторонку, пропуская в городок мужчин, – вы квартиры займите, какие нравятся, а думать будем потом. Некогда сейчас.

– Только готовите вы себе сами и стираете тоже, – поспешила я расставить все точки над i.

– Само собой, – заулыбался Антон, – у нас у каждого своё дело есть. Вы уж за наглость не примите, а гаражик, под мастерскую можно будет занять?

– Мастерскую? – Удивился Дима

– Ну, да. Я мотоциклы ремонтирую, собираю. Вон Серёга посуду делает. Васёк печник. Егорша охрану обеспечивает, милиционер он.

– Полицейский, – поправила я.

– Не, Егорша милиционер, а уж если точным быть ГАИшник. С 1973 года он. Так что мы не нахлебниками к вам.

– Так, – удивлённо спросил Дима, – а у Головченко вы чего?

– От безделья, надо же чем-то ещё заниматься вот и катаемся с ним по округе. Он ни с кем так сильно не цапался до этого. Чего к вам привязался не понятно. Не вы первые с домами сюда попали, не вы, как мне думается, последние. Да вы не переживайте, – продолжил парень, – мы вам не в тягость будем. Наоборот, легче жить станет.

– Я не переживаю. Но вот с Головченко ругаться не очень хочется, – призналась я.

– Он, что дурной с вами ругаться? У вас оружие. У него только горючие. А может он действительно почувствовал, что его лидерству конец, вот и бесится. Думаю, это у него пройдёт, когда он поймёт, что вы власти не хотите. Или хотите?

– Не, точно не хотим, нам и так неплохо живётся, – мотнул головой Дима. – Наш девиз подальше от начальства, поближе к кухне.

Мужчины весело рассмеялись.

– Так, что? – Сменил тему разговора Дима, – какой дом будете себе выбирать?

– Так тут одни многоэтажки, вы же не весь свой дом занимаете?

– Конечно, нет, нам и одной квартиры достаточно. В ней бы, что с отоплением придумать. – Почесал в затылке Дима.

– О, а чего думать, – весело отозвался Василий, – я знаешь, какую печку классную у нас в бараке сложил. И тепло хорошо отдаёт и дров по минимуму потребляет. Если все в одном доме поселимся, я в подвале котельную оборудую, с дежурством у печи зимой решим вопрос. Тепло будет.

– Вот здорово, – обрадовалась я, – а то меня этот вопрос очень мучил. Как представлю печь топить. А мы и не умеем. Да и печь то, где брать.

–Так я и говорю, – весело отозвался Антон, – вместе веселее. А то у меня эта общага в печёнках уже сидит. Я уже думал, себе сам дом строить. А тут вы. Вовремя.

– Я уже обратила внимание, что тут всегда всё вовремя. Главное подумать, – прошептала я тихо, чтобы никто не слышал. – Чудесный мир.

– Пришли, вот наш дом, выбирайте квартиры, располагайтесь. Соседями будем.

– Дим, давай съездим, самолёт глянем, – Обратился Морозов к нему, когда все разошлись по квартирам, – всё же родной он мне. Жалко, если пропадёт.

– Конечно, – согласился Дима. И повернувшись ко мне, сказал,– к ужину будем. Не переживай. Мы быстро.

– Да ладно, поезжай уже, – махнула я рукой. Во дворе наступила тишина. Благодать. Ну, как же оказывается, я шум не люблю.

– Отдыхаешь? – На лавочку рядом присела берегиня. – с мужчиной своим чего не простилась?

– Зачем? – Насторожилась я, – Не вернётся он. Или ничего не почувствовала?

– Как не вернётся? – Я уставилась нежити в глаза. Она была совершенно спокойна.

– Ну, у тебя же в груди. Ты сама чувствуешь

А ведь и правда, когда Дима сказал, что он быстро, у меня промелькнула тревога. Но я отогнала её.

– Что за бред! – Возмутилась я вставая.

15

– Не бред, – спокойно проговорила берегиня. – Артём, когда в школе руку сломал, ты почувствовала это. Маруська, после рождения в кувезе молоком подавилась, ты же первая туда побежала.

– Так я же мать, я обязана чувствовать своих детей. – Я опять приземлилась на лавочку.

– А цветы? Ты как к цветам относишься?

Я задумалась. Действительно, я могла выходить любой цветок. Коллеги приносили мне такие больные растения, я их выхаживала. Причём, не прилагая особенных усилий. Любую сломанную ветку, стоило мне, своей рукой воткнуть в землю, она пускала корни.

– И что? Просто я люблю растения.

– А как ты себя в лесу чувствуешь? – Продолжила берегиня.

Ооо! Лес я обожаю, у меня там второе дыхание открывается. К чему она клонит?

– Вот, вспомнила? Глупыми вы современные люди стали. Корни свои забыли. Себя слушать разучились. Вон, Головченко и сам не знает, чего злится на тебя. А всё просто. Семя, правнук он кощеев. Правда, семя кощеева у него мало уже осталось, но если бы он умел себя слушать. Не мучился бы сейчас.

– Какие кощеи? Мы, что в сказке?

– Почему в сказке? В мире, который ты себе сама выдумала.

– Стоп! Я себе ничего не выдумывала. И уж точно не мечтала вот об этом, – я обвела рукой вокруг.

– Мечтала, но мысль эту от себя гнала. Спать ложилась, а в мыслях было: «Вот бы в лесу жить». На работе, часто мысль посещала, вот бы одной остаться.

– Все об этом мечтают. Да только что-то города не проваливаются. – Меня начинал раздражать этот разговор.

– Не все имеют прабабушку берегиню, – вкрадчиво произнесла она. – Вон смотри, – она указала рукой на двери подъезда.

В дверях стояла кошка или собачка. Почему-то на двух лапках. Я потёрла глаза. Нет не кошка. Там стоял мохнатый человечек. Да-да, именно мохнатый. Весь покрытый шерстью, абсолютно весь. В моей голове зазвучала весёлая мелодия. Я зажмурилась, потрясла головой и опять взглянула на дверь. Существо помахало мне лапкой.

– Хочешь сказать, ты никогда его не видела? – Усмехнулась берегиня.

И я вспомнила, что эту игрушку, как мне тогда казалось, я встречала довольно часто. Но я воспринимала его, как игрушку.

– Да ты не переживай, – приятным баритоном заговорил, А кто заговорил? – Домовой я ваш. Ерафей Игнатыч. Ну, не мог я с тобой раньше заговорить. Не готова ты была. Да и не замечала ничего вокруг.

– Что не замечала? – Совсем обалдевшая, спросила я

– А ничего,– усмехнулся Ерофей Игнатович. – То чайник забудешь выключить, то молоко соберётся убегать, а я газ-то и уменьшу.

–Так я думала, что уже сделала да забыла. – Я вспомнила кучу таких мелочей. То вроде ключи от дома потеряю, а они вот, рядом лежат. То точно знаю, что свет не выключила, дверь открываю, а он не горит.

– Ну, да ну, да. – Хмыкнул Ерофей Игнатьевич.

– Так я кто?

– Берегиня ты. В тебе кровь земли нашей течёт. – Спокойно проговорила берегиня.

– А, как же дальше жить?

– Да, как жила, так и живи. Себя только слушай. Не иди наперекор себе.

– Мам, ты чего сама с собой разговариваешь? – Подошёл ко мне Артём.

– Сама, – опешила я, взглянув на берегиню.

– Не видит он меня, пока. Маленький был, видел. И домового видел и меня. А как разговаривать стал, мы ему на глаза не показываемся. Зачем психику ребёнка ломать. А вот Маруся видит. Она сильней тебя. Только понять не может. Ты ей объясни.

Я кивнула. Артём решив, что кивок предназначен ему, продолжил.

– Так это, дежурства-то между всех распределять надо. Дима где?

В моей груди опять шелохнулась тревога, только теперь я не стала её отгонять и явственно почувствовала, что на него надвигается беда. Но говорить это Артёму не стала. Не объясню я этого парню.

– С Морозовым уехал, самолёт посмотреть. – Взяв себя в руки, сказала я. Да и всё же не верилось мне, что с Димой может, что-то случится. Подождём. А что делать, если это правда? Да, ну. Жду.

– Странные вы люди, – тем временем говорила берегиня, – Чему надо верить не верите, а в любой обман верите с большой охотой.

Я решила промолчать. Пусть думает, что хочет. И какая ещё берегиня? Придумала то же. Прабабка ей была. Про прабабок можно хоть что, рассказать, я их знать не знала. Да и бабок тоже. Сижу, уши развесила, вот сейчас Дима приедет, посмеёмся вместе. Я постаралась заняться повседневными делами. Не смогла, всё валилось из рук. И эта назойливая мысль, что Диму я больше не увижу. Бросив посуду в раковине не домытой пошла на улицу. Всё равно ничего сделать не смогу, пока Дима не приедет.

У подъезда меня встретил Вавила.

– Ну, что яйца то куда девать будем? Они же бестолковые. Куры-то без петуха были. Так и нет петухов. Что за бестолочь растил курочек?

– Да, Вавила, я помню, ты говорил. Завтра с Егорычем поедете в Завидово. Решили же уже.

– А, где Егорыч-то? Куда делся? Я его и не видел. Ох, и тряхануло нас. Жуть. Думали, что с жизнью простимся. Только всё налаживаться стало. А тут трах. Жуть

– Я не знаю, в вашу сторону пошёл. Сейчас будет и всё тебе объяснит.

– А ты чего такая, пришибленная?

– Сам ты пришибленный, – обиделась я, – не знаю, на душе не спокойно.

– Ну, тогда ладно, пойду я, Егорыча найду.

Я стояла на углу китайки, ожидая Диму, минут сорок. Наконец появилась буханка Егорыча. Не доезжая до меня метров пятьдесят, машина остановилась. Постояла минуты две, медленно тронулась. За рулём сидел Сергей. Вот тут я и поняла, что Димы действительно нет. Не дожидаясь, когда Сергей выйдет из машины, развернулась и неспешно пошла домой. Слёз не было. Мне не хотелось рыдать, просто в груди, что-то лопнула. Какая-то струна. Как там берегиня сказала, я этого хотела сама. Я сама хотела остаться на необитаемом острове с детьми. Я тут и осталась. Только вот никого я возле себя видеть не хотела. Ни людей, ни домовых.

16

– Дождь будет, – проговорила берегиня, – идя рядом со мной, – Ты замечала, что когда плачешь, всегда идёт дождь?

– Нет. Просто когда шёл дождь я всегда плакала.

– А ты и сейчас поплачь. Легче будет.

– Вера, – меня окликнул Сергей. – Ты прости. Я ничего сделать не успел. – Он низко наклонил голову, – самолёт деревьями оброс, будто лет сто там стоит. Дима и полез в кабину. Я и сказать-то ничего не успел. Да и тварь ту не видел. Всё быстро так. Тень чёрная мелькнула и вскрик Димы. Я туда, а там только кровь и шорох по кустам. Я следом, только голову и нашёл. Там она, – Сергей указал на машину. Похоронить надо бы.

– Надо, – согласилась я. – Маруську заменить надо, я сама ребятам скажу обо всём.

– Жалко, ребята теперь без отца. Но мы тебя не бросим, ты не переживай, – заторопился Сергей, – тем более я. Должник я теперь. Не уберёг.

– Не вини себя, не надо. – Успокоила я его, – и он им не отец. Хотя отношения у Димы с ребятами всегда хорошие были. Похоронить сегодня надо.

Я сделала два шага в сторону дома. В голове моей зашумело, в ушах зазвенело, ноги стали ватными и я больше ничего не помню.

– Тихо вы тут, – услышала я говорок Иван Иваныча, – пусть поспит. Проспится, на могилу придёт.

– Я не сплю, – сказала я, открывая глаза, – что со мной? Где дети?

– Все здесь, со всеми всё в порядке. Вам вставать нельзя. Это я вам, как доктор говорю. Похоронят без вас. Там не с кем прощаться. Я думаю, и Дмитрий Андреевич был бы со мной согласен. Вы детям здоровая нужны. Не оставите же вы их сиротами? Я поставил вам снотворное. Спите.

– Хорошо доктор. Я только по делам в кабинетик схожу, и спать, – глаза у меня слипались, сил встать, почти не было. Вот только мочевому на это было наплевать.

– Хорошо, – согласился доктор, – и не вздумайте бороться со сном. Вашу нервную систему я восстановить не смогу. Не те, знаете ли, препараты у нас. А фармацевтики здесь нет и в помине. Травник и то я.

– А обед? Ну, или как это после похорон называется?

– Не морочьте мне голову вашими пережитками. Кому он нужен? Диме? Спите! – Приказал доктор и закрыл дверь, предварительно выгнав всех из дома.

Сделав все дела, я прошла на кухню, выпить воды. Посуды в раковине не было. Маруська? Да конечно, и не Артём точно.

– Спасибо Ерофей Игнатьевич.

– А ты, как поняла, что я это? – Из-за холодильника выглянула мохнатая рожица. Как он туда поместился?

– Детей своих знаю, – ответила я и поплелась спать. То ли меня доктор наколол успокоительным, то ли я и вправду равнодушна к Диме. Нет, мне его жалко, очень. Но вот горя у меня нет. Прости Дима.

У постели стояла берегиня, с венком из трав на голове, в красивом ярко-зелёном сарафане и почему-то босиком. А может она всегда ходила босая, просто я не обращала на это внимания. Я и сама обожаю ходить босиком. Дима меня всегда ругал за это. Всё боялся, что я, где-нибудь на стекло наступлю.

– Ты спи, горе пройдёт, – положила мне руку на голову берегиня. Сон будет лёгким, лечебным.

Мне снилась берёзовая роща, щебет птиц. Мои волосы обдувал лёгкий ветерок. Замечательно пахло ягодой. Я удивилась, это же сон, запахов не должно быть. Мне на плечо прыгнула белка и что-то зацокала на своём языке.

– Не понимаю я тебя милая. Но я научусь, обещаю.

Где-то далеко прогудела электричка, по полевой дороге проехал автомобиль, обдав меня выхлопными газами. Блин, как же воняет. Я закашлялась и проснулась. На улице было темно. Ночь.

Встала, проверила спальни детей. Они мирно спали в своих кроватях. Интересно ужином их кормил кто? Завтра узнаю. Маруська беспокойно завертела головой. Я, как и давеча берегиня, положила руку на лоб дочери.

– Спи, пусть сон твой будет светлым, – Маруся чему-то улыбнулась во сне и мирно засопела.

Здравствуй новая жизнь.

– Егорыч, доброе утро. – Окликнула я мужчину в окно. – Сегодня с Вавилой собирались в Завидово ехать. Мы с вами. Сейчас на ферму подойду.

Когда утром ребята вышли на кухню, завтрак у меня был уже готов. Я встала рано, ещё только начало светать. Укол, что поставил мне доктор, позволил мне отоспаться. Ребята зашли на кухню настороженно глядя на меня.

– Так, давайте поставим все точки над i. Я Диму уважала, даже где-то любила. Но я не собираюсь убиваться и рыдать. У меня есть вы. Это самое дорогое, что у меня осталось. И я очень вас прошу, не самовольничать. Договорились?

– Ага, – ответил Артём, – только я прошу учесть, что мне не пять лет. Я взрослый мужчина. Да-да мама, я мужчина. Тебе придётся с этим мириться, и учитывать моё мнение.

– Согласна, – я подошла к сыну и поцеловала его, – постараюсь, очень. Обещаю. Ну, и всё равно, прислушивайся к моему мнению.

– Так не честно, – возмутилась Маруся, – я тоже не грудничок.

– Но и не взрослая, – перебила я её. – Я твоё мнение тоже буду учитывать. Будем учиться жить по-новому. Вот вам первое новшество, я больше не стою круглыми сутками у газ плиты Завтраки, обеды и ужины готовим себе сами. И посуду соответственно, каждый моет за собой.

– Опаньки, это уже террор, – возмутились дети.

– А я не нанималась мыть посуду, вы уж сами. Раз взрослые. Закончили дискуссию и бегом на ферму, едем в Завидово.

До Завидово мы ехали полчаса, по хорошо укатанной полевой дороге. В машине Егорыч попытался поговорить со мной, успокоить.

– Егорыч, может, я и не правильно себя веду, но рыдать и убиваться на людях я не буду. Мне больно, очень. Жизнь продолжается. Живое живым. И что я точно знаю, так это то, что отпустить Диму надо, а мои слёзы будут только держать его тут. И я, и он будем, мучатся. Ни к чему хорошему это не приведёт.

– Молодец, хорошая девочка. – Только и сказал мне мужчина.

17

– Вавила, а тебя, что всё время Егорыч будет на базар возить? – Поинтересовался Артём.

– Так думаю, договорится, чтобы сами приезжали, забирали. Чего я-то буду кататься. Да и не умею я. А на лошадях весь день уйдёт, только чтобы в один конец уехать.

– Так учись, за рулём, сам, – подбодрил Вавилу Артёмка.

– Скажешь тоже, – смутился он, – сам. Тут же знать сколько надо.

– Да не много, – вступил в разговор Егорыч. – Я тебя научу. Машины есть. Вера, ты же не против?

– Нет, конечно, почему я должна быть против?

– Ну, вроде городок ваш.

– Наш! Мне кажется, вы с Димой всё решили? Я только бухгалтерию веду. И часть прибыли от вас всех получаю. Так? Я ничего не путаю?

– Так, – кивнул Егорыч, -тогда закрыли эту тему.

– Я её и не открывала.

Городок Завидово меня разочаровал. Собственно и городка-то не было. На берегу водоёма стояли два двухэтажных здания и половина шикарного особняка. Вот и весь городок.

Егорыч вышел из машины и на правах коренного жителя объяснил, где что находится.

– Вавила, тебе с яйцами в особняк. Там базар устроили. Я с тобой пойду. Вера, а вам вон в то здание из красного кирпича, это и есть администрация. Сами управитесь?

Я кивнула, взяла Артёмку под руку, и мы отправились прописываться.

На крыльце нас встретила довольно пожилая женщина со шваброй в руках.

– Постойте, вытру сейчас и пойдёте. Вновь провалившееся? С детками? Повезло. – Женщина не переставала махать шваброй, натирая пол. – А я вот сама. Ну, ничего привыкла уже, а по первой ох и ревела. Да вы проходите, я всё уже. Егорыч привёз? – И не дожидаясь моего ответа, продолжила, – хороший мужик. Ты за него держись. Или с мужем?

– Уже без мужа, – вздохнула я. – Нам куда?

– А вот по коридору и налево. Там табличка на двери. Найдёшь.

И действительно, заблудиться было негде. Табличка гласила: «Регистрационная», слово-то, какое откапали.

– Можно, – я постучала в дверь. Она оказалась пластиковой, и мой стук ушёл в никуда. Я приоткрыла дверь и заглянула в кабинет. Пусто.

По коридору приближалась ко мне всё та же бабулька.

– Уже иду. Вот ведро поставлю и зайду, писать будем. – Она открыла дверь шире, приглашая нас войти. – Я тут начальник. Сама отдел кадров, сама директор, сама техничка. Бухгалтер только не я. Первый этаж контора, второй жилые помещения. Рядом здание, столовая, а на втором этаже гостиница. Далеко живёте?

– Да нет, – сказать, что я удивилась, значит, ничего не сказать. Что за комедия? Ну, и ладно, со своим уставом в чужой монастырь не ходят. – Полчаса ехали.

– А. Это про ваш городок слухи ходят?

– Наверное. – Пожала я плечами.

– И правда, говорят, что со всем городом вы одни?

– Ну, не со всем. Пол микрорайона с нами или мы с ним.

– Так и думала, что врут. Ладно, давайте будем регистрироваться. – Женщина раскрыла гроссбух, – Фамилию можете назвать любую, да и имя в принципе тоже. Кем вы были в прошлой жизни всё равно. Можете здесь себе другую судьбу строить

– Зачем? Знакомых я тут вряд ли встречу, имени я своего не стесняюсь.

– Вот и отлично. – Женщина писала быстро, красивым, хорошо поставленным почерком. Я не вольно засмотрелась.

– Всем нравится мой почерк, – оказывается, она смотрела на меня, – советская школа. Красиво писать не будешь, так указкой по спине перетянет учитель, мало не покажется. В нашем классе все красиво писали.

Слушайте, я так привыкла, что меня все знают и не представилась. Нина Егоровна. Здесь уже семь лет. Попала сюда из 1986 года. Работала в ЖКе. На новый год в Москву приехала. Вот, погуляла. – Она обвела рукой пространство вокруг себя. Как бы говоря, всё моё.

– Это? Так от Москвы километров сто до парка. – Засомневалась я, – да и дома, мне кажется, намного позже построены.

– Сама обалдела, в охотничий домик, отдохнуть поехали компанией. Я за лыжами в кладовку пошла, а вышла уже вот, тут. Сама территория, как я понимаю, раньше меня сюда попала.

– Ясно. А почему люди сюда попадают, по какому принципу? Мне вот тут сказали, что мечта моя исполнилась. Вроде как мысли у меня мелькали, попасть на необитаемый остров.

– Кто вам это сказал? Я никогда не мечтала от мужа уйти. У меня с головой всё в порядке. Директором гастронома в Самаре, муж мой работает. Дети взрослые уже. Мы им дома хорошие построили. Чего ради мне в эту дыру проваливаться. Чушь.

– Ну, значит хорошо, что провалились, а то в девяностое такое началось, кошмар. Не все смогли капитал свой сохранить.

– Да слышала я уже эту байку. Это в вашем мире такая ерунда была, а у нас Черненко спокойно руководит. Ни каких перестроек.

– Повезло вам. Ну, то есть вашему миру. – Эта информация немного меня озадачила. Значит мы не только с разных годов, а ещё и с разных миров? – Вы здесь всем руководите?

– Да, ты что. Я тебя умоляю, нашла руководителя. – Задорно рассмеялась Нина Егоровна, – я так народ переписываю, тугрики раздаю. Если бы не эта работа, совсем бы с ума спрыгнула.

– А Головченко, он кто?

– А, познакомилась уже. Хороший мальчик был, когда сюда попал. А потом, как подменили. В последний год, дня не проходит, чтобы кого-нибудь не обидел. И чего бесится? Люди его уважают. За помощью к нему всегда шли. Он уже и вам нахамить успел?