Читать книгу В пути - ElisonCha - Страница 1

«Единственное, о чем я жалею в жизни, это то, что

первую ее половину я думала – все еще впереди»

Алиса Френдрих.

Глава 1 Когда тебя ждут.

Самолет шел на посадку. Экран телефона зажгло новое сообщение. «Мы на месте, ждем тебя на 2С». Марк улыбнулся. Впервые в Москве его кто-то встречал. Это чувство было простым, но одним из лучших что когда-либо приходилось испытывать. Чувство счастья, что тебя ждут. И более того – тебе этот кто-то тоже нужен.

На парковке стоял привычный водитель Олег. Такой архетипичный питерский водила. Лысый грузный в голосе с сипотцой. Он спокойно курил, выдыхая серый воздух Москвы. С другой стороны от машины на Марка смотрели глаза, которые улыбались.

– Вики! – приветственно замахал он им рукой.

Они познакомились в интернете. Странная девчонка. Вики выкладывала правду всегда в лицо. Бескомпромиссно. От этого Марк ее немного побаивался. Милая, мудрая, молодая. Было в ней что-то легкое и необычное. С такими можно всю жизнь прожить, а, так и не разгадав, ей удивляться. В октябре Марк прилетал в Москву, откуда, по традиции, уже как третий год подряд он направлялся на аэродром Крутицы. На закрытие парашютного сезона. Неожиданно он предложил поехать Вики с ним. И так же неожиданно она согласилась. Странная девчонка.

Еще в полете Марка поймало какое-то неоправданное волнение.

– Как все пройдет? Как они встретятся? А вдруг она вообще не приедет? И самое важное – почему она согласилась?

В какой-то момент стало приятно размышлять, что причина ее компании крылась в самом Марке. И вот уже все это виделось не просто приключением на выходные. Чем-то большим. Они ведь так давно переписывались. И, казалось, знакомы уже довольно тепло.

Мысли запутались в клубок сумятицы. А потом бесконтрольно покатились с горы разума в дебри сомнений. Дабы остановить внутреннее поражение нервозностью Марк в шутку даже составил список «Вики и вероятности»:

«Первый поцелуй сразу при встрече – 80% , нет 35% (передумал в самолете);

Прыгнет со мной с парашютом 70% ;

Секс до ужина 95%;

Она очень страстная 100%;

Встретит из душа в белье 30%;

Будет царапаться 60%;

У нас завяжутся отношения – 90%;

Вероятность того, что я ей это покажу – 51%».

И, конечно, с самого начала все пошло не по списку.

– Ты приехал! – она как-то ребячески выкрикнула и прыгнула обнимать. Так спонтанно. Марк еле успел отреагировать и подхватить девчонку. – Я больше всего не люблю ждать и мерзнуть, поехали? – словно виделись каждый день. Так непосредственно произнесла она и не поцеловала.

Бывают люди, которые своим присутствием наполняют все пространство. Делают его каким-то более густым и теплым. Когда они втроем сели в машину, Марк начал улыбаться. Непроизвольно и незаметно для самого себя. Однозначно. У этой девчонки был талант – передавать свое счастье тем, кто рядом. Одним лишь присутствием. Оттого, наверно, что душа была вся на распашку. Так только у детей бывает. Еще не успели впервые разочароваться, отчего дверь в себя без замка оставили. «Открыто» – пусть каждый зайдет, тут всем рады, тут чужих не боятся, тут еще всех любят, потому что всем еще верят. Опасно, конечно, но так привлекательна всегда эта наивность, ибо кажется, что может она спасти и тебя.

Дорога была длинная. Любопытство Вики, как у пятилетней девчонки – неугомонное. Приятно, когда тобой так искренне интересуются. Оттого и истории Марка заворачивались в плотное одеяло откровенности.

А пока завязывается их дорожный разговор, позвольте мне представить нашего героя. Марк был молодым парнем приятной худощавой наружности. С такими хитрыми, но добрыми голубыми глазами. Им всегда доверяешь. Однако внушительность его носа предупреждала однозначно – я еврей. У него были светлые волосы и бархатный голос, коим обволакивал он словно теплым кремом слова.

Говорят, что судьбу невозможно угадать. Но достаточно было услышать его имя – Марк Сердце. Становилось понятно – тут жизнь заинтриговала и приготовила что-то интересное. Конечно, его всегда спрашивали о происхождении. Уверена, и вы бы спросили. На что непременно услышали увлекательный рикошет его уст. Им обычно отстреливал он любопытствующих дам, словно по заготовке:

«Сердце – это так называемая «декоративная» еврейская фамилия. Когда-то давно у Нас не было фамилий. Только у Левитов и Коэнов, потому что они по статусу круче считались, и, соответсвенно, старались это афишировать. Отсутсвие фамилий создавало проблемы при переписи населения и давным- давно в Австрии правительство, а может император, черт его знает, да и не суть, распорядилось всем евреям обзавестись фамилиями. Часть взяла себе по профессиям. Часть ещё какие-то нафантазировали. Части – местные чиновники сами напридумывали разные унизительные. А части – раздали эти самые декоративные. Одной из них и была фамилия Herz, что в переводе с немецкого означает «сердце». Генрих Герц, в честь которого названа единица измерения частоты, и всякие Герцели и Герцены – это все последствие тех реформ. Сложно, конечно, сказать как эта фамилия в последствии русифицировалась, однако ее я не сам выдумал. Могу списки награжденных в войне показать. Там мой дед числится.

А про маму, у меня тоже все запутано. Родня по маме была староверами. Во времена гонений они слиняли куда-то в Мариинскую губернию. Там в лесу общину и основали. У них прям секта какая-то была. Но жили хорошо. Потом пришла революция. И большую часть общины либо посадили, либо расстреляли. Мой дед по маме бежал на Сахалин. После войны 1905 года пол Сахалина принадлежало Японии. Там, где сейчас город Паранайск, был Японский город Сисука, куда бежало много спасающегося от революции народу. Рядом с Сисукой, прям на берегу моря, была маленькая деревушка Эсуторо. Там мой дед, по всей видимости, с моей бабулей и познакомился. Бабушка по национальности Айн. Это такая народность. По сути коренные жители тех мест. В том числе и Японских островов. Они жили на них еще даже до прихода туда Японцев. Сейчас самая большая популяция Айнов проживает на Хокайдо. Но в основном их Японцы ассимилировали. А дед был русским. С фамилией Морозов».

И, конечно, никто не знал, правду ли рассказывает этот парень. Но столь он интересно все это повествовал, что уж и не важно было.

Глава 2 Рыжая.

– Черт, ты слишком сложно объясняешь! Я так и не поняла, в чем твоя работа заключается. Знаешь, есть такое понятие «если вы не можете в одном предложении объяснить ребёнку, чем занимаетесь – вы шарлатан» – и Вики звонко засмеялась. Этот смех полюбился Марку больше всего. Слишком уж милым и заразительным был, чтобы оставить его без поддержки.– Марк, нам же еще долго ехать?– парень утвердительно кивнул, – а расскажи мне свою историю с самого начала?

– Как это? – спросили взлетевшие галочки его бровей, – С самого того, когда «я родился 5 мая 1977 года?»

– Нет же, – перебила она его – вот ты, когда читаешь книги, они всегда начинаются с Того Самого момента. С момента, когда с героем начинает происходить что-то значимое для него. Вспомни свою точку бифуркации! Как тебе кажется, если бы это была книга, с чего бы началась твоя история?

Марк молча улыбнулся. Сознание утонуло в памяти. Оно уносило его все дальше и дальше во времени воспоминаний. И вот он не заметил, как очутился внутри старого здания ДК. За окнами таился скромный пейзаж. Он быстро приедался глазу и был именуем жителями как «ничего особенного». Небо сливалось с землей в единую белую простыню зимы. Лишь огни зданий размечали в сознании полосу горизонта. По ощущениям Марк, словно находился внутри хрустального шара, который хорошенько взболтали. Едкую тишину пустынных коридоров здания метко разрезали звуки музыки. Они доносились из актового зала второго этажа. Внутри было четверо парней местной рок-группы этого северного городка. Скромность его масштаба позволяла мальчишкам воображать себя рок-звездами. В зале было жарко. Липкие пальцы пронзали струны и выливали энтузиазм горящих глаз в оглушительную музыку. Она захватывала сердце в плен своего ритма.

Скрип старой двери уронил зал в тишину. В проеме появилась голова бабы Нюры, а за ней и вся ее полноватая, обтянутая цветочным узором фигура.

– Эй, Марк, заканчивай свою эту песенку, шуруй на первый, тебе отец звонит!

– Какой еще отец! Зачем вы все время дергаете? Вы препятствуете нашей известности!

– Иди, сказала! Да побыстрее! С коммутатора звонок перевели! С самого Израиля звонют, еще оборвется!

Слово Израиль было произнесено такой торжественной манерой, что Марк гипнотически повиновался. Снял инструмент и поспешил вниз.

Приложив холод трубки, он действительно услышал знакомый когда-то голос:

– Привет, Марк, это папа, помнишь? – это помнишь было как раз кстати. За последние много лет жизнь никоим образом не упомянула о существовании отца. Марк его, признаясь честно, и позабыл. А вместе с тем, забыл и все обиды, которые тут же всплыли хмуростью взгляда на лице.

– Чего тебе? – грубой лаконичностью отозвалась злость.

– Послушай, сынок, я не знал. Меня Юля как-то нашла, позвонила, рассказала. Она в Иркутске там замуж вышла…

– Да знаю я, – нервно оборвал Марк, – сестра же моя! Зачем ты про нее рассказываешь? Я не пропадал из ее жизни, как ты! Я все это знаю. Мне зачем ты звонишь?

– Говорю же, я не знал, что мать умерла! Слушай, Марк, хоть ты и зол на меня, но уже взрослый парень и многое можешь понять. Ты не должен меня прощать, но ты должен ко мне приехать. Не на время, навсегда! Я в Иерусалиме живу, приезжай, Марк, у тебя есть семья. Я твоя семья…

После разговора с отцом внутри Марка все растворилось в бездонной черной тишине. Мысли перестали складываться в слова. Какое-то ощущение, еще непризнанное определением, захватило все его существо. Он машинально собрался. Бессознательно дошел до дома. И совершенно не помнил как, но очутился на старом зеленом кресле. Оно всегда располагало впадать в философские размышления, словно недоспелая хурма, вязавшие сознание неприятным послевкусием.

Марк достал картонную коробку со штампом почты. Судя по нему, переданную сестрой, как с месяц назад. Распечатал. Внутри оказались какие-то документы, старые детские фотографии и книга.

Он нежно зачерпнул пачку снимков, которые унесли его мысли лет на N назад. Тогда они еще жили под Иркутском. Он, сестра Юлька и мать. Жили довольно тяжело и, наверно, неблагополучно. Счастье ушло вместе с отцом. Тот покинул семью резко. Без лишних объяснений. Мать, наверное, понимала, почему, а вот детям не потрудились сочинить даже легенды. Марк просто помнил. Утром отец собрал два огромных чемодана, обнял, сказал «пока» и вышел из его жизни. На десять лет. Ровно до недавнего звонка. Мама тогда стала часто плакать. Денег не было. Сестра быстро нашла какого-то ухажера и съехала к нему. Дом стал пропитан слезами, и Марк совсем потерялся:

«Мама, мам, расскажи мне сказку… Расскажи мне сказку, ну, пожалуйста…И не нужно вот так поднимать бровь и удивлённо смотреть на меня, я серьёзно. Расскажи…Не пожимай плечами, даже не подняв головы. Ты ведь даже не отвечаешь мне, а я уже совсем позабыл мелодию твоего голоса. Не сердись, пожалуйста, я знаю, у тебя много работы. За последнее время я научился читать твои мысли или просто запомнил сказанное когда-то. Тяжело. Я понимаю. Ты до сих пор не смирилась с тем, что он ушёл. Ты просто не умеешь быть одна. Мам, я очень тебя люблю, но посмотри, во что ты превратилась? Эти растрепанные волосы, мятые от усталости и слёз глаза, твои твёрдые руки и полоска худых губ… Я понимаю. Он ушёл. Но ты должна идти дальше, ведь жизнь на этом не заканчивается. И не нужно столько лить горечи, это все напрасно. Я знаю. Ты веришь, что он вернётся. Ты ещё не потеряла этой надежды, потому что безумно любишь его. И я горжусь твоей любовью! Мам, не прогоняй меня, я знаю, у тебя много работы, знаю, что уже совсем нет сил. Просто я так редко вижу тебя! Не злись.. мам, мама… расскажи мне сказку, ну, пожалуйста, расскажи …».

И она в тот вечер открыла свою книгу. Такую книгу, куда всегда себя записывала. Она еще никого не посвящала о том, что в ней. Просто любила повторять: «Вот не станет меня, прочитаете! Фотографии врут, память искажается, воспоминания рассеиваются, а я хочу остаться у вас в словах моих мыслей».

Марк посмотрел на ее фото. Такой молодой, такой красивой, живой. Достал из коробки книгу, и прочитал:

«Не про кота»

у меня умер кот.

я продала его огромный дом, занимавший весь коридор, – стало просторней.

начала вновь помещать бьющиеся предметы на открытые поверхности – стало комфортней.

по моей подушке больше не размазана шерсть вязким слоем – стало чище.

меня никто не будит сквозь ночь требованиями погладить – стало удобней.

никто не просит постоянно выпустить из комнаты, а через минуту впустить обратно – стало спокойней.

и кажется – что стало лучше.

но не стало!

и я не расскажу сейчас почему. Уверена, если у тебя есть кот, ты обязательно меня поймешь!

Как и поймешь, что я сейчас большей частью и не про кота-то вовсе – а про то самое – про вообще.

Понимаешь!

Просто у моего друга умер брак.

Сейчас тенденция такая – назовем модно – пандемия браков.

Так вот, друг мне тоже говорит, мол, становится чище, комфортней, свободней.

а потом молчит…

а я в тишине его слов слышу – «но не лучше».

Визг дверного звонка бесцеремонно прервал экскурс мыслей в прошлое. Неловко скинув все в коробку, Марк поспешил к порогу.

В квартиру зашла рыжая гостья, на вид лет 17, с дерзко задранным кончиком носа дикими глазами и наглыми кудряшками.

Она была девушкой Марка или, как сама любила говорить, – его музой.

– Представляешь, мне отец сегодня позвонил, – наливая чай начал он разговор.

– Отец, это который умер? – не отвлекая взгляда от розочки с вареньем, монотонно поинтересовалась Рыжая.

– Да, он.

– И какого черта он хотел?

– Зовет к себе, жить, в Израиль.

– А ты ?

– А я вот, чай пью – раздраженно буркнул Марк.

Поверх борта чашки девчонка ловко метнула на него свой взгляд. Как-то недоверчиво и с упреком.

– Ну, чего ты так смотришь на меня своими глазищами, я же никуда не уезжаю! Столько всего, нужно думать.

Оба тогда понимали, думать тут было не о чем.

За последний год в этом небольшом городишке Марк стал местной звездой. Днем юношеский азарт тосковал на работе. Однако она была непыльной и давала возможность развернуться душе вечером. Тогда со своей группой они устраивали концерт местной молодежи. Ощущение превосходства погружало его с головой в чан счастья. Еврейская предприимчивость отличала парня во всем. Он даже собрал первую местную тату-машинку. И гордо провозгласил себя прародителем нательного творчества сего края. А потом неловко запечатлел пробу на Рыжей в виде замысловатого узора чуть выше правой ягодицы. Тем, наверно, и остался с ней на всю ее жизнь. Но все же изнутри Марка подгрызало некое ощущение себя особенного. Его не покидало чувство, будто жизнь для него притаила мир много шире этого. А пока он просто ждет, когда дверь откроется, и судьба выпустит во что-то новое и безграничное.