Читать книгу (Не) гладь оборотня против шерсти - Элис Карма - Страница 1

Никита

Весной моего десятого года жизни автомобиль моих родителей занесло на дороге, и он упал с моста в реку. Они погибли. Я выжил. Меня вытащил из воды огромный пёс, похожий на волка. Когда я рассказал об этом подоспевшим на помощь медикам скорой и полицейским, мне не поверили – списали всё на детское воображение. Однако, чем больше проходило времени, тем яснее становилось, что шрам оставшийся у меня на плече есть не что иное, как след от крепкой хватки зубастой пасти. Иногда мне даже снился сон, в котором этот самый здоровый чёрный пёс с рубиновыми глазами говорил со мной. Раньше я думал, что это какой-то дух, что присматривает за сиротами. Став старше, понял, что мне просто было одиноко, и я выдумал себе такого воображаемого друга. После этого осознания стал относиться к снам проще.

Этой ночью он мне тоже снился, тот самый пёс. Вот только я во сне был уже взрослый, возрастом как сейчас. Да и пёс не скрылся в глухом лесу, едва вытащив меня из воды. Он вдруг превратился в абсолютно голого горячего красавчика. И как это часто бывает во сне, вопреки логике и здравому смыслу мы сразу же слились в поцелуе, сопровождаемом жаркими объятиями и разного рода рукоблудием. Лес вокруг сменился моей комнатой в квартире дяди. В общем, то да сё, проснулся я, короче, в мокрых трусах. И любой другой бы на моём месте наверное расстроился бы или испугался. Типа, мокроснулся. Да ещё и от чего? От эротического гомо сна. Но я решил не обламываться и просто принять внезапный оргазм, как ещё один нежданный подарок на мой двадцать первый день рождения.

Не скажу, что это решение далось мне с трудом. Я, несмотря на трагичные события детства, по жизни вообще редко обламываюсь. Не знаю, в чём тут дело. Может, воспитание дядьки моего мирового, вложившего с ранних лет мне в голову мысль, что жить надо с радостью и удовольствием. А может в том, что все самые страшные вещи на мою судьбу выпали в самом начале жизни, и теперь мне в основном везло. А если и случались какие-то неприятности, то все они были незначительными. И больше двух дней и я никогда о них не переживал.

Вот и двадцать первый день своего рождения я выбрал провести, как выразился величайший мудрец нашей современности, на чилле и расслабоне. Повалялся немного в кровати, лениво вспоминая подробности сна и усмехаясь смелости своего бессознательного. Потом встал и принял по-быстрому душ, трусы закинул в стиралку. На мою удачу она была почти полная, так что я сразу и стирку запустил, чтобы ни одна живая душа не узнала до какого состояния довёл меня тот горячий волк-альфач.

Я ещё раз проржался от таких мыслей, а затем принялся укладывать воском стрижку. Я не часто таким страдаю. В основном, лень бывает. Но когда только-только пострижёшься, руки сами так и тянутся.

– О, Никитич, лоск наводишь? – раздался за спиной голос дядь Валера.

Я кивнул, глядя на его болезненное отражение в зеркале ванной. Опять видимо с мужиками на работе прибухнул вчера. Вообще он никогда особо не злоупотреблял, но в последнее время видимо у них в конторе совсем трындец, так что народ лечится от стресса, как может. Только вот потом с утра наблюдается такое вот состояние нестояния. Сжалившись, я прихватил воск и освободил ванную.

– А чего это ты с утра пораньше за стирку взялся? – прокричал он мне сквозь закрытую дверь и шум воды. – Учёбу отменили, что ли?

– Нет, я экспресс поставил, – тем же ором ответил я. – Пока соберусь, как раз достирается. Развешу и пойду.

– Ладно, только лекарство не забудь выпить перед выходом!

Я хотел, было, сказать, что гомеопатия его была признана лженаукой ещё до моего рождения, и что мои мигрени сами собой проходят, как только луна идёт на убыль. Но потом призадумался и понял, что ему спокойнее, когда я делаю то, что он говорит. Плюс эта луннозависимость, что выявили мы с моим другом Кирычем, тоже не сильно тянет на медицинское обоснование, скорее на какую-нибудь эзотерику. Кир даже в шутку меня звал иногда оборотнем. Без него, кстати, я про луну ни за что бы не догадался. А он повёрнутый на этой теме, книжки всякие там читает, фильмы смотрит. Так что быстро мне разложил лунный цикл, карты и всякую другую хренотень. Вывел мою зависимость через влияние луны на океан, а влияние того, в свою очередь, на атмосферное давление, климат и прочее. Теория эта даже дядьке понравилась.

Короче, чтобы я там ни думал, а жижу эту, дядькой приготовленную, пить придётся. Мы потому с ним и жили, как настоящая семья, потому что оба старались. Как-то вот достались друг другу такие понимающие. Он понимал всегда, что я всего лишь ребёнок. А я понимал, что кроме него, маминого брата, всю жизнь, прожившего диким холостяком, в засранной квартире, у меня других родственников не было и не будет. В конце концов, и я научился от него относиться ко всему в жизни просто, и он научился от меня не бросать носки грязные посреди комнаты, а нести их сразу в стиралку.

Вот так мы и жили всё это время. Я окончил школу с неплохими баллами за ЕГЭ и вместе с Кирычем поступил в местный торгово-финансовый колледж на экономиста. Сейчас учился на последнем курсе. Впереди меня ждал самый короткий семестр, а за ним преддипломная практика. И ничего не предвещало бури, вот только я забыл таки выпить перед выходом заговорённую дядькой воду.

– Это кто у нас сегодня такой красивый? – приговаривал Кирыч сквозь нескончаемый ржач.

– Это я, это я, – отвечал я, вытирая выступившие от смеха слёзы. Ну никак сюсюкающий тон Кира не вязался с его ростом под два метра и комплекцией бойца супертяжеловеса.

– У кого это сегодня именины?

– У меня, у меня…

– А кому это с сегодняшнего дня можно официально пить алкашку, смотреть порнушку и прочими непотребствами заниматься?

– Мне… хотя про непотребства, я не уверен.

Мы сидели в лекционной аудитории, в ожидании пары. Кир слегка припозднился, потому что ездил забирать мой подарок из DNS – игровую видеокарту в разы мощнее, чем у меня была. Так что свою поздравительную речь он произносил практически за пару минут до начала занятия. Я ржал, как конь, потому что понимал юмор Кира и был с ним на одной волне. А ещё порадовало, что он без предварительных обсуждений с ходу попал в точку с подарком. Было жутко приятно от того, что рядом кто-то, кто тебя так хорошо знает. Сам Кир тоже выглядел довольным моей реакцией.

– Спасибо тебе, – выдохнул я, разглядывая коробку с видеокартой.

– Носи на здоровье, дорогой, – усмехнулся друг, а потом прищурился как-то странно.

– Что? – я поднял на него глаза.

– Да не, ничего, – вздохнул Кир. – Просто смотрю на тебя и думаю: ты, Некит, и правда симпотный стал. И куда только девки наши смотрят?

Он покосился на одногруппниц Верку и Ирину, сидящих впереди.

– «Девки», Кирюша, любят настоящих брутальных мужиков, а не детин-переростков или смазливеньких мальчиков, – ответила Вера и презрительно фыркнула.

Кир пошкрябал огромной клешнёй затылок, а потом извиняющимся тоном произнёс:

– Вот так вот.

– Да ладно, – пожал плечами я. – Видел, как сейчас k-pop популярен? Значит, и не на брутальных есть спрос. Ну, а если нет, то ты, Кирыч, ведь не оставишь меня одного? Не просто же так ты мне подарки дорогие даришь, слова приятные говоришь…

Я под неоднозначные взгляды девушек придвинулся к Киру ближе. Тот, подавив смешок, положил мне руку на плечо.

– Эй, заканчивайте там уже свою петушню! – донеслось с парты позади. Андрей Васнецов, главный наш спортсмен курса, да и вообще колледжа, поборник традиционных ценностей и защитник скреп, учуял видимо не православный гомосексуальный вайб между нами и решил праведно возмутиться.

– Эх, Андрюша, – вздохнул Кир, положив мне голову на плечо. – Свою петушню мы ещё даже не начинали. Но учти, что если вдруг… то под общий замес попадёт и твоя накаченная жопка.

Тот ответил Киру злобным взглядом.

Надо сказать, что это вообще всё прикол. И до сегодняшнего сна я себя с парнем вообще никогда не представлял. И пусть в реале девушки у меня не было, 2D тяночки из игр и аниме всегда были моей большой любовью. На них я и дрочил с тех пор, как переступил границу пубертата. Кир моё стремление держать дистанцию с женским полом объяснял детской травмой. Вроде как, я в детстве потерял самых дорогих и любимых людей, так что теперь боюсь привязаться к кому-то, чтобы не испытывать эту боль вновь. Звучало убедительно. К тому же Кир у нас эксперт всего, так что сомневаться в его теории, у меня не было оснований.

– Просто тебе влюбиться надо. Вот найдёшь подходящую кандидатку, и всё сразу в ажуре станет, – говорил он, и я верил и дожил с этой верой аж до двадцатиоднолетия.

Сам Кир несмотря на свою житейскую мудрость был уже долгое время влюблён в нашу бывшую одноклассницу. В старших классах она считалась первой красавицей школы, ещё и из семьи обеспеченной, так что Кир со своими внешними данными и пьющими родителями считал себя недостойным её. И казалось бы, тут у Кирыча должна была включиться его привычная позитивная логика, вроде, «внешность не главное, главное, чтобы человек был хороший». Но отчего-то она срабатывала на ком угодно, только не на нём. Вот так мы, собственно, и существовали, выражаясь словами матери Кирыча: «Два друга – хер да уксус». Но мой двадцать первый день рождения оказался удивительным во всех смыслах.

Пока мы переговаривались между собой, в аудиторию вошёл преподаватель. Курс постепенно затих и обратил на него всё внимание. Кир тоже уставился вперёд, где за кафедрой устроился темноволосый мужчина.

– Я слышал, что он Алексеева заменил в этом семестре, потому что у того инфаркт, – зашептал Кир. – Вроде от пьянки.

– Не, – Вера снова повернулась к нам. – Его на взятке, говорят, поймали. Видел, кабинет до сих пор опечатан?

– Да какая разница? – вздохнула Ирина. – Ушёл и ушёл. Зато новый какой красавчик.

Я за их диалогом следил очень посредственно. Мне больше были интересны характеристики новой видеокарты. Но когда новый препод заговорил, я был вынужден оторваться от блестящей коробки, ибо я уже слышал этот голос раньше.

– Меня зовут Искандеров Глеб Власович, – произнёс он громко и чётко. – Доцент кафедры бухгалтерского учёта и аудита Усть-Сибирского университета. В этом семестре я буду читать вам аудит. По окончании курса вас ждёт экзамен, результат которого пойдёт в диплом.

Первая моя реакция – шок. Я не мог поверить своим глазам. За кафедрой на месте преподавателя стоял парень из моего сна!

– О! – только и мог воскликнуть я.

Глеб повернулся в мою сторону и нахмурился. По аудитории прокатился смех. Я смущённо сполз под парту. Лицо пылало, тело как-то странно напряглось. Видимо, отреагировало на стресс. Ещё бы! Одно дело, когда ты видишь эротический сон с каким-то абстрактным человеком, и совсем другое, когда этот человек оказывается реальным. Я пытался прикинуть, где, когда и при каких обстоятельствах встречался с Глебом ранее, чтобы моё бессознательное могло сгенерировать такой смелый сон с его участием. Но тщетно, по всему выходило, что я видел его впервые.

– Некит, ты чё? – Кир ткнул меня в бок. Я только покачал головой растерянно.

Нужно было сосредоточиться на материале занятия, а я не мог оторвать от нового препода глаз. И вот тогда я испугался, потому что на сей раз мой интерес к мужскому полу оказался вполне осознанным и реальным. Это просто не могло быть правдой!

«Я ж не гомосек, какой-нибудь… Допридуривался, называется, – я уронил тяжёлую голову на сложенные на парте руки. – А может это всё сон? Может, щас я поднапрягусь и проснусь?»

Я закрыл глаза и резко открыл их, но красавчик из сна никуда не исчез. Ещё и посмотрел на меня каким-то заинтересованным взглядом. Я вновь лёг на парту и спрятал лицо.

– Ну и что мне теперь делать?

Пара подходила к концу, а я в своих мыслях почти дошёл до отчаяния. Невозможно вот так просто принять факт, что ты другой ориентации. Отрицание в моей голове искало всевозможные оправдания моему влечению. Сам же я смотрел в одну точку перед собой. Вера обернулась назад, чтобы отметить присутствующих в журнале. Наши взгляды встретились, и у меня внезапно появилась идея.

– Вера, хочешь я за тебя отмечу посещаемость? – спросил я с блеском в глазах. Та покосилась настороженно на меня, потом на Кира.

– С чего бы вдруг?

– Да, дай ребёнку побаловаться в день рождения, – махнул рукой Кир, вместо того, чтобы дать внятное объяснение. Вот что называется «настоящий бро» – ещё не понял, в чём кипишь, а уже его поддержал.

Вера с сомнением поджала губы, но журнал отдала.

– Смотри только не напорть ничего, – бросила она напоследок.

Я радостно кивнул и начал быстро заполнять колонку в журнале. Просто хотелось подойти к нему и убедиться, что всё это мне просто показалось. Я ж не девчонка – западать на молодого препода. Пусть он и выглядел ничего так: высокий и плечистый, со стильной аккуратной стрижкой, и лёгкой небритостью, которая выглядела чертовски мужественно.

– На этом всё, – подвёл итог Глеб Власович. – Старосты пусть подойдут с посещаемостью, остальные могут быть свободны.

Курс зашумел и повалил к выходу из аудитории. Я намеренно тянул время, чтобы подойти к преподавателю последним. Кир терпеливо ждал рядом, хотя уже давно собрал свои вещи. Стало жутко неловко перед другом. У меня никогда от него не было секретов, а сейчас только и ждал, что он свалит, чтобы провернуть своё дело.

– Кирыч, ты иди, я догоню, – еле внятно проблеял я от подступившего волнения.

Тот посмотрел на меня прищурившись.

– Что бы ты ни задумал, я желаю на это посмотреть, – выдал он после непродолжительных раздумий.

– Да там ничё такого. Просто я его вроде знаю, – попытался возразить я.

– Никитич, мозг не компостируй, – бросил Кир. – Сказал дождусь, значит, дождусь.

Я страдальчески вздохнул и поплёлся к кафедре. К тому времени в аудитории кроме нас троих уже никого не осталось. Увидев меня, Глеб широко улыбнулся. У меня сердце к горлу подскочило, и в висках застучало. Гипертония, не иначе. Говорил же дядьке, что мне в больничку надо.

– Ещё один староста? Не ожидал, – он принял у меня журнал и строго добавил. – А лекции я бы на твоём месте всё-таки записывал. Этого материала в свободном доступе нет.

Я не знал, что ответить. Чувствовал, как заливаюсь краской. Он смотрел на меня своими необычного цвета глазами. Его взгляд будто гипнотизировал, лишал рассудка. Мне хотелось коснуться Глеба, хотя бы легонько, кончиками пальцев. От этого желания у меня даже в горле пересохло. Я нервно сглотнул.

– Да он линзу потерял контактную, – снисходительно улыбнувшись, сказал Кир. – И как умудрился только? Вы не сердитесь, он всё перепишет у меня потом.

– Ну как скажешь, – Глеб протянул журнал обратно.

Я нервно покосился на Кира, и тот, закатив глаза, вышел за дверь. Глеб проводил его удивлённым взглядом, а затем вновь вернулся ко мне и спросил:

– Ты что-то ещё хотел?

– Нет, ничего, – ответил я, чувствуя, как ускоренно бьётся сердце.

Нет никакой ошибки. Я запал на него. В панике я неловко выхватил у него журнал, мазнув кончиками пальцев по руке, и уже хотел сбежать. Но дыхание вдруг перехватило, а пол под ногами дрогнул. Я, согнувшись, задержался за преподавательский стол.

– Эй, ты чего? – донеслось откуда-то издалека.

Внезапно я разом ощутил все свои кости, потому что каждая из них словно бы начала резко увеличиваться в размерах. Вместе с тем мышцы обожгло, а кожу засаднило. Попробовал вдохнуть ртом, но не вышло. Что-то странное сделалось с челюстью, я больше не контролировал её. Я весь горел, будто в лихорадке. Пульс же метался в панике. Не ясно, откуда всё это вдруг взялось, я же сроду ничем не болел. Даже не простужался ни разу за всю сознательную жизнь. Только мигрени были. Но то, что происходило со мной в этот момент, не шло ни в какое сравнение. Казалось, я умираю, буквально разрываясь на части. Агония, чистая агония охватила и разум и тело. Боль за считанные секунды достигла такого уровня, что у меня начались галлюцинации. Я увидел звериную лапу вместо своей руки на столе. Обернулся на Глеба и обнаружил на его месте того чёрного волкоподобного пса.

– С днём рождения, – подумал он, и я услышал его мысль. Вот только не понял, что он имел в виду. Когда-то этот чёрный волк спас мне жизнь. Возможно ли, что в мой двадцать первый день рождения он вернулся, чтобы забрать её?