Читать книгу Кулон с ее именем - Елена Сергеевна Осадчая - Страница 1

Пролог

– Опять два месяца в этой глуши, – девушка с протяжным вздохом плюхнулась в одно из кресел и вытянула длинные ноги.

– Ой, Мэри, не будь такой пессимисткой, – ее сестра присела рядом и с удовольствием потянулась, – зато здесь природа.

– Ага, я ведь так скучала по комарам, – с издевкой отозвалась Мэри и снова забурчала, – могли ведь остаться в Лондоне, а не ехать в этот Белром. У меня там друзья остались. И Кристиан… Мы собирались сходить в тот новый клуб, помнишь, я тебе рассказывала? Эй, Белла, ты меня вообще слушаешь?!

– А, что? – Белла вздрогнула и недоуменно посмотрела на сестру, в данный момент наматывающую на палец покрашенную в бордовый цвет прядь волос, – да, слушаю, конечно. Ты говорила… Эм…

– Что и следовало доказать, – фыркнула Мэри и откинулась на спинку кресла, – да мы же тут с ума сойдем.

– Ну я же ведь не сошла, – раздался старушечий голос, – а вы что, из особого теста?

– Бабушка! – Белла вскочила на ноги и кинулась в объятия старушки, – мы так скучали.

Мэри, хмыкнув, тоже встала и обняла пожилую женщину. Девушка улыбнулась, чувствуя привычные руки, теребящие длинные, до середины спины, волосы. Она скучала не меньше, чем Белла.

– Итак, – сразу же принялась давать указания бабушка, – я сейчас приготовлю ростбиф и достану пудинг из духовки. А вы пока можете осмотреться. Наверное, уже все здесь забыли. Ваши комнаты наверху, как всегда.

– Хорошо, спасибо, – улыбнулась Белла, – мы тогда пойдем?

– Да, давайте, – бабушка отодвинулась, и Мэри заметила, что ее яркие глаза цвета бушующего моря подозрительно заслезились.

– Тебе помощь нужна? – склонила голову девушка, внимательно смотря на пожилую женщину, но та лишь отмахнулась.

– Сама справлюсь.

Сестры, переглянувшись, кивнули и побрели наверх. Родители, которые завезли их по дороге, уже подняли вещи на второй этаж, так что девушкам не оставалось ничего, кроме как выяснить, где чей чемодан. Мэри задумчиво вела пальцем по перилам, думая о том, сколько же рук касалось прохладного дерева. Дом был очень старый, и девушке всегда казалось странным, что он еще не развалился по доскам.

– Как думаешь, Маркус все еще здесь живет? – с плохо скрываемым интересом сказала Белла, всем видом, однако, показывая скуку.

– А то как же, – Мэри ехидно улыбнулась, – как узнает, что ты приехала, сразу на белом коне прискачет.

– Не будь такой язвой, – Белла закатила глаза, не обижаясь, впрочем, на подначку сестры, – в конце концов, у тебя же есть парень. Мне тоже хочется.

– Тогда бери быка за рога, – посоветовала Мэри и доверительным шепотом добавила, – и это даже не метафора, сестричка.

Захохотав, она увернулась от удара сестры и одним прыжком преодолела верхние ступеньки. Белла зло засопела и кинулась вдогонку. Ее собранные в конский хвост льняного цвета волосы растрепались, но обычно щепетильная в вопросах собственной внешности девушка, сощурив глаза, не обращала на это ни капли внимания.

– Лучше тебе привести себя в порядок, – снова уклоняясь от броска сестры, захохотала Мэри, – а то, глядишь, Маркус уже скачет сюда! Без коня, на своих четверых!

Белла, издав боевой клич, кинулась вперед и, врезавшись в сестру, повалила ту на пол. Сев на нее, она всем весом придавила извивающуюся Мэри к доскам и довольно ухмыльнулась.

– Что еще мне посоветуешь? – поинтересовалась девушка, открыто забавляясь попытками Мэри вырваться. Белла, несмотря на то, что являлась младшей, была сильнее сестры: три года беспрестанных тренировок для того, чтобы пройти отборочные в волейбольную команду, не прошли даром.

– Признаться Маркусу в своих чувствах и перестать бегать от него, – оставив бесполезные попытки вырваться, на удивление серьезно ответила Мэри, но потом ухмыльнулась, – а еще лучше – освободить меня и предоставить мне такую возможность.

– Только попробуй, – еще сильнее вжимая сестру в пол, прошипела Белла, – не смей ничего ему говорить, слышишь?!

– Да слышу, слышу, – сварливо пробурчала Мэри и поморщилась, – отпусти уже, руки затекли.

Сестра, выразительно закатив глаза, все же слезла и, отряхнувшись, протянула Мэри руку. Та ухватилась за нее и в следующую секунду тоже оказалась на ногах. С любопытной улыбкой девушка задрала голову и внимательно посмотрела на выделяющийся на потолке квадрат, который заметила, пока валялась на полу. Крышка люка.

– Как думаешь, что там?

– Не знаю, – Белла пожала плечами, – мы же там никогда не были.

– Предлагаю это исправить, – Мэри хитро улыбнулась и, подпрыгнув, уцепилась за кольцо. То со скрипом поддалось, и люк начал открываться. Девушка едва успела отскочить, иначе прямо ей на голову опустилась бы выдвижная лестница. Отряхнув руки, Мэри оценивающе оглядела сооружение.

Белла тихо свистнула.

– Вот это технологии.

– Пойдем, – махнув рукой, Мэри первой начала взбираться по лестнице. Девушка попеременно переставляла руки и ноги, крепко держась за ступеньки и стараясь не смотреть вниз.

– Ну ты чего так долго? – раздался снизу громовой шепот, и Мэри против воли вздрогнула. Она ненавидела высоту.

– Тут же даже не высоко, – словно прочитав ее мысли, снова заговорила Белла, – давай, не тяни резину. Я тоже хочу посмотреть, что там такое.

Мэри, кряхтя, перевалилась через край люка и облегченно вздохнула, почувствовав под собой пол, а не подозрительно тонкие перекладины лестницы. Вслед за ней забралась и Белла. Девушка брезгливо огляделась и нахмурилась при виде толстого слоя пыли, покрывающего все вокруг.

– Хорошо хоть, окно не задернуто, – пробормотала Белла и передернула плечами, – как же грязно.

– А ты что хотела, – поднимаясь, наконец, на ноги, ответила Мэри, – сюда, наверное, редко кто ходит. Пошли, осмотримся.

Сестры разбрелись по разным углам. Белла все продолжала хмуриться и избегала прикасаться к хламу, кое–где аккуратно сложенному, а где-то разбросанному. Мэри же, напротив, не боялась испачкаться и с интересом брала в руки различные предметы. В барахле изредка попадались и довольно любопытные вещички. В частности, девушка нашла статуэтку молодого мужчины с мечом, старый магнитофон и парочку пластинок, а в конце концов наткнулась на старое, уже порядком поеденное молью платье. Оно все еще не утратило своей красоты, и Мэри пораженно ахнула, разглядывая ткань. Девушке вторил восторженный возглас сестры.

– Эй, смотри, что я здесь нашла, – позвала ее Белла.

Мэри, осторожно положив платье на один из стоящих рядом ящиков, подошла к сестре и склонилась над ее плечом. Белла шпилькой пыталась вскрыть замок на каком-то сундуке. Дерево кое–где облупилось, а на железе, которым оно было оббито, виднелась ржавчина. Сундук явно был старый. Очень старый.

Наконец что-то в замке щелкнуло, и Белла с довольной улыбкой подняла крышку. В воздух сразу же поднялся столб пыли, маленькие частички которых танцевали в лучах солнца, пробивающегося через окно. Девушки закашлялись.

– Ты где этому научилась? – в Мэри смешались восторг и страх за младшую сестру.

– А все тебе расскажи, – лисья улыбка растянула губы Беллы, но, заметив встревоженный взгляд Мэри, девушка с тяжелым вздохом призналась, – Билли научил. А его – отец. Тебя тоже могу научить, если хочешь.

– Ага, – глаза Мэри загорелись, – хочу, конечно. Это же так круто.

Белла пожала плечами, соглашаясь, и снова склонилась над сундуком. В нем сгустилась тьма, и девушка поежилась. Совать руку туда не хотелось.

– Пошли, перенесем его поближе к окну, – предложила Мэри, заметив гримасу сестры, и первой взялась за одну из ручек, приделанных к боку сундука.

Вскоре девушки уже удобно расположились прямо напротив окна, свет которого падал на содержимое так заинтересовавшего их ящика. Мэри протянула руки и извлекла из него скрипку, а после, пошарив рукой, достала и смычок. Она ласково огладила корпус, не потерявший былой красоты, и сощурилась, чтобы прочитать надпись.

– Она просто идеальна, – переходя на благоговейный шепот, сказала Белла и взяла смычок, рассматривая его, – смотри, тут рисунок.

– На самой скрипке тоже есть рисунок, – ответила Мэри, – причем какой-то замысловатый. И надпись. Не найдешь, не…

– Не потеряв.

Девушки завизжали от неожиданности. Мэри молниеносно вскочила на ноги и сжала кулаки, готовая встретить врага лицом к лицу. Белла же выставила перед собой смычок на манер шпаги и напружинилась, собираясь в любой момент ловким движением снизу выбросить руку.

– Чего вы так кричите, – в голосе послышалась улыбка, и на свет вышла бабушка, – неужели испугались.

– Да ты нас чуть до сердечного приступа не довела, – проворчала Мэри, чувствуя, как адреналин бушует в крови.

– Вот–вот, – дрожа, укоризненно посмотрела на пожилую женщину Белла.

– Какие вы у меня пугливые, – хмыкнула старушка, и ее внимательный взгляд зацепился за открытый сундук, – гляжу, вы его нашли.

– Ага, – Мэри опустилась на пол и скрестила ноги, – ты его открывала?

– Конечно, – кивнула женщина и подошла к внучкам, – его открывают на каждое совершеннолетие нового члена семьи и рассказывают ему историю о наших предках. Это традиция. А вы ее только что благополучно нарушили.

– Большая проблема, – небрежно пожала плечами Мэри, – в конце концов, вся соль-то в истории, а не в этих вещичках.

– Ну почему же, – бабушка загадочно улыбнулась и, склонившись над сундуком, достала оттуда какой-то маленький предмет, – нередко одна только вещь может заключать в себе столько воспоминаний, что не уместятся ни в какую историю.

– Что это? – наклонившись вперед, спросила Белла, прожигая взглядом кулак женщины.

Та, хмыкнув, разжала пальцы, и на солнце блеснул небольшой кулон на цепочке. Мэри вытянула шею, разглядывая украшение. Ничего вычурного, обычная серебряная пластина в форме круга, слегка выпуклая в середине и сужающаяся к концам. Девушка свела брови к переносице, замечая стершийся прямо на середине кусочек металла.

«Как будто от частого соприкосновения с кожей, – вспоминая свое любимое украшение, на котором был точно такой же след, подумала девушка, – его явно часто носили».

Ловким движением пальцев бабушка перевернула кулон, и Мэри с Беллой синхронно подняли брови. В центре серебряного круга была выгравирована одна единственная буква – «Д».

– Этот кулон принадлежал вашему дальнему предку. Эмбер Нуар.

– Эмбер? – переспросила Белла, – это ее вышивка висит в музее? Сирена, кажется.

– Да, ее, – бабушка улыбнулась и уже открыла рот, собираясь сказать что-то еще, но ее перебила Мэри.

– Но почему тогда на кулоне буква «Д»?

Женщина замялась. В ней словно боролись два противоположных желания, и девушки жадно смотрели на бабушку, ожидая, что же победит. С тяжелым вздохом старушка кивнула и аккуратно села на пол, рядом с внучками.

– Вы уже все равно распотрошили этот сундук. Да и тебе, Мэри, остался всего лишь год до того, как ты должна была узнать эту историю.

– А мне два, – Белла поерзала на месте, с всепоглощающим интересом смотря на пожилую женщину, – ну же, бабуль, не тяни.

Старушка по-доброму улыбнулась и щелкнула девушку по носу. Та, фыркнув, рассмеялась. Мэри хмыкнула и легла на пол, удобно устроив голову на коленях сестры. Прикрыв глаза, она вся обратилась во слух.

– Ну что же, дорогие мои, – бабушка с кряхтением выпрямила ноги и спиной оперлась о сундук, ничуть не боясь испачкать свое голубое платье, – слушайте…

Глава 1

Ноги гудели от усталости, сердце бешено колотилось где-то в горле, бок нестерпимо кололо от быстрого бега, но останавливаться было нельзя. Вдох, выдох.

Джессика резко увернулась от не пойми откуда вылетевшего прохожего и в последний момент взлетела вверх, перепрыгивая через наклонившегося ребенка. Приземлилась она неудачно, и ноги тут же прошила острая боль, от которой потемнело в глазах. Вынужденная несколько мгновений двигаться вслепую, Джесс охнула сквозь плотно сжатые зубы. Замедлять бега было нельзя. Дозорные уже висели у нее на хвосте, девушка слышала их топот. И она продолжала нестись вперед, к заветному повороту.

Джесс слегка укоротила свой шаг и повернула голову, краем глаза следя за покрасневшими от натуги мужчинами, но не давая им увидеть своего лица. Уже совсем скоро. Насчет три. Раз… Два… Три!

Девушка юркнула в переулок, ловко изменив направление. Она встретила ругань пропустивших поворот и врезавшихся во что-то дозорных насмешливой ухмылкой. Им никогда не поймать ее. Она знает этот город с детства, а смелости Джесс не занимать – девушка проворачивала такое, отчего у большинства ее сверстниц случился бы обморок. Даже у Эмбер задергался бы глаз, узнай она о научившейся перепрыгивать через прилавки сестре. Но погоня все продолжалась, и у Джессики не было времени на передышку.

– Вон она! – заорал один из дозорных, увидевший стремительно мелькнувший подол платья.

Недовольно цокнув языком, Джесс прижала к груди честно купленный товар и один единственный украденный пряник, из-за которого на нее и началась охота. Сама виновата, она была слишком неосторожна. Девушка уверенно петляла по улицам и в конце концов вылетела на широкую набережную. Порт.

Джесс скользнула взглядом по покачивающимся на волнах кораблям. Над ними нарезали круги чайки, призывно крича и стараясь украсть у нерасторопных рыбаков кусочек улова. Джессика прислонилась к стене, тяжело дыша. Ноги дрожали, легким катастрофически не хватало воздуха, а в ушах стучало. Ей нужна была передышка.

Но времени не было. Она уже слышала громкий топот дозорных, которые сделают все, чтобы поймать воровку. До отрезвляющей сознания боли прикусив нижнюю губу, Джессика вновь кинулась вперед.

В нос ударил солоноватый запах моря. Свежий бриз остужал разгоряченное тело, и девушке казалось, что она несется наравне с ветром. Ноги пружинили, верно служа хозяйке и неся ее прочь от преследователей. Джесс неожиданно почувствовала, как на лице расплывается улыбка. Усталость как рукой сняло. Адреналин бушевал в крови, делая окружающее предельно ярким, даже острым. В такие моменты девушка чувствовала себя как никогда живой. Воздух теснился в груди, вырываясь быстрыми, судорожными выдохами. Волосы разметались за спиной, их темно–каштановый водопад больше ничто не сдерживало – заколку девушка потеряла где-то на рынке. Казалось, еще чуть–чуть, и Джессика взлетит.

В последний момент с ее дороги отскочил какой-то парень, несший на плече пустую бочку. Девушка резко затормозила, но, ругнувшись, все-таки врезалась в мужчину, стоящего за спиной успевшего отойти паренька. От удара Джессика отскочила назад, словно мячик, и едва не упала, запутавшись в подоле платья.

«Чертова юбка», – внутренне зарычала девушка.

Нос, которым она встретилась с грудью мужчины, пульсировал, и девушке оставалось только надеяться на то, что он не сломан. Джесс вскинула голову и попыталась рывком вырваться из хватки матроса. Его руки сомкнулись на плечах девушки, и Джессика оскалилась.

– Отпустите, – начала вырываться девушка, кидая нервные взгляды на несущихся в ее сторону дозорных, – отпустите!

Матрос, уже открывший рот и собравшийся, судя по сердито нахмуренным бровям, разразиться потоком отборной ругани, перехватил взгляд Джесс и тоже посмотрел ей за спину. Он медлил лишь секунду. Быстрым взглядом прошелся по девушке, задержал глаза на прижатых к груди вещах и ухмыльнулся. Бледная полоска шрама от этого движения собралась в складочки. Сильные руки мужчины подняли ойкнувшую Джесс в воздух и аккуратно переставили за спину моряка.

– Беги, – слегка подтолкнул девушку матрос.

Джессика на один долгий миг, показавшийся ей вечностью, замерла. Поможет ли он ей или, наоборот, укажет направление, в котором девушка побежала? Не лучше ли сейчас свернуть обратно в город и затеряться на рынке? Моряк видел ее лицо и может помочь дозорным опознать ее. Слишком опасно доверять ему. Джесс сердито поджала губы. Дозорные приближались, грохоча тяжелыми башмаками по брусчатке. Времени на сомнения не осталось.

– Спасибо, – уже отворачиваясь, прошептала девушка и бросилась вперед.

Спина вспотела от долгого бега, и платье липло к коже, обхватывая Джесс и стесняя движения. Легкие нещадно жгло, отвратительный же рыбный запах вызывал желание сморить нос и задержать дыхание.

За оглушительным грохотом последовала яростная ругань. Джессика, заинтригованная, обернулась на ходу. И едва не расхохоталась. Преследовавшие ее дозорные валялись на склизких рыбешках, вывалившихся из упавшего ящика. А моряк, в которого Джесс врезалась, громко извинялся и помогал мужчинам встать, на деле же лишь мешая им и подталкивая на самые скользкие и маслянистые места. Джессика усмехнулась, потешаясь над трепыхающимися в рыбьих ошметках дозорными. Но ухмылка быстро слетела с ее губ, стоило девушке разглядеть в толпе еще одного дозорного, спешащего к ней.

Не замедляясь, Джессика резко отвернулась. Ей оставалось надеяться лишь на то, что мужчина не увидел ее лица. Девушка лихорадочно огляделась, ища путь отступления. Пустые бочки, густая толпа, темные парадные домов… Джесс мотнула головой. Все не то. А может… Глаза девушки сверкнули, и решение было принято.

Джесс взлетела по трапу вверх и, никем не замеченная, проскользнула на корабль. Палуба была почти пуста, на ней лишь одиноко сидел какой-то старик. Его когда-то мощные плечи были сгорблены прожитыми годами, но в фигуре мужчины все еще чувствовалась сила. Узловатые пальцы моряка на удивление ловко завязывали замысловатые узелки на веревке. Незваную гостью он не заметил.

В голове Джесс всплыли отрывочные воспоминания. Когда-то жених тайком водил ее на свой корабль, показывая, где что расположено. В ту ночь Джессику больше интересовало не строение парусника, а возлюбленный, но кое–что она запомнила.

Пригнувшись, чтобы ее не было так заметно с земли, девушка почти что заскользила по палубе. Спустя пару минут девушка радостно улыбнулась. Она пробралась в самое нутро корабля – трюм. Джессика смутно помнила, что Генри говорил о нескольких трюмах, и, по ее прикидкам, она оказалась на самом верхнем. Девушка, подождав, пока глаза привыкнут к полутьме, огляделась. Бочки и ящики были аккуратно расставлены в соответствии с единственной целью: занимать как можно меньше места. О борт плескались волны, и Джесс поняла, что сейчас она находится выше ватерлинии. Поежившись от пробравшегося по спине холодка, девушка заправила выбившиеся прядки за уши. Ее взгляд зацепился за маленькое световое окно под самым потолком.

Закусив кончик языка, Джессика подтащила к стене один из ящиков и забралась на него, после чего припала глазами к единственному источнику света. Было так странно смотреть на все снизу вверх. У Джесс возникло ощущение, что сейчас она уйдет под воду. До девушки сквозь шум волн долетали разгневанные вопли дозорных, потерявших ее след. Девушка услышала приказ прочесать толпу и осмотреть нагромождение ящиков и бочек. Джесс довольно кивнула. Тут они ее не смогут найти. Даже не подумают, что она спряталась здесь, куда ей было строго запрещено ходить.

«Подожду пару часов, – решила девушка, сооружая себе укромное место за бочками, в которых плескалась какая-то жидкость, – корабль стоит здесь недавно, вчера его еще не было. Должно быть, ночью пришел. А значит, простоит здесь еще как минимум день. Надо отсидеться, неизвестно, когда они успокоятся и шумиха уляжется. Часа через два надо будет выбираться. Иначе Эмбер волноваться начнет, если я до заката не вернусь».

Джесс медленно опустилась на только что набросанную парусину и еще какие-то тряпки. Ноги дрожали, и девушка, выдохнув сквозь плотно сжатые зубы, заставила себя снова встать. Склонившись, она принялась растягивать натруженные мышцы. Пружинящие движения, ставшие частью повседневной жизни девушки, помогали ей расслабиться. Закончив разминать ноги, Джесс устало улыбнулась и не смогла сдержать зевка. В эту ночь ей почти не удалось поспать: сначала кошмары, а после тревожные мысли так и не дали ей уснуть. Джессика легла на спину и осторожно положила в сторону купленный товар и злосчастный пряник. Она и не заметила, как глаза сами собой закрылись, а Морфей распахнул объятия, в которые Джесс тут же провалилась.

Глава 2

Эмбер, нервничая, мерила шагами комнату. Сжав пальцами холодный металл кулона подарка родителей и до боли закусив губу, девушка подбежала к окну. Она прижалась к прохладному стеклу и начала вглядываться в прохожих, выискивая глазами знакомое лицо. Серебро, уже согретое жаром ее ладоней, не успокаивало Эмбер, как бывало раньше.

Джессика пропала.

Единственная мысль, словно залетевшая в ловушку птица, отчаянно билась в мозгу Эмбер. Джессика пропала. Сестра ушла на рынок в середине дня, пообещав вернуться не позже заката. Однако солнце уже давно село, а от Джесс не было ни слуху, ни духу.

«Ее поймали, – холодея, в панике заметалась по комнате Эмбер, – я думала, это осталось в прошлом. Она ведь мне говорила, что больше не занимается этим. Мы же теперь можем себе позволить все, не воруя, а все, чего не можем без него можно обойтись. Ну где же она?!»

Эмбер присела было на край кровати, но в следующий миг резко вскочила, словно постель была раскалена. Девушка не могла сидеть от волнения.

На ум пришел похожий вечер. Тогда Джесс тоже не вернулась домой к закату. Сестра пришла под утро, бледная, осунувшаяся. Эмбер вспомнила, как глаза Джесс лихорадочно блестели, а руки, в которых она держала завернутую в бумагу рыбу, тряслись. Ее тогда чуть не поймали. Джессике чудом удалось сбежать от погнавшегося за ней торговца, сестру спасла лишь удача. Воля слепого случая. Джесс провела полночи, прячась в подворотнях и боясь идти домой, чтобы не привести погоню к сестре и брату. В тот предрассветный час Эмбер и Джессика договорились, что никогда больше не будут воровать. Это было год назад.

«Но если она не воровала… Что тогда могло случиться? Почему она не вернулась домой?»

Мысли растревоженными птицами метались в голове, клюя мозг и принимаясь бить крыльями по черепной коробке. Эмбер закусила нижнюю губу и коснулась виска, в котором завозилась ноющая боль. Воображение против воли нарисовало Джесс, беспомощно раскинувшуюся на холодных камнях мостовой. Остекленевшие глаза сестры смотрят в черное небо, а рот раскрыт в немом крике. Прямо как у родителей.

Решительно нахмурив брови и сжав кулаки, Эмбер в последний раз подошла к окну. Джессика сумела бы за себя постоять, она бы не дала себя в обиду. Не зря ведь папа когда-то научил их давать отпор соперникам вдовое больше хрупких девушек.

«Она наверняка просто прячется где-то, чтобы ее не поймали, – предполагать, что сестра что-то украла было лучше, чем видеть ее безжизненное тело, и Эмбер уцепилась на эту мысль, как за спасательный круг, – это же Джесс. Она бы не хотела, чтобы я оставила Тома, и заявила бы, что сама справится. Ведь такое уже бывало. И все заканчивалось хорошо. Так почему в этот раз должно быть по-другому?»

Мощеная камнем улица, освещаемая лишь мягким светом фонарей, терялась в темноте, а спешащие по ней запоздалые прохожие в отблесках пламени походили на существ из другого мира. Они отбрасывали длинные, колеблющиеся тени, смешивающиеся со тьмой. Эмбер обняла себя и до боли сжала предплечья пальцами. Девушка взглянула на небо и с упавшим сердцем отметила, что оно черно: ни звезд, ни даже луны. Единственным источником света были фонари, огня которых не хватало, чтобы разогнать сгущающуюся темноту. Зябко поежившись, Эмбер с ужасом подумала, что на половине улиц, где еще не успели установить фонари, будет стоять кромешная тьма, хоть глаз выколи. Она ненавидела темноту. Та стойко ассоциировалась у девушки со смертью родителей, с холодом и ужасной резью в животе от голода.

Эмбер уже пару раз пыталась взять себя в руки и отправиться на поиски сестры. Но все откладывала, говоря: она скоро вернется. Еще пара минут, и она обязательно вернется. Но Джесс все не возвращалась.

– Я должна найти ее, – прошептала Эмбер, уговаривая саму себя, – я должна ее отыскать.

Звук собственного голоса немного успокоил девушку и привел ее в чувство. Эмбер, кивнув самой себе и тем самым как бы подкрепив укоренившуюся в сердце решимость, торопливо подошла к стулу, на котором висела одежда. Несмотря на то, что на дворе стоял май, ночи все еще были холодные, поэтому Эмбер без раздумий схватила теплую вязаную шаль. Накинув ее на плечи, девушка стремительно направилась к двери. Она уже коснулась отполированной за долгие годы использования ручки, как вдруг ночную тишину разрезал крик.

Эмбер шарахнулась вбок и больно ударилась ногой о комод. Испуг быстро прошел, ведь она знала крик. Прижав руки к груди, в которой неровно билось сердце, девушка зашипела от боли и приподняла ногу. Голень неприятно пульсировала. Не давая себе времени оправиться, Эмбер ринулась к младшему брату и, слегка припадая на ногу, вбежала в его комнату.

– Томас, вставай, – принялась расталкивать она его, зная, что надо разбудить мальчика как можно быстрее, иначе он погрузится в кошмар настолько глубоко, что ей придется со всей силы трясти его, чтобы вытянуть из когтей плохого сна, – проснись, Том!

Мальчик всхлипнул и, дернувшись, резко распахнул глаза. Дрожа, он уставился на Эмбер. А потом принялся отбиваться, молотя кулачками и отталкивая нависшее над ним тело. В его взгляде метался страх: он не узнавал сестру.

– Том, это я, – пытаясь успокоить его и одновременно уклониться от ударов, произнесла Эмбер, – это я, слышишь? Том, это я, Эмбер.

Лишь после того, как Томас пролепетал ее имя, Эмбер позволила себе облегченно вздохнуть. Не отпуская мальчика, она потянулась к тумбочке, чтобы зажечь свечу, и Том принялся одной рукой стирать слезы, прочертившие дорожки по его щекам.

Эмбер невольно вспомнилось, как ей пришлось будить брата целых десять минут, словно сон затянул его в трясину и никак не хотел отпускать свою жертву на свободу. В тот вечер у них с Джесс на головах появилось несколько седых волос.

Наконец Эмбер справилась со свечой, и теплый свет залил заплаканное лицо Томаса. Девушка натянуто улыбнулась ему и прижала мальчика к себе, всем телом чувствуя его судорожные всхлипы.

– Тише, Том, не плачь. Все хорошо, прошептала она ему в макушку, это всего лишь сон. Он не причинит тебе вреда. Подумаешь, какой-то кошмар, разве он может напугать моего смелого братишку?

Мальчик обхватил сестру руками и прижался к ней всем телом. Он все еще всхлипывал, и его слезы пропитали тонкую ткань платья Эмбер, но девушка не обращала на это внимания. Как бы ей хотелось забрать боль брата себе. Чтобы не ему, а ей почти каждую ночь приходилось возвращаться в тот день, когда они обнаружили бездыханные тела родителей. Оказываясь в этом страшном вечере снова и снова.

Эмбер крепко обняла Тома. В отличие от брата, кошмары оставили ее спустя год после того, как она осталась сиротой. Девушка отогнала от себя дурные воспоминания и поверх головы мальчика взглянула в окно. Она уже знала, что не пойдет искать сестру сегодня, не сумеет оставить брата одного. В их семье Эмбер всегда была той, кому удавалось моментально успокоить малыша, даже родной матери это не удавалось так быстро. И сейчас она не нашла бы в себе сил бросить его один на один с подступающим кошмаром.

– Давай, Том, пора спать, – мягко надавив на плечи брата, ласково проговорила девушка.

– Я… – шмыгнул носом Том и уткнулся лицом в грудь Эмбер, тонкими ручонками сжимая талию девушки, – я боюсь. Не уходи, Эмбер, пожалуйста.

– Не уйду, – девушка вздрогнула от пробирающего до костей страха одиночества в голосе мальчика, – я никогда от тебя не уйду, Том. Клянусь.

– А где Джесс? – жалобным голосом спросил брат, и Эмбер почувствовала, как на душе заскребли кошки.

Ее саму снедало беспокойство за сестру, но она не могла отправиться туда, куда хотела: на поиски Джессики. Ей надо было успокоить Тома после очередного кошмара. Ее бы кто успокоил, сказал бы ей кто-нибудь, что все будет хорошо. Как же Эмбер скучала по родителям, по той уверенности, которую они в нее вселяли. Прошло уже несколько лет, а она все не смогла оправиться. Эмбер не была готова заменять Томасу мать, в которой сама все еще нуждалась.

«Перестань, – одернула саму себя девушка, – Том не виноват в случившемся. Ты просто нервничаешь. Если Джесс… пропала, ты единственный родной человек, который у него остался. Он рассчитывает на тебя, он же еще маленький и нуждается в твоей поддержке. Поэтому прекрати жалеть себя и мечтать о том, чтобы время повернулось вспять. Этого все равно не будет. Их не вернуть. Так что сожми зубы и позаботься о том, что осталось от твоей семьи».

– Эмбер? – робко позвал ее Том и преданно заглянул в глаза сестре, – Эмбер, прости, я…

– Нет, – сглотнув выступившие слезы, улыбнулась девушка и устроилась рядом с откинувшимся на подушки братом, успокаивающе поглаживая предплечье мальчика, – тебе не за что извиняться. Джесс, она… Она скоро вернется, Том, не переживай. А тебе нужно поспать. Давай–ка, закрывай глазки и подумай о чем-нибудь хорошем.

Мальчик слегка нахмурился, и Эмбер похолодела, боясь слов, которые могут последовать за этим молчанием. Они все вместе научились радоваться мелочам, на которые в прошлой жизни, беззаботной и не обремененной тяготами, не обратили бы и внимания. Однако для ребенка семи лет этих маленьких радостей было, возможно, слишком мало.

– Помнишь, мы как-то все вместе пошли в лес. Хорошо тогда было, да? – Том слегка улыбнулся, и Эмбер, несмотря на страх оживить те воспоминания, мысленно вернулась в тот солнечный день, – вспомни, как щебетали птицы, выводя незамысловатые трели. Их мелодии были такие простые и одновременно завораживающие. Вспомни шум листвы и шелест травы, колышущейся, словно неспокойное зеленое море. Деревья как будто шептали какие-то секреты. Ощути на своей коже теплое прикосновение солнечных лучей и легкий ветерок, играющий в волосах. Почувствуй то умиротворение, которое наполняет душу, стоит оказаться на природе.

На лице Тома по мере того, как текли слова Эмбер, расцветала трогательная улыбка, и мальчик, полностью расслабившись, казалось, забыл о преследовавшем его кошмаре. Глубоко вздохнув, он тесней прижался к сестре и, повернувшись на бок, уткнулся носом в подушку. Эмбер ласково погладила брата по голове и вспомнила старую колыбельную, которую ей самой когда-то пела мама. Тихим, грудным голосом, девушка начала напевать, вкладывая в простые слова ту же любовь, что вкладывала в них мама, когда пела эту песню маленькой Эмбер. Колыбельная легким одеялом ложилась на мальчика, укачивая его на волнах мелодии и успокаивая взбудораженное кошмаром тело.

Когда Эмбер допела, Том уже тихо и размеренно дышал, изредка посапывая. Взглянув на его умиротворенное лицо, девушка почувствовала, как нежность теплым коконом окутывает ее душу.

«Прости, Джесс, – мысленно обратилась она к сестре и взглянула на светлый бок луны, вышедшей из-за туч, – прости меня».

Тяжело вздохнув, Эмбер загасила свечу, а после отвернулась от окна. Она закрыла глаза, стараясь не думать о разверзнувшейся пустоте в груди. Спустя пару минут девушка забылась в беспокойном, сумрачном сне.

***

Эмбер медленно открыла глаза, щурясь от солнца, которое пробивалось сквозь тонкую занавеску и светило прямо ей на лицо. Проведя рукой по русым волосам, девушка села и оглянулась на мирно спящего Тома. Мальчик, то хмурясь, то улыбаясь, обнимал свою игрушку – плюшевого мишку, которого когда-то Джесс и Эмбер удалось создать общими усилиями.

Девушка тихо встала с кровати и бесшумно вышла из комнаты, радуясь, что солнце разбудило ее рано. Сегодня ей предстоял урок по игре на скрипке. Она давала их молодым наследницам богатых семей, восхищавшихся ее виртуозной игрой.

Теребя в руках кулон, девушка на цыпочках прокралась в комнату сестры. Ее терзала надежда на то, что Джессика вернулась поздно ночью и решила не будить их. Взявшись за ручку двери, девушка на миг прикрыла глаза, молясь, чтобы сестра оказалась там. Облизнув пересохшие губы, Эмбер медленно распахнула дверь. Кровать была пуста. Со вчерашнего вечера в комнате Джессики ничего не изменилось.

«Она так и не вернулась домой, – чувствуя, как сердце рухнуло куда-то вниз, обреченно подумала девушка, – не может быть, чтобы она все еще пряталась от преследователей. Даже самые дотошные дозорные или констебли сдались бы, оставили бы вора в покое. А это значит… Нет, даже думать об этом не буду, – Эмбер замотала головой, до скрипа сжимая ручку, – надо пойти на рынок. Все новости я всегда узнаю оттуда. Возможно, там мне подскажут, где можно найти Джесс».

Притворив за собой дверь в комнату Джессики, Эмбер тихо переоделась и взяла скрипку. До нее донесся потрясающий аромат, от которого у любого заурчало бы в животе, но девушка лишь передернула плечами. Она с детства не могла много есть по утрам, как бы родители ни пытались впихнуть в нее побольше. Схватив лежащее на столе яблоко, Эмбер пообещала себе, что съест его по дороге, и выскользнула на лестницу.

Раньше ее семье принадлежал весь дом, но после смерти родителей пришлось продать лавку, славившуюся продажей лучших тканей во всем городе. Поставки прекратились, ведь купцы не желали вести дела с «ненадежными и легкомысленными девицами». Даже спустя столько времени кулаки Эмбер непроизвольно сжимались, а в груди начинала клокотать ярость.

Лавку выкупил Артур Найтингейл старый знакомый отца, также торговавший тканями и делающий костюмы и платья на заказ. Он предложил сестрам остаться в доме и отдал им весь второй этаж: неслыханная щедрость для постороннего человека, особенно за такую низкую плату. Улыбчивый мужчина, всегда приглашавший их к себе за стол и нередко играющий с Томасом в солдатиков, рождал тепло в душе Эмбер. Артур чем-то напоминал ей отца, но девушка никогда не забывала, какую услугу им оказал мужчина, и не позволяла себе перейти черту. Однажды, мечтала девушка, она сумеет отплатить Артуру за его доброту.

Эмбер тихо вышла из дома и быстрым шагом направилась в сторону рынка. Было прохладно, казалось, в воздухе парят капли воды, и девушка уже успела пожалеть, что не накинула шаль. Встряхнувшись, Эмбер покрепче прижала к груди скрипку и ускорила шаг, стараясь разогреть одеревеневшие мышцы.

Утро выдалось хоть и прохладным, но солнечным. Девушка глубоко вдохнула свежий воздух, запрокидывая голову и позволяя улыбке скользнуть по губам. Еще не успевшее прогреть мир солнце ласкало кожу, и плечи Эмбер наконец расслабились.

Из глубин собственных мыслей ее вырвал веселый смех. Девушка открыла глаза и проводила взглядом двух мужчин, спешащих на работу. Они подталкивали друг друга локтями и заразительно хохотали над чем-то. Эмбер качнула головой. Как же все-таки странно устроен мир. После гибели родителей ей казалось, что все кончено и на всю землю опустился саван. Но это было не так. Ребятишки бегали и оглушительно громко смеялись, торговцы открывали новые лавки и наперебой предлагали покупателям свои товары, а женщины вместе выбирались на рынок и по дороге судачили обо всем на свете. А солнце продолжало светить, издевательски подмигивая с небосвода и освещая разом опустевший дом. Жизнь продолжалась.

Тяжело вздохнув, Эмбер по привычке коснулась кулона, словно при помощи него могла обрести душевное равновесие. Подчас ей казалось, что, стоит прикоснуться к металлу, она почувствует присутствие всей семьи. В том числе и мамы с папой. Иногда это происходило, иногда нет, но каждый раз она невольно бередила незаживающую рану в душе.

Эмбер отдернула руку. Родителей уже не вернуть, но Джесс… Сестру еще можно спасти. Ее необходимо отыскать. Упрямо поджав губы, Эмбер бодрым шагом направилась в центр города.

Стоило девушке ступить на площадь, на нее сразу обрушилось море звуков и запахов. Весело переговаривающиеся торговцы раскладывали на прилавках свой товар, тут и там сновали бегающие по поручениям хозяев слуги, желающие без толкучки и спешки купить самые лучшие товары. В воздухе, смешиваясь и переплетаясь, витали ароматы со всего света: тут было место и теплому, сытному запаху свежеиспеченного хлеба, и загадочному, сладковато–приторному аромату пряностей, и призывному запаху спелых фруктов, проделавших длинный путь на корабле из солнечных стран.

Эмбер невольно облизнулась. Аппетит начал просыпаться, и девушка надкусила зеленый бок взятого из дома яблока. Сок потек по подбородку, и она, смутившись, быстро вытерла его тыльной стороной ладони. Осторожно проходя через торговые ряды и стараясь не попасться под копыта раздраженно ржущих коней, которых вели на продажу на другой конец рынка, Эмбер вытягивала шею и постоянно оглядывалась. Она не переставала прислушиваться, ловя обрывки разговоров. Сплетни о романах, свежие новости политики, бахвальство новыми покупками и обсуждение, кто что наденет на день рождения младшей дочери виконта, вышедшей замуж за простого моряка. Девушка передернула плечом. Ничего важного.

– Мисс Нуар! неожиданно раздался громовой голос, и Эмбер вздрогнула и принялась вертеть головой, ища его обладателя.

Им оказался тучный мужчина с загорелым лицом. Он стоял за прилавком с мясом, и его широкая улыбка сверкала поверх голов ранних покупателей. Мужчина приветливо махал девушке, подзывая к себе и совершенно не замечая того, что держит в руках острозаточенный нож. Мясник был отцом бывшей ученицы Эмбер, которую девушка сумела научить недурно играть на скрипке. Как говорил мужчина, именно это помогло ему выдать дочь за очарованного ее музыкальными талантами тут он всегда многозначительно хмыкал и качал головой богатого и успешного ремесленника. Поэтому, как однажды сказал ей мясник, он по гроб жизни обязан Эмбер, занимавшейся с его дочерью за совершенно мизерную плату.

– Доброе утро, – приветливо улыбнулась Эмбер и спрятала в складках юбки огрызок яблока.

– Доброе, – мужчина наконец опустил нож, – ищете кого-то?

– Да, – немного помедлив, проронила Эмбер, а после добавила, – Джессику. Вы ее не видели?

– Нет, к сожалению, – качнул головой мужчина, – а она что, пропала?

Сглотнув, Эмбер кивнула. Как бы ей ни хотелось найти сестру, раскрывать душу и показывать себя уязвимой девушка могла заставить себя с трудом. Но Джессику надо отыскать, поэтому соблюдение ее личных границ не имеет значения. По крайней мере, сейчас.

– Хм, это странно, – почесав подбородок, сказал наконец мясник, – вчера была какая-то суматоха на рынке, говорят, кто-то что-то украл. Может, вашу сестру загребли под горячую руку, вы же знаете, у нас такое сплошь и рядом случается. Вы уже ходили к инспектору?

– Еще не успела, – качнула головой Эмбер, подавив желание нахмуриться. Идти к констеблю, которого девушка недолюбливала и который, впрочем, отвечал ей на это взаимностью, Эмбер собиралась в самом крайнем случае. Если у нее не будет достаточно доказательств того, что Джессика исчезла, а не сбежала с матросами или с проезжающей мимо театральной труппой, то мистер Нериум сразу же выставит ее за дверь.

– Вам стоит сходить, мисс Нуар. Я…

Неожиданно мужчина прервался, глядя на подошедшую к прилавку молодую даму, брезгливо скривившую губы при виде заляпанного кровью фартука мясника. Тот, посмотрев на Эмбер, одними губами спросил, хочет ли она чего-нибудь, и легким кивком указал на разложенные на прилавке куски мяса, но девушка покачала головой. Сегодня у них был и обед, и ужин. Шепотом поблагодарив мужчину, девушка тихо отошла, чтобы не мешать богатой покупательнице, нетерпеливо постукивающей каблучком и явно недовольной тем, что ей предпочли какую-то простолюдинку.

Эмбер подавила в себе совершенно детское желание показать ей язык и пошла вдоль рядов, мысленно прикидывая, кто еще вчера мог видеть Джесс. Неожиданно в толпе мелькнуло темно–синее, почти черное пятно. Эмбер на миг притормозила и слегка прищурилась, напрягая зрение. Это был он. Девушка ринулась вперед, чувствуя себя так, словно летит навстречу надежде.

– Мистер Мейсон! крикнула Эмбер, надеясь, что ее голос долетит до него сквозь шум толпы.

Констебль обернулся и почти сразу же встретился с ней глазами. Эмбер с облегчением поняла, что не ошиблась, мельком увидев знакомые черты. Девушка кивком головы указала на возвышающийся посреди площади фонтан, и они одновременно двинулись вперед, проталкиваясь сквозь густеющую толпу словно корабли, разрезающие волны. Когда им наконец удалось пробиться друг к другу, непрестанно работающая локтями Эмбер успела запыхаться. Яблоко куда-то исчезло, видимо, упало по дороге, но бесценную скрипку девушка прижимала к груди. Каштановые, отливающие золотом волосы Эмбер растрепались, и пара прядей выбилась из строгой прически и теперь щекотала шею. Девушка, слегка нахмурившись, точным движением заправила локоны за ухо.

– Мистер Мейсон, – воскликнула Эмбер, – как я рада вас видеть!

– Я тоже очень рад, – улыбка осветила лицо мужчины, и девушка невольно отметила, как он постарел.

Темно-синяя форма казалась еще темнее из-за копны седых волос, лицо стягивала сеточка морщин, а старческие руки изредка подрагивали. Эмбер еще помнила его сильным, обаятельным мужчиной в самом расцвете лет, сейчас же перед ней стоял старик.

Вода весело шумела, живой вуалью накрывая статую русалки, стоящую в центре фонтана. Джессика с Эмбер частенько присаживались на краешек бортика, ощущая на коже свежие брызги и любуясь переливающейся на солнце водой, падение которой в солнечные дни создавало едва заметную, но от этого не менее красивую радугу. Томасу же, напротив, это было не очень-то интересно: мальчик предпочитал перегибаться через бортик и опускать руки в прохладную воду или, того хуже, носиться по этому самому бортику, рискуя поскользнуться и упасть в фонтан. И все же сестры, хоть и волновались за него, не останавливали брата, вспоминая, как сами в детстве игрались около русалки, то запрыгивая, то спрыгивая с бортика фонтана.

– Эмбер, – осторожно позвал мужчина, сверху вниз глядя на девушку, губы которой растянулись в легкой, задумчивой улыбке.

Очнувшись, Эмбер бросила виноватый взгляд на констебля, проклиная свою способность выпадать из реальности.

– Мистер Мейсон… Вы всегда были дружны с моей матерью, прошу, помогите мне, как помогли бы ей.

– Что-то случилось? – мужчина наклонился в девушке, и Эмбер увидела искреннее беспокойство в его не потерявших былой яркости глазах.

– Моя сестра пропала, – решила долго не ходить вокруг да около

девушка, – Джессика вчера не вернулась домой. Она ходила на рынок, за покупками. Мистер Кейли торговец мясом говорит, что тут вчера что-то произошло. Вот я и подумала, может, мою сестру по ошибке арестовали? Не могли бы вы…

– Да, конечно, – быстро кивнул мистер Мейсон, мгновенно поняв ее просьбу, – вчера здесь и правда кое-что случилось. А если конкретно, был украден пряник. Моим ребятам не удалось не то что поймать вора, но даже разглядеть его лицо, хотя гнались они за ним долго, до самого порта. Но потом потеряли, – мужчина прикусил нижнюю губу и бросил на Эмбер мимолетный, внимательный взгляд, который не укрылся от девушки, – мои ребятки говорят, что это была женщина.

– Да что вы говорите! Эмбер приложила все усилия, чтобы сыгранное ей удивление выглядело настоящим, – какой ужас. Но ведь это всего лишь пряник.

– Нет, Эмбер, это не всего лишь пряник. Это воровство пряника, – выделив слово «воровство», произнес мистер Мейсон, – и не важно, что украли – пряник или бриллиант. Воровство надо наказывать в любом случае, пресекать его на корню, так сказать.

– Полностью с вами согласна, – покладисто кивнула Эмбер, – но воровку могли спутать с Джессикой, особенно если им не было видно ее лица. Прошу, помогите нам, мистер Мейсон! Без вашей помощи, боюсь, мы пропали.

Эмбер беспомощно захлопала глазами. Она не сомневалась в том, что мистер Мейсон поможет ей. Как никак, она знала мужчину с самого детства. Однако Эмбер не могла позволить себе рисковать: слишком многое стояло на кону. Девушка заставила себя заломить брови, а губы – слегка задрожать. Надо было пользоваться всем оружием, что она имела.

– Хорошо, – кивнул мужчина, и девушка едва сдержала облегченный вздох, – хотя я не слышал о том, чтобы кого-то вчера арестовали, я выясню все, что сумею. Как только появятся какие-то новости… Хотя нет, я в любом случае зайду к вам через пару дней.

– Спасибо, – благодарно улыбнулась ему девушка, – с нетерпением буду ждать известий!

– Гм… Эмбер, прошу простить мою прямолинейность, но вы же знаете, как я был дружен с вашей матерью, как она меня выручала в самое тяжелое время. Поэтому хочу, чтобы вы знали: я всегда готов помочь. Деньги, может, еда. Насчет одежды помочь, конечно, не сумею, но все остальное я в вашем распоряжении. Я ни в коем случае не говорю, что вы бедствуете, – мужчина слегка покраснел, но взял себя в руки и сумел закончить мысль, – упаси Господь. Вы прекрасно живете. Я просто хотел, чтобы вы знали: я всегда готов помочь.

– Спасибо, мистер Мейсон, – чувствуя, как к щекам стремительно приливает кровь, четко произнесла Эмбер и лишь после ухода попрощавшегося мужчины позволила себе нахмуриться.

Мистер Мейсон хотел как лучше, он только лишь желал помочь ей, не имея никакой задней мысли. В этом Эмбер не сомневалась. И не его вина, что мужчина не обладал тактом. Но девушка ненавидела, когда люди вели себя с ней, как с сироткой, придавленной свалившимися на нее тяготами и не умеющей позаботиться о себе. Их жалость убивала. Они словно ожидали, что она, как последняя нищенка, растерявшая остатки гордости, приползет к ним на порог, в слезах умоляя отдать объедки со стола. Эмбер научилась это терпеть и изредка даже использовать в собственных интересах, но ярость от этого она испытывать не перестала.

Девушка разжала кулаки и с тяжелым сердцем посмотрела на четыре алеющих полумесяца. Этого никогда не будет. Родители вырастили их с чувством собственного достоинства, и врожденная гордость не позволит ни Эмбер, ни Джесс, ни даже маленькому Томасу склонить голову.

Глубоко вздохнув, Эмбер расправила плечи и в последний раз взглянула на живую, переменчивую водную гладь. Она уже собралась уходить, как вдруг над самым ухом раздался вкрадчивый шепот.

– Эмбер, любовь моя, что же ты здесь делаешь? Да еще и совсем одна…

Вздрогнув от неожиданности, девушка резко обернулась и коснулась кончиком носа груди подкравшегося мужчины. Подняв голову, она встретилась с насмешливым взглядом темно–зеленых глаз. Их обладатель, выпрямившись, с легкой усмешкой посмотрел на Эмбер сверху вниз, словно на нашкодившую ученицу.

– Какая встреча, Джастин, – девушка выдавила из себя улыбку, застывшую на губах, хотя в данный момент ей больше хотелось не болтать с женихом, а скинуть его в фонтан. Особенно после того, как во время прошлой встречи он назвал ее бесталанной ледышкой.

«Держи себя в руках!», – строго напомнила себе девушка и разжала вновь собравшиеся в кулак пальцы.

– Ты так и не ответила на мой вопрос, – обманчиво ласковым тоном заметил мужчина.

Но Эмбер лишь хмыкнула.

– А я разве обязана отвечать на твои вопросы?

Отвернувшись, девушка вновь уставилась на переливающуюся, словно драгоценные камни, воду. Эмбер чувствовала присутствие Джастина, ощущала тепло, исходившее от его тела и запах бумаги, всегда окружавший мужчину. Покалывание кожи указывало на то, что жених не отводит от нее взгляда, но девушка постаралась забыть о нем и даже не смотрела в сторону Джастина. Она искренне надеялась, что когда мужчина поймет, что сегодня она не в настроении обмениваться с ним колкими фразами, то уйдет.

– Кстати, хотел выразить свое восхищение скоростью Джессики, – как бы невзначай произнес Джастин.

Вскинув голову, Эмбер уставилась на мужчину, в темных глазах которого прыгали насмешливые искорки.

– Что… – во рту вмиг пересохло, и девушка с трудом сглотнула, – что ты сказал?

– Не знал, что ты страдаешь глухотой, родная, – Джастин протянул руку и заправил снова выбившуюся прядку девушке за ухо, – означает ли это, что мне теперь придется кричать все в твое очаровательное ушко?

– Где ты ее видел? – не обратив ни малейшего внимания на слова Джастина, настойчиво спросила Эмбер.

– А я разве обязан отвечать на твои вопросы? – слово в слово повторил ее недавнюю фразу мужчина и, довольный собой, развернулся на каблуках, собираясь затеряться в толпе.

Эмбер рванулась вперед и схватила Джастина за рукав, удерживая мужчину на месте. Девушка заметила любопытные взгляды прохожих, но пальцев не разжала.

– Джастин, это не шутки. Скажи мне, где и когда ты видел Джессику, – Эмбер сжала челюсти, усмиряя гордыню, не позволяющую ей просить помощи у человека, который не вызывает у нее ни намека на доверие, – прошу.

Развернувшись, Джастин сделал шаг вперед, заслоняя собой весь окружающий мир. Девушка подавила нарастающую панику и, дерзко подняв взгляд, встретилась с глазами мужчины. Темно-зеленая узкая полоска, словно змея, заключила в кольцо более светлую, напоминающую молодую траву на поле, часть радужки, посредине которой темнел расширившийся сейчас зрачок. Эмбер ощутила едва уловимый запах древесины и выпечки, словно Джастин съел пару необыкновенно вкусных булочек в то время, пока читал захватывающую книгу. Только вот девушка знала, что верно лишь первое. Однажды мужчина, недовольно морща пухлые губы, заявил, что терпеть не может читать, считая это бесполезным и попросту скучным занятием. Но вот пересчитывание денег…

– А что мне за это будет? шепотом поинтересовался Джастин, обжигая горячим дыханием кожу девушки.

– Я не расскажу твоему отцу о Кларе, – сощурив глаза, таким же шепотом ответила Эмбер, приближая свое лицо к лицу мужчины и едва не соприкасаясь с ним носом.

Джастин пристально взглянул на нее, и девушке на миг показалось, что в темно-зеленой глубине его глаз мелькнул страх. Но в следующую секунду мужчина резко отодвинулся и расхохотался.

– А ты не так проста, как кажешься на первый взгляд, – все еще ухмыляясь, наконец произнес он, – ну что ж, мисс Нуар, шантаж засчитан. Вчера твоя сестричка на всех порах мчалась прочь от лавки шоколадника, а у нее на хвосте висела парочка нерасторопных дозорных. Медлительные типы, хочу я тебе сказать. И на редкость тупые, раз упустили ее.

Эмбер облегченно перевела дух. По крайней мере теперь она четко знала причину, по которой Джесс могла побояться прийти домой.

– Куда она побежала?

– Я что, по-твоему, отправился следить за ней? Джастин хмыкнул, – нет, дорогая, у меня были дела поважнее, чем играть в салки с твоей сестрой и дозорными.

Девушка закатила глаза, прекрасно зная, какие были дела у Джастина.

– Спасибо за помощь, – произнесла Эмбер и, не дожидаясь ответа мужчины, сделала шаг вперед, прочь от фонтана. Но вопрос Джастина заставил ее застыть на месте.

– Неужели твоя сестра в воровки подалась? Обратились бы ко мне, если приходится туже затянуть пояса, я же все-таки твой будущий муж.

Секунда. Две. Эмбер медленно выдохнула сквозь плотно сжатые зубы и только потом вымолвила, не удостаивая мужчину даже взглядом.

– Тебе должно быть стыдно даже предполагать такие вещи, не то, что озвучивать их.

Эмбер резко нырнула в толпу, сжимая пальцами кулон и стараясь тем самым скрыть дрожь от клокочущих внутри ярости и страха.

Глава 3

Первым порывом девушки было бежать в порт, но, кинув взгляд на огромные часы на ратуши, Эмбер тут же отказалась от этой мысли. Отправиться на набережную можно и потом, сейчас же ей жизненно необходимо было оказаться в паре улиц от центра города и попасть на урок, благодаря которому они с Томом могли бы беззаботно жить несколько дней. Возможно, она даже сможет отложить в редко, но все же упрямо пополняющуюся копилку, в которой Эмбер тайком собирала деньги на будущее образование брата.

Времени до занятия оставалось совсем немного, и девушка, покрепче прижав к груди скрипку, нырнула в толпу. Людской поток понес ее вперед, и Эмбер оставалось лишь следить за тем, чтобы не миновать нужный дом, да прижимать драгоценный инструмент, оберегая его от толчков острых локтей.

Завидев остроконечный шпиль, Эмбер вся сжалась, до предела напрягая мышцы, и рванулась вбок. Она вылетела из толпы, словно пробка. Отдышавшись, девушка одернула платье и, вновь заправив выбившийся локон, двинулась вперед.

Как и всегда, дом барона Крафта потряс ее своей величественной красотой. У девушки, сколько бы раз она сюда ни приходила, всякий раз захватывало дух. Дом больше походил на замок, который Эмбер видела в далеком детстве во время путешествия с родителями. Девушка задрала голову и начала восторженно разглядывать высокую башню из красного камня, заканчивающуюся острым шпилем. Высокие, но довольно узкие окна походили на глаза, и девушка невольно улыбнулась, представляя, как дом стоял и будет стоять еще много лет, глядя с высоты на толпы спешащих куда-то людей.

– Мисс Нуар? раздался вопросительный окрик, и Эмбер опустила взгляд.

Увидев стоящего на пороге дворецкого, девушка быстро взбежала по ступенькам крыльца. Солнце слепило ей глаза, но, стоило Эмбер оказаться в тени дома, она удивленно поняла: слуга был новым. А ведь всего пару дней назад это место все еще занимал другой человек, с которым девушка успела подружиться.

«Интересно, что с ним случилось?», – задалась она вопросом, но озвучивать его не решилась. Раз она терпеть не могла, когда посторонние суют нос в ее жизнь, то и сама старалась не поступать так же. К тому же, нынешний слуга выглядел замкнутым, не расположенным к общению человеком, от одного колкого взгляда которого у Эмбер мурашки побежали по коже.

Оказавшись внутри, девушка привычным движением вытерла туфли о маленький коврик под дверью и взглянула в зеркало, висящее на стене. Эмбер недовольно нахмурилась. Волосы совсем растрепались, подол платья сплошь покрывала дорожная пыль, а сбоку виднелись брызги от проезжавшего мимо экипажа. Покачав головой, девушка распустила волосы, упругой волной разметавшиеся по плечам, и собралась скрутить их в узел заново, но звук знакомого голоса заставил руку замереть в воздухе, а после и вовсе опуститься.

– Эмбер! Как же я рада, что ты пришла!

На широкой лестнице, перегибаясь через перила, стояла молоденька девушка. Ее рыжие волосы были заплетены в две толстые косы, закрученные по бокам головы и внешне делающие их обладательницу старше и степеннее. Однако огонь и детское, неподдельное веселье в зеленых глазах сразу же скрадывал это впечатление.

– Мисс Алисия, – делая реверанс, поздоровалась Эмбер, с болью в сердце понимая, что рядом с прекрасной девушкой, дочерью барона, выглядит как нищенка в лохмотьях.

Поймав себя на этой мысли, Эмбер покачала головой и напомнила себе, что внешний вид не самое главное, а зависть разрушает душу. И все же скрывать от самой себя, что она скучает по тем временам, когда могла беззаботно наряжаться в платья, привезенные заморскими купцами для продажи в их процветающей лавке, или гулять по городу, не думая о том, сколько времени ей осталось до занятия, сколько вышивок она сумеет сегодня сделать и что они втроем будут есть, тоже было неправильно.

«Эмбер, ну что вести эти пустые разговоры? девушка будто наяву услышала голос сестры, – все равно ничего не изменить. Мы же не можем вернуться в прошлое и забрать у папы с мамой тот сверток, поэтому хватит лить слезы и говорить о том, что раньше было лучше. Раньше всегда лучше. Но мы живем здесь и сейчас, поэтому в наших силах сделать это «сейчас» лучше. Прошу тебя, Эмбер, возьми себя в руки. Мне одной не справиться, я нуждаюсь в твоей помощи».

Эмбер медленно выдохнула сквозь чуть приоткрытые губы и расправила плечи. Эти слова сестра сказала ей по прошествии месяца с кончины родителей. Эмбер в тот момент была потеряна, ее душа опустела, даже слез не осталось. Она просто сидела, глядя в стенку и уплывала на волнах воспоминаний. Джесс же работала, не покладая рук, пытаясь провернуть какие-то сделки, продать что-то. Она валилась с ног от усталости, но не позволяла себе сдаться, опустить руки. В тот самый миг, когда она сказала сестре эти слова, у той в душе что-то перевернулось. Стержень, надтреснутый после гибели мамы с папой, будто обвила крепкая лоза, вновь делающая его крепким и неподвластным горьким минутам, подкинутым судьбой.

– Мисс Алисия, прошу прощения за то, что опоздала, – поднимая взгляд, произнесла Эмбер.

Ей казалось, что с того момента, как она переступила порог дома, прошло не меньше часа, но, взглянув на настенные часы, девушка поняла, что не прошло и минуты.

– Ох, Эмбер, ну мы же договаривались! с притворным возмущением воскликнула девушка, – А–ли–си–я. Ну, давай.

Эмбер хмыкнула и улыбнулась. Подчас младшая дочь ныне покойного барона Крафта напоминала ей Тома, хоть и была на много лет старше его.

– Алисия, – медленно, с расстановкой произнесла Эмбер, и девушка, довольная тем, что ей удалось добиться своего, захлопала от восторга в ладоши.

– Ну что, пойдем заниматься? – предложила Эмбер, желая поскорее сбежать от взгляда нового слуги, который прожигал в ней дыру между лопаток.

– Да, да, конечно, – с широкой улыбкой промолвила Алисия. Она упорхнула наверх, и Эмбер ничего не оставалось, кроме как последовать за ней, благо дорогу в музыкальный класс она знала наизусть.

Когда она вошла в богато убранную комнату, Алисия уже сидела на небольшом пуфике и держала на коленях скрипку. Эмбер по привычке обласкала взглядом золотую фигурку на полке, изображающую средних лет женщину, одетую, как воин. Строго очерченная линия рта, непреклонный подъем головы, развевающиеся, словно от сильного ветра, длинные волосы и сила, светящаяся в золотых глазах. Алисия когда-то сказала Эмбер, что это древнегреческая богиня Афина, но девушке эта статуэтка неизменно напоминала Джессику такую же сильную и неподвластную страхам.

С задумчивой улыбкой Эмбер повернулась к Алисии и присела напротив нее. Разгладив складки на платье, девушка спросила:

– Как твои успехи?

– Я выучила ту композицию, которую ты мне сказала, и тренировала ее. Но она такая сложная, сложней, чем все, что я до этого играла!

– Хочешь, чтобы я снова сыграла ее тебе? с легким вздохом уточнила Эмбер.

За долго время совместных занятий она научилась распознавать малейшие изменения в тоне ученицы, вследствие чего могла без труда угадать не только ее настроение, но и желания. Обычно Эмбер не поддавалась на провокации и все равно заставляла Алисию играть то, что той казалось чересчур сложным или, наоборот, скучным, но в этот раз решила пойти у девушки на поводу. Ей надо было отвлечься. А игра на скрипке для Эмбер всегда была идеальным способом забыть о проблемах.

– Это было бы чудесно, – смущенно улыбнулась Алисия.

Эмбер, хмыкнув, положила скрипку на плечо и наклонила голову вбок. Одной рукой девушка ласково взялась за гриф, а пальцами второй обхватила смычок. Эмбер закрыла глаза и начала водить по струнам, извлекая из инструмента звуки поразительной чистоты. Хорошо знакомая мелодия лилась по воздуху, и душа отзывалась на ее зов, вливаясь в этот поток. Звуки, рождаемые Эмбер, начинали жить своей жизнью, не забывая, тем не менее, служить отражением чувств своей создательницы, которые та невольно вкладывала в свою игру.

Когда Эмбер закончила, ее сердце трепетало от восторга. У девушки появилось стойкое чувство, что, исполнив выученную наизусть мелодию, она достигла пика своего мастерства. Эмбер довольно улыбнулась. Страхи на время уступили, освобождая место под гордости.

Открыв глаза, Эмбер взглянула на Алисию и увидела, что та прижимает платок к глазам и вытирает катящиеся по щекам слезы. Но улыбается.

– Это было очень волнующе, – неожиданно раздался голос, и девушки, вздрогнув, оглянулись.

Увидев, кому принадлежит этот разливающийся, словно патока, тенор, Эмбер обмерла. Сердце мгновенно ускорило свой бег, а к щекам прилила кровь, окрасив их в нежно-розовый цвет и с головой выдавая смущение девушки.

В дверном проеме, прислонившись к косяку плечом, стоял брат Алисии Говард Крафт. Его волнистые, с рыжинкой волосы чуть растрепались, словно он провел по ним ладонью. Колдовские глаза цвета морской пучины внимательно смотрели на Эмбер, проникая прямо в потаенные уголки ее души. Не позволив себе уткнуться взглядом в свои колени, девушка вместо этого принялась разглядывать одежду мужчины, не решаясь задерживать взгляд на его одновременно мужественном и по-аристократически утонченном лице. Дорогой костюм, сшитый по последней моде, выгодно подчеркивал широкие плечи Говарда и скрадывал его единственный недостаток невысокий рост.

– Спасибо, господин Крафт, – сказала Эмбер, не без облегчения отмечая, что ее голос, хоть и стал на пару октав выше, звучит уверенно.

Она приказала себе опустить глаза, как надлежало сделать девушке ее положения, с режущей болью от несправедливости признавая, что не в праве открыто любоваться легкой улыбкой уверенного в себе человека, так часто играющей на губах Говарда. Она не была ему ровней. И дело было не только в материальном и социальном положении. Любой, кто хоть раз видел Говарда Крафта, согласился бы с тем, что с ним по жизненному пути должна идти женщина-королева. Горделивая осанка, узкая осиная талия, легкая поступь и профиль античной богини красоты вот какой должна была быть спутница барона.

Эмбер же не подходила ни по одному параметру. Спину она всегда держала прямо и никогда не склоняла голову, лебезя перед господами, но в том, как она держалась, ни разу не сквозила та чопорная гордость, свойственная аристократкам, смотрящим на людей не голубой крови как на отбросы. Фигуре девушки, которая хоть и была изящной, не доставало фарфоровой хрупкости, и Эмбер знала это.

Но девушка не подозревала, что притягивает взгляды – неважно, мужские, женские – не общепринятыми параметрами красоты. В толпе она бы не выделялась ни чертами лица, ни своей статью, но любой, кто хоть бы раз заглянул в ее глаза, запомнил бы Эмбер надолго. Ореховые, они источали тепло и своим светом, льющимся из души девушки, запросто могли бы заменить маяк, указывающий заблудшим путникам дорогу.

– У вас настоящий талант, мисс Нуар.

Эмбер зарделась и, не выдержав, подняла голову. Говард с ласковой улыбкой, тронувшей не только его губы, но и глаза, смотрел на девушку, и Эмбер почувствовала, как ответная улыбка растягивает ей губы.

– Надеюсь, моей сестре когда-нибудь удастся стать такой же прекрасной скрипачкой, как и вы. Желаю хорошо позаниматься, – неспешно проговорил Говард, не давая, однако, Эмбер ни секунды, чтобы вставить хоть слово.

Она так и не успела сказать ему о том, что Алисия уже и так прекрасно играет и теперь ей нужно лишь время да практика, чтобы сделать свою игру совершенной. Эмбер, конечно, могла прокричать это Говарду в спину, но сочла это лишним. Девушка все еще была на седьмом небе от счастья из-за похвалы барона, услышать которую она хотела так давно.

Отвернувшись от двери, она только сейчас заметила, что Алисия не проронила ни слова за все время пребывания брата в комнате. Обычно озорная и шумная, она как-то разом осунулась и беспрестанно переводила блуждающий взгляд с одного предмета на другой, пока не уставилась на свои руки, нервно теребящие платье.

– Алисия, – осторожно позвала ее Эмбер, но так и не дождалась

ответа, – Алисия, ведь господин Крафт редко сюда заходит, он мог не слышать, как ты играешь. Зато я всегда рядом, и, можешь мне поверить, ты достигла невероятных высот. Ты вкладываешь в игру душу, а это гораздо важнее, чем количество композиций, которые ты можешь воспроизвести или выучить. Ну же, Алисия, посмотри на меня. Знаешь ведь, я терпеть не могу врать, и сейчас мои слова не исключение.

Алисия подняла взгляд и неуверенно посмотрела на Эмбер. Та видела, что она хочет что-то сказать, но в последний момент девушка сдержалась и вместо того, что собиралась, лишь произнесла, потупив потухший взгляд:

– Давай еще потренируемся.

Эмбер ничего не оставалось, кроме как кивнуть и, назвав Алисии композицию, начать вслушиваться в ее игру. Однако мыслями она была далеко.

Девушка думала о Говарде, о его отношении к сестре и о своих чувствах к мужчине, с которым у нее не могло быть будущего. Но главное место в ее мыслях занимала Джесс. Эмбер гадала, куда могла подеваться сестра. Такая бойкая и непокорная, она всегда ввязывалась в неприятности и нередко не могла сдержать бурный нрав. А в мире мужчин это было чревато.

Алисия закончила играть и выжидающе посмотрела на Эмбер. Та улыбнулась и дала ученице пару советов, но девушка, казалось, ничего не слышала. Она кивала, но не была сосредоточена и даже не пыталась вникнуть в слова Эмбер. Сославшись на внезапно вспыхнувшую головную боль, Алисия попросила закончить занятие и, договорившись встретиться с Эмбер в следующий раз, сунула девушке деньги. Алисия рассеянно попрощалась и осторожно положила свою скрипку на софу.

– Я найду дорогу обратно, – мягко коснулась ее руки Эмбер и вышла, провожаемая благодарным взглядом девушки.

Очутившись на улице, Эмбер полной грудью вдохнула свежий воздух и улыбнулась. Как бы ее ни привлекала возможность встретиться с Говардом, в доме барона Крафта она неизменно чувствовала себя, как птица, залетевшая в клетку. Золотую, но все-таки клетку.

Девушка мимолетно коснулась кулона и медленным шагом направилась в сторону дома, радуясь неожиданно появившейся возможности размять ноги и прогуляться. Они с Алисией закончили раньше, чем планировали, поэтому Эмбер могла с чистой совестью насладиться свободой, никуда не торопясь.

«Может, сходить в порт? – мелькнула заманчивая мысль, – Том сейчас все равно играет с соседскими мальчишками, он меня не хватится. А за ними следит миссис Арди, так что за него мне не стоит переживать. Но есть ли смысл?»

Эмбер поудобнее перехватила скрипку и перебежала дорогу, оказываясь в тени шепчущих что-то на ветру лип, высаженных по краям аллеи. Яркое солнце упорно пробивалось сквозь густую листву, а на гравии, которым была присыпана дорожка, то тут, то там сверкали белесые пятна, делая землю похожей на шкуру леопарда, изображение которого Эмбер видела когда-то в книге. Листики весело шелестели, приветствуя ступившую под их сень гостью.

«Сомневаюсь, что мне что-то удастся выяснить, – подумала девушка, не решаясь признаться даже самой себе, что боится оказаться в порту в одиночестве: от одной мысли, что она будет совсем одна среди грубых и прямолинейных моряков, у Эмбер сводило живот, – лучше подождать мистера Мейсона, уверена, что он что-то выяснит. А мне еще надо закончить вышивку, чтобы отнести ее госпоже Лойт. Да, подожду новостей от мистера Мейсона, а глядишь, Джесс и сама вернется домой».

Девушка постаралась расслабить нахмуренные брови, но ничего не выходило. У нее было такое чувство, словно она бросает сестру на произвол судьбы. Быть может, она и не найдет никаких зацепок и следов Джессики в порту, вот только…

«Джесс никогда бы меня не бросила».

Эмбер решительно сжала кулаки и резко развернулась. Липы будто подслушали ее мысли и одобрительно зашумели листвой, одобряя выбор. Эмбер слегла усмехнулась и быстрым шагом направилась к порту.

Дорогу к нему она знала с детства, поэтому ноги сами несли ее по знакомым улицам. Девушка вспоминала звонкий смех Джесс, ее хитрую улыбку и огромные глаза, которые она с помощью острых стрелок делала похожими на кошачьи, и это добавляло Эмбер уверенности. Робость перед матросами, рядом с которыми она чувствовала себя не в своей тарелке, отступила, и теперь все в девушке стремилось вперед, к морю.

Эмбер интуитивно выбрала самый короткий путь, и вот уже спустя четверть часа она стояла на набережной. Огромные корабли конвульсивно покачивались на волнах разгневанного чем-то моря, и белая пена ударялась об их борта, разбиваясь на сотни крохотных капель. Разгружавшие только что прибывшие в порт корабли матросы кидали недоуменные взгляды на Эмбер, но девушка уже не могла повернуть назад.

Неуютно поежившись, она покрепче сжала скрипку и обвела взглядом как сушу, так и море. Водный простор простирался до самого горизонта, его необъятность покоряла и заставляла чувствовать себя маленькой, ничего не значащей песчинкой. Эмбер скользнула языком по губам и слегка поморщилась от запаха рыбы, витавшего над землей, но упрямо продолжила идти вперед. Ее внимательный взгляд цеплялся за каждую деталь, а чуткие уши прислушивались к разговорам моряков и просто прохожих. Погода, пошлые сплетни, улов, вырученные деньги и ни слова о девушке с длинными волосами и кошачьими глазами, равно как и о преследовавших ее дозорных. Как и на рынке, никто не говорил о Джесс.

Отчаявшаяся услышать хоть что-нибудь стоящее и не знающая, кого можно спросить, Эмбер побрела обратно. Чайки, словно насмехаясь, кричали что-то с вышины, рассекая крыльями потоки воздуха и наслаждаясь свежим ветром. Его порывы долетали и до девушки, но она была уверена: это лишь малая часть того, что чувствуют свободные, не привязанные к земле птицы. Один из матросов, от которого уже разило выпивкой, похабно ухмыльнулся и засвистел вслед Эмбер. Спина девушки будто одеревенела, а сердце в страхе забилось в горле.

– Эй, красавица, не хочешь слегка заработать?

Краем глаза девушка увидела, как мужчина многозначительно поглаживает бугор на своих штанах, и ее затошнило. Она сделала вид, что не услышала слов мужчины, и ускорила шаг, отчаянно надеясь, что тот потеряет к ней интерес. Дрожь ужаса колотила все тело девушки, и Эмбер по привычке сжала пальцами кулон. Вслед ей полетел гневный окрик.

– Слышь сюда, ты что, артачиться вздумала? – матрос разъяренно приподнялся с кучи сетей, накиданных на набережную, – да я тебя так отдеру, что ты…

Эмбер резко развернулась. В голове запоздало проскользнула мысль, что лучше бы она никак не реагировала на явно выпившего слишком много мужлана, но было уже поздно. Она отступила от своего постоянного правила не позволять окружающим увидеть все, что скрыто за маской, и пути назад уже не было. В груди клокотал гнев, на миг вытеснивший ужас, и девушка бесстрашно посмотрела на матроса. Он был похож на свинью. Огромный живот, жирные короткие пальцы, ярко-красное, опухшее лицо и маленькие глазки, в которых не светилось ни капли ума. Эмбер сморщилась от омерзения.

– Я тебя научу, как вести себя с мужчинами! чуть ли не заорал матрос и кое-как встал. Ноги плохо его держали, он словно шел по палубе корабля, попавшего в шторм.

Прохожие неодобрительно косились на пьянчужку, но никто не вмешивался. Лишь один из моряков направился к ним со сжатыми кулаками, но он был слишком далеко, чтобы перехватить матроса, вздумай тот напасть на Эмбер. Однако тот так и не напал. Не успел.

– Только вот ты не мужчина, – тихо, но достаточно громко, чтобы матрос слышал ее, бросила Эмбер, вложив в свои слова все презрение, которое нашла в своей душе.

Если бы взглядом можно было убивать, мужлан упал бы замертво. Он остановился, покачиваясь и тупо смотря на девушку. Эмбер резко повернулась к нему спиной и пошла прочь. Ее всю трясло, но девушка расправила плечи, не желая, чтобы кто-нибудь разглядел ее испуг.

«Все будет хорошо», – произнесла она про себя фразу, в истинность которой уже давно перестала верить.

Глава 4

Джесс недовольно заворчала. Спина затекла, лопатки нестерпимо ныли от неподвижного лежания в одной позе. Девушка сморщила нос и тут же ойкнула: после столкновения с грудью матроса тот болел. Джесс, еще не до конца осознавшая, где находится, раздраженно нахмурилась и перевернулась, делая неосознанный взмах рукой и по привычке раскидываясь по кровати. Резкая боль обожгла запястье, и Джессика чуть не заорала во все горло. Остановила ее лишь мысль, что она так перебудит Эмбер и Тома.

Девушка резко села и, прижав к груди пульсирующую от удара руку, заскулила от боли. Широко раскрытые глаза оторопело оглядывали помещение, и Джесс похолодела от ужаса. Даже боль отошла на второй план.

Это была не ее комната. Это вообще не была комната. Джесс застонала. Память услужливо подкинула воспоминания прошедших событий, в результате которых она оказалась в трюме какого-то корабля. Джессика зло потерла лицо. Она заснула и теперь, должно быть, упустила шанс выбраться незамеченной. Надо торопиться. В световое оконце под потолком пробивались лучи уходящего на покой солнца, вырывая из темноты полоску пространства и окрашивая его в золото. Джесс подтянула одеревеневшие ноги и поднялась лишь для того, чтобы в следующий миг повалиться обратно на одеяла.

Пол, будто вздыбленная лошадь, норовисто подкинул девушку, а после резко нырнул вниз. Послышался оглушительный плеск, и дерево упрямо заскрипело, борясь с волнами. Джесс боялась сделать вдох. Они плыли. Она плыла.

– Нет-нет-нет, – лихорадочно зашептала девушка и бросилась к оконцу, – этого просто не может быть!

Но именно так все и было. Белром – город, в котором она провела всю жизнь, – становился все меньше и меньше. А впереди открывало объятия море, приглашая корабль в неизвестность.

Джесс в отчаянии ударила кулаком по одному из ящиков. Мысли метались в голове, перепрыгивая с одной идеи на другую, а в груди клубком змей засел страх. Девушка в панике огляделась, и ее взгляд, сделав полный круг, наконец вернулся к световому окну – ее единственному шансу смотреть на окружающий мир. Джессика провела ставшими липкими от ужаса ладонями по волосам.

– Что же делать, – прошептала Джесс, морща лоб, – надо что-то придумать. Пока еще не поздно.

Неожиданно раздавшийся скрип люка пушечным выстрелом разорвал тишину, до этого прерываемую лишь нервным постукиванием ногтей Джесс по дереву. Девушка на миг почувствовала, как все внутренности перевернулись, а сама она как будто примерзла к борту корабля. Но тело, в отличие от разума, быстро взяло себя в руки и начало действовать согласно инстинктам.

Джесс пригнулась и скользнула за бочки. Притаившись, она плотно сжала губы. Девушка старательно контролировала дыхание, но сердце грохотало так, что Джессика боялась, как бы ее не обнаружили.

Послышались тяжелые шаги, и девушка увидела теплый свет, отбрасываемый свечой. Невидимый девушке моряк хозяином ходил по трюму и что-то негромко насвистывал. Задорная мелодия словно была насмешкой над сжавшейся в сплошной комок нервов Джесс. Мужчина все приближался, и вот девушка уже могла слышать его спокойное, глубокое дыхание. Она судорожно зажала рот рукой, боясь даже сглатывать. В голове Джесс уже созрел план. Если моряк обнаружит ее присутствие, она должна будет оттолкнуть его и молнией взлететь наверх, на палубу, а оттуда броситься в море. Придется нелегко, корабль успел уплыть достаточно далеко от берега, а вода еще не успела прогреться от зимнего холода. Но она сможет доплыть. Иного выхода девушка все равно не видела. Если ее раскроют, то могут связать ноги и выкинуть за борт. Просто потому что она женщина и, гипотетически, может навлечь на корабль злой рок. Юбкам во флоте не место.

Джесс напрягла слух и прикрыла глаза, вслушиваясь в каждый шорох, каждое мимолетное движение. Матрос задумчиво хмыкнул и остановился. Джессика почувствовала, как покалывает напряженные мышцы. Отчасти ей даже хотелось, чтобы ее нашли. Уж лучше рискнуть и проверить, сможет ли она добраться до города, чем плыть прямо во враждебную ей неизвестность, прячась в трюме как крыса.

Моряк закряхтел, и по характерному поскрипыванию Джесс поняла, что мужчина поднял ящик. Тени танцевали на стене, делая силуэт матроса похожим на фигуру чудовища.

– Тяжелый, собака, – пробурчал он, и девушку прошиб холодный пот. Он был так близко. Ближе, чем она думала.

Но моряк ее не заметил. Он опять принялся насвистывать и, грохоча башмаками, начал удаляться от того места, где пряталась Джессика. Колеблющиеся в уютном свете свечей тени становились все темнее и вскоре растворились в черноте. Еще пара секунд напряженного ожидания, и девушка снова осталась одна.

Из ее груди вырвался судорожный всхлип. Джесс тяжело привалилась спиной к деревянной бочке и запустила пальцы в волосы, сжимая их у корней. Сердце барабаном грохотало в груди, мышцы подрагивали, их сводило судорогой.

«Черт меня дернул украсть этот пряник, – на глаза против воли навернулись слезы, и девушка быстро сморгнула их, – все же было хорошо. Ладно еще когда я воровала что-то очень нужное и не говорила Эмбер. Она не должна была знать, что меня выгнала эта противная миссис Хилл. Это конечно не критично, у меня еще работа есть. Я на эту жабу никогда и не рассчитывала. Но пряник… И что меня дернуло его схватить? Том и так был бы рад, даже и без этого пряника».

– Что же делать? – просипела Джесс, бездумно глядя на пол.

Ответа не было. Лишь гнетущая пустота как в голове, так и в сердце. Девушка обняла себя и вцепилась пальцами в предплечья, до боли сжимая их. Она понимала, что выходить к команде – слишком рискованно. Если среди них были чересчур суеверные – ее просто-напросто выбросят за борт, во избежание проблем. О том, что с ней еще могут сделать лишенные женского общества мужчины, девушке даже думать не хотелось. Уж лучше умереть, борясь с волнами, чем пережить такое.

«А может, попробовать? – промелькнула в голове шальная мысль, – мы еще не успели отплыть от Белрома слишком далеко, может, и доплыву. Надо что-то сделать. Хоть что-нибудь».

Ногти с силой впились в кожу, отрезвляя девушку. Сглотнув, она заставила себя разжать пальцы и расправила плечи. Все еще не оправившиеся после сна на твердом полу и безудержного бега от дозорных мышцы поспешили напомнить о себе ноющей болью, но Джесс лишь еще больше выпрямилась. Она не сломается. Не сломалась после смерти родителей, не сломается и сейчас.

Девушка почти не вздрогнула, когда люк снова распахнулся и по скрипучей лесенке загрохотали уверенные шаги. Бочки надежно скрывали Джесс, ей оставалось лишь сидеть тихо и не высовываться. Тени вновь принялись танцевать на стенах, свеча слегка подрагивала в руках мужчины. Девушка повернула голову и внимательно всмотрелась в силуэты, отбрасываемые трепещущим огоньком. Судя по тому, что они стали более четкими, Джесс догадалась, что моряк поставил свечу на один из ящиков. Девушка склонила голову, разглядывая очертания подтянутого тела, сейчас склонившегося над вещами.

Что-то было не так. Джессика сморщилась, безуспешно пытаясь понять, что именно. Мысли совершенно некстати подкинули ей образ Эмбер, заламывающей руки и смотрящей в окно. Ждущей ее, Джессику. Девушка силой воли заставила себя сосредоточиться на настоящем. Проблемы надо решать по мере их поступления.

Неожиданная догадка сверкнула в мозгу. Шаги. Ну конечно. Она узнала походку моряка.

«Но ведь этого не может быть», – засомневалась Джесс, однако в ее сердце подала голос затаенная надежда, убеждающая, что это правда. Если она не ошибается, вот он – ее выход. Наконец раздался голос, вдребезги разбившей все сомнения девушки.

– Так, ну и где оно?

Внутри Джессики словно что-то взорвалось тысячей маленьких огоньков. В глазах заплясали искры, и девушка, не раздумывая ни секунды, вскочила на ноги и кинулась к мужчине.

Глава 5

– Генри! – счастливо выдохнула Джесс, кидаясь на шею к мужчине, – слава Богу, это ты.

Генри, вздрогнув всем телом от неожиданности, по инерции обнял прильнувшую к нему девушку и отступил на пару шагов, чтобы удержаться на ногах. Джессика почувствовала, как ощутимо напряглись его плечи. Спрятав свое лицо на его груди, она полной грудью вдохнула запах мужчины, и на губах девушки родилась улыбка.

– Джесс? – в голубых, как безмятежное море, глазах промелькнуло узнавание, – я… Но что ты здесь делаешь?

– Прячусь, – передернула плечами Джессика и подняла голову, встречаясь взглядом с глазами Генри, – сначала от дозорных, а теперь вот от вас. Но что ты делаешь на этом корабле?

– Ну, я плаваю на нем, – мужчина отодвинулся от нее на расстояние вытянутых рук и внимательно всмотрелся в лицо девушки, – это «Афродита». Ты что же, не знала, когда сюда пробиралась?

– Знаешь, когда я сюда пробиралась, у меня не было времени рассматривать название корабля или любоваться его красотами, – съязвила Джесс, – были дела поважнее. Например, сделать так, чтобы меня не схватили.

– А почему тебя должны были схватить?

– Какая разница, – грубо отрезала Джессика, стараясь за резкими словами скрыть смущение.

Ей было стыдно признаваться жениху в том, что она воровала. Девушка даже родной сестре в этом не могла признаться, хотя прекрасно знала, что та точно примет ее любой и будет любить, несмотря ни на что. В Генри она не была так уверена. По правде сказать, она даже не понимала, что он нашел в ней. И боялась, что мужчина может передумать и бросить ее в любой момент.

– А ты изменилась, – под красиво очерченными скулами Генри заходили желваки, и Джесс пришлось приложить все усилия, чтобы не вздрогнуть от пробравшегося в его голос холода.

– Со временем люди меняются, – Джессика внутренне ощетинилась и сощурила глаза, мигом становясь похожей на кошку, – ты тоже не остался прежним.

– Верно, – спустя пару секунд признал Генри и примирительно обнял девушку, – прости. Просто я совершенно не ожидал тебя здесь увидеть.

– Я и не собиралась здесь оказываться, – с тяжелым вздохом прошептала Джессика, опять пряча лицо на груди мужчины, – не знаю, что мне делать. Как выбраться. Ты мне лучше скажи, что ты здесь делал? В Белроме. И почему не сказал мне?

– Я собирался. Уже пошел к вам, как вдруг меня нагнал один из матросов и сказал, что капитан приказал спешно сниматься с места. Мы отстаем от графика. Вот я и не успел.

– Понятно, – неопределенно качнула головой Джессика, стараясь заглушить обиду из-за спокойствия, даже равнодушия в голосе Генри. Она не ожидала, что их встреча произойдет вот так. И на такую реакцию тоже не рассчитывала. Выпутавшись из объятий мужчины, девушка отошла к стене и бездумно затеребила пальцами бечевку, которой были привязаны ящики.

– Расскажи, что произошло, пока меня не было. Как-никак, почти два года прошло.

Джесс с тяжелым вздохом опустилась на свою импровизированную постель. Ей не хотелось вспоминать прошлое. Это было слишком опасно. Соблазн утонуть в нем, остаться в тех днях, где все еще было хорошо, был чересчур велик.

Генри сел напротив и, скрестив ноги, приготовился слушать. Он сообщил, что у него сейчас есть свободное время, поэтому она может не спешить. Джесс слегка помедлила, желая оттянуть неизбежное, но в конце концов с тяжелым сердцем начала рассказывать. О смерти ее родителей Генри уже знал, и девушка ловко обошла это стороной. Она рассказала ему о своей работе, а точнее, о двух работах. Рассказала про то, что Артур Найтингейл помогает им и даже позволяет жить в доме за до смешного маленькую плату, которую и платой-то назвать нельзя. Рассказала о том, что Том растет, как на дрожжах, и через пару лет будет выше нее. А Эмбер, говорила девушка, все продолжает играть на скрипке и обучать этому дочерей богатеньких и не очень клиентов.

– Она уже смеется, как прежде, – сказала Джессика, и легкая улыбка осветила ее лицо, – только иногда в глазах мелькает такая печаль, что мне выть хочется, когда я это вижу.

Джесс рассказала и о том, что снова начала рисовать, постепенно заполняя отцовскую тетрадь. Раньше она рисовала лишь на отдельных листочках, а после смерти мамы с папой надолго забросила свое увлечение. Но теперь решила наполнить записную книжку папы красивыми иллюстрациями. Генри понимающе улыбнулся и ласково пожал руку девушки.

На миг Джесс показалось, что все вновь стало, как раньше. Словно лет, проведенных порознь с Генри, не было. Как будто мгновения боли, отчаяния и одиночества, когда хотелось уйти вслед за родителями, растворились. Словно ее не преследовало чувство безысходности. Джесс сжала челюсти.

«Хватит, – резко одернула она себя, – даже не смей думать об этом. Эти годы, хоть и были просто ужасными, сделали тебя той, кто ты есть. Вспомни, что сама говорила Эмбер. Прошлого не вернуть, не изменить. Оно уже случилось. Надо просто жить дальше».

Джессика с трудом вынырнула из мыслей и взглянула на Генри. Мужчина покусывал большой палец, задумавшись о чем-то. Джесс вдруг почувствовала себя смертельно уставшей. Прислонившись к борту корабля, она медленно выдохнула. Злость и желание сделать хоть что-то отступили, и душу Джессики заполнила безнадежность. Она мягкими, чернильно-черными щупальцами опутала девушку, впрыскивая свой яд и убивая способность сопротивляться. Джесс просто хотела домой.

– Милая, боюсь, ты не сможешь выбраться до того, как мы прибудем в следующий порт, – сказал Генри, отвечая на ее вопрос, и нежно погладил ладонь девушки, будто таким образом пытался смягчить свои слова, – команда у нас добрая, это хорошие парни. Но суеверные. Я не могу поручиться за то, что они не причинят тебе вреда. Хорошо, что ты спряталась в трюме, сюда не очень часто ходят. И еда здесь есть, но я тебе буду носить часть своего. Тебе лучше не есть слишком много, чтобы не заметили. Иначе могут возникнуть вопросы. Жаль только, что света нет. Но я принесу тебе свечи, чтобы ты не сидела постоянно в темноте. Можно будет выходить по ночам на палубу, команда у нас там не спит, как на некоторых кораблях. Я буду навещать тебя при любой возможности. Ты…

– А разве ты не можешь приказать им не трогать меня? – вскинув голову, озадаченно спросила Джессика, – ты же помощник капитана, они должны тебя слушаться. Если они будут знать, что я под твоей защитой, то не посмеют прикоснуться. Пусть боятся, пусть косятся на меня, как на прокаженную, – девушка сжала губы в тонкую ниточку, – мне все равно. Не хочу сидеть здесь в страхе.

– Нет, – после секундной паузы пробормотал Генри, – пойми, здесь, в море, все по-другому. Я почти равен им, мы как одна большая семья.

Джесс свела брови к переносице.

– Но в каждой семье есть глава, которого все слушают.

– Не я тот глава, Джессика. И просить капитана о помощи я не могу, – быстро сказал мужчина, не давая девушке задать обжигающий кончик языка вопрос, – лучше вообще никому, кроме меня, не знать, что ты на борту. Даже капитан не сможет усмирить команду в случае бунта. Моряки слишком чтут древнее морское правило – никаких женщин на борту.

– Можно подумать, я хочу здесь находиться, – фыркнула Джесс и отвела взгляд, – у меня такое чувство, что вы боитесь, что мы сможем стать лучше и вытесним вас с кораблей. Это правило… Просто старое суеверие. Старое, глупое суеверие.

– Согласен, – кивнул Генри, – но с этим никто не может ничего поделать. Моряки впитывают его вместе с брызгами соленой воды. Этот закон – часть их жизни.

– В таком случае какая же ужасная у них жизнь.

– Джесс, я просто пытаюсь доказать тебе, что не смогу повлиять на них, – устало сказал Генри.

– Как скоро мы будем в порту? – резко перевела тему Джесс, боясь, что скажет что-то лишнее, о чем впоследствии будет жалеть. Слишком часто она так делала и не желала, чтобы и сейчас такое произошло.

– Трудно сказать, – в глубине глаз Генри мелькнуло облегчение, – большее – через пару месяцев. Но, думаю, мы прибудем раньше.

– Пара месяцев, – хрипло прошептала девушка, только сейчас в полной мере осознавая, как долго ей придется скрываться в трюме. Сидеть в темноте совершенно одной, лишь изредка имея возможность общаться с кем-то. И этим кем-то будет Генри. Все это время она сможет говорить только с ним. В остальном же – темнота, тишина и затаившиеся по углам тяжелые мысли, уже направившие свое оружие на беззащитную девушку.

– Мы можем приплыть раньше. Джесс, дорогая, – беря ее за руку, сказал Генри, – мне надо идти, пока не хватились. Я приду к тебе сразу, как выкрою свободную минутку, ладно? И принесу свечи.

– Ладно, – Джессика будто со стороны услышала, как чужой голос покорно согласился, – ладно…

– Эй, солнышко, – Генри встал на колени и обхватил лицо девушки своими большими, огрубевшими от работы на корабле ладонями, – я буду рядом, слышишь? Тебе не о чем волноваться, главное, что мы вместе. И вместе выпутаемся из этого. Все будет хорошо.

Джесс попыталась скрыть боль за кивком. Она разучилась верить в эти простые три слова. Им с Эмбер с трудом удавалось поддерживать эту веру в Томе, но сами они уже давно утратили искорку надежды. Девушка устала постоянно ждать того, что все образуется.

Генри склонился, и его обветренные губы мягко, словно спрашивая разрешения, коснулись губ Джесс. Поначалу девушка хотела отстраниться. Слишком странно было чувствовать чужие губы, ласкающие ее рот. К ней давно никто не прикасался. Никто так прикасался.

Генри ласково дотронулся до ее волос, нежно пропуская пряди между пальцами. Он не торопил ее, давая время решить, хочет этого девушка или нет. А она не знала. Даже не имела хоть примерного представления об ответе на этот вопрос. Сердце гулко билось в груди, растревоженное прикосновениями Генри. Но Джесс ничего не чувствовала. Она уже собралась отстраниться, как вдруг мужчина сам оторвался от ее губ. Его хриплый шепот, от которого у девушки подогнулись бы колени, стой она, электрическим разрядом прошелся по ее телу.

– Я так скучал по тебе.

Джессика почувствовала, как при этих словах что-то вспыхнуло в груди. Девушка приоткрыла губы, позволяя углубить поцелуй. Он становился все жарче, жаднее. И Джесс вдруг поняла, что ей было надо. Закинув руки на шею мужчине, она прогнула спину и яростно, почти по-звериному впилась в его губы. Она знала, что это неправильно. Но это было именно то, что девушка хотела в данный момент. Джесс жаждала забыться, утонуть в вихре страсти, убежать от проблем, отдавшись на волю сердца. Она откинула голову и глухо застонала, чувствуя, как в груди постепенно разжигается давно позабытое чувство. Генри был рядом. Ее мечты, в которых она сотни раз проигрывала свою встречу с женихом, наконец исполнились. Он был тем, с кем Джессика готовилась провести остаток жизни, с кем собиралась навсегда переплести свою судьбу.

«Я могу ему верить, – все повторяла про себя девушка, чувствуя, как ладонь Генри скользит по талии, – я ведь его люблю. Я могу ему доверять».

Генри отстранился. Его голубые глаза потемнели, и в полумраке трюма стали двумя черными омутами. Девушка с трудом удержалась от желания провести пальцами по припухшим, покрасневшим губам мужчины.

– И я, – совершенно не кривя душой, запоздало призналась Джесс и хмыкнула, – я тоже скучала. Хотя предпочла бы, чтобы мы встретились при других обстоятельствах.

– Да уж, – усмехнулся Генри, – и все же я рад, что мы встретились. Пусть и так.

Джесс ласково коснулась щеки жениха. Гладко выбритая, она напоминала девушке поверхность персика: такого же нежного и теплого. Как бы ей хотелось, чтобы Генри остался с ней. Возможно, снова очутившись в его крепких объятиях она хоть отчасти почувствует себя дома. Или просто сможет забыть обо всем.

– Мне пора, – скорбно опустив уголки рта, произнес Генри.

– Я буду ждать, – кивнула Джесс и убрала руку, а после кокетливо улыбнулась, стараясь скрыть за шуткой страх остаться одной, – встретимся на этом самом месте? Или, может, в противоположном углу?

– Предлагаю вон за теми бочками, – подхватил Генри и игриво чмокнул девушку в нос.

– Договорились, – фыркнула Джесс и слегка оттолкнула мужчину, – иди, а то я тебя не отпущу.

– А кто сказал, что я буду против? – поиграл бровями Генри, но все равно встал и отряхнул брюки, – до встречи, Джесс.

Девушка дернула уголком рта, попытавшись улыбнуться. Желание броситься следом за повернувшимся Генри было настолько сильным, что Джесс вскочила и стремительно отошла в сторону оконца, за которым, если встать на цыпочки, можно было разглядеть безбрежное море. Белром остался позади. Как и Том. Как и Эмбер.

Удар захлопнувшейся крышки люка напомнил вздрогнувшей Джесс звук, с которым навеки закрыли гробы родителей. Тошнотворный звук, эхом прокатывающийся по всему телу и означающий, что прежней жизни пришел конец.

Глава 6

Эмбер с тяжелым вздохом оперлась ладонями о стол. Прошло уже два дня с того момента, как Джессика пропала, и бурная паника сменилась тупым страхом. Сердце Эмбер каждый раз трепетало, стоило ей увидеть в толпе поджарый силуэт девушки, на спину которой каскадом спадают каштановые волосы. Но всякий раз это оказывалась не Джесс.

Эмбер закрыла глаза, с грустью признавая, что и сегодня не сумеет сходить ни на рынок, ни в порт, ни куда-либо еще на поиски сестры. Она не находила себе места, без Джесс все казалось неправильным. Даже повседневные занятия, от которых Эмбер не могла отказаться: занятия по игре на скрипке, поход за продуктами и готовка, которую она, к слову, ненавидела, другие домашние дела, насквозь пропитались притворством. Как будто девушка по инерции играла свою роль, зная, что напарника нет, но пытаясь делать вид, что все как всегда.

Вот и сегодня она вертится, как белка в колесе. Эмбер только вернулась из дома пожилого купца, где обучала трех его дочерей игре на скрипке. Молодые невнимательные девушки успели порядком вымотать Эмбер, но она все равно упорно пыталась научить их хоть чему-то.

«А ведь сейчас надо еще идти к госпоже Лойт», – мысленно застонала Эмбер. Как бы ей ни хотелось бросить все и кинуться искать Джессику, сделать это она не могла. Девушка с силой потерла виски и открыла глаза, рассматривая выполненную вышивку – заказ пожилой дамы. Два лебедя распростерли огромные белые крылья, тень от которых защищает маленького мальчика от жара солнца. Эмбер усмехнулась, не без гордости отмечая, что они вышли настолько реалистичными, что создается ощущение, будто лебеди того и гляди взлетят, а ребенок, весело рассмеявшись, побежит к прудику, чтобы охладиться.

Аккуратно сложив вышивку, девушка подошла к окну. Том что-то кричал, играя с соседскими ребятишками. Они гонялись друг за другом, кое-кто падал, не удержавшись на ногах при резком развороте. Эмбер слегка нахмурилась, но, увидев расположившуюся в тени мать одного из мальчишек, которая вязала свитер и поглядывала на детей, тут же расслабленно выдохнула. Она могла не волноваться: Том был под присмотром. Отойдя от окна, девушка сбежала по лестнице на первый этаж и огляделась в поисках Артура. Мужчины нигде не было, и Эмбер разочарованно цокнула, но решила не ждать его и не тратить драгоценное время. Чем раньше она уйдет, тем раньше придет домой.

Взявшись за ручку двери, Эмбер потянула ее на себя, но не рассчитала силы, и в итоге кто-то, собиравшийся открыть дверь с другой стороны, едва не упал на девушку. Эмбер отшатнулась и испуганно попятилась, но, увидев, кто перед ней, тут же натянула на лицо приветливое выражение.

– Ох, Эмбер, – сконфуженно произнес мистер Мейсон, отступая на шаг

назад, – прошу прощения. А я как раз собрался стучать. Я пришел насчет Джессики, найдется у вас минутка?

– Да-да, конечно, – зачастила Эмбер.

Кровь стучала в ушах, а грудь стиснуло от волнения. Но девушка быстро взяла себя в руки и, как бы ей ни хотелось поскорее расспросить констебля, гостеприимно махнула рукой, увлекая мистера Мейсона в гостиную. Мужчина, польщенный и явно обрадованный вежливым поведением девушки, прямо-таки зарделся от удовольствия.

– Что вам удалось узнать? – срывающимся от беспокойства голосом спросила Эмбер и устремила на него жадный взгляд, стоило мистеру Мейсону сесть. Больше она ждать не могла.

– В общем-то ничего важного, – покачал головой констебль, но, заметив поникшие плечи Эмбер, не сумевшей сдержать разочарования, поспешно добавил, – впрочем, мне удалось выяснить, что последний раз ее видели в порту. Один из моряков заявил, что видел, как ее поднимает и якобы кружит в воздухе какой-то матрос. Но его описание этой девушки было достаточно поверхностным и в основном уделяло внимание не лицу, а некоторым… более интимным частям тела. Другой видел бегущую девушку, но мне не удалось узнать у него, как она выглядела, так что это могла быть и не ваша сестра. А нашим дозорным помешал ее разглядеть упавший ящик с рыбами, он-то их и задержал. Порт, что поделать… Перед этим Джесс видели на рынке, это я могу вам сказать с уверенностью. Бакалейщик сказал, что Джессика купила у него овощи, а после ушла. Ничего более точного мне, к сожалению, обнаружить так и не удалось. Однако одно я могу вам гарантировать, Эмбер – вашу сестру не арестовали. Это отчасти хороший знак, ведь теперь мы знаем, что она не подвергнется ложному обвинению.

– Да, – отрешенно пробормотала Эмбер и до боли в побелевших пальцах сжала кулон, – хороший знак.

Она поблагодарила мистера Мейсона за помощь, и тот, ласково потрепав ее по плечу, пообещал зайти, если будут еще какие-нибудь новости. Эмбер только кивнула. Ее мозг уже начал активно работать, ища зацепки и пытаясь понять, что же делать дальше. Девушка незаметно для себя принялась кусать нижнюю губу.

«Где же Джессика? Она уже давно должна была вернуться домой. Где бы ни спряталась. Хотя… Может, она укрылась на корабле? – предположила девушка, и чем больше она об этом думала, тем логичнее казалась ей эта мысль, – Джесс всегда любила рисковать, на корабль пробраться очень трудно, наверное, в тот момент ей казалось, если это удастся, то преследователи потеряют ее след. Впрочем, именно это и произошло. Но если Джесс на корабле, она не сможет выбраться оттуда незамеченной, – Эмбер вся покрылась холодным потом и с трудом сглотнула вставший в горле ком, – так, надо успокоиться и рассуждать логически. Джессика не дура и наверняка спряталась на корабле, который совсем недавно пришел в порт. Если учесть, что мы ходили на пристань за день до этого, она смогла бы запомнить, каких кораблей не было, а какие уже стояли. Дозорным помешал ящик, значит, у Джесс было немного времени, чтобы сориентироваться. Она наверняка спряталась на корабле, недавно пришедшем в порт, где-нибудь в укромном месте. И ждет, пока появится возможность выбраться. Но почему она все еще не сделала этого? Черт, а ведь прошло уже два дня, корабли могут так долго не стоять. Если это не местные корабли, в среднем они стоят дня по три… Надо сходить в порт. Вдруг удастся что-то выяснить».

Неожиданно на плечо девушки опустилась чья-то теплая ладонь. Вздрогнув, Эмбер вынырнула их потока мыслей и вскинула голову. На нее с отеческой заботой смотрел Артур. Его светлые, льняные кудри были аккуратно приглажены, от уголков глаз лучиками разбегались смеющиеся морщинки, но губы мужчины были скорбно поджаты.

– Я узнал новости от мистера Мейсона, – тихо сказал Артур, словно боясь слишком громким словом потревожить открытую и кровоточащую рану в душе девушки, – столкнулся с ним в дверях. Мне жаль, Эмбер. Я надеялся, что мистер Мейсон принесет благие вести, но… Мне жаль. Думаю, сейчас вам с Томом не хочется делиться с кем-либо своими переживаниями и чувствами, и я вас понимаю. Но хочу, чтобы вы знали – я рядом. Вы всегда можете обратиться ко мне за помощью и четко знать, что получите ее.

Эмбер слабо улыбнулась. В глазах защипало, но слез не было. Она уже давно перестала плакать. В душе затеплилась благодарность.

– Спасибо вам, Артур, – утопая в лазурной глубине глаз мужчины, произнесла девушка. Ее пальцы разжались, и ладонь, в которой она держала кулон, безвольно упала на колени.

– И еще кое-что, – серьезно нахмурил брови Артур, – ты ведь знаешь, Джессика работала у меня по понедельникам, вторникам и четвергам. Я буду рад, если ты начнешь работать вместо нее. Ни в коем случае не тороплю, думай, сколько надо. Как решишь – ты знаешь, где меня найти.

Эмбер не сомневалась ни секунды.

– Я с радостью буду работать на вас.

«Ты не заменяешь Джесс, все хорошо, – постаралась успокоить себя девушка, но в душе что-то предательски дрогнуло, – ты не встаешь на ее место. Она бы не обиделась».

Артур приподнял уголки губ в улыбке, которая могла бы предназначаться родной дочери, и тепло взглянул на Эмбер. А после, ни слова не говоря, вышел. Девушка подняла руки и спрятала кулон под одежду. Согретый теплом ее пальцев, он привычной тяжестью лег на грудь, наполняя сердце одновременно и спокойствием, и печалью.

Эмбер медленно встала, и ее взгляд упал на сверток вышивки. Безысходность. Это чувство переполняло душу, не давая Эмбер дышать. Девушке казалось, сделай она еще хоть шаг, стержень внутри сломается, и уже ничто не будет в силах восстановить его. Но этого не произошло. Шаг, другой, а внутренняя опора все продолжала держаться, не позволяя Эмбер согнуться, сломиться перед испытаниями.

Девушка выпустила воздух сквозь плотно сжатые зубы и взяла вышивку. Расправила плечи, провела рукой по густым волосам, собранным в косу, и надела привычную маску. Маску спокойного достоинства, с которой уже сроднилась.

***

Легко ступая, Эмбер устремилась под сень деревьев. Они простирали свои руки-ветви к небу, словно моля его о чем-то. Дорога, которая вела к дому госпожи Лойт, не пользовалась популярностью, поэтому Эмбер не удивилась, оказавшись единственной живой душой, идущей по ней. Гравий хрустел под каблуками, где-то над головой пели птицы, и девушка почувствовала, как тугой узел в душе постепенно развязывается.

«Хотела бы я жить, как госпожа Лойт, – неожиданно подумала Эмбер и лениво смахнула кружащую вокруг подола платья пчелку, – в окружении природы. Так, чтобы можно было сделать шаг и оказаться в другом мире, в котором нет места суете и шуму города. Когда-нибудь… когда-нибудь я обязательно буду гулять по собственному саду».

Эмбер улыбнулась. Приставив ладонь на манер козырька, она сощурила глаза и вгляделась в стройный силуэт дома госпожи Лойт. Он горделиво возвышался среди холмов, которыми славилась эта местность. Холмы и море, что может быть лучше? Словно скаковая лошадь, ступившая на финишную прямую, Эмбер ускорила шаг.

Она услышала лай двух собак еще до того, как они вылетели ей навстречу. Бешено виляя хвостами, свесив красные языки из приоткрытых, как в улыбке, пастей, к ней на всей скорости неслись две левретки. Их поджарые тела как две бойкие пружины то сжимались, становясь похожими на шары, то вытягивались в воздухе. Собаки далеко выкидывали длинные лапы и, казалось, совершенно не собирались замедляться. Эмбер осторожно улыбнулась и приостановилась, боясь сделать резкое движение.

По какой-то ведомой только им причине две левретки полюбили девушку всем сердцем и считали своей святой обязанностью каждый раз встречать ее. Вот и сейчас они на всех порах неслись к ней, грозя того и гляди сбить обожаемого человека с ног, повалить на колкий гравий и зализать до смерти.

– Эмми! Лисси! А ну стоять, негодницы!

Собаки резко затормозили и, поджав хвосты, синхронно оглянулись назад, глядя на то, как хозяйка изо всех сил спешит к ним и потрясает кулаком в воздухе. Эмбер хмыкнула, заметив замешательство левреток, и перевела взгляд на госпожу Лойт. Девушка невольно обрадовалась тому, что собаки не успели далеко убежать от дома, и пожилой женщине не пришлось преодолевать слишком длинное расстояние в желании остановить питомцев. Хотя почему госпожа Лойт не приказала сделать это кому-нибудь из слуг, для Эмбер так и осталось загадкой.

Тем временем одна из левреток виновато заскулила и, заплясав на месте, в конце концов послушно легла на месте. Она всем телом прижалась к земле и будто слилась с дорожкой. Вторая же собачка робко вильнула хвостом, глядя на приближающуюся хозяйку, но ложиться не стала. Фыркнув и встряхнувшись, словно таким образом сбрасывая с себя запрет хозяйки, левретка направилась к Эмбер, бросая на девушку заискивающие взгляды и непрестанно виляя хвостом. Она грациозно переставляла аккуратные лапки, бочком идя к девушке, и явно не собиралась останавливаться.

– Лисси! – возмущенно крикнула ей госпожа Лойт, – а ну стой, наглая ты собака!

– Лисси, фу, – убедительно зашептала ей Эмбер и сделала шаг назад, – стоять, место.

Но собачка остановилась лишь в тот момент, когда ее мокрый нос коснулся руки Эмбер. Девушка с тяжелым вздохом наклонилась и боязливо погладила левретку по узкой, вытянутой морде. Собака прикрыла глаза от блаженства и даже забыла в знак приветствия лизнуть пальцы девушки.

– Ох, Эмбер, дорогуша, прости, – с отдышкой произнесла пожилая женщина, наконец подоспевшая к ним. Ее седые волосы выбились из строгого пучка, а в светлых, выцветших от долгой жизни глазах светилась мудрость, к которой сейчас примешивалось чувство вины за своих нерадивых подопечных.

– Да ну что вы, госпожа Лойт, – смутилась Эмбер, плохо представляя, что должна сказать.

– Непослушные собаки, – покачала головой женщина, укоризненно смотря на преданно заглядывающих ей в глаза левреток, – весь день ходят, как по струнке, но стоит почуять гостя – и вот их уже не остановить.

Госпожа Лойт разочарованно цокнула языком, и большая левретка нервно облизнула нос, бросая панические взгляды на свою подельницу. Та же широко зевнула, невольно продемонстрировав Эмбер набор острых зубов, от вида которых у девушки по спине побежали мурашки, и лениво вильнула хвостом. Подойдя, она ткнулась хозяйке мордой в колени, словно прося прощения. Женщина, страдальчески вздохнув, наклонилась и почесала питомицу за ухом.

– Госпожа Лойт, я принесла, – начала было Эмбер, не желая терять времени.

– Пойдем-ка в дом, дорогуша, – перебила ее женщина, – там и покажешь, что принесла.

Эмбер кивнула и побрела за госпожой Лойт. Собаки радостно скакали рядом, но девушке было не до веселья. Отвлекшись от тяжелых раздумий по дороге, она вновь почувствовала, как тоска методично режет сердце на куски. Бегающие друг за другом левретки напоминали Эмбер их догонялки с сестрой, которые они устраивали в детстве.

Эмбер поморщилась, когда пробегавшая мимо Лисси со всей силы ударила девушку виляющим хвостом, со свистом рассекающим воздух. Поджав губы, девушка раздраженно подумала, что неплохо было бы научить левреток манерам. Эмбер всегда удивляло, что привыкшая контролировать всех и вся госпожа Лойт спускает на тормозах диковатое поведение двух собак, нередко напрочь не слушающихся команд.

«Хотя на них совершенно невозможно сердиться», – хмыкнула Эмбер, глядя на то, как солнце серебрит шкуры животных.

Но неожиданно солнечный свет, словно по щелчку пальцев, исчез, и на землю опустилась тень. Нахмурившись, Эмбер подняла голову. С востока на город надвигалась черная туча, и ее темные гонцы в виде маленьких обрывков облаков стремились вперед, закрывая солнце.

«Хорошо бы успеть прийти домой, пока не началась гроза», – с тревогой подумала Эмбер, поднимаясь вслед за госпожой Лойт по ступенькам крыльца.

– Пойдем в гостиную.

Эмбер поежилась от прямо-таки сияющей от чистоты комнаты. Аккуратно расставленные по своим местам вещи, натертые до блеска антикварные статуэтки создавали ощущение безжизненности. Девушка словно оказалась в музее, где строго следят за соблюдением порядка и не терпят любого проявления неаккуратности.

Эмбер взглянула на пожилую женщину, подошедшую к большому зеркалу, висящему на стене в позолоченной раме. Заправив выбившиеся волоски и одернув платье, женщина критически осмотрела себя и наконец стала привычной для девушки собранной и уважаемой всеми графиней, перебравшейся из шумного Лондона в провинцию.

– Ну что ж, Эмбер, – сразу приступила делу дама, – я так понимаю, ты пришла с моим заказом?

– Да, госпожа Лойт, – быстро кивнула девушка, доставая аккуратно сложенную работу, и разложила вышивку на лакированной поверхности стола из красного дерева, – мальчик с лебедями, как вы и просили.

Эмбер услышала, как госпожа Лойт восхищенно ахнула. На губах девушки заиграла улыбка. Она на миг почувствовала себя гениальным творцом, представившим жаждущей публике свое новое произведение, по красоте затмевающее все, что было создано ранее.

– Эмбер, это… – произнесла наконец потерявшая на время дар речи госпожа Лойт, – это просто великолепно! Девочка моя, ты превзошла саму себя! Эта вышивка достойна висеть в королевском дворце.

– Спасибо, – широкая улыбка озарила лицо Эмбер, купавшейся в лучах признания и восхищения перед проделанной ею работой. Девушка почувствовала, как в душе ярким бутоном расцветает гордость.

Госпожа Лойт, прижав руки к сердцу, покачала головой, словно не веря, что вышивка реальна. Женщина подошла к резному ящичку и достала оттуда деньги, которые с улыбкой вручила Эмбер. Девушка с благодарным кивком приняла их, незаметно для графини взвешивая маленький мешочек в руках и расслабленно выдыхая. Денег было достаточно.

– У меня к тебе есть еще два дела, – слегка склонила голову Маргарет Лойт, – одно касается нового заказа. Мы с тобой обычно обговариваем его в тот же самый лень, когда ты приносишь предыдущий, так зачем же изменять традициям? Ах да. Ты наверняка помнишь свою предыдущую вышивку.

– Двух скачущих коней? – уточнила Эмбер, и пожилая женщина кивнула.

– Да, их самых. Я передала заказчику твою работу, и в письме он написал, что чрезвычайно доволен. Говорит, тебе удалось невероятно живо изобразить его любимого жеребчика и передать порывистость его движений.

Эмбер сдержанно улыбнулась. Для девушки та вышивка уже была прошлым, пройденным этапом. Она, конечно, была польщена, что сумела удовлетворить заказчика, но это не вызвало в ней столь бурных эмоций, как при первом впечатлении, которое произвела ее последняя работа на госпожу Лойт.

– Так вот, о новом заказе. Я недавно услышала любопытную легенду, с задумчивой улыбкой произнесла женщина, думаю, ты не будешь против, если я тебе ее расскажу?

– Нет, – качнула головой Эмбер, хотя в душе недовольно поморщилась. У нее не было времени на всякие легенды. Надо было идти искать Джесс. – Конечно нет.

– Говорят, давным-давно на свете жила прекрасная девушка. Звали ее Сиреной. Каждое живое существо восхищалось ее красотой, но, стараясь приблизиться, неизменно обжигалось. Она была словно роза, острые шипы которой несут смерть чересчур настойчивым воздыхателям. О прекрасной девушке пошли слухи, мол, она проклята, ведь почти все, кто хотел сблизиться с ней, погибали. Особенно часто это случалось с мужчинами. Всюду по пятам за ней следовала смерть. Но Сирена и сама страдала от этого, и в конце концов она решила уединиться в небольшом домике в лесу, вдали от людей. Живя, как отшельница, она была счастлива, ведь смерть наконец покинула ее, перестала следовать черной, как сама тьма, тенью. Однако в один момент жизнь Сирены изменилась. Молодой принц, наследник родного края девушки, вздумал отправиться на охоту. Он выбрал именно тот лес, в котором нашла убежище красавица. Он встретил ее во время привала у небольшого озера, в которой девушка набирала воду, и был сражен стрелой Амура, стоило ему только взглянуть на эти прекрасные черты и утонуть в темном взоре Сирены. Что же до девушки… Она неожиданно почувствовала, как застарелая боль и одиночество покидают ее душу, как набежавшая волна покидает берег, чтобы слиться с морем, которое и породило ее. Девушку тянуло к этому молодому мужчине, который может спасти ее. Но Сирена помнила о трагической судьбе, которая неизменно настигает всех приблизившихся к ней. Ее сердце разрывалось от боли. Развернувшись, она сбежала в лес и затерялась среди стройных стволов. Как бы принц быстро ни бежал, как бы громко ни кричал, ему не удалось нагнать похитившую его сердце красавицу. Молодой мужчина потерял покой. Он перестал есть, спать и каждую свободную минуту проводил либо в чаще леса, ища возлюбленную, либо разъезжая по родному краю в тщетных попытках найти информацию о девушке. И вот однажды они снова встретились, по счастливой случайности столкнувшись у того же озерца. На этот раз Сирена не убежала. Они с принцем заключили союз, предначертанный на небесах, и наслаждались каждой минутой, проведенной рядом с любимым человеком. Но счастье их не было долгим.

Моряки подняли бунт, грозя государственным переворотом. Молодому принцу не оставалось ничего, кроме как отправиться успокаивать мятежных граждан. Но он так и не вернулся. Сердце Сирены разбилось на тысячу осколков в тот миг, как ей сообщили о гибели мужа. Моряки убили его подлым ударом в спину в тот момент, когда молодой принц пытался выяснить, чем корона может помочь бедствующим рыбакам, терпящим убытки из-за сезона штормов. Страже едва удалось вырвать его окровавленное тело из рук обезумевшей толпы. Сирену переполняла ярость и боль, когда она увидела любимого. Его искореженное тело, сведенное судорогой ужаса от осознания предательства лицо навсегда врезалось ей в память. Она хотела пойти в порт и отомстить тем, кто лишил ее счастья… Сделать все, что было в ее силах, чтобы они страдали так же, как страдает она. Но не стала этого делать. За то время, что Сирена была с принцем, за то время, что она узнала, что такое любовь, девушка изменилась. Она больше не была той преисполненной опасной силы красавицей, которая приносила смерть. Любовь исцелила ее, и теперь каждый мог сближаться с ней, не боясь мучительно погибнуть. Так девушка думала до того момента, как ее принц не погиб. Теперь же она сомневалась, но все же Сирена не стала мстить морякам. Однако жить без своего любимого больше не могла.

Красавица пришла на высокий утес и, подняв глаза к безмятежному, равнодушному небу, вознесла молитву всем богам, что знала. Она молила о прощении и о том, чтобы они с принцем воссоединились, пусть и в загробной жизни. По щекам Сирены текли слезы, но сердце ее пело, чувствуя скорую встречу с любимым. Она шагнула в пустоту и полетела вниз, устремившись навстречу волнам, яростно боровшимся со скалами. Однако за миг до того, как девушка коснулась воды, ее взор упал на корабль, мирно плывущий по морю. И душу Сирены переполнила ярость, дикое, первобытное желание отомстить, затаившиеся наподобие смертельно опасного зверя перед последним броском, во время того, как девушка была счастлива. Но счастье разлетелось на тысячу осколков, и тьма вступила в свои права. И Сирена, до этого мечтающая лишь о воссоединении с любимым, коснулась воды, будучи преисполненной жгучим желанием отомстить и причинить боль обидчикам. Боги исполнили ее последнее желание. Но все же, милосердные, они позаботились о том, чтобы несчастная красавица перестала страдать, ведь выпавшая ей доля и так была чрезмерно тяжка. Они лишили ее всех воспоминаний. Породившие новое морское чудовище, они хотя бы позволили ему не испытывать боли. С тех пор Сирена живет под водой, словно волна набегая на моряков вместе с сестрами-сиренами и унося в морскую пучину свою добычу. Она мстит за свою прошлую жизнь и любовь, даже не зная, откуда в ее сердце поселилась такая ненависть к морякам. И все же… И все же каждый раз, когда Сирене удается утянуть на дно морское рыбака, что-то в ней вздыхает с облегчением. И в эту ночь она видит молодого мужчину с добрыми лучистыми глазами и короной на голове, который улыбается и протягивает к ней руки, зовя за собой.

Глава 7

Эмбер стояла, потрясенная, и не могла вымолвить ни слова. Что-то в девушке отозвалось на эту историю, она испытывала странное чувство единения с Сиреной, словно слилась вместе с ней. До боли пронзительная, легенда заставляла сердце разрываться от грусти.

– Это так, – хрипло начала Эмбер, обретя голос, – так…

– Трагично? – понимающе улыбнулась госпожа Лойт, – эта легенда… Интересно, существовала ли когда-нибудь на самом деле девушка по имени Сирена, ставшая первой из морских дев, одинаково прекрасных и смертельных. Или это всего плод воображения людей…

– Кто знает, – прошептала Эмбер, все еще находясь на том утесе вместе с несчастной красавицей.

Эмбер мотнула головой, пытаясь избавиться от наваждения и вырваться из плена истории. Спустя пару секунд она уже полностью осознанным взглядом посмотрела на Маргарет Лойт. Та никогда не делала ничего просто так, и девушка не сомневалась, что и на этот раз женщина не изменила своим правилам.

– Я бы хотела, чтобы ты вышила Сирену, – правильно истолковав вопросительный взгляд Эмбер, произнесла она, – ее история так тронула меня, было бы прекрасно, если бы она заняла место не только у меня в сердце, но и на стене дома.

– Какой именно момент из ее истории вы бы хотели запечатлеть? – по-деловому спросила Эмбер, вмиг становясь серьезной.

– У меня нет точного… описания в голове, – дернула плечом женщина, – но хотелось бы, чтобы вышивка в полной мере отражала легенду, характер Сирены, ее историю. Например, момент с… Впрочем, – с лукавой улыбкой прервала себя госпожа Лойт, – никто не вправе указывать вам, что творить. Мы как-то договорились, что я не буду указывать тебе, что конкретно вышивать, а лишь давать общую картину, идею, если можно так выразиться. Твори, что подсказывает сердце.

– Но что, если вам не понравится, какой момент я выберу? – нахмурила брови Эмбер. Она всегда терпеть не могла неопределенность.

– Понравится, не сомневайся, – отмахнулась госпожа Лойт, – что-то мне подсказывает, что мы с тобой примерно одинаково поняли легенду и она оставила в наших душах схожие отпечатки, поэтому не переживай. В конце концов, ведь я же не формулировала для тебя точное описание для вышивки с лебедями, однако твоя работа превзошла все мои ожидания. Я верю в тебя и в твой талант, Эмбер, поэтому, – тут женщина торжественно выпрямилась, – отпусти творца на свободу и не пытайся сдержать его.

Девушка едва сдержалась от скептического хмыканья. Госпожа Лойт всегда отличалась вычурной речью, но сегодня превзошла саму себя.

– Хорошо, – кивнула Эмбер, – я вышью тот момент, который наиболее сильно тронул меня.

– Отлично, – расправляя складки платья, произнесла Маргарет Лойт и смахнула со столешницы видимые только ей пылинки, – теперь что касается второго дела. Надеюсь, дорогая, я не сильно потревожу твой покой и не разрушу привычный уклад жизни, если попрошу обучать мою внучку игре на скрипке. Ты в этом мастерица, а ей как раз не помешал бы хороший учитель. Я не прошу давать ответа мне сейчас, понимаю, ты должна подумать. Об оплате также предлагаю договориться позже, мне еще не известна точная дата прибытия Кристины. Ее мать сообщила мне, что девочка возвращается из пансиона в Лондон месяца через два, однако сказать что-то четкое не потрудилась, – госпожа Лойт презрительно фыркнула, но потом вдруг кинула на Эмбер колкий взгляд и быстро проговорила, – впрочем, это не важно.

– Для меня будет честью обучать вашу внучку игре на скрипке, – мягко сказала Эмбер, стараясь выручить женщину из неловкого положения. Хоть она сама и не видела в словах госпожи Лойт ничего предосудительного, та видимо считала, что сказала нечто лишнее и вынесла сор из избы. Жена ее единственного сына была известна своим скверным характером, ее нетактичность и неприятность в общении ни для кого не были секретом, однако госпожа Лойт не желала подтверждать слухи о вражде с невесткой и своей к ней нелюбви.

– Я рада, – благодарна улыбнулась женщина.

Неожиданно спокойно лежащие на полу левретки вскочили и насторожились. Навострив уши, они напряженно прислушивались к чему-то пару секунд, а после разразились радостным лаем и бросились вон из комнаты. Госпожа Лойт лишь покачала головой.

– Видимо, мой сын приехал, – произнесла она, и через некоторое время Эмбер и в самом деле услышала веселый перестук копыт коня, бойкой рысью скачущего по дороге. Подковы жеребца уже застучали по двору, когда девушка развернулась к госпоже Лойт.

– Тогда я, пожалуй, пойду? – не то уточнила, не то оповестила Эмбер, уже думая о том, как избежать встречи с мужчиной.

– Да, конечно. Не смею тебя больше задерживать, – госпожа Лойт улыбнулась и, тронув девушку за плечо, произнесла, – спасибо за вышивку. И за то, что согласилась обучать мою внучку.

Эмбер тепло улыбнулась и, пожелав даме хорошего дня, вышла из гостиной. У девушки не было ни малейшего желания видеть господина Лойта, пристальный взгляд черных глаз которого всегда вызывал у нее неконтролируемую дрожь. Видя его, Эмбер каждый раз поражалась, как у такой элегантной, вежливой и доброй женщины мог вырасти такой высокомерный сын. Единственное сходство, которое в них подмечала девушка – это любовь к чистоте и порядку.

Качнув головой, Эмбер тихо вышла в коридор, стараясь понять, где находится господин Лойт. Его резкий голос зазвучал откуда-то слева, да так громко, что Эмбер вздрогнула от неожиданности. Раздался робкий лепет прогневавшего его слуги, и Эмбер сжала кулаки и поспешно вышла из дома. Если бы только они были с господином Лойтом на равных ступенях, и он посмел бы поднять голос на нее… Эмбер кровожадно усмехнулась, но тут же одернула себя.

Кого она обманывает? Это лишь мечты. В реальности она бы лишь стояла, пылая от обиды и злости, но не нашла бы в себе сил вымолвить ни слова в свою защиту. Ее глаза, возможно, красноречиво бы выразили все, что девушка думает о мистере Лойте, но она бы и рта не раскрыла. Вот Джесс бы не стала молчать. Эмбер словно наяву увидела, как сестра вскидывает голову и с прищуром пронзительных серо-голубых глаз, в которых нет и капли покорности, смотрит на обидчика. А после высказывает все, что думает и по поводу его претензий, и по поводу его персоны. Эмбер фыркнула и улыбнулась, но в следующий миг улыбка слетела с ее губ, как некогда живой листочек осенью. Рассказ госпожи Лойт отвлек девушку от тяжелых мыслей и тоски, раздирающей сердце на части, однако его целебное действие не могло длиться долго.

Спустившись по ступенькам, Эмбер бросила взгляд на привязанного около крыльца коня господина Лойта. Жеребец косился на аккуратно подстриженную траву, но, увидев девушку, поднял голову и навострил уши. Его темные, умные глаза блестели, а длинные точеные ноги подрагивали от стремления бежать наравне с ветром. Эмбер улыбнулась, восхищенная грацией коня, и подняла голову.

Почерневшее небо угрожающе нависало над городом. Стояла жара, влажный воздух с трудом наполнял легкие. Даже птицы замолкли, не желая выбиваться из сил и петь в такую удушающую пору.

«Надо о чем-то подумать, – Эмбер начала лихорадочно соображать, то и дело с беспокойством поглядывая на тяжелое небо, – о чем-то, только не о Джесс».

Мысли вернулись к рассказанной госпожой Лойт истории, и Эмбер схватилась за нее, как утопающий за соломинку, надеясь, что Сирена спасет ее во второй раз. Девушке всегда приносило неудобство нежелание пожилой женщины четко формулировать заказ, однако сейчас, к ее удивлению, это обстоятельство даже радовало Эмбер. В ее голове уже начала вырисовываться картина, оставалось лишь воплотить ее в жизнь.

«Она будет стоять на утесе, – девушка словно перенеслась в другое измерение, перед ее мысленным взором необыкновенно ясно предстало изображение, – кудри развеваются, а взгляд обращен вдаль. Она не плачет, но в глазах застыла скорбь, которую ничем не изгнать. Прекрасные черты лица горят внутренним огнем, а прижатые к груди руки, как в молитве, делают ее силуэт хрупким и одновременно сильным. На ветру развеваются складки платья, придавая ее образу эфемерности, будто она уже готова сбросить свое тело и взмыть на небеса к своему принцу. Но внизу, – Эмбер слегка улыбнулась, радуясь собственной задумке, – угрожающе плещется черное море, с яростью кидающееся на острые скалы. Вдалеке можно разглядеть силуэт корабля. Он такой маленький, но его белые паруса ярко видны на фоне темной воды. Но Сирена не смотрит вниз, ее сердце пока еще полно любви, пусть и омраченной потерей».

Эмбер тяжело вздохнула. Тьма всегда была рядом с Сиреной, жила в ней самой. Девушка поняла эту легенду не как историю о любви или мести. Это была история борьбы. Сирена всю свою жизнь боролась с темной сущностью внутри себя. Ее успехи сменялись неудачами, во время которых погибали люди, но девушка никогда не сдавалась. Даже ее решение уйти в леса было решением бойца. Сирена вновь и вновь бросалась на скалы Тьмы и постепенно подтачивала, ослабляла их. Она заслужила счастья. Тем больнее отдавалась в сердце концовка легенды о Сирене.

Прокатившиеся над землей раскаты грома вынудили Эмбер вновь взглянуть на небо, готовое прорваться потоками дождя. Крепко сжав в кулаке плату за вышивку, которую девушка положила в карман, она ускорила шаг, почти срываясь на бег и надеясь успеть до начала грозы.

Но она не успела.

Глава 8

Дневник Джессики Нуар

Время на корабле тянется ужасно медленно. Мое тело протестует, прося нагрузок, но я не могу даже нормально походить. Вынужденное безделье, приправленное чувством, схожим с тем, что испытывает загнанный в угол зверь, сводит меня с ума.

Единственная радость – книги (Генри привез с собой парочку и дал мне почитать). И этот дневник. Не думала, что я буду настолько рада тому, что родители научили нас с Эмбер грамоте. В ином случае я бы точно свихнулась. А так, читая, я хотя бы на время переношусь с корабля в другое место, иду вместе с героями, чувствую то же, что и они. Наверное, это еще один способ сбежать от реальности, и он мне в новинку. Честно говоря, ненавижу себя за то, что бегу. От правды, от своих воспоминаний. От той, кем была и кем стала. Я как будто отчаянно пытаюсь насытиться, сорвать все плоды с дерева жизни, боясь, что то в любой момент завянет или меня оттащат от него. Эмбер как-то сказала, что я веду себя по-детски. Помню, я тогда разозлилась: сестра ничем не лучше меня, прячется за маской, высеченной изо льда, которая иногда становится настолько прозрачной и незаметной, что мне уже кажется, что Эмбер всегда была такой – серьезной и собранной, отстраненно вежливой и неумолимо недосягаемой. Закованной в нежелание открываться кому бы то ни было. И тогда я задаюсь вопросом, куда подевалась та девочка, которая любила печенье с шоколадной крошкой и заразительно смеялась, когда мы, что-то учудив, бежали с места преступления. Должно быть, та Эмбер умерла, как и прежняя я.

Тоска по ним с Томом гложет меня с каждым днем все больше и больше. Мне одновременно хочется и плакать, и кричать. Могу я делать только первое (и то тихо), чтобы никто не заподозрил, что на корабль пробралась женщина. Так что да – чтение и рисование – это лучшие способы отвлечься от этого разрушающего чувства. Но и эти занятия не могут продолжаться постоянно. Приходится беречь свечи, у Генри их не так много. А еще я просто не могу постоянно сидеть в темноте. Мне постоянно кажется, что там кто-то притаился и все ждет, пока я закрою глаза, чтобы наброситься. Все-таки мне повезло, что я оказалась в самом верхнем трюме, а не в самом чреве корабля. Не знаю, чтобы делала, постоянно окружай меня тьма, ведь вниз даже не доносятся крики чаек и шипение волн. Гробовая тишина. Брр…

Хотела бы написать, что один день похож на другой, но это было бы неправдой. По крайней мере, из этого правила точно появилось исключение, произошедшее не далее, чем вчера. Шторм.

Сначала мне показалось, что я взлетела. Все тело поднялось в воздух, и на миг я ощутила себя птицей. Казалось, стоило лишь взмахнуть крыльями, и я улечу на свободу. Но в следующую секунду удар об пол выбил у меня весь воздух из легких. Это было ужасно. Беспомощно хватая ртом кислород, я попыталась перекатиться на бок, но следующий удар пнул меня обратно на бочки. Не знаю, сколько так продолжалось, после пятого столкновения с деревом я перестала считать. Меня мотало из стороны в сторону, и все-таки, уцепившись за какие-то ящики, я сумела встать и подойти к стене. Оглушительный удар грома был подобен громогласному хохоту неизвестного мне божества, потешающегося над потугами смертных. У меня скользнула мысль, что, возможно, не стоит выглядывать в световое окно. И так было понятно, что дело плохо. Но я все же выглянула. И окаменела. Все волоски на коже встали дыбом, и я не могла шевельнуть и пальцем.

Волны яростно врезались в корабль, и дерево в ужасе скрипело, стараясь удержаться под натиском моря. Не знаю, сумею ли я когда-нибудь забыть этот звук. Ветер завывал, и его порывы превращали капли дождя в остро заточенные кинжалы, ранящие не хуже своих собратьев из металла. Вокруг словно бесновались демоны, и их морозящие кровь ухмылки сверкали молниями, раздирающими небо.

Я отчаянно металась по трюму, понимая: если «Афродита» пойдет ко дну, я упокоюсь вместе с ней. И это приводило меня в ужас. Я не хотела умирать. Я просто не могла умереть. Эмбер и Том нуждались во мне, я сама нуждалась в них. На один краткий миг корабль выровнялся, и меня посетила наивная надежда на то, что все закончилось. Резкий удар врезавшейся в волну «Афродиты» я почувствовала всем телом. Меня отбросило в сторону, сила толчка позволила мне пролететь полтрюма. Одеяла и все, что я использовала в качестве подушек, смягчили удар, не позволив переломать все кости. Но по мне будто пробежал табун лошадей. Застонав, я подползла к стене, сжимая зубы, чтобы не заскулить от страха. Слезы текли по щекам, и на губах пленкой застыл их солоноватый привкус. Привкус поражения.

Я свернулась в клубок, вздрагивая всем телом от каждого удара грома. Мое сердце замирало при вспышках молний, освещающих небо силой тысячи солнц, а панические крики матросов, доносившиеся сверху, с палубы, убивали всю надежду на благоприятный исход. Если уж они, прожженные морские волки, боятся, то чего уж говорить обо мне. Если они в ужасе мечутся по палубе, пытаясь совладать с дикой стихией и понимая, что это бесполезно – я слышала это в их криках, – то мне и подавно не стоит рассчитывать на то, что «Афродита» выдержит этот шторм.

Она, конечно, выдержала. Даже никто из людей не пострадал настолько серьезно, чтобы об этом можно было волноваться. Но в тот момент я вся состояла из страха. Этот первобытный страх, отступающий по мере того, как человечество развивалось, возобладал надо мной и снова заставил почувствовать себя маленькой, бессильной перед властью природы. Слабой.

В тот момент впервые за долгое время я начала молиться. Слова, ставшие до неправильного непривычными, легко слетали с моих губ, тогда как пальцы теребили кулон, который всегда был на мне. Он был такой же частью меня, как рука или нога. Я просила лишь о том, чтобы перед смертью увидеть лица Эмбер и Тома. Чтобы иметь возможность попрощаться, сказать последнее «прости». И то, что я люблю их.

Глава 9

Стоило Эмбер войти в город, как небо разверзлось, исторгнув из себя потоки дождя. Охнув, девушка рванулась вперед, уже не думая о том, что ей не подобает бегать по улицам, словно маленькому сорванцу. Это потеряло свою значимость, стоило возникнуть угрозе промокнуть насквозь и заболеть, в результате чего потерять возможность обеспечивать Тома и себя.

«Надо спрятаться где-то, – скользнула мысль, – переждать грозу».

Взгляд Эмбер заметался по улице, выцепляя названия лавок и других возможных укрытий. Девушка совершенно не обращала внимания на прохожих, большинство которых, как и она, забыли о приличиях и неслись к ближайшему убежищу, только пятки сверкали. Неожиданно Эмбер заметила странную темно-синюю вывеску, посередине которой был изображен шар, застланный густым туманом. Девушка уже хотела пробежать мимо, однако яркая вспышка молнии и почти сразу же раздавшийся за ней раскат грома заставили ее поменять решение.

«Лучше уж сейчас к гадалке, чем потом к аптекарю за лекарствами», – благоразумно решила Эмбер и нырнула в темное нутро дома.

Оказавшись в полумраке коридора, девушка беспомощно заморгала, силясь привыкнуть к темноте. В ноздри сразу же ударил стойкий запах воска от свечей, горящих где-то в глубине находящейся в конце коридора комнаты, а аромат благовоний вызвал нестерпимое желание чихнуть. Эмбер сморщила нос и инстинктивно задержала дыхание, но, напомнив себе, что ей придется провести здесь не одну минуту и даже не пять, бросила это занятие. Чем раньше она привыкнет к странному запаху, тем лучше.

«Надо бы предупредить гадалку, что я здесь, – подумала девушка, ежась: мокрое платье неприятно липло к телу, – а то еще испугается. Она же не ожидает, что здесь кто-то есть».

– Простите! – крикнула Эмбер в темноту перед собой, обращаясь к призрачной полоске света, льющегося из приоткрытой двери, – простите, я… Я тут спряталась от дождя, мне ужасно неудобно за вторжение! Могу ли я…

– Не кричите, я здесь, – раздалось над самым ухом, и Эмбер, взвизгнув, подпрыгнула от страха и метнулась вперед.

Сделав резкий поворот и схватив первую попавшуюся под руки вещь, стоящую на полке, девушка занесла ее над головой, собираясь огреть подкравшегося сзади человека. Мышцы были предельно напряжены, Эмбер чувствовала пьянящую силу, которая бурлила в теле и требовала выхода.

– Я бы попросила вас опустить мой шандал. Он много значит для меня, – спокойно произнесла бесшумно подошедшая женщина, ничуть не испуганная резкой реакцией Эмбер.

– Ч–что? – не до конца понимая смысл слов незнакомки, пролепетала Эмбер. Оружие качнулось в руках девушки, но она его не опустила.

– Вижу, я вас напугала своим неожиданным появлением, – мягко, как будто успокаивая чересчур бойкого питомца, начала женщина, но была прервана раскатистым ударом грома, раздавшимся прямо над домом.

Эмбер, нервы которой и так были напряжены до предела, вновь позорно взвизгнула и шарахнулась в сторону, больно ударившись бедром о комод.

– Прошу вас, успокойтесь, – нараспев произнесла женщина, и девушка отметила, что у нее очень красивый тягучий голос, – мое имя – мадам Веретемир, и вы находитесь в моем доме.

– Я прошу прощения, – Эмбер готова была провалиться сквозь землю от стыда, – не знаю, что на меня нашло.

– Пойдемте, – ласково улыбнулась ей мадам Веретемир, – негоже стоять в дверях.

Не дожидаясь ответа, женщина пошла вперед, ловко обогнув Эмбер и направившись в комнату, откуда лился теплый свет зажженных свечей.

«Выставила себя полной дурочкой», – раздраженно подумала девушка и собралась поднести руку к лицу, но тут же отдернула ее и недоуменно уставилась на канделябр, который держала в руке. Нахмурившись, Эмбер припомнила его необычное название, которое произнесла мадам Веретемир – шандал. Он неприятно оттягивал руку, и девушка поспешила поставить его обратно на полку, но невольно задержала на нем взгляд. Подсвечник был красив. Изящный, и в то же время мощный, он завораживал и притягивал взгляд, а грациозно изогнувшаяся на ножке шандала русалка того и гляди была готова ожить и, кокетливо махнув хвостом, попросить отпустить ее в океан, на свободу. Мысли девушки вновь вернулись к Сирене, и Эмбер тяжело вздохнула. Она уже повернулась, собравшись последовать за гадалкой, но тут обратила внимание на темнеющий проем двери, которую она поначалу не заметила.

«Должно быть, мадам Веретемир вышла оттуда, – догадалась Эмбер, – но почему тогда я ничего не услышала? Ни шагов, ни скрипа двери, хотя она ведь была совсем рядом. Не может же она открываться бесшумно, особенно в таком старом доме».

Эмбер поежилась и быстрым шагом направилась в комнату со свечами, в которой исчезла мадам Веретемир. Стоило ей переступить порог, девушка недоуменно застыла на месте, пораженная открывшейся ей картиной. Никогда до этого не бывавшая у гадалок, предсказательниц и людей, хоть отдаленно связанных с паранормальным, Эмбер знала об их домах лишь по рассказам знакомых. А те либо были чересчур восторженны и тараторили без умолку, во всеуслышание восхищаясь сверхъестественной силой гадалки, предсказавшей им великую судьбу, либо были настроены слишком скептически, считая гадалок воровками и лжецами, и не могли дать непредвзятой оценки. Поэтому Эмбер, у которой были достаточно расплывчатые представления о жилище провидицы, не ожидала увидеть то, что предстало перед ее глазами, и не сумела удержаться от поднятия бровей.

Здесь не было ни загадочных чаш, ни темных и тяжелых портьер, ни даже колоды карт, служившей, как думала Эмбер, неотъемлемым атрибутом любой гадалки. Ничем не примечательная, привычная девушке комната, в которой единственной деталью, подтверждающей, что она попала не в обычный дом, служил большой стеклянный шар. Точно такой же был изображен на вывеске. А рядом с ним вальяжно развалился огромный кот. Его черная, как безлунное небо, шерсть лоснилась, а на хвосте, которым он лениво помахивал, словно звездочка сверкало белое пятнышко. Взгляд кота показался Эмбер слишком осмысленным, человеческим. Животное словно оценивало девушку, приглядывалось к ней. Его зеленые глаза сверкали в полутьме. Эмбер передернуло.

Мадам Веретемир, зажигавшая оставшиеся свечи, обернулась на звук шагов и приветливо улыбнулась девушке.

– Садись, – кивнув на стул, пропела она и вновь вернулась к прерванному занятию.

Эмбер осторожно направилась к стулу, напряженно поглядывая то на мадам Веретемир, то на кота. А тот грациозно поднялся и прогнул спину, вставляя напоказ острые коготки на передних лапах. После чего кот неодобрительно взглянул на девушку, ловко спрыгнул на пол и, бесшумно ступая, развязной походкой направился по своим делам.

Рука Эмбер потянулась к груди, и тонкие пальцы привычно сжали кулон, хоть на миг дарящий девушке спокойствие и уверенность. Она уже не дергалась при каждом ударе грома или резко сверкнувшей молнии, на долю секунды освещающей всю комнату, однако в безопасности себя не чувствовала.

– Первая гроза в этом году, – попыталась начать беседу девушка, надеясь таким образом избавиться от гнетущего чувства и понять, что из себя представляет гадалка. Но больше всего ей хотелось разорвать тишину, прерываемую лишь поскрипыванием половиц и едва слышным потрескиванием огня.

– Да, – согласно кивнула мадам Веретемир и снова замолкла.

Она все еще стояла к Эмбер спиной, однако все свечи уже были зажжены. И все же теплое сияние огня не разгоняло тьму, сгустившуюся по углам комнаты, и девушка, как ни силилась, не могла разглядеть, что там делает гадалка. Эмбер нахмурилась, следя острым взглядом за мадам Веретемир.

– Простите мне мою нелюбезность, – неожиданно прервала затянувшееся молчание гадалка и повернулась к Эмбер, – мы с вами так и не представились друг другу по всем правилам. Как вы уже знаете, мое имя – мадам Веретемир. А ваше?

– Эмбер, – ответила девушка, – Эмбер Нуар.

– Ах, Нуар, – мадам Веретемир подошла к столу и оперлась о него одной рукой, – я слышала о ваших родителях, ужасное несчастье. Мои соболезнования.

Эмбер окаменела. Казалось, даже сердце застыло. Эта рана еще была свежа, она едва покрылась корочкой, как новый удар – исчезновение Джессики – вновь разбередил ее. Эмбер уже отвыкла от того, что кто-то выражает ей соболезнование. Многие уже и забыли, что она потеряла родителей.

– Благодарю, – хрипло произнесла девушка и не узнала собственного голоса.

– Ох, прошу простить мою беспардонность, – заметив побледневшее лицо Эмбер, поспешно сказала мадам Веретемир, – мне жаль, если я позволила себе лишнего.

Эмбер неопределенно качнула головой.

– Не хотите ли, чтобы я вам погадала? – вдруг с улыбкой предложила мадам Веретемир и присела напротив девушки.

Эмбер вскинула глаза и перевела взгляд с загадочно улыбающейся женщины, черные, словно вороново крыло, волосы которой буйными прядями покоились на ее плечах, на стоящий посередине стола большой стеклянный шар. В данный момент он был абсолютно прозрачен, и девушке не хотелось, чтобы его наполнял туман.

– Нет, спасибо, – покачала головой Эмбер и скрепя сердцем ответила на вопросительный взгляд гадалки, – мне нечем вам заплатить.

Это была одновременно и правда, и ложь. С детства тяготившаяся от необходимости изредка врать Эмбер почувствовала, как лежащие в кармане монеты вмиг потяжелели и будто потянули ее к полу. Девушка сжала челюсти и нацепила на лицо непроницаемую маску. Да, деньги у нее были, но они не предназначались на праздное развлечение вроде гадания.

– Я не возьму за свое предсказание ни гроша, – по-птичьи склонив голову, тягуче произнесла женщина.

– Но тогда какой в этом смысл? – подозрительно нахмурилась Эмбер, и в уголках губ мадам Веретемир затаилась улыбка, не перешедшая, однако, в ее глаза, – какова ваша выгода?

– Я всего лишь попрошу выполнить мою просьбу.

– Просьбу? Какую?

Сердце тревожно забилось, и Эмбер невольно отклонилась на спинку стула, подальше от сидящей напротив женщины. Она уже успела пожалеть о том, что забежала в этот странный дом.

«Лучше бы промокла», – напряженно смотря на гадалку, подумала девушка.

– Сыграть на скрипке.

– Сыграть на скрипке, – задумчиво повторила Эмбер и хмыкнула, – в чем же подвох?

– Ни в чем, – мадам Веретемир обезоруживающе улыбнулась, но девушку это не убедило.

– Неужели вы просто хотите послушать, как я играю на скрипке? – Эмбер качнула головой, – я вам не верю.

– Должно быть тяжело никому не верить, – гадалка слегка улыбнулась, и девушка внутренне ощетинилась от сочувствия, которым была пропитана улыбка мадам Веретемир, – не доверять, не подпускать слишком близко. Что вас так ранило, мисс Нуар? Почему вы так боитесь открыть свое сердце кому-то?

– Прошу простить мою грубость, но я не собираюсь откровенничать с вами, – Эмбер выпрямилась и холодно взглянула на гадалку, – это лишь мое дело, которое вас не касается.

– Верно, – согласно кивнула мадам Веретемир, – вот только мне больно смотреть на то, как вы сгораете от одиночества. Попробуйте довериться кому-нибудь кроме своей семьи.

– Как я уже сказала, это вас не касается, – бросила в ответ Эмбер, не позволяя женщине увидеть путаницу внутри.

Она желала бы, чтобы слова мадам Веретемир вызвали у нее лишь раздражение, однако они задели что-то в девушке, подтвердили то, о чем она уже долго думала сама. Боязнь довериться кому-то стала неотъемлемой частичкой маски, которую Эмбер носила каждый день и которая вплелась в характер девушки.

Чем меньше людей находятся в твоем сердце, тем меньше вероятность, что тебя ранят. После гибели родителей Эмбер поняла эту нехитрую истину и закрыла свое сердце на ключ, не подпуская никого слишком близко, чтобы довериться или полюбить. Это дозволялось лишь Джессике и Тому, остальные никогда не проникали так глубоко, чтобы причинить страдания в случае своего ухода.

Мадам Веретемир спокойно смотрела на Эмбер, и взгляд ее разноцветных глаз – одного голубого, а второго – зеленого – неожиданно напомнил девушке немигающий взгляд змеи. Женщина словно пыталась проникнуть в душу Эмбер, прочитать ее мысли. Девушка ощетинилась.

– В моих словах нет никакого скрытого смысла. Я всего лишь хочу, чтобы в определенное время вы сыграли на скрипке, – произнесла мадам Веретемир, и Эмбер облизнула пересохшие губы.

– И что же со мной будет, когда я сыграю?

– Вы исполните то, чего жаждете больше всего.

– Мои желания разнообразны, – стараясь понять, что подразумевает гадалка, сказала Эмбер, – так какое же именно исполнится?

– Вы найдете то, что потеряли. Давным-давно и совсем недавно.

Эмбер вздрогнула. То, что она потеряла совсем недавно. Если она все правильно поняла, ей всего лишь и стоит сыграть на скрипке, чтобы найти Джесс.

– Когда оно придет? – напряженно спросила девушка, – это определенное время, когда оно наступит?

– Вы поймете, – уклончиво ответила мадам Веретемир, а после ее разные глаза блеснули в неровном свете свечей, – вы согласны?

– Пока нет, – Эмбер закусила губу. Соглашаться сразу было рискованно, – вы можете рассказать более подробно? Что именно я найду?

– Несколько лет назад, – начала гадалка, но девушка нетерпеливо нахмурилась. Ее не интересовало то, что она потеряла давно. Если она все это время прожила без этого, то может и дальше обойтись.

– Что я потеряла совсем недавно?

– Вы и сами знаете ответ на этот вопрос, – хитро улыбнулась мадам Веретемир, и ее разноцветные глаза вспыхнули, – без этой пропажи вы чувствуете себе неполноценной. Все валится из рук, потому что вы не знаете, где она. И где вы можете найти то, что потеряли.

Сомнений быть не могло. Эмбер сглотнула тугой ком в горле, и он тяжелым камнем упал в желудок. Мадам Веретемир не внушала доверия, как и ее слова. Но девушка была готова ухватиться за любую возможность.

– Вы согласны? – снова спросила гадалка.

Эмбер помедлила лишь миг.

– Да.

Если это поможет ей найти сестру, она готова рискнуть. Какова бы ни была цена, Эмбер ее заплатит.

Мадам Веретемир улыбнулась, и девушка вздрогнула. Шар вдруг заволокло дымом, и от него начало подниматься мягкое сияние. Оно теплым светом освещало лицо гадалки, делая его одновременно и моложе, и старше, и красивее, и страшнее. Мадам Веретемир ласково провела пальцем по холодной поверхности шара.

– В каждом из нас живет стремление узнать то, что ожидает впереди, – начала женщина, и ее грудной голос, словно патока, разлился по комнате, – кто-то скрывает это, кто-то нет. Но все желают увидеть свое будущее. Будто мотыльки, люди неосторожно стремятся к этому знанию, не подозревая, что оно может не только пролить свет. Но и сжечь их дотла.

По спине Эмбер пошли мурашки. Пальцы непроизвольно стиснули край стула, на котором сидела девушка. Голос гадалки завораживал, он переносил Эмбер в другой мир. Ее слова мягко проникали в девушку, вызывая странный трепет.

– Однако есть люди, которые не желают знать, что им предначертано. Не стремясь к знанию своего будущего, они предпочитают сами ковать свою судьбу. Не желают жить в ожидании того, что было предсказано. Вы – одна из этих людей. Ваша жизнь в ваших руках, и вы не хотите, чтобы было иначе. Словно волчица, вы боретесь с любыми попытками контролировать себя. Пусть и не так яростно и открыто, как сестра.

Мадам Веретемир замолкла, словно обдумывая что-то. В следующий миг по ее губам скользнула улыбка. Эмбер вся подалась вперед, напряженно ловя каждое слово гадалки.

– Настанет день, когда вы предстанете обнаженной перед всем миром. Станете хрупким цветком, раскрывающим свои нежные лепестки и больше не желающим оставаться закрытым бутоном. Но вам предстоит пройти долгий путь, чтобы сделать это. Правильный выбор, сделанный однажды, приведет вас к счастью.

– А не правильный? – опасливо спросила Эмбер, и ответ мадам Веретемир заставил ее поежиться.

– Неправильный же выбор станет причиной вашей смерти.

«Отлично. Либо все, либо ничего, – раздраженно подумала Эмбер, – либо ты счастлив, либо ты умираешь. Ну разве нельзя найти золотую середину?»

– Я чувствую, что вас что-то волнует, – мадам Веретемир прикрыла глаза и простерла руки над шаром, туман в котором поднялся выше, словно ластясь к ее пальцам.

– Верно, – медленно, осторожно подбирая каждое слово, произнесла девушка, – меня интересует не моя судьба, а судьба моей сестры.

«Хуже от этого точно не будет», – решила Эмбер и налегла грудью на край стола, впитывая все, что произносит гадалка, словно губка.

– Ваша сестра… Сильная, отважная девушка, она словно поток первозданной энергии, мощная струя воды, пробивающая себе путь среди равнодушных скал. Но она в клетке…

– В клетке? – слова слетели с языка прежде, чем Эмбер успела подумать.

Но мадам Веретемир не обратила на них и капли внимания. Ее неожиданно прошила дрожь, глаза гадалки широко распахнулись и невидяще уставились на шар.

– Я слышу голос, – чужим, хриплым голосом, вмиг потерявшим былую плавность и мелодичность, продолжила женщина, – зов, которому сложно противиться… А еще песня. Сквозь толщу воды до меня долетает песня… Мое сердце разрывается от тоски… Так много сестер, так много разбитых сердец. Я вижу блики, сверкающие на солнце, да темную толщу воды, что поглощает все живое. Тьма шепчет, ей так сложно противиться…

Мадам Веретемир затряслась. Ее глаза закатились, и Эмбер испуганно отшатнулась.

– Мадам Веретемир! – позвала женщину она, боясь, что гадалка умрет, что видения будущего поглотят ее, задушат.

Туман в шаре бесновался, его белесые щупальца изворачивались, словно пытаясь сказать что-то, достучаться до людей через стекло. Но в тот миг, как мадам Веретемир открыла глаза и в ее взгляде засветилась осознанность, дымка взметнулась вверх и тут же опала. Поблекнув, она постепенно исчезла. Однако перед тем, как ее совсем не стало, Эмбер разглядела то, что выбило у нее весь воздух из легких. Большой корабль, гордо развернувший огромные паруса и скользящий по водам бескрайнего моря. А на палубе, глядя в пустоту, притаился тонкий силуэт, смотрящий вперед. Силуэт, принадлежащий Джесс.

Глава 10

Джесс. Эмбер была уверена, что это был силуэт сестры. Пусть она видела его лишь миг, но не могла не узнать длинные волосы, гибкую фигуру Джессики и ее манеру держаться за перила: так, словно девушка собирается оттолкнуться от поручней и взлететь ввысь.

Эмбер сглотнула и медленно подняла глаза на мадам Веретемир. Грудь женщины тяжело и часто вздымалась от рваных вздохов, а лицо осунулось. Гадалка будто опустела.

– Вы это видели? – дрожащим голосом спросила Эмбер, но тут же прочистила горло и вновь задала вопрос, но уже более уверенно, – вы видели силуэт в тумане?

– Да, – тихо промолвила женщина.

– Ваши слова… Что они означают?

– Предсказания сложно трактовать, – уклончиво ответила мадам Веретемир, и Эмбер заметила, что ее голосу вернулась прежняя мягкость и напевность, – иногда можно понять его скрытый смысл, но чаще всего истинное значение выясняется лишь после того, как случится предсказанное. А в случае с вашей сестрой… Понимаете ли, обычно я вижу более-менее полную картину, отдельные отрывки из будущего человека. Но все же они ясные, с легкостью можно разглядеть даже самые мелкие детали. Однако сейчас что-то не давало мне увидеть больше. Лишь разрозненные обрывки, скорее образы, нежели полноценные картины.

– То есть вы сами не знаете, что означает сделанное вами предсказание? – подытожила Эмбер.

– К сожалению, – склонила голову мадам Веретемир, – нечасто такое бывает, но сейчас у меня нет ни малейшего представления, что пытался показать нам шар. Будущее вашей сестры скрыто в дымке неизвестности, и некая сила не дает мне пробиться дальше прихожей.

– Прихожей? – не поняла Эмбер и нахмурила брови.

– Линия жизни человека как длинный-длинный коридор, – мадам Веретемир прочертила линию на столе. – В нем много поворотов и развилок, и от выбора человека зависит, по какому пути он пойдет дальше. В этом коридоре также много комнат. Среди предсказателей много мнений, что есть комнаты, что они из себя представляют. Я считаю, что это самые важные воспоминания человека. Те, что определяют его, как личность. Неважно, грустные или радостные, но они оставили свой след в душе человека и стали «комнатами воспоминаний». Есть мнение, что эти комнаты – что-то наподобие тихих гаваней, в которых человеку комфортно и куда он возвращается в минуты отчаяния. Некоторые считают, что это грани человеческой личности. Например, комната великодушия, в которой собраны воспоминания обо всех добрых, бескорыстных поступках, которые человек совершил. Великие предсказатели могли двигаться по этому коридору, заглядывать в комнаты и один в один повторять путь, который до этого прошел человек и который он может пройти. Но времена, когда в воздухе витала магия, прошли, остались лишь малые крупицы, которые позволяют выживать некоторым существам и дают нам возможность гадать. Пусть и не с такой точностью, как раньше.