Укротители лимфоцитов и другие неофициальные лица

Оглавление

Елена Павлова. Укротители лимфоцитов и другие неофициальные лица

Самое начало

Все-все-все и некоторые другие

Поговорим всерьез: все, что вы хотели знать о трансплантации органов, да спросить было не у кого

Горсть историй из жизни Доктора К

Веселое и печальное о Солнечном Л

Лабораторный дневник

Клетки, от которых зависит жизнь

А ля гер ком а ля гер

Веселый автобус

Про любовь, поэзию и…

Про науку

Большая прогулка на ту сторону Земли

Укрощение строптивых

О детских травмах

О солидарности

Слова. Слова. Слова

Вместо заключения

Отрывок из книги

Дорогие читатели, не очень-то книгу вы держите сейчас в руках, и даже почти совсем не книгу. Дело в том, что пару лет назад мои добрые коллеги, изумленные тем, каких высот и глубин может достигать забывчивость и рассеянность одного конкретного индивида, то есть меня, подарили мне лабораторный блокнот – сотню едва склеенных листов пяти расцветок (о том, что в порядке издевательства к блокноту была приложена жизнерадостная розовая ручка с пучком розовых же перьев на макушке и встроенным фонариком, я до сих пор предпочитаю особенно не вспоминать – это была тяжелая эстетическая травма). До поры до времени я даже пользовалась подарком по назначению, то есть записывала результаты экспериментов, анализов и опытов, разделив свою лабораторную деятельность по цветам: в желтый период я занималась в основном антителами[1] к HLA-антигенам у реципиентов почек и сердец, зеленый период был отдан почти исключительно KIR-генам. А вот с оранжевым начали твориться странные вещи: сначала среди пометок о температуре отжига праймеров (не смейтесь, это действительно так называется) появились зарисовки лирического характера и невнятные философствования, потом исчезли схемы реакций, уступив место наброскам к так и не нарисованным картинам, а там и до окончательного конфуза – стишков на полях – едва не дошло.

Но, когда из старого темного здания с видом на лес и холмы вся лаборатория с грохотом перебралась в новехонький корпус со скучным видом из окна на другой такой же корпус, а розовая ручка при переезде затерялась, записки в блокноте приобрели несколько более строгий характер и постепенно стали отражением исключительно окружавшей меня лабораторной действительности. Словом, я стала летописцем отделения иммуногенетики одной из пражских клиник, и вот именно оранжевую, белую и синюю части моего многострадального блокнота, несколько причесанные и систематизированные, вы собираетесь сейчас перелистать.

.....

Кувшин и правда стоил того, чтобы на него посмотреть. Посмотреть ровно один раз (более частое разглядывание всем, кроме Ивы, похоже, грозило интоксикацией), чтобы навсегда распроститься с взглядом на кувшины как на удобную, рациональную и по-своему изящную посуду. Эта емкость литров на двадцать была слегка крива на один бок и столь гадкого коричневого цвета, что извинить и уж тем более улучшить его не могли даже мелкие желтые кружочки, разбросанные по всему полю щедрою рукой сумасшедшего кустаря. Вот это я понимаю – способ сказать миру свое фе: в одном кувшине было больше презрения к зрителю и всему свету, чем в любой самой авангардной акции художников-экстремистов.

– Ну правда же хорош! – восклицала Ива, кружась над кувшином. На одном боку сосуда в коричневом фоне было протерто пятно радиусом сантиметров десять, и в этом грязно-белом пространстве были нарисованы две птицы, жадно склевывающие ягоды бурого цвета. Все это носило гордое название “Кувшин для пива с тетеревами” и стоило не слишком больших, но вполне ощутимых денег.

.....