Читать книгу Художник - Елена Викторовна Батуева - Страница 1

Художник

Повесть-сказка.

Пролог

Срывались двери с телефонных будок. Наклонились в кривой полуулыбке дома. Бешено стучал в висках несуществующий дождь. Это был сон.

Снилось мне, что я стою на Лысой горе, а клыкозубая патлатая ведьма раздает толпящимся людям пахучий пористый шоколад. Тот, кто получил кусочек, улетал в любовь. Улетал буквально, отталкиваясь от горы ногами и нелепо помахивая в воздухе растопыренными руками, как крыльями. Я ждала своей очереди. Но тот, с кем я хотела быть, улетел с другой, и я со скучающим видом наблюдала, как тает толпа жаждущих любви, пока не осталась на Лысой горе одна. Ну, не считая, конечно, Ведьмы.

Она оглянулась и с удивлением обнаружила меня.

– Ты что, одна осталась? – растерянно спросила Ведьма, оглядываясь по сторонам.

Я смущенно улыбнулась, пожала плечами – да, вот такая ситуация.

– Погоди, сейчас мы кого-нибудь тебе подыщем, – Ведьма шарила глазами по склону Лысой горы, пытаясь найти хоть какого-нибудь завалящего мужчинку. Бесполезно – Лысая гора как вымерла. Тогда она поскребла своим половником по котлу с горячим шоколадом, но и там было пусто. Противный звук железом об железо осведомил, что шоколад испарился.

– Да, видать не твой сегодня день, – вздохнула Ведьма.

Я молча пожала плечами. Мне оставалось только констатировать факты. Над Лысой горой повисло молчание. Пауза затянулась. Понимая, что, как воспитанная леди, я должна поддерживать беседу, я спросила Ведьму. Не из любопытства, просто из вежливости:

– Неужели Ваш Эликсир Любви иссяк? Я думала, он никогда не кончается!

В ответ Ведьма залилась хриплым смехом:

– Эликсир Любви? С чего ты взяла, что это приторное снадобье – Эликсир Любви?

– Но ведь только Любовь может дать человеку крылья! – возразила я, указывая рукой на порхающие вокруг Лысой горы парочки.

– Никакая это не любовь, просто томление молодых тел, – буднично объяснила Ведьма, – и летать им осталось недолго, – она указала метлой, на которую опиралась, как на клюку, на черную грозовую тучу, идущую с запада.

И в самом деле, туча заморосила мелкими дождевыми брызгами. Тела влюбленных быстро намокли, и они стали медленно приземляться, усаживаясь на склонах горы. Очарование полета сразу же исчезло, все стало каким-то будничным и неинтересным.

– А что же тогда такое Любовь? – спросила я, не ожидая услышать в ответ что-либо вразумительное.

– О, у Любви совсем другой аромат – не приторно-сладкий, а … – Ведьма помахала перед носом корявыми пальцами, будто навевая запах духов, – ну…, в общем, это для тонких ценителей, – она опять хрипло захохотала.

– Интересно было бы его почувствовать, – не унималась я.

– Да? Ты хочешь познать аромат Любви? – она пристально смотрела мне в глаза, ожидая ответа.

В этот момент надо было просто свести все на шутку, сослаться на плохую погоду, попрощаться и спуститься с Лысой горы. Но меня подвела привычка всегда говорить правду, и я ответила:

– Конечно, хочу!

– Что ж, – сказала на это Ведьма, – тогда пойдем ко мне, я приготовлю для тебя настоящий Эликсир Любви, аромат которого ты никогда не забудешь!

Дураку понятно, что это была ловушка. Каждый знает, что если на людях ведьмы стараются вести себя прилично, то на своей территории могут сотворить все что угодно. И уж тем более опасно идти в логово ведьмы юной девице. Известно, что именно девицы приносятся злодейками в жертву, становясь источником долголетия старых колдовок. Но в этот момент инстинкт самосохранения меня подвел, и я согласилась на это безумное предложение.

Ведьма удовлетворенно крякнула, взяла в руки метлу, но, к моему разочарованию, мы не полетели на ней, а стали спускаться с горы пешком. Думаю, что причина тому была весьма банальной – дождь, усиливший гравитацию, видимо, не позволил бы взмыть в небо потрепанной метле, а Ведьма и не стала испытывать судьбу. Встряхнув метлой, которая мгновенно раскрылась над нами огромным черным зонтом, Ведьма взяла меня под руку и повела вниз по тропинке.

Мы спускались по Лысой горе, лавируя между влюбленными парами, которые, вдоволь налетавшись, теперь отдыхали на земле в весьма фривольных позах. В какой-то момент я увидела Того, с кем мне так хотелось полетать, в объятиях рыжей девицы, с которой он стартовал с Лысой горы. Приступ ревности подступил к горлу, но я успокоила себя тем, что сейчас узнаю вкус настоящей Любви.

Правда, наша пешая прогулка с Ведьмой по окраине города показалась мне столь скучной, что я даже засомневалась в ее способностях. «Может она обычная стареющая тетка, развлекающая себя мистическим антуражем, и все закончится банальной попойкой с излияниями одинокой души», – промелькнуло у меня в голове.

Дом Ведьмы находился на окраине нашего городка. Внешне он ничем не отличался от соседских типовых коттеджей эпохи развитой перестройки, но когда мы зашли внутрь, меня вновь охватила та же волнительная атмосфера, которая была на Лысой горе.

Внутри дом казался нереально большим, с уходящими куда-то вверх лабиринтами коридоров, мрачными лестницами, ведущими в какие-то потайные комнаты. Меня поразило обилие книг, которые стояли повсюду. Я успела пробежаться глазами по заглавиям на корешках – в основном, это были философские труды, начиная от античности и до французских экзистенциалистов. Я тут же отругала себя за сравнение Ведьмы со стареющей теткой. Интеллектуальный багаж хозяйки дома вызывал уважение.

Ведьма провела меня в просторную кухню, освещенную зелеными и синими фонарями, бросавшими причудливые тени на предметы на стенах – многочисленные полки со старомодными кастрюлями и горшками, банками с травяными приправами, бутылками с разноцветными жидкостями. В стену был встроен камин, который сам по себе вспыхнул, как только мы переступили порог (понятно, что он был электрический, но все равно эффект произвел должное впечатление). Посреди кухни, как бы на подиуме, возвышался круглый стол, который обступили мягкие диваны.

После многочасового стояния на Лысой горе мое тело само упало в уютные объятия диванчика. Ведьма же совсем не казалась уставшей. Бросив в угол зонт, который встал туда скромной метлой, она достала с верхней полки большой керамический горшок, поставила его на плиту и начала вбулькивать в него содержимое разных бутылок, сыпать какие-то порошки.

– Вы готовите Эликсир Любви? – на всякий случай уточнила я.

– Ну, конечно, мы же договорились, что ты его сегодня попробуешь! – Ведьма выглядела очень самоуверенной и даже как бы торжествующей.

– Поделитесь рецептом? – спросила я шутливо.

– Почему бы нет? – Ведьма усмехнулась, – ингредиенты только редкие, их в обычных супермаркетах не купишь. В основе – красное вино из подвалов царя Соломона, в качестве ароматизатора идут сухофрукты из плодов райского сада до падения Адама, жгучие пряности Гоморры, немного меда для сладости, и, конечно, слезы девственницы, – она показала склянку с абсолютно прозрачной жидкостью, – без них вкус эликсира будет неполным.

После того, как несколько капель из склянки вылилось в горшок, вверх поднялся столб пара, как бывает, когда в кипяток бросают щепотку соды. Это было еще одно предупреждение свыше, и в тот момент у меня еще были пути к отступлению: можно было пойти в туалет и незаметно покинуть опасное жилище. Но я не услышала и этот последний звоночек.

Между тем, кухня начала наполняться неповторимым, опьяняющим ароматом. И если минуту назад у меня еще оставались какие-то сомнения или опасения, то теперь они полностью растворились в этом чарующем запахе. В волнах аромата, плывшего по кухне, мне виделись причудливые птицы, перетекавшие в затейливые венки из нежных цветов, потом становились странными геральдическими символами.

Я зачарованно наблюдала за происходящим. В это время Ведьма разлила в два бокала, с виду напоминающие старинные кубки, дымящийся напиток. Один бокал она протянула мне, второй держала в руке.

– Ну что же, давай выпьем за знакомство! – предложила она, – кстати, как тебя зовут? Я ведь до сих пор не знаю твоего имени!

– По паспорту Алена, в крещении Елена, а родители зовут меня Лелей, – улыбнулась я.

– Так-так… Леля, вкуси аромат Любви и стань избранной, – с театральной интонацией произнесла Ведьма, слегка прикоснувшись к моему бокалу.

Меня немного смутили ее слова, но отступать было уже некуда. Соприкоснувшись, наши бокалы издали нежный звук, после чего я сделала глоток Эликсира.

Нежное тепло разлилось по всему телу магической волной. Я почувствовала невероятное блаженство и невесомость, как будто бы эта волна вынесла из тела мою душу и она заполнила собой все пространство. В восторге я взглянула на Ведьму.

Волна блаженства сменилась потоком изумления. Лицо Ведьмы начало стремительно меняться – разгладились морщины, крючковатый нос стал аристократическим и изящным, исчезли клыки, кривой рот оформился нежной лентой юных губ. Но самыми поразительными были глаза – они становились все больше и больше, заполняя собой всю поверхность ее лица. Они казались экранами, проецирующими иную реальность: я увидела в них прекрасные лица мужчин, юношей, благородных старцев. Все они оттуда с восторгом смотрели на меня.

В этот момент я забыла о существовании всей вселенной. Я не могла оторвать взгляда от этих глаз, я упивалась ими, чувствуя, что они влекут меня внутрь, как огромный омут, как водоворот, из которого невозможно выплыть. Все мое существо понеслось навстречу им. Мне казалось, что я лечу в эти глаза вместе с телом, прохожу через их оболочку, растворяясь в потусторонней реальности. В этот момент я потеряла сознание.

Глава 1.

Художник

Первые лучи солнца высветили очертания Города. Словно карандашный набросок, появлялись контуры домов, храмов, площадей. Это была еще не живопись дня, насыщенная красками и оттенками, а строгая графика раннего утра.

Все это пронеслось у Художника в голове, когда он вышел на Привокзальную площадь и зашагал к своему дому. Идти было далековато, да и апрельские ночи еще оставались морозными, но он не стал брать такси.

Художник не был в Городе много лет, и ему хотелось заново познакомиться с ним. Лучи солнца высвечивали один за другим городские здания, словно театральные софиты декорации на театральной сцене. В Городе многое изменилось за эти годы – храмы поражали внешним великолепием и сиянием куполов, а добротные дома купеческой и сталинской постройки перемежались новоделами постперестроечного периода. Улицы казались шире, просторнее, чище, от этого вид у Города стал более «европейским», но исчезло то очарование старины и провинциальности, которое всегда так умиляло столичную богему, приезжавшую сюда покутить.

Все эти новшества несколько покоробили Художника. Город явно стал другим и совсем не вязался с образом из детства, который сохранился у него в памяти, и воспоминаниями о котором он жил все эти годы.

Художник покинул Город почти 20 лет назад. Как и вся провинциальная творческая молодежь, он искал в столице новых возможностей для самореализации и признания своего таланта. Он многого достиг за эти годы. Его картины продавались в столичных и европейских салонах, его имя было во всех каталогах современного искусства. Если бы он был прагматичным человеком, он мог бы давно купить квартиру с видом на Кремль и обзавестись собственным художественным салоном или выставочным залом, но Художник был романтиком и кутилой.

Деньги от продажи картин он тратил на путешествия, любил гульнуть на широкую ногу вместе с многочисленными друзьями, которые иногда месяцами зависали в его квартире на Арбате, переделанной из бывшей коммуналки. Подруги сердца – из числа поклонниц его таланта – долго не задерживались в его жизни. Сбегали, как правило, после очередного длительного запоя.

В какой-то момент Художника постигла мысль о бессмысленности такого существования, он устал от мимолетных романов и навязчивых друзей и решил сбежать в провинцию. У Художника не было особых планов, что он будет делать в Городе. Да, впрочем, он никогда не планировал свою жизнь. Он принадлежал к породе людей, привыкших безраздельно доверять своей интуиции, и был уверен в ней, как в лучшем гиде по лабиринтам Жизненного пути.

Но в тайниках его романтической души жила мечта о встрече с Прекрасной Дамой, которая осветит его жизнь и станет Единственной Музой на все оставшиеся годы, отпущенные Господом. Он мечтал об идеальном образе, о родственной душе, и в то же время о душе непостижимой и загадочной, к которой можно стремиться всю жизнь, но так и не познать до конца. Этот образ, рожденный его воображением, казался ему почти реальным, и Художник жил предчувствием судьбоносной Встречи.

С такими мыслями он перешагнул порог родного дома.

Несмотря на ранний час, мать Художника не спала. Она всю ночь пекла пироги, варила студень и тушила картошку, готовясь к приезду долгожданного сына. Когда он объявил ей, что приезжает насовсем, она сначала не поверила его словам, потом долго пытала, что случилось, решив, что в жизни сына произошло что-то непоправимое или криминальное, раз он решил сбежать из столицы. В конце концов, восприняла это как очередной «заскок» своего непредсказуемого отпрыска и решила просто радоваться тому, что единственный сын опять будет с ней рядом.

Ссоры, пьяные скандалы с битьем посуды – все это осталось в прошлом и мгновенно стерлось из памяти. К ней возвращался ее сын – знаменитый и гениальный Художник, которым она гордится и ради которого будет жить.

Все это она подумала, когда Художник, переступив порог дома, заключил ее в объятия и радостно объявил:

– Ну вот, мама, твой блудный сын вернулся из долгих странствий. Теперь я буду с тобой и никогда тебя не покину!

Глава 2.

Ведьма

На Город уже начали опускаться вечерние сумерки, но Ведьма еще только проснулась. Вчера была бурная вечеринка в квартире Философа, где она, как всегда, блистала во всей красе, поразив гостей, приехавших из Риги, знаниями античной философии. Философский диспут продлился до самого утра, и, чтобы держаться в форме, Ведьме пришлось неоднократно подкреплять себя мартини. Вчера она была на высоте, но сегодня чувствовала себя прескверно.

Ведьма запахнула свое худосочное тело в изящный шелковый халат, подаренный ей сто лет назад японской гейшей. Этот халат имел свойство поднимать ее эмоциональное состояние, и, ощутив его ласковое прикосновение, она почувствовала себя немного лучше.

Приняв ванну, Ведьма уселась в кресло с чашечкой кофе, обдумывая, чем ей заняться сегодня вечером. Идти никуда не хотелось, но и сидеть в одиночестве было скучно. И она решила вызвать Лелю.

В арсенале Ведьмы было несколько оригинальных вещичек, которые она хранила только для себя, никогда не показывая их посетителям. Леля была одной из таких ее игрушек. Девочка, созданная Ведьмой, жила в луче света. Она общалась с Ведьмой, когда та ее вызывала, а остальное время сладко спала в своей реальности, созданной специально для нее. Леля никогда не была в обычном мире и из людей знала только Ведьму, которая любила рассказывать девочке о своей жизни, посвящать ее в свои планы. Ведьму забавляла восторженная реакция Лели на рассказы о ее похождениях.

Сама же девочка никогда не хотела оказаться в мире людей. Больше всего на свете она любила свои сны, и именно в их просмотре заключался смысл ее существования. Беседы с Ведьмой были для Лели лишь небольшим разнообразием в ее жизни грез.

Ведьма повесила на стену небольшой белый экран и включила прибор, похожий на кинопроектор. Луч света, вырвавшийся из него, нарисовал на экране зеленую лужайку с яркими цветами, между которыми порхали бабочки причудливой расцветки. Прямо посреди лужайки стояла маленькая деревянная кроватка с балдахином из розового тюля, под которым спала хорошенькая золотоволосая девочка.

Ведьма коснулась рукой экрана, и изображение на нем сразу стало объемным: поляна вместе с бабочками и кроваткой переместилась на журнальный столик, который стоял перед Ведьмой. Ведьма подняла розовый балдахин и с улыбкой посмотрела на девочку. Поток воздуха откинул челку со лба, девочка недовольно поморщилась и открыла глаза:

– Ах, мне снился такой чудесный сон! – капризно скривив ротик, сказала девочка, – зачем ты меня разбудила?

– Что же тебе снилось, Леля? – с улыбкой спросила Ведьма.

– Мне снился бал! Бабочки устроили его прямо на поляне! И я сейчас как раз танцевала с Золотым Мотыльком. А он так прелестно танцует вальс! Пожалуйста, разбуди меня попозже, я хочу досмотреть свой сон!

Леля протянула руку, чтобы задернуть розовый балдахин над кроваткой, но Ведьма ей этого не позволила. Сегодня она не была склонна потакать капризам девочки.

– Послушай, Леля, – сказала она, – оставь эти глупости! В жизни есть гораздо более интересные вещи, чем танцы с мотыльками!

– Да? – девочка, которая уже было положила голову на подушку, снова села в кроватке и широко открыла глаза, – и что же это?

Из всех черт характера, которыми наделила Ведьма Лелю, лучше всего ей удалось любопытство. На этом качестве девочки Ведьма всегда играла, когда ей нужно было добиться от Лели чего-то своего.

– Что это? Ну, например, танцы с прекрасными молодыми людьми. Хочешь, я тебя с ними познакомлю?

– С молодыми людьми? А кто это такие?

– Иди сюда, и ты все увидишь сама!

Леля выпрыгнула из кроватки прямо в руки Ведьмы, и тотчас полянка вместе с цветами и бабочками исчезла, а луч света погас. Ведьма посадила девочку рядом с собой, и она тотчас приняла размеры обычного ребенка лет тринадцати.

– Расскажи, расскажи мне про этих молодых людей! Я хочу посмотреть на них! – кокетливо сказала Леля.

– Да, я думаю, что ты уже достаточно большая, чтобы узнать, что такое Любовь, – серьезно сказала Ведьма.

– Любовь? Я знаю, что это! Мне шептал о ней Золотой Мотылек, когда мы танцевали вальс. Это что-то сладкое и тает во рту, как мороженное с сиропом! – Леля попыталась изобразить интонацию, с которой ей говорил об этом Мотылек, и весело рассмеялась.

– Твой Мотылек – дурак, – резко сказала Ведьма. Наивность девочки иногда начинала ее раздражать. К тому же Ведьме самой хотелось быть первооткрывателем всего, о чем должна была узнать Леля, и ее взбесило, что какой-то мотылек шептал ей всякую чушь по поводу любви.

– Так что же такое Любовь? – капризно спросила Леля.

– Любовь… – Ведьма замерла на несколько мгновений, словно рождая в уме некий образ, – Любовь – это

Когда Земля и Небо растают как дым,

Когда двое сольются в восторге и станут Одним,

Когда поцелуи опьяняют сильнее, чем хмельное вино.

Испытать это чувство не каждому в жизни дано!

Леля зачарованно смотрела на Ведьму. Ее слова произвели на девочку большое впечатление, но в то же время в них было нечто новое и непонятное, что могло нарушить ее безмятежное существование среди мотыльков и бабочек.

– А ты сама испытывала это чувство? – спросила Леля, глядя на Ведьму широко открытыми глазами.

– Да, много раз, – улыбнулась Ведьма. – Скажу тебе больше: Любовь – это самое прекрасное из всего, что есть на этой земле, и только ради нее и стоит жить. Когда нет Любви, жизнь теряет смысл. Но для кого-то Любовь может стать убийственной!

Ведьма внимательно посмотрела на Лелю, чтобы убедиться, что ее слова произвели на девочку неотразимое впечатление. Так оно и было.

– Убийственной? – с суеверным ужасом Леля смотрела на свою покровительницу.

– Не пугайся! Это всего лишь одно из свойств Любви. Одни люди готовы отдать за Любовь все, даже свою жизнь, а другие принимают ее как дар, ничем не жертвуя ради нее. Удивительно, что при этом и те, и другие действительно любят! Так устроен мир, и мы ничего не можем здесь изменить.

– Ах, как это сложно понять! Разве можно отдать кому-то свою жизнь? Ведь это самое прекрасное, что у нас есть! – наморщила лоб девочка.

– Прекрасней Любви нет ничего, и жизнь без нее бессмысленна! – обреченно повторила Ведьма, – впрочем, я не буду тебя ни в чем убеждать! Сейчас ты все увидишь своими глазами!

Ведьма опять включила свой волшебный проектор. В луче света на белом экране появились старинные каменные стены, похожие на монастырские. В тесной келье без единого окошка сидел красивый мужчина с черными волнистыми волосами. В руках у него был какой-то предмет, на который мужчина не отрываясь смотрел. И когда луч высветил этот предмет, Леля увидела, что это портрет Ведьмы.

– Кто это? – испуганно спросила Леля.

– Это человек, с которым я первый раз испытала Любовь, – сказала Ведьма. – Он был прекрасным музыкантом и певцом. О, какие серенады он пел под моими окнами! Он мог бы стать знаменитым артистом, покорить мир, быть богатым и известным, но всему этому он предпочел пойти со мной и испытать Любовь!

– Но почему он в заточении? Что с ним случилось? – спросила Леля.

– Он добровольно заключил себя в эти стены после того, как я покинула его. Любовь ко мне оказалась для него самым важным в жизни, и он предпочел уйти от мира.

– Александр! – позвала Ведьма.

Мужчина оторвал свой взгляд от портрета и посмотрел на нее.

– Это ты? Ты снова здесь? Ты решила вернуться ко мне? – в его голосе звучала надежда.

– Нет, я хотела спросить тебя, не хочешь ли ты вернуться в мир? – ответила Ведьма вопросом на вопрос.

– В мир? Без тебя? Без тебя мне ничего не нужно в нем. Вся моя жизнь заключается в воспоминаниях, и если тебя нет рядом, то этот мир для меня потерян. Мне хорошо здесь, в этой темнице, с твоим портретом. Здесь я предаюсь воспоминаниям о тех счастливых моментах, когда мы были вместе, – ответил мужчина, – я живу надеждой, что когда-то тебе надоедят эти новые впечатления, за которыми ты бесконечно охотишься, и ты вернешься ко мне, оценив мою преданность тебе.

– Ты безумец! – расхохоталась Ведьма, – как могут надоесть новые впечатления? Ведь они же всегда новые!

– Так же, как могут примелькаться цвета в калейдоскопе! В конце концов когда ты долго смотришь на них, начинает кружиться голова и хочется, чтобы взгляд отдохнул на какой-то ровной поверхности. Когда-то в твоей жизни наступит такое состояние, и я уверен, что дождусь этого момента. Пока же… я живу тем, что вспоминаю дни нашего счастья.

– Что ж, я не могу препятствовать тебе в этом! Ты сам выбрал этот путь. Не буду больше тебя отрывать от твоих грез, прощай!

– Нет, не прощай – до свидания. И помни, что я жду, когда ты придешь ко мне.

Ведьма расхохоталась и выключила свой проектор.

На глаза у Лели навернулись слезы.

– Неужели тебе не жалко его? Ведь он так всю жизнь просидит в этой сырой темнице. Ты же никогда не вернешься к нему!

– Почему ты так думаешь? – с улыбкой спросила Ведьма.

– Но ты же правильно сказала, что новые впечатления никогда не могут надоесть!

– Я рада, что ты усвоила этот урок! – одобрительно улыбнулась Ведьма, – и сейчас я покажу тебе Того, кто в скором времени станет моим новым впечатлением.

На экране появился Город, просыпающийся от ночного сна. Леля с интересом разглядывала прямые широкие улицы, высокие дома. Но вот вдалеке показалась фигура человека. Он шел навстречу, приближаясь с каждой секундой. Наконец, стал отчетливо виден его силуэт, каштановые волосы, волнами сбегавшие на плечи, красивое лицо с правильными чертами лица. Лелю поразили его глаза, излучавшие ясный свет, задумчивая улыбка. Она зачарованно смотрела в экран, не в силах оторвать взгляд от его ангелоподобного лица.

– Боже, кто это? – спросила она Ведьму, – какой он красивый!

– Это Художник. Сегодня утром он приехал в наш Город. Он очень хочет испытать Любовь, хочет встретить единственную и неповторимую Женщину, которая станет его Музой до конца его дней, и я готова помочь ему в этом!

– А что с ним станет потом, когда он тебе надоест? – встревожено спросила Леля.

– Тогда он пополнит коллекцию моих трофеев, – надменно улыбнулась Ведьма, – а что он будет делать, это решать ему! Он может навеки поселиться в моей спальне в виде прекрасного портрета, так что каждый день мы будем встречаться с ним взглядом, может отправиться в дальние страны, чтобы заглушить боль от разлуки. Но, конечно, он может наделать и много глупостей – например, начнет беспробудно пить и окончит свою жизнь в бедности и безвестности. Это только его выбор, я абсолютно не буду ему ни в чем препятствовать!

– Ты! Ты – злая, ты жестокая, ты никогда не сделаешь этого! – слезы, как крупные прозрачные горошины, капали из глаз Лели. Они падали на пол и становились твердыми светящимися жемчужинами.

Ведьма принялась собирать эти жемчужины в стеклянную банку:

– Хорошо же ты наплакала, Леля! Твои слезы пригодятся мне для приготовления Эликсира Любви. Я растворю их в вине, которым буду угощать Художника, – и Ведьма расхохоталась.

Но тут случилось неожиданное. Леля внезапно побледнела, потеряла сознание и упала с кресла на пол. Ее белое платьице покрылось багровыми пятнами: из носа девочки побежала струйка крови. Ведьма испуганно подхватила ее и положила на свою кровать.

– Эй, что с тобой, ты меня слышишь? Очнись, Леля! – она хлопала ее по щекам, но девочка оставалась неподвижной.

Пришлось Ведьме сбегать за нашатырным спиртом. Она помахала перед носом девочки ваткой, намоченной в спирту. От резкого запаха нашатыря Леля пришла в себя и открыла глаза:

– Что со мной? Где я?

– Тебе стало плохо, малышка? Как ты себя чувствуешь? – Ведьма поняла, что переборщила со своими жизненными уроками для Лели. Она чувствовала раскаяние и хотела загладить свою вину перед девочкой.

– Не знаю, – сказала Леля, – я чувствую какую-то страшную слабость. Наверное, мне надо поспать. Но я не хочу возвращаться на луг к бабочкам и мотылькам. Можно я останусь сегодня с тобой?

– Конечно, конечно, – поспешно ответила Ведьма. – Давай я уложу тебя в свою кровать! Бабочки и мотыльки подождут. Я включу тебе хорошую музыку, и пусть тебе снятся сны о безбрежном море, по которому ты плывешь в красивой белой яхте, ни о чем не заботясь и ни о чем не думая.

Ведьма нажала на кнопку проигрывателя, и комната заполнилась прекрасной плавной музыкой, в которую врывались крики чаек и шум морского прибоя.

– А кто будет со мной на этой белой яхте? – спросила Леля сонным голосом.

– А с кем ты хочешь плыть? – Ведьма обеспокоенно посмотрела на нее.

– Пусть на ней будет прекрасный молодой человек! – упрямо сказала Леля.

– Пока его еще нет в твоей жизни, но скоро яхта причалит к берегу, ты сойдешь по трапу и встретишься со своим прекрасным молодым человеком.

– С Художником? – переспросила Леля.

Ведьма недовольно скривилась. Упорство девочки ей не нравилось. Но она не стала спорить.

– Пока я не знаю, кто это будет. Но уверена, что он молод, хорош собой и очень сильно полюбит тебя!

Леля взяла Ведьму за руку. На лице ее заиграла блаженная улыбка, и с этой улыбкой на лице девочка уснула.

Глава 3.

Леля

Первый раз в жизни Леля проснулась не в своей розовой кроватке среди цветов и бабочек, а на широком ложе Ведьмы в ее мрачной спальне. Леля открыла глаза и внимательно оглядела комнату, где провела эту ночь. Взгляд остановился на картинах, которые висели на стене напротив кровати. Это были портреты молодых мужчин в одеждах разных эпох.

«Так вот что имела в виду Ведьма, когда сказала, что Художник может стать частью ее коллекции! На этих картинах застыли реальные мужчины, которых погубила любовь к Ведьме! – осенило Лелю, – неужели эта участь постигнет и Художника?»

Леле стало безумно жаль Художника. Она все вспоминала его добрые глаза, его лицо, светившееся таким счастьем, его задумчивую улыбку. Нет, он не должен погибнуть от чар Ведьмы! Леля должна предупредить его о грозящей опасности!

Но как это сделать? Вчера на экране Леля видела дом, в который зашел Художник – наверное, он там живет. Леля решила разыскать этот дом и поговорить с Художником. Она осторожно встала с кровати, на цыпочках, чтобы не разбудить спящую Ведьму, подошла к окну. Выглянув на улицу и убедившись, что окно довольно низко над землей, девочка влезла на подоконник, открыла фрамугу и спрыгнула на зеленеющую весеннюю травку. Свежий ветер обдал ее своим холодным прикосновением, солнце ласково погладило золотистую головку.

Ей вдруг стало безумно весело от своего смелого поступка, она улыбнулась незнакомому миру, в который она вошла, и побежала прочь от дома Ведьмы на поиски Художника.

Ветер раскидал золотистые Лелины кудри. Она была одета слишком легко для раннего апрельского утра. Но Леля была создана так, что она не чувствовала ни холода, ни голода, ни усталости. Поэтому она несколько часов кружила по Городу, вглядываясь в очертания домов, стараясь отыскать ту улицу, по которой шел Художник.

В полдень солнце согрело веселыми весенними лучами Город. Был воскресный день, и на улицах было много людей – дети и взрослые, нарядно одетые, гуляли, весело улыбались странной девочке, одетой в легкое белое платьице, с золотыми кудрями, разбросанными по плечам, а Леля улыбалась им в ответ.

Так прошел весь день. Солнце уже начало бросать красные блики на стены домов, готовясь к закату. Публика поменялась – разгульная молодежь вливалась в городские улицы в поисках приключений. Раскрашенные девицы в коротких юбках на высоких каблуках окидывали Лелю оценивающими взглядами, разбитные парни подмигивали, отпускали ей вслед шуточки, смысла которых она не понимала, но которые ее смущали.

Веселое настроение Лели куда-то улетучилось. Она уже отчаялась найти Художника.

Чтобы собраться с мыслями, Леля присела на лавочку около фонтана. Журчание воды немного успокоило ее, она стала думать, что ей делать дальше, где провести ночь. Задумчиво смотрела, как последние лучи солнца золотят купола церквей. И вдруг свет упал на башенки, которые показались Леле знакомыми. Конечно! Она видела их на экране у Ведьмы!

Леля бросилась бежать к этим башенкам и вскоре очутилась на привокзальной площади. В самом деле, именно отсюда начался путь Художника. От площади лучами расходилось несколько улиц. По какой из них он шел? Леля остановилась в недоумении. Она решила обойти все улицы, чтобы найти похожую на ту, которую она видела на экране.

Первая улица завела ее в тупик. Старые деревянные сараи, покрытые плесенью, перекрыли дорогу. За ними слышались какие-то пьяные крики. Испугавшись, Леля бросилась назад к сияющей огнями площади.

Вечер уже плотно охватил Город, Леля решила подумать о ночлеге, а наутро продолжить поиски. Она прошла площадь насквозь и вышла на перрон. Здесь стояли аккуратные прямоугольные домики с литыми крышами, гостеприимно распахнувшие двери. Внутри горел яркий свет. Леля зашла в один из домиков. Внутри был длинный ряд деревянных лавочек. Она села на одну из них, и тут домик качнулся и поехал – Леля оказалась в вагоне электрички, которая направлялась в Москву.

С удивлением девочка смотрела в окно, за которым все быстрее и быстрее мелькали огни уплывающего Города. Потом Город исчез, за окном мелькали деревья, полустанки, маленькие деревушки. Это мелькание постепенно превратилось в огненный калейдоскоп, который кружил в глазах Лели причудливыми цветами, пока девочка не уснула.

Глава 4.

Снегурочка.

Утром Лелю разбудил обходчик. Поезд отогнали в тупик, спящую девочку в вагоне никто не заметил, и она сладко проспала до утра, когда ее и обнаружил железнодорожник.

– Ты что здесь делаешь? – сурово спросил мужчина.

– Сплю, – честно призналась Леля.

– А ну давай, иди отсюда, нашла тут ночлежку! – мужчина грубо подтолкнул Лелю к выходу, для убедительности замахнувшись внушительного вида железякой, которую он держал в руке.

Леля испуганно вскочила со скамейки – так грубо с ней еще никто никогда не разговаривал – и побежала к выходу из вагона. Она выпрыгнула на платформу, и сразу же в нос ей ударил вокзальный запах промасленных шпал, жареных чебуреков, выхлопных газов. Запах, встречающий каждого приезжающего в Москву на поезде.

Атмосфера большого города была совсем иной. Здесь никто не улыбался, не глядел по сторонам. Все куда-то бежали с озабоченными лицами, словно не замечая толпы, несущейся рядом. Людской поток подхватил Лелю и повлек за собой прочь от вокзала в суету наступающего дня.

Леля вместе с толпой людей шагала по широким проспектам столицы, проплывала через площади, сворачивала в переулки. Ритм жизни большого города завораживал ее, хотя и немного пугал. Она восхищалась огромными величественными строениями, сверкающими витринами дорогих магазинов, около которых ей хотелось задержаться подольше. Но беспощадная толпа влекла ее дальше и дальше, и Леля, подчиняясь этому течению, не смела остановиться и неслась вперед и вперед.

И вдруг часть людского потока отделилась от общего течения и свернула в небольшой переулок. Люди – а в основном это были девочки-подростки с мамами – просачивались в большой павильон, на входе в который висел огромный плакат «Съемки фильма «Снегурочка». Внизу кнопками было прикреплено небольшое объявление: «Пробы на роль Снегурочки: Понедельник с 11.00».

Леля остановилась у входа в павильон, не зная, что ей делать. Вдруг из дверей вышла высокая красивая дама с ярким макияжем, внимательно посмотрела на Лелю и спросила:

– Ты на пробы? – и, не дожидаясь ответа, бросила: – Иди за мной!

Леля послушно засеменила за высокой дамой внутрь здания, прошла по длинному коридору, заполненному девочками в ярких платьицах с суетящимися вокруг них мамами, и очутилась в просторном холле, где стояли высокие кресла и кожаные диваны.

– Садись сюда, – женщина указала на одно из кресел, – как тебя зовут?

– Леля, – ответила девочка, смущенная таким поворотом событий.

– Леля? – удивленно переспросила женщина, что-то записала на большом листе, прикрепленном к планшету, и рассмеялась: – Леля, Леля, ай да Леля!

Она развернулась и исчезла за большими стеклянными дверями, которые открывались и закрывались сами собой, а Леля осталась сидеть, не понимая, что происходит и что ей делать дальше. Девочки и их мамы, сидящие в холле, внимательно разглядывали ее, перешептываясь между собой.

Через некоторое время женщина, которая привела Лелю в здание, вернулась вместе с невысокого роста худощавым мужчиной в клетчатой рубашке и длинном белом шарфе. При его появлении, публика повскакивала с кресел, но он, ни на кого не обращая внимания, направился напрямую к Леле. В зале воцарилась тишина.

– Ух ты, какая Златовласка! – восхищенно сказал мужчина, весело оглядывая Лелю.

– Я же Вам говорила, Геннадий Иванович, никакого грима не надо!

– Так значит, это тебя зовут Леля? – ласково спросил он девочку.

Леля кивнула.

– Хочешь сыграть Снегурочку? Ну, пойдем, посмотрим, что ты умеешь.

Леле сразу стало как-то легко и радостно, она без всякой боязни пошла за этим странным мужчиной, не замечая сотни завистливых глаз, которые провожали ее недобрыми взглядами.

За стеклянными дверями оказалась еще одна зала, поменьше, с зеркальными стенами, так что каждый, присутствовавший в зале, повторялся в этих зеркалах многократно. В углу комнаты стоял стол, за которым сидели несколько мужчин и женщин. Все они с интересом смотрели на Лелю. Геннадий Иванович подвел ее за руку к столу и представил:

– Знакомьтесь, это Леля!

Все заулыбались, а Геннадий Иванович продолжил:

– Леля, ты, конечно, знаешь сказку про Снегурочку. Но у нас не обычная сказка, а музыкальная. Наша Снегурочка должна прекрасно двигаться, хорошо танцевать. Вот мы тебя сейчас попросим, Леля, станцевать вместе с подругами-снежинками. В нашем фильме – это самая первая сцена, когда из хоровода снежинок появляется Снегурочка, рождается для того, чтобы пойти к людям и узнать, что такое Любовь. И мы попросим тебя сыграть перед нами эту сцену, как ты ее видишь.

Леля с удивлением слушала его слова. Она не понимала, что такое сказка и игра. Для нее вся жизнь была правдой, поэтому она восприняла слова Геннадия Ивановича всерьез, и когда в зале погас свет, полилась музыка, а по стенам побежали сотни снежинок, многократно отражаясь в зеркалах, она и вправду почувствовала, что рождается от них на свет – для встречи с людьми, для встречи с Любовью.

Леля закружилась в причудливом танце, ловя воображаемые снежинки и отталкивая их. Она постаралась вылить в этот танец все свои чувства: свою боль от расставания с привычной жизнью, желание познать новый для нее мир и тоску по Художнику, которого она нашла и вновь потеряла.

Когда музыка смолкла, несколько секунд в зале стояла тишина. Потом все зааплодировали, бросились к Леле. Геннадий Иванович подошел к ней первым, обнял ее и, обращаясь к высокой женщине, которая привела Лелю в павильон, сказал:

– Вероника, иди, скажи, что пробы завершены, мы нашли Снегурочку!