Читать книгу Поллианна взрослеет - Элинор Портер - Страница 1

Взлетев по крутой лестнице на крыльцо дома ее сестры на Комонвелт-авеню, Делла Уэтерби энергично ткнула пальцем в кнопку электрического звонка. Вся она, от украшенной плюмажем шляпки до туфель-лодочек, излучала здоровье, бодрость и задор. Даже голос ее был напоен радостью жизни, когда она обратилась к отворившей дверь служанке.

– Доброе утро, Мэри! Моя сестра дома?

– Д-да, мэм, миссис Керю дома, – неуверенно промямлила девушка, – но она сказала, что ее ни для кого нет…

– Вот как? Но ведь я не кто-то, – улыбнулась мисс Уэтерби, – значит, для меня она есть.

– Не бойся, всю ответственность я беру на себя, – добавила она в ответ на испуганный взгляд прислуги. – Где она сейчас? В гостиной?

– Д-да, мэм; но… она действительно не велела мне…

Напрасно: мисс Уэтерби уже поднималась по широкой лестнице, и горничная, отчаянно оглянувшись на гостью, закрыла за ней дверь.

Решительно пройдя коридор на втором этаже, Делла Уэтерби подошла к полуоткрытой двери и постучала.

– Мэри, что там еще такое? – ответил раздраженный голос. – Разве я не говорила, чтобы… Ах! Делла?

Любовь и приятное удивление сразу наполнили голос теплом.

– Это ты, милая? Какими судьбами?

– Да, это я, твоя Делла, – широко улыбнулась молодая женщина. – Я возвращаюсь из однодневного отпуска на побережье с двумя другими медсестрами. И вот, на обратном пути в санаторий, решила заглянуть к тебе. Я ненадолго, я вот ради чего…

И она нежно поцеловала обладательницу переменчивого голоса.

Миссис Керю нахмурилась и, невольно, даже чуть отпрянула от сестры. Воодушевление, которое она ощутила, тут же уступило место привычной раздраженной угнетенности.

– Ну, конечно! Я могла бы сразу догадаться! – воскликнула она. – Ты никогда здесь не задерживаешься.

– «Здесь»! – весело рассмеялась Делла Уэтерби, взмахнув руками.

Затем ее голос и весь ее вид неожиданно изменились. Она пристально и нежно посмотрела на сестру.

– Рут, дорогая, я просто не смогла бы поселиться в этом доме, ты сама знаешь. Я просто не смогла бы здесь жить, – мягко добавила она в заключение.

Миссис Керю раздраженно пожала плечами.

– Право, не пойму, с чего бы это, – возразила она сестре.

Дела Уэтерби покачала головой.

– Ты и сама знаешь, дорогая. Я категорически не приемлю всего этого: мрачности, неопределенности, горечи и нытья.

– Но если мне действительно горько, и я страдаю!

– А тебе не следует.

– Почему же нет? Что дает мне повод измениться?

Делла Уэтерби ответила нетерпеливым жестом.

– Рут, послушай, – принялась она убеждать сестру, – тебе тридцать три года. У тебя отменное здоровье, по крайней мере, оно было бы таковым, если бы ты о нем заботилась. У тебя нет недостатка в свободном времени, к тому же денег у тебя более чем достаточно. Кто угодно скажет: в такое замечательное утро ты могла бы найти себе занятие получше, чем тосковать, запершись в этом доме, словно в склепе, и приказав горничной, чтобы та никого к тебе не допускала.

– А если я никого не хочу видеть!

– Сделай так, чтоб захотелось.

Миссис Керю тяжело вздохнула и отвернулась от собеседницы.

– Ах, Делла, как ты не можешь понять? Я не такая как ты. Я не могу… не могу забыть.

Мучительная гримаса исказила лицо молодой женщины.

– Ты имеешь в виду Джеми, я полагаю? Так я вовсе не забыла его, дорогая. Как я могла бы… Но хандра не поможет нам отыскать его.

– Как будто я не пыталась отыскать его! Целых восемь лет, – едва сдерживая слезы, возмутилась миссис Керю. – И отнюдь не с помощью хандры.

– Я знаю, дорогая, – успокоила ее сестра, – и мы не оставим поисков, пока не найдем, или сами пропадем. Но и унывать нет смысла.

– Но у меня больше нет желания что-либо делать, – мрачно пробурчала Рут Керю.

На мгновение воцарилась тишина. Младшая сестра села, глядя на старшую взволнованно и неодобрительно.

– Рут, – наконец произнесла она с нотками отчаяния, – ты меня прости, но ты что же, всегда в таком состоянии будешь пребывать? Понимаю, ты овдовела. Но твоя жизнь в браке и продолжалась-то всего один год, а твой муж был намного старше тебя. Ты в то время была еще почти ребенком, и ваш единственный год совместной жизни должен казаться тебе смутным сном. Нельзя допустить, чтобы этот сон отравил тебе всю жизнь!

– Нет, о, нет, – пробормотала миссис Керю, все так же подавлено.

– Так что же, ты вечно будешь в таком состоянии?

– Что ж… конечно, если бы нашелся Джеми…

– Да, да, я знаю, Рут. Но, дорогая, неужели, кроме Джеми, ничто в мире тебя не радует?

– Не вижу ничего такого, на чем хотя бы задержать внимание, – равнодушно вздохнула миссис Керю.

– Рут! – воскликнула младшая сестра, на мгновение поддавшись гневу. Но тут же засмеялась. – Ох, Рут, Рут, я бы тебе назначила дозу Поллианны. Не знаю никого, кто нуждался бы в ней больше тебя!

Миссис Керю несколько напряглась.

– Я не знаю, что это за «поллианна», но в любом случае я ее не хочу, – резко заявила она, в свою очередь не сдержав гнева. – Ты не в своем любимом Санатории, а я не твоя пациентка. Поэтому ты мне процедуры не назначай и меня не вычитывай. Так и знай.

У Деллы Уэтерби в глазах заплясали огоньки, но лицо сохранило выражение серьезности.

– Дорогая, Поллианна – это не лекарство, – сдержанно объяснила она, – хотя некоторые утверждают, что она необыкновенно тонизирует. Поллианна – это девочка.

– Ребенок что ли? Откуда мне было знать, – недовольно проворчала сестра. – У вас же в медицине применяется «белладонна». Я и подумала, «поллианна» – тоже что-то в этом роде. Тем более ты всегда мне рекомендуешь какие-то новые лекарства. А поскольку ты сказала, «дозу»… Обычно так говорят именно о лекарствах.

– Что ж, Поллианна – тоже в своем роде лекарство, – улыбнулась Делла. – По крайней мере, врачи в Санатории говорят, что более действенного средства они придумать не способны. Это девочка лет двенадцати или тринадцати, и в прошлом году она пробыла в санатории все лето и часть зимы. Правда, мы с ней общались едва ли месяц или два, потому что она выписалась вскоре после того, как я туда прибыла. Но этого времени оказалось достаточно, чтобы я успела полностью поддаться ее чарам. Впрочем, в Санатории все еще обсуждают Поллианну и не прекращают ее игру.

– Игру?

– Да, – кивнула Делла, загадочно улыбаясь. – Ее «игру в радость». Я никогда не забуду, как впервые ознакомилась с правилами. Одна из назначенных девочке процедур была чрезвычайно неприятной и даже довольно болезненной. Процедура выполнялась по вторникам, с утра. И вскоре после моего прибытия, мне поручили эту процедуру выполнять. Я боялась идти, потому что знала по опыту, что меня ждет: дети капризничают, плачут, а иногда случается и что-то похуже. К моему большому удивлению, девочка встретила меня улыбкой и сказала, что рада видеть меня. Ты не поверишь, но за все время я не услышала от нее ничего громче, чем легкий стон, хотя я знала, как бедняжке больно.

– Должно быть, – продолжала Делла, – я как-то слишком явно выразила свое удивление, потому что девочка с готовностью начала объяснять мне, в чем дело. Она сказала: «Да, я сначала тоже переживала из-за процедуры и боялась ее. Но потом мне пришло в голову, что это совершенно как день стирки у Нэнси. Поэтому именно по вторникам я могу быть счастливой. Ведь до следующего вторника, в таком случае, остается целая неделя».

– Ничего себе рассужденьица! – нахмурилась миссис Керю. – Но я что-то не пойму, в чем заключается игра?

– Я тоже не сразу поняла. Но она мне потом объяснила. Девочка росла без матери. Отец, бедный пастор, воспитывал ее на пожертвования прихожан и Женского благотворительного общества. Девочка очень хотела куклу и очень надеялась найти ее в очередной партии пожертвований. А там оказалась лишь пара детских костылей. Девочка разрыдалась, и тогда отец научил ее игре. Эта игра заключается в том, чтобы находить радость во всем, что бы ни случилось. Он предложил ей сразу же начать и порадоваться тому, что костыли ей не нужны. С тех пор все и началось. Поллианна говорит, раз увлекшись игрой, она уже никогда ее не прекращала. Причем чем тяжелее бывало найти счастливую сторону в обстоятельствах, тем интереснее становилась игра, и тем больше бывала радость, когда удавалось ее найти.

– Ого, это что-то невероятное! – пробормотала миссис Керю, так до конца еще всего и не поняв.

– Ты бы еще не то сказала, если бы увидела последствия игры в Санатории, – согласно кивнула Делла. – А доктор Эймс говорит, он слышал, будто она таким образом перевоспитала весь городок, из которого приехала. Он хорошо знаком с доктором Чилтоном, который женился на тетке Поллианны. Кстати, их брак тоже состоялся с легкой руки Поллианны: она помирила двух влюбленных, уладив их давнюю ссору.

– Года два тому или чуть раньше, – продолжала рассказывать Делла, – отец Поллианны умер, и ее отправили на восток страны, к тетке. В октябре девочка попала под машину. Врачи сказали, она никогда не сможет ходить. В апреле же доктор Чилтон направил ее в Санаторий, и она лечилась там до прошлого марта, почти год. Домой возвращалась она уже практически здоровой. Видела бы ты этого ребенка! Только одно облачко омрачало ее счастье: она, видишь ли, не могла проделать весь путь домой пешком. Насколько мне известно, весь город встречал свою любимицу с духовыми оркестрами и приветственными транспарантами.

– Впрочем, – сказала Делла в завершение, – о Поллианне нет смысла рассказывать. Ее нужно увидеть! Потому-то я и сказала, что тебе не помешала бы доза Поллианны. Тебе пошло бы очень на пользу.

Миссис Керю гордо задрала подбородок.

– Не хотела бы я уподобляться тебе, – холодно заметила она. – Я не нуждаюсь в перевоспитании, и я ни в кого такого не влюблена, с кем мне нужно было бы помириться. И если что-то и кажется мне невыносимым, так это пуританская проповедница, которая бы меня наставляла, что мне следует за все благодарить судьбу. Я бы никогда не вынесла…

Ее слова прервал звонкий смех сестры.

– Ах, Рут, Рут! – проговорила Делла сквозь смех. – Поллианна отнюдь не проповедница! Если бы ты только раз увидела этого ребенка! Впрочем, мне следовало предвидеть. Я же говорила, что о Поллианне бессмысленно рассказывать. И, конечно же, ты не склонна знакомиться с ней. Но сказать, что она «пуританская проповедница»!..

Молодую женщину охватил очередной приступ смеха. Но в следующее мгновение она посерьезнела и пристально посмотрела на сестру встревоженными глазами.

– А, по правде говоря, дорогая, неужели ничего нельзя сделать? Зачем же тратить понапрасну свою жизнь? Почему бы тебе не выйти наконец из дома, не пообщаться с людьми?

– Зачем, если у меня нет ни малейшего желания? Я устала от людей. Знаешь, я всегда скучала в обществе.

– Ну, а если тебе взяться за какую-нибудь работу? Благотворительность…

Миссис Керю раздраженно махнула рукой.

– Делла, милая, мы все это уже проходили. Я отдала достаточно денег на благотворительность. На самом деле, может, даже излишне много. Я не очень-то верю в обнищание населения.

– Дорогая, если бы ты посвятила себя какому-нибудь делу, – попыталась осторожно настаивать на своем Делла, – если бы заинтересовалась чем-то, это помогло бы тебе изменить свою жизнь, и тогда…

– Делла, милая, прекращай, – прервала ее упрямая старшая сестра. – Я люблю тебя, и я рада, что ты навестила меня, но я терпеть не могу поучений. Тебе пошла на пользу роль ангела-хранителя: ты подаешь людям стакан воды, перебинтовываешь им разбитые головы. Возможно, тебе это помогает забыть Джеми, но мне бы не помогло. Я только еще острее вспоминала бы о нем, думала бы, есть ли кому позаботиться о нем, подать ему стакан воды, перебинтовать голову… К тому же, само общение с больными людьми было бы мне неприятно.

– А ты уже пробовала?

– Еще чего! Конечно, нет! – в голосе миссис Керю прозвучали нотки презрительного возмущения.

– Так откуда же такая уверенность, если ты даже не попыталась? – спросила молодая сестра милосердия, вставая, несколько утомленная спором. – Мне пора, дорогая. Нужно еще встретиться с девушками на Южном вокзале. Наш поезд отправляется в половине первого.

– Прости, если я, сама того не желая, заставила тебя сердиться, – добавила она, целуя сестру на прощание.

– Делла, я не сержусь на тебя, – вздохнула миссис Керю. – Вот если бы только ты смогла понять меня…

Спустя мгновение, миновав молчаливые мрачные коридоры, Делла Уэтерби вышла на улицу. Выражение ее лица, жесты, походка были совсем не такими, как всего лишь час назад, когда она поднималась на крыльцо дома своей старшей сестры. Куда подевались бодрость, живость, радость жизни! Молодая женщина плелась, вяло переставляя ноги. Вдруг она резко подняла голову и глубоко вздохнула.

«Я в этом доме не выдержала бы и недели, – подумала она, вздрогнув. – Не думаю, ах, не думаю, что даже Поллианна была бы способна соперничать с мрачной его атмосферой. Единственную радость она бы нашла разве в том, что ей не приходится там жить».

Дальнейшие события, однако, показали, насколько притворным было неверие Деллы Уэтерби в способность Поллианна изменить положение вещей в доме миссис Керю. Только лишь молодая медсестра вернулась в Санаторий, она узнала нечто такое, что заставило ее уже на следующий день помчаться за восемьдесят километров, назад, в Бостон.

Как Делла и предполагала, она нашла миссис Керю в точно таком же состоянии. Было такое ощущение, что они вообще не расставались.

– Рут, я просто не могла не вернуться! – радостно провозгласила она, торопливо ответив на удивленное приветствие сестры. – И на этот раз ты должна уступить и сделать по-моему. Слушай! Я думаю, если только ты пожелаешь, та девочка, Поллианна, может поселиться у тебя.

– Я не же-ла-ю, – холодно отчеканила миссис Керю.

Но Делла Уэтерби словно бы и не слышала ее. Она возбужденно объясняла суть дела.

– Вчера, едва вернувшись в Санаторий, я узнала, что доктор Эймс получил письмо от доктора Чилтона, того, что женился на тетке Поллианны, я тебе говорила. Так вот, он пишет, что на зиму уезжает в Германию на какие-то медицинские курсы. А жену он хочет взять с собой, если сумеет убедить ее, что Поллианне будет хорошо в частной школе-интернате. Но миссис Чилтон не склонна оставлять девочку одну. Поэтому он боится, что и жена с ним не поедет. Это же наш счастливый случай, Рут! Я хочу, чтобы ты на эту зиму пригласила Поллианну к себе. Она будет ходить в местную школу.

– Делла, какая нелепая идея! Зачем мне хлопоты с ребенком!

– У тебя не будет с ней хлопот. Девочке уже тринадцать или около того, и ты даже не представляешь, какая она способная.

– Я не люблю способных детей, – неприязненно заметила миссис Керю и засмеялась.

Именно ее смех придал отваги младшей сестре, и та взялась убеждать старшую с удвоенным пылом.

То ли сыграл свою роль фактор неожиданности и новизна подхода, то ли история Поллианны действительно тронула сердце Рут Керю. А может, она просто поленилась опровергать аргументы сестры, посыпавшиеся на нее градом. Но, что из этого ни повлияло на первоначальное мнение Рут Керю, через час, когда Делла Уэтерби торопливо покидала дом старшей сестры, та уже успела пообещать, что примет у себя Поллианну.

– Но учти, – предостерегла миссис Керю сестру на прощание, – только эта малышка начнет поучать меня и проповедовать милосердие, она тотчас же вылетит отсюда, и тогда можешь делать с ней, что тебе самой заблагорассудится. А я ее терпеть не стану!

– Я приму к сведению, но я спокойна, – сказала Делла, кивая на прощание.

Уже выйдя из дома, она прошептала сама себе: «Половина дела сделана. Осталась другая половина – убедить Поллианну, чтобы она сюда переехала. Уж я напишу такое письмо, что ее никто не сможет от этого отговорить!»