Читать книгу Оставленные истории - ElisonCha - Страница 1
Оглавление«Звезда»
Я росла в маленьком городке. Во имя своей локации он был назван Южноуральск. Попали мы туда вопреки маминой нелюбви к холоду Урала, однако в угоду папиной службы. Семья выше разности желаний, тут уж не разделишься. Жителей в Южноуральске набиралось от силы тысяч 40. По праздникам развлечений в городе имелось два – днем мы шли в парк, а вечером собирались на концерт.
Аттракционы в парке были классические – советские. Родом и сроком службы из тех времён. Главным экстримом считалось пойти на «Чертово колесо». Оно было во-истину чёртово, ибо постоянно ломалось. Эдакая русская рулетка с высотой остановки в барабане. После длительности ожиданий, людей сверху все же снимали по расшатанной лестнице пожарной машины. Такая нетривиальность местного досуга.
В конце августа праздновали день города. Тот самый день, когда на его скромной площади устанавливали сцену. Выступать на неё приезжали звёзды, забытые всем остальным миром. Мне было пять. Я, мама и мой старший двоюродный брат стояли в плотной толпе и наблюдали концерт. Брат был тоже ещё ребёнком и, как это свойственно детям, неугомонен. Когда вопреки маминым угрозам он все же вышел из ее поля зрения, она занервничала. Отрезав мне, разинувшей рот на действо сцены: «Стой тут и ни с места! Найду Дениса и вернемся» – она скрылась в толпе. А я, а что я? Я натура увлечённая. Я рот открыла, а что там мама сказала.., да что там сказала, что она вообще ушла, я и не заметила. А потом оборачиваюсь, а вокруг ноги толпы и мамы нет. Дениса нет. Стою, глазами бегаю по людям, а своих не нахожу! «Ну, всë»-думаю, – «бросили!». И как испугаюсь, да как зарыдаю. Тут-то толпа сменила фокус со сцены на меня. В красивом розовом платье и таким же розовым от рыданий лицом передали поверху, как маленькую красную эстафетную палочку, прямиком на сцену. И пока ведущая объявляла о девочке, которую потеряли, я стояла рядом с ней и продолжала отчаянно рыдать.
Мамы не было минут пять. Но когда она вернулась с нашедшимся Денисом, оказалась, что теперь исчезла я. Она вздохнула. Внутренне порадовалась единственности собственного дитя. И в режим поиска еще даже не успела переключиться на режим паники, как со сцены обьявили: «Мама девочки с красным бантом, подойдите за ребенком за сцену».
На самый ранний вопрос «кем хочешь стать, когда ты вырастишь?» я, незаметно задрав подбородок, моментально отвечала «звездой». Однако бенефисный визит на сцену звезды провалился. Помню, как мама мне тогда сказала: «Чего ты, глупенькая, расплакалась! Пока на сцене стояла нужно было всем стих рассказать». И каждый следующий день города я ждала. Однако. На сцену больше не подняли. Хоть стих до сих пор подготовлен. К школьным годам стало ясно – звездный час обязательно приходит, но один раз. Что ж, готовым нужно быть всегда. И если в жизни тебе хочется «стоять на сцене» – позволить себе заплакать – непозволительная роскошь.
«Листики»
Малышкой, мы с мамой часто приезжали в гости к тете Соне. Ее сын, Ванька, мой ровесник, бойкий и озорной парень. Как это часто бывает, по закону распределения, мамы гуляют с мамами, пока дети резвятся в песочнице. Родительница одной девчонки была крайне обеспокоена наличием мальчугана в столь юном коллективе дам. Поэтому, во имя сохранности единственного дитя, одним глазом, но бдительно она следила за Ванькой. Когда из ее дочери все же раздался плач, а Ванька все еще был под прицелом глаза, мать смутилась.
Задержка синхронизации? Нет, ошибка атрибуции.
Нападение произошло от девчонки с двумя милыми хвостиками, базирующимися на уровень «на голову ниже» ее Ольки. Да, эт была я. Не помню уже кто научил меня, но в пять лет я точно знала – деревья живые! И листики рвать нельзя, а то деревьям больно. Оля не знала. И оплошала, нарушив все законы моего мироздания. Но я помнила, мама учила – свое восприятие чужих поступков нужно объяснять. И Оля была предупреждена о ее негуманности. Однако моя философия не произвела на неё должного впечатления. И девчонка поставила ее под сомнение, сорвав листик вновь. За что, как уже учил папа – свои взгляды нужно отстаивать, – та тут же получила оплеуху. Оля, конечно, предательски зарыдала, а на меня недовольно вздохнула мама. Но в пять лет я поняла, свои взгляды людям стоит объяснять на их уровне развития. Мать Ольки в свою очередь поняла, что недооценивать милых девчонок не стоит. Мы опаснее, чем кажемся. Ну, а Олька осознала глубины моей детской теории устройства живого. Хотя, кому я вру, ни черта Олька эта не поняла. Но листики рвать перестала!
«Про жука»
(Дисклеймер: осторожно! История негуманна. В данном тексте присутствуют сцены насилия над живыми существами. Защитникам животных прошу заранее отказаться от идеи прочтения).
Утром мы собирались в сад. Сложнее всего отцу давалась моя прическа. По характерной вспученности двух хвостиков на моей голове воспитатели всегда ловко распознавали – собирал папа. В тот день не получались даже хвостики. С трудом расчесав меня, он сказал: «Какая красивая девочка!». На том в образе прически и остановился.
Летний денёк и семейная тяга к животному миру спровоцировали папину негуманность. На беду пролетавший, однако ничего не подозревающий майский жук пришёлся кстати. При помощи подручный средств он был ловко модифицирован в живой воздушный шарик. И привязанный ножкой за нитку вручён мне как лучшая альтернатива собаки, которую всегда так хотелось, но никто так и не купил.
Оказалось – счастье ребёнка и мужчины средних лет несколько совпадали.
В сад шагали два довольных человека. Пятилетняя я, воодушевленная перспективой зависти одногруппников по саду, и 40-летний папа, осчастливленный ловкой реализацией задумки. Увы, как это и положено, любое приличное счастье должно недолго длиться. До сада в тот день мы так и не дошли. В рандоме отчаянья во имя попытки спасения жук влетел мне в голову. От столкновения, потеряв ориентацию, он пал в юные дебри волос. Борясь за свободу, а позже за жизнь, в хаосе конвульсий жук обрёк нас обоих. Себя – на мучительную смерть. Меня – на новую прическу.
Утром мама торопилась на важную встречу, проводив нас с папой в сад, она обновила глубоким выдохом полость внутри легких и принялась собираться. Накрасив один глаз, в дверь позвонили. Сказать честно, с папой и живым жуком мы недалеко ушли. Открыв дверь, мама увидела нас: папу, скромно смотрящего в пол, меня с высохшими слезами на глазах и его – большой ком волос, творчески торчащий вбок. Где-то внутри него и покоился замурованный жук.
Волосы мои всегда сложно поддавались расческе, а в том случае мама сразу взяла ножницы.
С тех пор я всегда носила короткие стрижки, не любила майских жуков, и была дальновидна на последствия в реализации идей.
«Спойлер – не утонули»
По традиции каждую зиму мама с подругами уезжала в санаторий развеять хандру и холод Урала. Иногда она брала меня, реже папу, с собой.
Тот год предшествовал лету в Сочи, когда меня научили уверенно плавать. Оттого в бассейне мама сразу очертила строгую ментальную черту доступной мне территории. Уже ребёнком я была отчаянна и без тормозов. Бассейн же был большим и имел одну специфичную особенность, он резко делился по глубине. В заплыве «смотри как могу» силы кончились на броске в одну сторону. И когда нога не достала до спасительного кафеля, мой внутренний голос сделал протяжное «о-о-у». И тело, в панике барахтаясь, пошло ко дну. Благо мама была бдительной дамой и знала мою дурную натуру. Плавала она рядом, дабы подстраховать. Только вот в панике я не распознала ее стратегии и, намертво вцепившись всем телом в неё, камнем парализовала все движения. На глубину я заплыла приличную даже для взрослого, и теперь уже вместе мы начали тонуть. Чем больше мама пыталась вытолкнуть меня на мелкое, тем более мёртвой хваткой я вцеплялась в неё, как в спасительный круг, который, однако, шел ко дну. Напомню, дело происходило в бассейне полном людей. Из-за нестандартности для утопленников местечка все отдыхающие сие обреченное действо воспринимали не иначе как семейную игру. И мирно проплывали мимо. Конечно, тут нет интриги, ибо ясно, что из этой истории я с мамой выплыли хоть и напуганными, но живыми. В тот день мы чудом избежали самой нелепой смерти. Однако, в истории есть мое любимое – мораль.
Порой люди не замечают, как ты тонешь. А порой кого-то не замечаешь ты. Со стороны все выглядит как игривое барахтанье, а тем временем кто-то отчаянно идёт ко дну. Наверно, поэтому так многие «тонут», когда так многие вокруг. Слишком часто встречается, что психологи даже название этому придумали. Эффект свидетеля или консервативнее – синдром Дженовезе.
Задумайся, возможно, пока ты «проплываешь» мимо, рядом с тобой кто-то «тонет»?
«Красные туфли»
На зеленом пуфике коридора детского сада сидела девочка лет пяти. Поверхность ее головы тянулась во внешний мир тремя выпуклостями: хитрым хвостиком, объемной заколкой и до ничтожности маленьким носом. Девочка казалась нарисованной, ибо обладателями схожих носиков обыкновенно являлись лишь персонажи детких рисунков и дамы, переборщившие с фотошопом.
В новой красной туфле она бойко задрала ногу. Застежка была вредная и тугая. Девчушка хмурилась и пыхтела, однако не сдавалась. На помощь ей ловко подоспел Женька, давно и нетайно влюбленный в эту юную даму.
Мальчишка галантно взял ножку леди, как некогда видел он на картинке книжки Диснея. И тут, какое-то новое, доселе неизвестное чувство посетило его. Женька был горд собой. Под хихикающие взгляды воспитательниц он мужественно справился с обеими застежками.
– Какие красивые туфли – искренне грустно вздохнула маленькая мисс в коричневых сандалях.
Женька свысока глянул на нее, словно это были его туфли. И гордо, как давеча услышал он во «взрослом» фильме, произнес: «Я, когда вырасту, ей лучше куплю! Да, что там туфли, я ей машину куплю! Нет, я ей кольцо куплю! Большое такое!». И Женька показательно сжал кулак, демонстрируя то ли свое могущество, то ли размер предполагаемого кольца.
Шли годы. И туфли стал застегивать мальчик Миша. С ним туфли всегда лихо пускались в пляс. Однако девочка запрещала ему ковыряться пальцем в носу. На что Миша, буркнув: «Я уже взрослый, я сам решаю! Мне вообще-то 25 годиков уже» – перестал застегивать туфли и ушел.
Затем появился Дима. Дима был как артхаусное кино – меланхолен до самоубийства. Однако с ним туфли всегда сопровождались платьями из модных коллекций и ходили исключительно по качественным половым покрытиям. Увы, все самое лучшее быстро надоедает, будучи скучным.
И в жизни туфлей появился человек с тикающим сердцем. Когда он видел их остроносый силуэт, из груди его становился слышен такой шустрый трепет волнения. И туфли были счастливы цокать под ритм его пульса. Но время шло, а тиканье становилось все медленнее. И в один день звук его сердца выдало совершенно рОвноДушный пульс. И тогда туфли просто ушли.
Плелись туфли медленно и грустно и даже немного расклеились. Но тут они встретили человека с татуировкой членоголового слона. Туфли были отчаянно любопытными и последовали за ним. Однако вовремя убежали. А то ненароком бы в дерьмо какое наступили.
Теперь же решили туфли отправиться за здоровым любопытством на представление. И там фокусника встретили. Фокусник этот умел туфли удивлять. И они всегда с ним танцевали, словно слышали музыку, которой не было. И все бы так они и вальсировали по жизни под раз-два-три, да случайно увидели, как удивляет он другие лодочки.
А фокусник говорит: «Ты кому веришь своим глазам или моим словам?»
Словам, конечно, хотелось верить, однако глазам приходилось доверять.
И так уж отчаянно надоело все это туфлям, что оборвали они дурацкую застежку и вообще машину себе купили.
Конец.
«Где живет Петров?»
90-ые.
На часах 20:05. На лице усталость. В глазах тоска по сну.
Немолодая женщина с двумя пакетами продуктов нервно и неловко вертела ключ в замочной скважине.
Ручки пакетов надули пальцы алым натугом.
Домой хотелось попасть побыстрее.
Однако замок не сдавался.
Женщина хмыкнула, приподняв уголок рта.
Но тоже не сдавалась.
Неожиданно дверь открылась сама.
Оттуда высунулись огромные мужские руки и ловко забрали женщину внутрь.
Из-за плеча гористого мужчины в комнате зала виднелось напуганное тело живого, но еле, мужа и черная худая фигура незнакомого мужчины с оружием.
Руки грубо отволокли женщину на кухню и придавили на стул.
От страха та онемела. Да так, что совершенно не могла ответить на единственный вопрос:
«Где живет Петров?».
Женщина знала, квартира Петрова находилась этажом выше.
С Петровым они не ладили. Не сказать, что он был шумным соседом или не здоровался при встрече на лестничном пролете.Отнюдь. Однако существующая между квартирами пропасть материального никак не давала дружбе сбыться. Во имя налаживания добрососедского равенства, признаться, женщине хотелось сказать, где живет этот самый Петров.
Однако от страха та забыла все на свете. И только протяжно зарыдала.
За что тут же получила хлопок по лицу.
Это дало обратный намерению эффект.
И женщина зарыдала пуще предыдущего -
одним сплошным едким звуком.
Что крайне напугало мужчину.
Инстинктивно мужиков всегда пугают женские слезы.
Внезапно послышался звук выстрела.
– Все, мужа нет, – пронеслось у женщины в голове.
– А обои он так и не доклеил, – шепотом продолжили мысли.
Она замолчала.
И, вылупив свои огромные глаза, постукивала ресницами себя по лицу.
Мужчина выпучился на нее. и тоже моргал.
Эту паузу нарушил худой.
Он вбежал на кухню с криком : «Валим от этих дебилов!»
Кинул банкноту со словами «на замок».
После чего оба молча скрылись.
Оставшись одна, женщина непроизвольно продолжала моргать в прежне ритме.
Пока не услышала шорох.
Она неуверенно воскресила мужа у себя в сознании. И быстро метнулась в зал.
Проверить насколько мертв, точнее насколько жив, супруг.
Тот оказался связан напуган, но абсолютно цел.
Она развязала его. И, прийдя в себя через 4 часа, они, наконец, перестали моргать.
Женщина пошла на ревизию – как в детской игре – она начала искать, что пропало.
Так как ценностей было не много – это не заняло времени.
Через несколько минут женщина вздохнула:
«Сережки мои забрали. Красивые были».
И зарыдала вновь. То ли сережки было жаль, то ли к ней вернулся приступ.
Через неделю, когда шок, наконец, покинул тело женщины, обследуя почтовый ящик на отсутсвие писем и наличие счетов, она достала небрежно скомканную бумагу.
Развернула. И обнаружила их – свои сережки.
Войдя домой, она вздохнула. И как-то мирно заплакала.
Муж бросил клеить обои и поспешил к жене.
– Что такое, дорогая?
– Вот – протянула она ему кулачок с пропажей, – сережки в ящик почтовый бросили. Вернули.
– Так это же хорошо, ты чего?
– Петь, как хреново мы живем! – ее глаза устремились в даль стены.
Женщина вздохнула, и черная от туши слеза покатилась у нее по щеке.
А в голове шепотом пронеслось: «Плохо поклеил, стыки видно».
«Шоколад»
Мы перестали встречаться в аэропорту. Однако до сих дней мне видится в этой непрактичности некий знак «ты мне дорог» и та самая утерянная романтика.
Когда весомости годов знакомства друг прилетел с очередной командировки, он захватил в угоду моим слабостям коллекцию конфет. Я, будучи натурой импульсивной, тут же раздербанила сию коробочку. И мы принялись дегустировать.
Ничто не сделает вашу беседу более приятной, чем шоколад.
Так вот, когда мы дошли до мятной, оба кисло гримасничали и отложили хвостик.
⁃ Боже, какой садист придумал мятный шоколад!
⁃ Ага, – подхватил мой друг – мне кажется, его может любить только извращенец.
И мы посмеялись от обоюдности. Когда же ссорились, дарили друг другу сию сладость, отчего улыбались и тут же мирились.
Один раз кто-то из нас, теперь и неважно кто, не нашёл мятного шоколада. И вот сейчас мы не общаемся уже как много лет. Возможно даже прошли бы мимо друг друга, в суете города не узнав.
Однако сегодня мой коллега учтиво предложил мне:
⁃ Алис, возьми шоколадку, уж очень вкусная!
А я положила ломтик и улыбнулась. На языке растаял мятный шоколад.
Так оно и случилось – самое ненавязчивое и незначительное, но превосходное воспоминание моей жизни.
«Про котенка»
По давно сложившейся традиции коллективных празднеств этим вечером за круглым столом переговорной Босса все собрались на Макаллан. Когда настроение Петровича брызнуло в кровь креативом, он предложил поиграть в такой незамысловатой манере – очередно рассказывать пошлые шутки по кругу. Уж очень они его веселили. А т.к. Петрович был правой рукой Босса, данную идею поддержали единодушно и мгновенно.
На третьем круге шутки стали максимально примитивными и начали заканчиваться. Тут Коля шустро заглянул в тематический паблик интернета и выдал ту самую, про инвентаризацию в секс-шопе, с лаконичным контекстом «Лена! А? Х* на!». На это стол вновь провибрировал смехом. На округлых поверхностях от него забавно потрясывались корпоративные галстуки. Но в этот раз смех резко оборвался на Петровиче. Он сурово нахмурился и зыркнул на Ленку. Она была главой информационного Департамента и сидела на его диаметре стола. Про то, что Ленка полная ноль в своем профессионализме знали все, как и то, что она удачно спит с Петровичем.
Это оказался тот самый момент. Когда карьера Николая потеряла все перспективы в данной корпорации. Зато появилась однозначная мотивация к переезду в Москву.
Москва встретила его холодно. Будучи социопатом, черта данная по словам его терапевта (так более безопасно он деформировал своего психолога) произрастала из детства:
«Вы, Николай, воспитывались матерью одиночкой, отчего недополучили любви! Недолюбленные же дети чаще остальных вырастают колючими и нелюдимыми. Они прячут свой мир от посторонних, защищают его и никому никогда не показывают». В тандеме с детской недолюбленностью в свой первый десяток лет Коля так же узнал столько болезней и диагнозов, что все специалисты пророчили ему отсутствие всяких перспектив на постижение будущих тягот существования. Однако, он наплевал на их прогнозы и все же выжил.
3 месяца и 10 собеседований спустя переезду в Москву, он имел: одного соседа по квартире, одну кошку замысловатой породой с деформированным хвостом и один шанс устроиться в перспективную для него компанию. Стоит упомянуть. В своей замкнутости Николай был довольно странным человеком. Про таких часто снимаю психологические триллеры. Это крайне пугало его Соседа. Ещё тяжелее, чем с Колей, Соседу пришлось с Колиной кошкой. Она постоянно и крайне отчаянно выражала свое желание к продолжению рода. Отчего метила едким запахом все. Нужно отметить, что орала кошка страшно и пронзительно. И казалось, что где-то в Аду непременно используют этот рингтон. После месяца такой жизни Сосед все же не выдержал и нервно взмолил стерилизовать животное. Николай, ввиду отсутсвие у себя всякой способности чувствовать и уж тем более догадываться о наличии чувств у других, предложил Соседу альтернативный вариант – отрезать ему уши.
«Вы знаете, Николай», – объясняла вновь его «терапевт», – «вы ведь животных больше людей любите! Как все те, кто в детстве ждали, что их спасут, а потом они выросли – но их так и не спасли».
К счастью Соседа и во имя удовлетворения кошки, Николай все же нашел «мужчину» своей питомице. Так, через два месяца, у них появилось 6 котят. Котята вернули Соседу спокойный сон и, казалось уже навсегда потерянную, любовь к братьям нашим меньшим. Из всей подрастающей шестерки у Коли был любимчик – Малой, окрещенный так за тощую комплектацию. Жизнь в квартире оживилась и приобрела семейную идиллию. Котята быстро росли и за две недели увеличились пропорционально. Все, кроме Малого. Казалось, он просто не спешил развенчивать своего имени. Однако как-то раз кошка принесла его. Синеющего и хрипящего, к Коле на кровать. Ночка выдалась активная. Они с Соседом решили сделать все возможное и спасти его. В 4-ой больнице им все же объяснили, что у котёнка плоско растут рёбра. Легкие не могут нормально развиться, и поэтому дышать котенку сложно. «Сидром пловца называется», – подитожил ветврач,– «ему недели отроду, бросьте вы его. Займитесь остальными питомцами, их у вас достаточно». Но сдаваться, как и верить диагнозам врачей, Коля не привык с детства. И вот уже он занимает денег, находит возможность и клинику, где врачи согласились сделать хоть что-то. Всю следующую неделю с Соседом они трепетно и бессонно опекали котёнка, как две матери года.
