Читать книгу Песни и пляски смерти имени МПМ - Елизавета Ильинична Ильина - Страница 1

Восемь Картин, имеющих прикосновение к известному факту

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА (в порядке появления):

МУЗЫКА (М. Мусоргского, Д.Шостаковича, М.Равеля и др.)

ОНА (молодая девушка, работает в архиве)

ДИРИЖЕР (45 лет, элегантная внешность)

ПРОГРАММИСТ (около 40 лет)

ОФИЦИАНТ (учится в консерватории, подрабатывает в кафе)

ЖЕНЩИНА В ЗЕЛЕНОМ (меняет облик: Шеф, Шалунья, Швабра)

МУСОРГСКИЙ Модест Петрович (русский композитор)

Действие разворачивается в трех местах: ЛАВОЧКА В СКВЕРЕ У КОНСЕРВАТОРИИ, КАФЕ-БАР ПРИ КОНСЕРВАТОРИИ, КОМНАТА ДЕВУШКИ

Картина 1

МУЗЫКА: Д.Шостакович. Quartet 15: Elegy (Adagio), Opus 144

ОСЕНЬ. СКВЕР У КОНСЕРВАТОРИИ. НА ЛАВОЧКЕ СИДИТ МОЛОДАЯ ДЕВУШКА. ПОЯВЛЯЕТСЯ ДИРИЖЕР.

ОНА. Здравствуйте! (Встает, улыбается)

ДИРИЖЕР. Здравствуйте.

ОНА. (Протягивает ему папку) Вот. Нашла. Это копия с оригинала. Подлинник автора.

ДИРИЖЕР. Спасибо вам. (Бережно принимает папку) Как договорились, это останется между нами?

ОНА. Конечно, теперь это наш секрет. Ну всё? Я пойду?

ДИРИЖЕР. Спасибо ещё раз. И простите.

ОНА. За что?

ДИРИЖЕР. За опоздание. И вообще… за всё. На всякий случай.

ОНА. Тогда и вы простите… На всякий случай.

(Смотрят друг на друга. Она улыбается)

ОНА. Знаете, у вас такое лицо, как будто вы сейчас открытие совершите.

ДИРИЖЕР. Правда? Другие полагают, что у меня пресное лицо.

ОНА. (Кокетливо) У вас не может быть пресного лица, потому что у вас талант и очень выразительные глаза.

ДИРИЖЕР. Ну вот, и вы туда же…

ОНА. Куда?

ДИРИЖЕР. У тебя выразительные глаза, талант… и шикарные ботинки, а ты никого не любишь.

ОНА. Похоже на цитату. Откуда?

ДИРИЖЕР. Цитата. Из моей жены. (Молчат)

ОНА. Только не надо ничего бояться.

ДИРИЖЕР. С чего вы взяли, что я боюсь?

(ОНА пожимает плечами)

ДИРИЖЕР. (Показывает на папку) Как вы думаете, у меня получится?

ОНА. Конечно, получится! Если б вы знали, чего мне стоило добыть эти ноты. Если они у вас в руках – это судьба.

ДИРИЖЕР. (Открывает папку, листает) У меня какое-то странное предчувствие… Не-хо-ро-шее.

ОНА. Почему?

ДИРИЖЕР. Не важно. Это я сам с собой. Вы никогда не говорите с собой?

ОНА. Да, случается, говорю, но не вслух, про себя.

ДИРИЖЕР. Можно, я вам еще позвоню? Так, без всякого повода?

ОНА. Буду ждать.

ДИРИЖЕР. Может, позвоню, а может, и нет. Лучше не ждите. Без обязательств.

ОНА. Какие могут быть обязательства… Мировая знаменитость и архивная крыска.

ДИРИЖЕР. Крыска? Вы слишком проницательны для маленькой крыски.

ОНА. Крыски вообще-то умненькие существа, а уж архивные тем более, потому что имеют дело с человеческими судьбами. (Собирается уйти)

ДИРИЖЕР. Посидите со мной немного.

ОНА. Не хотите, чтобы я уходила?

ДИРИЖЕР. Не хочу. (Берет ее за руку) Не оставляйте меня одного. (Пауза) Я, кажется, заболел.

ОНА. (Осторожно освобождает свою руку и касается его плеча) Вам плохо?

ДИРИЖЕР. Мне плохо. Что-то мешает… внутри… Может, сердце… В последнее время ноет… где-то вот тут… (Показывает рукой)

ОНА. Сходите к хорошему врачу. У вас должны быть хорошие связи.

ДИРИЖЕР. Меня накрыло безразличие. Может, устал? Я ничего не хочу. Это случилось внезапно, я не успел понять почему и как. Во мне видят конкурента, а я безвреден.

ОНА. Давно такое с вами?

ДИРИЖЕР. Не помню. Не очень, хотя… не знаю…

ОНА. Совсем недавно вы попросили найти эту рукопись. Значит, вы чего-то хотите. Вас увлекает новая работа.

ДИРИЖЕР. Наверно…

ОНА. Главное, ничего не бойтесь. (Слышится сирена "скорой") Простите, мне пора. Правда. До свидания.

(ОНА УХОДИТ)

ДИРИЖЕР. (Встаёт и опускает голову. Рассматривает свои ботинки. Произносит очень медленно) У него были шикарные ботинки и даже талант… и что дальше?

К ЛАВОЧКЕ НЕУВЕРЕННО ПОДБИРАЕТСЯ ЧЕЛОВЕК В ДОБРОТНОМ ЧЕРНОМ ПАЛЬТО, НО ЗАПУЩЕННЫЙ. САДИТСЯ НА КРАЕШЕК, ОЗИРАЕТСЯ. ВГЛЯДЫВАЕТСЯ В ДИРИЖЕРА.

ДИРИЖЕР СОБИРАЕТСЯ ЗАЙТИ В КАФЕ.

ПОЯВЛЯЕТСЯ ПРОГРАММИСТ И РЕШИТЕЛЬНО ПОДХОДИТ К ДИРИЖЕРУ.

ПРОГРАММИСТ. Здравствуйте, вы меня не знаете, но я вас знаю.

(ДИРИЖЕР поднимает голову)

ПРОГРАММИСТ. Я учился вместе с вашей женой. Она – моя первая любовь и, как выяснилось, единственная. Отдайте эту женщину мне.

ДИРИЖЕР. (Достает сигареты. Роется в карманах) У вас зажигалка есть? Свою посеял где-то…

ПРОГРАММИСТ. Я не курю. Вы не любите ее, если вообще любили когда-нибудь. А я люблю. Со мной она будет наконец счастлива.

ДИРИЖЕР (Возвращается к лавочке. Садится, будто не замечая мужчину в черном пальто) Вы действительно верите в любовь?

ПРОГРАММИСТ. Такие, как вы, считают, что любовь – это условность, часть этикета, который следует соблюдать. Вы улыбаетесь женщине, дарите ей цветы, дорогие камешки, не без удовольствия ложитесь с ней в постель, но в сердце у вас – пустота. И эта пустота разрушает её, делает её несчастной.

ДИРИЖЕР. Откуда вам знать? Она сама вам сказала?

ПРОГРАММИСТ. Ваша жена крайне порядочная женщина, она не могла сказать ничего дурного о вас. Я понял все по её голосу. Раньше у неё был другой голос.

ДИРИЖЕР. А вы, значит, тот, кто может её осчастливить?

ПРОГРАММИСТ. (Громко) Я люблю её. (Выделяя каждое слово) Я люблю вашу жену. Можете меня ударить, если не боитесь нанести вред вашим драгоценным рукам.

(МУЖЧИНА В ЧЕРНОМ ПАЛЬТО СМУЩЕННО ПОДНИМАЕТСЯ и, извиняясь жестами, удаляется из поля зрения)

ДИРИЖЕР. Давно это у вас?

ПРОГРАММИСТ. Я люблю её всю жизнь. Со школьной скамьи.

ДИРИЖЕР. Не то. Давно вы… в отношениях, как теперь принято выражаться.

ПРОГРАММИСТ. Выпал шанс повидаться год назад, во время ваших гастролей в Филадельфии.

ДИРИЖЕР. Ах, вот как. Вы оказались в Филадельфии совершенно случайно во время моих гастролей.

ПРОГРАММИСТ. Нет, я знал, что ваш оркестр будет играть Мусоргского и специально приехал в Филадельфию с западного побережья.

ДИРИЖЕР. Любите Мусоргского?

ПРОГРАММИСТ. Я люблю вашу жену и поехал, чтобы встретиться с ней.

ДИРИЖЕР. А что вы делали на западном побережье?

ПРОГРАММИСТ. Я там живу.

ДИРИЖЕР. Никогда бы не подумал. (Передразнивает) «Отдайте эту женщину мне!» Будь на моем месте американские феминистки, от вас бы мокрого места не осталось. Любопытно, как вы уживаетесь с Америкой?

ПРОГРАММИСТ. Мне помогает любовь.

ДИРИЖЕР. Любовь? (С раздражением) Любовь – это болезнь, потеря самостоятельности. Слушайте, вам не кажется, что все это похоже на сцену из мыльной оперы? Пошлость какая-то. Скажите, а вы по профессии кто?

ПРОГРАММИСТ. Я математик. Программист.

ДИРИЖЕР. Программист? Вероятно, неплохо зарабатываете?

ПРОГРАММИСТ. Достаточно.

ДИРИЖЕР. Знаю, в Америке такой вопрос считается бестактным.

ПРОГРАММИСТ. Вы ушли от моего вопроса.

ДИРИЖЕР. Согласитесь, я должен знать, кто собирается забрать у меня жену. Она не привыкла считать деньги.

ПРОГРАММИСТ. У меня достаточно сил и возможностей, чтобы обеспечить любимой женщине безоблачное существование в будущем.

ДИРИЖЕР. (Разглядывает Программиста) Знаете, я вам завидую. Впервые вижу живого человека, который способен хранить чувство столько лет. Пересечь ради нее целый континент, целый океан и еще половину другого континента – полмира! Вы – настоящий герой романа! Женщинам это нравится.

ПРОГРАММИСТ. Вы смеетесь… Самолетом…

ДИРИЖЕР. Ничуть. Профессия у вас совсем не романтическая – программист. Вы интересный человек. Знаете, мне вдруг захотелось раскрыть перед вами моё пустое сердце. Вас это не шокирует?

ПРОГРАММИСТ. Если требуется мое участие…

ДИРИЖЕР. Требуется, срочно требуется! К исповеди я не хожу. А сейчас мне как-то особенно не по себе. Выговориться нужно. А вы – удачный случай. Давайте считать, что у нас купейный разговор, как между случайными попутчиками. Мы ведь с вами больше никогда не увидимся. Значит, можем быть предельно откровенны.

ПРОГРАММИСТ. Очень надеюсь, что мы придем к правильному решению.

ДИРИЖЕР. Вы упомянули будущее. Представьте, мне сейчас даже страшно думать о будущем. Может, я старею… устал… Мне кажется, уже не может быть никакого будущего. Все в прошлом…

ПРОГРАММИСТ. От чего вы устали? (Возмущенно) От успехов? От удачи?!

ДИРИЖЕР. К сорока пяти годам я добился всего, о чем мечтал и что запланировал в двадцать.

ПРОГРАММИСТ. Self-made man. Мыслите, как технарь.

ДИРИЖЕР. (Флегматично) Хотя мне хотелось иметь всё это к тридцати. Спешил жить, боялся не успеть. И в тридцать я думал, что ещё ничего не сделал. Сейчас я понимаю, что в тридцать у меня было уже гораздо больше того, на что я мог рассчитывать. Мне действительно везло, но не надо забывать, что я все силы и все время отдавал работе. Я всегда верил, что могу сделать что-то совершенно необыкновенное, чего никто до меня не сделал.

ПРОГРАММИСТ. Ну так сделайте.

ДИРИЖЕР. Мне что-то мешает. Во мне нарастает апатия… Я       ощущаю физически, как она прорастает во мне.

ПРОГРАММИСТ. Давно это началось?

ДИРИЖЕР. Точно не помню. Кажется, недавно.

ПРОГРАММИСТ. Апатия… В интернете серьёзные люди пишут о загадочном вирусе, который убивает импульс к жизни. В один прекрасный день человек просыпается и понимает, что ему не хочется больше работать, любить родину, близких, ему безразлична слава, мнение окружающих, пропал азарт, драйва нет…

ДИРИЖЕР. Всё так, как вы говорите…

ПРОГРАММИСТ. Пишут, что этот вирус сродни компьютерному, он парализует целые сообщества.

ДИРИЖЕР. Что делать, не пишут?

ПРОГРАММИСТ. Пожалуй, слишком русский вопрос.

ДИРИЖЕР. Пожалуй… (Резко) А жену я вам не отдам. Когда рушится привычный порядок вещей, нужно, чтобы оставалось что-то незыблемое. Наша семья – бетонный монолит, и вам его не разрушить. Вы, конечно, пересекли океан, но я-то… В общем, я уверен, она снова выберет меня. Привет, Америке! Бай-бай! (Встает и уходит)

Картина 2

ДИРИЖЕР ВХОДИТ В КАФЕ, САДИТСЯ ЗА СТОЛИК, ДЕЛАЕТ ЗНАК ОФИЦИАНТУ, КЛАДЕТ ПЕРЕД СОБОЙ ПАПКУ.

УВЕРЕННОЙ ПОХОДКОЙ К НЕМУ ПОДХОДИТ И ПОДСАЖИВАЕТСЯ С ИГОЛОЧКИ ОДЕТАЯ ЖЕНЩИНА (ШЕФ) В ЗЕЛЕНОМ КЛУБНОМ ПИДЖАКЕ, СИДЕВШАЯ ЗА СТОЛИКОМ В ДАЛЬНЕМ УГЛУ.

ШЕФ. Мне нужен Мусоргский. И вы мне поможете.

ДИРИЖЕР. (Опешив) Простите… Почему так бесцеремонно? Я вас не знаю.

ШЕФ. Главное, что я вас знаю.

ДИРИЖЕР. Это вполне возможно. Но я вас за свой стол не приглашал.

ШЕФ. Послушайте, церемонии не по моей части. У меня работа оперативная, нервная.

(ДИРИЖЕР не отвечает. ОФИЦИАНТ приносит кофе, сигареты, проч.)

ШЕФ. Короче, мне нужен Мусоргский. Вы с ним в близких отношениях. И – знаю – хотите быть еще ближе. (Похлопывает ладонью по папке)

ДИРИЖЕР. Гм… В некотором смысле действительно хочу.

ШЕФ. В самом прямом. Это доподлинно известно.

ДИРИЖЕР. (С раздражением) Позвольте узнать, а вам какое дело?

ШЕФ. Он должен занять свое место.

ДИРИЖЕР. (Смягчается) Значит, вы тоже считаете, что мы уделяем ему мало внимания? Нужно раскрыть его гений через произведения, которые считались утерянными или неоконченными. Я хочу показать его людям как можно полнее…

НЕИЗВЕСТНАЯ. Показать-то вам хочется себя, в соавторы метите. А вот раскрыть его – это то, что мне нужно.

ДИРИЖЕР. Вам не кажется…

ШЕФ. Мне никогда ничего не кажется. По моим сведениям, он засветился тут, в консерватории.

ДИРИЖЕР. (Медленно) Если вы о том, что я разбираю его неизвестные вещи, то…

ШЕФ. На ловца и зверь бежит!

ДИРИЖЕР. Боюсь, я вас не понимаю…

ШЕФ. А что тут понимать: вы разбираете, ему послушать охота. Он у нас известный мазохист. (Хохочет)

ДИРИЖЕР. Так… (Поднимается с места) Я вижу, вы особа нервическая и говорить с вами – только время терять.

ШЕФ. Сидеть! Короче: мне срочно требуется Мусоргский Модест Петрович. И считай это самым важным поручением в своей жизни. Найдёшь его, расколешь и сдашь мне на руки. Здесь, вот на этом самом месте. (Стучит ладонью по столу) Ты меня понял?

(ДИРИЖЕР тяжело опускается на стул. ЖЕНЩИНА закуривает из его пачки, медленно пускает дым, изящно наклонив голову, говорит доверительно)

ШЕФ. Вообще-то у нас с увольнительными строго. По правилам, не больше двух часов в пятьдесят лет, по вашему времени. А некоторые… типа Мусора… сбегают на несколько дней. В прошлый раз он тут всего полчаса продержался – нормальная страна была, все на виду, под контролем. Теперь легко затеряться в бездушной толпе. А нам – дополнительная нагрузка, без доплаты, между прочим.

ДИРИЖЕР. Причём здесь я? От вас бегают…

ШЕФ. Не поверишь, как бегают! Недавно в Англии Кафка объявился, а в прошлом году – страшно вспомнить! – три дня по сибирской тайге за Малевичем охотились.

ДИРИЖЕР. (Тупо смотрит на женщину) Кафка в Англии? Зачем?

ШЕФ. Навигатора нет – промахнулся. Один из самых проблемных клиентов. Его лучший друг нарушил завещание, опубликовал рукописи, которые Кафка печатать запретил.

ДИРИЖЕР. Это известный факт.

ШЕФ. Вот! Поэтому он собственноручно пытается уничтожить все написанное. Уже в который раз сбегает. Смешные люди. А Малевич обижен сильно и долгов не признаёт, справедливости требует. Я, говорит, художник многогранный, а меня до черного квадрата низвели. Тот ещё экземпляр! Сам всё своими руками натворил, а теперь всех обвиняет. Кто, спрашивается, чёрный квадрат в красном углу вместо иконы повесил?

(ДИРИЖЕР, слушает, застыв)

ШЕФ. Вопрос риторический, ответа не требует. Вольно!

(ДИРИЖЕР реагирует)

ШЕФ. (Меняет тон) Соберись, пошевели мозгами. Если он крутится возле тебя, значит, и объявился тут из-за тебя. И потом, мне нужно убедиться, что это не имитация. У нас клиенты в бестелесном состоянии содержатся, в лицо не узнать. А ты встретишься с ним, туда-сюда, побеседуешь…